Текст книги "Найон (СИ)"

Автор книги: Александр Эйпур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Через сюда мы получаем материал, – он решил прощупать настроение гостей. Майор тотчас отрезал: «Вот этого не надо». – Понял. Тогда сюда.

Кабинеты напоминали крохотные цеха, напичканные импортным оборудованием. Гости вживую увидели, как распаковывают контейнеры с материалом – абортированными младенцами.

– У гинекологов и акушеров много нынче работы. Убедить мамашу, что ребёнок имеет осложнения, может не выжить – тут нужен талант убеждения. Но всё больше дам не хотят связывать жизнь с детьми. Успешная должность и работа – одним махом всё летит в тартарары, таких случаев полно.

Миксеры загружены мясом, задаётся программа, и на выходе получается концентрат полусухого вещества. Для такого товара свои контейнеры, чтобы избежать ошибок. И кнопочка на столе. Через минуту появляется человек к специальном скафандре, – это не важно, что комиссия без них: они вне подозрений.

– Мы можем проследить путь этой партии до конечного результата?

– Было бы желание. Прошу! – Они тронулись за экскурсоводом, прокатились на лифте, прошли по подземному туннелю в соседний корпус. На дверях цеха сияло название известной фирмы, обеспечивающей женщин лечебными кремами для ухода за кожей.

– Смысл понятен. Вы готовы увидеть само производство, как заполняются тюбики, пакуются в фирменные коробки? – Майор предложил сделать выбор сами.

Малява поджал губу, Уточник выдохнул:

– Сто раз по телевизору видел. Если можно обойти эту часть мероприятия, мы были бы не против.

– Тогда обойдём сзади, где выход готовой продукции.

– Если это обязательно.

– Что ж, уважаемый, мы уложились в двадцать минут, – сказал майор, обратившись к гиду. – Больше не смеем вас задерживать.

– Я провожу!

И вот позади кивнул шлагбаум, майор оглянулся:

– Ну, и как? На сегодня достаточно, или заскочим ещё в одно место?

– Не пора ли перекусить? – Малява осторожно поискал поддержки у товарища.

– Я проголодался раньше, но после этой экскурсии как-то расхотелось совсем. Надо взять паузу, у меня некоторые вещи могут вызвать рвоту.

Майор откликнулся:

– Какие мы нежные! Никогда бы не подумал.

– Это ваше право, майор. У каждого свои привычки.

– Тогда в музей? Проветримся?

Малява покрутил головой.

– На многих картинах блюда, богато накрытые столы.

– Боимся уничтожить картину выхлопом?

– Я никаких гарантий пока дать не могу. Не стоит.

– А просто выпить и забыться? – Майор говорил дело. Может, это они его умело подвели. По их реакции, он понял – в точку попал! – Тут неподалёку один знакомый выгуливает ресторан. С ассиметричным названием ресторан, меня такие больше привлекают.

Заведение называлось «Гюрза». Мальчики ожидали, что на крыльце их будет приветствовать человек в подпоясанном халате и тюбетейке набекрень. Национальный колорит должен шокировать и располагать: вы к нам со своим уставом – ни-ни.

Бубен и скрипящие жалобы струны что-то строили, да не получалось; может, сын хозяйский учится играть.

Выпили по триста. Коньяк похож на дагестанский, только много разбавляют. Малява пощупал голову – вроде, отпустило. Это не ускользнуло от внимания собутыльников.

– По коням? – Майор очень нежно стал рассматривать подопечных, теперь ему нравились оба. – Имею дополнения к программе. Это уже по части сбора гавваха. Вы в курсе темы?

– В общих чертах.

– На вокзал! И без мигалки. Поедем скромно, никого не убивая.

Новое здание всё равно напоминало муравейник, столько металось народу, что внутри что-то закипало. Много ещё нас, много.

Они покинули авто, Малява задрал голову.

– Я побывал в Минске, около года назад. Точно такой же проект, под копирку.

– Города-миллионники планомерно обновляются системой. Сейчас войдём внутрь, кое-что покажу.

И надо тому случиться, они оказались в эпицентре семейного скандала. Разъярённая львица выследила мужа, скорее, бывшего, в обнимку с приятной дамой:

– Так вот ты на кого меня променял? Все вы, мужики, тупые и неразборчивые самцы! Без вас мир падёт, но с вами ещё быстрее! Весь мужской род проклинаю!

Бывший развернулся, дёрнул за руку так, что отлетели наклеенные ресницы.

– Такие, кто огульно облаивает мужской род, обречены на одиночество до смерти. Разве какой алкаш приголубит, до первого скандала.

Сцена набирала обороты, майор увёл своих подальше, они выписали приличный круг, чтобы не долетала слюна.

Майор созвонился с кем-то; смысл его слов дошёл не сразу: «Через три минуты отвлеки человека, у тебя появится возможность вздуть разиню».

Первый этаж изобиловал геометрическими линиями на полу, треугольники и подобие звёзд, если присмотреться. Майор обозначил потолок: до него гранату не добросишь, при всём мастерстве. Лестница звала под крышу, были и эскалаторы, да они отдыхали, согласно графику. А на третьем всё стало понятно: есть общедоступная версия, есть моментик не для толпы. Как наспех собранная, вдоль стены струилась служебная, с перилами и не такая нарядная. Для механиков, лифтёров – словом, для обслуживающего персонала. И человечек бродячий неподалёку. Вроде должен присматривать, чтобы посторонние ни-ни. Вот он откликнулся на звонок, его попросили явиться.

Он огляделся. Трое в очереди в книжный киоск, больше никого. Засёк время и помчался по коридору, в надежде успеть сразу в несколько мест.

– За мной!

Троица легко взлетела по служебке, в коридоре, как в оранжерее, стоял запах пахучих растений. Майор привёл к латунной пластине, посреди коридора.

– Когда вам говорят про вампиров, всё это кажется сказкой. Но сейчас мы сами убедимся… – Он глянул через стекло на часы главных башен вокзала, сверился со своими. – С минуты на минуту. Заходим за эти заросли и ждём.

Человек появился так неожиданно, что Малява едва не выдал себя кашлем.

Тот уверенно скинул туфли, босыми ступнями наступил на пластину.

Майор указал пальцем на своё ухо.

Действительно, непонятный набор звуков прозвучал. Человек сделал несколько движений руками, полусогнулся, как совершил поклон, мигом влез в туфли и приударил, да так споро, что догнать никто не смог бы, если бы и захотел.

Майор выдохнул, промокнул лоб носовым платком.

– В прошлый раз клиент меня обнаружил. Пришлось писать рапорт, оправдываться.

Уточник напряг скулы:

– Никак не пойму, для чего этот спектакль. Сначала звонок – потом появляется клоун.

– Не так. Я позвонил начальнику, чтобы снял с поста наблюдателя, на три минуты, нам достаточно… – Они вышли на другой конец коридора, к дверце, которую можно открыть лишь изнутри; откуда, по такой же лесенке, спустились на этаж и превратились в обычных пассажиров.

Нарушители порядка, не зафиксированного службой, невольно оглянулись на коридор. Он зашит панелями, простым смертным и в голову не придёт, что там такая красота и всё благоухает. А ещё пластина, возможно, специальной бронзы.

Спустились на первый, через окна было видно, что вокруг пары собралась толпа, и обе стороны нашли поддержку у разных полов, в силу собственного мировоззрения. Патрульные уже получили приказ и плавно приближались, чтобы не создать паники.

В машине работал кондиционер, при их посадке, водитель выключил.

– Вот ты и задал загадку.

Водитель вскинул брови:

– Какую, командир?

– Наверное, за личные деньги заправляешь холод.

– Да нет, просто экономлю, при первой возможности.

– Всех экономистов давно пора отправить в печь. Будь моя воля. – Майор подмигнул новичкам, связавшись через зеркало заднего вида. Вот тут они и увидели, как в секунду может измениться добродушное выражение на испуг. Левой рукой, он взял трубу и вышел на руководство. – Алё… Виноват!

«Что случилось, майор?»

– Глазам не поверил…

«Говори уже!»

– Он у нас в городе! Первый из списка.

«Аверьянов? Ещё раз посмотри. Не должен к нам приехать, при такой слежке, мы бы красную дорожку постелили».

– Клянусь! Сам Аверьянов, мне второй раз убеждаться не надо.

В трубке помолчали.

«Вот было предчувствие… Тебе никто раньше не говорил, что ты приносишь дурные вести?» – не дождавшись ответа, «трубка» ругнулась матом и пошли гудки.

Генералам стало тесновато в кителях, лучше бы бомбил кондиционер.

Майор развернулся на сто градусов:

– Экскурсия закончена. Приходите ещё. Без опозданий, к двенадцати.

Машина умчала, точно внутри засела команда, только что ограбившая банк. Любопытный муравейник немного вытянул шеи, уверенный, что второй серии не увидит, и вновь глаза полны внимания. На вокзалов столько жуликов, – того и гляди, обчистят.

Оба генерала отмахивали от таксистов, не по вашу честь. Сергей Иванович набрал номер и бросил в микрофон: «Мы на вокзале. Центральный вход».

Минут через десять (да меньше, меньше, за разговором не замечается), прикатило родное авто, за рулём молодой парнишка.

– Ты у меня всегда на подхвате, что бы я без тебя делал? – Уточник полез на заднее сиденье, приглашая товарища. – Племянник, Игорь. На всякий случай, запомни.

Устроились и покатили.

– Аверьянов в городе. Боюсь, все планы и графики полетят к чёртовой матери. И учёба наша может ограничиться этим днём.

– Завтра, к двенадцати. Всем иметь при себе детские сачки. Будем бабочек ловить.

– Думаю, все камеры будут пилить сутками, пока где-то не мелькнёт.

– Вот же, свалился на наши головы. А ведь мы ему ещё ничего плохого не сделали.

– Тебе кажется. В этом мундире – уже проштрафился.

С таким известием, и город изменил облик. То ли обрадовался неуловимому гостю, то ли приготовил сюрприз. Граждане-то не в курсе, что прибыл Защитник, который научит жить до двухсот, и то и трёхсот лет. Его примитивные генераторы уничтожают внутренних паразитов почище антибиотиков. По материалам, доставшимся для ознакомления, следовало, что генераторы громят паразитов с астрального и других планов. Кто-то же снабдил Аверьянова таким смертельным оружием…

Тем временем, вокруг крупных городов и помельче, оживали реки и озёра. Возвращались бобры, раки, когда-то исчезнувшая рыба. Одно дело, когда икру на лапах переносят гуси; при царе пытались отучить от полётов на юг и обратно. Они лезут на рожон, совершают обмен породами рыб, северные появляются на юге, южные на севере.

Но куда меньше людей догадывается, что в реки вернулись водяные, русалки и прочие рати, кому по должности приходится следить за разнообразием и порядком на местах.

И водяные – один на другого не похожи, каждый со своей изюминой. У кого свита юркая, многочисленная, но кто-то довольствуется малым. Утонуло дитя – тут же доклад. Владыка глянет на мальца, задаст вопрос и велит слугам – назад верните, он нам пригодится скоро.

И что интересно, планета серьёзно занялась самоочищением. Вот нету пользы от человека, всё только себе и себе, но после себя оставляет сплошной след из мусора и отходов. Коптит, сквернословит, никому руки не протянул, хотя зряч и имеет излишки. Нет – посмотрит сурово, скажет: а где остальные были раньше, когда я нуждался?

Планета в ответ: и всё-то ты лжёшь! Ни разу не нуждался, а вот жаловаться на судьбину не уставал.

Глава 2

Как иногда хочется узнать про человека главное, имея целью решить для себя вопрос: ему можно доверять, иметь контакты и вершить дела? Объединить судьбы, в конце концов? И в большинстве случаев помогают денежные мотивы. Попалась на глаза миловидная дама, вся из себя, речь культурная, вроде начитанная. Ну всё, выбор сделан: она! Вот она разговаривает по телефону, наблюдаешь со стороны и обнаруживаешь совершенно другого человека. Это не та, за которую она себя выдаёт!

Виктор Петрович несколько опережал. За две-три минуты до звонка, с единственным словом «выходи». На лавочке не привык сидеть, просто решил изучить действительность с этой позиции. Старушки почему-то видят то, чего другие не замечают. Видно, брусья покрашены краской мудрости: вот бы и мне насидеть, почерпнуть.

Боковым зрением почувствовал недобрый взгляд. Кто-то таращился из окна, обнаружил соседа, который никогда не рассказывает о себе, проходит мимо. Припёрся!

Тот самый случай, когда пожелание легко исполнить. Он встал навстречу машине, запрыгнул и мягко прикрыл дверь.

– Не закрыл. Хлопни сильнее, не бойся.

– Не хочется лишним шумом тревожить глаз наблюдателя.

Сергей Иванович понимающе кивнул, включил передачу и крутанул руль. Детская площадка с деревьями плавно описала полукруг, пустилась наутёк. Очень интересно устроен мир: всё в движении, ничто не стоит на месте. Кроме людей, которые вроде и двигают ножками, но идут в обратную сторону. Хотя пещер ещё не видно.

– Ночью никто?

– Бог миловал.

– Могли хотя бы напомнить.

– Зачем? Готовность подразумевается с того дня, когда мы заняли опустевшие кресла.

Сергей Иванович предложил:

– Давай всё-таки держаться друг друга. Новичкам достаётся со всех сторон, старички быстро забывают, что совсем недавно проходили такой же урок на собственной шкуре.

– Я тоже собирался предложить этот вариант. Не нравится мне эта круговая доброжелательность. Дедовщина на высшем уровне.

– Точно! И никакой защиты.

– Пока не придут другие новички.

К двенадцати они успевали, времени было с избытком. Только прилежащие улицы и стоянка были забиты до отказа. Работал план «перехват», парни в гражданском были слишком задумчивы на перекрёстках, мешали прохожим и не откликались на вопросы. Армия глухих.

Как сигнал ко вниманию, из управления высыпала вторая волна агентов. Они дублировали посты, расставленные с вечера. Немного наивно, если знать, кого собрались вычислить и взять. По тем коротким докладам, что дали для ознакомления, объект умудрялся прочесть лекцию, продать свои погремушки и незаметно исчезнуть. Вот как? Человек с кучей сумок, с помощниками, выходит из института и пропадает из поля зрения. Операторы тужились зафиксировать моменты исчезновения, и лучшие специалисты пересматривали материалы, только ничего лучше «шапки-невидимки» придумать не смогли. Уже и из Питера приезжали коллеги, бывали на местах с приборами – ни-че-го! У Аверьянова появилась возможность ставить наблюдателей в тупик. Помехи на экране, одна-две секунды, и снова та же площадь, те же деревья, а объект исчез.

Жучки отпадали. Подбросить ни разу не удавалось маячок. Если в книгу заложен микрофон – он и в руки не берёт. Высочайший порог чувствительности ко всем приборам слежки.

Стоянка освободилась в пять минут, и складывалось впечатление, что от такой поспешности выпекается оценка готовности. Мы так нуждаемся в итогах: повышается ли оперативность подразделений? Тут скорее брал верх старый лозунг – подальше от начальства. Дежурное солнце таращилось сквозь облака и пускало слезу: Найона решили захватить? Только не с вашими кривыми ручками!

– Заколдованный, думаю.

– И даже такому мнению должно быть объяснение. Но я не готов к спорам. – Виктор Петрович прикинул, минут пять ещё есть. – Нам так и не объяснили, почему он настолько уверен в себе, что не прекращает вылазки в экспедиции.

– Пятьдесят лет сплавляться по рекам с порогами – это, видимо, закаляет. Помню, в одной из лекций прозвучало: нет уверенности – не высовывайся, подкопи под завязку. И вот тот случай не выходит из головы…

– У него полно случаев.

– Тот, когда снайпер дождался, пока объект достигнет семидесятиметровой отметки, и сделал выстрел. Извини, притащить лазерную пушку, они у нас ещё довольно громоздки, без помощников никак не обойтись. И инструктор со своим мнением: если пальнём раньше, он может сломать ноги и руки, но останется жив. Они ждали максимальной высоты. Как следует из доклада и короткого видео, каменное масло на этой высоте – толстым слоем, наши были уверены, что этот безбашенный полезет обязательно.

– Я уже третий раз слышу про каменное масло. В чём фишка?

Уточник задумался на миг. Когда все стоят на ушах, всеми помыслами либо лично участвуют в облаве, не так просто найти ответ на вопросы, далёкие от темы дня.

– Дай подумать. Там такой состав, какой ещё поискать. Сто восемь элементов, вся таблица Менделеева и сверх того. Как я понял, в таблице нет того, что есть в каменном масле. И те, кто в курсе, готовы платить любые деньги.

– Что мешает государству организовать контору и решить проблему?

– Удалённость и недоступность. А ещё – невозможность угадать, в каких местах масло покажется в следующем году.

– Снова загадка. Горы-то хоть не ходят ножками? Тысячи лет стоят на одном месте.

– Если бы!

Засиделись; Малява открыл свою дверь. Пора явиться пред очи. Если что – уже бы позвонили. Надо идти, скоро часы на башне начнут исполнять известный мотив. Главный вход чем-то походил на полноводный поток в ГУМе.

– Тебе эта суета ничего не напоминает?

– Кипучую деятельность бездарей. Раз свалилась такая беда, мы все, одним коллективом. Затопчем, если что. – До входных дверей оставалось полсотни шагов, разговор можно бы и отложить. Малява такого от товарища не ожидал.

– В детстве моём, у нас подобралась редкая компания. Играли в «потревожим интуицию». К примеру, кто победит в матче, кто полетит в космос. И ты знаешь, я дважды угадывал.

Малява смекнул:

– Предлагаешь сыграть? О теме догадываюсь. Когда поступит приказ, дадут всем отбой.

Хоть и не принято на виду, но Уточник, буквально на миг, приобнял напарника за плечо, напоследок хлопнул по спине.

– Мне всё больше нравятся наши отношения! – Откровения перебил неизвестный, судя по погонам – лейтенант, выпорхнул из сумрака фойе, точно вырвался из ада; заметив генералов, посторонился. Они вошли в храм, где читают одну молитву: как бы нам самим сегодня уцелеть. Но глаза и поведение лейтенанта запомнились.

– Что скажешь? Может, войну кто объявил нам?

– Всё куда проще. Отдали приказ – в конце забыли поставить точку. Он должен доставить её на позиции и собственноручно установить…

– Привести к бою.

– Прозвучало неплохо. В одной сказке, генералы ждали начала войны, сидели вокруг заклеенного конверта. В случае нападения, у них одна задача: вскрыть и узнать, что нужно предпринять в том или другом случае. Около четырёхсот вариантов.

– Нас атаковали в четверг, после отбоя. Никто не ожидал.

– Не ожидал превосходящих сил. Выходит, они нас обманули, говоря, что под ружьём сотня неполная солдат.

– Стоит ли верить человеку, который под пытками говорит те же слова, что говорил накануне?

– Какими были те слова?

– «Сдохните, собаки!»

– На их месте я бы не рисковал.

Лейтенант осмелился:

– Можно вопрос?

Малява выдал:

– Наши люди в булочную на такси не ездят.

Они поднялись на второй этаж, призадержались у дверей шефа. Табличка та же, вроде как ничего не изменилось.

Шеф выглянул – вот тоже интуиция работает.

– План отменяется, найдите, чем заняться.

– А можно материалы по Найону посмотреть?

– Одну минуту! – Шеф вернулся к столу, с кем-то переговорил: – Пришлю двоих, лекции не надо, а только то, что сняли наши операторы. Договорились!

Вернувшись к ученикам, Нарочный вручил писульку с номером кабинета.

– Думаю, на сегодня вам хватит, завтра будет видно. Но я не прощаюсь.

Они тотчас развернулись к лестнице, поднялись на четвёртый. У кабинета их ждали.

– Проходите. Если хотите охватить побольше, советую разделиться. Каждый отсмотрит свою часть, потом поделитесь. Очень результативный метод. – Майор указал на два свободных места, с номерами «восемнадцать» и «двадцать четыре». Подразумевалось, что здесь никаких имён, обращение друг к другу по номерам. Длинные столы с мониторами, перегородки установлены так, что ты не увидишь того, что изучает сосед. В наушниках – так и вообще улетаешь невесть куда, помалу штурмуя данные о мире, в котором живём, и о которых не скажут в учебниках. На вскидку, человек двадцать занимались сбором данных, штудировали – каждый свою тему, ни один не оторвался от монитора.

Прибывшие переглянулись: интересно, кто-то из них специализируется по Аверьянову?

Оба расписались за полученные материалы, майор, чем-то вечно недовольный, исчез со своим журналом. Обычно, это претензии к руководству. Можно прикинуть, что у него в голове: я тут стою на страже первых секретов, а вы мне подсылаете дилетантов, кто в этом ничего не смыслит, и хорошо, если один из десяти потом использует полученные сведения. Я трачу уйму времени впустую, но кто-то считает, что метод работает. Да мир давно изменился, если вы и не замечаете!

Малява устроился за монитор, вставил кассету, затем ввёл личный номер. Допуск разрешён, раскрылся полный перечень, оглавление тем – про детство, пласт за пластом, сплошные файлы. Понятно, в те годы за ним не было слежки, поэтому только фото и справки, доклады и случайные записки. Почерк настоящий, из школьных тетрадок, – успел наследить за молодые годы. Собственно, как и все остальные. Чтение Виктора Петровича никогда особо не впечатляло: этот канцелярский, дуболомовый язык угнетал способность видеть и разбираться, чего тут напихали.

Однако, этот текст взбодрил первыми строками.

«В 2006-м, как известно, система подверглась испытанию по всем фронтам. Органы внутренних дел, внешних сношений, проявленные и внедрённые структуры прошли зачистку, до уровня простых участковых. Благодаря синхронному реагированию, утром следующего дня все посты были заполнены двойниками, которым пришлось с колёс осваивать тонкости ремесла, хотя теоретически запасные составы были в целом подготовлены неплохо. Затем, уже в 2012-м, по планете прокатился гул, возникающий и гаснущий по нарастающей схеме. Атаке подверглись подземные города и технические базы с личным составом союзников. Командование орионской группировки предпочло эвакуацию, паника распространилась и на других участников содружества. По словам представителей группировок, было принято решение о кремировании погибших, в силу нецелесообразности транспортировки на родину…»

Малява почуял тревогу, остановил воспроизведение.

К нему направлялся майор, постукивая себя по голове кассетой. Вот он уже рядом, за плечом, бросает взгляд на экран.

– Сколько минут просмотра у тебя?

– Восемь.

– М-м? Ну, ничего страшного не случилось. Извлеки из проигрывателя… Так… – Майор вертел обе кассеты, сравнивал надписи. – Я по ошибке вручил не те материалы. Вот твои.

– Они одинаковые, по-моему. Номера сходятся.

– Я это тоже заметил. Кто-то зло пошутил, если не метит на моё место. Я ещё разберусь. Сам установишь?

– Запросто.

– Ну, и для страховки. Если что-то попалось такое, от чего хочется кричать, лучше этого не делать. Много нынче жадных, кто готов платить и создавать утечки. Со мной этот номер не прокатит.

– Вы меня с кем-то пу…

– Не поднимай шум. Это для порядка. Я должен это говорить, по инструкции. Как предупреждение. Но о моей ошибке пусть лучше никто не узнает. Случаются накладки.

– Я в курсе.

Малява установил кассету в приёмное гнездо, включил. Волосками на макушке почувствовал мысленное поглаживание. Вот как описать ощущения, как рассказать? Этот взгляд работал на расстоянии, пытался внушить что-то, заодно переманить на свою сторону. Майор прокололся, теперь решает, как быть. Заручиться обещанием молчать – не очень надёжный вариант, лучше бы его не было. Либо искать дружбы, через предоставление материалов, не подлежащих ознакомлению с таким уровнем допуска.

Интересные открытия я делаю в последнее время, подумал про себя Виктор Петрович. Планета принимает меры к какой-то акции, подчищает хвосты, но населению знать о том не велено: у простых граждан и без того полно забот.

Начало ролика повторяло ту кассету, один в один. Кто-то умеет вырезать и вклеивать нужные эпизоды, как бы случайно угодившие в простой учебный фильм. Этот кто-то имеет и доступ к запертым под замок полкам. И скотч, и чернила такого же состава, уже не говоря про почерк. Ночной хозяин кабинета.

А вот это кассета – то, что надо! Оператор группы удачно зафиксировал полёт Аверьянова с той самой высоты. При замедленном режиме, в глаза бросается необычный рисунок падения. Нет – чтобы мешком, с нарастанием скорости. Она, наоборот, замедлялась, по необъявленным причинам. Оператор с малым опозданием добавил фильтр, и в кадр попало едва заметное свечение вокруг тела. Объектив скользит вниз, за объектом; мелькают трещины и выступы почти неприступной скалы, а глаза ищут его лицо. И самое главное – подстреленный скалолаз ничуть не паникует. Словно ему внушили, что ничего страшного не будет. Скорей всего, он и сам был без сознания или в полуобморочном состоянии: взгляд всё-таки мутноватый. Стоит лишь допустить мысль, что его караулит внизу… Полшага до инсульта и полного паралича, если поставить на его место другого.

Виктор Петрович трижды отсмотрел этот момент, остановил запись и устремил взгляд поверх монитора. Рукой массируя подбородок, чуть прикрыл глаза и в уме попытался пройти этим же путём. С высоты семидесяти метров, внизу скалы, личные вещи и напарник, в ужасе закрывший лицо ладонями. Его мысли понятны: сейчас открою глаза и увижу ошмётки мяса. Других вариантов на ум не пришло бы за эти несколько секунд.

Холод таки пробежал по позвоночнику, до спазма в яичках. Тотчас встрепенулся, взял себя в руки. Не к добру настолько вживаться в образ… Так и под удар лазера можно попасть.

Он задёрнул шторку, решил прогуляться вокруг стола, чтобы выгрузить из себя слишком сильные впечатления. И вывод очевиден, что ни говори: мы этого Найона, скорей всего, сильно недооцениваем. Он не похож на других, не из числа приспособленцев; вот взял и отбился, оторвался от стада, бредущего готовой колеёй. Начиная со школы, у него всё идёт не так. Прозевали органы, уже тогда следовало бить тревогу. А ответить за свои промахи, как всегда, желающих не найдётся. Надави на него тогда, по всей строгости, и что? Сейчас бы никто про него не слышал.

Виктор Петрович отложил этот момент в памяти, решил пройтись по другим эпизодам, вернулся к столу. И снова оператор на высоте: подал ракурс, с которого читаются все треволнения добровольца. Курсант, отличник боевой и политической подготовки, лучший стрелок – и в упор почти не попадает в Найона. Метро, пассажиров немного, и, откуда ни возьмись, крутые парни крутят руки, бьют по голове, обезоруживают стрелявшего. Для публики. Раз покушение не удалось, можно прописать горячих; перед началом операции до группы доводится запасной план.

Макушкой Малява вновь услышал заботу. Думает майор, как подойти. Он должен что-то предпринять, чтобы «двадцать четвёртый» не вынес сор из избы.

А ведь кто-то из генералов возглавлял и ту операцию, с лазером, и с выстрелом в упор.

Ты плюнул в колодец – оттуда в лицо приличный булыжник!

Как действует гражданское руководство в случае испытаний, примеров полно: классика описала подобные случаи, когда на рабочем месте нас не должны застать. У военных всё по-другому, тут не особо сбежишь. Где-то там, в недрах власти, разрабатывается очередной сценарий, привлекаются специалисты. Уничтожьте уже вы этого Найона, и будет премия всем! Таких премий ещё никто не получал. Любой ценой!..

Два опустевших кресла в зале заседаний – хороший показатель. Они бросили вызов, Найон принял и вышел победителем. Оба случая изучают досконально, чтобы не повторять ошибок. На природе не получается – давай в транспорте. Он иногда перемещается поездами, в электричках. Вот вам и карты в руки. Казалось бы, просчитали, агентов подготовили, обеспечили инструментарием и сопровождением. Оператор должен зафиксировать каждый вздох, как в следующем ролике. Вот две миловидных щебетуньи занимают сиденье напротив, электричка катит по расписанию, но кому-то сегодня крупно не повезёт. Лицо Аверьянова оператор взял хорошо. Специалисты по физиогномике не прочли тревоги на лице, он не догадывается, что телефоны красавиц только с виду телефоны. При снятия с предохранителя, из баллончиков хлынет кислота, надо попасть в каждый глаз. Очень радикальный метод. Ослепшего легче лёгкого взять под белы руки и отвести в подвал, для уточнения вопросов о смысле жизни, правильного мировоззрения, вытекающего из школьной программы.

Вагон укачивает, девушки щебечут. За окном усыпляющее однообразие столбов, полей и деревень. На миг всего он провалился в сон! Утратил бдительность секунд на десять, и этого им хватило. Каждая пустила струю кислоты в одну мишень, кому достался правый, кому левый глаз – было оговорено на стадии разработки.

Оператор продолжал съёмку. Агенты выполнили задание, покинули вагон; в тамбуре их ждали, помогли перейти в соседний; на первой же станции группа сошла на перрон, вместе с оператором.

Что же потом обнаружили эксперты? Понятное дело, живой человек, и первой реакцией был настоящий испуг, на шесть или семь секунд. Тотчас на лице отразился интерес к другим возможностям. Как сам Аверьянов признался на семинаре, его слова тоже подшили к делу:

« – И я понимаю: паника делу не поможет. Шлю запрос в Пространство. Ну, я частенько обращаюсь за помощью, когда совсем край. Идёт подсказка – кислород и водород. У меня всегда с собой опилки магния и марганцовка, в стеклянных колбочках, – уже и не помню, откуда они у меня, но как контейнеры для этих металлов очень хороши. И я прекрасно осознаю, что всё решится за две-три минуты, от силы пять. Под свитером, в карманах рубашки – выхватываю магний, высыпаю на правую ладонь, втираю секунд… я уже не помню, всё делал на автомате. Пробочку закрыл, остатки хоть сохранить. И сразу на левую ладонь сыплю марганцовку, втираю. Как только ощутил, что в ладонях есть и то, и другое, начинаю хлестать себя по щекам. Больно, да надо потерпеть, если не хочешь ослепнуть. И остановился лишь тогда, когда понял, что больше терпеть не в силах. Открываю глаза – и, о, чудо! Сиденье напротив опустело, за окном поля. Я вижу! Без всякого скальпеля и операционной! Так что, берите на заметку.

Из зала кто-то спросил: «Но исполнительницы, думаю, понесли наказание. И полковник, отдавший приказ. Боги прислали им такое же наказание, как минимум!»

– Всё может быть, я не в курсе. Исполнители для системы – это расходный материал. Ну, всяко бывает: ударился головой – потерял зрение на пятьдесят процентов, потом всё хуже и хуже. Случай не будут рекламировать, иначе потом ни одного исполнителя не дозовёшься. Что касается отдающих приказы. Полковник может приказывать жене. Над ним есть другие, чьи приказы он исполняет. Но меня это меньше всего интересует. Главное – я не растерялся, нашёл верное решение. Видите, как важно не терять головы в любой ситуации».

Малява уловил сигнал, как просьбу откликнуться. Остановил ролик, вытянул шею. Серёга помавал рукой, приглашая проветриться, указывал на выход.

Шторки на место, поднялся со стула. И майор его караулил, жестом пригласил подойти.

– На два слова. Замнём это маленькое недоразумение или будем раскручивать, доводить до сведения… – Майор пальнул глазами в потолок.

– Замнём.

Майор вышел из-за стола, пожал руку.