Текст книги "Кто стоял за спиной Сталина?"

⁸⁵ГФИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1.Д. 20. Л. 18–20 (Владимир Каландарашвили).

ГЛАВА 3. ТЮРЬМА И ССЫЛКА

Вечером 5 апреля на квартире Д. Дарахвелидзе состоялось собрание батумских рабочих. Завершилось оно около 22.00. Почти все присутствовавшие разошлись. Остались только 4 человека: хозяин квартиры – Дариспан Дарахвелидзе, жившие здесь же И. В. Джугашвили и К. Канделаки, а также пришедший к ним гимназист Вано Рамишвили. В это время нагрянули жандармы. Наличие многочисленных окурков в полупустой комнате свидетельствовало, что жандармы опоздали ^{1} .

И хотя их ожидала другая удача, воспользоваться ею они не сумели. «При аресте товарища Сталина, – вспоминал Илья Михайлович Дарахвелидзе, – полиция не заметила чемодана с его рукописями, листовками и книгами, которые остались на квартире» ^{2} . Правда, им в руки попал находившийся в квартире братьев Дарахвелидзе чемодан Георгия Годзиева ^{3} , но в нем ничего предосудительного не оказалось. Несмотря на это, жандармы отправили всех четверых в полицейский участок ^{4} .

На следующий день Д. Дарахвелидзе и В. Рамишвили были освобождены, а И. Джугашвили и К. Канделаки взяты под стражу и привлечены к производившейся Кутаисским ГЖУ в порядке положения об охране переписке, связанной с выяснением обстоятельств забастовки на заводе Ротшильда ^{5} . Для контроля над этой перепиской 28 февраля 1902 г. в (4-м) 7-м делопроизводстве Департамента полиции было заведено дело № 214, которое, к сожалению, до нас не дошло. К началу апреля в качестве обвиняемых по этому делу фигурировали 8 человек. Девятое место в списке обвиняемых занял И. В. Джугашвили, десятое – К. Канделаки ^{6} .

6 апреля они были допрошены помощником начальника Кутаисского ГЖУ по Батумской области ротмистром Георгием Давидовичем Джакели. Оба отвергли свое участие в забастовке на заводе Ротшильда и в событиях 9 марта, вошедших в литературу как батумская демонстрация. В частности, И. Джугашвили заявил, что после празднования 100-летия присоединения Грузии к России, т. е. после 20 сентября 1901 г., он вместе с Геурком Акоповым уехал из Тифлиса в Баку, оттуда в Гори и находился там до середины марта 1902 г. ^{7} .

Существовавшие правила предусматривали одновременно с допросом оформление «литеры Б». По ее получении Департамент полиции в рамках дела № 214 открыл специальную папку, в которую должна была откладываться вся документация, касающаяся И. В. Джугашвили. Так в 7-м делопроизводстве появилось дело № 214. Ч. 9. Одновременно предполагалось фотографирование обвиняемых, составление протокола описания примет и снятие отпечатков пальцев. Обнаружить эти материалы не удалось. Судьба их неизвестна ^{8} .

Еще 20 сентября 1881 г. Департамент полиции утвердил циркуляр № 1460, в котором говорилось: «При производстве дознания чины корпуса жандармов одновременно с начатием такового обязаны входить в сношения с жандармскими управлениями, в ведении коих проживал обвиняемый, для собирания сведений о его политической благонадежности, а также и о том, не был ли обвиняемый ранее привлекаем к делам политического характера» ^{9} . Подобное требование существовало и в отношении переписки.

Исходя из этого, 8 апреля Г. Д. Джакели направил в Тифлисское ГЖУ письмо, в котором не только извещал об аресте И. Джугашвили, но и просил сообщить, «не был ли замечен названный Джугашвили в чем-либо предосудительном в политическом отношении, и допросить как его мать Екатерину Глаховну, так и его дядю Георгия Глаховича Геладзе» ^{10} .

Трудно сказать, как бы развивались события дальше, если бы 8 апреля И. Джугашвили не дал в руки следствия уличающий его материал.

«8 сего апреля, – сообщал в Департамент полиции начальник Кутаисского ГЖУ, – арестантом Батумской тюрьмы Замбахидзе были выброшены в тюремный двор к посетителям две записки на грузинском языке, адресованные на имя Иллариона (по всей видимости, Иллариона Дарахвелидзе. – А.О.). Первая из них следующего содержания: „Адрес в городе Гори, Оконская церковь, около церкви приходская школа, и увидите учителя той школы Сосо Иремашвили, этому человеку скажите, что Сосо Джугашвили арестован и просит сейчас же известить его мать для того, чтобы, когда жандармы спросят: „Когда твой сын выехал из Гори?“, сказала: „Целое лето и зиму до 15 марта был здесь, в Гори“. То же покажут сам Сосо Иремашвили и мой дядя с женой“. Вторая записка: „Илларион, если посланный в Тифлис человек возвратился, то скажи, чтобы привез Георгия Елисабедова и вместе с ним повел (направил) бы дело“. Записки эти по сличении почерков с почерком Джугашвили писаны им, Джугашвили» ^{11} .

На следующий день, 9 апреля, Г. Д. Джакели в дополнение к предыдущему письму проинформировал Тифлисское ГЖУ, что ему удалось установить руководящую роль И. Джугашвили в батумских событиях, а поэтому предложил допросить Иосифа Иремашвили и арестовать Георгия Елисабедова ^{12} .

Прошло почти две недели, однако Тифлисское ГЖУ не спешило с ответом. 24 апреля Г. Д. Джакели направил в Тифлисское ГЖУ два новых письма (№ 402 и № 405) с просьбой ускорить ответ на его запросы 8 и 9 апреля, а также арестовать и отправить в Батум Георгия Годзиева ^{13} , чемодан которого, как мы уже знаем, был обнаружен на квартире братьев Дарахвелидзе ^{14} .

Только после этого 1 мая Тифлисское ГЖУ сочло возможным дать ответ на запрос Г. Д. Джакели о личности И. В. Джугашвили. Сообщив об обыске, произведенном в ночь с 21 на 22 апреля 1901 г. в Тифлисской обсерватории, и отметив его безрезультатность, генерал Е. П. Дебиль поставил своего батумского коллегу в известность о том, что И. В. Джугашвили фигурирует в агентурных материалах как член Тифлисского комитета РСДРП, и предложил для установления личности И. В. Джугашвили выслать фотографию последнего ^{15} .

Можно объяснить сокрытие Е. П. Дебилем имевшихся в его управлении агентурных данных о принадлежности И. В. Джугашвили к Тифлисской организации РСДРП и избрании его членом ее комитета. Но что заставило его умолчать о привлечении И. В. Джугашвили в 1901 г. к переписке по делу о «Социал-демократическом кружке интеллигентов»?

Подобное умолчание было бы понятно, если бы к весне 1902 г. данное дело в отношении И. В. Джугашвили жандармам пришлось закрыть. Между тем в нашем распоряжении имеется «Список лицам, подлежащим привлечению обвиняемыми по дознанию и перепискам „О социал-демократическом кружке интеллигентов“, производимых ротмистром В. А. Руничем, помимо уже привлеченных по дознанию 22-х обвиняемых», составленный в Тифлисском ГЖУ и относящийся ко времени после 11 мая 1902 г. В этом списке под № 12 мы читаем: «Джугашвили Иосиф – подлежит привлечению обвиняемым [по] подозрению по ст. 318 и по всей, вероятно, 252. Находился в сношениях с большинством обвиняемых по дознанию… Установление деятельности не закончено. Будет поступлено по результатам… Содержится под стражей в Батуме по дознанию о беспорядках» ^{16} .

4 мая в связи с истечением месячного срока содержания И. В. Джугашвили и К. Канделаки под стражей Кутаисское ГЖУ обратилось в Департамент полиции с просьбой о продлении их «ареста до окончания переписки» ^{17} . 8 мая Департамент полиции принял два несовпадающих решения. Первоначально он предложил в зависимости от имеющихся материалов или прекратить переписку, или же перевести ее в формальное дознание ^{18} , а затем в тот же день направил другое распоряжение: «По телеграмме № 276 и донесению № 712 возбудите дознание по 1035 ст. Продолжение ареста по охране представляется неосновательным ввиду достаточных данных для формального дознания» ^{19} .

По всей видимости, причина изменения первоначального решения была связана с тем, что Департамент полиции получил дополнительные сведения о результатах переписки по делу о забастовке на заводе Ротшильда. Как явствует из постановления начальника Кутаисского ГЖУ от 11 ноября 1902 г., «…Иосиф Джугашвили и Константин Канделаки (131–133) [28]

[Закрыть]были изобличены свидетельскими показаниями Александра Галилова, Тимофея Фефера (139), Петра Дарбанянца (147), Естате Квашелава (150) и Иосифа Иремашвили (181) в преступлении, предусмотренном 251 ст. Улож. о наказ.» ^{20} .

Получив соответствующее распоряжение Департамента полиции, Кутаисское ГЖУ 11 мая начало дознание по обвинению И. Джугашвили и К. Канделаки «в преступлении, предусмотренном 2 ч. 251 ст. Уложения о наказаниях»: призыв к возбуждению и неповиновению против верховной власти ^{21} . В связи с этим в Департамент полиции была направлена новая «литера А», на основании которой в 7-м делопроизводстве появилось дело № 630 «Об Иосифе Джугашвили и Константине Канделаки» ^{22} .

На следующий день Г. Д. Джакели поставил Е. П. Дебиля в известность о начале дознания и обратился к нему с просьбой «сообщить сведения о его (Джугашвили. – А.О.) выездах в Батум и протокол осмотра записной книжки с записью о расходах нелегальной литературы, о чем говорится в вашем № 2040 от 1 мая» ^{23} .

16 мая Е. П. Дебиль переслал Г. Д. Джакели выписку из фигурировавшей в материалах дознания записной книжки («23 я[нваря]. Батум 14 р. 5 к.») и сообщил ему: «…По установлении его личности путем предъявления присланной Вами фотографической карточки имеет быть привлечен обвиняемым по указанной выше переписке при сем управлении» ^{24} .

21 июня «в Батумской тюрьме жандармский ротмистр [Сергей Петрович] Шабельский допросил политического заключенного тов. Сталина и составил анкетный лист» ^{25} . Это значит, что на И. В. Джугашвили была составлена новая «литера Б». После ее получения Департаментом полиции в 7-м делопроизводстве появилось дело № 630. Ч. 1 [29]

[Закрыть] ^{26} .

«Одновременно с этим ротмистр Джакели затронул вопрос об изменении первоначальной меры пресечения, ареста, на особый полиции надзор» ^{27} .

Освобождение из-под стражи на время следствия и установление особого надзора полиции практиковались достаточно широко. Однако если при производстве переписки ГЖУ могло принять подобное решение самостоятельно, то при проведении формального дознания оно было обязано получить на это согласие прокурора судебной палаты. 24 мая член Тифлисской судебной палаты товарищ прокурора действительный статский советник Валериан Константинович Орловский запросил на этот счет Тифлисскую судебную палату и не позднее 28 мая получил ответ: «Канделаки и Джугашвили следует содержать под стражей» ^{28} .

Как явствует из «Настольного реестра делам по государственным преступлениям на 1902 г.», который сохранился в фонде Департамента полиции, начатое 11 мая 1902 г. дознание было закончено 31 июля 1902 г. и в тот же день при рапорте за № 812 представлено помощником начальника Кутаисского ГЖУ своему шефу ^{29} .

До сих пор в литературе не было приведено никаких документальных данных, подтверждающих или опровергающих утверждение Г. Шидловского о том, что это дознание закончилось для И. В. Джугашвили без всяких последствий. К сожалению, не удалось обнаружить материалы дознания и при написании этой книги.

Для дальнейших поисков необходимо учитывать, что существовавшие инструкции предусматривали следующую процедуру: «По принятому порядку оконченное дело представляется при рапорте начальнику губернского жандармского управления, который уже от себя препровождает его прокурору судебной палаты» ^{30} .

Нам неизвестен упомянутый выше рапорт помощника начальника Кутаисского ГЖУ по Батумской области на имя начальника Кутаисского ГЖУ, не удалось обнаружить и письмо начальника Кутаисского ГЖУ на имя председателя Тифлисской судебной палаты с представлением результатов дознания, но в РГАСПИ сохранилась недатированная «Выписка из заключения прокурора Тифлисской судебной палаты по делу о Тифлисском социал-демократическом кружке рабочей партии», в которой говорится:

«Что же касается проявления преступной деятельности Джугашвили в г. Батуме, то хотя в этом отношении в произведенном помощником начальника Кутаисского ГЖУ по Батумскому округу дознании имеются некоторые указания на то, что Иосиф Джугашвили был причастен к рабочему движению, возбуждал рабочие беспорядки, устраивал сходки и разбрасывал противоправительственные воззвания, но все эти указания лишь вероятны и допустимы; никаких же точных и определенных фактов по сему предмету дознанием не установлено и указание на участие Джугашвили на сходках и на распространение им по г. Батуму революционных воззваний основывается единственно на предположениях, слухах или возбуждающих сомнение в достоверности подслушанных отрывочных разговорах. При таком положении дела характер деятельности Иосифа Джугашвили за время пребывания его в Батуме подлежит считать невыясненным» ^{31} .

Когда именно было оформлено подобное заключение Тифлисской судебной палаты, установить не удалось. В любом случае оно Дает основание утверждать, что проводимое подполковником Сергеем Петровичем Шабельским дознание в отношении И. В. Джугашвили было прекращено Тифлисской судебной палатой без последствий для обвиняемого.

Дальнейшую судьбу постановления Тифлисской судебной палаты определяла ст. 1035 Устава уголовного судопроизводства. Она гласила:

«Всякое дознание представляется по окончании прокурором судебной палаты министру юстиции, который по сношению с министром внутренних дел делает распоряжение о производстве предварительного следствия или испрашивает высочайшее повеление о прекращении производства с оставлением в последнем случае дела без дальнейших последствий или же с разрешением оного в административном порядке» ^{32} .

Это дает основание предполагать, что названное выше постановление Тифлисской судебной палаты было одобрено министром юстиции, министром внутренних дел и императором.

* * *

Когда 20 февраля 1902 г. в Тифлисском ГЖУ было начата переписка по делу «О Тифлисском кружке РСДРП и образованном им Центральном комитете», в ней сразу замелькала фамилия Джугашвили. Правда, против него имелись только агентурные данные и подтверждавшие их свидетельские показания ^{33} .

3 апреля ротмистр Кравченко представил Е. П. Дебилю доклад о предварительных результатах проведенного им расследования (№ 75). Из него следует, что к переписке было привлечено 79 человек. Все они были разделены на четыре группы. К первой отнесены 20 человек, на которых существовали улики и переписку о которых можно было перевести в формальное дознание. Причастность 12 человек к Тифлисскому комитету доказывалась в основном агентурным путем (к ним принадлежал и И. В. Джугашвили). Третью группу составляли 4 человека – кружок Я. Кочеткова. Вину 43 человек требовалось установить. Исходя из этого, Кравченко предложил привлечь к дознанию 14 человек из первой группы, 4 из второй и весь кружок Я. Кочеткова, а судьбу остальных 57 человек решить «в зависимости от хода следствия». Среди этих последних фигурировал и И. В. Джугашвили ^{34} .

9 мая из Батума на имя полковника Кравченко были направлены две фотографии И. В. Джугашвили, без которых Тифлисское ГЖУ почему-то не считало возможным привлечение его к данному делу ^{35} . Их доставка по назначению, видимо, задержалась, так как 16 мая 1902 г. помощник начальника Тифлисского ГЖУ ротмистр Ф. А. Засыпкин еще не имел их на руках ^{36} .

Между тем 18 мая было принято решение о переводе производимой переписки в формальное дознание «О тайном кружке Российской социал-демократической рабочей партии в городе Тифлисе». Производство дознания было передано ротмистру Ф. А. Засыпкину, а наблюдающим прокурором назначен товарищ прокурора Тифлисской судебной палаты действительный статский советник Ефим Николаевич Хлодовский ^{37} .

Позднее, 15 октября, Тифлисская судебная палата одновременно с извещением о возбуждении дознания поставила Министерство юстиции в известность и о его окончании, после чего здесь во Временной канцелярии по производству особых уголовных дел было заведено специально дело № 15852 ^{38} .

Прошло еще около месяца, и только 21 июня появилось постановление о привлечении к этому делу И. В. Джугашвили ^{39} . 25 июня Ф. А. Засыпкин направил Е. П. Дебилю рапорт № 483 (в дополнение к № 388 от 28 мая 1902 г.), в котором познакомил его с итогами порученного ему расследования и представил список обвиняемых. В нем значились 47 человек, последним фигурировал И. В. Джугашвили ^{40} . На следующий день, 26 июня, Тифлисское ГЖУ предложило помощнику начальника Кутаисского ГЖУ в Батуме допросить И. В. Джугашвили по новому обвинению ^{41} .

Первый допрос по этому делу состоялся 8 июля ^{42} . 30 июля 1902 г. начальник Тифлисского ГЖУ сообщил в Департамент полиции: «8 сего июля согласно отдельного требования моего в г. Батуме был допрошен обвиняемым Иосиф Виссарионов Джугашвили, давший полное отрицание своей вины (250 ст. Уложения о наказаниях). Названный Джугашвили по постановлению от 8 сего июля на основании 416 и последующих ст. уст. угол. Суд. заключен под стражу в Батумской тюрьме» ^{43} .

13 июля здесь же появилась на свет новая «литера Б» № 722, дошедшая до нас ^{44} . Несколько позднее к ней были приобщены дополнительные биографические сведения об И. В. Джугашвили ^{45} . Тифлисское ГЖУ получило «литеру Б» не позднее 25 июля ^{46} , после чего один ее экземпляр поступил в Департамент полиции, и здесь в 7-м делопроизводстве в деле № 175 появилась ч. 43, специально посвященная И. В. Джугашвили ^{47} .

17 июля батумский городской врач Г. Л. Элиава [30]

[Закрыть]под руководством подполковника С. П. Шабельского составил первое известное нам описание примет И. В. Джугашвили. Вот некоторые его детали: «Размер роста – 2 аршина 4,5 вершка» (164 см), «лицо длинное, смуглое, покрытое рябинками от оспы», «на левой ноге второй и третий пальцы сросшиеся», «на правой стороне нижней челюсти отсутствует передний коренной зуб», «на левом ухе родинка» ^{48} .

В самое последнее время нам стало известно медицинское дело И. В. Сталина, из которого явствует, что он действительно имел такой дефект, как сросшиеся пальцы на левой ноге. В то же время его рост составлял не 164, а 170 см. Кроме того, у него была больная левая рука, и не одна, а две родинки, причем над правой бровью и под левым глазом ^{49} .

Что это? Небрежность? Сознательное искажение примет? Или же приметы разных людей?

22 июля в соответствии с существовавшей инструкцией ротмистр Ф. А. Засыпкин обратился в Тифлисское ГЖУ с запросом № 770 о политической благонадежности И. В. Джугашвили. Сам запрос сохранился, и на нем нетрудно прочитать выписанные номера дел, в которых, по всей видимости, фигурировала его фамилия: «194/901 г. – 29, 27/902 г. – 511, 190/902–74–79–81, 89 до 114, 163–166–183–228, 171/902–233–234–290» ^{50} .

8 августа полковник Е. П. Дебиль подписал ответ, в котором говорилось: «Сообщаю Вашему Высокоблагородию, что о упоминаемом в представлении вашем от 22 минувшего июля за № 770 Иосифе Виссарионове Джугашвили до момента привлечения его к производимому Вами дознанию никаких неблагоприятных сведений в делах вверенного мне управления не имеется» ^{51} .

Таким образом, если в ответ на запрос Кутаисского ГЖУ Е. П. Дебиль счел возможным сообщить хотя бы об обыске 21–22 марта 1901 г., теперь от следствия был скрыт даже этот факт.

К этому времени жандармам удалось получить признательные показания более десяти человек, проходивших по данному делу в качестве обвиняемых или же свидетелей, в том числе показания Сергея Старостенко ^{52} и некоего Кешешьянца (Кешиньяна) ^{53} . В них фигурировал и И. В. Джугашвили, однако, допрошенный 4 августа по делу о Тифлисском комитете РСДРП вторично, он снова не признал себя виновным ^{54} .

23 августа дознание по делу о Тифлисском комитете РСДРП было завершено, и на следующий день, 24 августа, Ф. А. Засыпкин направил Е. П. Дебилю письмо (№ 1098), в котором говорилось:

«При сем имею честь представить Вашему превосходительству оконченное производством 23 сего августа в порядке 1035 ст. 1–16 Уст. угол. суд. на 707 листах дознание „О тайном кружке Российской социал-демократической рабочей партии в г. Тифлисе“, список обвиняемых, опись вещественных доказательств, опись личным документам обвиняемых, означенные в описях вещественные доказательства и личные документы и черновик „лит. Г“ об окончании дознания и доложить, что дополнительно к дознанию будут представлены по получении протоколы допросов свидетелей Арсена Ормоцадзе, Самуила Микатадзе и Константина Лежава, сведения, собранные на основании Циркуляра Департамента полиции от 9 декабря 1897 г. за № 4230 о личностях обвиняемых Константина Лежава (по Охране), Кирилла Кахетелидзе, Александра Мерабашвили, Георгия Ртвеладзе и Иосифа Джугашвили и вещественные доказательства Арчила Долидзе и Арсена Ормоцадзе, означенные в описи под № 47 и 48. Из числа означенных вещественных доказательств Георгия Арабелидзе брошюра „Анархия“ находится у г. главноначальствующего гражданской частью на Кавказе» ^{55} .

К этому времени из 46 проходивших по этому делу обвиняемых двое оставались неразысканными, двое были освобождены, 35 находились под особым надзором полиции и только 7 человек (Калистрат Гогуа, Иосиф Джугашвили, Севериан Джугели, Георгий Караджев, Аракел Григорьевич Окуашвили, Васо Цабадзе, Захарий Иосифович Чодришвили) содержались под стражей ^{56} .

Получив материалы дознания «О тайном кружке РСДРП в г. Тифлисе», Е. П. Дебиль 29 августа 1902 г. направил дело товарищу прокурора Тифлисской судебной палаты действительному статскому советнику Е. Н. Хлодовскому (№ 4602) ^{57} , который знакомился с ним около полутора месяцев и 12 октября подписал заключение по результатам дознания ^{58} . Тифлисская судебная палата сочла нежелательным передачу дела в суд и предложила решить его в административном порядке. В заключении содержались рекомендации и о мерах подобного наказания. В частности, И. В. Джугашвили предлагалось выслать в Сибирь на 2 года ^{59} .

15 октября материалы дознания были направлены Тифлисской судебной палатой в Канцелярию главноначальствующего гражданской частью на Кавказе ^{60} , а 31 октября – в Министерство юстиции ^{61} .

«На основании 1280 ст. Уст. угол, суд., – писал князь Г. С. Голицын, – препровождаю при сем Вашему превосходительству представленное мне прокурором Тифлисской судебной палаты от 15 сего октября за № 1371 произведенное при Тифлисском губернском жандармском управлении дознание о Тифлисском социал-демократическом кружке рабочей партии (в IV томах) вместе с заключением о дальнейшем направлении сего дознания и вещественными доказательствами в особом опечатанном тюке, имею честь сообщить, что я не встречаю препятствий к разрешению означенного дознания согласно с заключением прокурора палаты» ^{62} .

С момента получения материалов дознания в Министерстве юстиции до вынесения окончательного решения по данному делу прошло более полугода.

* * *

«Когда наше следствие почти что пришло к концу, – вспоминал К. Канделаки, имея в виду дознание, проводившееся Кутаисским ГЖУ, – сперва Сосо, а потом меня с помощью врача Элиавы поместили в тюремную больницу» ^{63} .

О том, что некоторое время И. В. Джугашвили действительно находился в тюремной больнице, свидетельствуют воспоминания Минаса Отаровича Чхаидзе, который был арестован в Гурии 18 августа 1902 г. Сначала он находился под стражей в сигнахской тюрьме, затем его перевели в Батум, где он пробыл более двух месяцев, до декабря 1902 г. Это значит, что в Батум его доставили не ранее середины сентября – не позднее середины октября. К этому времени, по воспоминаниям М. О. Чхаидзе, И. В. Джугашвили уже был в тюремной больнице. А когда автора воспоминаний освободили, он находился в одиночной камере 5 ^{64} .

Здесь мы сталкиваемся со следующим противоречием.

Когда производившееся в Батуми дознание было завершено и передано в Тифлисскую судебную палату, Кутаисское ГЖУ поставило ее в известность «о неимении… оснований к дальнейшему содержанию под стражей обвиняемых Иосифа Джугашвили и Константина Канделаки» ^{65} . Такая позиция ГЖУ вызвала возражения прокурора Тифлисской судебной палаты, который 4 сентября письмом за № 1026 уведомил жандармское управление, что поскольку И. В. Джугашвили проходит обвиняемым еще по одному делу, речь может идти только об освобождении К. Канделаки, причем «с отдачею его под особый надзор полиции» ^{66} .

Вслед за этим 10 сентября была составлена «литера В» об изменении меры пресечения ^{67} , и К. Канделаки вышел из тюрьмы ^{68} , а И. В. Джугашвили продолжал оставаться под стражей, что подтверждается как воспоминаниями ^{69} , так и документами. Прежде всего это касается двух прошений, которые были поданы И. В. Джугашвили на имя главноуправляющего гражданской частью на Кавказе князя Г. С. Голицына.

В первом из них, датированном 30 октября 1902 г., он писал: прошу «освободить меня, по крайней мере хоть ускорить ход дела» ^{70} (фото 15).

23 ноября 1902 г. И. В. Джугашвили снова обратился к князю Г. С. Голицыну:

«Нижайшее прошение.

Все усиливающийся удушливый кашель и беспомощное положение состарившейся матери моей, оставленной мужем вот уже 12 лет и видящей во мне единственную опору в жизни, заставляет меня второй раз обратиться к Канцелярии главноначальствующего с нижайшей просьбой освобождения из-под ареста под надзор полиции. Умоляю канцелярию главноначальствующего не оставить меня без внимания и ответить на мое прошение. Проситель Иосиф Джугашвили. 1902 г., 23 ноября» ^{71} (фото 16).

19 января 1903 г. с подобным же, но исполненным достоинства прошением к князю Г. С. Голицыну обратилась Е. Г. Джугашвили ^{72} .

Казалось бы, приведенные документы не оставляют никаких сомнений, что после завершения дознания и по одному, и по другому делу И. В. Джугашвили продолжал оставаться в батумской тюрьме.

Однако начальник Тифлисского розыскного отделения ротмистр В. Н. Лавров на этот счет придерживался совершенно иного мнения. Направив 29 января 1903 г. в Департамент полиции свой очередной доклад и назвав в нем ряд лиц, причастных в Тифлисе к революционному подполью, он отмечал: «Через перечисленных лиц между прочим выяснилось, что в Батуме во главе организации находится состоящий под особым надзором полицииИосиф Джугашвили. Деспотизм Джугашвили многих, наконец, возмутил, и в организации произошел раскол, ввиду чего в текущем месяце в г. Батум ездил состоящий под особым надзором Джибладзе, коему удалось примирить враждующих и уладить все недоразумения» ^{73} .

9 февраля В. Н. Лавров отослал в Департамент полиции новое сообщение. В нем говорилось: «Имею честь донести Вашему Превосходительству, что во главе Батумского комитета социал-демократической партии состоят: находящийся под особым надзором полиции врач Александр Шатилов, находящийся под особым надзором полицииИосиф Джугашвили, известный под кличкой Чопур (Рябой. – А.О.), и некий грузин из окрестностей Казбека по кличке Мохеве. Раскол, начавшийся было в означенном комитете, о чем упоминается в моем донесении от 29 минувшего января за № 60, произошел вследствие пререканий между так называемыми старыми социалистами, представителем коих является в Батуме Александр Шатилов (в Тифлисе его поддерживали Семен и Прокопий Джугели), и новыми, упомянутыми выше Иосифом Джугашвили и Мохеве» ^{74} .

15 февраля 1903 г. ротмистр В. Н. Лавров в письме на имя начальника Тифлисского ГЖУ генерала Е. П. Дебиля (№ 103), а 22 февраля Е. П. Дебиль в письме, адресованном в Департамент полиции (№ 813), снова характеризовали И. В. Джугашвили как «состоящего под особым надзором полиции» ^{75} . Как находившийся в это время «под особым надзором полиции» И. В. Джугашвили значился и в картотеке Департамента полиции ^{76} .

В Тифлисском розыскном отделении, которое в 1903 г. было переименовано в охранное отделение, настолько были уверены в пребывании И. В. Джугашвили под особым надзором полиции, что когда 9 апреля 1903 г. Батум включили в сферу деятельности охранного отделения, ротмистр В. Н. Лавров сразу же направил в туда предписание обыскать и арестовать И. В. Джугашвили ^{77} . Однако 28 апреля подполковник С. П. Шабельский уведомил его, что «Иосиф Джугашвили уже год как содержится в тюрьме (ныне в кутаисской)» ^{78} .

Как явствует из воспоминаний, И. В. Джугашвили находился в батумской тюрьме до весны 1903 г. и был переведен отсюда после того, как «организовал демонстрацию заключенных против экзарха Грузии, пожелавшего осмотреть батумскую гимназию и места заключения» ^{79} . Батум экзарх Грузии Алексий посетил 17 апреля 1903 г., поэтому упоминаемая обструкция могла иметь место только в этот день ^{80} .