Текст книги "Русский романс"

Автор книги: Александр Пушкин

 
        О ты, ночь моя, ноченька,
Ночь ты лунная, ночь морозная,
Как тревожишь ты сердце томное,
Сердце томное – безнадежное!
 
 
        Страшно мне: мой уголок
Как могила вкруг чернеет;
Разведу я огонек —
Дуб трещит и пламенеет,
Свет багровый на стенах
Чудно зыблется в очах,
И дохнуть не смею я, —
Тени бродят вкруг меня.
 
 
        О, зачем я рождена
Вянуть бедной сиротою;
Жизнь моя отравлена
Неотступною тоской;
Светлый призрак в тяжком сне
На беду являлся мне;
Даль мою затмил туман —
Сердцу был во всем обман.
 
 
        На заре весны моей
Голубка я приучила;
Он был друг невинных дней.
О, как я его любила!
Снегом белым он сиял,
Томно, нежно ворковал;
Но, как легкий ветерок,
Улетел мой голубок.
 
 
        В бедном садике моем
Рдела роза полевая.
Любовалась я цветком;
Часто горе забывая,
К розе с свежею волной
Я бежала в летний зной.
Туча бурная нашла —
Розу молния сожгла.
 
 
        Был друг милый у меня!..
Ночь, ты знаешь, ты видала.
Как в пылу безумном я
Друга к сердцу прижимала;
Вспомни: он твоей луной
Мне клялся, что будет мой. —
Но тень бродит… страшно мне!
Не душней в могильном сне.
 
 
        О ты, ночь моя, ноченька,
Ночь ты лунная, ночь морозная,
Как тревожишь ты сердце томное,
Сердце томное, – безнадежное!
 

 
«Прости, прости, мой край родной!
        Уж скрылся ты в волнах;
Касатка вьется, ветр ночной
        Играет в парусах.
Уж тонут огненны лучи
        В бездонной синеве…
Мой край родной, прости, прости!
        Ночь добрая тебе!
 
 
Проснется день; его краса
        Утешит божий свет;
Увижу море, небеса, —
        А родины уж нет!
Отцовский дом покинул я;
        Травой он зарастет;
Собака верная моя
        Выть станет у ворот.
 
 
Ко мне, ко мне, мой паж младой!
        Но ты дрожишь, как лист?
Иль страшен рев волны морской?
        Иль ветра буйный свист?
Не плачь: корабль мой нов; плыву
        Уж я не в первый раз;
И быстрый сокол на лету
        Не перегонит нас».
 
 
– «Не буйный ветр страшит меня,
        Не шум угрюмых волн;
Но не дивись, сир Чальд, что я
        Тоски сердечной полн!
Прощаться грустно было мне
        С родимою, с отцом;
Теперь надежда вся в тебе
        И в друге… неземном.
 
 
Не скрыл отец тоски своей,
        Как стал благословлять;
Но доля матери моей —
        День плакать, ночь не спать».
– «Ты прав, ты прав, мой паж младой!
        Как сметь винить тебя?
С твоей невинной простотой,
        Ах, плакал бы и я!
 
 
Но вот и кормщик мой сидит,
        Весь полон черных дум.
Иль буйный ветр тебя страшит?
        Иль моря грозный шум?»
– «Сир Чальд, не робок я душой,
        Не умереть боюсь;
Но я с детьми, но я с женой
        Впервые расстаюсь!
 
 
Проснутся завтра на заре
        И дети и жена;
Малютки спросят обо мне,
        И всплачется она!»
– «Ты прав, ты прав!
        И как пенять,
Тебе нельзя не горевать:
        И муж ты и отец!
 
 
Но я… Ах, трудно верить мне
        Слезам прелестных глаз!
Любовью новою оне
        Осушатся без нас.
Лишь тем одним терзаюсь я.
        Не в силах то забыть,
Что нет на свете у меня,
        О ком бы потужить!
 
 
И вот на темных я волнах
        Один, один с тоской!
И кто же, кто по мне в слезах
        Теперь в стране родной?
Что ж рваться мне, жалеть кого?
        Я сердцем опустел,
И без надежд и без всего,
        Что помнить я хотел.
 
 
О мой корабль! с тобой я рад
        Носиться по волнам;
Лишь не плыви со мной назад
        К родимым берегам!
Далеко на скалах, в степи
        Приют сыщу себе;
А ты, о родина, прости!
        Ночь добрая тебе!»
 

<1824>

 
Когда пробьет печальный час
        Полночной тишины,
И звезды трепетно горят,
        Туман кругом луны, —
 
 
Тогда, задумчив и один,
        Спешу я к роще той,
Где, милый друг, бывало, мы
        Бродили в тьме ночной.
 
 
О, если в тайной доле их
        Возможность есть душам
Слетать из-за далеких звезд
        К тоскующим друзьям —
 
 
К знакомой роще ты слетишь
        В полночной тишине,
И дашь мне весть, что в небесах
        Ты помнишь обо мне!
 
 
И, думой сердца увлечен,
        Ту песню я пою,
Которой, друг, пленяла ты
        Мечтательность мою.
 
 
Унылый голос ветерок
        Разносит в чуткой тьме,
В поляне веет и назад
        Несет его ко мне.
 
 
А я… я верю… томный звук
        От родины святой —
На песнь любимую ответ
        Души твоей младой.
 

<1828>

 
Море синее, море бурное,
Ветер воющий, необузданный,
Ты, звезда моя полуночная, —
Ах, отдайте мне друга милого!
 
 
Где он? где? скажи мне, море
Чем в далекой стороне
Он свое лелеет горе?
Все ли помнит обо мне?
Днем меня ли ищут очи,
Я ль одна в его мечтах,
И меня ль во мраке ночи
Видит он в тревожных снах?
 
 
Ты, всегда везде летая,
Ветер, ветер, знаешь все:
Заставал ты, как, вздыхая,
Шепчет имя он мое?
Как, в раздумье и печальный,
Жадный взор стремит к волнам
И мой локон, дар прощальный,
Жмет к пылающим устам?
 
 
Светлый друг тоски мятежной.
Полуночная звезда!
Будь вожатою надежной,
Нашей радостью всегда;
Ты пред ним святой красою
Знаком будь любви моей…
Если ж он пленен другою,
О звезда! затмись скорей!
 
 
Скоро год уже промчится,
Как со мной расстался он,
А в разлуке часто снится
Поневоле страшный сон.
Дух сомненье сокрушило:
Мне ль измену пережить? —
Лучше то, что сердцу мило,
Потерять, а не делить.
 
 
Но я верю, я мечтаю,
Что я с ним соединюсь,
Я волненье дум стесняю —
Я измены не боюсь;
Чуть коснется страх случайный —
Я маню надежду вновь…
Есть у сердца вестник тайный:
Не обманет он любовь!
 
 
Море синее, море бурное,
Ветер воющий, необузданный,
Ты, звезда моя полуночная, —
Ах, отдайте мне друга милого!
 

<1835>

 
Солнце скрылось за горами,
Вечер мрачный настает;
Над сребристыми водами
Ветерок прохладу льет.
 
 
Дремлет бор; лишь там над лугом,
Где ручей катит волну,
Соловей с любезным другом
Нарушают тишину.
 
 
Месяц полный, величавый,
Луч прорезав в облаках,
Среди темныя дубравы
Отразился на водах.
 
 
Погруженный в мрачну думу,
Там, где крадется струя,
Там, древес внимая шуму,
Там мечтал безмолвно я.
 
 
Ты по-прежнему катишься,
Ручеек, между кустов;
Ах! почто не удалишься
Ты от этих берегов?
 
 
Быстро время то промчалось,
Как с Лилетой я гулял!
Сердце счастьем наслаждалось,
И я – всё позабывал.
 
 
Ручеек! ты был свидетель
Дней отрады и утех.
Время, грозный разрушитель,
Ты умчало игры, смех!
 
 
Что ж осталось? – Вспоминанья
Счастья, радости моей;
Мой удел – одни страданья,
Цепь печальных жизни дней.
 

<1824>

 
Стучат барабаны,
Свисток заиграл;
С дружиною бранной
Мой друг поскакал!
Он скачет, качает
Большое копье…
С ним сердце мое!..
Ах, что́ я не воин!
Что́ нет у меня
Копья и коня!
За ним бы помчалась
В далеки края
И с ним бы сражалась
Без трепета я!
Враги пошатнулись —
За ними вослед…
Пощады им нет!..
О смелый мужчина!
Кто равен тебе
В счастливой судьбе!
 

1826

 
Прости, мой покой!
Как камень, в груди
Печаль залегла.
Покой мой, прости!
 
 
Где нет его,
Там всё мертво!
Мне день не мил
И мир постыл.
 
 
О бедная де́вица!
Что сбылось с тобой?
О бедная де́вица!
Где рассудок твой?.
 
 
Прости, мой покой!
Как камень, в груди
Печаль залегла.
Покой мой, прости!
 
 
В окно ли гляжу я —
Его я ищу.
Из дома ль иду я —
За ним я иду.
 
 
Высок он и ловок;
Величествен взгляд;
Какая улыбка!
Как очи горят!
 
 
И речь, как звон
Волшебных струй!
И жар руки!
И что за поцелуй!
 
 
Прости, мой покой!
Как камень, в груди
Печаль залегла.
Покой мой, прости!
 
 
Все тянет меня.
Все тянет к нему.
И душно, и грустно.
Ах, что́ не могу
 
 
Обнять его, держать его,
Лобзать его, лобзать
И, умирая, с уст его
Еще лобзанья рвать!
 

1827

 
Под небом Аттики богатой
Цвела счастливая семья.
Как мой отец, простой оратай,
За плугом пел свободу я.
Но турков злые ополченья
На наши хлынули владенья…
Погибла мать, отец убит,
Со мной спаслась сестра младая,
Я с нею скрылся, повторяя:
«За все мой меч вам отомстит!»
 
 
Не лил я слез в жестоком горе,
Но грудь стеснило и свело;
Наш легкий челн помчал нас в море,
Пылало бедное село,
И дым столбом чернел над валом.
Сестра рыдала – покрывалом
Печальный взор полузакрыт;
Но, слыша тихое моленье,
Я припевал ей в утешенье:
«За все мой меч им отомстит!»
 
 
Плывем – и при луне сребристой
Мы видим крепость над скалой.
Вверху, как тень, на башне мшистой
Шагал турецкий часовой;
Чалма склонилася к пищали,
Внезапно волны засверкали,
И вот – в руках моих лежит
Без жизни дева молодая.
Я обнял тело, повторяя:
«За все мой меч вам отомстит!»
 
 
Восток румянился зарею,
Пристала к берегу ладья,
И над шумящею волною
Сестре могилу вырыл я.
Не мрамор с надписью унылой
Скрывает тело девы милой —
Нет, под скалою труп зарыт;
Но на скале сей неизменной
Я начертал обет священный:
«За все вам меч мой отомстит!»
 
 
С тех пор меня магометане
Узнали в стычке боевой,
С тех пор как часто в шуме браней
Обет я повторяю свой!
 
 
Отчизны гибель, смерть прекрасной,
Всё, что припомню в час ужасный;
И всякий раз, как меч блестит
И падает глава с чалмою,
Я говорю с улыбкой злою:
«За все мой меч вам отомстит!»
 

1825

 
Зачем задумчивых очей
С меня, красавица, не сводишь?
Зачем огнем твоих речей
Тоску на душу мне наводишь?
Не припадай ко мне на грудь
В порывах милого забвенья —
Ты ничего в меня вдохнуть
Не можешь, кроме сожаленья!
Меня не в силах воспалить
Твои горячие лобзанья,
Я не могу тебя любить —
Не для меня очарованья!
Я был любим, и сам любил —
Увял на лоне сладострастья,
И в хладном сердце схоронил
Минуты горестного счастья;
Я рано со́рвал жизни цвет,
Всё потерял, все отдал Хлое, —
И прежних чувств, и прежних лет
Не возвратит ничто земное!
Еще мне милы красота
И девы пламенные взоры,
Но сердце мучит пустота,
А совесть – мрачные укоры!
Люби другого: быть твоим
Я не могу, о друг мой милый!..
Ах, как ужасно быть живым,
Полуразрушась над могилой!
 

<1828>

 
На пиру у жизни шумной,
В царстве юной красоты
Рвал я с жадностью безумной
Благовонные цветы.
Много чувства, много жизни
Я роскошно потерял
И душевной укоризны,
Может быть, не избежал.
Отчего ж не с сожаленьем,
Отчего – скажите мне, —
Но с невольным восхищеньем
Вспомнил я о старине?
Отчего же локон черный,
Этот локон смоляной,
День и ночь, как дух упорный,
Всё мелькает предо мной?
Отчего, как в полдень ясный
Голубые небеса,
Мне таинственно прекрасны
Эти черные глаза?
Почему же голос сладкой,
Этот голос неземной,
Льется в душу мне украдкой
Гармонической волной?
Что тревожит дух унылый,
Манит к счастию меня?
Ах, не вспыхнет над могилой
Искра прежнего огня!
Отлетели заблуждений
Невозвратные рои —
И я мертв для наслаждений,
И угас я для любви!
Сердце ищет, сердце просит
После бури уголка;
Но мольбы его разносит
Безотрадная тоска!
 

1834

Он ничего не потерял, кроме надежды.

А. Пушкин

 
О, дайте мне кинжал и яд,
Мои друзья, мои злодеи!
Я понял, понял жизни ад,
Мне сердце высосали змеи!..
Смотрю на жизнь как на позор, —
Пора расстаться с своенравной
И произнесть ей приговор
Последний, страшный и бесславный!
Что в ней? Зачем я на земле
Влачу убийственное бремя?..
Скорей во прах!.. В холодной мгле
Покойно спит земное племя:
Ничто печальной тишины
Костей иссохших не тревожит,
И череп мертвой головы
Один лишь червь могильный гложет.
Безумство, страсти и тоска,
Любовь, отчаянье, надежды
И всё, чем славились века,
Чем жили гении, невежды, —
Все праху, всё заплатит дань,
До той поры, пока природа
В слух уничтоженного рода
Речет торжественно: «Восстань!»
 

<1836>

 
У меня ль, молодца́,
Ровно в двадцать лет
Со бела лица
Спал румяный цвет,
 
 
Черный волос кольцом
Не бежит с плеча,
На ремне золотом
Нет грозы-меча;
 
 
За железным щитом
Нет копья-огня,
Под черкесским седлом
Нет стрелы-коня;
 
 
Нет перстней дорогих
Подарить мило́й!
Без невесты жених,
Без попа налой…
 
 
Расступись, расступись,
Мать сыра земля!
Прекратись, прекратись,
Жизнь-тоска моя!
 
 
Лишь по ней, по мило́й,
Красен белый свет;
Без мило́й, дорогой
Счастья в мире нет!
 

<1832>

 
Мне наскучило, девице,
Одинешенькой в светлице
        Шить узоры серебром!
И без матушки родимой
Сарафанчик мой любимый
        Я надела вечерком —
                Сарафанчик,
                Расстеганчик!
 
 
В разноцветном хороводе
Я играла на свободе
        И смеялась, как дитя!
И в светлицу до рассвета
Воротилась; только где-то
        Разорвала я, шутя,
                Сарафанчик,
                Расстеганчик!
 
 
Долго мать меня журила
И до свадьбы запретила
        Выходить за ворота;
Но за сладкие мгновенья
Я тебя без сожаленья
        Оставляю навсегда,
                Сарафанчик,
                Расстеганчик!
 

1834

 
Там, где свистящие картечи
Метала бранная гроза,
Лежит в пыли, на поле сечи,
В три грани черная коса.
Она в крови и без ответа,
Но тайный голос произнес:
«Булат, противник Магомета,
Меня с главы девичьей снес!
Гордясь красой неприхотливой,
В родной свободной стороне
Чело невинности стыдливой
Владело мною в тишине.
Еще за час до грозной битвы
С врагом отечественных гор
Пылал в жару святой молитвы
Звезды Чир-Юрта ясный взор.
Надежда храбрых на Пророка
Отваги буйной не спасла,
И я во прах веленьем рока
Скатилась с юного чела!
Оставь меня!.. Кого лелеет
Украдкой нежная краса,
Тому на сердце грусть навеет
В три грани черная коса…»
 

1831

 
Вчера я растворил темницу
Воздушной пленницы моей:
Я рощам возвратил певицу,
Я возвратил свободу ей.
 
 
Она исчезла, утопая
В сияньи голубого дня,
И так запела, улетая,
Как бы молилась за меня.
 

<1827>

 
О чем, скажи, твое стенанье
И безутешная печаль?
Твой умер друг, или изгнанье
Его умчало в синю даль?
 
 
Когда б он был в стране далекой,
Я друга бы назад ждала,
И в скорбях жизни одинокой
Надежда бы еще цвела,
 
 
Когда б он был в могиле хладной
Мои бы плакали глаза,
А слезы в грусти безотрадной —
Небес вечерняя роса.
 
 
Но он преступник, он убийца,
О нем и плакать мне нельзя.
Ах, растворись, моя гробница,
Откройся, тихая земля!
 

1827

 
Подвиг есть и в сраженьи,
Подвиг есть и в борьбе;
Высший подвиг в терпеньи,
Любви и мольбе.
 
 
Если сердце заныло
Перед злобой людской
Иль насилье схватило
Тебя цепью стальной;
 
 
Если скорби земные
Жалом в душу впились —
С верой бодрой и смелой
Ты за подвиг берись:
 
 
Есть у подвига крылья,
И взлетишь ты на них
Без труда, без усилья
Выше мраков земных,
 
 
Выше крыши темницы,
Выше злобы слепой,
Выше воплей и криков
Гордой черни людской!
 

1859

 
Меня покинули желанья,
Я разуверился вполне,
Одна печаль, одни страданья
Теперь в сердечной глубине.
 
 
Исчезла пламенная сладость
Любви и юности живой:
Уж не волнует сердце радость
И сны поэзии благой.
 
 
Как тень, как образ привиденья,
Как надмогильные огни,
С волшебной негой вдохновенья
В груди потухнули они.
 
 
Лишь в память их очарованье
На дне сердечной пустоты,
Одни души воспоминанья,
Одни осталися мечты.
 

<1828>

 
«Что грустишь ты, одинокой,
Полно, странник, слезы лить».
– «Ах! от родины далеко
Чем себя мне веселить?»
– «Посмотри, как здесь прекрасно:
Вся природа весела!»
– «Не теряй слова напрасно:
Радость сердца отцвела!»
– «Посмотри – людей здесь много;
В них найдешь себе друзей».
– «С милыми простясь надолго,
Я отрекся от людей».
– «Думы черные рассея,
С нами веселись, пришлец!»
– «Близких сердцу не имея,
Я меж вас – живой мертвец».
 

<1828>

 
Катитесь! волны,
Плещите! волны,
      Шуми! поток!
Быстрей бегите
И вдаль несите
      Мой огонек!
 
 
Там день свежее,
Там ночь темнее,
      Цветы вокруг,
И дышит нега —
И он у брега,
      Мой тайный друг.
 
 
Мои гаданья,
Мои признанья
      Узнает он.
Всю ночь со мною,
Рука с рукою,
      Забудет сон.
 
 
Как с ним украдкой
Свиданье сладко,
      Не говорю,
Его дыханье,
Его лобзанье…
      Ах, я горю!
 
 
Бегите! волны,
Плещите! волны,
      Шуми! поток!
Гори светлее,
Катись быстрее,
      Мой огонек!..
 

<1828>

 
Скажи, зачем явилась ты
Очам моим, младая Лила,
И вновь знакомые мечты
Души заснувшей пробудила?
Скажи, зачем? Скажи, зачем?
 
 
Скажи, зачем? Но погоди,
Хочу продлить я заблужденье.
Удар жестокий отврати —
Удвоишь ты мое мученье,
Сказав – зачем, сказав – зачем.
 
 
Над страстию моей шутя,
Зачем с ума меня ты сводишь?
Когда ж любуюсь на тебя,
Ты взор с холодностью отводишь,
Скажи, зачем? Скажи, зачем?
 
 
Скажи, зачем? Но погоди,
Хочу продлить я заблужденье.
Удар жестокий отврати —
Удвоишь ты мое мученье,
Сказав – зачем, сказав – зачем.
 

1828

 
Скажите мне, зачем пылают розы
Эфирною душою по весне
И мотылька на утренние слезы
Манят, зовут приветливо оне?
          Скажите мне!
 
 
Скажите мне, не звуки ль поцелуя
Дают свою гармонию волне?
И соловей, пленительно тоскуя,
О чем поет во мгле и тишине?
          Скажите мне!
 
 
Скажите мне, зачем так сердце бьется
И чудное мне видится во сне,
То грусть по мне холодная прольется,
То я горю в томительном огне?
          Скажите мне!
 

<1830>

 
Ты зрел его в кругу большого света —
То своенравно-весел, то угрюм,
Рассеян, дик иль полон тайных дум,
Таков поэт – и ты презрел поэта!
 
 
На месяц взглянь: весь день, как облак тощий.
Он в небесах едва не изнемог, —
Настала ночь – и, светозарный бог,
Сияет он над усыпленной рощей!
 

Конец 1820-х – начало 1830-х годов

 
Сей день, я помню, для меня
Был утром жизненного дня:
Стояла молча предо мною,
Вздымалась грудь ее волною,
Алели щеки, как заря,
Все жарче рдея и горя!
И вдруг, как солнце молодое,
Любви признанье золотое
Исторглось из груди ея…
И новый мир увидел я!..
 

<1830>

 
О, не кладите меня
В землю сырую —
Скройте, заройте меня
В траву густую!
 
 
Пускай дыханье ветерка
Шевелит травою,
Свирель поет издалека,
Светло и тихо облака
Плывут надо мною!..
 

<1832>

 
Что ты клонишь над водами,
Ива, макушку свою?
И дрожащими листами,
Словно жадными устами,
Ловишь беглую струю?
 
 
Хоть томится, хоть трепещет
Каждый лист твой над струей…
Но струя бежит и плещет,
И, на солнце нежась, блещет,
И смеется над тобой…
 

<1836>

 
Тени сизые смесились,
Цвет поблекнул, звук уснул —
Жизнь, движенье разрешились
В сумрак зыбкий, в дальний гул…
Мотылька полет незримый
Слышен в воздухе ночном…
Час тоски невыразимой!..
Все во мне, и я во всем…
 
 
Сумрак тихий, сумрак сонный,
Лейся в глубь моей души,
Тихий, томный, благовонный,
Все залей и утиши.
Чувства – мглой самозабвенья
Переполни через край!..
Дай вкусить уничтоженья,
С миром дремлющим смешай!
 

<1836>

 
О чем ты воешь, ветр ночной?
О чем так сетуешь безумно?..
Что значит странный голос твой,
То глухо жалобный, то шумно?
Понятным сердцу языком
Твердишь о непонятной муке —
И роешь и взрываешь в нем
Порой неистовые звуки!..
 
 
О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвется он груди,
Он с беспредельным жаждет слиться!..
О, бурь заснувших не буди —
Под ними хаос шевелится!..
 

<1836>

 
Смотри, как облаком живым
Фонтан сияющий клубится;
Как пламенеет, как дробится
Его на солнце влажный дым.
Лучом поднявшись к небу, он
Коснулся высоты заветной —
И снова пылью огнецветной
Ниспасть на землю осужден.
 
 
О смертной мысли водомет,
О водомет неистощимый!
Какой закон непостижимый
Тебя стремит, тебя мятет?
Как жадно к небу рвешься ты!..
Но длань незримо-роковая,
Твой луч упорный преломляя,
Свергает в брызгах с высоты.
 

<1836>

 
Еще в полях белеет снег,
А воды уж весной шумят —
Бегут и будят сонный брег,
Бегут и блещут и гласят…
 
 
Они гласят во все концы:
«Весна идет, весна идет!
Мы молодой весны гонцы,
Она нас выслала вперед!»
 
 
Весна идет, весна идет!
И тихих, теплых майских дней
Румяный, светлый хоровод
Толпится весело за ней.
 

1830(?)

 
Слезы людские, о слезы людские,
Льетесь вы ранней и поздней порой…
Льетесь безвестные, льетесь незримые,
Неистощимые, неисчислимые, —
Льетесь, как льются струи дождевые
В осень глухую, порою ночной,
 

1849(?)

 
Я встретил вас – и всё былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое[214]214
  Время золотое – 1822 г., время первой встречи в Мюнхене.


[Закрыть] —
И сердцу стало так тепло…
 
 
Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас, —
 
 
Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…
 
 
Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас как бы во сне, —
И вот – слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…
 
 
Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, —
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..
 

1870