Текст книги "Найон (СИ)"

Автор книги: Александр Эйпур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Он входил в соту, как люди ходят на работу; отработал свои часы – и домой. На сей раз ребята не терялись, уже владели моментами. Просто торчали в створе входа, готовые подхватить товар. На этот раз Евгений взял поменьше, они удивились, но слова не сказали. А ему и не надо говорить:

– Потому взял меньше, что правило есть. Оставь для развода, может, это как огурцы: спелые снял, остальные пусть дозревают.

А вечером, когда солнце ушло за сопки, команда собралась в «клубе». Для вечернего просмотра не хватало поп-корна, его заменяли осевые камни. Снова расположились полукругом, кто со своей скамеечкой явился, полдня мастерил.

Грани ожили одномоментно. Мы основательно подготовились – давайте! Аверьянов почувствовал что-то, как получил предупреждение.

– Отойдите шагов на десять, так надо.

– Что случилось?

– Я не знаю. Отойдите.

Звук выстрела всё расставил по местам. Как говорится, прозевали. По реке сплавлялась группа на лодках, потому и не слышно подошли. Капитан побледнел, отвёл Аверьянова в сторону.

– Я должен был предупредить. Местный губернатор пригрел под крылом шушеру, прямо половина из них должна в тюрьме сидеть. Поэтому, когда оформлял допуск, меня честно предупредили: если пересечётесь с людьми губернатора, то на рожон не лезьте. Управы на них нет, пошумят – и пойдут дальше. Вам самим уцелеть пожелаю, полагайтесь больше на здравый смысл.

Евгений слишком высоко задрал голову, резко опустил, как до него дошло.

– А я гадаю, что так неуютно, как воздуху не хватает.

– Ну да.

– В перестрелку не вступаем?

– Ни в коем случае. Вызовут подкрепление, и тогда всю жизнь в бегах придётся провести.

– Что ж, поглядим на елиту.

Группа стала расходиться. Кина не будет. Меткий выстрел разрушил это детище соты, а выводы напрашивались сами собой. В лагере занялись наведением порядке, не сильно обращая внимание на гостей. Капитан вышел к лодкам, попытался выяснить вопросы, что-то уточнить. Коротышка, с оптическим прицелом на винтовке, играл роль главного, сразу с вопросом к капитану:

– Не знали мы, что здесь лагерь. Я издали заметил глыбу горного хрусталя, по ней и засадил. Хочу посмотреть и собрать куски, если вы не будете возражать.

– А, так ты видел? Зачем же бить? Не подумал, что целая глыба стоит дороже?

Коротышка выпалил, как бы задумываясь на ходу:

– Вот, не подумал. Блестит – я и шарахнул. Я не думал делать остановку, а вы тут, лагерем стоите. Или вас не интересует горный хрусталь?

Капитан вернулся к проверенной защите.

– У министерства обороны другие задачи. Мы устанавливаем приборы, снимаем показания с установленных в прошлом году.

Главарь похлопал глазами, соображая:

– Вы и в прошлом году хозяйничали у нас? почему я не знаю?

– Не пересеклись, и ладно. Время не потеряли, вовремя свернулись и ушли. А то, что здесь есть хозяин, в министерстве не знают, так бы предупредили.

– Ты прав, лейтенант, в стране давно пора навести порядок.

– Капитан.

– Хорошо, капитан, приношу извинения. Знаков отличия не видать, поэтому имею права ошибаться. Так. – Шкет разглядел Аверьянова. – А гражданский что делает среди вас?

– Проводник.

– И настолько хорош, что мне его имя не известно.

Капитан развёл руками:

– Нам его посоветовали пригласить, и хорошо, что он не отказался.

Снайпер потоптался, оставляя на мокром песке нервные следы.

– Так, э-э… Как у старшего на этой территории, могу я просить разрешения – пройти и глянуть на обломки горного хрусталя?

Аверьянов отвернулся, во время разворота кивнул. Так, видимо, будет проще отделаться от меткого болтуна. Пусть порадуется.

– Идём, я провожу.

Командир вроде безучастно фиксировал, как сынок губернатора присваивал обломки «горного хрусталя». Стоило загребущим ручкам взяться за самый крупный кусок, не выдержал:

– Этот оставь, мы и сами сумеем распорядиться добром.

Делец оценивающе стал изучать рот, который произнёс эти слова.

– Ты хорошо подумал?

– После ужина всегда думается получше.

– Ну, так запомни. Всё, что на нашей территории, принадлежит губернатору. А я его доверенное лицо.

– То есть, сын.

Хитрость с лица как ветром сдуло.

– Хорошо, раз в курсе, дело упрощается. Я могу забрать все осколки, на правах хозяина.

– Разнести в дребезги – что есть проще.

– Ну, ошибся, с кем ни бывает? Я же говорил, мы не собирались останавливаться. А такой образец пропадает, кому-то достанется.

– Отличная мотивация.

– Капитан!.. – И слова у сынка вдруг резко закончились, стоило обратить внимание на рюкзак. Он намок, капли проступили наружу. Немного испугавшись, он двумя пальцами коснулся лямок, стал переворачивать горлом вниз, собираясь вытряхнуть мокрые, сочащиеся влагой осколки. Это не горный хрусталь, какое-то матовое тесто из крупинок, похожих на силикон. И на лице было написано такое отвращение, что родной рюкзак стал чужим.

– Пожадничал! Ни негру, ни китайцу – мне, русскому! Ты куда пошёл, вернись!

Капитан его уже не слышал. С самого начала он не был настроен общаться с отморозком, теперь и подавно. В лагере всё было готово для сопротивления, на всякий случай. Избалованный властью может выкинуть какой фокус. Но, глядя на проводника, ребята постарались унять эмоции. А Аверьянов шаманил, руками приземлял ситуацию, или заземлял, – пока зло множится и чувствует себя лидером, только контакт с поверхностью может напомнить о смертности, о яме с гробом.

Сынок действительно чего-то испугался и быстрыми шагами вернулся в головную лодку. Вот тут он безоговорочный хозяин, а чтобы хоть немного поддержать пошатнувшийся авторитет, приказал идти на бензине. Рёв окропил окрестности, аукал, отражаясь от скал, ниже по течению эхо будет долго сопровождать героев.

Игорь кивнул, поняв замысел учителя. Они вдвоём постучались в дверь к водяному, и расчёт был на то, что владыка поймёт: дело срочное. А оформить заказ – нужно оформить справку, с некоторыми подробностями; опять же, можно и без бюрократии. Аверьянов приговаривал, глядя на воду:

– Пока днища лодок целые, эта банда наделает дел. Пусть отплывут подальше, нам они здесь не нужны.

Со дна реки будто вырвался воздушный шар. Почтальон Печкин непременно доставит посылку по адресу.

Команда ждала, что он скажет. Командир помог:

– Получится восстановить телевидение?

– Раз кураторам стало известно о нём, они предпримут всё, чтобы мы остались без такого источника. Не будем повторяться, поищем другие источники.

На лицах читалось одно слово – «жаль», но ничего не попишешь, не наша ещё власть.

Всей командой вернулись к соте, Дима решил попробовать. Как хороший связист, он понимал, что для сигнала нужен хороший контакт, присел на корточки, стал голыми руками подбирать куски, складывать мозаику. Аверьянов стал приглядывать, про себя подумал: если получится, надо будет защитить, чтобы проплывающим не захотелось пострелять по такой мишени.

В какой-то момент Дима огляделся. Его поняли: когда пошла кропотливая работа, не каждый любит, чтобы на его руками кто-то наблюдал. Уже и стемнело порядком, на ощупь тоже не всякий способен состыковывать куски.

– Отложить до завтра не хочешь? – Капитан руками выпроваживал остальных, Аверьянова не удалось сдвинуть с места. Открытая ладонь сообщила – я немного побуду, самому интересно, хоть сам присоединяйся.

Оставшись наедине с трудоголиком, он сказал:

– Кураторы видят через наши глаза, чем мы занимаемся. То-то у нас, бывает, всё падает из рук, особенно мелкие детали. Или ищем деталь, гадая: я же только что держал в руках, куда я её засунул?

– Это и мне знакомо,кто-то издевается, сколько раз приходил к выводу.

Аверьянов поднялся на ноги.

– Давай заканчивать. Утро вечера мудренее, слышал такое?

Дима тоже встал, напоследок оглянулся:

– Чтобы к утру все части заняли свои места.

– Молодец! Я присоединяюсь к твоему посылу. Вот и поглядим, на что способны потомки русов.

– Думаю, одного желания маловато.

– Два желания в одном, – это уже другая арифметика.

Перед тем, как войти в палатку, Евгений бросил задумчивый взгляд на реку, скользнул по течению – как бы мысленно догнал сынка с бандой. Они тоже должны бы разбить лагерь, ночью может рисковать только беглец, кому некуда деваться. И ведь кому-то выпадает по жизни – постоянно спасаться от погони; человека поставят в такие условия, что он идёт на прямое либо ложное преступление. И вот тут власть, с полным правом, объявляет охоту. Изнасиловал двух школьниц, ага.

Повернулся на живот, вроде сон близок, и совсем не ожидал гостя. Не почувствовал – вот что забавно.

– Евгений! Не спишь?

– Заходи, командир.

– На два слова, – с шуршанием полог вернулся в исходное положение. Присел капитан, дал глазам немного попривыкнуть. – Я частенько задумываюсь: как информация находит нужного человека?

– Если готов вместить – она у тебя.

– Тогда – может, такая тебе пригодится. На Кольском полуострове если не бывал, то рекомендую. Слышал от нескольких знакомых, ходит в тех краях непонятная штука, вроде функции машины, но не знакомое нам железо. Что-то вроде погрузчика: несет перед собой фрагмент местности, с одного места на другое. В точку А принёс из точки Б, разгрузился, и здесь же подхватывает другой фрагмент и тащит куда-то, как есть собственный план. Местные к явлению проявляют малый интерес, и удивляются, почему по ТВ это не показывают. Казалось бы, приехал корреспондент, заснял явление – и в эфир. Это было бы сенсацией.

Подпёр голову ладонью Аверьянов, постарался представить.

– Интересно, первый раз слышу. Кольский полуостров, говоришь… Если это древнее устройство, то чиновникам нет смысла давать зрителям. Не было на Руси таких технологий, палка-копалка и соха. В музеях Европы хранятся механизмы, которые современные станки не могут повторить.

– Это понятно, все знают, что историю переврали. Я подумал, может, у тебя появится объяснение, что там за чудо такое ходит по земле. Кажется, местным велели помалкивать, – мол, военная тайна, испытания проходит оборудование. Но людей не обманешь: деды и отцы сталкивались с этой машиной, так какие испытания? Веками работает, при Петре Первом гуляла.

– Как ведут себя люди, при встрече?

– Если застигнет в низине, между скалами, не сбежать, детей своих обучают: падай на землю и лежи. Вроде как ничего не случается с теми, кого переехала.

– Хм! Надо будет заскочить и разобраться.

– И повнимательнее надо быть. Там вокруг сплошные военные объекты, охраны многовато. Что-то там действительно прячут. Слышал, одна группа собиралась по льду дойти до Северного полюса. Завернули – ищите другие маршруты, официальные.

Покинул палатку капитан, сверился с часами. Через три часа подъём, пойдём с солнечным ветром знакомиться.

Что такое ночью – три часа? С боку на бок перевернуться. Аверьянову ещё бы часика два прихватить, – сам пообещал. По кружке крепкого чая закинули и вышли, оставив охрану. Уже ради одних камушков не стоило рисковать.

Дима впереди, взял пеленг, остальные гуськом. Аверьянов почувствовал, что лучше видит в потёмках: дай-ка я впереди пойду, молодые глаза лучше поберечь.

И вывел на маячок, метров на пять отклонился, чем удивил всех. Капитан посчитал шагами, от точки до сосны с маячком, тихо сказал: «Ну, ты даёшь!»

На востоке, чуть севернее, небосвод чуть посветлел. Команда развернулась лицом, дышали с паузами, караулили миг. В первые мгновения, лишь лучи коснулись их, на землю полетела вся одежда. Стояли мальчики нагими, многих покачивало. Секунды где-то капали в тазик, – так на кухне иногда капает вода.

– Оделись – и пошли! – Аверьянов замкнул шествие, пусть сами получат удовольствие от открытий. Личный багаж обязательно пополнится какими-то ощущениями навыка, чем прежде не обладал.

По этой линии так весело было идти, складывалось впечатление, что солнышко приноровилось к их возможностям. В одном лишь месте, когда обогнули обломок скалы, на несколько секунд сошли с границы.Командир не додумался засечь время, просто шли и шли, пока спектр солнца не распылился, и светораздел растаял.

Что теперь? Столпились и дождались учителя.

– На сегодня достаточно. Я чего-то проголодался, клетки требуют более приземлённого. – Он мельком оценил загрузку каждого, так и сказал: – Поздравляю! Каждый из вас получил то, к чему шёл с рождения. Случится оказаться на перекрёстке, задумаетесь – в какую сторону податься, так и вспомните этот восход. Получите верную подсказку. И это… командир, тех двоих, кто в лагере, завтра поведёшь сам.

– И я пойду! Маячок же не оставлять чужим. – Диму поддержали остальные.

– Хорошо, я останусь в лагере, а вы идите.

Целый день парни прислушивались к себе. Таскали дрова для сушилки и костра, поглядывали за Димкой – как там у него? Командир с Аверьяновым изучали свойства осевых камушков, проводили эксперименты.И вот они расхаживают по территории, у каждого под шапочкой торчат камушки помельче. Можно подумать – полное прояснение получили.

Их прогулки иногда заканчивались у мастерской, где специалист взялся восстановить телевидение.

– Получается хоть что?

Глыба помалу принимала узнаваемую форму, верхняя часть почти собрана, и на глазок вырисовывался срок завершения. Дня три-четыре. Аверьянов потоптался вокруг, что-то искал под ногами.

– Это ищешь? – Дима вручил пулю, пояснил: – Как пришёл, так и увидел её.

Аверьянов принял в руку, подкинул, определяя вес и другие параметры, которым тоже учился помалу, проникал и расширял кругозор. Иногда приходил к неожиданным выводам, и, если озвучивал их, всё дальше погружался в субстанцию, которая большинству не понятна, граничит с подозрениями и страхами. Он не такой как мы, не мира сего.

От него ждали слова, просто ждали с напряжением.

– Это не последняя пуля. Можно отложить восстановление, всё равно разобьют.

Дима сориентировался:

– Тогда – хоть осколки собрать в кучу.

– Как хочешь. Можешь собрать.

Промчали годы, ты нехотя вспоминаешь, с какими людьми пересекался, кто из твоих рук получил путёвку. Каждый, в своё время, зафиксировал хороший толчок, научился сомнения отметать. Ты потомок богов, нет преград, какие бы ни пали перед твоими решениями. Счёл нужным побывать на Кольском? Да хоть на Луне, – было бы желание твёрдым и беЗповоротным.

Поезд тащил вереницу вагонов, на поворотах оглядывался – не потерял ли последний. Хорошо ему: начальство спит, сам себе хозяин. В купе менялись соседи, а Аверьянов всё ближе и ближе подбирался к цели.

С проводницей как-то сразу сошлись, чуть общих знакомых не нашли. Женщину с именем Наташа расположить тоже нужно уметь. Скажи ей: я за тобой гонялся по всей России, и только позавчера догнал, вошёл в твой вагон… Сказал – и понаблюдай, как себя поведёт. Одна достанет пистолет, прижмёт к груди голову, приставив ствол к затылку: «Женат?» – А ему некуда деваться:

– Есть немного.

– Что ж она отпускает такого красавца?

– Сказала – иди и зарабатывай, как сможешь. Попробовал я железную дорогу сдать на металлолом – добрые люди подсказали, Наташку оставишь без работы. Пришлось отказаться. О! Я ж для тебя чай индийский приберёг, давай, попьём вместе.

В каморке у неё чай танцует, как на конкурсе – настолько синхронно. Стаканы сами завели беседу, стали знакомиться, вот тоже попались – ОН и ОНА.

– И что ж тебя позвало на Кольский? Других мест мало?

– Другие – все обошёл, остался Кольский.

– Вечный геолог, значит.

– И не только.Я всё могу.

– Так уж и всё?

– Клянусь.

– Сам, часом, не жулик?

– Да уж, попадались людишки, многому научили. Вот же, нашли свою нишу, работают на всех линиях. А человек, может, последние копеечки наскрёб на дорогу, экономил на всём. А ты позарился на крохи.

– Поймал, никак?

– Было дело. Они иногда в паре орудуют, тут уже гляди в оба, чтоб ножик в спине дырок не наделал.

– Но у тебя однажды получилось. Крепко бил.

Он словно воскрес, стал более внимательным. Вот это женщина!

– Противно и горько вспоминать. Я тогда сильно переборщил, хорошо – ничего не сломал. Тогда же и дал себе зарок: впредь кулакам воли не давать. Могу сгоряча убить, и что потом? Срок! Нет, ребятки, думаю, так дёшево не купите Женьку. Не родился ещё тот, у кого, может, и получится. Но чем дольше живу, тем лучше понимаю: не доставлю никому радости такой.

Она зябко повела плечами.

– Ишь, какой серьёзный выискался. Таких только на картинках встречала, да в кино иногда.

– Так я ж, прямо с экрана, к тебе в вагон. Космонавт один хотел опередить, я и говорю: зачем тебе земные красавицы? У себя на орбите поищи хорошенько.

Она улыбнулась.

– На один поцелуй ты заработал. Приходи ближе к часу, а мне надо идти.

Сидел в купе, поглядывал на часы, капельку вздремнул. И приснилось ему, что Наташа эта была когда-то верною женой; вот и в этой жизни снова судьба свела.

Стрелки командирских часов показали без четверти, пора. Брызнул на ладонь воды из бутылки, смочил волос, прошёлся расчёской. Вьющийся волос многим нравится, как шоколад сластёнам.

Выскользнул в коридор. Только с её стороны видна полоска света. До чего хорошо устроен мир! Есть женщины, которые ждут. Есть желанные женщины. И это покачивание вагона, долгое воздержание, интонации в её голосе. Поздно думать, когда всё решено.

Её тёплые руки обвили шею, потянули к себе. Они оба хотели этого, против природы никуда.

Около трёх, одарив поцелуем, Наташа выпроводила его. Рано вставать, но она уже знала, что сделает утром. Бросила вслед: «Я помогу!»

Он заснул, как подкошенный, ни разу не усомнившись о каких-то нормах. В голове успел прокрутить момент с посадкой. Патруль на вокзале нарезал круги, и они сжимались, точно по наводке. Сержант вдруг отлучился, приспичило крепко, а рядовой козырнул, попросил предъявить документы. Полез Аверьянов за паспортом, сохраняя полное спокойствие. Как кто нашептал – смелее! И служивый прочёл не то, что написано в паспорте, назвал совсем другую фамилию… Севастьянов Анатолий, кажется. Можете следовать дальше.

Вот как это объяснить? Кто командовал его глазами, другие буквы подсунул? Поклон тебе, заступник невидимый, но ты хоть иногда предупреждай. Я тут гадаю, каким направлением ноги уносить, хотя ехать надо. До Мурманской области – это чуть не половина России, а ты тут выслеживаете и рады преступника выловить, вместе со звездой на погоны.

А когда два патруля сошлись у входа в вагон, он снова был уверен, что проскочит. Сержант собрался навстречу, уже и шаг сделал, как его остановил напарник: «Я его проверял. Не тот». Этот случай стал хорошим уроком. Смелость города берёт. И вагоны.

Наташа вызвала бригадира, попросила подменить, сама выскочила на перрон и вошла в здание станции.Минуты через три выскочила такая счастливая – глаз не отвести. Чуть позже, уединившись, она разложила всё по полочкам: надо выйти на станцию раньше, тебя встретит мой брат. Ты ему расскажешь, куда надо, он организует.

У них впереди было ещё две ночи, а хоть бы и три: Мурманская область посылала весточки с холодным ветром, открывала гостю долгожданному объятия. Днём он дежурил в коридоре, давал возможность Наташеньке вздремнуть, потом сам на час ложился, а уж ночь была в их распоряжении. Но, чем ближе та станция, где его будут ждать, тем чаще он замечал на её лице лёгкую грустинку. Вся жизнь состоит из встреч и прощаний.

И вот он идёт на выход, с трудом удерживает одной рукой тяжёлый рюкзак. Она в проходе, у своей коморки. И две пары таких лишних в эту минуту глаз. Одна надежда – на тамбур, там вроде никого.

Поглядывая в вагон, Наташа крепко прижалась.

– Поцелуешь?

– Догонишь ещё разок мой вагон, тогда и будет полный расчёт.

Тут уже он прижал её голову к себе и чмокнул в лоб. Она подставила губы. И поезд замер на станции. Пора.

Глава 9

Собираясь куда-то, угадываем ли мы, чего ждать?

Аверьянова устроит всё, кроме ареста. Или покушения, как не раз бывало.

Брат Натальи выглядел богатырём. Он из таких: встретишь – лучше уступить дорогу. На перроне торчал, как начальник станции, а настоящий поглядывал из-за угла.

Брат у сестры спросил, указывая на рюкзак: «Этот?»

Кто мешал Наташке подшутить? В голову бы получил – не маячь, я жду человека.

Крепкая рука ухватилась за рюкзак, Женька едва успел из него выскользнуть.

– За мной!

Наверное, если бы в тюрьму позвал, идти пришлось бы.

Броневичок имел фамилию «хаммер», морда до того тупая, что только на выставку достижений. Орудие на крыше, примерно восемь дюймов, но уж очень по горизонту лежало, чтобы не пугать самолёты и окружающих. Всё в зелёно-серых тонах, с красными звёздами, даже крышечка на конце ствола. Аверьянову захотелось блеснуть познаниями: присел, прикинул расстояние от грунта до защиты двигателя, хлопнул рукой по колесу:

– Никак от трактора «Белорус»?

– Разбираешься.

– Или Лукашенко прирезал к себе Мурманскую область?

– Так и есть. Вчера прислал милиционера, чтобы за законностью наблюдал.

Именно после этих слов Аверьянов протянул руку для знакомства:

– Евгений.

– Кто про тебя не знает? У нас столько говорят, что уже и школу твоим именем собираются назвать.

– И какая фамилия?

– Напомни, – брат хмурил лицо по привычке, – не Горбачёв, нет? На Ельцина ты не похож. Глотнёшь за знакомство? – Богатырь протянул фляжку, пробочку у себя оставил.

Аверьянов примерился дважды, чтобы мимо рта не пронести, в последний миг опомнился:

– Так звать-то тебя как прикажешь?

– Это спирт.

Гость оглянулся по сторонам, чем бы прикусить. Снег ещё не ложился.

– Хорошо, не ракетное топливо. Будем! – Аверьянов знал вместимость бака для спирта, поэтому полфляги вернул. Кажется, для него устроили экзамен, ну, так нате. Могу ещё, после передышки, если будете настаивать.

Брат протянул руку.

– Максим.

– А ствол для чего на крыше?

– Сушится. Опята срезали – и опять к бою готов.

– Мне…

– Про сестру не будем. Она всё рассказала. Взрослая, я ей не указ. – Максим большим пальцем указал – садись.

Аверьянов устроился, и особого восторга не испытал. Очень низкий потолок. Для идиотов. Эти изобретатели сами хоть разок втиснулись в тесную банку?

Шины затянули пьяную песню, возможно, их накачали спиртом. Человек за рулём ждал, как проявится угощение, поглядывал искоса то на него, то на часы. По бортовому – лето закончилось вчера, а где всё остальное?

У поста образовалась свалка, мешки с добром у кого-то выпали из фуры. Служивые, видя ствол на крыше, понимающе махали – проезжай.

Аверьянов качнул головой, размышляя. Я думал, знаю северян. Слово клещами надо вытаскивать. Язык боятся отморозить, поэтому немногословны. Спирт – только в профилактических дозах, угадывают твои вопросы, берут на воспитание медвежат, – ребята, а вы не пробовали перебраться южнее? Там виноград и пальцы не мёрзнут.

Аверьянов залип на пейзажах, они радовали глаз. Крепкие духом только способны выжить в этих краях. Задумавшись, он проронил слово:

– Стоп!

Максим и думал останавливаться, лишь голову повернул:

– Ты чего?

– Да не тебе. Я спирту запретил заходить в голову, не то натворит там – мне потом расхлёбывать.

– Вон оно что?Запишусь на курсы, как приедем.

– А ещё я умею возвращать спирт в ту посуду, откуда взял.

Ответ был написан на лице, но Максим слишком увлёкся обгоном. Тачанка времён Гражданской войны, за годы сбежавшие, прошла модернизацию; у этой модели торчали два ствола знаменитых пулемётов. А когда в одном месте соберутся три Максима, да по хорошему асфальту, кому-то вырываться вперёд – значит, дать повод к разногласиям.

Понимая, что может увязнуть в неразберихе, водитель решил придерживаться последовательности, ответил:

– По тебе нобелевка плачет.

– На той неделе приходили. Я отказался.

Максим скосил глаз. Аверьянов пояснил:

– Жене отдашь миллион – борщи перестанет варить. Уже проверено тысячу раз.

– Ты прав, я уже дважды на своей проверил. Так тебе в Мурманск не нужно, как я понимаю.

– Я хочу повидать чудо местное, о котором в печати не говорят. – Аверьянов подключился к переживаниям Максима, мысленно стал помогать сделать обгон. Но тачанка всякий раз подставляла борт, на котором изображён пулемёт в действии. Лучшего предупреждения не придумать.

– Что скажешь о вознице? – Максим перешил перевести разговор в мирное русло, чтобы не накалять атмосферу.

– То же, что и все: угонщик. Кони-звери привередливые паслись у реки, а человек – в прошлом, укротитель и оружейный мастер, сдавал экзамен по запряжке скакунов. Как справился с задачей, так и к музею: он на ту тачанку давно глаз положил, с детства кажись. Приходит – и прямо к директору: у меня заказ на реставрацию и ходовые испытания тачанки. Бумаги вручил, да там таким мелким шрифтом набиты предложения, что директор махнул рукой – забирай: дескать, не буду портить себе зрение. Но подозрения всё равно осеменил, как ему доложили сотрудники: ваш реставратор снял пулемёт с постамента и устанавливает на тачанку. Директор сперва подумал, это слухи: каждому хочется отличиться в эпоху, когда космические корабли бороздят. Потом ему доложили, что реставратор принёс пулемётные ленты, полдня колдовал над механизмами, после чего зарядил оба музейных экспоната. И снова директор не поверил молве. Когда начальник охраны доложил, что реставратор ввёл на второй этаж двух зверей и запряг пару, то так и подумал: чего люди ни придумают, лишь бы семечки не щёлкать. Вот когда позвонили из милиции и предупредили, что с вашей территории вышло транспортное средство без государственных номеров, он дал отмашку: догоните его.

– И в милиции нечаянно положили трубку, – подхватил развитие сюжета Максим, следя за маневрами возницы. – Подождали, пока директор дозвонится снова. Тот начал с угроз: если вы сейчас же не догоните похищенную тачанку, оборудованную двумя пулемётами, я буду звонить в Академию Наук. На том конце провода поняли, что нужно соответствовать времени, ответили в ту же трубку: «Вы дозвонились в полицию. Поскольку все дела, связанные с прошлым, остались на совести милиции, мы не вправе брать на себя старые дела и погони!» – «Так вы даже не рискнёте?» – «Давай так. Во время войны наши герои грудью шли на пулемёт, то там мы обнаруживаем два условия – военные действия и один пулемёт. Вы же хотите, не имея таких условий, кого-то отправить на смерть – на два пулемёта, и в мирное время. Разницу улавливаете?» – «Я ничего не хочу знать! У меня пропало два экспоната, за которые я отвечаю головой». – "Минуточку, мы записываем… Я открываю новое уголовное де… Напомните-ка вашу фамилию и имя». – «Эй, вы там больными не прикидывайтесь! Мои данные вы прекрасно знаете!» – «Отнюдь. Скорей всего, вы имели какие-то отношения с органами правопорядка в прошлом. Но давайте смотреть правде в глаза. Прошлое осталось где-то там, куда наши руки не дотянутся!»

Аверьянов весело вздохнул.

– У нас с тобой неплохо получается. Но как тебе удалось пристроить колёса от «Белоруса»?

– Проще некуда. У нас зима бывает, иногда – два года подряд, и три. Хороший токарь, когда не лезет деталь, где-то в первых числах января выносит на мороз. Металл – что? уменьшается в размерах, промёрзнет насквозь. Вот тогда и подают тёплую деталь. То же и с машиной: одну зиму установил справа, на другую слева. Сам видишь, идём без перекосов горизонта, согласно правил.

– Это всё из-за того, что зимой снег нападает, когда не просят. Мог бы лета подождать.

– Летом нет северной надбавки. У-у, – до Максима дошло, – Выходит, ты про Заполярье знаешь не по рассказам. Родился…

– Когда ветер отсюда дул.

– Кажется, приехали.

Действительно, у тачанки оторвалось левое заднее, пулемёты зажили вполне самостоятельной жизнью. Возница тянул до последнего, высматривал гостиницу не менее, как трёхзвёздочную. Тачанку, наконец, оставили позади.

– «Отряд не заметил потери бойца».

– Это что? У нас вечные холостяки к зиме женятся.

– И тут снега не хватило, по разнарядке.

– Всё продумано до нас. Загсы автоматически расторгают браки, ты можешь хоть до Москвы идти, жаловаться: ну, нету снега! Немного насыпало, но это же не идёт ни в какое сравнение с зимой 1917-го. Там лопаты примерзали к снегу, не оторвать, и куда ты с лопатой? В дом нельзя, – не поймут, и жалко бросить. И стояли наши, до самой весны никто с места не стронулся. Летом отогрелись, так что все следующие зимы уже не считались чем-то сверхъестественным. Или ты живёшь и не удивляешься…

– Или удивляешься. Я понял!

Как-то не на слуху местные названия, кроме самого Мурманска. Разве ещё по географии Хибины запоминаются. Кандалакша – тут и думать не надо: кандалы в самом названии, и тот, кто менял старые названия на эти, преследовал свои цели.

«Хаммер» продавливал пространство, размазывая насекомых по железу и стеклу, кто не спрятался – я не виноват. Евгений, наконец, созрел для вопроса по дополнительному оборудованию:

– Пушка на крыше – это для увеличения нагрузки на грунт?

– Не совсем. Крышку видел? Звёздочку вывез на прогулку.

– Допустим. Что можешь рассказать о чуде, за каким я поехал в эти дали?

Максим сбросил скорость, кончился асфальт, пошла щебёнка. Северное небо совсем распоясалось: облака и тучи бежали в полном беЗпорядке, как домашние от выпившего хозяина.

– Вот так вопрос. – Кажется, Максим не знал, с чего начать. – Представь, живут кругом люди, и хорошо, если треть слышала о машине времени нашей.

– Фантастика!

– Какая тебе фантастика? Просто привыкли, что рядом ходит эта штука. Мы можем видеть, что она перетаскивает грунт и камни с одного места в другое. Объяснений нет ни у кого, одни версии.

– И твоя?

– Старую отмёл, теперь моя выглядит так. Был на Земле свой порядок, потом пришли чужие, взяли власть. Им-то как раз и понадобилось поменять на поверхности многое, чтобы сгладить следы своих преступлений.

– Ковровая бомбардировка.

– Само собой. Кто умеет читать карты, имеет выход на военных, как одна девушка и поступила: собрала воронки через гугл-карты и задала вопрос: это что? Надо отдать должное военным, не солгали: действительно, мы видим все признаки ковровой бомбардировки. А кто и когда – доступные источники умалчивают. Она стала донимать: почему же нам про одни войны рассказывают, про другие молчат? И военные, честь им и хвала, кивнули вверх. Как хочешь, так и понимай. Недовольство постоянными обманами растёт, неравнодушные собираются в команды и начинают потихоньку борьбу с системой.

– Рад слышать эти слова. Получается, ваша машина времени возвращает местности первозданный вид?

– Точных ответов сегодня никто не даст. Складывается впечатление, у неё своя программа, где, когда и что поменять местами. – Максим пожалел подвеску, снизил ещё скорость. Дорога состояла из больших и малых луж, переходящих в болотце вдоль обочин. – Про это никто особо не рассказывает, но как-то приехали военные, попытались уничтожить машину. Минировать – первоначальный план пришлось менять на ходу, вроде и в Москву звонили. Оттуда один совет – уничтожить любым способом. Гранатомёты и снаряды не брали машину, проскакивали насквозь, не встречая сопротивления. Снова звонили в Москву, и там кто-то, кто дежурил на связи, просто вышел из себя. Орал – вы военные, вам лучше знать, как уничтожить вражеский объект.