Текст книги "Дар во имя спасения (СИ)"

Автор книги: Александр Шкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

   – Нам нужны деньги – проговорил он задумчиво, но с каждым словом глаза его прояснялись – мы должны уйти из дозора. Иначе я ничему не смогу научить их. А времени всего два года. И я их найду, эти чёртовы деньги. И... Мы должны обвенчаться Василисушка. А то, какие же мы отец и матушка.

   – Сколько надо? – подняла она, вдруг просветлевшие, заметные даже при свете коптящего огонька, глаза.

   – Тридцать рублей серебром, отступные за каждого из нас, нас трое. И того девяносто. Рубль батюшке. Рубль свадьба.

   – Трое? Ты говоришь о Гнате?

   – А о ком же ещё? Он теперь с нами по жизни, такую тайну ему доверили. Или..?

   – Даже не думай, он хороший парень... А деньги у меня есть. Они на хранении у матушки Пелагеи, в монастыре. Пятьсот рублей золотом. Больше было, но... Моё приданное. Это очень большие деньги. Поверь мне Вася. Мой отец, был купцом первой гильдии. Убили его, когда мне было пять лет, а матушка раньше померла от болезни какой-то. И учили меня в монастыре хорошо. И относились... За такой-то куш, думали постриг приму. А я и так помогала, и монастырю, и сёстрам в трудные годы. И сейчас помогаю. Когда помощи просят. Недавно вот ездила, боярину деньги в долг привозила, якобы от монастыря. Пятьдесят рублей серебром, на оружие и снаряжение, коней ему ещё свежих надо. И детей голодранных он опять из города привёз. Следующей осенью обещал рассчитаться. Расписку дал.

   – Так ты и грамоте и счету обучена?

   – И не только, ещё языкам. Карты могу читать, это там где мы живём, где другие города и страны, только на бумаге или коже нарисованы. Так в завещании было прописано, отцом моим. А дело его, матушка Пелагея ведёт, через управляющего в городе. Он его монастырю отписал. Только, что-то не ладится у них. А дом в городе пустой стоит, мой это дом. За ним управляющий и присматривает.

   – А меня, почему не учила? – Ошеломлённо, спросил он – и не говорила ничего.

   – Так и не просил ты... И не спрашивал...

   – Да, ведь не знал же я, мечтал только научиться.

   – Учиться Васенька никогда не поздно... Вот выглянет солнышко и начнём. А пока одежду нам надо детскую. Хочу посмотреть на детей наших.

   – Вернуться мы Василисушка не можем, ты же понимаешь. Клятву давали. Тем более в дозоре мы.

   – Это мы в дозоре Вася, а новика в любую деревню отправить можем. Он ещё клятву не приносил. У меня с собой пять рублей, мелочью. На пятьдесят копеек, и одежду привезёт, и хлеба нормального, и молока мороженного детям. А потом догонит, а и мы торопиться не будем.

   – Ну, ты даёшь...

   – Я всё ждала, когда ты сам спросишь, кто я, откуда? Как в монастыре оказалась? А пришлось самой всё рассказать. И травы я не пила, только заговоры. А они ни надолго. Тебя подбивала, чтобы ты сам ребёнка захотел, а ты Васенька, только железкой махать, да кулаками. Я тоже железки люблю, но детей как оказалось больше. Дом хочу, мужа и детей.

   И Василиса, разрыдалась, уткнувшись носом в шёрстку Тилы.

   Василий с открытым ртом наблюдал эту сцену. Он первый раз видел, как Василиса плачет. Даже представить себе такого не мог. Вот с кулаками в мужской драке, это да. И это было. Но, что бы плакала?

   Огромный зверь слизывал слёзы женщины с её щёк и громко урчал, успокаивая.

   Почуяв неладное, в дверь сторожки поскрёбся, а потом и, подцепив её когтём, открыл и заглянул Бестан. Увидел плачущую матушку и вздыбил шерсть.

   Василиса поманила его рукой, указывая на место рядом с сестрой. Говорить она не могла. Даже мысленно. В голове сплошной туман.

   Тот осторожно приблизился и запрыгнул на лежанку.

   Василиса обняла и его, целуя мокрыми губами в лоб и влажный нос. Тот облизал её лицо и, прижавшись, замер.

   – Решено – пришёл в себя Василий – это последний дозор.

   Тяжело поднялся и обнял всех троих. Только ножны меча звякнули о край полатей.

   Гнат сидел у разгоревшегося костра с кружкой в руке и смотрел на частокол чёрных деревьев, переваривая, то, что сейчас услышал.

   – Неужели, такое бывает – думал он – человек в обличье зверя... Магия ещё какая-то... И оказывается Василий с Василисой всё, почти всё, знали. То-то брать не хотели. Если бы боярин не настоял... А ведь мне после этого дозора клятву давать. И, что я на исповеди говорить буду? Батюшка Евлампий, дураком сочтёт. И всё-таки это интересно. Вот бы побывать, там, в другом мире. Там и зимы-то не бывает... Чудно...

   Мысли паренька перескакивали с одной на другую. Он сидел так еще долго, пока не продрог. Покрутил головой, в поисках огромной кошки, прислушался. Нет, не слышно. Встряхнулся и пошёл с обходом. Осторожно, как учили, пробираясь среди деревьев и увязая в глубоких сырых сугробах. Лыжи одевать было лень. Это надо было возвращаться к сторожке и рыться в притолочном пыльном пространстве.

   Потом проведал лошадей, подсыпал им зерна в торбы и вернулся к костру.

   Там его уже ждал Василий.

   Гнат, вновь налил себе кружку взвара из котелка, что стоял с краю костра и присел на бревно напротив.

   – Ну, и что надумал? – после недолгого молчания, спросил старший дозора.

   – Чудно всё это. Но интересно.

   – Ты узнал то, что никому неизвестно и не доступно. И я тебя прямо спрашиваю, ты с нами, или когда придём, к боярину пойдёшь с докладом?

   – Не пойду Василий, и ты это знаешь. Зачем спрашиваешь?

   – Хорошо, тогда, скажу так... Это наш последний, с Василисой, дозор. Мы уходим в город. И мне нужен помощник, нет, не так, нашим детям нужен учитель и защитник. Если согласен, скажи прямо. Нет. Тогда после рейда, расходимся, и ты о нас забываешь.

   – А как же боярин? Ведь без отступных не отпустит.

   – Отступные есть. Скопили с Василисой. И на тебя хватит. Хотя ты клятвы не давал, ты свободный человек. Но за учение и пропитание заплатить придётся. Ведь учил и кормил тебя боярин всё это время не бесплатно. Жить будешь с нами. У нас дом в городе. Я, правда, не видел его ещё, но жена говорит, что большой и места всем хватит. А о деньгах и долге, нам с Василисой, забудь. Не было его. Захочешь уйти совсем, слова не скажем.

   – Жена? Вы венчаны?

   – Пока нет, вот в город переедем, там и повенчаемся. Тут боярин против будет. Пример для других плохой. Года два назад Степана и Алёну запорол насмерть, за то, что просили разрешить. Хоть и не понесла ещё баба.

   – А потом, Василий, через два года, когда уйдут они? В свой мир.

   – Так у меня еще дети будут – улыбнулся Василий – или сам сподобишься, или дело найдём себе по душе. Я вот хочу пекарню открыть. Хлеб людям всегда нужен.

   – У тебя всё просто... А я всё детство голодал. Не дай бог снова.

   – Понятно... Но кто ты был тогда и кем стал сейчас. В общем, дело твоё, думай. А пока, завтра в деревню поедешь, тут версты три, не заблудишься, до тракта я провожу. Нагонишь нас по тракту вёрст за пять дальше. Ждать тебя станем. Привезёшь одежду детскую, зимнюю, на ребят, ты слышал, шести, семи лет. Но бери побольше. Если что Василиса подошьёт. Хлеба нормального, молока мороженого и там, сам смотри, по мелочи чего, рыбы копчёной, окорок... Деньги у Василисы возьмёшь. Это не приказ, можешь отказаться, тогда сам поеду. Детей кормить надо. Да и сам бы рыбки копчёной поел.

   – Поеду Василий, тоже рыбы хочу – улыбнулся Гнат – а ещё посмотреть на настоящую принцессу и принца.

   – Тогда иди, поспи, мы с сыном подежурим. Мне не привыкать, а ему учиться надо. А тебе скакать завтра, целый день.

   Утром, еще до рассвета, взнуздав лошадей, Василий проводил Гната до тракта, напрямую, через лес, по старой охотничьей тропе. Тяжело, конечно, по снегу, да с лошадьми, но делать нечего, надо. Потому вернулся к сторожке Медволап поздно, почти к полудню.

   – Василиса с детьми, Пока Василий провожал новика, прошлись вдоль границы. Василий, опередил подругу и детей, вернулся раньше и, к их появлению уже кипятил в котелке, над костром, воду для взвара.

   – Ну, как, всё спокойно? – спросил он мысленно, завидев Василису и своих хвостатых , Бестана и Тилиану.

   – Да, отец – отозвались в голос сразу оба.

   Василиса только улыбнулась.

   Подъехав, Василиса спешилась, отпустила лошадь, легонько хлопнув её ладошкой по крупу. Та лениво мотнув головой, отошла, скосив глаз на руки хозяйки, требуя лакомства. Василиса вытянула из кармана кусочек сахара и протянула на ладошке. Лошадь тут же ткнулась мордой ей в ладонь. Благодарно всхрапнула и сама пошла к привязи, у которой стояла лошадь Василия, с накинутой на шею уздечкой.

   – Ну, что Вася, перекусим и дальше?

   – Да, Василисушка, торопится нам некуда, всё равно до стана мы сегодня не успеем, в лесу придётся ночевать.

   – Ничего, не в первый раз... Лишь бы спокойно всё было. И мороза сильного не было.

   – Это, точно...

   Он всыпал в начинающий закипать котелок горсть сушёных трав. Достал из мешка сухари и кусок копчёного сала. Разложил на тряпице и принялся нарезать.

   Василиса зачерпнула горсть снега и протёрла руки, потом лицо. Встряхнулась весело и устроилась на лавке за столом. Выжидающе глядя на друга. Тот с улыбкой наполнил кружки, одну поставил перед подругой, низко склонившись в поклоне – прошу вас, матушка короля и принцессы.

   Та высокомерно кивнула голову, а потом рассмеялась. Поглядела задорно на развалившихся у костра детей.

   – Родные мои – подумала она, и улыбка медленно сползла с её лица.

   – Матушка, опять? – Одёрнула её Тилиана.

   – Нет – голосом сказала женщина – просто представляю, какие вы у меня, в человеческом обличье.

   – Беленькие и гладенькие – прыснул Бестан.

  – А некоторые и с ма-а-аленьким хвостом спереди – вновь огрызнулась девочка.

   Василий на эти слова разразился громогласным хохотом.

   Василиса тоже усмехнулась.

   – Не ругайтесь, мои хорошие, не надо... – Произнесла мысленно Василиса, глядя на детей.

   Бестан вытянулся на снегу и отвернул голову от сестры.

   Солнце уже начало садиться, когда Василий и Василиса вышли к тракту. Расположились в рощице у санной дороги. Притоптали снег, расчистили ногами место двух старых кострищ. Медволап, расседлал лошадей и, обтерев, покрыл их спины попонами. Затем занялся кострами. Василиса приготовила три котелка, набив их снегом, два для себя с другом, один большой для того, чтобы напоить лошадей. Бестан и Тила уже и пообедали и поужинали, двумя зайцами, а Василиса принялась трепать птицу, подстреленную по дороге. Осторожно обдирая кожу вместе с пером.

   Стемнело, ужин приготовлен. Василий и Василиса уже начали беспокоиться за новика.

   Вдруг, Бестан, с рыком сорвался с места и исчез в темноте, но почти сразу же вернулся.

   – Едет ваша потеря – проворчал он и вновь пристроился у горячего бока сестры, возбуждённо втягивающей носом ночной морозный воздух.

   Василий громко, ухнул, подражая уханью филина, три раза и пошёл встречать.

  Новик привёз всё, что заказывали. И одежду, и молоко, и окорок, и хлеб, завёрнутый в холстину, и копчёную рыбу, да еще и мочёные яблоки прихватил, полную корзинку. И сейчас они вместе с Василием с удовольствием их грызли.

   Поужинали, и Василий приказал устраиваться на ночь Гнату и Василисе, на заранее наломанном еловом лапнике, на месте недавнего второго костра.

   Те спорить не стали и завернувшись каждый в свою медвежью шкуру, легли, тесно прижавшись, друг к другу спинами. С двух сторон от них, вплотную к ним, устроились и скварсы.

   Среди ночи он разбудил сына и дочь, наказал охранять и тоже, завернувшись в свою шкуру, устроился рядом с подругой.

   Уже в темноте следующего вечера добрались до третьего зимовья, проехав, не останавливаясь второй. Только мимоходом оглядев рубежи границы. Всё было тихо и спокойно. Также как и на душе. Бывало, душа воет и стонет, нехорошие предчувствия не дают покоя, и тогда жди неприятностей. И предчувствия никогда не были напрасными. Но сейчас их не было. И это успокаивало.

   Каждый знал своё дело и скоро, ярко горел костёр, и топилась печь в зимовье. Обихожены кони и приготовлен нехитрый ужин. Только в этот раз, варить и жарить, не было сил. Перекусили, тем, что было, на скорую руку, и перебрались в сторожку, распределив дежурства.

  Дни летели за днями, вот и половина пути, почти, пройдена.

   Поднявшись и плотно позавтракав, на очередной стоянке, пробежались вдоль границы и отправились дальше. С каждым днём солнце припекало всё сильнее, снег потемнел и осел. Лошади тяжело месили копытами сырую податливую и скользкую снежную кашу. Решили вновь пройти двойную дистанцию. Пропустив одну стоянку. А на следующей, кроме зимовья, их ждала ещё и крохотная банька.

   Лошадей поторапливали. И те привычные к нагрузкам ходко месили подтаявший снег. Всхрапывая и оскальзываясь, мотали головами, но послушно несли притороченные сумы и седоков вдоль реки. Бестан и Тила молниями пролетали, по неверному льду реки и осматривали чужие земли по ту сторону границы.

   В ночь, наконец, дошли. И привычно, быстро, приготовились к ночлегу.

   Василий дал уставшей своей тройке, утром выспаться, подняв только детей и отправив их в дозор. А сам занялся, сначала, лошадьми, потом, приготовлением пищи и баней.

   Расколотив, топориком, лёд у берега, натаскал в баньку воды и растопил печь. Ободрал пойманного вчера Бестаном зайца, нанизал его на вертел и повесил над костром жариться, натерев предварительно солью с перцем. Поставил с краю костра три котелка, для каши, взвара и лошадей. И устроившись рядом с вертелом, занялся привычным делом, оселком оттачивать обоюдо-острый меч.

   Почти одновременно, вернулись из дозора дети и появились из сторожки заспанные Гнат с Василисой.

   Новик сразу же отправился к лошадям. А Василиса, прихватив полотенце-рушник к реке. Знала, раз банька топится, то прорубь уже есть.

   – Как же так Василий – вернулся от лошадей обиженный Гнат – это же моё дело, лошади, сам же говорил. А ты и сена дал и выгулял, и вычистил...

   – Эх, парень – покачал головой Василий – в дозоре, нет твоего или моего дела, вот, к примеру, ранили меня – и три раза сплюнул через левое плечо – то получается, все замёрзнут и голодными останутся, ведь костры и печи протопить некому, костровой раненый лежит.

   Новик, подумал и, кивнув согласно, припустил к реке.

   Навстречу ему, от берега, поднималась по пологому склону раскрасневшаяся от ледяной воды Василиса.

   – Вот муж у меня будет, всем на зависть – весело пропела она глядя на готового румяного зайца и кашу в котелке.

   – Я для тебя Василисушка и звезду с неба достану, только пожелай...

   – Ну-ну, посмотрим, когда трёх парней тебе рожу и растолстею, и подурнею. Что тогда запоёшь?

   – Ты для меня всегда любимой и желанной будешь, а уж тем более с сыновьями. Только ты про девок забыла. Тоже не меньше трёх.

   – Договорились Вася, только если я столько рожать буду, то до старости не дотяну. И придётся тебе на склоне лет искать новую жену.

   – Тогда два парня и девку, тем более один парень и девка у нас уже есть.

   Ввернувшаяся под руку Тила, лизнула его в щёку.

   Он обнял кошку и смачно приложился губами к её носу.

   Та вильнула хвостом-плёткой и довольная отошла к Василисе и тоже лизнула её лицо. За что получила еще один поцелуй.

   – Ну, начали – недовольно проворчал Бестан и отвернулся.

   Но Василиса подошла к нему украдкой и, обняв за шею, осыпала кошачью морду поцелуями. Тот утробно заурчал и в ответ вылизал лицо приёмной матери.

   – Ну, всё – сквозь смех, проговорил Василий – все за стол. Вон и Гнат уже бежит, потом женщины в баню. Одежду я разложил и приготовил.

   Ему самому не терпелось увидеть своих детей в человеческой ипостаси, как выразился хранитель.

   В тесной баньке при свете трёх жировых огоньков, перед Василисой появилась, не успев та сжать колечко, так велико было её желание, девчонка лет десяти, худенькая и беленькая. Светлые густые волнистые волосы, вкривь и вкось обрезанные, обрамляли девчачье личико. Даже здесь, в баньке, при свете вонючих огоньков, было видно, что в будущем, из этой пигалицы вырастет настоящая красавица.

   Василиса прижала к своему телу малышку и опять не удержала слёз.

   – Матушка – заговорила девочка высоким девчоночьим голоском – ну, не надо, плакать.

   От этих слов и звука её голоса Василиса опустилась перед ней на колени и покрыла девчонку с ног до головы поцелуями.

   Девочка не отстранялась и гладила мать по голове.

   Но вот слёзы просохли, и началась помывка, потом одевание. Всё что купил Гнат, всё было коротко. Ведь ему сказали на детей лет шести, семи. А тут...

   Василиса отбросила вещи в сторону и достала свои. Где подвязали, где закатали, но с горем пополам, оделись.

   Василиса, накинув на себя нижнюю длинную лёгкую рубаху, передала с рук на руки девочку Василию, получив взамен, завёрнутого в шкуры мальчика.

   Процедура со слезами и целованием повторилась, повторилась, и помывка, и одевание.

   Мальчик оказался выше сестры на целую голову, но такой же худющий. Такие же волнистые, коротко и неровно обрезанные волосы, миловидное детское личико, только в глазах горел какой-то упрямый огонёк.

   Василиса прикинула и мысленно крикнула Василию, чтобы принёс запасную одежду новика, тот намного, конечно был выше Бестана и в плечах шире, но вещи Василия на нём бы вообще, ни как, не удержались.

   Василий принёс. И опять всё началось с закатывания и подвязывания.

   И вот при свете яркого весеннего солнышка перед Василием, Василисой и новиком стояли рядышком брат и сестра.

   Гнат не сводил глаз с Тилианы, его лицо вытянулось, а глаза почти закатывались. Но он держался, только через силу выдавливая из себя воздух после вздоха. Тилиана игриво посматривала на него и улыбалась.

   – Это, кто же вас так обрезал... – наконец-то, вернулся дар речи к Василисе.

   – Хранитель – проворчал по обыкновению Бестан, ёжась от лёгкого ветерка, забиравшегося под просторную одежду.

   Василий, разворошив свою суму, достал огромные ножницы и подал подруге. Та оглядела, примериваясь к головке девочки и, решительно стала наводить порядок.

   Следом стрижка настигла и Бестана, хоть тот вяло и отнекивался. Теперь язык не поворачивался назвать его Бесом.

   Обескураженный Гнат, получив лёгкий подзатыльник, от Василия и, тяжело переваливаясь с ноги на ноги, побрёл в сторону бани, сжимая в руке, можжевеловый веник.

   – Ты Гнат, на девчонку-то, рот не разевай, а то зашью суровой ниткой – загнав его на полку и охаживая колючим веником, приговаривал Василий – не твоего поля эта ягода.

   Парень молчал, сцепив зубы. А перед его взором плыла и плыла картинка прекрасной принцессы, неведомой страны Илии.

   Обедали, тихо и мирно, переговариваясь. Недавний шок уже прошёл, и теперь шло планирование первых тренировок, к которым рвался, что бы, не терять времени, Василий. Василиса, не возражала, подкладывая жирные куски зайчатины, то Бестану, то Тилиане.

   – А человеческая пища вкуснее – уминая за обе щёки, признался Бестан.

   – Угу – с набитым ртом поддержала его сестра.

   Только Гнат опустив нос в тарелку, вяло ковырялся ложкой в каше.

   – Гнат, ты чего такой злой – весело прощебетала Тилиана, отодвигая от себя, пустую тарелку и, берясь за деревянную кружку с ароматным, сладковатым малиновым взваром.

   Тот поднял на неё глаза.

   – Яяя нне ззлой – заикаясь, ответил тот – ппросто...

   – Просто устал наш новик, первый раз в рейде – закончил за него Василий – да и напарил я его от души. Отдохнём все сегодня, а завтра с утра и дальше. Только проедемся мы с ним ближе к вечеру, вдоль реки, посмотрим граничные рубежи. А завтра Гнат опять отправится в селение, здесь недалеко, вёрст десять. За новой одеждой. Он теперь видел, какие вы, не ошибётся.

   Гнат быстро и нервно закивал.

   – Только женскую не бери, мужскую и тёплую. А то вижу я по твоим глазам...

   Продолжать Василиса не стала, пожалев парня.

   Тот опять затряс головой.

   – Спасибо Василиса за обед – Встал и поклонился Василий – пойду я прилягу, что-то морит меня.

   – Спасибо Василиса Андреевна – поднялся и Гнат – пойду баню приберу и дров принесу к ночи.

   Василиса осталась одна с ребятами.

   Бестан, проводив глазами отца и новика, потянулся – как хорошо быть человеком, и есть настоящую пищу, надоели сырые зайцы и лисы. Но почему-то, в шкуре скварса, об этом не думаешь. Пойду тоже, помогу Гнату, руки-то теперь у меня есть, если из этого всего не выскочу на ходу – он похлопал себя по мешковатой одежде.

   – Иди, сынок – отпустила его Василиса – а мы тут с Тилой приберём.

  Василиса набрала в большую плошку тёплой воды из котелка, и хотела было уж сунуть туда руки, подхватив грязную тарелку. Но Тила её остановила.

   – Матушка, не надо. Я маг воды, правда, начинающий, но с посудой справлюсь. Ты только подкладывай посуду.

   Почему-то, не удивившись, Василиса положила туда тарелку. И вода в плошке вдруг забурлила и закрутилась. И сама выкинула на стол чистую тарелку. Очень быстро они перемыли всю посуду, и даже котелки.

   – А Бестан, тоже маг? – спросила Василиса.

   – Да, только огня... Все дети королевского рода маги, очень сильные. Но нас здесь обучать некому. Хранитель времени, ничего не знает о магии огня и воды, так, общие основы. Вот, только просить Бестана продемонстрировать свои способности не стоит матушка. Всё сожжёт и себя заодно. Так хранитель говорит. Хотя, светлячков, вместо вонючих огоньков, повесить, я думаю, сможет. Только пусть потренируется сначала на улице и у реки. Что бы, лес не подпалил. И магичить мы можем только в человеческой ипостаси.

   – Как интересно... Ну, ладно, давай к ужину, что-нибудь придумывать. Мужиков-то кормить надо.

   – Матушка, а ведь вы с отцом тоже маги. Не будь у вас способностей, вы никогда бы нас не услышали. Это тоже сказал хранитель. Только не знаю какие. Вот придёт хранитель, спросим. Я об этом тоже ничего не знаю. И... Мам, дай попробовать копчёного сала. Когда я кошка, оно так противно воняет, а тут на столе, так и притягивает.

   – А, что ж ты не взяла..?

   – Боюсь, вдруг не понравится, и всем аппетит испорчу.

   Василиса отрезала небольшой кусочек сала и кусок хлеба, налила в кружку остывшего взвара.

   – Пробуй...

   Девочка взяла в руки кусок хлеба с кусочком сала сверху, понюхала и осторожно поднесла ко рту. Откусила и замычала, жуя – ка-ак вкусно ма-атушка.

   И мигом слопала весь кусок. Запила взваром.

   – Можно еще?

   – А плохо не будет?

   – Не а... Не знаю...

   – Тогда не дам, в следующий раз, побольше отрежу. Пока не привыкнешь.

   К вечеру Василий и Гнат стали собираться в дозор. А Василиса развела детей, одну в баню, другого, в сторожку и наказала раздеться. Проверила обоих и сжала в ладошке колечко.

   И в дозор отправились уже четверо. Два всадника и две огромные чёрные кошки, тенями скользившие по обеим сторонам тропы.

   Месяц пролетел незаметно, снег за это время почти растаял. Оставался только в глухих тенистых местах леса, да на дне глубоких оврагов. Появились первые подснежники. И каким-то неизвестным образом букетики этих первых цветов, по утрам, непременно, оказывались рядом с Тилианой.

   Копыта лошадей теперь вязли в раскисшей дозорной тропе. Несколько раз, делали длинные переходы, чтобы потом насладиться дневным отдыхом и обществом детей в человеческой ипостаси. Одежда, у детей была, но с каждым днём становилась всё короче и короче. Они росли как на дрожжах. Оказалось, что постоянно меняя облик, они быстрее и развивались. Видно у хранителей были неверные сведения, или, что вероятнее всего, эта сторона магии была плохо ими изучена. И когда все члены дозора заметили это, то дети подолгу оставались людьми, не торопясь менять ипостась.

   Медволап, как-то на привале высказался, мысленно – если так пойдёт и дальше, то через два года вы вернётесь не шестнадцати летними отроками, а сорока летними дедами. Так, что когда вернёмся, никакого больше превращения. И что-то хранитель, больше нас не посещает.

   На, что Бестан ответил – он не может нас найти и будет ждать дома. Несколько раз уже связывался. И огромный зверь постучал себя лапой по голове.

   – И чего ты молчал?

   – Он просил не говорить. Не хочет, что бы вы знали, что и от него можно спрятаться и закрыть мысли. Мы тоже пока этого не умеем, просто не знаем как. Но Тила старается, каждую свободную минуту, пытается закрыться. И даже кое-что у неё стало получаться. Хитрый уж очень этот старик. Всякой ерунды нам в головы понапихал, а нужного ничего.

   – А ты рассказал ему о вашем стремительном взрослении?

   – Нет, пока, нет. Не хочу, что бы и он знал некоторые наши секреты. Тем более в образе человека, я больше воспринимаю этот мир, именно как человек, больше узнаю и понимаю, нежели в образе зверя. За этот месяц я хоть мышцами оброс, и могу держать в руке меч. Пока только держать. Но у меня два года впереди. А до шестнадцати, мы с Тилой быстро доберём. Я уверен, за полгода, а может и меньше. И с магией более-менее смогли совладать. Нам бы еще учителя хорошего, или хотя бы книги.

   – А ведь и рассуждать вы стали не как маленькие дети – задумчиво произнесла Василиса – но это, наверное, и хорошо.

   Перевела взгляд на друга, переходя на беззвучье.

   – Василий, у нас остался последний переход, давай быстро его пройдём. А потом в монастырь. Часть денег надо взять. И Гната сразу в город отправим. Боюсь, не отпустит его боярин. И за отступные не отпустит, а биться со своими... Ты сам понимаешь. Может, возьмём грех на душу, скажем, сгинул новик, или еще чего придумаем.

   – Я могу ему пальцы водой обернуть, их и видно не будет – подала голос Тила – а без пальцев, он дружине не нужен станет.

   – А если потрогает кто? – Спросил Медволап.

   – Так пусть не даётся...

   – Надо с ним самим поговорить, он-то нас не слышит.

   – Ага – согласились остальные.

   – Гнат, нужно поговорить – спокойно высказался Василий, на одной из коротких остановок в пути.

   Все разместились вокруг новика. И тот осторожно посмотрел на Василия и Василису.

   – Ты уже решил? С кем ты. С нами или с боярином?

   – С вами, тут и решать нечего – ответил он, твёрдо, глядя прямо в глаза Медволапа.

   – Тогда послушай, что мы тебе скажем. Давай Василиса.

   И Василиса, всё как есть выложила парню.

   Тот кивнул и протянул руку. И тут же его ладонь окружила прозрачная прохладная вода, зарябила, постепенно сползая на пальцы и успокоилась, пальцы стали прозрачны, но не совсем. При любом движении вода волновалась и плескалась.

   – Нет, так не пойдёт – отказался от этой идеи Василий – за колдовство примут и тогда нас просто убьют. А со всеми мы не справимся. С десяток втроём положим и на этом всё. Да, и своих убивать... Нет уж.

   – Тогда, остаётся только торговля – вновь высказалась Василиса – Боярин жаден. Посмотрим, на какой он сумме сломается. Денег хватит.

   – Давай Василиса, ведь ты купеческая дочь, и должна знать в этом толк.

   Новик округлил глаза.

   – Купеческая дочь?

   – Да, Гнатик – хихикнула Тила – наша матушка дочь купца первой гильдии и свободный человек. Только вот, зря она клятву приносила, могла бы просто служить. Но захотела быть как все.

   Многому научила детей Василиса за этот месяц. Рассказывала о себе, о Василии, о людях, и их отношениях, о том, что в жизни царит не только любовь, а есть ещё глупость, подлость, зависть, предательство...

   И не только детей учила она. Василий и Гнат освоили грамоту, не очень хорошо, но по слогам читать уже могли. Гнат-то схватывал всё налету, а вот Медволапу давалось наука очень тяжело. Но он потел, злился, и снова потел, но от Гната не отставал.

   И снова дозор тронулся в путь. На это раз кони взяли высокий темп, и дозор двигался быстро. По легкой зелени травы, которая, уже стала пробиваться из-под серой прошлогодней. Лошади несли легко и даже немного радостно. Останавливались редко, только что бы дать отдых лошадям и самим перекусить.

   На третий день были у стен монастыря. Бестану и Тиле Василиса вернула человеческий вид.

   И вот она постучала круглым деревянным молотком, висевшим на цепочке по прибитому к воротам куску железа. Открылось окошко, а потом отворилась и калитка. И Василиса проскользнула внутрь. Калитка тут же закрылась. Прогремел засов и всё стихло.

   Её не было долго. Дозор расположился у стены, выбрав место посуше, и клевал носом под полуденным весенним солнцем.

   Но калитка, всё-таки распахнулась вновь и появилась довольная Василиса.

   – Чего так долго? – Тревожно спросил Василий.

   – Да с настоятельницей, разговор был серьёзный. Просила меня заняться купеческим делом, вместо управляющего, за половину прибыли или найти другого и контролировать его за высокий процент.

   – За высокий... чего?? А, ладно, я не понимаю... Это хорошо или плохо?

   – Заниматься бабе самой купеческими делами, не принято. Да и никто со мной дел вести не будет. Так что, я это сразу отмела. А вот контролировать управляющего, от лица монастыря, за двадцать процентов... Э-э... За часть заработанных денег... Это неплохо. И договор мы уже составили, пока на два года. И за это время я должна подготовить того кто останется вместо меня, если я отойду от дел.

   И ещё мы договорились, что монастырь простит долг боярину, если он отпустит меня и новика. Вроде бы, тот тоже хочет уйти монастырь на левобережье. В мужской, конечно – рассмеялась она – И письмо к настоятелю уже написали. И письмо отцу Евлампию тоже, здесь оно.

   Она похлопала себя по груди.

   – Так что, ты Василий выкупаешь себя сам. Денег я взяла с запасом. А теперь нам нужна одежда новая для детей, оружие всем и лошади. Этих-то боярин не отдаст, как и оружие.

   – Поехали, я знаю, где всё это взять – скомандовал Василий.

   Василий посадил себе за спину Бестана, Василиса Тилиану, приторочив исхудавшие свои тюки к лошади новика и, отправились в городок неподалёку.

   За этот месяц принц и принцесса, уже довольно уверенно держались в седле.

   Въехав в приграничный городок-поселение, Василий направил свою лошадь на окраину, в ремесленную слободу. Остановились у добротного дома за высоким деревянным забором. Со двора донёсся заполошный собачий лай.

   Василий спешился и кулаком несколько раз, в определённом порядке, ударил по воротам.

   Приоткрылась калитка и на шее Василия с визгом повисла девчонка, суча ногами из-под длинных юбок.

   Василиса насторожилась и нахмурилась.

   – Сестрица это моя Василисушка, Анечкой зовут – мысленно высказался Василий, уловивший её недоумение и ревность.

   Василиса улыбнулась – а ты не так прост, медвежий сын, скрывал от меня сестру. Ещё меня попрекнул, что не рассказывала тебе ничего...