Текст книги "Ключ власти"

Автор книги: Александр Белаш

Соавторы: Людмила Белаш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Или наш газ всех умертвил? Будьте любезны, ваше благородие, скажите – как они эту гнусь плодят? – решился спросить один Рыжий Кот.

– Это колдовство, – встрял другой, постарше. – Нам полковой поп сказал – их сам царь тьмы научил, как растить нежить, из грязи с кровью пополам с лихими зельями.

– Нам бы таких семян на ферму, – размечтался третий. – Корми хоть навозом, в неделю готов телок на рынок…

– За такой товар, брат, в покаянный дом отправят. Скажи спасибо, если не на виселицу!

– Выходит, семенной запас у них тю-тю. Осталось поднажать – сомнём.

– Ха, а старые кратеры, с прошлой войны? До сих пор стережём! И уроды, бывает, оттуда вылазят… Есть зерно в закромах, раз они появляются.

– Запас зародышей сильно потрачен, – заговорил Вельтер. Коты притихли, слушая командира. – К тому же мы лишили их корма – в центре зоны ни былинки, а без еды и нежить не растёт. Но, если наука права, кроты умеют пополнять запас, хоть и помалу.

– Режут, как картохи на посев? – наугад спросил Нож.

Штабс-капитан вначале промолчал, глядя на пламя карбидной лампы. Его лицо казалось одеревеневшим, лишь губы слегка исказились в злой гримасе:

– Есть способ. Лучше о нём не знать.

Как офицер, он слушал лекции тех господ из научной тюрьмы генштаба, которые изучали дьяволов. Записывать лекции воспрещалось – всё на слух, на память. В самом деле, тайны подземелий таковы, что простым людям ни к чему их рассказывать – от иных новостей можно ума лишиться. Пусть святых отцов слушают – про чары царя тьмы, лихие зелья и тому подобное.

– Как там Миса? – спросил он подпрапорщика, отвечавшего за содержание заветной кошки.

– Над мясом носом поводила, кушать не изволила.

– Ты что ж, подлец, несвежего ей подал?

– Никак нет, ваше благородие, мяско наисвежайшее, прямо с офицерской кухни. Лично брал с разделочной доски. Её пушистость мышковать желает, по всему заметно…

Вот же привередница! Сколько ты кошку ни корми, а живая мышь ей слаще. И ведь умеет, рыжая, сыскать себе добычу там, где и жуки вымерли. Не иначе, рядом погреба с припасами, где мыши гнездятся – тут были деревни, их война смела… Миса любой шорох слышит, любой писк.

– Ну, пусть охотится.

Когда настала ночь, сменились караулы. Вельтер вышел оглядеть стоянку со стороны – хорошо ли замаскирована.

Ни дымка, ни огонька, ни искорки света – палатки как в землю вросли, с пейзажем слились. К полуночи дождь перестал, но небо осталось заложено тучами. Во мраке призрачно проступали соседние холмы; местами обгорелые деревья поднимали вверх чёрные кривые сучья. Сырой ветер заунывно свистел в голых ветвях.

Вдали замигал световой телеграф на мачте. Тыловые базы передавали по кругу сигнал: «Всё спокойно! Будь настороже!»

Сквозь ветер до ушей Вельтера донеслось слабое мяуканье.

Миса! Узнала хозяина…

– Кис-кис-кис, – позвал он едва слышно, направляясь на звук.

Опять далёкое «мяу».

«Хватит ей разгуливать – взять подмышку, и домой».

Штабс-капитан прошёл сотню мер, ориентируясь по мяуканью Мисы, когда земля у него под ногами беззвучно разверзлась, и Вельтер камнем рухнул вниз, как в колодец. Уцепиться за края не удалось, крик заглох в тесноте земляных стен. Упал он спиной во что-то мягкое, податливое…

…которое вмиг ожило и оплело его по рукам и ногам десятком гибких щупалец. Один из жгутов обвил горло, другой лёг поперёк лица, зажав рот. Рванувшись изо всех сил, штабс-капитан попытался освободиться, сбросить живые путы, выхватить револьвер – тщетно. Щупальца лишь крепче сжались, едва оставляя возможность дышать. Еле-еле смог достать до кобуры ладонью – кобура уже пуста!..

Вокруг, под сводом низкой, наспех вырытой камеры, загорелись загробным зеленоватым светом лампы кротов – мягкие «груши», налитые взвесью фосфоресцирующих бацилл.

Его ждали.

Трое дьяволов в бурых обливных комбинезонах без швов, в масках и капюшонах, скрывавших головы. На телах ремённая сбруя с кобурами и патронташами, на предплечьях ножны с кинжалами. Одни глаза поблёскивают – тёмные, жёсткие.

От ярости и отчаяния Вельтер впился зубами в щупальце, лежавшее на лице. Жилистая плоть спружинила, шершавая кожа лопнула. Рот наполнился вязким желе с привкусом дрожжей, но искусственная тварь не ослабила хватку.

Обезоружен, скручен, погребён в подземелье, свои не услышат!.. До боли обидно умирать такой жалкой смертью, но… Вельтер собрался с духом, его горящий взгляд встретился с холодными глазами кротов. Пусть не ждут мольбы о пощаде. Рыжие Коты скоро отомстят за командира!

«Рады, что поймали?.. Скоро заплачете. Мы вас похороним в кратере, в одной яме с уродами! И до ваших дружков доберёмся, где бы они ни приземлились!.. За всё заплатите!»

Кроты переглянулись, обменялись парой быстрых слов. Один пригнулся – и тут живое ложе, обхватившее штабс-капитана, двинулось в путь по тоннелю. Оно пошло, потом побежало. Кроты вспрыгнули на него, как городские сорванцы на подножку конки.

По глухому топоту и мельканию отсветов на потолке было ясно, что скорость большая – за такой дьявольской повозкой только верхом угонишься. На поворотах ногастое ложе прямо взбегало до середины на стенку, чтобы седоков не сбросило центробежной силой. Вскоре чудище оказалось в освещённом лабиринте, завиляло из стороны в сторону – от тряски и неожиданных рывков Вельтера замутило. В голове метались мысли – смерть, жена, кошка. Почему Миса подкоп не учуяла – слишком глубок?.. где сама Миса? ведь это не она мяукала…

Многоногая повозка перешла на шаг и наконец остановилась.

Здесь потолок был выше, сводчатый, с опорными рёбрами, похожими на хрящевые дуги; грушевидных ламп висела едва не дюжина – яркие, почти белые. Державшие Вельтера щупальца расплелись и обмякли. Избавленный от пут, штабс-капитан вскочил, изготовившись к рукопашной схватке насмерть…

…и оказался лицом к лицу с двумя кротами, чей облик и одежды без слов говорили, что это – важные персоны. Куда более важные, чем бойцы в бурой коже, вмиг исчезнувшие с глаз по мановению руки старшего.

Один, средних лет, хмурый, высокий, был атлетически сложен; светлые волосы коротко острижены, в ушах тяжёлые золотые серьги. Платье из атласно-серой ткани вышито золотой нитью. На поясном ремне, в узорных ножнах – тесак с богато украшенной рукоятью, газовый пистоль в кобуре.

Другой, стройный, узколицый, с затейливой причёской – будто актёр из оперы, готовый петь партию жреца-язычника. С бронзовым обручем на голове, в карминово-красной хламиде, руки спрятаны в широких рукавах. Возраст не угадать – то ли сед, то ли сер волосом. На сухом лице – ни следа прожитых лет, а глаза окружены сеткой морщин.

Они стояли без напряжения, мрачно и пристально разглядывая Вельтера, словно ждали чего-то – но вовсе не схватки.

Их спокойствие невольно передалось ему. Выпрямившись и медленно проведя по голове ладонью – кепи потеряно! – офицер сделал единственное, что можно сделать в таком нелепом положении. Он представился, как положено по уставу:

– Годарт Вельтер, штабс-капитан пехоты Его Величества. С кем имею честь?

«К дьяволам, какая у них честь?!. Но вроде убивать не собираются – пока…»

Ответил узколицый в карминовой хламиде – на языке кротов. Каким-то непостижимым образом его варварские слова понятно повторялись в голове Вельтера:

– Господарь стана желает беседовать с тобой, как с равным. Нам ведомо, что за бранные заслуги ты взят в господарское сословие. Я буду толмачом.

«Что за чертовщина?.. Откуда им известно… Так этот, с фигурой борца, и есть их вождь? То есть – наш главный противник».

– Что он хочет мне сказать? – Поняв, что быстрой расправы не будет, Вельтер окончательно обрёл самообладание. Лицо вождя кротов было непроницаемо. Ещё треть минуты он изучал штабс-капитана, затем медленно заговорил, а узколицый переводил его речь.

– Он не питает ненависти к тебе и твоим бойцам. Это война; вы сражаетесь, как велит воинский долг.

– Мне не нужна его признательность, – гордо и резко ответил Вельтер. – Один из ваших сказал, что вы убьёте всех наших мужчин и возьмёте себе всех женщин. Так вот, кротих нам не надо. Мы уничтожим вас, до последнего.

Браваду штабс-капитана широкоплечий выслушал, не изменившись в лице.

– Он предлагает тебе заключить договор, – продолжил крот в красной хламиде.

«Ого! – Вельтер приободрился, однако остался напряжённым как струна. – Они готовы поднять флаг мира? Значит, мы их прижали до упора…»

Но ответил он твёрдо, почти надменно, как подобает победителю:

– Я не уполномочен вести переговоры. Хотя… если вы надумали сдаться, я передам это в штаб корпуса. Скажу сразу – там примут лишь полную капитуляцию.

– Люди шахт не сдаются. Договор – между ним и тобой, лично.

– Этого не будет, – отрезал Вельтер. – Я не изменник, я верен присяге.

– Господарь уважает чужие клятвы. Ты не нарушишь присягу, если согласишься…

– Нет!

– У нас твоя кошка, – сказал узколицый. – Мы отпустим и тебя, и кошку, если ты примешь наше условие. Если нет, ваши души отправятся на суд к Владыкам Неба.

«Бедная Миса… Гром божий, её-то за что?»

– Отпустите кошку, – подумав, промолвил Вельтер. – Она просто домашнее животное…

– Это слишком умелая кошка. Быть может, она важнее, чем весь твой отряд с тобой вместе.

– Что вам нужно? – Внезапно штабс-капитан понял, что готов уступить – ради Мисы.

– Передать послание, и только. Больше ничего, клянусь бессмертными звёздами. – В подтверждение своих слов узколицый выпростал руки из рукавов, коснулся губ и благоговейно сложил ладони перед лицом.

– Если это письмо в другой кратер или к предателям – я отказываюсь. – Было жаль и себя, и жену, и Мису, но лучше смерть, чем подлая сделка.

– Ни то, ни другое. Я говорю совершенно искренне.

– Сначала я должен прочитать это письмо. Надеюсь, оно написано на понятном языке, без тайнописи и тому подобных ухищрений.

– Оно не написано. Ты запомнишь его и перескажешь слово в слово.

– Хорошо; начинай читать.

– Обещай не противиться чтению, – странно потребовал узколицый. – Обещай честно.

– Клянусь всевидящим Оком, Громом Господним и Молотом Гнева.

– Тогда слушай. – Поискав под хламидой, узколицый извлёк на свет тёмно-серебристую палочку, заточенную как карандаш. Вытянув руку вперёд, он направил острый конец на Вельтера.

Штабс-капитан успел вспомнить нянюшкину сказку: «И навёл колдун волшебный шип…» Потом его сознание помрачилось, словно в подземном зале угасли лампы. Остались лишь контуры мужских фигур и монотонный голос узколицего, говорящий длинную череду слов, как молитву. Рот Вельтера сам собой повторял речь крота-колдуна.

Через какое-то время серый туман стал рассеиваться, сквозь гул в ушах начали пробиваться голоса:

– Он слышал, но не принял… Он враждебен… Даже если он увидит…

– Хорошо, пусть увидит. Верните ему головной убор – это знак отличия. Торопитесь, время уходит.

Воля вернулась к нему, когда лицо овеял сырой ветер ночи. Оглянувшись, штабс-капитан узнал место – холмы, сгоревшие деревья, у горизонта мигающие огни телеграфа. Ни следа той ямы, в которую он провалился. О ноги тёрлась взъерошенная, боязливая Миса. Револьвер в кобуре, даже хлястик кобуры застёгнут.

«Что это было?.. Сон наяву?»

Машинально поправив кепи на голове, он вдруг понял – не сон.

Кепи было надето не по уставу – козырьком назад.

E. Старые тайны оживают

Этот дом в квартале плотной застройки на западе столичного Руэна не имел таблички при входе. С виду он походил на полицейское управление – пасмурно-серый, каменный, с зашторенными окнами. У ворот всегда дежурил нижний чин полиции.

Служившие здесь клерки носили одинаковые аспидные сюртуки, цилиндры со щегольски подвёрнутыми полями, а также чёрные штиблеты с пуговками, изящно завязанные галстуки и тонкие трости.

Выбравшись из пролётки и войдя в ворота, восточный дворянин в распашном тёмно-вишнёвом кафтане подал привратнику визитку:

– Доложите второму статс-секретарю о моём приходе.

– Сию минуту, гере кавалер, – козырнул нижний чин и дал короткий свисток. Из дверей дома показался «аспидный сюртук», мгновенно вник в ситуацию и почтительно пригласил гостя:

– Извольте отдохнуть с дороги, господин Карамо. Гере Галарди сейчас занят. Он примет вас, как только освободится.

– Не сомневаюсь.

В приёмной кавалеру предложили мягкий стул и большой серебряный стакан молодого вина. Едва успел Карамо освежиться напитком, как ему передали:

– Ждут-с.

Оказавшись в кабинете наедине со статс-секретарём, кавалер вскинул руку в орденском приветствии:

– Освобождать и защищать!

– Идти и побеждать, – по братскому обычаю ответил Галарди. – Счастлив видеть вас в добром здравии. Поход был удачным?

Достав из-под кафтана искусно скрытую там плоскую сумку, Карамо подал второму потёртую тетрадь, а следом – кожаный футляр.

В футляре лежал клинок без эфеса и гарды, длиной в пять вершков. Он походил на заготовку оружейника. Ромбовидной формы, с одного конца остро вытянутый, с другого клиновидный. Металл на лезвиях отливал необычным пепельно-золотистым светом. На клинке был искусно выгравирован молот, отдалённо похожий на церковный Молот Гнева.

– Здесь подробный отчёт. Зарисовки и фотографии получите позже. Осторожно! – Кавалер заметил, как Галарди подносит остриё к ладони. – Порежетесь до кости… При хорошем нажиме он рассекает гвозди.

– В дни нашей славы он покоился бы на алтаре – как святыня. Посмел бы я тогда взять его в руки, иначе как с молитвой?.. – В полированной глади клинка отразились круглые очки Галарди. – А сейчас мы носим его под полой. Не далее как завтра я отправлю святыню в лабораторию, дабы измерить её удельный вес и определить состав. Знание изменило нас…

– Но осталось неизменным главное, – твёрдо ответил Карамо. – Есть Бог, есть громовое небо и ангелы в нём. И что перед вами, если не доказательство?

Галарди поднял лицо:

– Орден высоко ценит ваши усилия, брат Турман.

– Для дальнейших усилий мне нужны сорок тысяч унций.

Отпирая сейф, статс-секретарь ломал голову над тем, как покрыть эту сумму. Когда она перекочует из казны в карман Турмана – пропадёт. Там всё пропадает, как души в тёмном царстве. Но… Карамо всегда находит то, что ищет.

«Рисунок молота… согласно преданию, это – „железная власть“. Что произойдёт, когда все семь частей соединятся?.. Возможно, поиски займут много лет. Подождём».

– Как тут политика в моё отсутствие? – уже иначе, беспечно заговорил кавалер, присаживаясь. – Новые скандалы, разоблачения? Либералы и заводчики больше не дрались?

– Присмирели. – Галарди подписывал чек. Сердце его обливалось кровью от скупости. Конечно, брат Турман заслуживает большего… Однако завтра какой-нибудь горлопан в парламенте спросит: «Куда расходуется фонд имперской канцелярии? На роскошь, на тайные сделки! Эти деньги отняты у вдов и сирот, у солдат на фронтах!»

«Итак, две части найдены. Найдутся и остальные. Все их любезный брат принесёт мне. Потом отдаст и ту, которую хранит при себе. Безрассудно верить, что части притягивают и зовут друг друга, пусть даже они отлиты из ангельского металла… Те, кто посвящён в допотопные таинства, знают им настоящую цену. Может быть, уделить кое-что от щедрот знатоков и брату Турману?»

Поразмыслив, статс-секретарь достал из бювара другую чековую книжку. Эта продолговатая серая книжица позволяла ему распоряжаться деньгами, о которых не знал ни глава казначейства, ни магистр Ордена. Просто крупный счёт в одном из банков, положенный благодетелями на его имя для научных, археологических и прочих целей. Тысяч десять хватит, чтобы Карамо проникся благодарностью и удвоил усилия.

– Велики ли шансы у астрального проекта? – продолжал расспрашивать кавалер.

– Весьма велики. Сам император, – Галарди указал взглядом на потолок, будто венценосный Дангеро III находился этажом выше, – его поддерживает… Мало кто из верховной Консилии рискнёт противоречить государю.

– Намекните ему, что если проект одобрят, будет плохо. Патриарх скажет, что храмовая партия унижена, святая вера попрана – и взвинтит цену на каучук. Вы близки к престолу, вхожи к Его Величеству… Он должен понять, что проект грозит обернуться большими убытками – и это во время войны!

Галарди кисло поморщился. Как всё-таки муторно объясняться с человеком, целиком погрязшим в поисках святынь, но несведущим в тонкой политике!.. Откуда Карамо знать, какие силы участвуют в борьбе за космос?

– Брат Турман, это уже обсуждалось в верхах. Там найдут, как уладить конфликт с патриархом. В конце концов, кредит на войну достаточно велик, чтобы купить каучук на Дальнем Востоке, у ганьцев.

– Они могут заломить цену выше, чем патриарх. Это иноверцы и враги империи.

– А патриарх – враг Ордена, – строго напомнил Второй. – И меня, и вас – если будем уличены как меченосцы, – он потребует выдать. Затем пошлёт на вечное покаяние… или на горелку. Что предпочитаете?

Карамо помрачнел, поняв, что далеко зашёл со своими советами. Ещё пара реплик, и Галарди покажет, кто старше по званию. Но смолчать нельзя, раз дело идёт к разорению державы…

«…к ущербу нашей вере. В конце концов, мы с патриархом молимся одному Богу Единому, поклоняемся гробу Девы-Радуги – и вдруг поклонимся медному змию ганьцев!»

Но – хоть ты голову об алтарь разбей! – каучуковое дерево растёт лишь в тропиках, а не в империи. Если порвать отношения с Кивитой, важную для войны резину брать больше негде. Либо Гань на восточном краю материка, либо Эндегар на западе, сам увязший в боях с мориорцами и готовый поднять цену вдесятеро.

– Ваши фотографии полярных берегов, – не поднимая глаз от бумаг, сменил тему Галарди, чтобы прервать тягостное молчание, – содержат нечто важное?

– Более чем важное. – Карамо просветлел лицом, заговорил увлечённо. – Я применил интегральный метод, который позволяет видеть следы строений, скрытые вековыми наносами и дюнами. Представьте – там, где сегодня простираются просторы тундры, вязкие отмели, под грунтом лежат циклопические стены, бастионы… Часть из них под водой – за тысячи лет берега опустились в океан. У этих сооружений немыслимая форма, чудовищная симметрия! Их явно создал разум, непостижимый для смертных… Ворота шириной в полсотни мер, дороги с желобами вроде рельсов – кажется, они сделаны для самоходок величиной с дирижабль. Как мать-земля выдерживала их вес?.. Чтобы устроить там раскопки, нужен целый армейский корпус… Надеюсь, со временем я смогу составить атлас о местах сражений Громовержца и ангелов его с великанами и гидрами хаоса.

Задержав перо, Галарди вспомнил иллюстрации к священным легендам – небо с мятущимися грозовыми тучами, пылающие молнии. Бог с поднятым для удара Молотом Гнева, а внизу, в кипящем океане – колоссальные уродливые монстры, воздевшие вверх щупальца с зажатыми в них кораблями.

В самом деле, тут невольно содрогнёшься – неужели Турман прав?.. Легенды, в которые веришь с детства, с годами блекнут в сознании, отходя на задний план, уступая место трезвому рассудку и расчёту. Но приходит Карамо, обветренный полярными штормами, и кладёт на стол планы крепостей, построенных сынами царя тьмы, схемы дорог, по которым гидры хаоса сползали в океан…

«Если дать ему денег на водолазов, на колокола для погружения – он доберётся и туда. И одному Отцу Небесному известно, что он оттуда поднимет. А я – я знаю, кого это заинтересует, кто оплатит подводный поиск. Пока есть люди, истово верящие в древние чудеса, они будут искать… но что самое удивительное – находки есть! Так, глядишь, и я, наконец, поверю в Бога…»

– Наука и религия – родня, а не враги, что бы там ни говорил патриарх и учёные господа, – последний раз проверив чеки, Галарди протянул их кавалеру. – Брат Турман, я горжусь тем, что вместе с вами возвожу единый храм веры и знания. Когда-нибудь мы завершим его; тогда закончится вражда между престолом и Орденом.

– Да воздастся вам на небе, дорогой брат. – Кавалер спрятал чеки в сумку. – Хочу попросить об одном одолжении… ваши «аспидные сюртуки» быстро справятся.

– Всё, что смогу, брат.

– В Гагене, в приходе Радуги Приморской, живёт мастер-кровельщик по фамилии Динц. Выясните мне его родословную.

Галарди сразу вспомнил упрямую девчонку, сидевшую у него под замком два месяца назад. Ларита Динц, из Гагена, медиум.

– Справимся без «сюртуков». Досье лежит на полке, руку протянуть.

– Ваших бумаг не хватит.

– Брат, это обычный горожанин. Я проверял – в его родне нет ничего особенного.

– Хотите, я расскажу вам кое-что из истории Ордена? – предложил Карамо.

Шеф «аспидных сюртуков» коротко кивнул. Если брат Турман говорит об истории, его стоит выслушать. Пока другие меченосцы делали придворную карьеру, неутомимый Карамо пропадал в дальних разъездах, рылся в архивах захолустных монастырей, раздобывал у антикваров манускрипты из распроданных фамильных библиотек. Порой даже кладбищенские воры доставляли кавалеру дневники и письма, по завещанию похороненные вместе с хозяевами… Галарди лично заминал пару таких тёмных дел. Знание, поиск истины – кредо Ордена. А искать Карамо умел, как никто.

– Более чем два века назад, – начал кавалер, – форт Скалистого мыса на востоке Кивиты был осаждён людьми, носившими знак багрового серпа. Они предложили нашим братьям и сёстрам Ордена любви сдаться, идти под суд патриарха за ересь…

– Последний оплот; это событие мне известно. Все они погибли.

Карамо отрицательно поводил головой:

– Не все. Никакого штурма не было. То, что мы знаем о падении форта Скалистого мыса – легенда. Её сочинили патриарх и Тайный орден во славу церкви. Для людей Серпа дело обернулось куда хуже, чем гласит легенда, а для нас… в чём-то лучше.

Глаза за очками в серебряной оправе, не отрываясь, наблюдали за кавалером.

– Аббатиса лилового Ордена и семь сестёр, сидевших с ней в осаде, владели лунным полётом. Каждая могла нести двух мужчин в доспехах. А среди наших братьев был один вещатель, сержант Динц.

– Вот оно как… – Галарди испытал мимолётный порыв зависти к Турману, раньше него нашедшего лакомое зерно истины.

– За верность братству комендант форта хотел произвести Динца в кавалеры – но делать это единолично запрещает устав. Аббатиса лиловых приставила к Динцу юную сестру, сведущую в травах, чтобы они вместе нашли способ вещать дальше и громче. Похоже, эти двое своего добились, но… случилось нечто ужасное. В секретном донесении люди Серпа сообщали – на закате из моря вышла гигантская бесформенная тварь и пожрала осаждённых.

– А те, кто могли летать…

– …улетели, – закончил за него Карамо. – Они рассеялись и скрылись среди людей, чтобы не попасть в руки инквизиции. Что касается войска Тайного ордена, его галеры были потоплены гидрой. Затем она выползла на сушу и поглотила многих людей Серпа – как насекомых. Мушкеты и пушки против неё были бессильны… Вы премного меня обяжете, брат, если не станете спрашивать, где и как я добыл запись. Но это подлинная запись. В своё время я предъявлю её Ордену.

Впечатление от рассказа Турмана заставило статс-секретаря слегка поёжиться. Отборное войско «серпов» и… нечто, в кровавом свете заката встающее из морских глубин. Чудище хаоса, похожее на ярость Божию, карающую как чума – она щадит лишь избранных.

«Восточный берег Кивиты, – складывалось в уме Второго, – два столетия назад… Прямо-таки сказка наяву… Этих тварей можно вызвать?.. Вызвать, но не повелевать…»

– Похоже на главу из Святого Писания, – осторожно предположил он вслух. – Но сказано: «И низверг их в пучину морей, и запретил выходить».

– Там не сказано «навеки», – возразил кавалер. – С расцветом мореходства стало больше свидетельств об исполинских пульпах… Однако люди нам важнее, чем монстры из пучины. Поэтому я должен узнать родословие кровельщика Динца.

– Он потомственный мастеровой, – в замешательстве промолвил Галарди, отыскивая досье на полке.

– Вот и разведайте – случалось ли кому-то из его предков падать с крыши… И не упасть, а мягко приземлиться. Якобы чудом.

– Если ваши предположения верны… – Галарди слегка раздражало, что сейчас Турман по сути приказывает ему, несмотря на разницу в орденских званиях.

– Мы почти не знаем случаев, когда медиум спал с левитессой, – продолжал Карамо. – Однако они – люди. У них могут родиться дети с обоими свойствами.

– Жаль, что учением о наследственности у нас ведают скотоводы и псари. Наверняка в нём есть свои точные законы, которые ещё не изучены. Война! проклятая война… Все силы посвящены оружию…

– Я дал заказ на исследование по этой теме… одному видному учёному. Подождём результатов.

Вот оно, досье на Лариту Динц. Однако собранные Вторым бумаги на шаг – если не на два! – отстали от того, что разузнал брат Турман. Кавалер времени зря не терял.

– Надо известить графа Бертона о том, что это за персона, – пробормотал Галарди, листая подшивку.

– Не надо; я уже забрал у него девчонку. Изучу лично.

– Карамо!.. вы… дьявольски пронырливы!

С болезненным кряхтением – суставы давали себя знать – кавалер поднялся из кресла:

– Через пять суток я отправляюсь. Брат, нет ли у вас трёх-четырёх «сюртуков» – бойких, смекалистых, – чтобы одолжить их мне? Верну после экспедиции. Мало людей, а искать, вербовать – нет времени.

– Есть команда – один чудней другого. Охотно отдам – парни прыткие, но не мои. Собраны кто откуда… медиумы, стрелки, причём один – перебежчик из дьяволов.

– Согласен. Велите им явиться в свояк-день к кораблю «Морской Бык» – он на северном аэродроме. Выпишите им пропуск.

Пролётка увезла Карамо в гостиницу. Минут десять спустя извозчик подкатил к воротам четверых молодцев – силача в котелке, изящного молодчика в модной шляпе, гривастого брюнета и парнишку, одетого как фабричный ученик.

– Гере Галарди, группа по делу барона Рафиля вернулась и просит аудиенции, – доложил Второму «аспидный сюртук».

Два месяца назад провалился заговор принца Цереса. Дангеро III отправил сына в почётную ссылку. Тогда же громила Сарго с пройдохой Тикеном, как истые жандармы Его Высочества, сдали властям профессора Картерета вместе с научным архивом – тем самым сберегли погоны. Власти даже согласились забыть убийства, совершённые обоими в штатской жизни.

Сложнее пришлось Касабури, который считался дьяволом с алой планеты Мориор. Невозможно было скрыть, что именно этот черногривый парень меньше чем в полминуты уничтожил отделение жандармов, готовое расстрелять Удавчика Тикена и девиц, сгубивших дело принца.

Ему полагалось отправиться за своими жертвами… если бы не пустяк – разница в треть часа.

Лично государь посвятил этой трети часа своё драгоценное время! Касабури был очень горд, что его делом занималась венценосная особа.

«Когда мой сын вынес приговор медиумам?» – спросил император у Галарди.

«В десять пятнадцать, Ваше Величество».

«А когда он был смещён с поста главнокомандующего?»

«За треть часа до этого».

«Значит, приговор законной силы не имел, а мориорец спас невиновных. Как мы поступим с ним?»

Второй на миг задумался, затем сказал:

«Он не может вернуться в подземелье, так как нарушил договор пришельцев с принцем Цересом, убил его людей. По их обычаям он изгой, отверженный. Просит у Вашего Величества разрешения на самоубийство. Ему тяжело и одиноко среди нас».

«Просит?» – Император удивился.

«У них свои понятия о чести. Он родился под землёю, но на Синей половине, и признаёт Ваше Величество владыкой здешней поверхности. Как воин он подчиняется верховной власти».

«Тогда передайте ему мой приказ: „Жить и служить“. Внесите его в гражданские списки как человека и… пристройте по своему усмотрению».

Статс-секретарь пристроил всех, кто попал к нему в лапы. Благо хитрые юбки подсказали, кто бы мог добыть письма барона Рафиля.

Для акции был нужен ещё один вещатель – и с этим проблем не возникло. Галарди приметил, как шеф военной медиасвязи рычал на кадета, который… ну не обо всех подвигах можно рассказывать.

«Огонька? вам? – Штабс-генерал Купол с сопением уставился на гибкого статс-секретаря. – А что вы ответили, когда я просил отдать мне подземных девок?.. Ладно. Забирайте. Терпеть не могу в батальоне всяких фаворитов!»

«Парнишка просто исполнил свой долг и заслужил „Молот битвы“. К чему такая неприязнь, ваше высокородие?»

«Долг!.. исполнил!.. Потискал Красную принцессу – тотчас медаль на грудь, именное оружие… Берите его, с глаз долой!»

Эту историю Огоньку забыть не давали.

Даже Ларита…

Едва вышла на связь из школы медиумов, сразу напомнила, с кем он летал в обнимку – и таким презрением облила!

«Могла бы хоть слово ласковое сказать, – страдал кадет. – Нет же, сразу облаяла… Да разве я с Эритой посмел бы? только по службе… И так при каждой встрече: „Чем это вы занимались, когда по небу порхали, а?.. Ты! меня! предпочёл!.. потому что она! принцесса!.. Пшёл прочь, не подходи больше“».

Он рад был улизнуть из батальона, где – как ему казалось – все поглядывают косо. Все думают, будто он замешан в сомнительном деле и награждён не по заслугам.

И что? попал в компанию из того же заговора Цереса!

Одно утешение – тут все мужчины и военные, ни одной юбки. Щеголеватый медиум Тикен – живой пример, как шикарно прожигать время, шляться по бульварам и кафешантанам. Касабури тоже любит лоск – даже губы красит, словно актёр! – но какие манеры, какая выдержка!.. Когда он ходит днём в серых дымчатых очках, перед ним даже ведьмы-консьержки заискивают. Но кто на все сто десять правильный мужик – так это стриженый верзила Сарго с кривым носом. Руки, плечи, торс – обзавидоваться можно. Рыкнет – форточки хлопают, револьвером владеет блестяще. С таким рядом сам чувствуешь себя сильнее и выше.

А второе утешение – успели выкрасть компрометирующие письма и смыться из Сарцины раньше, чем началась заваруха с пришельцами.

Теперь – отчёт перед шефом «аспидов».

– Унылая контора, – озирал Удавчик комнату, где они ждали приёма. – Клянусь сигарами принца, прямо-таки слышно: в простенке крысы давятся казёнными бумагами. Отгрызут угол и жуют вместо хлеба… А чернило – вроде соуса. «Аспиды» наверняка ходят в кухмистерскую, крысам корки сухой не бросят. Как в захудалом приходе, в глубинке, у голодного попа – и его преподобие тощий, и у крыс рёбра торчат. Сарго, помнишь? – прошлой осенью на усмирение в Гатару ездили, там такой ледащий поп народ мутил… А его, вместо чтоб вздёрнуть – в покаянный монастырь!

– Потому что на нём благодать священства, – пробурчал корнет. – У тебя от винища вся семинария из башки вытекла. Разговорчив ты стал на родине, удержу нет… Ишь, нашёлся вешатель присяжный… Сам-то как мимо петли шмыгнул? А Его Высочеством клясться не смей. Вот вернётся он из ссылки – со всех дезертиров по строгости спросит; узнаешь тогда. Ты вообще дважды приговорён, осталось третий раз под суд попасть…