Текст книги "Том 2. Произведения 1902–1906"
Автор книги: Александр Серафимович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 41 страниц)
При включении рассказа в первый том «Рассказов», изд. «Знание», СПб. 1903, текст подвергся переработке. Начало журнального текста было отнесено в третью главу окончательного текста. В последующих изданиях печатался «знаньевский» текст.
В хурул ездила. – Хурул – калмыцкий храм.
Епишка*
Впервые напечатано под заглавием «О том, как Епишка встречал светлое Христово воскресение» в газете «Курьер», 1902, 14 апреля, № 103. Это первое произведение Серафимовича, напечатанное в «Курьере».
Заглавие «Епишка» дано было рассказу при включении во второй том «Рассказов», изданных «Знанием». В предпоследнем абзаце конец фразы со слов«…но ведь есть же где-то большая правда для трудового народа…» (стр. 36) написан при включении рассказа в одиннадцатый том Полного собрания сочинений в 1933 году. В газетном и «знаньевском» тексте было: «…но уже, быть может, творится великая правда, творится страшная своей молчаливой силой, вопреки всему, что думают и к чему привыкли люди, незримо и независимо от людей, творится, быть может, в нем, в Епишке, и он только не замечает».
По поводу этого рассказа писатель сообщает:
«К бедному ремесленному люду я стал внимательно присматриваться еще на Дону, в станице Усть-Медведицкой (теперь город Серафимович), когда учился там в гимназии…
Ремесленники составляли заметную часть населения старой России. Особенно много жило их в городах и крупных поселках. В подавляющем большинстве ремесленники были заядлыми индивидуалистами, мелкими, крохотными хозяйчиками. Своих заказчиков – крупные магазины – они ненавидели, потому что те их эксплуатировали; но одновременно они не мыслили иной системы государственного управления, кроме капиталистической. Каждый в тайниках души сам мечтал стать крупным хозяином и начать эксплуатировать других… Большинство ремесленников, однако, жило в большой бедности, работая без отдыха и срока, часто по праздникам» (т. II, стр. 427–428)..
Жара и грузчики*
Впервые напечатано под заглавием «На набережной» с подзаголовком «Отрывок» в газете «Курьер», 1902, 23 мая, № 141.
В газетном тексте была заключительная сцена, в которой описывалось, как, воспользовавшись тем, что в порт пришло полтораста человек из деревни в поисках работы, приказчик на следующий день не только нанимает грузчиков за грошовую плату, но и за прошедший день рассчитывается «по шесть гривен с пятаком», а не по рубль пятьдесят, как должен был заплатить по уговору. В тексте третьего тома «Рассказов», вышедших в «Знании» в 1908 году, эта сцена была снята.
В «Высказываниях автора» Серафимович писал:
«В этом рассказе рисуется жизнь ростовского порта. Грузчики не только работали, но и жили на набережной. Впрочем, на юге летние ночи сухие и теплые. Грузчики после работы тут же, у сложенных бунтов хлеба, устраивались по-домашнему, тут же ели и пили, тут же спали, тут же развлекались, как могли. У реки устраивались базары. Из окрестных станиц и хуторов привозили печеный хлеб, жареное и пареное, фрукты, арбузы, виноград. Тут же торговали водкой. Грузчики не составляли спаянного коллектива. Состав грузчиков был текучий, комплектовался он из разных общественных прослоек, начиная с крестьян и мещан и кончая „босяками“ – бывшими людьми – дворянами, выходцами из интеллигенции и чиновничества.
В общем, грузчики были народ неспокойный. Они не прочь были поднажать на работодателей всеми способами, вплоть до стачки и забастовки. Однако сознательности в их действиях было мало. Их выступления неизменно носили анархо-бунтарский характер» (т. II, стр. 429).
Заглавие «Жара и грузчики» рассказу дано в Полном собрании сочинений, 1933, т. XI.
Преступление*
Впервые напечатано в «Журнале для всех», 1902, № 9, стр. 1035–1052 и № 10, стр. 1157–1174.
Из воспоминаний Серафимовича известно, что в основу рассказа положены реальные впечатления его кратковременной службы в 1901 году в Донском областном правлении, которое было административным центром Донской области.
Глава IV представляет собой ранее напечатанный рассказ «Все по-прежнему» («Донская речь», 1902, 1 января, № 1, подзаголовок «Новогодний рассказ»).
Случай*
Впервые напечатано под заглавием «Неправда жизни» в «Журнале для всех», 1902, № 12, стр. 1467–1476. Заглавие «Случай» дано при включении во второй том «Рассказов», изданных «Знанием».
Серафимович позднее вспоминал: «Рассказ „Случай“ написан по материалу наблюдений, которые я делал в среде студенток высших женских курсов в Петербурге. Среди них я встречал честных девушек, искренно стремившихся к свету знания, искренно желавших отдать свои силы служению обществу. Но непреодолимо сковывали путы мелкой буржуазии, из которой они вышли. Я встречал таких, которые никак не могли увязать „концы“ с концами. Судьба их была трагична.
Тип дочери – сборный. Мне казалось, что обличение мещанского „гнёздышества“ лучше дойдет и будет более убедительно, если действие будет развернуто в среде не худших, а лучших представителей буржуазии. Даже природа более чуткого буржуазного человека не могла мириться с таким семейным эгоизмом: дочь всеми фибрами начинает ненавидеть свою мать за ее алчную, хищную любовь к ней, помешавшую ей спасти любимого доктора и устроить свою жизнь так, как ей нравится.
Проблема не из первостепенных и глубинных. Ну, ненавидит дочь мать, – какие потрясения от сего произойти могут? Однако колорит эпохи дан. Чувствуется все-таки, чем тогда люди жили, какими миазмами дышали: только бы себе получше, поудобней да побогаче устроиться, а на все остальное наплевать в высокой степени. И это вошло в плоть и кровь общества, стало двигающим для самых благонамеренных и добропорядочных старушек, – неписаный закон» (т. III, стр. 375–376).
В снегу*
Впервые – газ. «Курьер», 1902, 25 декабря.
В бурю*
Напечатано в первом томе «Рассказов», изданных «Знанием» в 1903 году. Неизвестно, было ли это первой публикацией. В том же 1903 году рассказ вышел отдельным изданием в дешевой серии товарищества «Донская речь», № 45 (Ростов-на-Дону, дозволено цензурой 16 мая 1903 года). Текст этого издания значительно отличается от «знаньевского», и, хотя он вышел позднее, представляет, по-видимому, более ранний вариант рассказа, подвергнутый в «знаньевском» издании значительным исправлениям и сокращениям. В основу последующих изданий рассказа лег «знаньевский» текст, только часть II главы со слов «Дед воодушевляется и, подняв еще выше брови…» до слов «И лохматые брови деда…» (стр. 122–123) была перенесена из ростовского издания в т. VIII Полного собрания сочинений, 1933.
В рассказе отразились мариупольские впечатления писателя, относящиеся к середине 90-х годов.
Вспоминая о своем общении в эти годы с азовскими рыбаками, Серафимович писал: «Мне пришлось в Ейске мельком слышать про рыбака, который оставил у себя на воспитание ребенка от прохожей женщины, постучавшей к нему ночью в избу и вскоре умершей. Образ „морского волка“ – деда – собирательный. „Философия“ его не сочинена. Рыбаки настойчиво убеждали меня, что рыба „не глупей людей соображает“ и что „она все понимает“» (т. II, стр. 432).
Некогда*
Впервые напечатано в газете «Курьер», 1903, 27 февраля, № 1, с подзаголовком «Набросок».
По признанию писателя, в рассказе отразились впечатления студенческих лет. «В студенческие годы я жил в большой нужде, так как войсковая стипендия плохо кормила; приходилось бегать по грошовым урокам часто на далекие, окраинные улицы Петербурга. Занятие это, отнимавшее много сил и энергии, не только не давало удовлетворения, но и порождало иногда настроения, близкие к отчаянию. В рассказе „Некогда“ я описываю урок, который давал в замкнутом, полутаинственном доме богомольного старовера, скряги-купца… Другой урок я давал в квартире новочеркасской женщины-врача. Она хотела, чтобы сын ее непременно учился на круглые пятерки. И когда сын приносил пятерку с минусом, мать закатывала истерику. В конце концов она меня прогнала» (т. II, стр. 431).
В архиве писателя частично сохранился газетный текст рассказа с авторской правкой, относящейся к дореволюционному периоду. Правка носит стилистический характер. Писатель стремится освободить фразу от лишних слов, ищет более точный и выразительный образ. Например, фраза «Дождь все так же косо мелькал, и на мокрой, залитой мостовой вскакивали пузыри…» (стр. 132) после правки стала звучать так: «Дождь все так же косо мелькал в свете фонаря, и на мокрой, поблескивающей мостовой вскакивали пузыри…» и т. д.
При включении рассказа в собрание сочинений (Полн. собр. соч., М.-Л. 1930, т. XII) эта правка не была учтена: вероятно, за давностью времени писатель забыл о ней.
На берегу*
Впервые напечатано в «Журнале для всех», 1903, № 4, стр. 399–412. По свидетельству автора, для сюжета рассказа он взял факт из действительной жизни. «Случай произошел в городе Керчи на Азовском море. Действительно, пропала девочка и ее приютили грузчики, и, действительно, мать-буржуйка плюнула в лицо приютившему ее дочку грузчику татарину за то, что девочка научилась в порту разным скверным ругательствам. Я прибавил сюда лишь свои ростовские наблюдения над грузчиками» (т. II, стр. 433].
Лихорадка*
Впервые напечатано в журнале «Русское богатство», 1903, № 7, стр. 170–178. Сам автор по памяти сообщает, что рассказ был написан во время пребывания его в Петербурге в 1902 году. «Я приехал тогда в Петербург „выбиваться“: имени у меня еще не было. Поселился я в номерах на Невском. Деньги скоро иссякли, сидел голодный. Приходил ежедневно номерной, приносил счет, а платить было нечем. Я сидел за столом, как идол, и писал рассказ „Лихорадка“. Думал: „Примут – выбьюсь, откажут – деваться некуда“… Закончил рассказ, отнес в редакцию „Русского богатства“. Провел мучительных пять дней в ожидании решения своей участи. Голодал, почти не выходил из номера. Била лихорадка, нервы были взвинчены. Встретили меня в „Русском богатстве“ Якубович, затем Короленко ласково, рукопись одобрили, дали рублей сорок авансом» (т. II, стр. 431–432?.
Однако, по-видимому, память изменила писателю, и он отнес к «Лихорадке» обстоятельства, сопровождавшие написание другого рассказа. Серафимович действительно приезжал в Петербург 31 декабря 1902 года, но в то время он имел постоянную работу в московском «Курьере» и у него уже было имя. «Выбиваться» он приезжал в Петербург в 1898 году, когда «Донская речь», где он сотрудничал, была закрыта на восемь месяцев и он остался без работы. В Петербурге он находился с 25 ноября до 18 декабря, и встреча с Короленко, о которой вспоминает Серафимович, была возможна, так как, отсутствуя в конце ноября, Короленко в декабре вернулся в Петербург. Но тогда в «Русское богатство» был отдан рассказ «На заводе», появившийся затем в майской книжке журнала за 1899 год.
Серафимович еще приезжал в Петербург осенью 1901 года, но в этот приезд работал над рассказами для газеты «Новости и биржевая газета» («Свои люди» и «Дорожное приключение»). Если предположить, что «Лихорадка» была отдана в «Русское богатство» в этот приезд, то, значит, она пролежала в редакции журнала более полутора лет, что маловероятно.
Скорее всего «Лихорадка» была отдана в журнал в последний приезд Серафимовича, 31 декабря 1902 года. В. Г. Короленко известил Серафимовича письмом от 9 марта 1903 года (ЦГАЛИ, фонд № 457, опись № 1, ед. хр. № 290] о принятии рассказа в «Русское богатство».
В пути*
Впервые напечатано в сборнике товарищества «Знание» за 1903 год, кн. 1, вышедшем в январе 1904 года, стр. 285–304.
Серафимович читал рассказ в кругу писателей, объединенных литературным обществом «Среда». А. М. Горький принял рассказ для напечатания в литературных сборниках, издаваемых «Знанием», и отредактировал его.
Автор вспоминал впоследствии о случае, послужившем поводом для написания рассказа: «Я на велосипеде ездил как-то из Новочеркасска степью. Меня подобрал на свою бричку проезжающий батрак. И все произошло почти так, как описано в рассказе. Моей жизни угрожала явная опасность, но, к счастью, я взял с собой револьвер. Когда возница свернул с дороги в сторону, я, вынув револьвер, крикнул: „Ты куда! Постой!“ Вознице пришлось снова свернуть на тракт. Тут показались казачьи подводы. Я слез, заплатил, и тот уехал» (т. II, стр. 432).
Наденька*
Впервые напечатано в «Журнале для всех», 1904, № 2, февраль, стр. 66–75.
Вечеринка*
Впервые напечатано в «Журнале для всех», 1904, № 4, апрель, стр. 202–204.
Обман*
Впервые напечатано в журнале «Южные записки», 1904, № 44, стр. 8-15. Рассказ написан во второй половине 1904 года, во время пребывания писателя на юге.
У костра*
Впервые напечатано в журнале «Южные записки», 1904, № 52, стр. 13–22.
Заяц*
Впервые – сб. товарищества «Знание» за 1904 год, кн. 5 (СПб., 1905).
Обед*
Первая публикация не установлена. В последнем прижизненном собрании сочинений рассказ отнесен к 1904 году. «Обед» (так же, как рассказы «Истинное происшествие», «Инвалид», очерк «Как создается газета», см. том 1, стр. 607 настоящего издания и рассказ «В редакции», см. том 3) связан с незавершенной повестью «Около газеты», над которой Серафимович работал в конце 90 – начале 1900-х годов.
Создавая рассказ об обеде сотрудников газеты «Облачный день», Серафимович имел в виду газету «Приазовский край», он писал о ней: «Эту газету издавали богатые капиталисты-фабриканты. Газета им нужна была для „влияния“ и для прикрытия разных темных дел и делишек… Газета вела, под вывеской прогрессивного общественно-политического органа, изворотливую мошенническую линию. Капиталисты цинично колпачили попавших к ним в кабалу идеалистов-газетчиков. Некоторые из них, впрочем, сами желали быть околпаченными, получая высокий гонорар» (т. II, стр. 435).
Сердце*
Впервые напечатано в журнале «Южные записки», 1905, 9 января, № 2, стр. 35–47 и 16 января, № 3, стр. 20–28.
Серафимович вспоминал позднее, что в образе героя рассказа отразились черты реального лица «Большой популярностью в стране до революции пользовались знаменитые адвокаты, хорошие ораторы, выступавшие на политических процессах. Я близко знал одного такого „громовержца“ – с него, с этой живой модели, я и списал образ своего героя. Жил этот адвокат в Новочеркасске, фамилия его была Криндач. Пользовался он известностью далеко за пределами края. Либеральничал, выступал в защиту политических. Кроме того, объединял интеллигенцию в нескольких филантропических обществах, устраивал народные чтения, на которых читались лекции о происхождении земли, о воде, о ее обитателях, о планетах, о вулканах, об океанах. Все это было бы неплохо, если бы это не предпринималось либералами с целью отвлечь рабочих от борьбы с самодержавием.
С политических Криндач не брал ничего. Вообще же зарабатывал много именно благодаря политическим процессам. Политические процессы давали ему имя и славу: о нем шумели в газетах. А параллельно выступал он на громких гражданских процессах и громадные гонорары загребал» (т. III, стр. 372–373).
При включении рассказа в сборник «Рассказы о прошлом» (изд. «Советский писатель», М. 1937) текст был несколько изменен в сцене, изображающей богослужение (гл. VIII). Вместе с тем была включена новая фраза: «А в голову Егора Матвеевича неодолимо лезли воспоминания о клиентах, которые ему рассказывали, как этот дьякон бил священника во время службы в алтаре – не поделили сбор» (стр. 283). Часть VIII главы со слов«…помолимся господу…» (там же): до слов «Детские голоса…» в журнальном тексте читалась так: «…помолимся господу, – говорил над самым ухом такой же глухой, немножко хриплый, но слышный только Егору Матвеевичу голос.
– Господи поми-и-и-лу-й!..
– О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды, господу помолимся, – снова и снова высылал прошения дьякон, казавшийся тучным и неповоротливым в широко расходившейся на нем парчовой ризе, каждый раз широко крестясь орарем, держа его двуперстием.
И снова и снова слова дьякона, священника, хора, как только они прозвучали, сейчас же непреодолимо, вопреки усилиям, сами собой перекладывались в обыкновенную речь и теряли свой таинственный, скрытый, глубокий смысл и были обыкновении и открыты, как слова, которые произносят все и всегда».
Среди ночи*
Впервые напечатано в сборнике товарищества «Знание» за 1906 год, кн. 9 (СПб. 1906), стр. 233–252.
Рассказ был написан до сентября 1905 года. В письме к жене от 12 сентября 1905 года Серафимович сообщал, что ему через Л. Андреева стал известен положительный отзыв Горького о рассказе. А вскоре (до 22 сентября), Горький сам высказал автору свое мнение.
«Вы написали славную картинку, она, несомненно, произведет большое впечатление, и еще большее, если Вы несколько исправите ее.
Портной – слишком груб, он ослабляет рассказ, темнит ясное отношение автора к предмету. Исправьте его, это просто сделать – укажите, подчеркните ярче его искренность, его муки – боль человека, который не находит старых слов для новых мыслей и не владеет новыми.
Есть кое-где небрежности, местами – излишня грубость. И были бы очень уместны еще два-три лирических штриха в конце. Новый человек родился – это хорошо, и в этом много смысла» (М. Горький, Собр. соч., М. 1954, т. 28, стр. 387}.
Из ответного письма Серафимовича Горькому от 22 сентября 1905 года видно, что писатель принял замечания Горького и учел их при окончательной отделке рассказа для печати.
Рассказ «Среди ночи» подвергся преследованиям цензуры. 3 июля 1912 года начальник Енисейского губернского жандармского управления прислал девятую книгу сборника товарищества «Знание» на рассмотрение Санкт-Петербургского комитета по делам печати, который в свою очередь в отношении, адресованном Санкт-Петербургской судебной палате от 11 сентября 1913 года, признал необходимым наложить арест на сборник с рассказами «Среди ночи» и «Похоронный марш». При этом рассказ «Среди ночи» был охарактеризован следующими словами: «…Таким образом, резко противопоставляя… с одной стороны – сытых и веселящихся хозяев-капиталистов, эксплуатирующих „голодных пролетариев“ – рабочих, барина-дворянина, готового „сожрать“ мужика и „с землею“, и „попов“, которым „ничего не надоть“, только бы „хабаров набрать“, и с другой стороны – неимущих рабочих, которых так „жмут“ хозяева, что из них „сок бегить“, и крестьян, вечно работающих, страдающих и только в могиле находящих „спокой“, Серафимович тем самым возбуждает вражду между хозяевами и рабочими, а также между сословиями – дворянским, духовным и крестьянским» («Красный архив», 1938, № 2 (87), стр. 186).
18 сентября 1913 года судебная палата утвердила постановление комитета по делам печати об аресте экземпляров девятой книги сборника товарищества «Знание», а 27 сентября того же года постановила страницы с рассказами «Среди ночи» и «Похоронный марш» «уничтожить вместе со стереотипами и другими принадлежностями тиснения, заготовленными для их напечатания». 12 февраля 1914 года помощник Санкт-Петербургского градоначальника уведомлял Главное управление по делам печати, что «1 февраля сего года в типографии Санкт-Петербургского градоначальства, в комиссии, уничтожены, посредством разрывания на мелкие части, вырезки из арестованных экземпляров девятой книги сборника товарищества „Знание“ за 1906 год».
Во второй том «Рассказов» (изд. «Знание», СПб. 1907) рассказ вошел без существенных изменений. Однако при перепечатке его во втором томе «Рассказов», изданных «Шиповником» (СПб. 1912), по цензурным соображениям оказались сняты в III главе в фразах «Вставай, по-ды-ма-а-айся, ру-усский нарррод!» и «Вста-вай на вра-га, бра-ат го-ло-од-ный!» подчеркнутые слова. Сняты были слова «Пролетарии всех стра-ан, со-единяйтесь!» после фразы «Товарищи, кабы да отсюда да гаркнуть всему рабочему люду, да так, чтоб по всему миру слыхать было!..» (стр. 301) и заменены словами «Подымайся, ребята, будя спать…»
От этих цензурных искажений текст был освобожден только в последнем прижизненном издании (Собр. соч., М. 1947, т. III).
Серафимович говорил впоследствии о тех впечатлениях, которые послужили материалом для рассказа: «Уже с ранней весны 1905 года Москва забурлила. Рабочие устраивали в Сокольниках, в Богородске, в Петровском парке и других окрестностях так называемые „массовки“, на которых выступали партийные ораторы, призывавшие к революционному выступлению… Живя в густо населенном рабочими районе Пресни, я узнавал от своих соседей и от знакомых рабочих про ожесточенные споры о тактике, которые тогда велись на „массовках“. Рабочие передавали мне подробно и содержание некоторых речей как выступавших ораторов, так и рядовых рабочих. Эти рассказы рабочих послужили для меня прекрасным материалом и были мною максимально использованы… Я, однако, решил показать рабочую массовку не на московской окраине, а в обстановке более живописной. Болея туберкулезом, я в те годы ездил летом в Крым и много ходил по горам южного берега Крыма. Сюда я и перенес московскую массовку…» (т. III, стр. 384–385).
Похоронный марш*
Впервые напечатано в сборнике товарищества «Знание» за 1906 год, кн. 9 (СПб. 1906);, стр. 253–261.
Рассказ был написан в декабре 1905 года и послан Горькому. Горький в письме Серафимовичу (декабрь 1905), отозвался о рассказе: «Славно написано, ярко и сильно» (М. Горький, Собр. соч., М. 1954, т. 28, стр. 402).
«Похоронный марш» вместе с рассказом «Среди ночи» послужил причиной ареста девятой книги сборника товарищества «Знание» (см. примечания к рассказу «Среди ночи», стр. 656 наст. тома). Мотивируя необходимость постановления об аресте сборника, Санкт-Петербургский комитет по делам печати писало рассказе «Похоронный марш»: «…Серафимович, картинно описывая торжествующее шествие по городу многотысячной революционно настроенной толпы рабочих, с красными знаменами, щедро смоченными кровью борцов, распевающих похоронный марш революционеров – „Вы жертвою пали борьбы роковой“, и изображая случай отказа отряда солдат стрелять в эту бунтующую толпу, вкладывает в уста рабочего-оратора речь, дышащую глубокой ненавистью „рабов“-пролетариев к своим поработителям, и говорит: „нет им примирения…“ Сам автор с видимым сочувствием относится и к описанному революционному выступлению рабочих, и к бунтарским речам оратора: бледные лица певших „торжествующую песнь смерти, – по его словам, – светились вдохновенным призывом“, солдаты „радостно“ сливались с бунтующей толпой. При таких данных рассказ „Похоронный марш“ несомненно содержит в себе возбуждение к изменническим и бунтовщическим деяниям…» («Красный архив», 1938, № 2(87), стр. 185). Судебная палата постановила наложить арест на все экземпляры 9-й книги сборника товарищества «Знание», а страницы с рассказом уничтожить.
Серафимович указывал в «Высказываниях автора», что в основу рассказа положен реальный факт: «Описанный в „Похоронном марше“ случай отказа казаков стрелять в рабочую демонстрацию действительно произошел в Москве, у Зоологического сада, недалеко от дома, в котором я проживал тогда с семьей.
Против демонстрантов выслали 1-й Донской полк, который и остановил движение демонстрантов. Но рабочие выслали к казакам „парламентеров“, и после недолгих переговоров казаки наотрез отказались стрелять в рабочих. Невзирая на приказание офицера, они не пожелали даже разгонять демонстрантов нагайками. В отдельных кучках казаки братались с рабочими. Я не приукрашивал, не преувеличивал факты. Наоборот, по цензурным условиям, мне приходилось подчас не разворачивать их во всей полноте, а ограничиваться поверхностным изложением» (т. III, стр. 378–379).
Во втором томе Сочинений, изданных «Шиповником» в 1912 году, по цензурным причинам текст «…над бесчисленными рядами, как тысячеголосое эхо, носилось: „– Да здравствует свобода!.. да здравствует рабочий народ!..“» (стр. 302) не имел подчеркнутых слов.
Во всех последующих изданиях цензурная купюра не восстанавливалась.
В настоящем издании рассказ печатается с восстановлением цензурной купюры.
На Пресне*
Впервые напечатано в сборнике товарищества «Знание» за 1906 год, кн. 10, стр. 137–164. Рассказ был написан непосредственно по горячим следам событий декабрьского вооруженного восстания в Москве. Серафимович опубликовал его с пометой: «Москва, 8-18 декабря 1905 года», указывающей на время основной работы над рассказом. Но автор завершал его уже в начале января 1906 года. В письме А. М. Горькому от 31 декабря 1905 года он сообщал: «Сейчас заканчиваю о московских событиях. Вышлю на днях». А 9 января 1906 года уже спрашивал его, получил ли он «На Пресне». Время завершения рассказа подтверждается и письмом Серафимовича жене от 5 января 1906 года: «Сегодня дописываю рассказ о московских событиях для „Знания“. Около двух листов выходит».
Серафимович рассказал в «Высказываниях автора» о тех наблюдениях и впечатлениях, которые послужили основой рассказа. «В нем даю много собственных переживаний в памятные декабрьские дни. Я жил тогда на Пресне, в Волковом переулке, возле Зоологического сада, второй дом от угла Пресни. Дом этот большой, шестиэтажный. Принадлежал он тогда иностранно-подданному – американцу. Это обстоятельство, между прочим, тогда было очень важно: иностранцев старались не тревожить, и поэтому наш „иностранный“ дом был на особом счету. Как только вставала серьезная угроза, управляющий докладывал, куда надо, и принимались соответствующие меры. Другие, например, дома, рядом с нами, поджигали, все дома вокруг нашего подожгли, а наш остался…
Я с двумя своими мальчиками и с няней жил в шестом этаже. Окно моей комнаты как раз выходило на каланчу Кудринской площади (теперь – площадь Восстания), а с этой каланчи городовые зверски палили по темным окнам обывательских квартир. Устроили проклятые „соревнование“: кто больше… Подчиняясь дубасовским приказам, мы не зажигали огней, занавесили окна, чем могли, – одеялами, тюфяками, одеждой, – ничего не помогало: мерзавцы городовые целили и в темные окна. Пули летели по всем этажам. И все-таки и в такой обстановке я умудрялся записывать впечатления…
В очерке „На Пресне“ у меня описывается жуткая ночь после того, как пришли семеновцы и полковник Мин открыл канонаду по всем правилам войны с неприятелем. Один снаряд ударил в квартиру как раз под нами, в пятом этаже, и все разметал. Двое суток так били. Как на театре военных действий. Пришлось с детьми полезть в подвал, как у меня описано…
Основной задачей я ставил себе: запечатлеть хотя бы в беглых очерковых чертах жестокость усмирителей и хотя бы в скрытой, „косвенной“ форме показать „безумство храбрых“, мужество горстки бойцов, сражавшихся на Пресне.
В те мрачные дни, когда пушками беспощадно сметали „преступников“, никак нельзя было выражать открытое сочувствие пресненским мятежникам. А очерк „На Пресне“ писался в самые дни восстания, когда кругом свистели пули и грохотали орудия.
Я хорошо видел слабость восставших, я понимал, что горсточка дружинников с их плохим вооружением не может противостоять царской артиллерии. Вот почему в очерке „На Пресне“ упор делается не на физическую военную силу, а на силу моральную, на несомненное моральное превосходство восставших над дубасовской полицейщиной. Я старался показать, что восстание внушало темным силам реакции страх и трепет, как движение массовое. Пресня с первого дня и еще долго после последнего дня восстания черпала свою мощь в сочувствии широких рабочих масс.
К сожалению, я не мог использовать весь имевшийся у меня материал, иначе очерк „На Пресне“ не увидел бы света. Я не мог рассказать про многие случаи ревностной помощи восставшим со стороны населения Пресни» (т. III, стр. 382–383).
Дело Дубасова – дрянь… – Дубасов Ф. В. (1845–1912) генерал-адъютант, в 1905–1906 годах московский генерал-губернатор, руководил подавлением декабрьского вооруженного восстания в Москве.
Погром*
Впервые напечатано под заглавием «В семье» в сборнике товарищества «Знание» за 1906 год, кн. 2, стр. 227–248.
Над рассказом Серафимович начал работать в сентябре 1905 года. В письме к жене от 23 сентября 1905 года он сообщал: «Пишу, надрываюсь сейчас рассказ, не знаю, что выйдет. Материал – погромное время, в Ялте, митинг». В первом варианте, который носил название «Письмо», рассказ был послан Горькому, и тот в ответном декабрьском письме Серафимовичу, отметив большую трагическую силу рассказа и считая его лучшим по глубине замысла из трех (имелись в виду еще «Мать» и «Похоронный марш»), предложил его доработать, в частности посоветовал вести повествование от автора (по-видимому, первоначально рассказ был написан в форме письма девочки).
Серафимович 31 декабря 1905 года писал Горькому: «„Письмо“ переработаю и думаю, что из него выйдет вещь». А 9 января: «„Письмо“ пришлю на днях».
В конце 1906 года по материалу рассказа была написана пьеса «Разбитый дом».
Заглавие «Погром» рассказу было дано в Полном собрании сочинений, 1931, т. IV.
На мельнице*
Впервые напечатано в журнале «Современная жизнь», 1906, май, стр. 1-16.
Из писем Серафимовича к жене от 13, 15 и 26 января 1906 года видно, что рассказ был написан в январе 1906 года, в пору пребывания писателя в Москве, и первоначально назывался «Отцы и дети». В комментариях к Собранию сочинений, М. 1947, т. III, стр. 401 он ошибочно отождествлен с рассказом «Ожидание».
На основе рассказа в 1907 году была написана пьеса того же названия, оставшаяся при жизни писателя неопубликованной.
Рассказ нигде не перепечатывался и в собрание сочинений включается впервые. Печатается по журнальному тексту.
Мать*
Впервые напечатано в журнале «Русская мысль», 1906, № 6, стр. 119–124.
Начало работы над рассказом относится еще к концу 1905 года. Первый вариант был создан, по-видимому, еще до декабря 1905 года, так как в декабре его уже читал Горький и в письме Серафимовичу советовал его переработать: «Хочется видеть этот глубокий по смыслу рассказ написанным более просто… „Мать“ слишком риторична, – ведите этот рассказ более от себя, и он выйдет. Люди думают бессвязно и едва ли словами, больше образами. А она – словами думает» (М. Горький, Собр. соч., М. 1954, т. 28, стр. 402). В ответном письме от 31 декабря 1905 года Серафимович согласился с критикой Горького и с необходимостью коренным образом переработать рассказ, но, по-видимому, это ему не сразу удалось, так как работа растянулась до апреля 1906 года. В письме к жене от 5 мая 1906 года Серафимович сообщает, что сдал рассказ в «Русскую мысль».
В журнальном и «знаньевском» тексте после слов «Прислуга разбежалась, и это так и должно быть» (стр. 367), шла фраза: «Муж – во главе отряда боевой дружины, и это так и должно быть». Готовя текст для четвертого тома Полного собрания сочинений 1931 года, Серафимович снял эту фразу, существенно изменив, таким образом, психологическую ситуацию рассказа.
