355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Потемкин » Кабала » Текст книги (страница 16)
Кабала
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 03:51

Текст книги "Кабала"


Автор книги: Александр Потемкин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

– Я бы хотел добавить несколько слов, может, они умерят революционный пыл Андрея, – сказал молодой человек в очках. – Россия с ее огромными малозаселенными территориями – страна-банкрот. Это не моя гипотеза, а вывод экономической теории. С таким небольшим населением – а нас сегодня чуть больше ста тридцати двух миллионов – никогда нельзя будет наладить в ней, скажем так, нормальную, по мировым стандартам жизнь. Нас на этой территории должно быть как минимум пятьсот миллионов, а то и больше. Где взять такой колоссальный демографический ресурс? Приглашать в страну иммигрантов. США в ХIХ и ХХ веках приняли около ста миллионов человек и по сей день принимают более двухсот тысяч в год. А мы? Месяцы уходят, пока позволят пригласить хотя бы в гости знакомую девушку, скажем, из Швеции или Кореи. Что необходимо предпринять, чтобы люди у власти поняли наконец: при любой цене на углеводороды, при любых демократических переменах у России единственный исторический финал – банкротство, раздел, переход территорий под управление других стран. Нам не революция нужна, уважаемый Андрей, нам нужен всего лишь один закон: каждый приезжающий в нашу страну получает три гектара земли бесплатно и двадцать пять кубов леса для строительства собственного дома. В десятки раз урезаются полномочия бюрократии и радикально сокращается немереное число чиновников. Все! Абсолютно все! Революционные лозунги и цели исчерпаны. Наступает благодать. В этом случае я остаюсь в России, потому что тогда в нее можно поверить. В нынешнюю страну верить нельзя. Я еду в Китай!

Соня встала, за ней последовали другие. Григорий Семенович опустил бинокль и протер глаза. Он впервые стал свидетелем такой неожиданной дискуссии. В провинциальном Кане ему не встречались люди с подобным складом мыслей. Помешкин пожал плечами: «Любопытно, однако все это меня не колышет». Но все же что-то запало в его опийную голову. Он вновь приблизил к глазам окуляры. Они выхватили мужчину, с трудом надевавшего протез на культю – нога была отрезана выше колена. Затем Помешкин перевел взгляд и набрел на мальчугана, сидящего над школьным заданием. Поднял увеличительные стекла и увидел женщину, хлопочущую на кухне. Опустился на третий этаж – и тут не только заинтересованно прищурился, но даже взялся за бинокль другой рукой. Внимание привлекло нечто необычное. В одной из комнат небольшой квартирки седоватый старец что-то пояснял на двух манекенах, облаченных в стандартную одежду. Один манекен изображал женщину лет сорока, другой – мужчину того же возраста. Человек пять подростков, почтительно внимали старцу. «Что еще за мастеркласс? – заинтересовался Помешкин. – Кто он? Кутюрье местного значения, дающий уроки искусства кроя? Или сомелье, обучающий своих воспитанников изящно подносить блюда и вина? А может, я застал урок бальных танцев на стадии первого па-де-де и па-де-труа?»

Григорий Семенович навел линзы на маэстро и стал считывать с его губ слова.

– Отправляясь на работу, необходимо всякий раз перевоплощаться в новый образ, – вещал старец. – Один день на вас форма железнодорожника и фуражка с козырьком, другой раз вы спортсмен – теннисист или хоккеист. Важно, что они носят в чехле свой спортивный инвентарь. Он ваш помощник, или на нашем жаргоне – фартица. Фартицей может быть также портфель, футляр для скрипки, морская свинка, термос, небольшая клетка с птицами, мольберт, перевязанная рука, иногда даже обычная книга, и уж совсем на крайний случай – газета или журнал. Кто из вас скажет и продемонстрирует, для чего нужна фартица? – спросил он, прищурившись.

– Я! – бросила стройная девушка лет двадцати с ангельским выражением лица.

– Я тоже! – вылез паренек небольшого роста с примятым носом.

– Лиза, давай, объясняй товарищам. А потом ты, Коля! – бросил старик.

– Фартица поможет мне отвлечь лоха. Я выставлю ее перед самым его носом и тогда буду делать с его карманами все, что угодно. Вот так! – Она сняла с себя кофточку, перевесила ее через руку, подошла к манекену и опустила руку вначале во внутренний карман его пиджака, а затем в задний карман брюк.

– Отлично. Теперь проделай все это еще раз. Я включаю электрический ток малой мощности. Если работа будет грубой, ты получишь небольшой щелчок, а в ушах лоха загорятся лампочки. Я кладу лопатник[4]4
  Лопатник – бумажник.


[Закрыть]
весом в пятьдесят граммов в скулу[5]5
  Скула – карман внутри пиджака.


[Закрыть]
. Начинай! Девица с ангельским лицом ловко проделала упражнение.

– Хорошо. Отлично. Теперь этот же лопатник кладу в очко[6]6
  Очко – задний карман брюк.


[Закрыть]
. Прекрасно. Умница. Утяжеляем лопатник до ста пятидесяти, а потом до двухсот граммов. Начинаем опять со скулы.

На сей раз ангелочек вскрикнула, а на манекене зажглись лампочки.

– Сколько раз вам говорил: у преуспевающего карманника главное – это хорошо тренированное тело, а особенно кисть, пальцы. Так, взяли камешки, стали прокатывать их по тыльной и наружной стороне кисти. Один камешек – одна кисть. Другой рукой не помогать. У кого камень удержится пятнадцать раз, тот, считай, прошел испытание. Другие продолжают тренировку. Так, так, смелее, быстрее. Генка, ты что, пудовый камень прокатываешь? В нем же не больше тридцати граммов. Почему так медленно? Давай скорость. Ничего, что упал, начинай сначала. Еще Суворов говорил, что тяжело в учении…

– Он кто, Суворов, карманник в законе? – спросила девушка с косичками.

– Давай-давай, трудись, он авторитет, но в другом деле… Теперь переходим к главному упражнению сегодняшнего дня. Представьте себе, в автобус входит лох. Скрученный пресс бабла у него в пистоне[7]7
  Пистон – брючный карманчик внизу возле ремня.


[Закрыть]
ближе, как говорится, к телу. Как забрать эти деньги, если лох каждую минуту их ощупывает? Он сам раскрывает себя, показывает, что бабок там немало. Можно использовать греческий прием. Пощупали бабки, определили размер шмеля[8]8
  Шмель – скрученные в трубочку деньги.


[Закрыть]
Дали маяк[9]9
  Маяк – сигнал партнеру по краже.


[Закрыть]
партнеру, тот из обычной бумаги приготовил куклу. Надо точно определить, через какой интервал времени лох проверяет, на месте ли лавэ[10]10
  Лавэ – деньги.


[Закрыть]
. Определили, скажем, что он касается их каждую минуту. Значит, за этот срок необходимо забрать бабло, а вместо них всунуть куклу[11]11
  Кукла – муляж.


[Закрыть]
. Работенка нелегкая, но после тысячи тренировочных занятий выполнимая. Прежде всего приготовьте куклу и займите правильную позицию. Станьте к пистону спиной и работайте одним средним пальцем. Подпирая шмель снизу, поднимите его так, чтобы он хоть чуть-чуть высунулся из пистона. Когда шмель поднят, разворачивайтесь и становитесь лицом к лоху. В этот момент все должно произойти. Во время разворота вы моментально перекладываете куклу из левой руки в правую, мизинцем правой руки вытаскиваете шмель, а указательным и средним пальцами вкладываете куклу в пистон лоха. Резкое движение насторожит клиента, он тут же захочет нащупать свои бабки. Мигом опустит руку к пистону и успокоится, поскольку убедится, что лавэ на месте. А вы медленно идете на выход или передаете пропуль[12]12
  Пропуль – тайная передача партнеру краденного.


[Закрыть]
. Обстановка сама подскажет, как поступить дальше.

Первые пистоны на брюках портные стали шить в Афинах. А первый, кто использовал этот прием и забрал у лоха деньги, был карманник-золоторучка Сетрак из Салоник. Сейчас многие знакомы с этим приемом и классно его используют. Мне рассказывали, что этим летом один ростовский жулик вытащил из пистона двадцать тысяч евро пятисотенными. Учитесь, трудитесь, совершенствуйте мастерство – и будет у вас блестящее будущее: дом, семья, приличный автомобиль, преданные друзья и репутация достойного карманника. А это элита жиганского мира.

Кстати, несколько слов о репутации. Авторитет теряется быстро, завоевывается долго. Самый страшный технологический грех в нашей профессии – это аджо[13]13
  Аджо – обман партнера в размерах кражи.


[Закрыть]
. Если работаешь с партнером и сам вытащил лопатник, должен поделиться с ним до последней копейки. Не дай бог, спер две тысячи рублей, скрутил аджо и партнеру говоришь, что достал только пятьсот или даже тысячу пятьсот. С такими гадюками надо сразу расставаться, а перед тем как выгнать из своей бригады, побить, а то и живот вспороть. А потом сделать так, чтобы во всем воровском мире знали, что, скажем, Василий крутит аджо. В этом случае он становится или крадуном-одиночкой на провинциальных маршрутах, или идет в слесари. А если попадает на кичу, то братвой назначается шнырем[14]14
  Шнырь – уборщик в тюрьме.


[Закрыть]
. Такой твари нет места в наших кругах. Еще страшнее грех, если ты сдаешь партнера. В этом случае наказания могут быть крайние: мужика трахнут, сделают петухом[15]15
  Петух – гомосексуал.


[Закрыть]
 или поставят на ножи. Об этом поговорим на следующем занятии. Теперь давайте продолжим тренировку.

Помешкин отодвинул от глаз бинокль. «Совершенно чуждый мир. Это лишь кажется, что я живу в одной стране со своими соотечественниками. На самом деле мы существуем на территории одного и того же государства, но в тысячах самых разных миров. Вот сейчас я наблюдал лишь за одним домом, а сколько всего чужого, совсем не моего! Где же искать себя? К кому примкнуть? Или оставаться самим собой, но с новым чудом – маковой головкой? Мое затворничество становится счастливым. Я хочу продлить иллюзии еще одной ложкой кукнара и мгновенно окажусь в необыкновенном мире чистого воображения. Великолепно когда в невзрачном, болезненном, но таком любимом теле таится мощный, одержимый страстями дух. Не знаю, что будет дальше, но пока я весьма благодарен своему соседу за такое замечательное знакомство. В Китае около двух миллиардов жителей. Знают ли они об этом удивительном цветке?»

Он поймал себя на мысли, что тема Китая непонятно почему обосновалась в его сознании. «Что, Соня повлияла? – мелькнула тревожная мысль. – Нет! Не хочу в такое поверить: вся эта дискуссия не вызвала у меня серьезного интереса. Скорее всего, я поселился бы в доме усопшей Фатеевой или на лугах, на которых бурно вегетирует мак».

Помешкин поднялся и опять направился на кухню – подкрепиться соломкой. Все существо Григория Семеновича уже властно требовало ее. Войдя на кухню, он застал своего соседа за делом, которым собирался заняться сам.

– Как себя чувствуешь, приятель? – спросил Парфенчиков, слабо улыбнувшись.

– Я вот за ложечкой пришел. Можно?

– Как же нельзя, утром надобно подкрепиться. Был бы я последним негодяем, если бы в таком важном деле позволил кому-либо отказать. Ешь… Но не перебарщивай. Вчера под вечер ты все же хватанул лишку. Не торопись наедаться от пуза, придержи аппетит. Возьми ложечку, но не больше. Беда может случиться. Не торопись…

– Потянуло, ох как потянуло на твою соломку. За этот вечер я понял главное: маковая соломка способна отразить самое вероломное нашествие реальности. Вот что больше всего мне нравится. Но я теперь твои рекомендации строго исполняю.

– Так-так. Сегодня я начинаю новый проект. Мне его подбросил профессор Кошмаров. Может, он тебя тоже заинтересует. Суть сводится к тому, что профессор мечтает изменить генетический код русского человека и тем самым серьезно улучшить его качество. Он создал некую нанопилюлю, которая обеспечивает воспроизводство генетических особенностей самых ярких из ныне живущих этносов. Германского, китайского, еврейского и по каким-то причинам, грузинского. Впрочем, может, потому, что грузины – это древнейшая европейская нация. Колхидское царство известно еще с V века до нашей эры. Эта нанопилюля якобы способна существенно помочь нашим соотечественникам в тяжелейший период переживаемого ныне морального и экономического кризиса. Что ты по этому поводу думаешь?

– Я против евгеники. Еще в школе я ее изучал, даже на некоторое время увлекся, но потом пришел к выводу: в этой науке много мистики и наша национальная культура с ней несовместима. Поэтому я выбрал свой способ абстрагироваться от общества – уйти в самого себя. И у меня это получилось. Я наблюдаю за реальностью из своего ирреального гнездышка. И вполне счастлив. А теперь, после знакомства с новой энергетической субстанцией, которое с твоей помощью состоялось, надеюсь существенно улучшить свой внутренний мир. Нанопилюля может интересовать меня лишь как стороннего наблюдателя. Меняется ли русский человек, не меняется – меня такие вопросы абсолютно не волнуют. Я боюсь изменить лишь самого себя, ослабить свое самолюбие, нарушить свое одиночество. А что будет происходить с миром, меня не колышет, или, скажу новым сленгом: мне по-фиолетовому. Я ведь не впускаю в себя ничего извне. Так что мне за разница, каким окажется нечто вне меня самого, если это нечто и так для меня не существует? – Помешкин подумал, что сам слышал недавно что-то подобное, наблюдая беседу молодых людей. Впрочем, Петру Петровичу он об этом не сказал.

– А мне интересно, как все же изменится русский человек, получивший сорок процентов инородной генетики. И, признаюсь, я настоял, чтобы в грузинском купаже присутствовал опийный фрагмент. В общем коктейле это составит около одного процента. А если пересчитать на новую генетическую составляющую русского человека, цифра окажется и того меньше – двадцать пять сотых процента. Я уверен: без такого вкрапления яркая творческая личность не состоится. А ведь автор проекта хочет получить именно такой тип.

– А твой интерес тут в чем? – спросил Помешкин.

– Сам не знаю точно, но есть подозрение, что процесс изменения конкретного человека может вызвать у меня самые причудливые игры разума. Начну фантазировать: что еще надо изменить, какую черту характера ликвидировать, что добавить или усилить? Представить себе генетически модифицированного русского человека, принять участие в моделировании нового вида соотечественника – это должно быть увлекательно. Первую пилюлю хочу дать сегодня одной молодой женщине. И тут же начну наблюдать за ее метаморфозами. Профессор дает гарантию качества своей продукции. Ты-то не желаешь на себе таблетку испробовать? – предложил, усмехаясь, Петр Петрович.

– Спасибо! Сейчас мне больше по душе известная ложка без бугорка! – недовольно проворчал господин Помешкин.

– Ну давай, а я тоже свою порцию доем, – кивнул Парфенчиков, запивая соломку.

– Не верю я в успех вашей затеи. Никакая нанопилюля человеку не поможет, – выговорил Григорий Семенович через пару минут. – Тут потребуются тектонические сдвиги. Миллионы лет! Впрочем, давай я тоже понаблюдаю. Кто она?

– Продавщица местного продмага. Кстати, может, с нынешнего дня даже безработная. Инвалид, с трудом ходит. Вчера вечером хотел ее трахнуть, но не сексуальные чувства влекли меня к ней, а желание провести эксперимент: соединить опийную сперму с обычной яйцеклеткой. Только ничего не получилось.

– Отказала? – равнодушно спросил Помешкин.

Петр Петрович без обиняков ответил:

– Нет, у меня эрекция не наступила. Ждал час-два, потом плюнул и ушел.

– А она что, рассерчала?

– Вроде нет. Приглашала приходить.

– Что, опять пробовать станешь?

– Да нет, с этим делом пока попрощался. Секс не моя стихия. Он меня никак не беспокоит, ни в снах, ни наяву.

Григорий Семенович хотел было рассказать о своей эротической страсти к самому себе, о занятии онанизмом при лицезрении собственного отражения, но решил не торопиться с деликатным признанием, а отложить его на время. «Вначале я должен проникнуться к соседу доверием, – подумал он, – а уж потом открыть самое потаенное. Посоветовать ему, пристально поглядеть на себя в зеркало? Облюбовать какие-нибудь возбуждающие черточки на лице, на мочках, на губах? Вдруг чувства возникнут, тогда и эрекция не заставит себя ждать. Меня, например, чаще всего возбуждает ямочка на подбородке. В ней необъяснимый эротический заряд, буквально сводящий меня с ума. Как брошу на нее взгляд, так и хочется себя поиметь.

– Ну что, пойдешь со мной к подопытной? Я-то сам пилюлю в дневной дозе уже попробовал. Но мало что помню. Хорошо бы со стороны поглядеть, что с человеком происходит. Может, ты ее знаешь – Катя Лоскуткина. Живет она в Кане недавно. Знакома?

– Пока нет. В магазины хожу редко. Дорого. Дешевле у частников с грядок покупать. Картофель, свеклу, морковь, а мясо, точнее кости, беру на бойне, но тоже редко. Какова зарплата охранника моста? Четыре с половиной тысячи рублей. Коммуналку заплатил, что осталось? Две тысячи на месяц. Это шестьдесят семь рублей в день. А мясо стоит все сто пятьдесят за килограмм. Как тут накушаешься? Но я привык. Кашка с луком, картошка со свеклой, соленый огурец с хлебом – вот мой рацион. Кажется, другого и не надо. В Освенциме меньше давали. А ты чем питаешься? Вид у тебя совсем не сытого человека…

– Я отмерил себе в Кане пять лет жизни. Больше не хочу. Так что пищей насущной не озабочен. Есть корка хлеба, картофель, пряник – съем, нет – не вспомню. Главное, чтобы всегда под рукой мак присутствовал. Кстати, у меня чемодан денег… Ах да, ты об этом знаешь, так что можешь взять сколько угодно. Купи себе деликатесы и ешь, сколько душа пожелает. В моем случае голодный сытого прекрасно поймет. А деньги мне не нужны, они порождают извращенное потребительство. Я держусь только одного блюда, самого главного и единственного – маковой головки.

– Спасибо, но и мне они ни к чему. Я научился обходиться без них, – объяснил Помешкин. – Почему, ты думаешь, я так горячо себя полюбил? Ведь никакой другой партнер – ни женщина, ни мужчина – мне не нужен. Кого другого полюбишь, когда денег нет, и даже в перспективе не предвидится? Любовь без денег несостоятельна. Она, как лампочка без электричества или машина без нефтепродукта. А с собой я всегда буду нежен исключительно по велению сердца. Завоевание самого себя – разве оно не выше всех других громких побед? Лучше уж от себя быть без ума, чем от кого-то другого. Прагматизм? Да! Дешево! А сделаю я для себя все, что душа пожелает.

– Не совсем понимаю принцип твоего сексуального удовольствия я плюс я! Впрочем, в этом есть что-то загадочное. Но секс перестал меня занимать после того, как полностью открылась невиданная по размаху площадка для игр воспаленного сознания. С этим чудом ничто не сравнимо. Невероятные возможности очаровывают тебя настолько, что напрочь забудется все, даже собственная половая принадлежность. Да и во что можно оценить сексуальную страсть? Грош цена этому влечению, потому что оно вырастает не из твоего интеллекта, а из инстинкта. А я хочу жить умом. Чем выше ай-кью, тем глубже проникаешь в мир воображения. А инстинкт – это заклятая болезнь абстиненции. Так что, идешь на эксперимент профессора? Если желаешь быть только наблюдателем, пожалуйста! Я отправляюсь к Лоскуткиной.

– На дворе дождь. Зонтик есть? – неуверенно спросил Помешкин.

– Мил человек, видно, пройдет еще много времени и тебе придется съесть десятки килограммов молотой соломки, чтобы ты смог абстрагироваться от времени, погоды и окружающей действительности. Меня все это уже давно не интересует. Я не замечаю вещей и обстоятельств, окружающих Петра Петровича. Дождь, ветер, свет, тьма, крики радости или мольбы о помощи, автомобили и яхты… Все это существует в моем сознании в одном случае: если кукнар на миг извлек их из моей памяти. Во всех других вариантах ничего этого я не вижу, не остерегаюсь, не любуюсь, не стыжусь. Это все вне меня! Для постороннего взгляда я плоский человек с отрешенным видом, тип, которого нужно остерегаться. Хотя, конечно, я мухи не обижу. Проект с Лоскуткиной ведь тоже существует лишь в моем сознании. Научись жить по-парфенчиковски – и перед тобой откроется чудесный мир опийного представления с невероятными декорациями и персонажами. Никакого другого, богатого красками и обстоятельствами, жизненного пространства, хотя бы лишь в собственной голове, в этой стране иметь тебе не суждено. Оно уже давно поделено. То, что позволено некоторым, категорически запрещено массам. И еще. Пожалуйста, не разочаровывай меня вопросами о зонтиках и прочей мирской требухе. Мир вещей существует лишь для власти предержащей и богатых. А для таких, как мы, он открывается посредством божественного цветка. Ты же выпил ложку кукнара, неужели после этой вспышки сказочного состояния ты продолжаешь бояться дождя и способен думать о чем-то малозначительном? Поторапливайся!

Господин Парфенчиков жадно наслаждался работой, совершаемой опийным зельем. Восторг был так силен, что он совершенно забыл о плетущемся рядом Помешкине. Ожидание предстоящего эксперимента и метаморфоз, которые произойдут с Катериной Лоскуткиной, побуждало проглотить еще пару ложек соломки, даже с бугорками. Отличного много не бывает. Ох, как я негодовал на себя, как поругивал Парфенчикова за то, что не взял с собой мешочек кукнара…

Восторги…

В Кане моросил мелкий летний дождь. Городок прятался в дремотные сумерки. По темной глади извилистой реки медленно скользили на север слабоосвещенные баржи, скрываясь в космах лесистых гор. А бесшумно падающие листья напоминали о долгих словах прощания, которыми провожают сибирячки своих мужчин в дальнюю дорогу.

Леонид Иванович Ефимкин лежал на диване в своих апартаментах, завернувшись в хлопковое покрывало. После успешного рейдерского захвата ресторана, затем мясокомбината, мебельной фабрики, завода по переработке древесины, кондитерского цеха, угольного карьера, транспортной фирмы, тридцатипятипроцентного пакета акций предприятия, снабжающего Центральную Сибирь электричеством, береговой линии порта, а также приобретения контроля над всем канским бизнесом в городке ему становилось тесновато. Обложены были практически все фирмы, все предприниматели, все вольные рыбаки и охотники. Теперь жизнь в Сибири теряла всякий интерес. Смотреть за огромным хозяйством Ефимкин назначил ветерана-спецназовца Чернохуда. Структура Начальника Поезда, созданная Леонидом Ивановичем, разрослась в солидный ЧОП, с лицензией на боевое оружие. Штат составлял теперь триста человек. Одним словом, пришло время решать, в каком направлении сделать следующий шаг. Встраиваться в инфраструктуру столицы С-го федерального округа? Или замахнуться на Москву? С доходом в семьсот тысяч долларов в месяц он мог претендовать на кресло в Совете Федерации или на мандат Этой партии в Государственной думе. Человек реальной жизни, Леонид Иванович имел отлаженные связи по горизонтали и добротные отношения по вертикали. Это был ресурс, который позволял со вкусом обдумывать, что же лучше приобрести. Должность заместителя губернатора оценивалась на рынке в пять миллионов долларов, кресло заместителя руководителя С-го федерального округа – в десять миллионов. Место начальника департамента важного министерства в Москве стоило не больше пяти.

«Зачем оставаться в Сибири, – рассуждал Ефимкин, – ведь у столичного чиновника больше возможностей заработать. Да, в провинции ты на самом виду, тебе все кланяются, окружают показным уважением, балуют подношениями. Но тут денег меньше и каждый норовит тайком настучать, облить грязью. А в столице должность начальника департамента неброская, она за ширмой высшей власти. У широкого бизнес-сообщества такой пост не вызывает пристального интереса. За ним наблюдают предприниматели из ведомственного сектора, по всей вертикали федеральной пирамиды: от Москвы до Атлантического и Тихого океанов. Они торопятся в столицу, стремясь обласкать тебя купюрами, задобрить доходами и акциями, пригласить крестным отцом на крупные сделки, предложить часть имущества за крышевание. Конечно, надо выбирать Москву! Москву, Москву! Столицу! Начальник департамента федерального министерства – не очень престижная работенка, но весьма денежная, а через год-два можно на замминистра перейти. И дальше, и выше! Какое же ведомство выбрать? На каком поприще развернуть таланты? Энергетика? Отлично! Что еще? Торговля? Прекрасно! Что еще, еще? Природопользование? Замечательно! Но, может быть, еще тише, почти беззвучно, однако доходно… Держрезерв! Кто знает, что это такое? Какой у них бюджет? Где они располагаются? Какая-то тишайшая гавань для эффективной государственной службы. А ведь я прав, денег и откатов налом в держрезерве немеряно! А какой департамент выбрать? По энергоносителям? Нет! Слабо! По стройматериалам? Нет-нет! Что еще? По медикаментам? Уже лучше! Впрочем, что еще, что еще? По продовольствию? Ура! Конечно, конечно, по продовольствию! Здесь откаты от закупок будут сыпаться со всех сторон: за соль и сахар, за перец и табак, за овощи и сухофрукты, за пшеницу и гречку, за масло и жиры, за рыбу и мясо. Да-да, надобно купить эту должность. Навалиться административными связями, финансовыми ресурсами, способностями обольстителя, а кресло начальника департамента во что бы то ни стало прибрать к рукам. По моей информации, потребуется пять миллионов долларов. А вдруг больше? Сколько я смогу дать? Шесть, семь? Нет я не прав, ведь страна переживает экономический кризис. Надо сбить заоблачные запросы устроителей этого полезного во всех отношениях предприятия. Почему вначале не предложить четыре или даже три миллиона? А лучше начать торговлю с двух с половиной… А то и с полутора миллионов.

Отличная цена! Кто платит вперед – тот берет на себя все риски будущего бизнеса. Вдруг через месяц-два заменят руководителя, а новый шеф продаст оплаченную мной должность? Надо получить гарантию назначения хотя бы на один год, чтобы отбить вложенные деньги. Я-то постараюсь вернуть их уже через месяц. Нажить капитал – не грех, а необходимость, освященная национальными традициями. Да и карьеру в столице иначе не выстроить. Ресурсы должны быть немалые. Итак, значит, едем в Москву с надеждами прежде всего на Дмитрия Зябухина и Ивана Прищепкина. Они люди деловые и помогут в обустройстве. О собственных финансовых ресурсах надо всегда помнить, но не торопиться их вытаскивать. Хотя понятно, что дорожка приведет к успеху, если будет выстлана зелеными купюрами. Но тут спешка жуть как вредна! Деньги, даже на полезное дело, надо отдавать со слезами на глазах и болью в сердце. Только в этом случае они станут к тебе липнуть. Эти господа устроители – прохиндеи высшей гильдии, но их услуги должны стоить мне как можно дешевле. В этом и заключается искусство предпринимателя. Много ли ума надо, чтобы сорить деньгами? Их нужно как следует попарить, перед тем как открыть карман. А что касается чистоты отношений… Какой чудак сегодня чист на руку? Да и что это за архаичное выражение «чист на руку»? Слыть в обществе бюрократов и коллег-предпринимателей типом с такой устаревшей ментальностью невыносимо, ведь копейки не заработаешь. А на что существовать? Деньги – основа личности, ее стержень. А безденежье тянет в чертовщину.

Хватит размышлять. Решение устраиваться в столице принято. Мои дурные склонности, вредные привычки и низкие страсти расцветут в этом замечательном городе с необычайной силой. Для этой цели и живет в России ее истинный гражданин! А тот, в ком вера в добродетель обретает мучительную навязчивость, пусть эмигрирует в дальние страны и там ищет пути нравственного совершенствования. Ох уж эти вечные крайности! Ведь переход из одной ипостаси в другую и обратно, а потом опять назад так бесконечно сладок! Я чувствовал, что эти истины в полной мере откроются мне чуть-чуть позже, когда безмятежное самодовольство сменится снисходительным разочарованием.

В Москву! В современный Вавилон! В царство полного разврата духа и плоти! Бескомпромиссный выбор моего сознания – оказаться в эпицентре неуемных запросов и извращенного потребления.

…Он снял добротный дом на Рублевке, в Раздорах. Двухэтажное строение викторианского стиля, полюбившегося московской шикерии, было обнесено высоким каменным забором эпохи раннего российского капитализма. В доме было двенадцать комнат, бассейн, парная, тренажерная, три паркинг-места в гараже. Участок в пять тысяч квадратных метров был окультурен модными флористами и выглядел безупречно. До кризиса такой особняк дешевле сорока тысяч долларов в месяц не мог стоить. Но с декабря 2008-го цены поползли вниз, так что через полгода свежеиспеченный москвич смог снять этот особняк за двадцать тысяч долларов в месяц, включая расходы на тепло, электричество, воду и так далее. Леонид Иванович дал поручение маклерским службам подыскать ему трех шоферов, двух охранников, в обязанности которых входило сопровождение его в машинах, и трех вооруженных парней, которым поручалось посменно присматривать за арендованным жилищем. Три автомобиля он планировал для собственных нужд. На «Бентли» Леонид Иванович хотел посещать тусовки с сильными мира сего. На «Мерседесе-600» Ефимкин планировал встречаться с коллегами по бизнесу. А на «Ауди Q7» ездить на уик-энд. Два пятилетних «Пежо-407» он выделил персональным водителям для езды из спальных районов столицы к нему в Раздоры и обратно домой после рабочего дня. Кроме того, ему уже подыскивали домработницу, повариху и бухгалтера.

Одним из первых, с кем свела его судьба в столице, оказался местный предприниматель Михаил Картузов. Они случайно встретились в «Барвихе виладж», когда выбирали «Бентли».

– Прошу прощения, какой цвет выбрать? – первым начал Леонид Иванович. – Я лишь пару дней, как перебрался из Сибири в Москву и еще не ознакомился со вкусами и традициями вип-персон этого замечательного города. Спрашивать продавцов не рискую, они никогда не скажут правду, а порекомендуют тот цвет, который не продается. Хочу представиться: Леонид Ефимкин из Красноярского края.

– Приятно. Я Михаил Картузов, москвич с тридцатилетним стажем проживания, – широко улыбнулся новый знакомый, добродушно, но внимательно оглядывая сибиряка, словно знал его уже много лет. На вид Картузову было около пятидесяти лет – высокий, полноватый, изысканно одетый, по виду выходец с юга России.

– Чтобы ответить на ваш вопрос, я должен знать, каким бизнесом вы занимаетесь. Если сырьевым, торговым или производственным, то лучше брать черный цвет. Если продюсерским, шоу-бизнесом, рекламным или медийным – выбирайте апельсиновый или золотой. Если строительным, риелторским, юридическими услугами или туризмом, то вам лучше подобрать вишневый. А если драгоценными камнями, золотом и ювелирными аксессуарами – покупайте машину стального цвета.

– Есть какие-то приметы? – удивился Ефимкин.

– Насчет примет не знаю, но так корпоративно сложился рынок, – опять усмехнулся Картузов.

– А темно-бутылочный цвет на какой бизнес указывает? Именно он мне пришелся по душе.

– Это цвет заносчивого, экстравагантного, скрытного человека с неуемными амбициями, но без корпоративных связей и обязательств. Прошу прощения, нередко даже с криминальными наклонностями, впрочем открытого любому новому предпринимательству. Надеюсь, не доставил вам огорчения? – Картузов затрясся всем своим могучим телом, но смех был не ехидный, а дружеский.

– Что вы, напротив, весьма благодарен за подробный комментарий и откровенность, – заявил Леонид Иванович. – На самом деле связей у меня не много, а амбициозных планов в избытке. Подтверждаю, что я открыт новому стоящему бизнесу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю