Текст книги "Южно-Африканская деспотия (СИ)"

Автор книги: Александр Барышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Ну и правильно, – сказал Бобров. – Нам там еще ходить.

Вован с ним согласился и заявил, что еще и поэтому он в Афины заходить не стал, а отправился в Милет. А в разрушенном, словно по нему лупила, по крайней мере, дивизионная артиллерия, Милете ему подтвердили, что в Афинах такому как он действительно делать нечего. И не только потому, что македонские и аттические моряки такие драчливые, но и потому что от портовых властей сейчас ничего не добиться. Не до обслуживания кораблей сейчас им. Кстати, корабли в Пирей и из оного шныряли через Эгейское море чуть ли не стаями. Осторожный Вован дождался вечера, когда движение на море традиционно замирало, раскочегарил котлы и тихонько направился в сторону Геллеспонта.

За ночь, понятное дело, до Геллеспонта дойти не вышло, но и движение в сторону Малой Азии и наоборот сильно упало, и Вован от Лесбоса уже пошел спокойно, не опасаясь, что кто-то слишком воинственный начнет качать права из-за того, что у него триера длиннее и, соответственно, воинов больше. В самом проливе очень удачно подвернулся нужный ветер, и даже не пришлось прибегать к услугам машины. Но по выходу в Мраморное море команда стала валиться с ног, и Вован решил отстояться. Так что, домой попали лишь еще через двое суток.

Встречали их словно вернувшихся из царства Аида. Правда, в отсутствии Ефимии пир был не совсем пир. Но Андрей обеспечил много вина и этот недостаток скоро забылся. Все требовали рассказов и первые несколько дней Вован и экипажи только и делали, что делились впечатлениями. Причем делились так красочно, что уже через пару дней половина населения поместья желала ехать в Африку. Но все-таки остановились пока на одной семье, которая хотела больше всех. Наверно потому что у главы возникли трения в городе. И хотя лично Евстафий гарантировал ему, что в поместье его никто не достанет, все-таки мужику казалось, что уж в Африке всяко будет поспокойнее.

А через три дня появился Смелков и тоже потребовал свою долю рассказов. Вован, конечно же, не мог ему отказать. При рассказе он старался сдерживаться и о подробностях умалчивал.

В этом месте Бобров понимающе покивал.

Но Смелков, видать, и так вообразил себе невесть что, а может виновато Андреево вино, коего он принял в процессе рассказа довольно много. В общем, Юрка стукнул кулаком по столу и заявил, что его место в Африке. С трудом удалось его утихомирить. Очень жалели, что нет Меланьи. У нее это как-то быстро получалось.

А поутру Юрка отнесся к вчерашнему с юмором и развил бурную деятельность, поначалу уйдя в портал. И отсутствовал целые сутки. За это время успели размонтировать и погрузить ленточную пилораму. Мужики, работавшие на ней, очень грустили. Пришлось пообещать им новую примерно через полгода.

При этих словах Вован посмотрел на Боброва и тот уверенно кивнул.

Смелков появился утром и сразу принялся командовать. Под его чутким руководством на причал была поднята, а потом погружена на Вованов корабль странная цилиндрическая штуковина, понятной в которой было только одно – она была синяя.

– Балбесы, – объяснил Смелков заинтересованной публике. – Эта штука называется мини-ГЭС и мощность ее сто киловатт. Я думаю, пока Боброву хватит.

Бобров вскочил и собрался бежать. Но Вован его остановил.

– Не торопись, – сказал он. – Она все равно сверху завалена. А разгружаться мы будем только завтра. Так что слушайте дальше.

А дальше пошли мотки кабелей, какие-то шкафы и шкафчики, арматура и прочая электрическая хрень. Все это составило приличную гору и заняло примерно четверть трюма. А тут еще с берега принялись таскать. Андрей традиционно нагрузил вина. Амфоры он игнорировал, потому что бочки ему понравились больше.

– Кстати, Серега, – Вован повернулся к нему всем телом. – Дело твое бочкотарное живет и процветает. Мало того, твои подопечные освоили такие здоровенные шайки и теперь продвинутые херсонеситы в них принимают ванны.

Серега только фыркнул.

Далее последовали мука, сухари, сушеное и копченое мясо и рыба, оливковое масло в большом количестве. Дядя Вася стал грузить плоды сада и огорода. А уж соли навезли – хоть торгуй. Угомонились только к вечеру. А с утра снова пожаловал Смелков, и мы опять стали таскать и расталкивать по трюмам. В общем, два корабля были набиты по палубу. А потом выступила Млеча и от широты души пожаловала нам двух коров. Наказала ходить за ними как за детьми и обязательно довезти. Ну а если не получится, то Вовану лучше в поместье не появляться. И так это у нее серьезно получилось, что Вован понял – лучше действительно не появляться.

Поэтому предложение Андрея насчет мулов он не принял, сказав, что мулов купит в Сиракузах или где-нибудь еще на Сицилии, чтобы пока коровам никто не мешал. Трюм, сказал он, тесен и пусть буренки пока плывут в одиночестве, а то мулы соседи слишком беспокойные.

Теперь всполошилась Апи. Она, до этого слушавшая совершенно спокойно, вдруг стала проявлять признаки нетерпения, а потом и вовсе вскочила и, перебив Вована, чего раньше никогда себе не позволяла, спросила:

– Такты довез?

– Конечно, – ответил Вован изумленно и добавил. – Попробуй тут не довези. Их уже выгрузили.

Апи, недослушав, умчалась.

– Что это с ней? – удивленно спросил Вован.

– Так она была Млечиной подругой, – пояснил Бобров. – И теперь считает себя ее полномочным представителем. Так что тебе, можно сказать, повезло два раза.

– А-а, – облегченно сказал Вован. – Ну, тогда ладно. Так я продолжу?

Прибыв в третий раз, Юрка притащил изготовленную по спецзаказу «пушку». «Пушка» представляла собой кусок толстостенной трубы, заваренный с одного конца. В этом же конце было прорезано запальное отверстие. Все остальное мужики сваяли на месте. Банник, пальник, прибойник, да и сам станок на колесиках. Типа, морской. Испытывали ее от греха подальше в самом начале бухты. Поставили на плотик и нацелили на противоположный берег. Несколько банок охотничьего пороха Юрка тоже привез, а уж картечь из мягкого железа сами нарубили. В общем, зарядили все как положено. С деревянными пробками и пыжами. Отошли подальше. А некоторые, которые осторожные, даже залегли. В запальное отверстие сунули фитиль и подожгли, чтобы успеть удрать. И тут как ахнуло. Хорошо, что калибр был всего пятьдесят семь миллиметров, а то бы наверно все разнесло.

Пушка, как последний довод, была поставлена на флагмане, как и положено, быть установлено морским орудиям. Смелков специально ходил в музей флота и все срисовал. Брюк там, пуштали. В общем, пушку поставили, и стали считать себя к бою и походу готовыми.

Максимка, к тому времени освоивший греческий в пределах примерно тридцати слов, оказался очень деятельным пацаном. Он лез буквально в каждую дырку, и ему до всего было дело. Из-за общей слабосильности при погрузочно-разгрузочных работах он не применялся, а из-за скудности словарного запаса его нельзя было использовать в качестве посыльного. Поэтому он был как бы сам по себе, но в то же время при Воване. Отправляясь в плавание, Вован хотел его оставить на берегу, но пацан заартачился, и его пришлось взять с собой.

Вован показал туда, где, уже пристроившись к Меланье, мелькала черная мордашка.

– Ну а пушка-то как? – нетерпеливо спросил Бобров. – Применили хоть раз?

– А как же, – приосанился Вован. – Целых два раза. В первый раз сразу за Геллеспонтом. На том самом месте. Ну, ты помнишь. Только на этот раз их было в два раза больше. А вот диалог повторился один в один. В общем, я приказал заряжать, как только они стали готовиться к тарану. А когда понял, что таран состоится вот-вот, лично приложил пальник. Расстояние было метров пятьдесят, то есть практически рядом. Но суда слегка валяло, так что прицелиться было сложновато. Если бы ядром, точно бы не попал. А тут картечь, пятьдесят штук. Какая-то да попадет. Ну и попало. И не одна. Но не это главное. То, что сдуло несколько человек это не самое страшное. А вот грохот, огонь и дым… И когда того и другого много – это впечатляет. Я же Юрке специально дымный порох заказал. Вы бы видели, с какой скоростью улепетывали эти моряки. Весла гнулись и трещали.

– Ну а второй?

– Второй? Это на траверзе Карфагена было. Мы как раз затарились мулами на Сицилии. Они плохо себя вели, пугали наших коровок, и мы слегка на это дело отвлеклись. И тут со стороны Африки подгребают две длиннющие триеры, всяко длиннее нас. И сразу, не говоря худого, норовят на абордаж. В общем, мы успели зарядить пушку, когда эти пираты уже раскручивали абордажные крючья. Я стрелял почти не целясь. Просто в ту сторону. Однако, им хватило. Потому что следующий выстрел через полминуты я сделал уже вслед. И самое смешное, что попал. Так что, скажу я вам, очень нужная в дороге вещь эта пушка.

Вован хихикнул и налил себе еще.

– Еще одно приключение ждало нас в районе, который так и назвали «Луанда». Если помните, я рассказывал, что оставил там груду камней, полено и нож. Кстати, и Максимка оттуда. Так вот, негры все поняли правильно. Когда мы вышли на берег, нас ждал сюрприз – огромная куча дров. Мы даже пересчитывать не стали. Так как, честно говоря, я не рассчитывал на сообразительность негров, то ножи мы с собой на берег не взяли. Нет, не подумайте, на борту-то они были. Просто пришлось гнать шлюпку лишний раз. В общем, мы погрузили дрова, оставили ножи и, на этот раз, еще пилу и топор. Чтоб, значит, в следующий раз им легче было. А в качестве платы пообещали рекурсивный арбалет. Ну не знаю, что выйдет на этот раз. Максимку спросил, не хочет ли остаться. Тот головой замотал и я понял, что не хочет.

Вован помолчал.

– А теперь ты скажи, – обратился он к Боброву. – Зря мы все это затеяли или все-таки нет? Был смысл мне ходить туда-сюда, да и тебе тоже.

Вместо ответа Бобров кивнул Сереге:

– Покажи.

Серега сбегал в палатку, принес и развернул перед капитаном на столе чистую тряпицу. Камень при солнечном свете выглядел еще неприглядней. Вован взял его осторожно двумя пальцами и долго рассматривал. Потом поднял взгляд на Боброва.

– Ты уверен, что это то самое?

Бобров выразительно пожал плечами, словно говоря, ну я же не Де Бирс.

– И сколько?

– Одиннадцать карат, если ты это имеешь в виду.

Вовановы паруса только-только успели скрыться за мысом, когда часовой на вышке поднял тревогу. Команда быстрого реагирования, подтянувшаяся незамедлительно, обнаружила вывалившуюся из леса группу из трех человек. В первом из них с трудом признали Стефаноса. Примчался встревоженный Бобров, за ним поспешал Серега, вооруженный сразу двумя ружьями. За ними толпилось остальное население. Женщины сразу стали высказывать версии.

– Тихо! – рявкнул Бобров и повернулся к вновь прибывшим. – Стефанос, в чем дело?

А надо сказать, что все трое дышали как запаленные мулы и держались друг за друга, чтобы не упасть. Стефанос молча шагнул вперед и остальные двое тоже шагнули, держась за него. Стефанос покопался в застегнутом кармашке, покрылся мгновенной бледностью под коркой грязи, но потом лицо его приняло нормальный грязный цвет, и он со вздохом облегчения достал из кармашка тряпицу. Развернув ее на дрожащей ладони, он протянул содержимое Боброву. На тряпице, бывшей когда-то белой, лежали два маленьких невзрачных камешка.

– Мы успели? – прохрипел Стефанос с надеждой.

Бобров отрицательно покачал головой. Из Стефаноса как стержень выдернули – он медленно опустился на землю и пробормотал что-то на греческом. Сзади к Боброву подошел Петрович.

– Что он сказал? – переспросил он.

– Б…дь, – перевел Бобров.

– Да, уж, – сказал Серега. – Мужики, видать, гнали изо всех сил. Даже на сон времени не было. А ведь Вован предлагал одну шхуну оставить на всякий случай, – сказал он Боброву с укоризной.

– Ну да, – признал тот. – Мой косяк. Хорошо хоть лодку притащили, но на лодке нам их не догнать. Да и вообще на лодке за мыс лучше не соваться. Петрович, кликни Меланью, и займитесь мужиками. Помыть там, накормить и пусть спят. А нам с тобой, Серега, надо подумать над тем, кто пойдет на следующую вахту. Не оставлять же там народ торчать постоянно. Голая, блин, саванна, глазу не за что зацепиться. Как там народ жил.

… Серега нашел Боброва в палатке за чтением толстенной книги на чистом британском. Бобров пыхтел и выписывал на листочке незнакомые слова, сверяясь со словарем. Слов было много.

– Что читаем? – поинтересовался Серега гнусным голосом. – Небось, интересно?

– Ага, – проворчал Бобров. – Сил нет, как интересно. Хочешь, дам почитать?

– Не, – отмазался Серега. – Я аглицку мову только в школе учил.

– Да ты у нас полуглот, получается, – обрадовался Бобров. – Я в школе вообще немецкий учил. И в институте тоже. Давай, садись, вместе разбираться будем.

– А что это? – осторожно спросил Серега.

– О! Это, брат, такая штука, называется «Техническое описание и инструкция по эксплуатации», или по-аглицки – Manual. Хочешь, небось, кина смотреть и доски пилить? Тогда вникай.

После трех часов непрерывного бдения они уяснили, что и куда надо втыкать и за какое место крутить. Принцип установки устройства был понятен из картинок, которые по выражению Сереги предназначались не иначе как для домохозяек.

– Ну, собирай свою команду, – сказал Бобров, сжимая виски. – Пойдем почву готовить. И плотик прихвати на бечеву.

– А саму станцию как потащим?

– А вот станцию потащим позже. Надо сначала место для нее подготовить. Так что вперед. И пусть ружья прихватят.

Место для установки ГЭС было присмотрено еще до экспедиции Боброва и находилось примерно в полукилометре вверх по реке. Течение ее после схода с горы еще не успокоилось, и в то же время место было недалеко от лагеря. Бобров же хотел создать для станции вообще тепличные условия и поставить на реке перемычку, создающую словно бы воронку на входе в турбину. Для этого в дно вбили десяток свай с предусмотрительно прихваченного плотика. Сильно они течение не ускорили, но расход ощутимо увеличили.

Саму турбину с генератором после обеда погрузили на тот же плотик и дружными усилиями подтащили к месту установки. Оставалось самое сложное. Бобров еще раз сверился с картинками в книге. Вроде все выглядело достаточно просто и особых трудностей не предвиделось. Вот только крепить все приходилось на тесаных бревнах, потому что досок до установки ГЭС не предполагалось. Даже домик для установки блока балластной нагрузки и устройства автоматического регулирования пришлось делать рубленым Но тут Серегины мастера показали класс, изумив даже Боброва, который в свое время видел работу профессиональных плотников.

– Мужики! – успел крикнуть Бобров. – Вы хоть двери оставьте. А то придется блоки через крышу загружать.

– Все учтено, – успокоил его Серега, размахивая топором.

К вечеру все было сделано. Осталось протянуть кабель к центральному трансформатору. Но это отложили на следующий день. А ближе к ночи состоялся разговор.

– Ты как хочешь, шеф, а следующим пойду я, – заявил Серега категорически.

– С чего бы это? – удивился Бобров, наблюдая как девчонки, перешептываясь, укладывают его тактический рюкзак, потом повернулся к Сереге. – Ну-ка назови мне хотя бы пару причин, по которым ты должен идти вместо меня.

Серега ответил практически сразу:

– Первое – ты уже там был, и второе – я ни разу не строитель, зато копать умею лучше тебя.

– Ну, – ответил Бобров. – Первое отметается сходу: если я там уже был, следовательно, у меня теперь есть какой-то опыт. Второй аргумент будет посерьезнее, но все равно преодолим. Понимаешь, копать там и без тебя, и без меня найдется кому, а вот руководить всем этим базаром кому-то надо. Если докажешь, что у тебя это лучше получится, то и флаг тебе в руки.

– А как я могу доказать, не попробовав’ – коварно спросил Серега и криво улыбнулся.

Девчонки бросили собирать Бобровский рюкзак и стали прислушиваться. Пока не очень внимательно. Бобров посмотрел на Серегу с интересом.

– Уел, – сказал он и в голосе сквозануло уважение. – Ты прямо растешь над собой. А может и действительно сходить тебе в Кимберли.

– Сходить, – сказал Серега просительно и добавил. – Тем более, что тут надо электричество тянуть, производство организовывать. А я в этом деле ни в зуб ногой. А там дело уже знакомое – строй да копай.

Бобров задумался. Потом спросил:

– Скажи, Серега, ты когда-нибудь искал алмазы?

Серега ответил предельно честно:

– Нет. Аты?

– Уже да, – ответил Бобров и приосанился.

– Вот схожу и тоже буду уже да, – сказал Серега и посмотрел просительно. – Ну же.

– А и хрен с тобой, – решился Бобров.

Весь следующий день Серега посвятил сборам. Дригиса плакала, висла на нем и умоляла взять с собой. Серега начал потихоньку поддаваться. Бобров заметил это и жестко заявил:

– Девчонок не берем ни в коем случае. Вот дорога утопчется, тогда может быть. А пока пусть дома сидят. В смысле, в лагере.

Дригиса дулась после этого на него целую неделю. Но потом оттаяла и они стали общаться по-прежнему.

Серегу и двадцать человек смены проводили без помпы. Серега может и желал бы помпы, но прочим было не до того. Экспедиции выделили продуктов на дорогу, двух мулов, чтобы все это тащить, запас патронов, Бобров высказал последние наставления, чтобы они по мере сил протаптывали дорогу и, пользуясь местами для ночевок, не забывали их слегка подновлять. Больше всех, само собой, суетилась Дригиса. И долго потом стояла на краю лагеря. Даже когда хвост людской цепочки скрылся в лесу.

А для Боброва наступили времена не менее горячие, чем в Кимберли. С прокладкой кабелей и разводкой проводов было покончено в два дня. Еще день потратили на установку пилорамы, прикрыв ее навесом, потому что холодов от местной зимы не ждали. Вот, когда пускали электростанцию, это было торжество. Заработавшую пилораму едва не внесли в пантеон местных божеств, который уже начал создаваться (по крайней мере у реки уже была персональная нимфа). Все завидовали работающим на пилораме, а те увлеклись настолько, что пропустили ужин.

Поселок при наличии досок стал расти гораздо быстрее. Чтобы изолировать строения от земли и, соответственно, от вездесущих термитов, хотя вроде в окрестностях их замечено не было, но чем черт не шутит, домики по северному варианту стали ставить на валуны. Этого добра вокруг было во множестве. Их только надо было отломать от скалы.

Серега с компанией еще наверно не добрался до пункта назначения, а уже был готов маленький поселочек, и Бобров со вздохом облегчения приказал ликвидировать палаточный лагерь. Палатки, впрочем, ликвидировать не стали, а аккуратно свернули и сложили в надежное место. Вокруг лежала девственная и практически безлюдная южная Африка и палатки очень могли пригодиться будущим экспедициям.

Расселив народ, Бобов на этом не успокоился. Строительство домов продолжилось. Правда, не такими сумасшедшими темпами. Людей после ухода Сереги осталось не так уж много, и Боброву пришлось заново формировать бригады. Бригады тоже уменьшились. Численность сохранилась только у рыбаков и охотников, потому что им приходилось чаще других рисковать жизнью, и численный перевес иногда мог иметь значение. Зато, в связи с электрификацией поселка, появились новые бригады. Четыре человека теперь работали на пилораме, четыре на вновь образованной верфи. Двоих, после небольшого обучения сделали электриками. Правда, если надо было что-то подсоединить, то Бобров этим занимался лично. А свежеиспеченных электриков сделали чем-то вроде линейных смотрителей обязанных каждый день проверять целостность электрических линий и отгонять от них нежелательных элементов. Мужики, ощутив свою причастность, возгордились неимоверно. А остальные стали относиться к ним с некоторым налетом почтения.

Интенсивнее других трудились люди на лесоповале и на пилораме. И немудрено. Доски теперь нужны были не только на строительстве домов, хотя и там их надо было в несколько раз больше. Бобров решил организовать свою верфь, чтобы строить небольшие суденышки для каботажного плавания. Все-таки последний эпизод с алмазами Стефаноса добавил поводов для строительства собственного флота. Если бы была возможность догнать Вована, Смелков мог бы получить дополнительные неоспоримые свидетельства наличия алмазов и смог бы окончательно убедиться в серьезности намерений Боброва. Да и скупщик, если таковой имеется, должен был стать посговорчивей.

Эта мысль не давала Боброву покоя, и его список требований к Юрке включил в себя кроме парусины пару паровых машин для установки на своих бригантинах (а он твердо решил строить небольшие бригантины или марсельные шхуны, сочетающие в себе достоинства шхун с достоинством судов с прямым вооружением) и четыре комплекта автомобилей типа «багги» с газогенераторными двигателями. Он хотел все-таки сделать нормальным сообщение с Кимберли. Сейчас на дорогу туда уходило около месяца, если обстоятельства способствовали. Примерно полпути приходилось лезть в гору и это очень замедляло движение. Вот обратно получалось идти гораздо быстрее. Но тропу никак не удавалось проложить, потому что в условиях Африки все это зарастало с гораздо большей скоростью, нежели прокладывалось. Даже если основательно пробить дорогу все равно после месячного перерыва зеленый покров восстановится. По дороге надо было ходить, а лучше ездить с периодичностью хотя бы в неделю. Но при таком количестве народа сделать это было практически невозможно.

Боброву предстояло подумать над увеличением населения. А его, в смысле население, можно было увеличить, или нанимая свободных или покупая рабов. Потому что привлекать к работе негров по методике английских работорговцев Бобров не желал. Он вообще негров не желал привлекать. Ни под каким соусом. Он также не хотел брать людей со своего имения под Херсонесом. Бобров всерьез рассматривал привлечение рабочей силы из-за портала, но потом с сожалением от этой мысли отказался.

Оставалась закупка рабов, которых сейчас, после начала завоеваний Александра Македонского на рынках Греции должно быть изобилие. Но так как Александр начал свои завоевания с Персии, то и рабы предполагались в основном этой нации. А так как Бобров рабства у себя не приветствовал, то значит, и этих рабов сделали бы свободными. А иметь свободное население, состоящее в основном из персов, Боброву ну никак не хотелось. Не ощущал он себя ни Дарием, ни, тем более, Ксерксом. Как он мог рассчитывать на их лояльность, если персы изначально считали греков, к которым, скорее всего, отнесли бы и Боброва, народом, стоящим на более низкой ступени развития. Это как любой царь настраивает свою армию вторжения, чтобы у них появился дополнительный стимул убивать и грабить. Похоже, что все персидские цари этим грешили. Простому пахарю, конечно, все это было по тимпану, а вот воинам… К тому же персы после учиненного им разгрома стали страдать комплексом неполноценности. Короче, не хотел их Бобров видеть в своем городе. Ну, может одного-двух, но не больше.

А вот представителей северных народов он бы взял с радостью. Но тамошние воины были мужиками сердитыми и в плен попадали редко. Бобров даже подумывал об экспедиции вверх по Дунаю с целью вербовки германцев и славян. И особенно женщин. Женщин вообще не хватало катастрофически. Свободных заманить было невозможно, а на рабынях вообще можно разориться. Оставалось нападать на береговые поселения и захватывать женщин. Бобров обкатал эту идею и отложил до лучших времен. Лучшие времена должны были наступить вот-вот, если место определили правильно и Юрка подсуетится с покупателем.

А может из-за портала девчонок привлечь. Боброву эта идея тоже понравилась. Но он счел ее преждевременной.

… Вован зато время, пока Бобров разворачивался в поселке, который пока состоял из одного, но длинного дома, а Серега топтал тропу по направлению к Кимберли, добрался до своего пункта бункеровки под названием «Луанда». К его приходу все было готово. Местные негры еще раз показали, что при правильной постановке вопроса они очень даже сообразительны. На берегу Вована ожидала огромная куча дров, которой бы с лихвой хватило до самого Херсонеса, если бы можно было разместить ее на судах. Мало того, когда шхуны бросили якоря, с берега послышались явственные звуки барабанов, а к моменту подхода шлюпок из зарослей появилась целая делегация негров в юбках из коры во главе с пожилым (на что указывала седина) негром, физиономия которого была покрыта замысловатым белым узором.

Увидев такое дело, Вован, бывший главным на высадке, скомандовал своим и лодки ощетинились стволами. В ответ пожилой негр успокоительным жестом поднял руку и бывшие при нем сложили на землю свои заостренные палки и каменные ножи. Старик что-то прокричал и бывший при Воване Максимка сказал:

– Меня зовут, – при этом посмотрев на Вована вопросительно.

– Ну что ж, – сказал Вован. – Зовут – иди.

Максимка нехотя вылез из шлюпки и, постоянно оглядываясь, направился к соплеменникам. А надо сказать, что за прошедшие полгода он здорово подрос и совсем не походил на того заморыша, каким пришел к Вовану.

Когда он подошел, дед ощупал его и что-то одобрительно сказал. В толпе негров раздались возгласы. Похоже, что благоприятные. Потом старый негр, который, получается, был вождем, сказал небольшую речь и толкнул Максимку в сторону шлюпок. Тот рысью добежал до кромки воды и обратился к Вовану.

Из Максимкиного перевода, наверняка свободного, Вован понял, что его приглашают на переговоры. Вован демонстративно пересчитал представителей противной стороны, нашел, что их ровно одиннадцать вместе с дедом и кликнул десяток своих, велев им взять ружья.

– А я? – поинтересовался Максимка.

– Куда ж я без тебя, – вздохнул Вован. – Конечно, идем. Ты ж теперь переводчик.

Подойдя к группе негров, напряженно следивших за действиями белых, Вован велел своим сложить оружие на землю, оставаться рядом, ждать и бдеть. А сам вместе с Максимкой направился навстречу деду. Дед встретил Вована почтительно, но не подобострастно и тому это понравилось. Отсутствовали также такие виды приветствия как рукопожатие или трение носами. И это тоже подошло. Дед простер к Вовану руку и о чем-то долго говорил. Вован пытался вслушаться в чужой язык, но в этом наборе звуков смысла увидел не больше чем в звуках Бобровской пилорамы. Верный себе Максимка не стал переводить всю речь и изъял из нее только самое главное. И Вован узнал, что великий вождь прибрежного племени Ньянга сердечно приветствует большого белого человека, прибывшего на больших лодках.

У Вована осталось ощущение, что Максимка что-то недоговаривает. Уж больно долго распространялся вождь по сравнению с кратким переводом Максимки.

– По-моему, ты, друг бородинский, не все переводишь, – попенял ему Вован.

– Датам сплошная вода, – ответствовал юный толмач. – Оно тебе надо? К тому же многих слов на вашем языке я просто не знаю.

Вован прикинул и сказал, что да, действительно не надо. И попросил Максимку заверить вождя в его Вована бесконечной радости от встречи и знакомства и совершеннейшем к нему, вождю то есть, почтении. Максимка вытаращился, но стал переводить. Минут через десять Вован, запас цветистых выражений которого подошел к концу, спросил прямо – чего же вождь хочет от несчастного путешественника.

И тут вождь его удивил. Он предложил ни много, ни мало – бартерную торговлю. Или проще – меновую. Вован даже растерялся. Что мог предложить этот берег кроме дров. Вован машинально, игнорируя дипломатический протокол, поскреб затылок и решил потянуть время и посоветоваться со Смелковым, Андреем и Агафоном. А еще собрать образцы товаров, которые можно предложить для обмена. В памяти сразу всплыли зеркальца и бусы. Вован усмехнулся и сказал Максимке, что идею вождя он целиком поддерживает и одобряет, и предлагает со своей стороны, чтобы через полтора месяца, он сбился, потер лоб и поправился, через полторы луны на этом месте каждый участник предполагаемой сделки представит образцы своего товара и объявит цены на них.

– Смотри у меня, дословно переводи. Чтобы никакой самодеятельности, – сказал Вован. – Ежели у нас получится, сделаю тебя директором фактории.

Максимка надулся от важности, но на всякий случай спросил:

– А что такое фактория?

… Когда, забрав дрова и оставив оговоренную плату, шхуны поднимали якоря, на берегу собралась огромная толпа негров. Они вообще-то были не черные, а темно-коричневые, так что неграми[1]1
  тдго$ (лат.) – черный


[Закрыть] их называть было бы неправильно. Толпа состояла преимущественно из мужиков разной степени раздетости, но Вован, шаря по кромке берега биноклем, приметил и отдельно стоящую кучку женщин. На его просвещенный взгляд, некоторые молоденькие девчонки были очень даже ничего. Тем более, что их манера одеваться, вернее, раздеваться, позволяла хорошо рассмотреть многие детали. Детали были вполне не уровне.

Как Вован ни торопился встретиться с Юркой, а все-таки пришлось зайти на Канары. Дело в том, что жуткая жара на экваторе поспособствовала тому, что запасы пресной воды сильно истощились. А если учесть еще и то, что пресная вода использовалась как котельная, а штиль на экваторе вынудил идти под машиной, то, понятное дело, захода было не избежать. До Сиракуз воды явно не хватало. А в Менаку Вован не хотел заходить из какого-то предубеждения. На островах проторчали целые сутки. Вован, пользуясь относительно свободным временем, принялся расспрашивать Максимку о населении племени, его количестве и составе, о социальной структуре, о занимаемой территории, о соседях. И наконец, о том, чем богаты Максимкины соплеменники. В смысле, что с них можно поиметь.

Максимка отвечал охотно. Чувствовалось, что он скучает по родным, по своей, пусть и полуголодной, жизни. Но когда Вован наполовину в шутку, наполовину всерьез предложил на обратном пути оставить его на родине, Максимка посмотрел на него так укоризненно, что Вован даже устыдился. Но для себя он уяснил, что Максимкин народ, хоть и довольно многочислен, но далеко не могуществен, что занимают они небольшую территорию в нижнем течении рек Бенго и Кванза, что соседи их тоже мирные люди, но, по слухам, в горах, в верхнем течении реки Кванза живут племена воинственных людоедов, которые потихоньку теснят соседей. Собственно, поэтому дальновидный вождь в союзе с колдуном и пошел на контакт с белыми людьми, надеясь получить от них оружие и защиту.

– Ведь белые люди такие могущественные, – польстил напоследок Максимка.

Вован покачал головой.

– Война в джунглях – особая война. И здесь мы вам не помощники. А оружие… Что ж, оружие мы вам подкинуть сможем. Только что с вас взять?

Вован до того увлекся общением со своим юнгой, что осознал, что он все-таки капитан и командор уже после Сиракуз, когда его помощник обратил его внимание на поведение встречных кораблей. Выходило так, что едва завидев высокие мачты Вовановых шхун, наутек бросались не только пузатые купеческие суда, но и боевые многовесельные галеры. И если военные корабли, пользуясь скоростью хода, все-таки успевали отбежать достаточно далеко от курса шхун, то тихоходные торговцы, застигнутые врасплох, замирали на месте и даже паруса спускали. Такая покорность судьбе настораживала, и Вован решил отловить какого-нибудь купца и допросить его с пристрастием. Такой случай подвернулся незадолго перед Критом.