Текст книги "Верное решение (СИ)"

Автор книги: Александр Лучанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Я не волнуюсь, – пожал плечами Романчук.

– Значит никто не волнуется… – убедившись, что все настроено, как надо, а запись идет, Тит занял место рядом с директором станции. – Отлично, давайте начнем с самого начала, чтобы зрителям было понятно, что происходит. Представьтесь, пожалуйста.

– А куда смотреть? – директор едва заметно покосился на телефон.

– Можете туда, но лучше, наверное, на меня. Так будет похоже на нормальный разговор.

– Хорошо… Меня зовут Романчук Дмитрий Степанович. Мне тридцать девять лет. Я живу на орбитальном передвижном заводе «Хару» и являюсь его производственным директором.

– Интересное название «Хару». Оно что-то значит?

– Да. Это имя этрусского бога смерти, – Романчук слегка поморщился, давая понять, что прекрасно осознает, как это прозвучало.

– Бога смерти?

– Знаю, не самое подходящее название для металлургического завода.

– Это точно. Мне недавно пришлось разбирать круизный лайнер «Флорентина». У нас в колонии на марсе так салат назывался. – Тит хмыкнул. – А у вас целый бог смерти. Такое имя бы какому-нибудь военному крейсеру…

– Здесь я с вами согласен, но выбирать не приходилось. Заводов с такими странными именами целая линейка. «Тин», «Минерва», «Аплу», «Туран». Это все этрусские боги. Я узнавал, главный инженер, который их проектировал – землянин, итальянец. Скорее всего отсюда и такая увлеченность этрусской мифологией.

– То есть вам просто так повезло с названием, и ничего общего со смертью ваш завод не имеет?

– Или не повезло. Зависит от точки зрения. И да, ничего общего. По крайней мере не больше, чем у остальных.

– Ну хорошо, а чем именно занимается ваш завод?

– Официально мы относимся к горнорудной промышленности. Чтобы не загружать вас терминологией скажу просто: мы занимаемся обогащением руды, ее переплавкой и простым литьем в полуфабрикатные формы.

– Полуфабрикатные формы?

– Да. Слитки, не сложные заготовки… То, с чем может справиться наш принтер. Конечно, в редких случаях можно дополнить завод большим литейным цехом, но обычно такими вещами занимаются профильные станции. У них и сотрудники более подготовлены, и оборудование настроено как надо.

– Я понял, – Тит задумчиво кивнул. – Значит вы зависаете на орбите планеты и перерабатываете добытую на ней руду в чистый металл?

– Или в чистый. или в сплавы. Зависит от поступающего сырья и заказа. В вашем случае мы будем делать полуфабрикаты для фабрики электроники в Белом Манчестере. Это третья планета на орбите… – он запнулся, замолчав на полуслове. – Наверное, не стоило этого говорить. Меня предупредили, что ваше местоположение должно оставаться в тайне и…

– Это не страшно. Стэмпс вырежет все ненужное.

– Хорошо. В общем, это будет первым этапом развертывания орбитального производства.

– Первым? А что, их будет больше одного?

– Конечно. Разве вам не сообщили? Исходя из заключенных контрактов могу сказать, что на вашу платину нашлось немало желающих. Сперва мы будем снабжать сырьем близлежащие колонии, чтобы поддержать их развитие. И если месторождение окажется достаточно обширным, начнется строительство очистительной фабрики на поверхности планеты, чтобы увеличить ресурсопоток. Поднимать необогащенную руду в космос довольно затратно в плане топлива. А потом на орбиту встанет еще несколько заводов. Один для удобрений, второй… – Романчук принялся загибать пальцы, но Тит жестом остановил его.

– Давайте не будем пока загадывать настолько далеко. С моей удачей лучше так не делать.

– Я понял. На первое время весь процесс будет выглядеть относительно просто. Мы довезем вас до Лилии и спустим на поверхность, где вы вручную займетесь добычей платиновой руды. Набор необходимого оборудования вам принесут позже. Потом эту руду нужно будет обогатить. Это тоже делается на поверхности. Наша станция не предназначена для вращения и не может поддерживать искусственную гравитацию для этого. Затем обогащенная руда будет погружаться в многоразовый спускаемый контейнер и переправляться к нам на завод, где мы уже выплавим из нее платину и сформуем ее для переправки в место заказа.

– Мне что, придется обогащать руду? Я какое-то время работал в одной из марсианских шахт и знаю, что для этого нужно целую фабрику организовывать. Да и мой реактор вряд ли справиться с такими нагрузками.

– Именно поэтому мы и делаем крюк. На Диадеме II нас уже ждет строительная бригада, как раз решающая эти вопросы.

Еще какое-то время Тит продолжал интервьюировать Романчука, расспрашивая на тему предстоящей работы. Из состоявшегося разговора он почерпнул много нового. Оказалось, что марсианские шахты, на которых он некогда размахивал отбойным молотком, в своем технологическом уровне стояли на несколько ступеней ниже современных производств. Что научная мысль в плане добычи полезных ископаемых на малообитаемых или вовсе необитаемых планетах пришла к ряду довольно хитрых и крайне эффективных инженерных решений, обходивших многие камни преткновения.

Еще Романчук многое поведал о самой платине и, в частности, о том, почему Титу удалось найти настолько богатое месторождение так близко к поверхности планеты. Разгадка крылась в газовом гиганте. Лилия, как и подобает любой уважающей себя планете, вращалась вокруг него по неидеальной орбите. Половину своего года она находилась к нему чуть ближе, а другую – дальше. Из-за такого непостоянства гравитация газового гиганта создавала на Лилии приливные силы, то сжимавшие, то растягивавшие ее. Сменявшееся давление в глубоких слоях планеты разогревало их, превращая в постоянно движущуюся кузницу металлов. Приливные силы сохраняли на Лилии вулканическую активность, не давали ей остыть, они смещали тектонические плиты, выдавливая на поверхность богатое нутро.

Незаметно для обоих собеседников интервью растянулось на целых два часа, большая часть которых была благополучно вырезана Стэмпсом ради сохранения привычно быстрого темпа роликов. Разговор прервал звон коммуникатора, оповестившего Романчука о том, что где-то на станции требовалось его присутствие, после чего он поблагодарил Тита за понимание, еще раз предостерег его от попыток снимать на территории завода и вылетел из челнока. Сам же Тит еще какое-то время копался в портативной базе данных. Впечатленный рассказами директора, он искал информацию о том, как именно устроены первичные обогатительные фабрики, чтобы как следует подготовиться. Тит нашел новую тему для видеоролика.

***

По прошествии еще двух прыжков «Хару» припарковалась на орбите Диадемы II. Если бы не странная форма материков, ее с легкостью можно было бы спутать с Землей. Спустя пару часов после парковки с поверхности планеты поднялся массивный корабль, по одному только внешнему виду которого можно было с легкостью определить его назначение. Это было строительное судно «Альбатрос», экипаж которого последние два месяца занимался возведением построек новой гидропонной фермы для колонии на Диадеме II.

Синхронизировав орбиты с «Хару», «Альбатрос» приблизился к станции. Махина выглядела внушительно и одновременно с этим пугающе. Одна только мысль о том, какой мощности должна была быть силовая установка «Хару», чтобы тянуть за собой сквозь пространство-время не только себя, но и еще один недозавод, вызывала у Тита невольный страх. Слишком свежи еще были воспоминания о черных глазницах-иллюминаторах «Флорентины». Ее силовая тоже была не из маленьких… «С другой стороны, – утешал себя Тит, – станция рассчитана на плавку металлов, а для этого нужно немало энергии. Это тебе не ушлая туристическая компания, экономящая на любой мелочи. Здесь дело серьезное. Тем более, таких станций как «Хару» целая линейка. Вряд ли их производитель смог бы выпустить так много, гори они от любой искры.» Конечно, окажись в эту секунду рядом с ним Гершман, он выдал бы целую лекцию на тему того, какими способами зловредные корпорации душат честного работягу и манипулируют статистикой, но Тит предпочел об этом не думать. Когда сидишь в тесном челноке, а вокруг кромешная пустота вакуума, лучше ограничиться утешениями.

Стыковка корабля со станцией прошла быстро. Предпрыжковые проверки не показали никаких отклонений от нормы. Сделав еще пару витков по высокой орбите над Диадемой II, новобразованная структура медленно развернулась к местному солнцу и, растянувшись в струну, покинула звездную систему.

***

– Скучала, родная? – Тит приложил ладонь к иллюминатору челнока, по ту сторону которого в тени газового гиганта величественно вращалась Лилия. Чертополоховый шарик (Донован настаивал на точном названии оттенка) на фоне своего старшего брата казался совсем крошечным, незначительным. Но для Тита он был олицетворением будущего, маяком, направляющим его вперед, дающим смысл существовать. – Я тоже скучал…

Он невольно потер новый коленный сустав. Сквозь несколько слоев ткани компенсирующего белья он ощущался почти настоящим. Несмотря на то, что планета лишила его ноги, Тит совсем на нее не обижался. Он уже усвоил урок о том, что для достижения результата иногда необходимо чем-то жертвовать, а выдающиеся результаты требуют не менее выдающихся жертв. Тем более, планета, как бы он ее себе не воображал, не имеет своей воли. Она – это просто часть вселенной, всеобщего механизма, отлаженного, работающего как часы. Механизма, в котором человеку отведено скромное место, где его подстерегают одни опасности и нет ничего хорошего в том, чтобы жалеть себя по этому поводу. Вселенной плевать, кто ты и кем хочешь стать. Она просто есть. Есть и готова убить тебя в любой момент миллиардом способов. Так что вместо жалости лучше проявить осторожность и впредь не бросаться сломя голову в неизвестные пещеры.

Сделав несколько оборотов вокруг Лилии, «Хару» заняла стационарную орбиту над Равниной Скуки. На заводе и строительном корабле начались приготовления к работе. На все про все должно было уйти день или два. Узнав об этом, Тит решил не болтаться без дела в космосе, отстыковал челнок и задал курс на посадку в старом месте.

Ветер в верхних слоях атмосферы заметно усилился с прошлого раза. Тит это понял сразу, услышав сквозь шлем скафандра, как поскрипывают переборки челнока. Всему виной опять был газовый гигант, а вернее, его тень, накрывшая Лилию затмением длинной в целых полгода. На планете началась первая для Тита зима. Без согревающего света звезды температура поверхности снизилась до минус семидесяти семи. Тяжелые облака, проплывавшие над Стеной Неприятностей, больше не трещали раскатами грома и не искрились вспышками молний, а аммиак не лился из них мелкими каплями. На ближайшие семь земных месяцев прогноз погоды на Лилии избавился от дождей и гроз. Зато обзавелся самыми настоящими снегопадами.

Вцепившись в ручки пилотского кресла, Тит через лобовое стекло наблюдал за тем, как чернота космоса постепенно мутнела, по мере того, как корабль все глубже погружался в атмосферу. Затем все заволокло бледным туманом облаков, а перед стеклом заметались мелкие белые точки аммиачных снежинок. Подхваченные завихрениями от корпуса и маневровых двигателей, они выделывали круги и овалы, будто танцуя вокруг челнока. Тит впервые в жизни видел снегопад, и он ему нравился.

С тех пор, как Тит покинул Лилию, они оба немного изменились. Он обзавелся новой ногой, а она – новой погодой. Тем не менее зародыш колонии остался нетронутым. Грузовые контейнеры стояли на своих местах. Палатка из металловолокна – тоже. Даже модуль ритмично покачивал антенной на ветру, будто говоря: «Привет, давно не виделись.»

Тит выбрался из челнока в темень планеты. Он вдыхал смесь гелия и кислорода, напоминавшую ему о той боли, что он испытал в пещере, и о той радости, с которой впервые зашел в свой первый собственный дом. Конечно, он был всего лишь палаткой на отшибе освоенного космоса, но все же, это был его дом, из которого он так быстро вырос…

Тит включил нашлемный фонарик и направил его в сторону контейнера с тремя большими буквами «ФНТ» на борту. Внутри него таилась его новая «ракушка», модульная, достраиваемая. С потолками, не давящими на макушку и, что самое главное, окнами. Он больше не будет прятаться от непогоды в темной конуре и испуганно вслушиваться в барабанную дробь капель дождя по потолку, в завывания ветра и гудение очистителя воды. Теперь он будет гордо бояться стихии, взирая на нее через прозрачный бронепластик оконных пакетов.

Расстояние между челноком и контейнером Тит преодолел не без проблем. Его новая нога отреагировала на возросшую гравитацию настойчивой болью в месте крепления металла к кости. Тит знал, что это временная неприятность и через пару дней организм привыкнет, подстроится. «В таких делах нужно терпение, Титмастер» – вспомнил он мантру Рональда и дал скафандру команду впрыснуть в кровь слабую дозу обезболивающего.

Джек Донован в общих чертах ознакомил Тита с продукцией компании «ФНТ» (Аббревиатура ФНТ означает Fast & Tough, что с английского переводится как быстро и крепко.: прим. автора). Изначально они занимались производством домов быстрой сборки для регионов Земли страдавших от перенаселения. Но когда их подход к вопросу оказался удивительно удачным, бизнес расцвел, и они дополнили свою линейку вариантами, подходившими для безвоздушных условий и мест с агрессивной средой.

– Быстро и крепко, говорите? – Тит остановился у контейнера, сверившись с показаниями запястного экрана. Набор внутри контейнера подавал признаки жизни. По всей видимости его батареи были хорошо защищены от холода и не успели за время простоя разрядиться. – Сейчас проверим.

Он нажал на кнопку запуска программы. Крепления на стенках контейнера разжались, и тот раскрылся словно цветочный бутон. Внутри, закрепленные на собственную раму висели пресловутые оконные пакеты, вместе с парой внутренних дверей, рулонами изоляционного материала, мешками сухого клея, вспомогательными инструментами, и большим коробом на колесах, в котором-то и крылась вся гениальная в своей простоте и эффективности идея «быстрых» домов.

Тит нажал вторую кнопку. Короб отцепился от рамы, громыхнув колесами о пол контейнера. Внутри засвистели электромоторы. Короб съехал по стенке на грунт, остановился, сделал пару оборотов на месте, проверяя системы ориентации в пространстве и ходовую часть, после чего медленно подкатился к Титу.

– Хм… – хмыкнул тот, улыбнувшись уголком рта. – Прикольно. Ну пойдем.

Он отошел от контейнера на пару десятков метров, чтобы дать системе побольше пространства для маневра. Короб покорно ехал за ним следом, будто верный пес. Тяжелый, металлический, размерами с платяной шкаф пес. Определившись с местом для нового дома, Тит подал сигнал коробу. Получив его, тот моментально остановился, обрабатывая поступившие параметры, затем поджал колеса, опустившись на грунт. В верхней части короба открылся лючок из которого показался длинный манипулятор, вдоль которого тянулись несколько плотных трубок к пульверизаторам на конце. Манипулятор выдвинулся на максимальную длину, затем поднялся на максимальную высоту, сделал пару оборотов вокруг оси и опустился вниз. На запястном экране высветилось сообщение: «Система готова к тестовому прогону». На боковой стенке короба откинулась пластинка, образовав заборник, оканчивавшийся зубчатыми цилиндрами – жвалами дробильной установки.

Тит загреб пригоршню камней, лежавших рядом и отправил их в дробилку. Цилиндры завращались, пожирая камни и перемалывая их в мелкий порох. Затем этот порох внутри короба смешался с клейким веществом, нагрелся, вспенился и получившаяся густая серая масса под давлением выстрелила из пульверизаторов на конце манипулятора. Тестовый прогон прошел успешно. Принтер был готов к работе. Теперь Титу оставалось только своевременно досыпать в дробилку новые порции лилианских камней, которых благо в округе было в избытке, и клея из мешков. Чем он и занялся.

Пока на стационарной орбите шли приготовления к большой стройке, на поверхности уже вовсю протекала маленькая. Усердно пережевывая камни, короб компании «ФНТ» деловито водил своим манипулятором из стороны в сторону, вырисовывая общий контур будущего дома. Исходя из плана это было трехкомнатное помещение с большой жилой зоной, местом под систему жизнеобеспечения и кладовой. По площади оно превосходило палатку почти в четыре раза, что не могло не радовать Тита. К тому же, отапливаться дом будет при помощи реактора через трубки в полу, что явно добавит комфорта.

Я тут так подумал, – Тит сопел, таская камни со всей округи к дробилке, – пока суть да дело, нужно вам немного про моего брата рассказать. Да, у меня есть брат. Вернее, был. По марсианскому календарю через двенадцать дней ему бы исполнилось тридцать три, так что к тому времени, как это видео попадет в интернет как раз можно будет считать его подарком ко дню рождения. Признание заслуг же можно считать подарком? Думаю, да…

Так уж случилось, что у моих родителей никак не получалось завести ребенка. Они пытались и так, и сяк, но ни в какую. Ходили по врачам, сдавали анализы, все было в норме, но по какой-то причине ни яйцеклетки, ни сперматозоиды не хотели делать свое дело. В общем, вселенная была явно против. Ну вот, и после пары лет таких тщетных попыток мой отец устал, сдался и предложил взять приемного.

В нашей колонии было всего два приюта и во второй они так и не попали. В первом им на глаза попался прелестный годовалый мальчик. Мама мне рассказывала, что влюбилась в него с первого взгляда. Мои родители, недолго думая, забрали его домой и назвали Виктором. Это победитель на древнеримском, или что-то вроде того.

Они воспитывали его и любили как родного. В принципе, он и был для них родным. На кого-то роднее они точно уже не рассчитывали.

А потом, когда Виктору исполнилось пять, мама неожиданно забеременела и через девять месяцев родился я.

Виктор был для меня самым настоящим старшим братом. Да, внешне он был мало похож на Новака. Особенно его выдавал нос. Вы мой видели? Таким можно переборки станционные проламывать. Это наша семейная черта. У всех Новаков-мужчин такой был. И по случайному совпадению – у моей мамы тоже. А теперь представьте фотографию новогоднюю, где стоим все мы, прижавшись друг к другу, улыбаемся. Три гордых орла и Виктор с его маленькой курносой пуговкой. Еще и волосы у него кучерявились, а у всех остальных ровные были. Короче, вы поняли, любой новый знакомый нашей семьи первым делом пытался аккуратно разузнать, не приемный ли Виктор. Шуточек на эту тему у нас было припасено немало. Да и в целом, к самому факту «приемности» у нас все относились спокойно, ведь главное, чтобы отношения были честными, открытыми и искренними. А все остальное – такие мелочи, что… – Тит вывалил новую порцию камней в дробилку и махнул рукой. – Короче, вы поняли, Виктор был полноценным членом семейства Новаков. Без вариантов.

Мы с ним в одну школу ходили. Только он закончил ее на одни пятерки, а я не закончил вообще. После школы Виктор пошел в военные. Как-то с самого детства в нем это было. Ему хотелось всем помочь, всех защитить… Бравый малый, ничего не скажешь.

И к тому моменту, как я по дурости своей обрюхатил Лилию, он уже вовсю пилотировал военные корабли.

А сейчас самое смешное, он мне не только брат, но еще и отец, – Тит коротко рассмеялся. – Ну ладно, ладно, технически правильный термин – официальный опекун, но согласитесь, это звучит не так круто, как отец, да?

Вы можете подумать, что я сейчас говорю какую-то ерунду, но это действительно так. Я же из дома сбежал, помните? Так вот это только на словах звучит легко и просто. Вот сами подумайте, куда в колонии может податься несовершеннолетний будущий папашка без образования? У меня прав было меньше чем у заключенного в тюрьме. Но Виктор и тут оказался бравым малым. Узнав о том, что я свалил из дома, он получил увольнительную и отыскал меня. Но не для того, чтобы отговорить от моей затеи. Нет. Хотя родители мягко говоря настойчиво его об этом просили. Как бывшему детдомовцу ему было плохо от одной только мысли, что мой ребенок может остаться без отца или вообще не родится. Как сейчас помню, что он тогда сказал. «Никаких абортов. Отобрать у человека возможность пожить? Хуже не бывает!» Виктор помог мне с переездом, даже дал немного денег на первое время. А самое главное – он согласился на мою абсолютно идиотскую аферу. Приодевшись поприличнее мы с ним поперлись в гражданский суд и подали заявку на опекунство. Судья была женщиной дородной, как услышала о том, что я скоро стану отцом, сразу в лице изменилась. Начала расспрашивать, а как же я собираюсь платить за жилье и обеспечивать семью. Тогда я объяснил ей, что именно для этого и затевалась вся история с опекунством. По всему было видно, что мой запал на нее подействовал. Она взяла с меня слово быть хорошим отцом и мужем, и дала добро на опекунство.

Мы, когда с Виктором из суда вышли, смеялись минут двадцать, не меньше. Я чувствовал себя героем какого-нибудь фильма про ограбление, вышедшим сухим из воды. Чтобы отпраздновать мы зашли в ближайший бар. Он тогда мне показался слишком дорогим, но Виктор сказал, что ничего страшно, военным обычно в таких местах делают скидки. Мы просидели там до самого вечера, заливаясь пивом. Виктор рассказывал мне о своих буднях пилота, а я ему – о больших планах на будущее. А потом в бар зашла наша судья. Вы бы видели ее лицо, когда она увидела нас и пустые бокалы на стойке, – Тит рассмеялся. – Одно большое разочарование…

В общем, так мой старший брат стал моим отцом. И благодаря его письменному разрешению меня, несовершеннолетнего сопляка взяли на работу, зарплаты которой хватало впритирку, но это было начало, а оно, как водится, редко бывает легким.

Теперь Виктора нет. Во время посадки что-то с двигателями случилось, и его корабль не успел затормозить. Несчастный случай. Такое бывает, без этого никак. Но ничего, я не грущу. И вам не советую. И вообще, эта запись не должна была быть какой-то драмой, чтобы у особо впечатлительных слезы подоить. Скорее даже наоборот. Я когда-то услышал одну фразу, которая как нельзя кстати сейчас подойдет. «Memento mori – помни о смерти, это не страх перед конечностью своего существования, а праздник в честь того, что это существование есть.» И в этом вопросе я в корне с Виктором не согласен. Отобрать у человека возможность пожить – еще не самое страшное. Как по мне, то гораздо страшнее, когда этот человек со своей неотобранной жизнью ничего хорошего не делает. Ест, спит, срет, ходит на работу, от которой никому ни холодно, ни жарко, просиживает штаны перед экраном, тратит драгоценные ресурсы на свою праздность, а потом умирает, не оставив после себя ничего стоящего.

И я чертовски горжусь своим братом за то, что он никогда не был одним из таких. Он оставил после себя след в этом мире. В виде меня, такого, каким я сейчас есть, в виде моего не голодавшего сына. Даже в виде этой колонии, в какой-то степени… Он всегда был рядом и прикрывал меня, если было нужно. А теперь меня прикрывает этот газовый гигант, – Тит поднял голову и посмотрел на небо, большую часть которого закрывала полосатая громадина газового гиганта. Искажая своей атмосферой солнечные лучи ее края будто светились изнутри призрачным дрожащим светом. – И в честь будущего дня рождения я называю его Виктором. Как думаете, достаточно большой след?

***

Когда принтер закончил печатать основу дома, Тит занялся изоляцией. Неукоснительно следуя инструкции, он проклеивал стыки и углы, после чего накрывал их специальным пластиком из рулонов. За изоляцией последовали теплые полы. С ними пришлось повозиться. Непослушные трубки никак не хотели складываться «змейкой», как того требовала схема, прилагавшаяся к дому. Как только Тит отвлекался от уже уложенной части, она тут же начинала выгибаться или топорщиться, словно перепуганная змея. Видимо материал трубок таким образом реагировал на лилианский холод.

Кое-как справившись с непослушным теплым полом, Тит перешел к установке окон. Эта часть у него вышла на удивление хорошо. Крепления были интуитивно понятными, а сам процесс – настолько простым, что ему даже подумалось, если затея с колонией прогорит, то будет недурно устроиться в какую-нибудь строительную бригаду оконных дел мастером. А вдруг это его истинное призвание? В таких делах никогда нельзя угадать наперед.

Закончив с окнами Тит начал перетаскивать из палатки все необходимое для нового дома. И первым был реактор. На этот раз Тит установил его внутри дома. Он подсоединил его к полу и проверил, как работает отопление. Конечно, в отсутствии шлюза по комнатам пока еще спокойно гуляла ледяная атмосфера Лилии и на полноценный тест это не тянуло, но термометр скафандра показывал, что температура пола росла. На всякий случай Тит еще какое-то время провел на четвереньках, ползая туда-сюда и проверяя равномерно ли все прогревается, а когда убедился, что все в порядке, взялся за более тяжелые вещи. Ему опять предстояло помучаться с тяжеленым шкафом модуля жизнеобеспечения и медицинской капсулой, но теперь у него имелось удачное подспорье в виде новенького вездехода, а значит дело должно было пойти быстрее.

Дом был полностью готов к эксплуатации спустя шестнадцать часов после того, как манипулятор строительного принтера сделал свой тестовый прогон, и за это время Тит успел вымотаться до предела. Ему до жути не хотелось ночевать в челноке или же заново накачивать палатку дыхательной смесью, а потому приходилось выжимать из себя последние соки только для того, чтобы провести эту ночь в новом доме.

– Да уж… – он стянул шлем скафандра и вдохнул смесь, произведенную модулем жизнеобеспечения, приютившемся в соседней комнате. В действительности дом выглядел ненамного лучше, чем палатка. Да, в нем были окна, но лилианская ночь превратила их в бесполезные черные зеркала, и они такими останутся ближайшие пол земных года. Да, потолки были выше и без скосов, но упирались они в голые стены из шершавого полимера, к которому то там, то тут были приклеены куски изоляционного материала. К тому же никакой мебели в комплекте к дому не полагалось, так что спальное место тоже никак не изменилось, оставшись раскладушкой. – Тут еще работать и работать…

Выбравшись из скафандра, Тит первым делом отправился в душ. Шестнадцатичасовой рабочий день не прошел бесследно, превратив его компенсирующее белье в химическое оружие массового поражения, а остаток правой ноги, лишившись микродоз обезболивающих, принялся неприятно ныть. Но был во всем этом и плюс. Большой, жирный плюс, который Тит обнаружил, когда, выйдя посвежевшим из душа, ступил босой ногой на теплый пол. Это оказалось чертовски приятно и на мгновение подарило ему пронзительное чувство уюта, моментально превратив невзрачную коробку из полимера в самый настоящий дом. В дом, который ему был так нужен.