Текст книги "Озарение Нострадамуса"
Автор книги: Александр Казанцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)
Новелла вторая. Иван грозный
Ослабнет власть в борьбе и спорах,
Поднимет голову разбой.
И в русло жизнь войдет не скоро,
Когда все заняты собой.
Нострадамус. Центурии, I, 57.Перевод Наза Веца
Иван Ромов, сын первого секретаря обкома партии, переведенного в Москву для работы в ЦК, уже не гонял ночью, как прежде, только с новыми приятелями, на своем любимом мотоцикле без глушителя, будя грохотом спящих москвичей. Из резкого юнца он превратился в пышущего здоровьем широкоплечего молодого человека с открытым, всегда готовым к улыбке, лицом. Не пренебрегая помощью отца, он поступил в институт международных отношений, но по примеру своей рассудительной матери заглядывал в будущее прозорливо и не очень-то ценил теперь карьеру дипломата. Однако иностранными языками овладевал старательно и учился на радость своим родителям довольно прилежно. В модном увлечении карате он увидел для себя нечто полезное и потребовал (не попросил!) у отца денег на обучение в секции опытного каратиста.
Василий Николаевич, услышав о намерениях сына, вспомнил свой недавний разговор с одним «назойливым» писателем, который после нашумевшей аварии на атомной станции добивался рассмотрения своего «нелепого» предложения строить их под землей. Василий Николаевич с присущей ему неделикатностью в делах, иронично спросил:
– Вы что? Борец по натуре? Карате? Дзюдо?
– В юности увлекался классической борьбой.
– Почему такая старомодность?
– Классическая или, как тогда говорили, французская борьба учит кодексу борцовской чести, запрещающему приемы, наносящие вред противнику. А теперь в моде опасные и болевые приемы.
– Но ведь карате, «борьба без оружия», придумана для защиты безоружных людей, борющихся против вооруженных угнетателей, – возразил присутствующий при этом разговоре руководитель сектора атомной энергетики Фирсов.
– Слов нет, в древности это имело значение, когда не было огнестрельного оружия. Навыки карате могут быть полезны ныне правоохранительным органам при задержании преступников, но обучать этим приемам можно только профессионалов. А овладение приемами карате всеми, кому этого захочется, приведет к использованию их в преступных целях.
– Однако. Я бы сказал, что вы против демократических свобод, товарищ Званцев, – покачал головой Ромов.
– Как понимать свободу? Как свободное самоограничение ради сосуществования людей в цивилизованном обществе или как право на произвол? Вы в ЦК партии могли бы поставить эти вопросы об опасности «умелых драк», могущих привести к росту преступности…
И вот теперь старший Ромов вспомнил, что так и оставил безответными предупреждения старого писателя… Внутренне смутившись, он строго спросил сына:
– Зачем тебе это нужно? С кем хочешь сражаться?
– С такими же борцами, как и я, и только на спортивной арене, – расплываясь в подкупающей улыбке, твердо ответил Иван.
И отец, поверив в стремление сына приобщиться таким образом к спорту, дал ему деньги на оплату занятий в секции карате. Иван был доволен. Он любил деньги, ему всегда было мало тех «карманных», которые давали ему родители, и эта материальная помощь отца окрылила его. Он занимался борьбой с отчаянной увлеченностью, и результаты не замедлили сказаться. Он становился отменным каратистом. «Учитель-сансей» не мог надивиться. С первых же соревнований Иван бессменно выходил победителем, последовательно завоевывая разноцветные пояса, соответствующие спортивным званиям.
Домашние часто видели его прыгающим, пытающимся даже включать свет в ванной ногой, выкидывая ее выше собственного роста. Василий Николаевич, глядя на эти упражнения, качал недовольно головой, но успехами сына гордился.
Цепь соревновании в конце концов принесла Ивану Ромову желанный «черный пояс» – высший знак отличия среди каратистов.
Василий Николаевич сам, вместе с младшим сыном Мишей, присутствовал на заключительных соревнованиях во Дворце тяжелой атлетики ЦСКА, восхищаясь ловкостью Ивана и силой его удара.
Иван сражал противника комбинированным ударом: в солнечное сплетение и тут же, повернувшись на одной ноге, с размаху бил ногой в голову, повергая этим соперника на ковер.
Черный пояс Ивана Ромова отметил для себя еще один из присутствовавших на этих соревнованиях зрителей: лысый, щуплый и неприметный с виду человечек. Записав что-то себе на пачке сигарет, он ушел, не дождавшись церемонии награждения.
Нашел он Ивана на тренировке и отозвал его в сторону:
– Вот что, парень, хочу поздравить тебя с очередной победой, давно твой поклонник…
И, заметив удивленный взгляд Ивана, продолжил вполголоса:
– Вижу, далеко пойдешь, широко шагаешь. Но что толку от этих громких побед, ежели тебе с них ничего не перепадает.
– А что должно перепадать? – пренебрежительно глядя на «болельщика», спросил Иван.
– Э-э, браток! А знаешь, сколько загребают боксеры, теннисисты?.. Миллионы! А ты тужишься за цветную тряпку на поясе. А мог бы иметь хорошие бабки…
– Показательные выступления, что ли? – засмеялся Иван.
– Какие там показательные… Хотя показать можешь кое-что из своего умения, когда со шпаной разделываться будешь.
– Э, дядя, – присвистнул Иван. – Да ты никак меня в дружинники вербуешь? Сообразил…
– Ума мне у других не занимать, милок. Среди тех, кто меня хорошо знает, я не зря Хмырем прозываюсь. А на видной службе все меня Владимиром Илларионовичем Хныровским величают. Так и запомни. И словами я не бросаюсь. И работу чистую имею в виду…
– Это как же понять?
– Хорошее дело предлагаю. Коммерсантов новых охранять от вымогателей разных.
– Против рэкета, значит, бороться?
– Вот именно! Не давать им дань собирать…
– Дело благородное, – о чем-то своем раздумывая, проговорил Иван. – Только такой заработок для меня мелковат. Я, может, сам в коммерсанты примеряюсь…
– Так поверь мне, знающему человеку, что покрутиться тебе в этой среде как раз на пользу будет, не на голом же месте свое дело начинать.
Иван, прикидывая в уме выгоду предлагаемого, спросил:
– Ты откуда такой ушлый?.. До срока вышел или свое отбыл?
– А вот это тебя не касается, – насупился Хмырь. – Такое спрашивать не принято. Меня сейчас на работе уважают. И тебе не пристало с такими вопросами лезть, ежели хочешь карманы наполнить…
– Ладно, – хлопнув Хмыря по плечу, сказал Иван. – Посмотрим, что за дело ты мне предлагаешь.
Вскоре они с Владимиром Илларионовичем обходили частные киоски-палатки и магазинчики, которые выросли как грибы после объявленной приватизации и разрешения свободной торговли.
– …С этих мелких коммерсантов мы и начнем, – подзадоривал Ивана Хмырь.
Первым клиентом их частной охранной «фирмы» стал магазинчик, в котором продавались и обменивались видеокассеты.
Усатый хозяин его, чем-то походивший на запорожского казака с картины Репина, договорился с ними об оплате охранных услуг.
Вдохновенный успехом Хныровский отправился в соседние киоски, а Иван задержался, прикидывая какими видеокассетами можно воспользоваться.
– Ну-ка, подвинься! – услышал он за спиной низкий голос.
– Чего надо? – повернулся Иван.
– Вали отсюда, ублюдок, сгинь, если не хочешь клопом раздавленным стать, – пригрозил басом здоровенный детина с лохматой шапкой рыжих волос и обратился к «запорожцу»:
– Ну что, подумал, дорогой, больше времени на раздумье не полагается… – отталкивая Ивана в сторону и нисколько не стесняясь при свидетеле заниматься вымогательством, начал рыжий.
При этих его словах Иван повернулся к нему лицом, подался вперед с выпадом правой руки, угодив кулаком рыжему в кадык, и, сразу же согнувшись в поясе, сделал полный оборот на одной ноге, вытянув другую, и со всего размаха ударил рэкетира в мохнатую голову тяжелым ботинком. Тот мешком свалился на пол.
– Здоровеньки булы! – восхитился торговец. – Как вас будем величать, «защитник»?
– Иван Ромов.
– А по отчеству?
– Васильевич.
– Васильевич, значит. Совсем как русский царь, «Грозным» который, прозывался. Ты, видно, тоже грозен.
– Черный пояс каратэ, – пояснил Иван.
Появился Владимир Илларионович. Увидел силящегося подняться рыжего детину и восторженного хозяина магазина. Поняв, что произошло, наклонился к охотнику за чужими деньгами и проговорил:
– Э паря! Понятие надо иметь, куда соваться.
– Так я же не знал, – потряхивая головой, пробормотал тот.
– Пахану своему скажи, что место тут занято, а ежели не поверит, то объясним лично. Понял? – говорил Хмырь, выпроваживая под локоть рыжего из магазина.
– Ну спасибо, Иван Грозный, – улыбался в усы хозяин магазинчика.
– Почему «Грозный»? – удивился Хмырь.
– Потому, что Иваном Васильевичем зовется, как и царь, который Грозный. К тому же Ромов, а это вроде сокращенно Романов.
– Так Иван Грозный не Романов был, Рюрикович.
– А все одно! У царей фамилии не спрашивают. А ты, видно, тоже грозен… Это звание к нему теперь прилипнет.
И прилипло. Особенно после пары схваток при разделе сферы влияния. С той поры в этой среде его иначе не называли.
Иван Ромов и Хныровский всегда встречались для очередного подведения итогов своей деятельности в отдельном кабинете ресторана «Буран», где посетителям, любителям рулетки, вкусных блюд и зрелища сильно обнаженных танцовщиц, гарантировалась безопасность могучей охраной из команды Ивана Грозного.
Иван и Владимир Илларионович рулеткой и девочками не увлекались. За закрытой дверью своего кабинета они начинали другую, более крупную игру.
– …Хватит тебе отмалчиваться, Владимир Илларионович. Скажи толком, в каком заведении ты работаешь, где тебя уважительно величают по имени-отчеству? – спросил Ромов. Постучав, вошел официант, принесший напитки и закуску, Пропустив пару рюмок и прожевав кусочек семги, Хныровский признался, что работает главным инженером в ЖЭКе.
– Да ты что? – удивился Иван. – Совсем мое уважение потерять хочешь?
– Так ведь, Иван Васильевич, на мне висела отсидка за злоупотребление хозяйственной деятельностью. И за такое место сто раз хлопотавшим за меня «спасибо» говорил.
– Нет, так не пойдет! – решительно заявил Иван. – Ты мне в другом месте нужен.
– To eсть как это?
– Пора нам с тобой перестать мелочью заниматься.
– А чего же ты хочешь? – удивленно спросил Xныровский.
– Я думаю в банк тебя определить. Такое мое решение.
– Решение? – спросил сбитый с толку Хмырь. – Кто меня в банк возьмет?
– Это для меня не проблема. Знакомых отца подключу, да и у меня самого кое-какие связи имеются. Другое дело – можно ли на тебя в этом деле положиться?
– А зачем я тебе в банке понадобился?
– Акционерное общество хочу создать. Назовем его «РОХ» (Ромовы и Хныровский)! Нравится?.. В нефтяное дело деньги пустим. Мудрецы от реформ от внешней торговли отказались, этим теперь частные фирмы занимаются. Так вот мы нефть и будем туда загонять по мировым ценам, а наши потребности будут удовлетворяться по тутошним. Понял?
– Моя-то роль какая в этом деле?
– А вот теперь слушай внимательно! Сейчас все расчеты между предприятиями ведутся коммерческими банками. Чуешь? Одни перечисляют через банк, а другие это перечисление от банка ждут. Можно сделать так, чтобы ждали столько, сколько нам потребуется. За это время немалые средства в оборот можно пускать. Прибыль будем за рубежом в швейцарском или каком другом банке держать, а перечисленные задержавшиеся российские деньги рубль в рубль (без учета инфляции, конечно) вернем ожидающему перечислений. Вот это твоей работой в банке и будет. Что скажешь?
В ответ Хныровский только пыхтел, обтирая свою лысину, словно после тяжелых упражнений.
– Не пыхти, должен справиться, – засмеялся Иван. – Все остальные проблемы я на себя беру.
Официант принес на блюде фазана, распустившего на хвосте перья веером. Сменив блюда на столе, спросил:
– К мороженому кофе подать или еще коньячку?
– Коньячку. И занавески открой, девочек на эстраде не видно, – распорядился Иван.
– Посмотреть есть на что, – отодвигая занавески, рекламировал зрелище официант. – Даже стриптиз в программе значится.
– Чего толку, когда для всех раздеваются, – безразлично ответил Иван.
– Если желаете отдельно, то это тоже можно устроить, – понизив голос, предложил официант.
– Ладно, иди, браток. Мы тут об этом подумаем еще.
– Как будет угодно господам, – поклонился вышколенный слуга.
Когда он ушел, Ромов, разделывая ножом фазана, сказал:
– Так ты понял, что oт тебя требуется. Я жду ответа.
– Понять-то понял… Но вот ежели директор или как там… управляющий заупрямится, не даст временно воспользоваться суммой перечисления?
– Да ты, друг, ничего не понял. В этом и будет заключаться твоя работа, чтобы coгласился. Наши средства информации держат в курсе население обо всем происходящем. Не слышал, как банкиров щелкают?.. Конечно, вспомнить придется тебе кое-кого из мест не столь отдаленных… Наймешь кого надо… Они свое дело сделают, если согласия банковского руководства не получишь. А ты еще при этом на более высокий пост продвинешься, – засмеялся Иван.
Хныровский выпил коньяку, вздохнул и сказал:
– Не человек ты, Иван Васильевич, а Сирена, что в океане поет, мореплавателей завораживает… Ладно, заметано. Пойду «во банк», только уж пусть твой батюшка обо мне позаботится и место мне там посолиднее выхлопочет.
Дома Иван имел серьезный разговор с отцом и, как всегда, сумел убедить его в нужности и правильности своих действии. Василии Николаевич постарался помочь сыну стать бизнесменом, использовав все свое влияние и авторитет. И Владимир Илларионович Хныровский был принят в банк на должность, необходимую для манипулирования «висячими» деньгами через акционерное общество «РОХ», генеральным директором которого стал Иван Ромов, а Василий Николаевич Ромов председателем его правления, в которое входили также мать Ивана и сестра Варвара.
Дело закипело. Операции, которые проворачивал Иван Ромов, были столь крупномасштабными, что за короткое время сделали его участников и соучредителей так называемыми «миллионерами», хотя прибыль их исчислялась уже теперешними миллиардами.
Время шло, и Хныровскому все труднее стало добывать средства для деятельности АО «РОХ», слишком заметными становились эти операции.
И снова, после одной неудачи, компаньоны встретились в "Буране":
– Ну что, Владимир Илларионович? Как ты думаешь на счет «щелчка»? По-моему, время его приходит.
– Все уже, Иван Васильевич, произошло. Скоро сам услышишь. На похоронах банкира венок будет и от меня лично… Но не в нем одном заминка.
– А что еще?
– Пронюхал кое-кто сверху. Контроль установили за скоростью банковских операций, теперь труднее будет.
– Это я предвидел, – заявил Иван, откидываясь на спинку кресла. – Придется тебе теперь связаться с Налоговой инспекцией. А заинтересовать их вот чем надо: льготными налогами…
– А какая от них польза?
– Да немалая, если подойти умеючи. Надо объяснить, что льготы инвалидам, начинающим предпринимателям и еще там разным льготникам, которых первое время налогами не душат, дело тонкое. Нельзя доверять это просто каким-то бухгалтерам, а нужно высшим налоговым инспекторам авторитетно решать: льготник это или кто? Пусть бухгалтера взимают с них полный налог, как с простых смертных. Налоговая инспекция потом восстановит справедливость, но это будет уже после заполнения декларации налогоплательщиками в начале года. За время обычной бумажной волокиты мы эти, несправедливо изъятые у льготников в виде налога деньги, пустим в оборот через твой банк.
– Делиться придется, – предупредил Хныровский.
– Ну это уж как ты сумеешь.
– Будет сделано, – согласился Хныровский. – Тебе за все эти выдумки уже не черный пояс годится, а золотой. Твое здоровье, Иван Васильевич, по прозванию Грозный. Ты и впрямь Грозным становишься. Посоха только острого недостает, которым царь тот сына пришил.
– Сына у меня нет, а вот компаньон имеется. Так что смотри!.. Мне «острия» не потребуется.
В одном из Арбатских переулков к подъезду вновь отремонтированного дома работников бывшего ЦК КПСС подъехал новенький линкольн.
Из него вышел крепкий, с приятным улыбчивым лицом, мужчина, одетый с иголочки в одежду от парижских престижных фирм.
Ему навстречу из подъезда вышла красивая молодая женщина с боксером на поводке. Увидев улыбчивого мужчину, она вскрикнула, бросила поволок и кинулась к нему:
– Ваня! Ванечка! Как мы тебя ждали! Откуда ты?
– Сейчас из Швейцарии, – целуя ее в щеку, отвечал Иван. – Своим ходом на новой тачке. Погляди. Ничего себе, а?
– Шикарно! Твой «мерседес» в запас теперь пойдет? В такую и сесть-то прилично разве что в норковой шубке.
– Будет тебе и норковая шубка, и манто, и еще, что захочешь… Ну как тут у вас, сестренка? Как предки?
– При деле. Респектабельную внешность нашему АО придают. Спонсоров завидных нашли. Всеобщее уважение и все такое… Папин вес, мамино обаяние. Каждый на своем месте. Недавно отец с одним телевизионщиком разговаривал, передачу о тебе хотят сделать. Что ты на это скажешь? Может, и не стоит так сильно светиться? Знаешь, чужие деньги многим спать не дают. А люди дотошные бывают, начнут интересоваться способом получения твоего капитала…
– А ты думаешь Морганы и Рокфеллеры откуда взялись? Первый Морган был морским пиратом, и Рокфеллер в те же времена темными делишками промышлял, а потомок его стал губернатором Нью-Йорка и вице-президентом. Вот так-то. А респектабельность фирме нужна. Это хорошо!
– Пойдем в дом, мы недавно встали. Даже еще кофе не пили. Ты как раз вовремя. А я потом с Дейком выйду, – и она подозвала собаку.
– Нам, Варюша, не вовремя нельзя, все провороним, – пошутил Иван. – А твой благолодырь все на диване валяется? Где ты его только такого откопала?
– Да ладно, Ваня! Он в своем деле хорош. Прости женщине такую слабость… Кстати, сейчас его и растормошишь.
– Подожди, включу противоугонку.
– Иван захлопнул дверцу и нажал кнопку на брелке с ключами.
Машина мигнула фарами.
– Попробуй, открой теперь, – предложил он сестре, протягивая ей ключи.
Едва Варвара уселась за руль, раздался резкий вой автомобильной сирены. Кроме этого у Ивана на поясе запиликал маленький аппаратик – пейджер.
Варя испуганно выскочила из машины.
– Смотри, кроме всего прочего, еще и шины спустились. Сейчас снова надуются. «Автомобиль не роскошь, а средство передвижения», – самодовольно заявил Иван, захлопывая дверцу машины, и вместе с сестрой вошел в дом. Иван своим ключом открыл дверь и первым вошел в квартиру. Из дальней спальни послышался сонный голос:
– Ты уже вернулась?
В холл вышел длинный, нескладный молодой человек в пижаме.
– Оденься, родственничек, – вместо приветствия сказал ему Иван. – Найди Хныровского, чтобы живо здесь был.
– Сейчас, сейчас, – засуетился Варварин муж, Сергей.
Варя пошла распорядиться насчет завтрака, а вернувшись, присела на диване рядом с братом и спросила:
– Сколько же баксов ты за такую автокрасавицу отстегнул? Кстати, откуда они приплыли к тебе на этот раз?
– Проще простого. Знаешь, что такое квота?
– Ну это какая-то разрешенная доля, – наморщила лоб Варвара.
– Нефтяных компаний много. Все хотят нефть за границу продать, счета в западных банках иметь. А эти доли или квоты кто дает? Чиновничек! А он под отцом ходит. Понятно? Кстати, как предки между собой?
– Ты знаешь мудрость мамы… И помпадурша Любка давно не возникает. Она теперь при Бирюкове в каком-то банке.
– Бирюкова отец тогда, устраивая Хныровского, вроде к рукам прибрал через Любку эту самую…
В комнату вошел Сергей и объявил, что по телефону разыскал Хныровского и тот уже мчится на всех парах.
Горничная принесла завтрак. Не успели допить кофе, как в передней зазвучал мелодичный звонок.
– Явился уже, позавтракать не успели, – проворчал Иван. – Пойди, проводи его в отцовский кабинет. Пусть подождет.
Сергей отправился в прихожую, а Варвара рассказывала последние новости:
– …Нестабильность вокруг так утомляет. Хочется все-таки пожить красиво и спокойно…
– В этой неразберихе, сестренка, теперешнее наше благополучие, – засмеялся Иван.
И пояснил:
– Варенька моя! Разве можно при отработанном порядке состав цистерн, застрявший на каком-то разъезде, в собственность получить за одну только выплату штрафа за простой вагонов!
– Неужели это возможно?
– Ты мой законный компаньон и можешь знать, что этот состав уже к границе идет к законному покупателю, а баксы за него у меня в кармане. Вот сейчас пойду к Хмырю, узнаю, как он это дело прокрутил.
Иван встал и направился в отцовский кабинет. При его появлении сидевший там Владимир Илларионович вскочил с мягкого кожаного кресла:
– Прибыл по первому зову, Иван Васильевич! Как съездили?
– Как надо, так и съездил, – сказал Иван, усаживаясь за стол и не предлагая садиться Хныровскому. Тот стоял, переминаясь с ноги на ногу, потирая лысину.
– Давай выкладывай. Почему прибытие состава задержалось? – грозно спросил Иван.
– Так поначалу уперлись эти ослы железнодорожные. Цену набивали….
Не дослушав объяснений Хныровского, Ромов сказал:
– Это твоя задержка чуть всю операцию не сорвала. В другой раз такого НЕ ПОТЕРПЛЮ! Ты меня знаешь.
– Как не знать… – пробормотал Хмырь.
– Теперь слушай меня внимательно! Дело одно деликатное тебе поручить хочу, – сказал Иван и, собираясь с мыслями, замолчал.
– Что задумали, Иван Васильевич? – не выдержал этой паузы Хныровский.
– Как в Мытищах депутата в Думу выбирали знаешь?
– Наслышан. В Думу хотите? – поторопился с выводом Хмырь.
– В Думе мать сидит, бери выше, – насмешливо взглянув на Хныровского, сказал Иван.
– Сенатором, значит?
– А что, прошел же в Совет Федерации Аким Вяткин, такой же бизнесмен, миллионер…
– Так ведь довыборы были из-за смерти депутатов, а из теперешних господ сенаторов в гроб пока никто не улегся, – проговорил сбитый с толку Хмырь.
– В гроб, говоришь… Людям, браток, во всем помогать нужно.
– Боюсь понять вас, Иван Васильевич, – насторожился Хныровский.
– Чего перепугался?.. Невинность из себя строишь. Или забыл уже про венок, возложенный тобой на могилу вашего банкира?.. Кстати, о Вяткине… Помнишь, как он за границей интервью давал? Он тогда еще сказал, что в нашей стране все генсеки и президенты попеременке бывают то лысые, то волосатые. Сам-то он лысый…
– В президенты, что ли, метит?
– Ну и осел же ты, Хмырь. И за что тебя только так громко величают?
– Так это от созвучности с моей фамилией.
– Фамилия твоя кала свиного не стоит. Надеюсь в голове у тебя мозги, а не помет? – рассердился Иван.
– Я рад бы сообразить…
– Так скажу тебе прямо, если твоя соображалка ослабла: его-то мне и хотелось бы видеть в том гробу. Понял? – твердо сказал Ромов.
Насмешливо взглянув на Хмыря, засмеялся и добавил:
– Двух зайцев сразу можно убить. Место освободится для довыборов, и конкурента на последующих выборах не будет… Пораскинь мозгами! В мраморных бассейнах купаться станешь, как в лучших американских фильмах. Как царь жить будешь. Вилла там мраморная… и все такое.
– У царей всегда дворцы были, – засопев, проговорил Хныровский.
– Дворцы были не только у царей… – перестал улыбаться Иван. – Обмозгуй своим серым веществом, как дело сделать. Найди того, с кем про банкира договаривался. И запомни! Я тебе ничего не говорил и ничего не знаю.
– Тогда наемные поработали. Высокие профессионалы… И тариф был высокий – десять тысяч баксов. Банкир-то что, а тут личность известная, засветиться ничего не стоит…
Владимир Илларионович уходил от Ивана Ромова озабоченным. Дело, в которое его втягивал Иван, метивший едва ли не на монарший трон, смущало и пугало его. «Моими руками жар загребать хочет, а ведь если оступлюсь – руки не протянет, еще и подтолкнет для скорости падения», – медленно спускаясь по лестнице и вытирая платком вспотевшую лысину, думал он. Хныровский не был бы Хмырем, если бы отказывался от такого рода дел, рискуя потерять все выгоды, которые он имел от деятельности Ивана Ромова.
Но обиду на него злобную затаил давно, постоянно чувствуя со стороны Ромова презрение к себе. И при этом Хныровский считал, что он сам вполне мог бы заменить Ивана в «РОХе». «Если бы не предки-Ромовы, был бы Иван сейчас у Хмыря на побегушках», – уверял он себя.
Аким Вяткин был той загадочной личностью, заплатившей в бытность свою коммунистом партийный взнос с месячного дохода в три миллиона тогдашних рублей. Имя его приобрело известность, сделав шумную рекламу его фирме. Он первый использовал отказ государства от монополии на внешнюю торговлю, выгодно продав за границу не востребованный кем-то мазут, ввезя взамен такую новинку, как компьютеры с математическим обеспечением.
Но расцвет фирмы натолкнулся на преследование компетентных органов, и Вяткин оказался на положении гонимого, правда сумев это использовать, приобретая симпатии избирателей на выборах в Верховный Совет. Он стал депутатом, однако гонения со стороны властей не прекращались. Были разрушены созданные им коммерческие структуры. Вяткин вынужден был уехать за границу, где продолжил свою коммерческую деятельность, и, став уже долларовым миллионером, даже подарил Верховному Совету два миллиона тогдашних рублей на благотворительность. После октябрьского путча в Москве, когда проводилась кампания выборов в верхнюю палату Парламента, Вяткин выставил свою кандидатуру в сенаторы и был избран в Совет Федерации.
Он не оставил своих коммерческих дел, в которых и пересеклись его пути с Иваном Ромовым, для которого он стал непреодолимой преградой в достижении главенствующего влияния на западном рынке. На сессии Совета сенатор Вяткин являлся аккуратно и не подозревал, что в последнее время его образ жизни кем-то старательно изучается.
За ним всегда приезжала машина, и он выходил из подъезда с дюжими охранниками…
Тем, кто за ним наблюдал, было ясно, что убрать его способом заложения взрывчатки в машину или расстрелять автоматной очередью у подъезда из проезжающего автомобиля, не получится. Мешала охрана.
Был избран классический западный метод со снятием квартиры на противоположной стороне улицы, из окон которой без всяких помех просматривалась площадка перед подъездом. В заранее назначенный день и час, когда за Акимом Вяткиным пришла машина и остановилась у подъезда, около окна снятой напротив квартиры засуетился Хмырь, передавая патроны киллеру:
– Возьми эти, для верности.
Тот с видом профессионала посмотрел на них:
– Что? Со срезанными остриями, разрывные?
– Нельзя его на долечивание в больницу отправлять. Нужно наверняка. Целься в сердце.
Наймит, усмехнувшись, посмотрел на него и сказал:
– Кого учишь! Я бью всегда в голову… Идут!
Вышли охранники, за ними Аким Вяткин.
– Хорошо! Как мишень на стенде, – сказал наймит, прицеливаясь, и спустил курок.
Послышался щелчок.
– Осечка… – раздраженно выругался киллер.
Раздался еще один щелчок… Выстрела снова не последовало.
– Ах ты, мразь! – заорал наймит, перезаряжая винтовку своим патроном, и нацелился уже не в сенатора, а в Хмыря.
– Не стреляй! – истошно заорал Хмырь и свалился на пол.
Автоматная очередь выбила замок в двери, и в квартиру ворвались омоновцы.
– Бросить оружие! Лечь на пол! – кричал офицер.
Наймита свалили, заломили ему руки и защелкнули наручники. Хмыря подняли на ноги. Он встал, потирая лысину.
– Продал, гнида! – шипел киллер.
– Все как договорено, – обращаясь к офицеру, бормотал Хмырь.
Немного взволнованный Василии Николаевич Ромов из своего кабинета соединился по телефону с генеральным прокурором:
– Привет, дорогой сват! Это Ромов. Не узнали? Ну, ну! Узнавать родню надобно. Вас беспокою в связи с этим дурацким покушением на сенатора Акима Вяткина… Подумать только! Даже ваш прокурорский мундир хотят запачкать этим пятном… Вы уж предупредите так называемого обвинителя. Виновных-то ведь застали на месте преступления. Что же теперь их наговоры на Ивана, брата вашей невестки, будем выслушивать. Этот Хныровский давно под сына копал. Он ведь уже сидел раньше… Я Ивана предупреждал, что он на место генерального в АО метит. Ни перед чем не остановится, да и дружков разных имеет… Но разве молодые послушают. Все сами… Вот это правильно! Но ведь будет суд?.. Вы меня успокоили! Ну, лады. Потом раздраженно по селектору вызвал секретаршу:
– Я просил соединить меня с народным судьей!
– Я уже пробовала. Совещаются по вынесению приговора.
– Какие там совещания?! Разъясните в должной форме, что ее из Совета Министров Ромов приглашает к телефону.
Наконец в трубке послышался женский голос:
– Я вас слушаю, уважаемый господин Ромов. Я догадываюсь по поводу чего вы звоните. Я отлично понимаю вашу заинтересованность…
– Не думайте, что это отцовское беспокойство! Это беспокойство представителя правительства Российской Федерации. Что? Уже знаете? Один оговор и никаких улик? Бережете президентское окружение? Благодарю. Надеюсь на справедливый приговор, обеляющий полностью Ромова-младшего и не бросающий тени на Ромова-старшего, на Совет Министров Российской Федерации, от имени которой вы выносите приговоры.
В суде за железной решеткой на скамье подсудимых под конвоем с автоматами сидели наймит и Иван Ромов на стуле рядом, но без охраны.
В числе малочисленных зрителей были Варвара и Сергей. Речь перед судьями держал прокурор:
– Наконец-то перед вами, господа судьи, сидят и наемный убийца, Болотников Семен Яковлевич, и его возможный вдохновитель Ромов Иван Васильевич. Цепь преступлений подобного рода волнует весь российский народ, и виновные заслуживают самой суровой кары. Наемного убийцу Болотникова застали на месте преступления, которое не удалось только потому, что свидетель обвинения господин Хныровский Владимир Илларионович, поставил в известность власти о заговоре против сенатора Вяткина и разрядил боевые патроны. Он же указал на идейного вдохновителя покушения Ромова Ивана Васильевича. Если первый на своем счету уже имеет по крайней мере пять доказанных в ходе следствия убийств, то второй числится в удачливых бизнесменах, не всегда подбирающих себе служащих с должным моральным обликом. Я настаиваю перед Высоким Судом на вынесении безнравственному наемному убийце (он перечислил статьи Уголовного кодекса РСФСР, действующие в Российской Федерации) самого сурового приговора – к высшей мере наказания – смертной казни. Что же касается второго проходящего по делу обвиняемого, то я считаю возможным ограничиться общественным порицанием.
Взволнованным голосом Сергей шепнул напряженной Варваре:
– Хорошо, что без конфискации!
Ждали речи защитника.
У Ромова был известный адвокат, общественный деятель и даже международный мастер по шахматам Андрей Непаров, о котором Ботвинник сказал: «Я с ним не встречался, но слышал, что он международных дел мастер», имея в виду, что звание ему было присвоено отнюдь не за «шахматную силу». Непаров был опытным оратором:
