Текст книги "Найон (СИ)"

Автор книги: Александр Эйпур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– Мы друг друга поняли, рад был познакомиться. – Аверьянов уверенней подал знак своим – уходим, и чем быстрее. Парни зашевелились, кто-то полез за фотоаппаратом. Женька перехватил руку – не рискуем, мало ли что им покажется.

Гуськом, они слетели на площадку, не особо страхуясь, никто не подумал даже, что можно шею свернуть. И только отойдя на полкилометра, парни решились на разговоры.

– Выходит, не врут сказки.

– Сказка сказке рознь. Есть поповские, а есть старые, правильные.

– Поповские – это какие же?

– Там, где русский мужик вечно беден, едва сводит концы с концами.

Группа встала на ночёвку у ручья. Пока ребята ставили палатки, Аверьянов привычно за прибор, пошёл измерять показатели.

Лёха разложил тушёнку, не открывал пока, составил из банок пирамидку. Костерок чудил и одаривал запахами, дразня; ломти хлеба, частично обугленные, выстраивались во вторую пирамиду. Не получился из Лёхи скульптор, так на хлебе набивает руку.

Между тем, поглядывали ребята туда, откуда ноги еле унесли. Посмотрит который – и вздохнёт: «А ведь могли остаться там».

– Ты что? С Женькой не пропадём. – Сладков, как постоянный кинооператор, припав к окуляру, снимал панораму местности, постарался, чтобы вход в пещеру тоже попал в кадр. Чуть повысил голос, поймал в объектив Найона: – Жень! Перед великанами концерт закатил, выступал от души, и они не заплатили. Может, сходить и напомнить, пока не забыли?

Аверьянов успел притащить воды, прибор свой знаменитый сунул в рюкзак.

– Сколько единиц?

– Суки!

– Понятно. Так это… Раз не поленился, дал концерт этим…

Все подняли головы, насторожились.

– Мы не такие большие, конечно, – продолжил Сашка, – но концерт тоже готовы посмотреть и послушать. Когда ещё в Москву вернёмся, я соскучился по живому голосу. Спой и для нас, мы точно скинемся артисту.

Ребята подключились.

– А мне больше нравятся танцы в исполнении Найона. Смотрю на него сегодня, любуюсь, и у самого подошвы в бой просятся.

– В Москву с такой подошвой не пустят, прямо на вокзале дадут пинка под зад.

Найон вытащил повреждённую обувь, стал прикидывать, получится ли прошить проволокой. Сладков снимал на камеру его размышления, комментировал, как Левитан:

– «От Советского информбюро. Сегодня наши войска отступили на два километра, под давлением превосходящих сил противника. В числе крупных потерь – совсем новые ботинки, им нет и десяти лет ещё, могли ходить и ходить. Но так сложилось, что в танцах, на виду у противника, пришлось приложить нечеловеческие усилия. В итоге, мы вышли из боя, унося каблуки и подошвы. Командующий фронтом сейчас оценивает убытки и задаётся вопросом: смогут ли походные мастерские вернуть в строй боевую единицу…» –

Под общий хохот, Сашка выключил камеру в тот момент, когда оба ботинка полетели в костёр. Аверьянов невинными глазами уставился на диктора. Этот прищуренный взгляд ничего доброго не обещал.

– Хорошо, я запомнил. Жди ответку, подловлю.

Ужинали молча да поглядывали по сторонам. Под вечер чаще всего выходят на дежурство разные летающие объекты. Если не по правилу поставить палатку – могут и прихватить зевак. Аверьянов, считай, каждого натаскал, чтобы и в другом составе, в других местах безошибочно находил шесть точек, границы соты. Тут пришельцы уже без силы, ничего не могут предпринять, кроме прямых военных действий. Серые плюют на правило, могут и полезть на рожон. А вот в таком случае группа моментально мобилизовывалась в круг, Найон затягивал главную партию, остальные подвывали. Если тарелка не падала сразу, то удирала: два случая все хорошенько запомнили. Русских чужаки боятся, тех, кто овладел методом повелений и треб. Встали в кружок, взялись за руки; правая поверх левой соседа, и озвучь хором установку: «Двигатели тарелки – сдохните!» – и аппарат, если не исчез из поля видимости, чего-то выжидал, падает на скалы. В таком случае, нужно уносить ноги, ибо чужаки поддерживают связь. Пропал из эфира, не откликается – затевают поиски.А кого в окрестностях обнаружат, стесняться в применении средств не станут.

В крайний раз группа отсиделась в тесной пещере, воочию парни наблюдали, как эвакуируют машину, на десятиметровую высоту. Грузовик подцепил захватами за края, втащил в трюм, местность вычистил пылесосом и умчал. После такой уборки там уже ничего не ищи.

Ночь в горах наступает мгновенно. Оно и дома так: лампа на столе, потолок отражает, но снимаешь лампу со стола, и комната мгновенно погружается в сумерки.

Колючие звёзды брызнули иголками, точно караулили именно эту минуту. Прозрачная темень насыщена существами, которые при свете дня почти не видны. Особенно у водопадов. Аверьянов с воё время сделал десяток фотографий, показывал неверующим:

– И такие инопланетяне хозяйничают у нас, это другая форма жизни. Мы для них, по уровню развития – как насекомые, могут и прихлопнуть, если сунешь нос.

– Эти напоминают шаровую молнию.

– У них есть и научное название… запамятовал, потом скажу.

Больших трудов стоило заинтересовать и собрать группу. Одну как-то полностью потерял, – эту трагедию долго переживал Евгений, особенно – что сказать родным. Шли, как обычно, по Енисею, через пороги. Вот никого не трогали, и откуда появились тарелки – не угадаешь. С плота сняли троих, из двух лодок вытащили гребцов. И технология похищений отработана: на объект интереса направляют луч, создают такой конусный плафон. Умеют управлять гравитацией, в конкретном месте вмешиваются в естественный процесс. При желании, гады могут и грузовик военный поднять, что уж говорить про человека.

Плот и опустевшие лодки понёс Енисей дальше, Аверьянов понимал, что не догнать, и стал думать, куда повернёт случай. Где-то через три недели, чуть не за пятьсот километров по течению, нашли трупы парней. Милиция пригласила Аверьянова для опознания.

– Так им же вскрыли всё, что можно, не видите? Разобрали на органы!

Майор не хотел особо вдаваться в тонкости, попытался увести в другую сторону разговор:

– Полно случаев похожих: выпили, подрались, тела в лодки – и пусть плывут.

– Я буду их перед отправкой опустошать? Сердце себе запасное, лёгкие достану… пять комплектов?

– Следствие продолжается, пока ничего сказать не могу. Единственное – бросай это дело: сам видишь, сплав по рекам опасное развлечение. У богатых свои привычки.

– Кто – я? Ну, спасибо, порадовал: я и не знал. Я на лодку полгода собирал… Богач – каких поискать.

– Это не важно. А вот подписку о невыезде мы тебе организуем, до окончания следствия. Вот что дома не сидится? Нарожал детей, и воспитывай. Скучно – взял пузыря, с друзьями выпил, отдохнул, и завтра на работу.

Аверьянов смекнул: майор о нём почти ничего не знает, сейчас отрабатывает по инструкции, как сотни прочих свидетелей, пострадавших.

Всё решил один звонок. Майор поднёс к уху трубку, выпучил глаза. Знать, позвонил кто-то из очень высоких чинов, они же представляются так, что вылазят глаза.

– Зд-здравия жж… У меня, напротив сидит... Понял! Всё сделаю. Как ска… понял. Дурак, сам зна… Слушаюсь! Есть… А это никак. Над трупами поработали хорошие специалисты, наш человек на такое не способен… Виноват. Понял. Всего доброго! – Вот тут майор и выдал себя, понял, с кем свела судьба. – Ты – тот самый Аверьянов? Вот так встреча.

Женька не растерялся:

– Аверьяновых не меньше, чем Ивановых. Легко попутать.

– Вот это и плохо. За всеми не уследишь. Не сидится чего дома? Ах, я уже повторяюсь. Так вот, уже начальству доложили, на самом верху уже в курсе.

Аверьянов кашлянул:

– И пришить дело не получается.

– Не п… Слушай, возвращайся в гостиницу и хорошенько подумай. И не вздумай бежать, не таких ловили.

– А я не тороплюсь. Товарищей моих загубили, самому интересен результат. Мне же их жёнам в глаза смотреть потом.

Сидел Аверьянов в гостинице и размышлял. Потом до него дошло. Это система сработала так, чтобы отбить охоту на сплавы. Мы же можем увидеть то, чего знать не надо. Можем золотишком разжиться и утереть носы многим служакам. Вот и не пущают всеми способами. А я ходил и ходить буду, вы мне не указ.

Закусил тогда Аверьянов губу, хорошенечко запомнил потери. При первом же случае и поквитался с гадами, это когда научился кое-чему, да ребят натаскал. А инструктировал перед спуском лодок и плотов простыми словами: живыми хотите остаться – никакой самодеятельности. И ни капли спиртного. Возможно, пьяный человек и оказывается лёгкой добычей.

Новая группа поначалу загорелась: и золото встречается?

– Не советую связываться. Оно вроде как меченое, может, с чипом внутри. Через это золото на зоне сотни добытчиков маются. Куда бы ты потом ни сунулся, а там тебя уже ждут органы, и сроки за незаконный оборот немалые, не мне вам говорить. Разок рискнул – чуть ноги унёс. Сидит такой еврей в скупке, зубы заговаривает, а его помощник уже звонит кому-то.

– Но ты же зарабатываешь…

– На каменном масле. Ещё не придумали закона, чтобы запретить его добычу. Про него в обеих столицах высокие чины знают, охотно покупают, тайком друг от друга. С большим риском для здоровья связана добыча каменного масла. Меня лазером разок сбили, метров с семидесяти падал. Дожил до того, что за мной идёт постоянная слежка. Агенты даже не прячутся – о себе постоянно напоминают. Но, как только выхожу в экспедицию, тут же следом обзванивают пункты, где меня должны взять под наблюдение… Потому и приходится доставлять системе «удобства» разные.

Парни слушали с открытыми ртами, Сладков даже камеру хотел включить, записать беседу.

– Лазером? Но как ты уцелел?

– Солнечный кораблик запустил. Он есть у каждого, в ком течёт русская кровь.

– А если предки, лет двести назад, брали чужих жён? Из Византии, например.

Аверьянов кивнул.

– Всякий раз задают мне этот вопрос. А как сами думаете? Жрецы отслеживали границы, когда с Византией заключили союз. Рим давил Византию, те понесли большие потери, поэтому не нашли ничего лучше, как заключить мир с руссами. Браки заключались с целью укрепления союза. Так чуждая кровь попала через предков в наши ряды. А кораблик солнечный, если пересеклись с чужой кровью, не будет целым. Либо только нижняя часть, либо верхняя.

Сашка всё-таки включил камеру, попросил:

– Слышу про кораблик не первый раз. Так расскажи, что он, для чего, как выглядит.

– Туши костёр! – вместо ответа, Аверьянов бросился за лопатой. Вчетвером, они забросали поленья, так хорошо взявшиеся; в этой местности полно сухостоя. Уголья на первых порах посопротивлялись, хотели вернуть былое могущество.

А вот теперь пора осмотреться, первое правило, после тушения огня. Если же забросать сырыми ветками, травой, то на время можно экранировать выход тепла, что команда и сделала.

Тарелка прошлась метрах в пятистах, шарящий луч бросался по сторонам, в поисках лёгкой добычи. Животные чужаков не интересуют: все виды давно скопированы и размножены для неизвестных зоопарков. Умели предки создавать тварей, на любой вкус.

Команда ждала решения от полководца.

– Если вернётся – будем сбивать.

– Как они могут засечь, кроме костра?

– Они тоже не стоят на месте, совершенствуют приборы обнаружения. – Аверьянов кивнул на кейс, в котором хранились все телефоны. – Ты выйдешь на связь, тебя и засекают. Эфир прослушивается постоянно.

Глава 5

Перед сном Женька ополоснулся, постирал в ручье брюки и куртку, развесил на кустах. Приятно утречком натянуть свежее и топать по маршруту.

Команда ждала, пока он закончит, анализировала свежие данные; пробовали нащупать свои солнечные кораблики, да ни у кого с первого раза не получилось. Место для костра присмотрели под нависающей скалой, одним крылом она как бы обнимала площадку, где они сгрузили рюкзаки. По расчётам, завтра, к обеду, они должны выйти на берег Енисея, если ничто не помешает.

– Женя, так расскажи.

Аверьянов принял кружку с чаем.

– Сначала вы расскажите. Что увидели в этой пещере? Пока бегал, не до того было.

Парням пришлось не очень: понимали, что с великанами шутки плохи, так что на обзор местности просто не хватило смелости.

– Метров двадцать до потолка. При условии, что они под шесть метров. Главный – так ещё выше. И мастерил у себя что-то, похожее на часы. Я мельком заметил, потом в уме дорисовал.

– Он вышел – часы в руке держал, потом вернулся и положил на подставку; я тоже заметил.

Аверьянов тотчас задал наводящий вопрос:

– А для чего им такие потолки высокие? Не угадаете, я скажу. Каждый человек имеет вокруг себя поле, при сближении, эти поля пересекаются, как бы накладываются друг на друга. Получается как бы вторжение без спросу. Жена с мужем согласились находиться рядом, поэтому идёт постоянный обмен информацией. А теперь смотрите: во дворцах потолки тоже были до двадцати метров и выше. Управители планеты разрушили их, чтобы новые поколения не догадывались о существовании великанов. Когда же нас загнали в коробки с низкими потолками, мы поневоле имеем почву для конфликтов с соседями. Мы топчемся по их головам, если живём выше. Хрущев – тот вообще урезал высоту до двух с половиной метров. Не сам, конечно, его принудили. Будто для всеобщего блага.

– Женя, глянь! – Лёха указал в сторону кустов, где сохла одежда. Дима не поленился, пошёл уточнять.

– Часом, это не признак радиации? – подал голос он.

– Признак повышенного содержания серебра в ручье. И что-то подсказывает мне, это не то серебро, какое продают в ювелирном.

– Будем пробовать намыть?

– Можно потратить час-другой. Для водяного я бы взял немного. – Аверьянов уловил лёгкое недовольство, решил сменить тему. – Да не делаю я тайны из Солнечного кораблика. Лучше слайд покажу. – Из рюкзака достал плотный, непромокаемый кейс, вытащил фотографию, пустил по рукам.

Пока команда изучала изображение, он пустился в пояснения.

– Сколько потопов пережило человечество? Американцы на Алтае обнаружили следы семи, по отложениям на скалах. Теперь понятно, почему они мечтают разодрать Россию на части и присвоить безопасный кусок, на случай очередного потопа. Вот я и задался целью – выяснить, как удалось выжить предкам, от кого продолжился род человеческий дальше. Это сказки про ковчег и высокие горы. Именно Солнечный кораблик позволяет перейти в плазменное состояние, пока вокруг бушует стихия и перемалывает небоскрёбы и дворцы. Жиды, конечно, в подземных бункерах надеются переждать, как и раньше случалось, и выйти на поверхность, когда океаны успокоятся. После кувырка планеты, вы представляете, какие массы вод захлестнут сушу? Так вот, после кувырка начинается новый отсчёт времени. Новая цивилизация, и новому поколению эти иуды расскажут новую историю, в которой Исусу, Петру Первому, Наполеону и Гитлеру может найтись место, а может не найтись.

– А причины для кувырка известны?

– Чужаки в восьмой раз собираются применить этот способ. Так им проще управлять малыми народами. Нефть. Пустоты внутри планеты, какие образуются при выкачивании нефти, они будто заполняют водой или каким-то составом. Им верить нельзя. Они готовят мир к очередному кувырку, когда рухнут плотины, волна в восемьсот метров высотой промчит по поверхности два-три раза. Ил со дна морей залепит улицы, похоронит города, против такой стены обычный человек не выстоит. А раз время закипает, приближается крайний срок, нам и дали Солнечный кораблик. Он есть у каждого из русов; негры, метисы и китайцы пролетают сразу, как и дети от смешанных браков.

– И как зайти на этот корабль?

– Тут уже всё зависит от твоих талантов. Запоминаешь этот рисунок, представляешь кораблик рядом с собой. До того дня, когда Земля совершит кувырок, ты должен поддерживать контакт со своим корабликом. Видите? Слева вход: иногда можно потренироваться, войти и попривыкнуть, что над головой, против часовой стрелки, кружится алая полусфера, синяя под ногами, по часовой стрелке. Как только заметишь волну или вообще какую опасность для жизни, входишь в кораблик, закрываешься, как в домике. Обе сферы мысленно соединяешь, и тебе уже ничто не угрожает. Ты – плазма! Хоть в вулкан теперь лезь и разведай, как там всё устроено. Можешь в центр Земли заглянуть, или на Солнце побывать.

– А сам?

– На Солнце побывал я дважды, с разницей в двенадцать лет. Первый раз испытывал возможности кораблика. И в две тысячи четвёртом, второй. Стоило узнать, что на Солнце обновились запасы солнечной водицы. Подсказку получил. Как-то утром похлопал ладонями по лучам, и ощущения были такими, как хлопаешь по луже. Только не я один заметил. Захватчики тоже обнаружили, стали воду кораблями вывозить. Один корабль, я видел сам, больше Луны. Представляете, сколько крадут у нас, в каких количествах, не спрашивая разрешения? Да и кто запретит, если президенты и короли послушные марионетки? Так вот, в первый раз, я уже говорил, кажется, температура на поверхности абажура была в шесть тысяч градусов. А внутри стою – никакой температуры. Тени нет никакой, вообще, но от всего исходит тёплый свет, им можно умываться. Я туда, сюда! И те, кто наблюдает за хищением воды, руками разводят: мы не можем им запретить. Вот тогда я и подумал: а как же будут дела на Земле развиваться? На поверхности абажура уже двенадцать тысяч, у нас всюду среднегодовая температура растёт, и учёные только и могут, что выдвигать теории, ищут объяснения… Набил бы морды этим неучам. Иди и смотри, всё на ладони, что ты лепишь?

– Они туда и не собирались, – Сладков Саша, как обычно, поддерживает разговор, отдувается за всех.

– Знаний у них достаточных нет. Да и кто подпустит? Тут на планете столько баз чужих, вы и тут не имеете силы противостоять, что-то изменить. Всюду запреты, законы, секреты и допуски. Мы как-то на Алтае были, рядом с алмазными приисками. Охрана с автоматами, останавливает – у вас нет допуска. А мы с местным лешим уже были знакомы, вижу – маячит неподалёку. Говорю ему – так, на понятном языке: разберись с ними, не пускают. Минут через пять подходит один из охраны: можете ехать, всё нормально. И хотел я лешего чем-нибудь отблагодарить, нащупал конфету в кармане. Он ухмыльнулся: дёшево отделаться хочешь? Ладно, езжай, ничего не надо. Ему проще: помог – и записал в должники. В другой раз найду что-то ценное, а он тут как тут: "О, мне эта штука сильна нужна".

Дима принёс к костру одежду Найона.

– Смотри, она уже высохла!

– Вот, значит, у местного серебра есть такое свойство. Запомним.

Команда дождалась команды «отбой», разбрелась по палаткам. Здорово же он их нагрузил, на ночь глядя. Что ж, пусть потренируются с корабликом.

– Найон! Ты говорил, в космосе женщины очень красивые. Расскажи хоть немного.

Где-нибудь в городе вы бы так не смогли поговорить, то ли дело в палатках.

– Это да! У нас попадаются всякие, а там – просто глаза разбегаются. И, что интересно, никаких обязательств семейных. Живут-то, это где сам видел, типа общежитий. Такой тесноты нет, очень даже свободные комнаты. Если какой мамзеле захотелось пообщаться с лицом противоположного пола, она приходит под окна и поёт.

– Как ты в пещере?

– Ну, куда уж мне! Не с моими данными. А как затянет, так все мужики к окнам прилипают. Вот ходит она вдоль окон, ходит и поёт. Потом, вижу, кому-то кивнула. Ну, сколько нужно времени, чтобы спуститься на первый этаж?

– Две или три минуты.

– Секунды не прошло! У них есть, чему поучиться.

– Встретились, что потом?

– Она его к себе уводит. Я ещё ему вослед посмотрел: готовься, парень, если к утру жив останешься, я позавидую. И там все, как на подбор. Сама выбирает, сама рожает. С отцом может познакомить не сразу.

– А если вдруг она не понравится мне?

– Ты не сможешь устоять перед чарами тех женщин. Само совершенство, а ты побежишь, как собачка на поводке, только помани. Нет, что ни говори, но такая жизнь мне нравится больше. Это тут мы ничего не знаем, лишены элементарных прав. Вот земля, бьёт источник. Есть свободное электричество – хоть залейся, но специальные люди следят, чтобы ты пользовался «поданной» энергией, вносил плату. И за воду, которая даром течёт. Но они её в трубы, так ещё и водой из канализации разбавят. Суки!

– Что?

– Что слышал. Почему водозаборы охраняются уродами, и простой человек не сможет зайти и проконтролировать, чем нас поят? Много знать вредно. Мы на Земле не одни, есть наши братья, русалы. Чтобы рассорить нас навсегда, нужно людей согнать в города, собрать канализацию и сливать в реки. Кто виноват, что на твою голову льётся дерьмо? Люди! А ещё эти люди построили плотины и остановили реки. Будто для электричества. Хуй там! Никогда не верьте словам, что всё делается для вашего блага. Чернобыль и войны – всё по расписанию. И переписи населения – сколько вас, уродов, ещё осталось на Земле? Когда уже сдохните?

– Женя, хватит! – откликнулись другие голоса. – Так и до утра не заснём.

– Но серебро помоем, Найон?

– Будет видно.

Пока ребятки воевали с мыслями, Найон с Димкой взялись за исследование одежды. Покрытая серебром, на изломе не высыпается.

– Будешь теперь, как космонавт на Луне, весь блестящий.

– Наших никто не пустит на Луну, там воюют за каждый метр площади.

– Суки?

– А кому ещё? – Аверьянов оглянулся на костёр. Он почти догорел, редкий рывок пламени выплеснется над пепелищем, и снова тишь да гладь. – Зря я ботинки спалил. Надо было в ручье пополоскать.

Евгений перевёл взгляд на обувь помощника. Бывая в городах России с лекциями, Аверьянов возит с собой кучу всякого добра, по несколько сумок, когда с помощниками. Дима как-то незаметно стал личным водителем и телохранителем, что ему, здоровяку, четыре сумки поднять на любой этаж? Ради Жени, он готов на всё. Вроде, спас Аверьянов ему жизнь, но что и как – никто не говорит, как нет большой нужды. Они нашли друг друга, будто к этой встрече готовились всю жизнь.

– Давай на твоих проверим, а?

– Я бы с радостью, но у меня одна пара в запасе. Если с этой что, то я… Не знаю.

– У Лёхи три пары, кажись, от одной не обеднеет. Сходи тихонько.

– Ладно, попробую.

Но вернулся Дима не один, Лёха притащился следом. Напугал – выглянул из-за куста.

– Какой эксперимент на этот раз затеяли?

Аверьянов опустил в ручей ботинки, в руках, мол, ничего.

– Не спится что? – Он коротко глянул на Диму, дескать, я просил «тихо».

Тот стал оправдываться:

– Я сделал, как надо. Это чистое совпадение.

До конца ещё не понимая обстановку, Лёха сослался на голову:

– Полная перезагрузка мозга происходит, какое спать? Солнечный кораблик пока не поддаётся, я и так, и эдак.

– А ты хотел придти в первый класс и получить диплом? Потрудиться надо, правда, я и сам со справкой. Мне диплом ни к чему. – Аверьянов вернулся к воде, запустил руки. Стал шарить поблизости, не иначе, один башмак течением утащило.

– А что вы проверяете?

– Ты же видел, серебром одежду покрасило. Вот мы и подумали…

– Тревога! – Лёха первым заметил тарелку. Она зависла метрах в двуста по ручью, пилот не хотел привлекать внимания сразу, что-то затевал. Из брюха выпал шланг, усеянный светодиодами. – Сосут воду, суки!

– Наверное, серебро.

Аверьянов протянул руки к обоим, приглашая в круг. Они сцепились, уже зная, какие нужно произнести слова, вкладывая в них ярый, праведный гнев: мы поймали тебя на месте преступления, так получай!

– Сдохни, двигатель тарелки этой!

– Сдохни! Сдохни! Сдохни!

– А почему один? – Лёха просто хотел напомнить, что у тарелок встречаются и по два, и по три.

– Говорю «один» – значит, один.

Не отрываясь, они ждали изменений. На фоне тёмного, в сполохах звёзд неба, объект терялся, пока стоял на месте. Кто-то вёл отсчёт, словно отправлял в космос детище отечественного кораблестроения. Тарелка отчаянно шарахнулась в сторону, выровнялась по горизонту, снова ушла в крен. Затем, с лёгким наклоном, сверзилась на камни, хрустнуло что-то как кость куриная, объект перевалил на другую сторону скалы и затих.

– Подъём! – подал голос Аверьянов, чуть громче необходимого. Оказывается, никто и не спал, высыпали из палаток. Теперь уже довольно коротких «эй» и «тише», под крышу; это крыло скала предоставила в аренду. Сладков снимал на камеру подходы:

– Сейчас примчат, суки.

Сначала разведчик, сделал круг. Кажется, он готов был принять удар на себя, да обошлось. И тогда, вспышкой, объявился грузовик, с виду он чем-то напоминал каракатицу. В минут двадцать уложился, стал хоботом подчищать следы и обломки, но команда не могла видеть, какие повреждения получила техника.

Дима тронул Найона за локоть.

– Заметил?

– О чём речь?

– Серебра не осталось в ручье.

– Как это?

Дима показал рукав. Мокрый, и никаких изменений на ткани.

– Высосал всё серебро, получается. Пацаны, в круг! – Женя в уме подбирал слова, какие они подхватят. – Всё серебро, взятое тарелкой этой, назад. Распылим на скалы. Наша Воля!

Команде некуда деваться, повторила. Найон постоянно придумывает правила, меняет на ходу, и что? Им только подчиняться. Когда-нибудь и они будут диктовать формулы ученикам, и те старательно будут повторять, слово в слово. Это руническая речь, имеет особую силу, как и весь язык. Силы его мы ещё всей не ведаем, пока сидим в городах и довольствуемся малым. А эти грабят и грабят, слишком спешат. Знают, суки, что скоро халява кончится. Поумнеют земляне, объединятся – и беги тогда, без оглядки.

Аверьянов и этот момент прощупывает на досуге. Как-то у костра так и сказал:

– Они всё вернут! Ещё и в рабство многие к нам угодят, подлизываться и доносить друг на друга пойдут, и мы поучим, как относиться к пленным.

Сейчас у него голова была занята чем-то другим.

– Как уберутся, ты мне будешь нужен.

Дима с готовностью кивнул. Сам про себя подумал: ботинок будем ловить. Неудобно получилось, а посмотреть варианты – так и всяко может случиться. Унесло течением, тарелка всосала… На приёмном пункте будут оценивать добычу, обнаружат ботинок. По закону совести, вы должны вернуть на место, где прихватили, человек без запасной пары остался. И тогда у нас не будет вопросов.

Выждав полчаса, команда вернулась к палаткам. Аверьянов кивнул Диме, указал на ведро. Воды-то набрали до того, как.

Подошли к ручью.

– Лей, не жалей!

Что тут жалеть? Ведро – как было ведром на десять литров, больше не стало. Ручью это как капля в море.

Оба уставились на поверхность бегущей водицы. Найон выждал момент, сунул руку. Поколдовал пальцами, бормоча под нос руну воды. Вытащил руку на миг, погрузил и пошёл круги рисовать. По часовой стрелке – это на прибыль, а если что-то убрать надо, то в обратную.

Сквозь слой воды пробилось лёгкое свечение. Затем все пальцы вспыхнули серебром.

Он, довольный содеянным, отряхнул руки.

– Получилось!

– А ботинок?

Аверьянов поднялся с коленей, осмотрелся вокруг.

– Вот же!

– Ё-моё! – Помощник с радостью подхватил, совесть-то не пропьёшь. Составил пару, и они заметно отличались. Серебряный башмак и обычный, для рабочего класса. Тут и Лёха присунулся, как чувствовал, что дело каким-то образом затрагивает его интересы.

– У! Похожи на мои!

– Дарю! – Как правительственную награду, Аверьянов торжественно вручил комплект, прибавив: – Кстати, один из них может пережить твоих внуков.

– Давай угадаю с первого раза, который.

– Не угадаешь… Смотри, угадал! – Пожимая руку, Аверьянов предложил наверстать упущенное. На северо-востоке заметно посветлело.

Ровно через три часа Найон заглянул в соседнюю палатку.

– Кто хотел серебром разжиться – подъём!

Звонкое утро, голоса птиц, но большей частью незнакомые: поневоле подумаешь, что проснулись в другом царстве, хотя вокруг та же обстановка. И крыло скалы, и тропка к ручью, а вон там упала ночью тарелка.

Лёха рассматривал неожиданный подарок – серебряный башмак. Будет, что внукам завещать. Привезу домой и поставлю вместо иконы. Будем семьёй молиться, чтобы внуки перешагнули столетний рубеж. Раз Найон сказал – ботинок внуков переживёт. А если носить, то вряд ли; мягкий асфальт сожрёт любую подошву.

Закинули чаю крепкого да спустились к воде. Журчит водица, радуется, что не дали в обиду. Найон в скафандре стал притчей во языцех:

– Лунную пыль прихватил? Как там вообще дела, на луне? – Сашка всё на камеру пишет, чтоб для истории сохранить.

– Давай твою камеру окунём. Покроется серебром – в цене вырастет многократно. Поменяешь на вертолёт, и станем мы летать, а не бить ноги по камню. – Женька успел насовать в воду мелкую сетку, из непонятного металла. У него – что ни вещь, всё с секретом. В потоке неспешном сетки меняли цвет. Выходит, серебром покрываются, никакой гальваники не нужно.

– Давай, помогай! – Аверьянов кивнул Лёше, как самому незанятому. Они меняли местами прямоугольники, устанавливали выше по течению, ниже, и даже на глаз было заметно, что где-то серебро лепится интенсивней, а где совсем не берётся. В этих точках Дима втыкал колышки и возвращался на пост. Нельзя прозевать, если который тайно ведёт слежку; бывало, и беглый зэк выглянет, попросит хлеба. Выжить в одиночку – то ещё испытание, но хуже всего – организованные банды. Старателя выслеживают, обложат и ждут, пока тот набьёт рюкзак. Геологи-одиночки сильно рискуют, считая, что ни с кем делиться не придётся.

За трудами время летит, к обеду сетки покрылись составом настолько, что ячейки не разглядишь. И потяжелели основательно.

– Жень, это и есть коллоидное серебро?

– В лаборатории скажут, я не специалист.

– Думаю, не для лаборатории старались. – Дима с хитрецой оглядел своих. Лёха выдал:

– Опять для водяного? Не кажется ли вам, господа, он нас хорошенько припахал?

Найон помешкал, хотел понять, какие настроения у других. Заметили его интерес и промолчали.

– Тогда поделюсь своими соображениями. Большинство водителей платят гаишникам – их так приучили. Так какие вопросы здесь? Шестнадцать порогов на реке, шестнадцать водяных, и от каждого зависит, пропустить нас или разбить в лепёшку. Вы видели баржи, скрученные в рулон? А я видел. А почему водяной взъелся на капитана баржи? Скорей всего, промывал ёмкости и сливал за борт.

Сладков опустил камеру, решил не записывать момент.

– Ты много знаешь, Найон, а от больших знаний много печалей. И в прошлую экспедицию я подмечал: что-то же тебя тревожит. Улыбку всё реже мы видим на лице.

– И что с того?

– Думаю, ты про нас всех что-то знаешь. Что-то дурное, но не хочешь рассказывать.

– Что-то знаю.

– Так поделись, авось полегчает.

Они настороженно ждали его слов.

– Как бы помягче сказать? Вот такой, недавний пример, лет десять, что ли, и запомнился навсегда. Ты набрал команду, прошёл тысячу километров и, под занавес, потерял двоих. Эта дурацкая ситуация, когда виден конец испытаниям, завтра полетим или поедем по домам, сыграла злую шутку. Они же не дети, в конце концов! Я им не указ, сами решили – по маленькой. Знали, что водяные не терпят пьяных, а матерные слова, сказанные на воде, имеют далеко идущие последствия. Это не важно, что прошли последний порог, ты нарушил правило прохода. Пой песни, да не сквернословь. Когда водка во рту, тут не до правил. Смотрю – мчит нам навстречу чёрная туча, всю потряхивает от запаса молний. Ну, думаю, накликали беду на свои головы. Как молния лупит по зеркалу реки, мало кто наблюдал. Главное – что всё происходит мгновенно. Обе лодки, как магнитом, притянуло бортами, и артиллерия врезала крупным калибром, в одну точку. Мы не успели глазом моргнуть – их не стало. Обгоревший рюкзак нашли потом на берегу, да весло торчит в песке, с оплавленной резиной. Для одних экспедиция закончилась досрочно, а остальным предстоят долгие беседы со следователями. Докажи, что не ты молнией управлял. И ведь могли вернуться к родным, без задержки такой, но кто-то посчитал, что самое опасное позади… Мне бы сфотографировать ту тучу, так и вопросов было бы поменьше. Хотя, это тоже вряд ли. Но хуже встреча с родными. Какие слова подобрать? Скажешь, сами виноваты – не поймут: ты же уцелел, чем ты лучше их? И сколько времени будешь терзаться, что у них внутри, о чём думают, какими словами костерят.