Текст книги "Ключ власти"

Автор книги: Александр Белаш

Соавторы: Людмила Белаш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Дети пугались спросонья:

– Мама, мама, что там? страшно!

– Тише! уймитесь вы, неслухи! Это сны грешников ходят по улицам…

В городе, где даже ржавые гвозди в цене, трудно найти что-нибудь удобное для боя. Здесь вещи под ногами не валяются. Значит, подбирай, что лежит. Расслоив пальцами обливку на боках, Хайта устроила карманы и набила туда камней.

Жаль, нет своей сбруи! в её кошели много чего помещается… А вот лошадиный мосол, псами добела обглоданный, чем не дубина? Можно кое-как прилепить его на спину…

У фаранского посольства – зайдя сзади – она задумалась, рассчитывая тактику.

Стена высока, но между плитами кладки есть зазоры, чтобы за них цепляться. А стража на стене?

Двое караульных медленно похаживают, третий в будке под тростниковым навесом. Всё-таки фаранцы не в осаде…

– Тихо лезем, – шепнула она Анчутке.

Как найти в доме главное сокровище?

Господарь, глава лазутчиков стана Канита, учил своих кани джику рузи – малявок, сидевших перед ним рядком на корточках:

«Признак сокровища – наружная охрана и наружные запоры. Проникать к сокровищу надо после смены караула. У имущего господаря всегда вдоволь бойцов и воинов, что несут стражу круглые сутки, но даже стойких ночь склоняет в сон».

Крадущаяся в тени Хайта осматривалась и прислушивалась.

За крепостной стеной посольства теснились ступенчатые жёлто-кирпичные здания в два и три этажа с плоскими крышами, на которых спали люди. Двор был узкий, извилистый, как улочка в трущобах Панака – он ветвился проходами и расширялся в мощёную площадку у колодца, перед каменным домом.

Здесь пахло густым пивом, хлебом и конюшней.

«Ага, жильё прислуги и казармы воинов не охраняются. Тот амбар – похоже, арсенал; вид у него убогий, но стены крепкие, окошки маленькие, и воин у двери зевает… Там искать нечего. А вот в дом надо забраться».

Тихие коридоры пустынны, шаги босых ног в обливке и шорох лап Анчутки едва слышны.

«При погоне меня будут видеть – эти лампы с маслом… Сшибать их без толку – масло загорится на полу».

В свете фитилей, источавших горячий жирный запах, Хайта скользнула взглядом по стенной росписи.

На фресках стройные люди, смуглые и черноволосые – мужчины в складчатых коротких юбках, женщины в платьях, затянутых под грудью, и прозрачных накидках, – несли корзины, блюда и кувшины, воздевали руки и склонялись до земли перед длинноногой остроклювой птицей в короне-цилиндре и стоящим на задних лапах ящером с крюком в передней лапе.

Другие люди – высокие, могучие, светловолосые, в роскошных белых с синим одеждах, – повелевали, указывая жезлом или занося меч.

Воины в полосатых сине-белых шлемах и оплечьях шли строем, держа наготове ружья со штыками. Упряжные животные вроде гигантских свиней волокли пушки на колёсах…

И ни одной знакомой буквы. Вместо них шли ряды значков-рисунков.

А вот – что тут изображено?.. Над павшими на колени и ниц нагими, лохматыми людьми – иные вскинули заломленные руки, будто защищаясь – висит нечто, извергающее снизу пламя… или то птичий хвост как огонь? Чёрные раскинутые крылья, округлое тело, голова с двумя клювами и золотым глазом… похоже на Птицу-Грозу, которую громовники ваяют над входом в свои храмы. Рядом – Птица стоит на расставленных лапах, клювы и крылья опущены, а слева от неё – словно бы человек в плаще до пят, весь тёмный, лишь глаза горят и золотая сетка ярко выступает на лице. Вокруг него ореол, правая рука простёрта, свет из ладони озаряет сверху человечков – едва ему по пояс! – которые не то молятся, не то приветствуют гиганта.

Последняя картина слегка смутила Хайту. Миновав её, девчонка хмурилась, размышляя – рисовать на лице золотом!.. это может лишь верховный богоравный господарь, а такого даже на Ураге давно не было. Как станы рассорились – за первенство, за воду, землю и ресурсы, – с тех пор нет согласия. Еле сговорились заново пускатели построить…

Свернув в тёмный коридор, Хайта натолкнулась на волну мясного духа – из-за железной решётки тянуло сырой, кровавой плотью. Оттуда слышалось щёлканье, скрип, сухой бумажный шелест. Шевелились какие-то звери. Анчутка утробно зарычала.

«Не псы. Что-то совсем другое!.. Надо держаться подальше от этого места».

– Пата, назад. Отходим.

Динь-дон! По коридорам донёсся далёкий звон гонга, вслед за этим раздались ровные, в такт, шаги двоих мужчин.

Так и есть, смена караула. Прозвучали гортанные команды на чужом языке, брякнуло железо, и шаги двоих стали удаляться.

Ползком Хайта подкралась, краем глаза выглянула из-за угла.

Фаранский воин с ружьём и тесаком стоял у крепкой низкой двери, запертой на засов и висячий замок. Явно сокровищница.

Как учил глава лазутчиков? «Охрану снимай без малейшего шума».

Но чуточку пошуметь придётся.

Достав камешек, Хайта бросила его по коридору.

Насторожившись на слабый каменный стук, воин взял ружьё наизготовку – штык вперёд – и охотничьим шагом отошёл с поста – посмотреть, что там.

Анчутка прыгнула внезапно, выстрелив язык на лету. Два тела – живое и умирающее – повалились на пол мягко, как бурдюк. Усыхающие лапы паты были ещё достаточно сильны и ловки, чтобы перехватить ружье и не дать ему звякнуть при падении.

Следовало захватить не револьвер, а столовый нож. Он – не оружие, его конец не заострён, и предназначен он не для убийства.

Второе – шаря в чужих ларях, глупо забывать о ловушках, которые таятся в сокровищнице. Маленькая тёмная – без единого окошка! – низкая комнатка, такая тихая на первый взгляд, может быть полна сюрпризов, смертельных для непрошеного гостя.

Что касается скрытых колодцев, отравленных игл, падающих плит и зубастых капканов, Хайта пристально осмотрела пол, потолок и каждый ларь – прежде чем пата его взламывала, – а потом обнюхивала открытый.

Ценности? только свитки из жёсткой желтоватой бумаги, покрытые рисунками-значками. Те, что были тщательней всего уложены, Хайта сминала и запихивала в карманы обливки на боках. Вдруг пригодятся. Если бы свитки были пустяковые – валялись бы на открытой полке, а их вон как упрятали и охрану приставили.

Один ларец стоял в стенной нише. Вроде бронзовый. Замочной скважины не видно. Он с секретом? надо где-нибудь нажать?..

И Хайта поспешила протянуть руку к ларцу.

Плохая лазутчица.

Но откуда было знать, что здесь ждёт «сторожок», какие ставят на Ураге?

Невидимая во тьме капля-кроха на слизистой нитке-паутинке вмиг прилипла к пальцу, по нити прошёл сигнал, как судорога. Обманная ниша раскрылась, и навстречу Хайте выпучились буркала ловца. Жгуты оплели ей горло, спутали руки; хрипя, она упёрлась ногами в стену, – но легче перевернуть валун, чем выдрать ловца из ячейки. Ловец – такая пата, что без команды корни не ослабит.

Придушил бы точно. Ловцы меру знают, чтоб сдать добычу живьём для допроса.

Выручила Анчутка – в прыжок оказалась рядом и хлестнула языком по щупальцам ловца. Обрубки задёргались, брызгая липучим соком, а витки на шее, отсечённые от тела, продолжали сжиматься.

Хуже другое – едва появившись, ловец завизжал неживым, пронзительным звуком. Это верещание, казалось, могло проходить сквозь камень. Потерпев неудачу, ловец ощетинился стилетами шипов – в каждом порция отравы. Не поймать, так убить.

Отдирая от себя извивающиеся жгуты, Хайта кивком и голосом скомандовала пате:

– Смерть! Вещь – ломать, открыть!

Откуда взялся тут ловец с родной планеты, думать было некогда. Зато ясно – он охраняет здесь главную ценность. И он многоцелевой пате не противник.

Как меч со скоростью пули, язык Анчутки выстрелил в нишу, ломая шипы, пробил кожу ловца и поразил главный нервный узел. Умолкший ловец ещё дёргался, издыхая, а пата уже выхватила ларец из выемки в стене, облапила передними и вторыми, мощно хрястнула углом об пол, прислушалась пальцами – как он устроен? – и ударила второй раз, уже с расчётом, да так, что в плите пола появилась трещина. Крышка ларца отскочила, изнутри выпал матерчатый свёрток – Хайта поймала его на лету, развернула…

Есть! Оно!

Почти точно такой же кусок металла, как хранившийся у господаря Карамо, только вместо рыбы на нём вырезан человечий череп.

– Уходим! – На бегу растянув края брюшной сумки, Хайта запихала туда сокровище. Часть ключа власти исчезла в её теле почти без следа – только живот стал чуть выпуклей.

За оконной занавесью глухо раздались выстрелы – один, другой, третий. Мосех нахмурился, прислушиваясь. Потом, рывком поднявшись с ложа любви, как лев метнулся к окну, отдёрнул занавесь и выглянул сквозь решётку. Горели огни на стене, на фоне их пробегали фигуры стражников. Слышались невнятные выкрики. Лули заворчала, повернулась с боку на бок, сонно приподняла голову:

– Что?..

В дверь покоя нетерпеливо застучали, затем ворвался запыхавшийся офицер стражи и, преклонив колено, заговорил торопливо:

– Сиятельный муж храма, прошу вашей милости… беда!

– Говори. – Жрец мгновенно обвязал бёдра и стал облачаться.

– Взломана камера свитков, стражник убит. А тварь в стене мертва – её жгуты отсечены…

– Ларец святыни?

– Вскрыт и пуст. – Офицер склонился, чтобы не встретиться глазами со жрецом. – Пощады, сиятельный муж… Вор проник незамеченным, хотя мы неусыпно бдели…

Первым желанием Мосеха было – убить офицера, свернуть шею, размозжить его безмозглую голову об пол. Но этим дела не исправишь. Сдержав порыв, он спросил со злобой:

– Кто посмел?!

– Заметили двоих – молоденькую девушку, нагую и тёмную, словно кайдальская дикарка, а с ней зверюгу, как бы помесь свиньи с волкодавом… на восьми ногах, – добавил офицер, переведя дыхание. – Они скрылись.

– Всех караульных – бить по пяткам. Ты – лишён оплечья. Почему воры не схвачены?!

– Ушли со стены, как скатились по лестнице. Дальше свет не достаёт, куда целиться? – оправдывался офицер. – Я велел послать погоню…

Взгляд жреца невольно метнулся к стене, закрытой полосатой занавесью. Тот, за тайной дверью, наверняка слышал предсмертный зов ловца и проснулся…

…вот, он уже скребётся! Звук, донесшийся из-за занавеси, заставил офицера боязливо втянуть голову: «О, боги, неужели храмовник освободит это?.. Тварь-то нас не помилует!» – а Лули, взвизгнув, прикрылась покрывалом и шмыгнула прочь с ложа, как вспугнутая кошка.

«Нет, – унял себя Мосех, хотя душа его кипела гневом. – Бегом воры далеко не уйдут. Лазы кротов – не близко. Брата посылать не стану».

– Спустить гарцуков, – приказал он. – Дать им след – и спустить немедля!

Обратный путь – торный, все его повороты и ямы знакомы, а псы на приближение Анчутки разбегались. Для быстроты, и чтоб набраться сил, Хайта скакала верхом на пате.

Обидно было за оплошность – хоть себя кусай! Учил главный лазутчик: «Торопись, но не спеши, изучи всё тщательно, а лишь потом лезь».

Однако – сходила не зря! Ни один ловкач-разведчик такой сказочной добычи сто годин не брал!

«А я – смогла, смогла! Эхайя! Даджака зу! Теперь мне – воля! Я заслужила право на оружие, на золото!.. Но – ловец? Откуда там сторожевая пата? Не иначе, из-за гор, где стан… Раз в одном посольстве слуги в серьгах и раскраске, то и в другом такое может быть».

Она приласкала, поцеловала Анчутку в темя, зашептала ей в свиное ухо:

– Ты моя милая, моя чудесная, царское золотко…

Та всхрапнула на бегу, вскинула морду и лизнула «маму».

Позади, вдалеке, раздался гнусавый, протяжный вой рога. Сквозь шорохи ночного города слабо послышался топот множества ног, окрики, затем медный бой гонга. Всполошилась охрана, пустилась вдогон. И царских солдат в красных перевязях наверняка за собой увлекли… Как же! кража и убийство, это не простят.

«Нет, тут что-то странное, – мелькало на скаку в уме у Хайты. – Пат надо растить, воспитывать, а то вместо ловца выйдет хищный урод. При патах должен быть биомеханик, как у одиночной паты – своя „мама“. Кто ловцом-то заправлял? он же тупой. Фаранцы в юбках? у них и ружья никудышные, куда им!.. А чтобы стан отдал дикарям спеца – это лишь в сказках, которые бабки малявкам рассказывают…»

Мечты развевались в скачке как растрёпанные волосы – улучить минуту, выложить добычу господарю Карамо, он сумеет по заслугам наградить! Видный муж – собой хорош, умён, ласков, ему экипаж летуна подчиняется, он отрядом воинов командует, посвящён в древние тайны… даже не понять, мудрец или воитель.

«…или к своим отнести? О-о-о, нет, здесь старый стан – старые злы, не отблагодарят, как подобает. И… бросить юницу Лис? Я не смогу…»

Погоня отставала. Сколько их ни будь, у каждого лишь две ноги, а у Анчутки – восемь, и силища на пять матёрых кабанов. Как дверь вынесла! а как лари ломала! крошка, лапочка…

Причальная башня Селища росла, становилась всё выше, дирижабль выглядел гладким железным облаком с огнями-звёздами. Вот-вот – и стена, через которую надо махнуть.

И тут Хайту встретил тонкий свист, ушам мирянина не слышный.

Она в тревоге осадила пату. Сама Анчутка ощетинилась, с угрозой поворачивая рыло.

Две тени, мрачные как уголь, возникли впереди, и молодой мужской голос с усмешкой спросил на языке шахт:

– Как прогулялась, резвушка? Не устала? А вот мы тебя заждались. Идём с нами, господарь-лазутчик жаждет знать, с какого стана ты гостья. И почему мирянам служишь…

– А вы, бойцы, – напрягшись, дерзко спросила Хайта, – из чьих нор?

– Ты наглая. Кто первый должен называться?

– Предала – и обычай забыла, – прибавил второй. – Так у нас напомнят. Оставь пату и топай сюда, а руки держи на затылке. Бежать не вздумай – ты и пата на прицеле.

– Ня, – тихо уркнула Анчутка. – За меня. Закрою.

Её нервные узлы рассчитывали бросок. Прицел – это пули. Можно выдержать. Скок, скок, скок – подойти на длину языка, рассечь обоих. Они опасные.

Хайта изготовилась скользнуть со спины паты назад и распластаться по земле, но вдруг Анчутка повернула уши и взволнованно пискнула:

– Мама, сверху!

В следующий миг и Хайта уловила сзади – в воздухе! – шуршание и мягкий стрёкот.

Большие крылья, твёрдые и быстрые словно клинки.

«Птицы?»

Вмиг со дна памяти явился голос Лисси, читавшей ей на ночь Святое Писание, чтобы приучить к своей вере: «Летела Птица-Гроза, любимая у Бога, и тьма вокруг неё, блеск ярых молний, вихрь сокрушительный, гром повергающий. Клюв её как меч, заострены перья, когти готовы вонзиться».

– Смотри! – указывая, поднял руку чёрный боец.

– О, пресвятые звёзды… Бей!

Захлопали выстрелы, от летучих теней раздалось щёлканье, скрежет – а шелест крыльев уже рядом! Над головой Хайты пронеслось вытянутое тело, ветерок подул на голову частыми взмахами – качнувшись на лету от попадания, тень ринулась к бойцу и будто села ему на плечи. Короткий вопль, биение рук, бойца подняло над землёй, его ноги задёргались – и безголовое тело рухнуло вниз.

Второй лихорадочно палил, пятясь и пытаясь угадать, откуда его атакует крылатая тень. Та словно танцевала в воздухе, виляя, отскакивая и наседая вновь.

– Мама, ляг! – рявкнула Анчутка.

Пата сообразила – метаться нельзя, надо биться. Она села на хвост, вскинула морду, – а Хайта прижалась к ней, съёжившись и озирая небо над собой.

Продолговатая тварь, похожая на булаву – хвост-рукоять, толстое тело, башка-набалдашник, – падала оттуда, раскрючив когтистые лапы и выдвинув из-под головы суставчатый рычаг с клешнёй-захватом. Чуть – и сграбастает!

Выдержав дистанцию, пата метнула разящий язык. Треск, скрипучее верещание, на Хайту упали капли нутряной жижи. Тварь отпрянула, закружилась в воздухе, судорожно подгибая хвост.

– Э-эй! – прокричали на стене. Вспыхнул жёлтый луч фонаря. – Кто орал? Дай свет посильней!..

– Скорей отсюда, – хлопнула хозяйка озлобленную пату. – А то нас увидят.

– Она! – мотнула мордой Анчутка на вертевшееся в высоте чудовище.

– Ему больно, кровь течёт. Гоп, гоп, скачи!

Та тварь, что убила первого бойца, выдохлась, или второй изранил её насмерть – валялась рядом со своей жертвой. Второй исчез – расстреляв все пулевые капсулы, поспешил к лазу в подземелье.

На стене Селища зажгли прожектор, в световом овале показались распростёртые тела.

– Вроде человек лежит, гере флаг-мичман. Или двое…

– Караульному наряду – выйти из ворот, всё осмотреть!

– Я уже имел честь вчера высказать вашему превосходительству свои соображения о том, что в Пришлом Селище могут быть нежелательные лица, – нудным голосом пилил посланника Карамо, тросточкой спихивая комья земли во вскрытый сапёрами лаз. – Но я не знал, насколько далеко это зашло. Теперь вы можете наглядно убедиться, что кроты под вами всё изрыли.

– Будет произведено строжайшее дознание, – угрюмо отозвался Глинт, заглядывая в лаз. Вот так! стоит дать слабину, пойти на поводу у ласковых подобострастных гушитов, а потом оказывается, что враг свил гнездо прямо у тебя под ногами.

– Сами справитесь, или привлечь людей с материка? Там есть толковые парни – скажем, «аспидные сюртуки» статс-секретаря Галарди…

Глинт почти явственно ощутил, как его карьера трещит и рушится. Только пронырливых «аспидов» не хватало! Галарди, сова очкастая, такую докладную для государя составит, что и тётушка от отставки не спасёт… будешь выслуживать чины в каком-нибудь унылом министерстве юстиции.

– Полагаю, кавалер, вызывать кого-то из империи излишне.

– А может, всё-таки… – Карамо тихо терзал душу Глинта, будто пыточными клещами.

– Уверяю вас, в этом нет надобности.

– Я подумаю. Дело серьёзное, государственной важности…

– Вам знакомы подобные твари? – поспешил Глинт отвлечь красного кавалера. Если польстить археологу, он почувствует себя на высоте и, глядишь, смягчится.

Утреннее солнце озаряло эспланаду под стенами Селища весёлым золотистым светом. В Панаке мелодично звенели храмовые била, призывая на молитву. Обезглавленный труп крота уже унесли на ледник, но крылатая тварь ещё лежала на земле, даже мёртвая внушая ужас. Её даже трогать не решались – вдруг очнётся? Двое солдат топтались рядом, держа ружья наизготовку, а поодаль оцепление сдерживало городских зевак.

– Гарцук трёхпоясной, – охотно ответил Карамо. – Описан капитан-лейтенантом Вебером из экваториальной экспедиции виц-адмирала Гентера. Относится к допотопным существам – дивным дивам, как в народе выражаются.

– Явно творение царя тьмы. – Глинт поёжился, представив, что хищная клешня на рычаге направлена против него. – Они здесь не водятся.

– Да, на юг залетают редко. Ночной холод замедляет ток их крови. Вообще странно, что они вылетели ночью – и откуда? с какой целью?.. явно не в поисках пищи – на улицах полно бродячих псов, их изловить легко. И – как правило, гарцуки гнездятся подальше от людей, встретить их в городе – необычно. Вы не откажете в любезности уступить мне этот образчик? академический музей естественной истории будет счастлив заполучить его…

– С удовольствием, гере Карамо! Упакуем и отправим, куда скажете. Берите и второго, если он не скроется.

После этих слов оба кавалера, не сговариваясь, поглядели в сторону причальной башни.

Второй гарцук – с эспланады он смотрелся, словно муха на булавке – охорашивал свои слюдяные крылья на самой вершине, над стыковочным узлом, перебирал лапами и вообще вёл себя оживлённо в согревающих лучах солнца. С хребта дирижабля за ним следили фигурки членов команды. Наверняка спорили, как ссадить чудище наземь из картечницы, не повредив при этом механизмы башни.

– Приличная дистанция, – рассуждал тем временем на плацу Касабури, измерив расстояние до гарцука на глаз. – Из пистоля промах обеспечен.

– Говорю же, – горячился Сарго, – только двуствольный переломный штуцер, калибром в четь, с каким на дикого буйвола ходят. И бить надрезанной пулей, чтоб завалить наверняка. Снизу вверх стрелять – задачка не из лёгких… Они крепки на пулю-то? – спросил он у бывалого старшины-грузчика.

– Будто в панцире, как раки.

– Во, отродье дьявольское! – Верзила-корнет сплюнул от злости и восхищения такой дичью. – Друзья-офицеры, у кого штуцер имеется? Одолжите Грома ради, душу потешить…

– Сарго, ну зачем вы так? – возмущалась Лис. – Оно живое!

– Ан Лисси, эта страшила с человека голову за один хват снимает, а вы жалеть её.

Корнета поддержала Хайта, давно одевшаяся в форму авиатора – и следа обливки не найти, всю пата второпях сжевала.

– Какое неприятное животное! Даже смотреть на него страшно. А вдруг оно останется на башне? и ещё кого-нибудь укусит…

Ей казалось, что гарцук не из-за раны задержался здесь. Сверху тварь отлично видела всех, собравшихся поглазеть, и будто высматривала в толпе свою жертву. Хайте хотелось спрятаться за широкой спиной Сарго.

– Дева Небесная, – осенилась Лара, – каких только див нет на свете!.. И что теперь нам, ждать с оглядкой, когда оно набросится?

Рядом любезный Котта Гириц просвещал Лисену:

– Господа из академии охотно изучают див, когда те попадают им в руки. Считается, что дивы уцелели после войны Громовержца – они слишком отличаются от тех живых существ, которые привычны нам. То есть они – ещё одно подтверждение Святого Писания.

Лара притянула златовласку за рукав:

– Хай, на Ураге есть такие?

– Ой, нет! у нас другие – ползучие, скакучие.

Только Эриты с ними не было – после завтрака вестовой из караула что-то ей сказал наедине, она заволновалась и поспешила к вратам Селища.

Теперь ан-эредита искала Карамо, и нашла его на эспланаде.

– Я могу спросить вас, гере кавалер? Это личный разговор…

– Весь к вашим услугам, ан.

Они отошли к стене, в тень, оставив Глинта распоряжаться сапёрами.

– Мне так неловко обращаться к вам с подобной просьбой… – Эрита смущалась и хмурилась, избегая встречаться с Карамо глазами. – В других обстоятельствах я… Но сейчас я вынуждена… Мне нужны деньги, – наконец, заговорила она решительно. – Я верну их при первой возможности.

– Сколько?

– Две тысячи унций.

Карамо показалось, что он ослышался.

– Ан… это крупная сумма.

– Я знаю. Экспедиция требует от вас больших затрат… но ведь две тысячи – не слишком много? – спросила она с надеждой.

– Вы хотите приобрести местные редкости? какую-нибудь статую или особое зеркало?

– Нет-нет. Никаких покупок. Здешний мастер гимнастики… опытный, знающий человек, он владеет неким секретом и… согласен поделиться им за десять тысяч маньчи. Без всякого торга, ни монетой меньше. Наверное, это священное число.

– Школа «танца змей»? – тотчас определил Карамо.

– Верно.

– Тайна дневного полёта?

– Да…

– У нас тоже есть левитанты, которым это известно. Я… мог бы вас познакомить с ними, по возвращении. Они обучат даром, ради великого искусства. Условие одно – клятва молчать об учёбе.

– Если вы говорите о лиловом Ордене любви, – едко молвила Эри, – то его сёстры не выступают открыто на улицах. Орден два века как проклят, и если заявит о себе, им займутся люди Серпа и «колпаки». А здесь – честный торг, клятв не требуют. Кому передавать знание – решает обладатель тайны. К тому же мой отец-духовник велел избегать секретных обществ…

– Подумайте, ан. Какой-нибудь месяц – и вы получите умение только в обмен на слово.

– Я желаю овладеть им немедленно, – упрямо заявила Эри.

Сдержав слова «К чему такая спешка? зачем кормить алчных гушитов?», Карамо поневоле вспомнил себя в возрасте Эриты. Да, то же самое. Жажда, неодолимое влечение, готовность не спать ночами, лишь бы читать запретные трактаты и со сладкой истомой впитывать таинственные строки. Словно жизнь безумно коротка, и надо успеть насытиться ею сегодня, не откладывая на неведомое завтра…

– Ни залога, ни векселя я вам дать не могу, – продолжала Эрита, – но мы с вами – не купцы и не лозовики, чтобы пользоваться заёмными письмами… так это называется? Я ручаюсь своим честным словом.

– Этого более чем достаточно, ан, и свидетелей не надо. Вы хотите получить деньги прямо сейчас?

– Да, если возможно.

«Мне придётся сократить расходы, – подумал Карамо. – Но как не помочь ан-эредите?.. в конце концов, я подданный её отца. А она – дерзкая девица, которая взрослеет на глазах. Если это птенец – то птенец дракона… Поистине, Церес – смелый человек, если решил во что бы то ни стало жениться на юной летучей ведьме! И что потом? левитант как престолонаследник Единой империи?.. Надеюсь, исследование Картерета по кошкам и изучение секретных архивов помогут узнать – откуда этот дар в Красной династии».