Текст книги "Найон (СИ)"

Автор книги: Александр Эйпур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Тая кивнула, соглашаясь. То-то он вечером долго возился в ванной, булькал.

– Пусть бы меня позвал, я посмотрела бы на них.

– Пощадил твою психику, картинка не для слабаков.

– И легче стало?

– Не поверишь! Как заново родился. – Аверьянов крутанулся, пытаясь что-то вспомнить. – О! Хотел спросить: ты чего на почту бегала?

– Деньги кто-то прислал, три тысячи. Добрый человек, даже не подписался.

– Добрый, говоришь. Для того, чтобы камень подложить, тебя вытащили из дома.

– Не может бы… Одни аферисты кругом!

– Поэтому и хочу обрисовать новое положение. Раз на меня покушались, раз подкидывают свои штуки, мне опасно оставаться здесь. Одним взрывом они способны уничтожить обоих.

– Ты… – Тая стала соображать лучше, – мы не будем вместе?

– Этим тварям интересней увидеть наши могилки рядом и отчитаться. А так – хоть есть шанс, что поживёшь лет двадцать или больше.

У неё на глаза навернулась слеза. Поднялась, обошла стол и крепко прижала к себе его голову. Глядя куда-то на север, причитала: «За что нам такое? За что?»

Он обхватил руками чуть ниже спины и привлёк изо всей силы.

– Я объявил им войну.

– Они же первыми начали.

– Это уже не важно. Зато мы теперь отлично понимаем, что никаких переговоров и компромиссов не будет. – Отпустив на миг, Аверьянов встал со стула и крепко-крепко прижал её за плечи, поглаживал по спине, а про себя подумал: ну, вот и всё, пожили в своё удовольствие. И снова у него перед глазами мелькнул подброшенный камень. – Пойду, разберусь с ним! Ты оденься и подожди в сарае, – мало ли.

Он уже всё продумал. Даже если это мина, с дистанционным управлением, он руками рисковать не станет. Развёл огонь в конце огорода, подготовил жердь с петлёй; пока костёр набирал силу, с помощью удавки потаскал «подарок» по грунту. Попробовал встать на место наблюдателя: камера отправляла на монитор прыжки и кульбиты, её, поди, отключили на время. Пока не взрывалось, может, заело что или отвалилось? – Аверьянов поглядывал на костёр: я тебе кое-что вкусненькое приготовил. Съешь – после расскажешь, хватило ли соли и специй.

Растянул леску, приладил через сук яблони над огнём и отошёл к сараю, помалу стал травить. Тая так смотрела ему в затылок, так смотрела, что только теперь до неё дошло, как она любит. Если, конечно, тут не замешана другая женщина. Мир стал другим, чему удивляться?

Пламя нехотя облизнуло поверхность, хотело выйти из-за стола…

– Не нравится, – заключила Тая.

– А сколько стоит эта штука! Пенсионеру за год столько не платят.

На миг всего показалось, что камушек хотел сбросить с себя оболочку. Как ракета – первую ступень. Возможно, внутри были предусмотрены варианты защиты от нагрева и утопления.

– О! – Экспериментатор припустил за ведром, зачерпнул из ванной на козлах водицы, донес до огня. – Прыгай – или сгоришь!

Камень предпочёл смерть, чем сдаться. Изнутри, хлопком, выстрелило пламя, с характерным запахом пластмассы.

– Начинка пошла, – он взял на себя роль завхоза: – Говорила я вам, не оставляйте технику этим дикарям: если не разберут, то пустят на дрова!

Тая узнала интонации.

– Тамарка? Точно, она! – Голосом продавщицы Евгений ни разу не говорил. Подслушал, запомнил и воспроизвёл. И, глядя на красавца своего, спросила себя: что-то ещё я про тебя не знаю?

– А ведь внутри камера, дорогие микросхемы, чипы. Он стоил дороже нашего дома. Хорошо – хоть не взорвался, так бы стёкла пришлось менять.

Выждав, пока объект перестал испускать дым, Женька выкатил огарок на свободное место, ткнул ломиком, поддел стамеской. Электрические мозги не были рассчитаны на варваров.

– Ждите, в следующий раз мы закинем что-то понадёжней, – он выдал фразу голосом городского главы, ей вручил маркер. – Иди и пронумеруй камни на клумбе. Пусть знают, что варвары научились считать.

– Сча! Разбежалась!

Аверьянов, прищурив один глаз, предложил:

– У меня к тебе серьёзный вопрос. Всё забываю попросить, теперь вот вспомнил.

Тая не почувствовала подвоха, сегодня она была готова выслушивать самые глупые глупости.

– До вечера не подождёт?

– Я потом забуду.

И вошли они в дом, хозяин запер двери на запоры, стал нежно опекать и направлять жену в сторону спальни, приговаривая: выскочила штука на спине, ты посмотри, я же глаз сзади не имею... На ходу, раздевшись до пояса, расстегнув пуговицу на брюках, стал топтаться от нетерпения, пока руки, имея навык, мигом пробежали по пуговкам её халата.

Она с удовольствием закрыла глаза и отдалась приключению. Дождалась полёта – как взлетела в воздух и, вместе с ним, приземлилась в подушки. Под смешные комментарии, в его ключе: борт восемь-восемь просит разрешения на посадку. Борт восемь-восемь совершил посадку, пассажиров просят не выдирать кресла, не воровать стюардесс. Командир корабля благодарит всех за… – Дальше посыпались поцелуи, и командир капитулировал, лишь в паузе успел посетовать: «А меня дома ждала любимая жена».

Насытившись друг другом, стали думать, что будет дальше. Тая голышом подошла к окну и выглянула в щель между штор.

– Что задумал?

– Хочу поводить за нос. Получится – так и хвоста вычислю.

– Это не опасно?

– Иди ко мне. Этот день наш, потом будет видно.

Тая цвела и пахла, отдавалась, кусалась и рычала, как в последний раз. Только она не думала и не гадала ни о чём, ей довольно и того, что Женька рядом, что любит так сильно, как никто. Очень-очень! Вы теперь можете говорить всё, что угодно, мне плевать! Он мой. А если эта последняя встреча, так и не жаль. Будет, что вспомнить.

Через полчаса он взял тёмный дождевик и вышел в сумерки.

Три шага – и он растворился в воздухе, как человек-невидимка. Она нахмурила бровь: сколько мы тогда за дождевик отдавали? Он ещё сопротивлялся – дорого. Храни его!

Где-то неподалёку поднялся лай. Обычный, дежурный лай, в порядке вещей. Кабы кто чужой, тут бы все поднялись, улицами бы перекликались: эй, глядите в оба, он в вашу сторону пошёл. – сейчас мы его встретим…

Холод стал подниматься по голым ногам, Тая вернулась в дом. Её снова потянуло в спальную, села на край и коснулась рукой места, где покоилась его голова. На этой подушке, вот, и волос оставил…

Она упала в подушку лицом, подышала, втягивая в себя этот неповторимый запах. Когда разобралась, что запах вышел, нашла волос и отнесла в шкатулку с колечками, бусами. Чем ни украшение?

Где-то стукнуло, прислушалась. Нет, так скоро он не придёт.

Снова легла, спиной угадывая его тепло. Потом закрыла лицо руками и расплакалась, как будто уже проводила на поезд, и он уехал далеко. В первый раз, что ли?

Ну-у, это было раньше, сегодня всё по-другому. И трещины меж нами не случилось, а эта волна так и хлещет, так и бьёт, как только что, своими руками, отпустила.

Женька! Я тебя люблю. Я так сильно тебя люблю, что готова на всё, лишь бы ты жил, и я была в этом уверена. И пусть, пусть попадутся другие бабы. Знать о них не хочу, это твой выбор. Я тут… Женька, Женька, – она всхлипнула, подержала ладони на лице, досчитала до ста и села на кровати.

– Всё, хватит! Жизнь продолжается. – Потопала на кухню ставить чайник. Поднимала глаза на знакомые предметы и что-то припоминала. Вот стул. Недавно придумал свой клей и так склеил, что вдвоём сели – хоть бы скрипнул.

Глаза остановились на его тапочках. Они будто таращились на двери.

– И я подожду.

Чайник вскипел, она действовала как на автомате. Вместо сахара чуть не сыпнула соль. Эй, подруга! Выше нос! Тоже мне, раскисла.

Порыв ветра ударил в окно, форточка отскочила. Не от тебя ли весточка?

***

Аверьянов даже не видел, куда идёт, ноги несли. Неужели предстоит разлука? Как-то он совсем и не готов, свалилось вот на голову. При всех этих явных недостатках, он не собирался жаловаться: есть те, кто и крыши над головой не имеет.

Дома сонно потягивались, сводя ключицы. Иной хозяин отужинал и пялился в окно, поглаживая пузо. Сытный ужин, никуда не надо, завтра выходной. Проклятые недели бегут всё быстрее, – куда торопимся?

Его догнала собака, пошла рядом. Мы тут с тобой в дозоре, чужих не видать.

– Я вот и вышел, поглядеть. Сегодня один похаживал, вы его проглядели.

– Не может быть! Мы бы его подняли на вой. Свои порталы смотри, может, кто ключик подобрал?

Аверьянов задумался. Они вдвоём на всю улицу.

Он присел на корточки.

– Это ты сейчас со мной говорила, Зеля?

Собака уселась, окружив себя сзади хвостом, высунула язык. Он пошарил в кармане конфету, и вспомнил, что сам высосал последнюю.

– Свои порталы, говоришь? Ну, давай, уже закончим кружок и вернёмся ко мне. Мне будет как-то спокойней, если ничего не найдём.

Подходя к повороту, Зеля шумно выдохнула через ноздри. В тени старой липы их почти не разглядеть, а по улице прокатил хороший велосипед. Дорогой, упакованный, но без света. Если у тебя не сдохли батарейки, почему не включаешь? Задний красный тоже не горит.

Аверьянов шагнул на перекрёсток и немного подождал… Велосипедист проехал мимо его калитки, показалось. Можно идти, но собака фыркнула. В последний момент, на грани возможности, незнакомец что-то перебросил во двор.

– А я говорила!

– Что ж его не приветила?

– День такой: лучше не связываться. – Махнув хвостом, Зеля тронулась по своим делам, поближе к родной будке. Аверьянову пришлось вернуться назад и найти тропинку к своему огороду. Через заросли крапивы, через ручей – он вцепился в угловой столб, стал размышлять, сумеет ли перемахнуть одним броском, ничего не порвав.

Левой рукой закрепился на верхней жерди, перебрал ногами для разгона – забросил правую ногу, подтянул левую и, в воздухе, придал направление телу. Дождевик огрызнулся на высоту забора, заявил, что можно ставить и пониже, но выдержал. Как вор, Женька приземлился на обе ноги, оценил ущербы. Их не было.

– Вот так мы умеем, учитесь! – Оглянулся, в ожидании аплодисментов. На вечернее представление никто билеты не покупал.

Как фокусник, из тесного кармана, извлёк Евгений фонарик и двинулся по траве, не включая. Пока глаза видят, не стоит. Помалу вырулил к окну спальни. Тая завесила шторы, при дуновении ветерка они покачивались и открывали узенькую тайну. Они читают книгу, прислушиваясь к каждому шороху.

Что же нам подкинул велосипедист?

Аверьянов обошёл дом слева, привычно миновал предметы, могущие издать шум. Не доходя до калитки, заметил лёгкое свечение поверх травы. В центре круга оказалась бутылочка без пробки, сама жидкость лучилась, медленно выползая из горла.

Он соображал очень быстро. У подставки для чистки обуви пошарил рукой, есть у него держатель с разжимом, и тут его место всегда.

Бутылочку поднял вертикально, чтобы сохранить остатки, издали, ладошкой создал ветер, как учат химики и военные. Без запаха. Второй раз за день – это уже серьёзно. Если наблюдают, то… – Мысли-мысли-мысли грозили сбрить все волосы, сегодня стрижёмся без денег. Только в сарай, там есть контейнер для опасных вещей. А на пролитый состав – лучше положить кусок железа. Тая утром сама поймёт. И пусть почаще наблюдает. Мне сюда дороги нет.

Маленькая хитрость, и дверь отошла. Вошёл в сарай, включил фонарик, окуляром под ноги. Бутылочку в контейнер, закрепил гайками потуже, в уме прикинул, что отсюда можно прихватить? Вот она, аптечка, больше года караулила именно этот час.

Ну, всё, ухожу, может, ещё свидимся…

Назад Аверьянов вернулся тем же маршрутом, перебираться наружу отсюда легче.

И к кому? – Он поднял глаза к звёздам. Ну, дела! Звёзды как бы сбежались в стрелку, потом вернулись на свои координаты.

В той стороне живут два дружка, правда, в последнее время что-то не заладилось. К которому из них податься?

Ночь решила за него. От магазина неуверенной походкой шагал Мишка, он первым и окликнул:

– Женька? Давно не видел. Стакан налью – зайдёшь?

– Пошли.

По пути Мишка собрался защитить диссертацию:

– Ты же не пьёшь.

– Тогда зачем предлагаешь?

– Жизнь такая. Постоянно что-то меняется, и не в лучшую сторону. А выпил, и уже получше, глаза не видят всего ужаса, что вокруг творят. И это, смотри под ноги, у нас тут трубы прокладывает человек. И так кругом труба, так он личную ведёт.

Опрятный домик не ожидал гостей, женское бельё пахло свежестью и затруднило проход к крыльцу. До утра высохнет, можно не запрашивать Википедию.

Луна не торопилась показаться на глаза, сидела у себя, при зеркале, и прихорашивалась, губы красила. Как любая женщина, собиралась ошеломить запоздавшего путника.

Как только оба вошли на веранду, Аверьянов схватил дружка за плечи и тряханул хорошенько.

– Слушай внимательно! Тая в опасности. Пусть твоя заберёт её к вам, пусть переночует. Сам я не могу там показываться, за мной следят.

Мишка чуть не выпустил бутылку, поставил на пол, между вёдрами.

– Ну, ты даёшь! – Поморгал, соображая. – Я тебе давно говорил, живи как все. Неугомонный! Сам башкой рискуешь, так ещё и жену…

– Много слов! Идите лучше вдвоём, так будет натуральнее. Справа лист железа, к нему не приближайтесь. Я не знаю, что там, но до утра следов точно не останется. Они такие.

– Кто они?

Аверьянов выглядел взбешённым, даже дыхание прихватило. Дружок передумал вымолвить главные слова этого вечера.

– Я понял, больше ни слова. Катя! Ка… – Миша приготовился стукнуть по дверям в дом.

Вышла дочка.

– Тише! Мама уже легла.

– Скажи ей… Я сам. Сейчас, только сапоги сброшу.

Чуть погодя супруги вышли за калитку. Аверьянов залёг на их сеновале и дождался, пока они вернутся втроём. Дело точно было к полуночи, но хоть так. И зарылся наш герой в сено, чтобы в полпятого покинуть этот мирный городишко.

Вчерашние облака маячили неподалёку, как взяли обязательство сопровождать.

Но кто-то не ко времени собрался пошутить. Так женщина вытряхивает с простынки крошки: это полотно над головой чьи-то руки встряхнули, и небеса разделились надвое, прямо над ним проходила граница. По левую руку солнечно, живописные лошадки-облачка, всё цветёт и благоухает, люди радуются тому, что есть. Или – что упало с барского стола.

По правую руку фиолетово-чёрные тучи, с гирляндами не проявленных молний; как ни глянешь на какое образование – всё рожи и рожи, одна другой краше. И немые вопросы: неужели променяешь? Можно же, как все.

И почти наотмашь, ударил такой шквал с мокрым снегом, что и думать не надо.

Аверьянов убедился, что это не сон, зачерпнул пригоршню снега... Молодцы! Умеете!

Он знал, кому адресованы слова. И они знали, что он в курсе о существовании чёрных жрецов, кто в своё время перешёл на сторону врага. Давай не будем пересекаться: у тебя свой путь, у нас свой… если не прикажут разобраться. Ты там смотри, не очень: одеяло одно, кто-то, так и так, будет мёрзнуть.

Он наклонил голову и пошёл против ветра. Бык принял решение, и вам лучше не стоять на дороге.

А на местной дороге, разметав по сторонам руки, валялся велосипедист. Тот самый, по велосипеду Аверьянов опознал. Не доходя трёх шагов, склонился, упершись руками в колени.

– Что, красавец, не доехал. Сколько же тебе пообещали?

На лице грязный след от маски, сама она на шее притихла. Стал задыхаться – сорвал. Кто-то, вроде инструктора, у тебя на глазах поднёс пузырёк к защищённому повязкой носу, сделал три вдоха и выдоха: мол, смотри, это совершенно безопасно.

А пузырёк незаметно подменили. Что ж, впредь будет наука.

Аверьянов перешёл на другую сторону дороги и зашагал по правилам, чтобы видеть встречную машину. Уже и отмахал порядком, механически оглянулся. Возле велосипедиста стояла скорая помощь, медики в скафандрах, – мы такого облачения пока не встречали. С опозданьицем вас.

Добрый час отмахал, нагоняет сзади «Газ-53», весёлый парнишка за баранкой:

– Подбросить?.. Тебе куда надо, пехота?

Пехотинец проткнул пальцами воздух – туда. Через миг, как хлопнула дверь, мир изменился. И покатила пыль клубами, заметая след: да, видели, проходил какой-то, но пропал из виду, не знаем.

Аверьянов определил по накладным, прочёл имя водителя – Георгий. Паренёк попался голосистый, песенок много знает, так и сыплет. Ему пробовал подтянуть, да певец сразу определил:

– Слуха нет – просто слушай.

– Редкое имя, Георгий. Меня Евгением зовут.

– По этой дороге один Георгий шастает, песнями тьму разгоняет.

– Буду знать.

И попался вскоре на пути старик – козу пас, она ходила вокруг него, а он разгадывал кроссворды. Заметил машину – похлопал по траве, мол, присядь на минутку. Вроде не придерёшься: такой, как все старики. Только владел навыком необычным: пригласить пригласил, и вроде как не стал помехой:

– Надолго не задержу, дашь подсказку – и догонишь.

Аверьянов так и не понял, как такое может быть. Левым глазом наблюдал дорогу, Георгия за баранкой. Левым ухом слышал песню, а правая половина как бы была не в кабине.

Он протянул руку и погладил козу, потом подсел к пастуху.

– Что тут у тебя не выходит?

– Смотри, в начале три буквы: «гео». Знаешь, что обозначают?

– Земля вроде.

– Третья, значит, «о», верно? А как у нас по два глаза, выходит две «о». Но потом подходит слово «оргий». Земля оргий, что ли?

Аверьянов почесал ногтём затылок.

– Мудрено.

– Передай своему Георгию, что завтра выходной. Пусть оргию получит.

И пропал пастух, вместе с козой, а правый глаз присоединился к левому. Парнишка пел, дорога ровно ложилась под колёса.

– Тебе просили передать, завтра у тебя выходной.

Георгий кивнул и вывернул баранку. Справа показался ангар, ворота настежь. Грузовик так прямёхонько в него и закатил. Судя по оборудованию, здесь располагалась шахта, клеть на тросах, таблички с правилами техники безопасности.

Аверьянов уточнил на всякий случай:

– Дальше поедем, или ты приехал, куда надо?

– Я приехал, куда надо. А ты поедешь дальше.

– Прозвучало загадочно.

Георгий растянул рот до ушей в улыбке:

– Тебе надо уйти неприметно, вот и уходи.

Кое-что стало доходить, пассажир ещё разок глянул на подъёмник.

– Туда? – И отправился к шахте, не дождавшись ответа.

Ступил на площадку, прочёл надписи, какая кнопка вверх, какая вниз. И нажал. Про себя подумал: хрен вы теперь вычислите, куда я исчез.

Мелькали балки перекрытий, этажи уходили всё ниже и ниже. Внизу его встретили вопросом:

– Аверьянов? Давай, тебя уже ждут! И держись покрепче.

Рельсы, шпалы и машина диковинная. Подземная техника вроде не должна развивать такую скорость, и так кстати под рукой оказался дождевик. В ушах стоял нецензурный свист, машинист кого-то гнал с дороги. Мелькали тени – где ты тут что разглядишь? Одно смущало: как эта допотопная машина работает до сих пор? Или ремонтная база неплохая, или руки у ребят золотые.

Немного попривыкнув, разглядел вооружение. Рядом с сиденьем, слева, у машиниста торчали рукоятки топориков, с дюжину, не меньше. Стало интересно: отбиваешься от хищников или где дровишки рубишь потихоньку?

Запах гари ударил в нос. Обломки вдоль путей, кучи из непонятного крошева. Мимо пронеслась полуразрушенная станция, дымящиеся столбы и несколько пожарников. Э-э, так тут целые посёлки ютятся, – Аверьянову пришло на ум, что своей Земли мы совсем не знаем, особенно – что у нас под ногами. Кто с кем воюет, за какие ордена?

А может, пришельцы? Наши выкуривают потихоньку, те огрызаются.

Ещё более удивительными показались озёра. Воздушные мостики над ними, паровозик взлетал над гладью и нырял в нору, – голову так и хотелось втянуть поглубже, пока не врезался в какую перемычку. Да, а сразу показалось – раздолбай-дорожка, голову побереги.

Поглядывая по сторонам, Аверьянов сообразил, что машинист тянет песню: не громко, себе под нос. Георгий тоже пел.

– Это песнеход? – спросил спину машиниста. Тот кивнул. – И как тут у вас? Может, хоть у вас спокойно?

Тот развернулся на миг:

– Если бы.

На следующем участке они стали свидетелями тому, чем занимаются местные команды. Как в том театре, группа давала занавес: два монолита, отфрезерованные в торцах, медленно сходились, чтобы скрыть участников представления. А там кипел настоящий бой, не киношный: полыхали взрывы, что-то горело. Машинист не рискнул проходить, пока монолиты не сошлись полностью. Аверьянов успел перекинуться несколькими фразами, узнал, что такое хозяйство всюду, только не всё наше. Чужая цивилизация давно положила глаз на подземные коммуникации, их разок уже выкуривали. Была такая земля Фаэтон, они с неё совершали вылазки. Поскольку местный гарнизон не мог оказать достойного сопротивления, они там зацепились, нагнали войск и техники.

– Так я знаю, Фаэтон уничтожен.

– А каким образом, ты не в курсе. Боевыми пирамидами был послан звук, способный разрушить ядра атомов. Как только установили, что там скопилась основная группировка, так и врезали. Предки умели разрушать угрозы, не выходя за пределы Земли. И вот, казалось, получили по носу – убирайтесь, так нет, подкопили силёнок и небольшими группами внедрились к нам, ушли под землю, со своим оборудованием. Мы тогда строили Луну, почти все силы бросили на её создание.

– И ради чего? – Аверьянов заинтересовался.

– Чтобы женщины могли рожать чаще. Они могли понести плод только дважды в год, после кровавых циклов. Мудрецы сказали – надо поднимать численность, в случае войны, больше вероятностей, что часть уцелеет и продолжит род.

– Слышал, очень долго жили.

– Есть формула роста. За тысячу лет человек вырастает на сто сорок ваших сантиметров.

– Великаны все долгожители.

Машинист прикинул что-то в уме, сказал:

– Тогда скажи, почему детям своим не рассказываете правды?

– Не наша власть, они не настолько глупы, чтобы разозлить нас, выложив правду. – За створами прогремел взрыв, видимо, совсем рядом. Аверьянов кивнул в ту сторону: – И кто там, на поле боя? Неужто сами?

– Выращивают армии. У них отработана система детских домов, через искусственное зачатие и вынашивание в коровах, потом в инкубаторах. Эту массу, как глину, готовят под свои нужды. Приказ – и пошёл в атаку.

Впереди прозвучал гудок, можно ехать. Мелькали цифры и названия станций, по времени, день подходил к концу, и пассажир прикидывал: до Урала точно доехали. Машинист, как почувствовал, обернулся:

– Алтай на поверхности. Бывал когда?

– Только в мечтах. И вот, сбылась одна.

Аверьянова принял под попечительство симпатичный парнишка, проводил в пещеру, обставленную по последнему слову техники: связь, мониторы и, вместо проводов, короткие антенны. Сам воздух был пропитан эфиром, можно ложками кушать.

Один из руководителей выслушал парня, кивнул прибывшему. В короткой беседе были поставлены задачи: ты нужен на поверхности, там больше забот: будить людей нужно, знания давать.

– У меня шесть классов образования, – попробовал возразить гость.

– Справишься. Ты же не из нытиков, у кого всё плохо, и руки не поднимут, чтобы хоть что-то изменить. – В этот момент в штаб местных сил кто-то вошёл, и голоса умолкли. Крепыш с серповидной бородкой стал высматривать кого-то.

– Кто есть Аверьянов?

Собеседник коснулся руки:

– Ступай.

– Ну, я Аверьянов.

Воин придирчиво осмотрел Евгения.

– Хорошо. Кто-то должен выйти на Одина, он ждёт. Старшины брали информацию, подсказку получили: найдите Аверьянова. Вот мы и встретились, брат. На первых порах будешь сплавляться по рекам, собирать крупицы знаний, и не только. Люди нуждаются в срочной помощи, на тебя возложена миссия – донести, а уж как твои посылы воспримут, это не от тебя уже зависит. Кто начнёт, тот и получит.

Евгений массировал затылок, размышлял: «Один, Один – это что-то из скандинавских мифов. Вот никогда не думал…»

Воин с кем-то переглянулся, взял Аверьянова чуть выше локтя.

– Давай, Аверьянов, время мчит. Тебя подбросят в нужное место.

Таким же образом, через подъёмник, Аверьянов вернулся на поверхность. Горы, горы и над головой бездонный купол; здесь и дышится иначе, уже ради этого стоило приехать.

Военного образца тягач взял на борт группу, восемь человек, все с рюкзаками, с винтовками. Командир просто пожал ему руку, указал, куда сесть.

– А мне винтовку дадите?

– Очень надо?

– Пригодится. Мы же не в городе.

Кажется, этого только и ждали: развернули чехол, вручили ТОЗ – мол, привыкай, патроны получишь на месте.

Командир был с кем-то на связи, получил новую установку.

– Будем грузиться на вертолёт, так надо постараться, чтобы не вызвать сомнений у наблюдателей.

– Погрузимся, но не полетим, – сказал новичок.

– Соображаешь. Вот и поглядим, собьют вертолёт, или не дошло до крайнего.

Аверьянов попробовал размышлять в таком ключе. То есть, обе стороны всегда готовы к крайним мерам, но начало действий откладывают до последнего, когда в окопы никто не вернётся. Позиционная борьба, разведка и доклады про обстановку. Думал об одном, а руки оглаживали винтовочку, цевьё, затвор, приклад. Мы с тобой, надеюсь, подружимся.

Но эти ребята владеют дорогой информацией, вот бы поделились.

Вертолёт ждал у края леса, группа поднялась на борт, пошли винты. Оторвались – и пошли танцы, новичку, перекрывая шум, накричали в ухо: внизу будет сено, прыгаем и уходим, чтобы не столкнуться со следующим.

Так оно и вышло, покувыркались, выкачались в сене, все целы, а машина ушла дальше. Понятное дело, теперь только на ноги надежда,

Маршрут им известен, по обрывкам фраз стало понятно: впереди два дня пути, если ничто не помешает. А как же спутники на орбитах? Они уже муравьёв в муравейнике сочли, что тут можно противопоставить? Но шагаем, уверенности не занимать. Вышли к реке – моторные лодки дожидаются, уже веселей. Снова грохот в ушах, после девственной тишины то ещё наказание. Беруши помогают, да не совсем; больше надежды на глаза.

Под вечер разбили лагерь, обошлись без огня. На реке пошли вечерние чудеса для гостей. Хищники вышли присмотреть что-нибудь на ужин, танцы на воде. Аверьянов забросил крючок, потаскал и вытащил набор для ухи. Сам поймал – сам почищу. Командир велел развести огонь под деревьями, следить за дымом.

В итоге – все остались довольны: кто-то вообще первый раз в жизни попробовал настоящую уху.

Снялись до рассвета, взяли ещё кусок приличный и выгрузились у слияния рек. За всё время ни одного местного не встретили, такая глушь. А нам говорят про перенаселение планеты. Кто проводит переписи населения, в чью сторону считает – доступ к верным данным имеют лишь особо доверенные лица. Уроды, говоря прямо.

– Аверьянов!

Женька поспешил на голос, получил коробку патронов. Командир удивил:

– Евгений, мы оставляем тебя здесь, сами посидим в засаде. Может, и пронесёт, да лучше подстраховаться. Хорошо, если удалось просочиться незаметно, хотя у меня большие сомнения. Давай так: ты ловишь рыбу, создаёшь вид, а мы понаблюдаем. Вю! – Он подал условный сигнал, группа подхватила добро и растворилась в зарослях, командир за ними.

Ему оставили палатку, кое-что из хозяйства: можно сушить рыбу и ждать. Просто интересно, кто должен показаться. Как он выглядит, этот Один. Но командир опасается, что кого-то лишнего может принести, по чужому плану. Под видом рыбнадзора, егерей – как ещё маскироваться?

– Убить не убью, но дырок наделаю. – Подхватил винтовку, зарядил. Походил вокруг лагеря, почитал следы. Ну, это на всякий случай, запомнить. Потом поискал первую точку соты. Они же всюду, так и тут… Обнаружил, встал на неё. Вход сам собой открылся, войти можно, да немного боязно. Готов ли к неожиданностям?

Первым делом воткнул колышек, для порядка. Глаз привычно обежал тамошние окрестности. Долина реки, берега усеяны камнем, и что-то с этими камушками не то. С виду – обычный лом от крупных мегалитов. После хорошей ударной волны старые исполины стелятся в пыль, – пожили, и довольно, уступи место молодым.

А если попить этой водицы, из реки?

Прошёл по выступающим камням, зачерпнул. Такой нежной, с ароматом гор и далей, он не пил ни разу, улёгся на руки, пил и пил, как боялся оторваться. Насытившись, вышел на берег, решил: надо вернуться и набрать отсюда воды. Это не просто вода, а сокровище: всё тело откликнулось на такой подарок.

А мы торчим в городах и давимся хлоркой, если ни чем похуже.

Из пятилитровика вылил воду, подхватил ведро – и назад. Для сравнения, остановился при входе, качнулся в сторону. Обычная местность, какую видят все, кто проплывал мимо. Качнулся влево – совсем другой пейзаж. Колышек на месте, на всякий случай оглянулся. Родной мир виден в проём, некоторые детали сильно не совпадают с приметами этого мира.

Развернулся. О, боги! На него надвигался гигант, в сияющих латах, с преогромными кулаками. Копьё гигантское при нём, шаги какие-то тихие, только почва под ногами сотрясается в такт.

Вот это и есть бог Один?

Не сказать, чтобы Аверьянов растерялся. Предупредили – будет трудновато, совладай с собой, такое не каждому даётся. Если бы не предупреждали – реакция была бы такой же, наверное. Согласен, первый раз встречаю великана. Так жизнь так устроена: каждый раз что-то случается в первый раз.

В голове прозвучало: ПО-ДОЙ-ДИ. СМЕ-ЛЕ-Е.

– А кто тут кого боится? – Аверьянова разобрал азарт, не раздумывая, сорвался с места. Одно подметил краем глаза: ты топаешь вперёд, но расстояние уменьшается не с такой скоростью, как привык. Ничего, до вечера ещё далеко, доберёмся!

Изредка поглядывая в твёрдое лицо великану, стал сомневаться: вроде улыбка мелькнула, может, и показалось. Растеряться тут совсем не стыдно: не каждый день встречаем т-таких в-верзил, спросите, у кого хотите.

И тут ощутил в себе столько смелости, что задал вопрос:

– Говорят, ты ждал кого-нибудь из наших. Это так?

С Одином что-то происходило. У него мелко задрожали плечи, хотя лицо сохраняло полную отрешённость. Ну, не бывает подвижных лиц у великанов, я проверил!

В голове снова родились слова: ДУ-РА-ЧОК. ТЕ-БЯ ЖДАЛ.

– А-а, тогда другое дело. Я же думал, тебе всё равно. – Аверьянов брякнул, а сам едва за голову не схватился: как ты посмел говорить таким тоном, с таким великим? Одним из величайших, хотя встречаются и побольше. Так говорят.

Много позже, стоило потревожить память, набегали новые открытия. Один щедро наделил способностями, какие ещё предстояло в себе обнаружить.

Тем вечером, как только Один развернулся и отправился по своим делам, Женька набрал воды, отнёс к палатке. Смотрит – портал не закрывается. Что-то ещё надо сделать.

И приплыло, слова Одина, как на уроке: «Да набери прибрежных камушков осевых. Они дороже больших денег, золота и всех ваших украшений».

Вот, значит, как: пошла кубышка открываться. Камушки, говоришь? Осевые, значит. – Аверьянов вытряхнул рюкзак, вернулся и стал набирать всё подряд, поглядывая по сторонам. Как в детстве: залез в чужой сад, обтряс две-три ветки – и прыжок в траву. Надо быстренько подобрать, что упало, и делать ноги.

Хорошенько нагрузился, принёс в палатку. И такое настроение обуяло, точно миллион нашёл. Сел над рюкзаком и гадает: что же в вас такого ценного есть? Взял по штуке в руки, приложил к голове. Почему к голове? А вот захотелось. И не прогадал: внутри явно ощутил шевеление непонятное, будто десятки присосок качали из него силу, а сейчас отвалились, все разом.