Текст книги "Ключ власти"

Автор книги: Александр Белаш

Соавторы: Людмила Белаш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

«Кому, что она хочет доказать? И так по горло счастлива. Ну, ведьма – и летай без посторонних, в парках. Или у Красного царя владений мало?.. Это тёмная гордыня, – догадалась Лара. – Мол, я и до неба достану… Такая великая, на земное тяготение начхать. А ребят отбивать у своих, из союза – это как, от большого величия? Вот соберу Тёмных Звёзд и…»

К завтраку тут созывали звонком.

Шеф-стюард ловко рассадил публику – старших, младших, штатских и военных, господ и барышень. Всех юбок – за один стол, как в монастырской трапезной. Мебель была непривычно лёгкой, сделанной из трубок и фанеры; казалось, сядешь и раздавишь. Аэронавты воевали с природой за каждый фунт полезной нагрузки.

Видимо, по этой причине священник на дирижабле считался лишним грузом. Вместо него выступил командир корабля – сухопарый капитан-лейтенант:

– Господа и барышни, я рад принимать у себя на борту столь бодрую и молодую экспедицию. Надеюсь на взаимопонимание. Через два часа, если ветер не сменится, мы пересечём береговую черту и продолжим полёт над Малым морем, а завтра около полудня увидим Якатан. А теперь – помолимся…

В другое время Лару бы лихорадило от любознательности – какой он, остров Якатан? там якиты – вейцы с оливковым отливом кожи, женщины в жилетах и штанах, в наплечных покрывалах и тростниковых шляпах, там храмы как жёлтые сахарные головы, а вместо коров – длиннорогие буйволы…

Но сегодня она пропустила занятную новость мимо ушей. Мысли не о том.

Экспедиция обещала стать сплошным мучением. Придётся постоянно видеть, как Огонёк вьётся вокруг Эри.

«Было бы здорово, если б её утащила инквизиция, – подумала она самое злобное. – Колдовки держат ответ перед братством Серпа… Ей тут не место. Всякие придворные интриги – вот что для неё».

– Барышни из экспедиции после завтрака идут ко мне в каюту, – распорядился Карамо. – Кроме Хайты, которая кормит животное и прибирает за ним.

Красная половина империи, 2750 миль к востоку от Руэна.

Зона падения двенадцатой «тёмной звезды».

Это была плодородная провинция – в жаркие годы тут вызревала даже кукуруза! – а уж огородам, садам счёту нет. Пышные тучи проливались щедрыми дождями на южных склонах Делинских гор, и обильные реки текли, насыщая междуречья влагой, сливаясь в полноводную Эсту и дружным потоком устремляясь на северо-восток к Патериону, Красной столице.

Скоро, скоро должны были выйти на поля жнецы, зазвучать песни жатвы…

Но теперь сотни и сотни квадратных миль здесь были засеяны осколками, сожжены, политы отравой. Не возы с зерном тянулись к мельницам – шли армейские колонны, ползли дымящие самоходки, тянулись обозы – туда со снарядами, оттуда с ранеными. Центр провинции стал мёртвой зоной, опоясанной тройным кольцом траншей.

Надолго воцарилось здесь опустошение – дитя войны. Люди своими руками жестоко изуродовали хлебный край, чтобы уничтожить пришельцев.

На сей раз всё удалось точь-в-точь по плану, который штабс-генерал Купол вынашивал пятнадцать лет между войнами. Не позже двух часов после посадки шарового корабля – атака с воздуха, через четыре часа – ракетный удар, через восемь – артобстрел! чем скорее, тем лучше! если удастся – одновременно! Военные железнодорожники совершили подвиг – работая день и ночь, под огнём, прокладывали милю узкоколейного пути в час, чтобы подвозить боеприпасы эшелонами, без промедлений.

Рота за ротой, батальон за батальоном – полки уходили в пламя, в грохочущий ад, гибли, но вот – наступило затишье.

Рыжеватая дымка затмевала ясный день, словно туман смерти. Впереди – мрачные валы, хаос истерзанной земли, вывороченные с корнем деревья. Ни звука, ни движения. Только перископы поворачивают свои стеклянные глаза, только поблёскивают линзы стереотруб.

– Сапёрам – следить за подкопами! Чуть шелохнётся под землёй – пускать две красные ракеты. Готовность штурм-пехоте!

Десятые сутки сражения на Эстейской равнине. Вокруг язвы кратера, разбитой взрывами, земля на мили взрыта сотнями воронок, захламлена лопнувшими, обгорелыми панцирями чуд-юд, остовами самоходок – высился даже колпак малой боевой черепахи с зияющими дырами попаданий.

Над страшным полем плыл, стелился ядовитый дым. В свежих окопах затаилась штурм-пехота – дюжие бойцы в торбах-противогазах и защитных очках, готовые на руках нести в кратер реактивные пушечки.

Ползком прокрались на край земляной чаши разведчики, разматывая провод с катушки.

Тщательно оглядев громаду кратера в бинокль, наблюдатель застучал ключом. В далёком штабном блиндаже связист принялся строчить, а командиры следили за текстом через его плечи.

«Никакого движения. Дым выходит из трёх больших входов, остальные – чисто».

– Что передают сапёры? – отрывисто спросил Купол. Знаменитый лающий голос его за дни бессонницы и напряжения стал хриплым, и уже не заставлял младших офицеров вздрагивать, вытягиваясь по стойке «смирно».

– До глубины полсотни мер – тишина по всем направлениям. Глубже иногда возникает дрожь, как от землеройных снарядов.

Сняв полевое кепи – на время сражения он отказался от фуражки с золотым шитьём, чем немало польстил красноармейцам, – Купол широко осенился знамением Ока и благодарно поклонился иконе Ветра-Воителя. Огонёк лампады на миг отразился в его обширной лысине.

– Всё! Они больше не отвечают на огонь. И мины подводить не смеют. Господа, мы отстояли свою землю. Звезда погасла, осталось добить. Впервые мы справились с агрессором в столь короткий срок. Честь и слава героям Красной армии, павшим за Родину!

Красные офицеры зашумели, среди гомона громко прозвучало:

– Ура! ура комиту Каэру!

– Урааа!

Редко доводилось Куполу слышать свою фамилию, а ещё реже – своё звание на Красной половине.

– Слава Их Величествам! Да хранит их Бог! Ура!

Среди общего искреннего ликования даже Купол заулыбался. Собравшиеся в блиндаже столпились вокруг низкого коренастого комкора. Он жал протянутые руки, благодарил боевых командиров, старался каждому сказать хоть одно тёплое слово.

Лишь один из старших офицеров оставался в стороне – спокоен, даже холоден. Высокий, лобастый, костистый, он носил невзрачную изжелта-зелёную – «гороховую» – полевую форму военврача. Постоянно в чёрных лайковых перчатках, даже за столом. Замкнутое бледное лицо, сжатые узкие губы. Нелюдим!

Приехав позавчера с обозом крытых санитарных фургонов, он поставил свои повозки в каре – как скотоводы на Диком Западе ставят их перед атакой туземцев, – сухо назвался в офицерском собрании: «Барон Данкель, штаб-комиссар медицины», и с тех пор ни с кем толком не общался. Кроме своих фургонов, его ничто не интересовало. При этом раненых он не принимал и помощи им не оказывал! что за военврач такой?.. немудрено, что и красноармейцы его вниманием не жаловали. Однако Купол явно был накоротке с бароном – видели, как они оживлённо беседуют наедине.

Пока все радовались победе, Данкель перочинным ножом отрезал куски от яблока и медленно, аккуратно поедал их один за другим.

Осунувшиеся от усталости и недосыпания лица офицеров светились радостью – самое трудное позади, враг разбит, осталась рутинная сапёрная работа и делёж трофеев.

– Гере комит, где ждут очередную звезду?

– За экватором, в землях царя-бога. Ума не приложу, как фаранцы с этим справятся – без авиации, с их прадедовскими пушками… Боюсь, на окраинах Мира вырастут государства кротов, пока мы доберёмся туда по-настоящему. А двадцатого зоревика звезда грянет в наше полушарие – Кивита, Якатан или восточней… расчёты пока неточны. Может и в море упасть. Тогда мне придётся командовать эскадрой!

Победное воодушевление пьянило, веселило. Одна мысль о том, что Купол станет навархом-флотоводцем, вызвала вспышку острот:

– Будет славная путина!

– Для морского промысла не худо приручить пару гидр хаоса…

– Жаль, гидры повывелись – с ними бы рыбачить, как с бакланом.

– В отдельном корпусе Синей половины есть водолазный отряд, – не без самодовольства заметил Купол. – Глубина позволит – поныряем… Я расскажу парням, как вы сражались – пусть завидуют и стремятся превзойти. Господа, Красная армия показала отменную выучку и доблесть! Все вы заслужили отдых… Баня, водка и подружка – что ещё нужно солдату?

Казарменная шутка имела успех – офицеры в красно-бурой форме рассмеялись, переглядываясь и подмигивая друг другу.

– Гере комит, нынче же вечером на тыловой базе всё приготовим… включая банщиц.

– Некогда нежиться. – Купол посуровел, исподлобья обводя командиров бледными выпуклыми глазками. Красноармейцы невольно подровнялись – круглоголовый лысун умел не только хвалить, но и разносить в пух и прах. – К слову – кто желает со мной охотиться на «тёмные звёзды», может рапортовать о временном переводе в Синий корпус. Большая убыль в офицерах…

Момент был выбран метко – трое сразу напросились под его начало. Купол обласкал их, обещав долгие горячие деньки или бюст в галерее героев.

– Штурмовики начали захват кратера, – доложил запыхавшийся вестовой. – Продвигаются без помех!

– Какие будут распоряжения, гере комит? Мои сапёры готовы через час обрушить входы в подземелья, а перед тем – заложить газовые бомбы.

– Нет. Кроты отошли, не отстреливаясь – значит, деморализованы. Прикажите своим – пусть идут по пятам, остерегаясь мин и завалов. Ставить быстрый крепёж в галереях. Шахтёры у вас есть?

– Каждый второй! специально брали рудокопов.

– Отлично. Захватывать всех живых, но особенно – шевелящиеся семена. Хотя – подробнее вам объяснит штаб-комиссар. – Купол указал на военврача в гороховом мундире.

Тот, держа за черенок, протянул вестовому остаток яблока, почти очищенный от плоти:

– Выброси, братец… Итак, господа, повторю для тех, кому я не представился…

Его глуховатый голос как-то заставлял к себе прислушиваться.

– …барон Данкель, директор научной тюрьмы генштаба.

– Чёрный Барон… – вырвалось у кого-то из стоявших сзади. В этом голосе прозвучало то же, что появилось на лицах других – неприязнь, если не брезгливость. Бойцы, рискующие жизнью, не уважают тех, кто убивает без риска.

На военврача это не произвело никакого впечатления – достав портсигар, он извлёк папиросу с золотым ободком на мундштуке и, разминая плотно набитый табак лайковыми пальцами, продолжил тем же невыразительным тоном:

– Во всём, что касается живой силы противника и его живой техники, вы подчинены мне. Кто сомневается – справьтесь у его высокородия штабс-генерала. Тот живой объект, на который я укажу, должен быть доставлен в мой обоз и сдан моим людям. По квоте мне принадлежит четверть инопланетной живности. Есть вопросы?

– Гере полковник, уточните насчёт семян, – промолвил викарий-сапёр после общей холодной паузы.

– Которые длинней семи вершков – сжигать кислотой и огнём, прочих – в ведро с купоросом. Плачу червонец за фунт зародышей. Кроме того, – военврач открыл планшет, достал пачку фотогравюр, – надо искать ёмкости в форме дыни. Они полупрозрачные, мягкие, внутри что-то вроде голубого молока. Не пролить, не порвать. Сто унций за дыню.

– Позвольте картинку… – Сапёрный офицер протянул руку. – За такие деньги мои молодцы до центра Мира докопаются.

– Что за молоко такое, гере полковник? – не выдержал другой красноармеец, поглядев на фото.

– Военная тайна. За попытку продать ёмкость кому-либо, кроме меня – трибунал и штрафная рота.

Неутомимый Купол распрощался, сел в штабной электрокар и укатил, а красные офицеры спешно расходились по делам, толкуя меж собой:

– Конечно, всех из-под земли не выковырять. Такого не бывало, чтоб кратер обеззаразили полностью. Если считать, что в боях мы перебили сотен тридцать…

– …притом бойцов – пилотов, бомбардиров и стрелков.

– …значит, осталось в основном бабьё, которое сейчас окапывается – и в спячку.

– Истинные землеройки. На глубине сто мер ввинтиться в грунт, окоченеть и спать в могиле – бррр!.. Лучше месяц на передовой. Больше шансов выжить.

– Неизвестно, что им лучше. – Викарий-сапёр мельком оглянулся на военврача, шедшего к санитарному обозу. – Чем попасть в его казематы… Говорят, он потрошит их заживо.

Бангелет – по-синему подполковник – окликнул своего обер-офицера:

– Викарий! Обеспечьте доставку пленных на поверхность. Огнемёты – только против тварей. Долго не палить, а то воздух выгорит, солдаты задохнутся.

– Не извольте сомневаться, гере бангелет, там вентиляция уже налажена! О воздухе и воде дьяволы пекутся первым делом… Эй, где геодезист?.. Живо ставить вешки! Наш сектор – триста мер вправо от черепахи.

Теперь, когда штурм-пехота вошла в подземелье – дело, считай, решено окончательно. Затравленные, загнанные в тупик дьяволы ещё могут огрызаться, но это ничего не изменит. На картах кратер уже поделен – как план нарезки пирога, – кому откуда заходить, где устраивать скотопригонные площадки.

Как только руководство перешло от боевых к инженерным войскам и интендантам, командир сапёрного батальона стал нужен нарасхват:

– Осмелюсь доложить, ваше высокоблагородие, провизию нам на кротов не подвезли… Провиантская команда медлит. А ртов прибудет – тыщ пять, не меньше. Чем кормить прикажете?

– Этот обормот из цирка ещё здесь? – Бангелет попробовал взглянуть поверх кишащей солдатни.

– Так точно-с, при обозе ошивается. В тряс трясётся, под фуру залез, а не уходит-с, всё своей прибыли ждёт.

– Ну, пришёл его час! Зови сюда. И монаха с послушниками тоже. Эй, дицер! ко мне. Займитесь трофеями. Раздавайте, что после Чёрного Барона уцелеет, в цирковой зверинец и в церковное позорище. Пусть они их кормят. Сдавать по записи, на счёт. Кто сбежит, через суд взыщем. Если кто околеет, то владельцы должны падаль предъявлять. Деньги – в полковую кассу. Выполняйте!

Армия есть армия. Её задача – бороться с врагом, а после победы за порядок отвечает полевая жандармерия. Часа три спустя, когда из наклонных штолен стали под конвоем выводить неровные колонны пленных, на расчищенном месте был огорожен колючей поволокой квадрат врытых столбов. В охране стояли коричневые жандармы государя Яннара.

Жалкое зрелище являли собой пленные кротихи – грязные, лохматые, нередко окровавленные, с кровоподтёками, иногда в перепачканных робах, порой с лохмотьями какой-то студенистой плёнки на плечах или бёдрах, а часто без ничего. Пошатываясь, держась друг за дружку и теснясь будто овцы по пути на бойню, они брели как слепые, жмурясь или прикрывая глаза ладонями, хотя солнце к этому времени скрылось за облаками. Самцов среди пленных было раз-два и обчёлся, и те больше мальцы – похоже, все, кто старше, полегли.

Гороховые санитары Чёрного Барона – плечистые детины под начальством обер-фельдшеров и щуплого ассистент-доктора – снимали сливки двуногой добычи. Беглый осмотр, тычок в затылок – «Годится!» – наручники, цепь от ошейника к ошейнику, и гуськом к санитарным фургонам, оказавшимся тюремными. Жалобные возгласы и крики дьяволиц ни в ком не пробуждали сострадания – после такой кровавой мясорубки его ждать не приходится, особенно тем, кто по законам империи не является людьми.

У входа в колючий загон ругались дицер с иеромонахом и цирковым агентом.

– Вот, ваше преподобие, берите эту.

– Хромая дохлятина! оставь себе. Я беру… вон ту!

– У вас отче, губа не дура… Такую кралю архонту или стратилату впору. Она в армии останется. Рядовой! кончай зевать! интендантскую бирку – и в наш табун.

Иеромонах ярился:

– Еретик, безбожник, ты святой церкви отказываешь! прокляну!..

– Прихожан ваших от греха оберегаю, – парировал сапёр. – Вы кого им обещали напоказ выставить? дьяволов. А кого присмотрели? сплошной соблазн. Им в неё плевать надо, а они плакать будут и денежки жертвовать ей на бельишко. Чтоб не отсвечивала в клетке.

– А мне… нет, эту не надо! – суетился юркий распорядитель из цирка. – У нас не богадельня, а коммерческое предприятие. Её лечить надо… смотрите, а? кровью харкнула.

– Газу надышалась. Мы их почти две недели бомбили. Ничего, будете молоком отпаивать. Всё, эта ваша! Бог вам воздаст, гере циркач!

– Богохульник, нечестивец, тьфу, гром тебе в голову! – без устали честил монах подпрапорщика. – Ладно, запиши мне мальчишку. Рожа страшная, сгодится. И вон того беса, патлатого.

– Этот вас убьёт, отче. – Дицер покачал головой. – Боец. Оставьте его нам.

– Нет в тебе рвения к святой вере! – Иеромонах отсчитывал унции, укоризненно качая головой, пока послушники заталкивали упиравшиеся и вопящие покупки в фуру-клетку. – Самых ледащих мне выделил. Разве это дьяволы? так, мелкая чертовня!

– Крупную-то чертовню, отче, пришлось ракетами ломать.

Хотя офицеры порой покрикивали на служивых, конвойные то и дело срывали злость, накопившуюся за дни боёв – как же! стольких друзей потеряли, неужто никто не заплатит за это?!

– В строй, скотина! – И прикладом, и сапогом.

Глядишь – топчут упавшую, сжавшуюся в комок.

– Эй, хватит уже, – проходя, лениво бросил пехотный дицер.

– Как не проучить сучью нелюдь, ваше благородие? – запыхавшись, озверело скалились солдатики. – Прилетела, стерва поднебесная, а ещё губами фыркает!

Подошёл фельдфебель из синей штурм-пехоты, форма грязью перемазана, на щеках желваки ходят, глаз дёргается. Снял с плеча карабин.

– Чего там забавляться… – Голос застревал в горле. Передёрнул затвор, приклад к плечу, взял прицел и – бах! Одну отбросило, ниже ключицы вырвалась наружу кровь. Так и рухнула другим на руки. Колонна шатнулась и застыла, глядя на ствол – клацнул затвор, выбрасывая гильзу.

– Всех в землю, чтоб и на семя не осталось. – Штурмовик вновь навёл карабин, нажал спуск, но чей-то удар по цевью вскинул ствол, пуля ушла в небо. Рыкнув, фельдфебель дёрнул вправо головой – кто посмел?!..

Спокойно сложив в замок руки в чёрных перчатках, справа стоял лобастый военврач.

– Уйдите Грома ради, ваше высокоблагородие! дайте счёты свести!..

– Арестовать, – приказал штаб-комиссар конвоирам, подкрепив слово коротким жестом. – Сдать профосу.

– Ваше высокоблагородие, кроты мою сестру… – сбивчиво говорил штурмовик, пока его разоружали. – В подземь утащили! Уж невеста была…

– Как профосу доложить? – хмуро спросил конвойный. – Ему статья нужна, чтоб под арест, не просто ж так…

– Порча казённого имущества.

Последним к раздаче второпях примчался в запылённом экипаже лозовик-работорговец – спрыгнул, юлой завертелся, кому любезно улыбаясь, кому почтительно кланяясь, кого угощая папироской. Продувной торгаш вмиг вычислял на глаз, как кого расположить к себе. Вскоре дицер-распорядитель уже дымил его табачком и кивал, соглашаясь – да, эту, и эту, и эту мелкую тоже.

– На вырост, на откорм берёте?

– Одни хлопоты, одни расходы, гере дицер! Ведь сколько она съест, это же ужас…

Помощники лозовика охапками доставали из фургонов гремучие кандалы – дело привычное, как встарь, было б кем торговать.

Прослышав о новом купце, явился Чёрный Барон в сопровождении богатырей-санитаров, несших широкогорлые фляги и укладку с инструментами. Молча смерил лозовика взглядом – живчик, прыти на троих, круглое лицо лоснится, мясистые ноздри шевелятся в такт мимике, внимательные глазки зыркают туда-сюда, чтоб выгоду не упустить.

В свою очередь, и работорговец изучил военврача. Тотчас поняв, что это важная персона, подбежал петушком, сдёрнул прочь котелок, ручкой в перстнях пригладил сальную причёску:

– Ваше высокоблагородие, нижайше кланяюсь… Будьте милостивы, прикажите отпускать товар мне одному, добрать остаточки! Красные жандармы помешали въехать вовремя, все закупились, а я хоть разорись! В вашей доброте не сомневаюсь…

– Я же запретил вас пропускать, – молвил Данкель, глядя на торговца сверху вниз. – Кого подкупили?

Тот вмиг сменил тон на требовательный, выхватил бумажник, достал и развернул гербовую бумагу:

– Всё законно, ваше высокоблагородие! Извольте убедиться, вот лицензия на куплю-продажу. У меня квота – пятая часть, да-с! Подписано имперской канцелярией…

– Знаю, – поморщившись, военврач отмахнулся движением пальцев. – Ваши – вон те?.. Займитесь клеймением, – сказал он санитарам, кивком указав на отобранных лозовиком.

– Как… но позвольте!.. как можно-с?! – обомлев на мгновение, толстенький лозовик вскипятился, замахал руками. – Вы не имеете права! Это повреждение товара! Я буду жаловаться самому канцлеру!..

– Да хоть Матери-Луне. Вы их забываете клеймить, любезный. А мне на будущее интересно знать, сколько дамочек в светских салонах носят тавро дракона.

В добавление к словам штаб-комиссара один из санитаров исподтишка показал купцу увесистый кулак. Другие уже приступали к делу – кто доставал игольное клеймо, кто острые номерные пластинки, кто готовил татуировочную тушь. Лозовик чуть не заплакал от досады и бессилия.

Завидев Чёрного Барона, дицер поспешно сплюнул, затоптал папиросу и вытянулся во фронт.

– Здравия желаю, ваше…

– Вольно. Что, братец, одолели супостата?.. – Лицо штаб-комиссара было усталым и мрачным. Он тяжело, исподлобья глядел за колючую проволоку, где теснилось испуганное полуслепое стадо дьяволиц.

– Так точно! – бодро козырнул дицер. – Победа, прямо сказать, преогромная!

– Вот только – чья? – задумчиво проговорил Чёрный Барон вполголоса.

– Что-с?..

– Смекни сам, служивый, – продолжал Данкель, наблюдая за пленными. – Они хотели высадиться и выжить – они своего добились, с нашей помощью. Мы их убили меньше половины. Часть умрёт. Часть забрал я. А остальные?.. Где залёг господарь? Сколько с ним заложено бойцов и самок? Надолго ли он притаился? Как древний вождь в погребальном кургане… с той лишь разницей, что однажды он восстанет из недр.

Поодаль похоронные команды начали рыть большие ямы – братскую могилу для красноармейцев и скотомогильник для дьяволов. Земля готова была принять всех без различия.