Текст книги "Найон (СИ)"

Автор книги: Александр Эйпур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Перекур? По коридору можно пройти, справа автомат с кофе. Кстати, очень неплохой.

Сергей Иванович согласился на кофе, по пути к автомату попросил зафиксировать одно его движение.

– Давай.

Через каждые десять шагов Сергей прикладывал ладонь ко лбу и тряс головой. Виктор Петрович неспешно анализировал сумму движений, перед автоматом у него созрел ответ.

– В восторге, я правильно понял?

– То же самое читаю на твоём лице.

В стаканчики набрали по порции, оценили аромат.

– Самый вредный напиток, но иногда так хочется – аж зубы скрипят.

– Давай по делу.

– Скажу. Все светофоры рекомендуют перейти на другую сторону.

Уточник аккуратно установил стаканчик на плоскость кофе-машины, двумя руками пожал руку товарищу.

– Я знал. И очень рад. Я редко ошибаюсь в людях.

Виктор Петрович двумя пальцами помассировал ноздри, вроде как от сильного запаха, на самом деле – чтобы спрятать рисунок говорящих губ.

– Знаешь, среди генералов попадаются всякие. Толковых – пусть, один на десяток. Мы же никому не расскажем, что сегодня видели облака совершенной формы?

– «Наши люди в булочную на такси не ездят».

Они расхохотались, да так мастерски, чтобы не вызвать подозрений у незримых камер наблюдения. Разве старый волк рассмотрит их фото, сделанное в этот миг, так и скажет: они хохочут над потугами системы; я бы этих ребят вывел за штат; на Колыме есть отличные места для прохождения дальнейшей службы.

И палец на губах, как знак – тоже характеризует. Товарищи из внутренней безопасности, тревога! У вас завелись два червячка, способные яблоко выгрызть изнутри. И это не те, кто сотрудничает с Западом, эти опасней.

– А когда труба зовёт? В студии ещё столько всего интересного. – Сергей кивнул в обратном направлении. Лёгкие морщинки сбежались на переносице Малявы. Возвращаться в «студию» сегодня не хотелось, надо подыскать уважительную причину, чтобы самовольно уйти. Перебор эмоций случился у обоих, они прекрасно понимали это состояние.Объём информации, свалившийся в такой день, требовал передышки, иначе лопнут сосудики в голове, и прощай все планы.

– У тебя есть вариант, как мы можем улизнуть?

Виктор кивнул.

– Есть один должник, он и организует.

– Точно? И когда ты успел? – Сергей Иванович, уже не прячась, прикрыл рот рукою, чтобы не расхохотаться. До «студии» шагали веселее; это нормальное явление, когда сотрудники стремятся ускорить процесс, выдать результаты пораньше.

Майор старался быть внимательным, готов был к любой просьбе.

– Перебор у нас с материалами, голова распухла, – признался Виктор Петрович, понизив голос.

– Это мне знакомо.

– Вы прикроете, если мы сбежим? Тут без коньяка точно не вернёшься в форму.

– Кстати, о форме. Вышел приказ по Управлению. С завтрашнего дня ношение формы не обязательно. Будем постепенно привыкать к ношению гражданской одежды.

– Интересно, в честь чего? – Уточник оглядел головы «учащихся», с уродливыми накладками наушников.

– Процессы в обществе назревают. Повернули в ненужную сторону, а во что выльются – бог весть.

Малява взял на себя смелость, приблизился к майорскому уху на недопустимое расстояние.

– Кассеты перед уходом нам извлечь?

– Пусть побудут. Скажу – только отошли. Сам приберу.

Сергей Иванович уже не замечал, как его брови поползли вверх.

– Значит, до завтра, если ничего не поменяется?

Майор кивнул и почти проводил до дверей. Глазами.

Ступеньки послушно поддавались учёту, несмотря на ковровую дорожку. Поравнявшись с линией паркета третьего этажа, они притормозили. Отойдя в сторонку, сделали вид, что разговор слишком серьёзный, им нужно переждать, пока сотрудники пройдут. В спину тем прилетела обычная фраза: «Так вот, я закончу мысль».

Внизу мелькнул тот самый лейтенант, если не показалось.

Дежурный капитан развернул журнал для росписи.

– Мы через час вернёмся, если не задержат. Без этого никак?

Капитан на мгновение впал в ступор. Просьба, в форме предложения знакомства, сулила продолжительные связи, которые могут вполне отразиться на положении. Что в таких случаях можно сделать?

Капитан старательно зажмурился, соглашаясь на маленькое нарушение. Они же вернутся. А не вернутся – ничего страшного, завтра поймаю.

Лишь генералы пропали из виду, лейтенант вынырнул из-за коробки с новым оборудованием. Управление обязано получать новое оборудование, пока в его услугах нуждаются высшие эшелоны.

– Ты хотел отойти, давай, подменю.

Капитан сорвался с места, массируя живот под ремнём.

Лейтенант, слегка поглядывая по сторонам, уверенно развернул журнал для фиксации «приход-уход», отметил про себя, что двадцать минут назад была сделана последняя роспись. Все торопятся куда-то, до мелочей ли. Как если бы над городом нависла грозная волна, у жителей есть одна минута, чтобы завершить дела, последними покупками насладиться. Одним глазом на безобразное зрелище над тобой, другим на свёртки… О подушке для глубокого сна мы так давно мечтали.

Имеем право!

А город точно вымер. Всех числящихся позвали срочные дела, снесло с поверхности Земли в подземку, не иначе, и волна над городом словно замёрзла. Спешите пополнить список нарушений, каких не успели совершить, небо ждёт. Вы не имеете права уклониться, город должен пострадать, кривые улочки сами распрямятся, хотите вы того, иль не хотите.

– Наваждение! – Малява коснулся руки друга, сжал сильнее, чем требовали приличия.

Сергей ударил по тормозам, оба ногами ощупали асфальт, убедились, что пока настоящий. Одновременно вышли из машины, огляделись. Двери магазинов нараспашку, ветер шевелит обёртки от конфет. Кто-то же съел, бумажки здесь, где сам?

Сергей присвистнул, рукой пытался не потерять контакта с дверью. Гладенький, липкий страх поселился на минутку: отпусти руку – и тебя снесёт ветром, который только того и ждёт. Человеческое тело – как эта обёртка: внутри уже пусто.

Малява тоже не отпускал дверь, осматривался с подозрением.

– Так и пропадают генералы.

– Освобождаются кресла за тем столом.

Оба подняли головы.

– Ты видишь волну? – Уточник поёжился.

– Как тучу. Удивительно, что стоит на одном месте. Что-то подсказывает, это… Это Время. Пауза.

– Ну, и к чему? Не люблю я знаки, которым не нахожу объяснений.

– Разве они нужны? Дыши и внимай. Кажется, нам подбросили материалов для размышлений. Школьные законы в топку. В силу вступили настоящие.

Минут двадцать они проторчали на этом месте, не зная, что предпринять.

– Может, поехали в Управление?

– Приедем – а его уже нет. – Уточник вернулся за руль, включил зажигание. По первым признакам понял, что ничего не выйдет. – Не заводится.

– Значит, мы ещё в Паузе. Что-то или кого-то должны увидеть, понять и сделать верный шаг.

– Вон, ты только посмотри!

Из вихря, столбиком шагнувшего на тротуар из-за угла, показался старик.

Рот приоткрыл боевой товарищ, присмотрелся. Мир выпал в осадок, а это существо ещё не в курсе, у него своя задача – пошарить по урнам, в поисках бутылок. И не всякую он опускает в рюкзак, тщательно изучает горлышко и наклейку. У коллекционера свои предпочтения. Время их тоже видоизменяет. На стекло есть спрос, ему воды не страшны; опять же, в хозяйстве может пригодиться.

– Спросить у него? Может, что-то подскажет. – Сергей не дождался ответа: – Эй!

– Если он нездешний, то не жди. Вывалился откуда-то, и сам не рад. Был лес вокруг, и вдруг на него напал город.

– Где его палка. Или посох, как говорят.

– Потерял. Или спрятал, чтобы на обратном пути забрать. Он подумал, тут есть, чем поживиться.

– Ему позволено. Подарок на день рождения. Ходил-ходил, ни о чём не мечтал, и тут ему ель напомнила: у тебя же сегодня день рождения! – Точно? А я уже и не помню. – Точно-точно, тебя выдаёт пульс. – А что ты можешь, кроме того, что вдруг заговорила? – Дорогу в Город могу открыть. – Хм! И справишься? – Смотри!

Уточник вышел из авто, положил локти поверх дверцы, на них опустил подбородок.

– Как тебе удалось заглянуть в начало книги? Мы оказались на какой-то странице. – Он оглянулся, поискал номер дома. – Кажется, сто восьмая… Эй!

Гость прислушался. Что-то померещилось ему. Глядь туда-сюда, стал поторапливаться. Но почему он проходил мимо магазинов – пока не ясно.

– Кажется, он не видит дверей.

– И почему?

– На них стоят знаки привлечения. Все к нам, за товаром. На него они не действуют.

– Или отпугивают.

– Может, и так.

За гостем из другого мира было забавно наблюдать. При шаркании через проезжую часть, у него прилипла подошва. Что-то густое, с добавлением сахара.

Старик дёргал ногой, пока не разул её. Стоя на одной ноге, пытался дотянуться пальцами до имущества. Этот странный Город норовит поживиться чужим, не спрашивая.

Он воздел руки и завыл на тучу, которая тоже выжидала, как бы чего оттяпать.

Судя по узору на губах, звук «У» присутствовал в проклятии или просьбе – мне моё, чужое вон! Примерно так, если не иначе.

Ему под ноги упала книга. Так балуются школьники – летела, размахивая страницами. Он наклонился, хотел взять в руки, да раздумал. Скинул рюкзак, достал бутылочку с водой и окропил находку. Теперь с полным правом поднял и поднёс к лицу. Подслеповатыми глазами стал изучать типографский шрифт. Видимо, разглядел очень мало знакомых знаков, хотел уже бросить, и вдруг передумал, затолкал в рюкзак. На досуге можно полюбопытствовать, чем славен Город. Хоть так можно судить о тех, кто здесь когда-то жил.

В Городе Щемящей Тишины появился звук. Старик навострил ухо, повёл головой, определяя направление. Уразумев, откуда, торопливо прижался к стене и стал ждать.

Звуки приближались. Чей-то гнусавый голос просил о пощаде, кого-то упрашивал – возьмите с собой, я не виноват. Уточник и Малява переглянулись. Голос показался очень знакомым. Вскоре из-за угла выкатила карета. Сама по себе, без рабов и без коней. Самоходная штуковина, без выхлопа. А человек, цепляющийся за выступающие части, всячески стремился не отставать, перебирал ножками в непосильном для себя темпе, иногда оступался, и тогда висел на руках, пытаясь выправить положение.

Сколько ни старались его разглядеть, у наших генералов ничего не получалось. Всё лицо на пятнах – вместо глаз, носа и рта. Лишь речь почти понятна, с перебивкой на вдох и выдох.

– Клянусь честью! Я никого не убивать! Я жить всем давать. Приказы не мои, я только дублировал, иначе мне пришёлся туго. Нет-нет, вы ошибаетесь, это клевета! У меня есть свидетели, я вам докажу обратное!.. Не убивал, и точка!

Карета плавно обошла вокруг фонтана, который появился на минуту, не более, и снова вокруг асфальт. Страдалец слабел на глазах, то одна рука срывалась с выступа, то другая, и он бросался в погоню, мягкими пальцами хотел ухватиться понадёжней.

Карета прибавила, когда он сорвался в очередной раз. Понимая тщету усилий, человек поднялся с колен, отряхнул их и уставился на двух свидетелей.

– Ви это видили? Вот почиму мне никто не верит? Разви я это хотеть? Никуда. То есть, никогда. И они – они, эти, ещё об этом пожалеют. Я хотел как лучше, и мне плюнули в лицо. Хорошо же, я запомнил. У меня хороший память, прошу учесть. Ой… всё как во сне. Ви кто есть? Я вас знаю?

Волна обрушилась на город. Старик, кажется успел до того. Остальные – ну, кто на что подписался.

Глава 3

Как только ситуация прояснилась, родной мир стал подавать признаки жизни, червячки наши приблизились к тому месту, где недавно были замечены ноги старика. Малява присел на корточки, прикоснулся ладонью, как термометром.

– Тёплые?

Исследователь следов кивнул. Пространство вокруг стало наполняться привычным шумом. Цокали каблучки, свистки регулировщиков, завывание двигателей, визг шин. Картинка открывалась не спеша, частями и с нижнего уровня. Глазом не успели моргнуть – мимо прошли женские ноги. Старческая юбка с двумя пакетами, мальчишечьи ноги на самокате. Асфальт и тротуары вернули себе прежний вид – со строгим регламентом ям и трещин. Сам воздух будто пришёл в движение, самовольно поступил в лёгкие.

Если бы это был сон, то и вопросов не возникло бы. И только вторая пара глаз отметёт сомнения. Мы были рядом, видели одно и то же. Мы побывали за гранью, где возможно всё, вернулись к себе. И для чего эти показательные выступления? Чтобы доказать, что жизнь и миры соседние существуют? Так мы и так догадывались, кое-что прознали.

Уточника мучил вопрос, вертевшийся на языке.

– Ты поведал историю про лес и старика. Подарок на день рождения. Из головы взял или импровизировал?

– Я нашёл эту историю в голове, примерился, осмотрел со всех сторон. Она меня полностью устроила, как хоть какое-то объяснение. Потому и озвучил.

Именно в эту секунду двигатель подал голос, сам завёлся.

– Добрый знак.

– Пауза сложила полномочия, можно возвращаться.

Сергей Иванович ехал довольно медленно, присматриваясь к порядку вещей. Вроде как дома: светофоры дружат с водителями, прохожие перемещаются лицом вперёд. Знакомый цвет табличек на домах, памятник Пушкину на своём месте. И всё равно, осторожность не помешает.

– Может, и вправду в Управление? Интересно, признают ли там? Те ли люди на постах, вход на старом месте?

– А что, есть подозрения? – Сергей Иванович согласился, стал выруливать на знакомый маршрут. – Вот не хотел, но после твоих слов… Давай поглядим.

Квартал на месте, с единственным отличием. Появились посты, проезд по пропускам.

Они переглянулись: вот и посмотрим, годится наш пропуск?

Прошли без задержки, люди в чёрной форме следовали инструкциям. И только низкорослый лейтенант проводил машину цепким взглядом. Тебе ещё стараться и стараться, чтобы появились изменения на погонах.

Прокатились вдоль главного здания, с решением не соваться. У обоих возникло стойкое ощущение, что здание пустует, что наполнится вот-вот.

Уточник сбросил скорость вовремя. Удалось полюбоваться офицером, вышедшим на крыльцо. Он потоптался на месте, борясь с желаниями. Стоял и размышлял примерно так: мне нужно вернуться в кабинет, но я почему-то покинул здание; что же я должен сделать? Вспомнил! Зарядку оставил в машине…

И он действительно прошагал на стоянку, безошибочно нашёл своё авто, пошарил в бардачке. Провод накрутил на руку, воззрился на облака, что-то припоминая. Возможно, память нашёптывала о туче, очень похожей на стоячую волну.

Они катили к следующему подъезду, Малява развернулся всем корпусом и надеялся увидеть, что предпримет офицер.

– Думаю, у многих сохранились обрывочные сведения о волне. Сознание поднимается на борьбу с непонятными картинками, сметает обрывки в кучу и подводит к догадке, что это просто сон.

– У всех сон про огромную волну?

– Никто же о том не знает. Каждый меряет на свой аршин. Это я видел, всё остальное не моё.

Сергей Иванович включил поворот и приклеился к бордюру. Заглушил двигатель, повернулся лицом.

– А вот скажи мне, дружище, чей голос мы слышали ТАМ? Который за каретой не смог угнаться.

– Ты уже знаешь.

– Уверен!

– Хорошо, дай подумать. – Виктор Петрович стал перебирать в уме лица, с кем пересекался на днях; ему показалось, разгадку следует искать рядом.

– Акцент сбивает немного. А тембр очень напоминает голос полковника.

– Шалаумберг?

– Он самый. А каким образом его переместили в тот Город, и для чего?

– Видимо, чтобы мы с тобой были в курсе.

– Как думаешь, он нас ТАМ заметил?.. Ой, о чём это я?! Конечно заметил, вопросы задавал. А вот вспомнит ли, что мы стали свидетелями его унижений?

– Тоже интересно. Такое не прощают, но мы должны обсудить другую тему.

Малява кивнул на приборную доску, напоминая о прослушке.

– Знаешь, появилась уверенность, что её обезвредили. После того, как завелась.

– Дай подумать. – Виктор Петрович стал рассматривать ладони, машинально массируя их и кончики пальцев. – Всё это мне напоминает растревоженный лесным пожаром муравейник.

– От муравьёв хоть какая польза есть.

– Сражаются за собственную жизнь, пока мы всё разрушаем. Да, но если обезвредили, то что-то же они слушают?

– Наши старые разговоры. Записаны на магнитофончик, и лента ходит по кругу.

– Хорошая версия. Осталось убедиться, что мы не ошибаемся.

На противоположном конце квартала копилась техника. Танки давно просятся в Москву, да мозаика событий пока не сложилась. Сидят кровопийцы, отдают приказы – а вы там отдувайтесь, на местах. Наверное, это происходит повсеместно: население постепенно приучают к постоянному присутствию военных, как визуальная подготовка к военному перевороту. Военные тоже недовольны оправданиями, почему так плохо живём.

– Давно собираюсь спросить. – Сергей Иванович умышленно сделал паузу. – Аверьяновские ролики хоть раз смотрел?

– В Ютубе и «ВКонтакте», довольно приличный объём, и кое-что даже законспектировал.

– Мы с женой пошли дальше. То, что касается питья, взяли на вооружение, проверили на себе. Сам сделал минусатор, купил ОВП-метр, – мы теперь каждый продукт проверяем и обезвреживаем его способами. Раз на прилавках одна химия, то мы сами должны подумать о себе.

– Сам сделал – это здорово. Мне посмотреть – тоже смогу.

– Тогда приглашаю к нам. Жена ещё на работе, никто не помешает.

– Поехали!

Поднялись на седьмой, Сергей пропустил вперёд гостя. Монитор был виден из прихожей, просто огромный.

– С женой любим рассматривать детали. Крупным планом – то, на чём не акцентировался оператор. Команда потихоньку организуется вокруг Аверьянова, и я понимаю, насколько преданы ему люди. Они проснулись от этого бреда, принимают посильное участие в его проектах. Две мастерские изготавливают генераторы и его изобретения, что-то сам продаёт на семинарах. Так он собирает сумму для будущей экспедиции.

– Чайку поставь, я поколдую с пультом. – Виктор порылся в поисках, вышел в меню. Одни названия тем вдохновляли зайти. Из любопытства, полез в комментарии. Негативных тоже хватало: эти люди не верят ни единому слову.

Вернулся хозяин с разносом, чай благоухал, бутерброды нарезаны на скорую руку, по-солдатски. Сергей комментировал некоторые ролики: этот мы смотрели раза четыре, записывали, а вот до этого пока не добрались.

– Покажи уже свой минусатор.

После беглого осмотра крохотной мастерской, Виктор Петрович признал:

– Я действительно отстаю от жизни. Причём, сильно. Говоришь, я выпал из потока, – соглашусь. Кому-то даётся больше, а кто в начале пути. Вот этот пульсар заинтересовал. – Он указал на ржавые кольца, соединённые болванкой из серы. – Дашь с собой, опробовать на себе?

– Они работают в паре. Если объявляешь войну паразитам, то надо бить с двух сторон позвоночника. Первый накладываешь на лицо, второй в область паха, минут на пятнадцать, чтобы организм принял помощь.

– А как я узнаю, что достаточно?

– По ощущениям. В голове может появиться тяжесть, это признак перебора. Но самое главное – паразиты мечутся по позвоночнику, ища спасения, а его нет.

Малява стеснялся задать волнующий вопрос, и таки не выдержал:

– У меня с женщинами проблема. Поможет?

– Безусловно! Я себе былые возможности почти вернул, жена хвалиться не станет, да и я тебе, как другу.

Малява с ещё большим интересом оглядел приспособы, которые Сергей называл генераторами Найона.

– Но ты уже продумал момент: что, если начальству донесут, что ты пользуешься инструментами преступника?

– Мы изучаем противника по всем доступным этажам. Надо же знать, к чему готовиться. – Сергей подмигнул. – Однажды мы скажем полковнику, что готовы проникнуть в ряды сторонников Аверьянова, изучаем его методы, то да сё, чтобы не выглядеть несведущими.

Разговор затянулся, пока не вернулась супруга Сергея, Катерина. Познакомились, снова сели за чай. Виктор исподволь любовался красавицей: Сергею и тут крепко повезло. Нельзя выпадать из потока, – вон, сколько счастья может привалить сразу.

– Если можно, вопрос. Катя, вы одобряете увлечение мужа Аверьяновым?

– Как не одобрять, если мы получаем такие результаты? Не скажу, что мы полностью перешли на водородное питание, но и тех усилий, что делаем, пока достаточно. Просто хочется жить и радоваться.

– Ещё двести лет?

– Не меньше. – Катя принесла дневник и зачитала, когда они начали, с какими показателями, к чему пришли. – Найон говорит прямо: если на утренней моче мы имеем минус сто, то про здоровье можно не волноваться, занимайтесь чем-то другим. У него две основные темы для здоровых: сотковое время и руны Одина. Мы в самом начале, и оба направления с наскока не возьмёшь. Пробуем перейти на сотковое время, и нас постоянно одёргивают – оставайтесь в проверенном времени, то время никем не исследовано пока.

– Не скромничай, солнце моё, у нас есть небольшие результаты. И это только начало. – Сергей вытащил свои записи, открыл тетрадь на свежих записях. – Восемь часов в сутках, по сто минут, в каждой минуте сто секунд. Голова отказывается принимать новый отсчёт, да оно и понятно: привычка формировалась годами. И тогда я нарисовал таблицу сопоставления, где полдень по местному времени – нулевая отметка. Можно уточнить карандашиком, поставил вертикально и вычислил самую короткую тень от солнца. Допустим, «13.15». И тогда первый час берёт начало в «16.15», потом в «19» и «22».

– Мозг выдержал? – Виктор запоминал таблицу, на всякий пожарный. Карандаш покручивал между пальцев, гадая: записывать или получится запомнить. Вроде бы, всё просто и понятно, а коснётся – будешь заново голову ломать.

– Брыкается, как необъезженная лошадка. – Мужа поддержала Катя:

– У меня с языка снял.

– А у меня есть объяснение. Жрецы не собираются делиться знаниями, но раз знания всё равно всплывают из разных источников, они ставят замки и ловушки.

Супруги переглянулись.

– Есть каста или группа людей, перешедших в своё время на сторону врага. Скажем так, они понадеялись, что со временем сумеют переломить ход событий в нужное русло. Для того и создали систему, чтобы кто-то случайно не напоролся на первоисточники. Это набор звуков, они собраны в слова и предложения, в определённой последовательности. Те, кто владеет секретом, способен «отредактировать» любой текст на забывание. Мы вчитываемся, нас озаряют вспышки – мы поймали мысль, но если сразу не запишем, то через минуты потеряем. Так работают замки и ловушки. Особенно хорошо идут эзотерика и ссылки на древность. Поначалу идёт немного правдивой информации, но её процент снижается, с каждым днём. Мы верим «учителю», и закрываем глаза на противоречия.

– А как надо? – Катерина подкладывала в вазу печенье, насторожилась.

– Как надо? Почувствовал, что учитель иссяк, переходи к следующему, как по степеням вверх. Лестница не имеет крайней ступени, мы же с вами догадываемся.

Хозяйка поднялась из-за стола и направилась в прихожую. Буквально через минуту в дверь позвонили.

– Кто?

– «Доставка».

Мужская часть высыпала из кухни, Сергей стал оправдываться – я ничего не заказывал. Открывай уже, поглядим.

Человек среднего возраста, в брезентовой куртке с капюшоном, вручил коробку, завёрнутую в грубую бумагу.

– Вы точно не ошиблись? – на всякий случай помог незнакомцу Сергей.

– Никак нет. Да, и постарайтесь уложиться в час, потом это у вас заберут. Внутри переходник, на три подключения. – Тот откланялся – и уходить, Сергей вдогонку:

– И расписываться не надо?

– Таковы правила.

– Чем дальше, тем интересней, – прокомментировал Виктор.

Катя заперла дверь, муж зашёл в ванную и ножиком вскрыл пакет. Внутри оказалась обычная кассета, на белой наклейке стояла «единица», написанная от руки. И подпись: «РУОФ».

– Ну, коль ничего не взорвалось, – полюбопытствуем, чем может порадовать эта доставка. – Сергей извлёк из устройства свою кассету, установил эту. Три пары наушников подключили, приготовились к прослушиванию. На мониторе пошла съёмка с орбиты, вроде с МКС: наши космонавты, скажем, случайно, зафиксировали бегство с планеты НЛО, всевозможных конструкций. Это было похоже на стаю ворон: кто снялся раньше, кто тянул до последнего.

– Грузили последние чемоданы, – сказал Виктор. – Стало быть, кто-то их хорошенько потревожил.

– Но нас же не бросят одних, – Катя поправила наушники.

– Разумеется. Они оставили после себя систему и кураторов, кто будет цепляться за наши богатства до последнего.

– Вы что-нибудь слышите? В моих наушниках ничего.

– Виктор?

– То же самое. Идут сообщения на каком-то незнакомом уровне, я так предполагаю. Пока наушники на месте, нам что-то транслируют.

– А меня настораживает момент с доставкой кассеты. Мало у кого сохранились видеоплееры, вот и мне жалко было расставаться.

– И "доставка" об этом знала. Иначе – ты бы нашёл в посылке обычный диск.

Они решили посидеть молча: вдруг, да что-то ещё будет. Следили за показаниями электронного будильника. К концу часа, в наушниках появился сигнал – лёгкий щелчок.

– Урок окончен, все на перемену!

Они вернулись на кухню и стали гадать, что бы это могло значить. Когда в зале послышался знакомый звук, Сергей поднялся и дёрнул туда, обронив на ходу: «Кассета!»

Вернулся почти сразу, с лёгким удивлением на лице, развёл руками: была и не стало.

– Шутишь! – Катя присмотрелась внимательней.

– Мне не верить запрещено законами Российской Федерации.

– И как давно? – она сдержала улыбку.

– А я одобряю. Пришли, предположим, сейчас службы: отдайте кассету, мы знаем про неё. А нам нечего отдавать, мы чисты.

Они помолчали, каждый о своём. Хотя то, что на них вышла некая «доставка», не могло оставить равнодушными. Их заметили, скорей всего, понаблюдали и вышли. Предложение о сотрудничестве пока не прозвучало, оно подразумевалось.

В пятый раз за вечер закипел чайник, хозяйка заварила и разлила по чашкам. Виктор невольно следил за её руками, до чего же приятно за ними наблюдать. А тем временем пришёл хоть в каким-то выводам.

– Знаете, я вот подумал… Возможно, я себе нагнал в голову всякого, и всё же. У меня как бы появился внутренний взгляд на необычные вещи. Если из вас никто не подтвердит, значит, мне показалось. А вижу я перед собой рабочий стол монитора, с тремя файлами. Я пробую обнаружить у себя мышку и потревожить один из них.

– Есть такое, тоже вижу три файла. Ты, Кать?

Она сосредоточилась, прикрыла глаза. Минуту спустя, порадовала:

– Рабочий стол у вас какого цвета? У меня бледно-розовый. Ещё различаю подписи, как размеры каждого документа.

– Жёлтое поле.

– Зелёное. Скорее – салатового цвета. И тоже вижу размеры. – Виктор машинально протёр глаза костяшками пальцев, снова ушёл внутрь себя, куда никому другому не дано заглянуть.

– Это похоже на заговор. Раньше клеили листовки, призывали к сопротивлению.

– Сегодня и революцию притащат домой, была б охота.

Уже на прощанье, они затронули тему производства генераторов Найона.

– А система не дремлет, она же в курсе, что люди могут получить такое оружие, и будут успешно бороться с технологиями, которые отработаны веками. – Виктор следил за Катиными руками, как она упаковывала два пульсара.

– Хорошая подсказка. – Сергей вертел в руках ещё один инструмент – медную и цинковую платины, соединённые тонком проводком. – Это же опять деньги, и система сама наладит выпуск генераторов, но с маленьким подвохом.

– Ты имеешь в виду качество изделий?

– Так примеров – сколько угодно. Для выставки, вино, например, одного качества, а для ширпотреба уже наливают и разбавляют. Главное – получить диплом качества, а дальше хоть трава не расти.

– Как они смогут повлиять на генераторы?

– Очень просто. Раз мы покупаем медь, цинк, нержавейку и алюминий, то в металлы можно добавить примесей. Не чистая медь уже не даст того эффекта, как у Найона. Соду, перекись водорода и йод они уже разбавляют в четыре и более раз, коль мы обнаружили их целебные свойства.

– Так пятаки до 1961-го года вытягивали синяки, а потом пошёл сплав – можешь и не пытаться.

– А я о чём! Система меняет директоров, и производства уже не производят то, что было раньше. При Ельцыне в первую очередь положили заводы, выпускавшие нихром. Да и хром, говорит Найон, металл молодости.

У подъезда, как спустились, увидели того же человека, в куртке с капюшоном. Специальный почтальон, можно сказать и так, нашёл работу по душе, раз со временем не считался, пока большинство включило телевизоры и приготовилось внимать.

– Вы к нам?

– Не вы одни живёте в этом доме. Всё больше людей, готовых не петь о желании перемен, а действовать. – Почтальон очень осторожно осмотрелся, продолжил: – Вы оставляете слишком много следов в речи, какие могут легко отследить. Чуждый русскому духу язык так устроен, чтобы оставлять.

– А пример, хоть один? – Виктор заинтересовался.

– Слово «революция» вы озвучивали? Я вижу этот след. Есть у него другие отголоски, с иной начинкой. «Инволюция», «эволюция». Предки не тревожили почвы, и всё, что нужно, раньше росло, по три урожая на год. Сегодня площади под земледелие увеличиваются, а урожайность падает. Калий-40 поступает в пищевод, накапливается и тем самым ограничивает нам сроки: до восьмидесяти редко кто доживает. Мы кожу с планеты сдираем, и она защищается, как может.

Екатерина сжала руку мужа, привлекая внимание к своим словам.

– Таких подробностей мы ни от кого другого не узнаем. Хотя давно догадывались. Раз уж выпал случай, хотелось бы по христианству получить уточнения.

Почтальон снова осмотрелся, – время такое, что надо глядеть в оба.

– Буду краток. Порушены святыни, на этих местах пустила корни римская религия, с поправкой на русские мотивы. Христианские конденсаторы настроены, восемьдесят процентов служб во славу Израилю. Церковь сегодня не придумала ничего лучше, как организовать погромы, закрытие храмов; на что ни пойдёшь, чтобы вернуть уходящую, разочаровавшуюся паству. Дворцы и яхты верхушке сослужили службу: им уже нет веры. И предки ждут, когда сами сообразим, чьим богам поём славы.

– Так приходите к нам, за чаем поговорим. – Катя многое бы отдала, чтобы заполучить такого гостя.

Он спрятал улыбку.

– Вот на чай у меня точно не хватит времени. Вы же видите, нас поставили в условия, когда неделя пролетает, как один день. Извините, тороплюсь.

Он исчез в подъезде, они тупо уставились на дверь, точно он обещал, что выйдет через минуту. Сергей выдохнул: «Н-да».

– А как ты хотел? – Виктор задрал голову, пытаясь угадать, на какой этаж поднялся почтальон. Добавил: – Прорывы в сознании не случайны. Стало быть, мы были готовы к приёму информации, так она и нашла нас. В следующий раз подойдёт такая старушка – божий одуванчик, обронит фразу – и пошла. Мы же, опираясь на ставшее известным, будем делать новые выводы. Похоже, дали возможность самим определять, что лишнее, что отслужило свой срок, а с чем придётся жить дальше.

– Хорошо, берём Найона. – Катенька, видимо, давно готова задать этот вопрос. – Дважды побывал на солнце, коротко обрисовал условия, как там на самом деле.