Текст книги "Найон (СИ)"

Автор книги: Александр Эйпур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Аверьянов задумался, почесал затылок. Всё верно: те, которые в кабинетах, только и умеют ставить невыполнимые задачи. А если это изобретение предков, у нас к нему нет инструкций, а эти хотят, чтобы мы изыскали способ, как стереть в порошок один из защитных механизмов планеты. Вот прямо сию минуту! Собрались, прикинули – и разнесли в щепки, ага.

– То есть, система рассчитывает, что нашими руками уничтожит одно из доказательств былого могущества. Сами не смогли, поищите вы, которые готовы выслуживаться и брать под козырёк.

– Ей всё равно, кто отдаёт приказы, кто старается исполнить. Она вне наших правил и законов. Её не взять на ощупь, она проходит сквозь тебя, не повреждая.

– Ты под ней побывал?

Максим поджал губы, чуток подумал.

– А давай я не буду отвечать на этот вопрос. Хотя в моих словах содержится ответ.

Аверьянов на секунду вперил в него глаза, заинтересованно кивнул. Тем самым выдал свои планы, Максим не мальчик, чтобы теряться в догадках.

– Вот, значит, для чего ты к нам, мы рассчитывали на что-то попроще.

– Но это возможно?

– Стопроцентной вероятности никто не даст. А знаешь, скажу так: машина сама выбирает, кого отшвырнуть, кого обнять.

– Обнять?

– Именно так. Мы, между своими, так назвали момент, когда машина проходит над тобой. И о последствиях такого наезда ты нигде информации не найдёшь. Вот попробуй – расскажи лечащему врачу, он может позвонить, куда следует. Специалисты подписывают договор, обязывающий сообщать о всяком отклонении от нормы. У нас человек может запросто пропасть, и никто искать не будет, но шумок прокатит. Утонул, медведь загрыз, система в этих случаях не сильно заморачивается: хороших писателей нет на довольствии, нет и в премиальных списках.

Бы-ды-ды, бы-ды-ды – стали отбивать колёса по стиральной доске, – полотно дороги изменило характер, вроде как гранитные плиты пошли, с изъянами, поперечными желобками. Как древнее шоссе, не уничтоженное главной войной. Просто физически невозможно зачистить всю поверхность планеты, где-то всё равно останутся следы.

Дорога плавно нырнула под уклон, впереди, с обеих сторон, вырастали сопки, обманывая глаз своими размерами. Издали – лепёшка, рядом с соседними, и только у подножия понимаешь, что это обман. А глаз бежит дальше, имея этот опыт, и небольшие воротца, в двух километрах по курсу, могли повторить фокус.

– В Сибири много мест, куда без пропуска не заедешь.

– У нас тоже самое. Где нас не ждут, там полно предупреждений – не суй свой нос, иначе штраф. Колючая проволока, часовые и патрули. Наши мальчишки служат гадам.

Аверьянов высказался:

– Мы их охраняем, пока они грабят планету.

– Именно так. Заключили временное перемирие. У нас, как увидишь, оно весьма хрупкое, но обе стороны стараются не переступать черту.

Пройдя первую визуальную проверку, «хаммер» вошёл под своды тоннеля. Охрана указала на пассажира – это кто с тобой?

– Аверьянов.

– Тот самый? Проезжай.

Аверьянову было приятно узнать, что о нём здесь наслышаны. С чего бы вдруг, казалось.

– А как ты хотел? Если враг старается просчитать твои перемещения, неужели наши будут сидеть сложа руки? И мы вносим поправки в их планы, иногда довольно успешные.

– Например, кирпич падал – но не попал.

– Да, Аверьянов, и это самые простые задачи.

Аверьянов помалу осматривался, делал умозаключения. В голове вырисовался фронт, на котором не торопятся применять всё имеющееся оружие: это всегда успеется. Подземный тоннель поделен на две части: штольни и ходы слева – это их владения, выставлена охрана из срочников.

– А как же с памятью, Максим?

– Подотрут. Закончит мальчишка службу, вернётся домой. Ты где служил, – спросят друзья, он прикроется простым: «Военная тайна, я дал подписку о неразглашении».

«Хаммер», наконец, обрёл покой на стоянке, Евгений ногами ощутил твердь. А под землёй оказывается, столько техники ходит, и вся на электрической тяге. Тут попахивает космическими технологиями, в обмен на перемирие. Они выделили нашим технику, пока мы им дали добро на грабёж. И обе стороны торопятся, хотят не упустить что-то ценное, как теперь говорят, редкоземельные металлы. При царях этого добра было завались, шла планомерная зачистка недр. И эти, с которыми заключили перемирие, не совсем враги, а просто деловые люди, только с другой планеты.

– Сколько же тут цивилизаций?

– Больше двадцати, с кем мы не воюем.

– Как так? – Аверьянов развернул ладони, стал шевелить пальцами; чтобы сосчитать те цивилизации, нужно разуться. – Ты мне лучше объясни, до меня что-то не доходит такое положение. Ну, поделили территории, всё равно где-то интересы да и пересекутся.

– Ты прав. Постоянно где-то возникают вопросы.

– А когда вы не уступаете, в других местах кто-то развязывает войны.

– Эй, поаккуратней на поворотах! – Максим уже хотел отмахнуться, да где-то перемкнуло, и зажглась лампочка. Он поскрёб подбородок, кивком вдохновил: – Так, продолжай.

– Я же не настаиваю, просто сам прикинь. Когда у человека есть крыша над головой, есть работа и семья, всё в порядке, он начинает искать место для применения силы. Представь: по телевизору сказали, что пришельцы вывозят наши ресурсы, что бы началось?

– Представляю.

– А так – крутят сутками всякую муть, миллионы мозгов получают жвачку, всякие контролёры и надзиратели стараются вычислить тех, кто отказался от приёма этих благ. Они находят единомышленников, покидают города и организуют свои поселения. Хлопотное это дело для властей, перед центром и за пришлых держать ответ. Куда проще поджечь лес вокруг поселка и никого не выпустить. Была бы река – могли бы спастись, только власть выделяет такой участок, чтобы закрыть вопрос одной ночью.

Сжав кулаки, Максим глянул из-подо лба.

– Это в Сибири так с неугодными расправляются?

– Повсеместно. Система защитилась законами: если группа людей решила перебраться из небоскрёбов на землю, то оформи кучу бумаг. А уж службы возьмут под контроль и «помогут», чтобы и кошка не выскочила из огня. Вы должны оставаться в городах, для вашего же блага, и нам спокойней: все под наблюдением. – Евгений прислушался к чему-то, почти вскрикнул: – А-а, точно! Твои командиры не пробовали сопоставить даты, хотя бы по годам, когда под землёй назревал конфликт, и следом, на поверхности, начинались военные действия?

До Максима дошло, он окликнул товарища, отвёл в сторонку и поставил задачу. Тот исчез на малое время, появился совсем скоро, переговорил с Максимом.

Аверьянов с немалым любопытством ждал приближения.

– Знаешь, оказывается, наши в курсе. Просто подтвердили твои слова. И это…

– Что?

– Я тебя начинаю побаиваться, Аверьянов. И там, на перроне, я подумал: у этого дядьки голова не на месте.

– Где ж ей быть?

– Я с детства помню такое: «Ноги здесь – а голова на солнышке». Не помнишь присказку, то ли поговорку? Смотри, и куда это всё подевалось?

– Помню, как же. Вот и ты подал мне идею. Надо будет как-нибудь проведать.

– Не сочиняй, мы уже с тобой сегодня насочиняли.

– Я серьёзен, как никогда.

Максим, с выражением «это не лечится» на лице, мотнул головой и отошёл к своим, у них тут полно забот и без Аверьянова. Может, что-то про машину времени пошёл уточнять.

Евгений наблюдал издалека, думал: а это было бы как раз. Решить вопрос за несколько дней – и домой. Тайно закатить к Тае, чтоб никто из соседей… да, приборы наблюдения никто не отменял. Может, со двора не установили, тогда можно через окно. Где это видано, чтобы хозяин – да через окно?

Привыкай, Аверьянов, сказал он себе, эта система расправилась со многими, не стань очередной жертвой. На венки они денег не пожалеют, будь уверен. Ещё и по телевидению пропустят кадры, для последователей: смотрите, вас ожидает такой же финал.

Ну, это, так сказать… мы ещё поглядим, кто кого.

Конечно, масштабы подземных сооружений впечатляют. Наверное, если забраться на рубиновую звезду Кремля и оттуда бросить взгляд вокруг – такое же впечатление поймаешь.Сколько же породы выбрано, перемолото и профильтровано, в погоне за редкими металлами? Тут и камушки, поди, и ещё какие-то ценности, о которых в учебниках не пишут. Потому в таблице Менделеева столько пустот: рано вам знать, лучше включите телевизор.

А это что за чудо? – Помалу просачиваясь вглубь, он осматривал обстановку в целом. Да, обидно: нас зажали в угол и выставили условия: вы нам не мешаете, мы поделимся долговечными машинами. Равноценен ли обмен? Хищники зарезали последнего самца, набросились на беззащитное стадо оленей. А проголодались – ушли в другие долины, где олень не пуган.

Было дело, Аверьянов с местными ходил на маралов, ох, и ужаса натерпелся! Раненый самец убьёт охотника, если тот не подготовил путь к отступлению. Единственное спасение – расщелина в камнях, тут уже рогатый бросает преследование. Иногда и умирает прямо у входа, где спрятался человек.

Потоптался Евгений, ориентируясь в пространстве, взял на заметку точку входа, и надо было понаблюдать, как выбирал направление. На полусогнутых, как-то по детски, засеменил в одну сторону, вернулся, примерился к другому направлению. Перекрёсток подземный не имел регулировщика, за что ему спасибо: ещё и тут не хватало пересечься с наглой рожей, кто навострился зачитывать пункты нарушений. Тут всё-таки свои порядки, куда ж тебя понесло?

С подачи Дмитрия, за ним увязался хвост: смотри, кабы куда не влез.

Пока центральный проход, с четырьмя основными путями для вывоза сокровищ, до потолка не доплюнешь, то и волнений не так много: да, впервые, всё интересует; привезли на экскурсию, ну, хочет человек посмотреть, откуда ножки у сокровищ растут.

Остановился экскурсант напротив глубокого ответвления, оглянулся на хвоста. Возраст какой-то размытый у соглядатая: уже далеко не школьник, но и не пенсионер ещё. Сам в каске, вторую держит в руке, караулит случай продать, наверное.

– Туда не надо, может на голову что-нибудь тяжёлое упасть… – Сопровождающий честно держался инструкции. Понятливый турист попался, изобразил плевок и тронулся дальше, до следующего прохода. – Сюда тоже не стоит, по этой стороне идут буровые работы, много осколков. В медпункт многие бегают, и это, хочу заметить, мастера своего дела, кадры серьёзно подготовленные.

Аверьянов сплюнул – как попрощался с возможностью обнаружить свой остров сокровищ.

– И плевать нехорошо, мы же этим дышим.

– Покажи, где, языком вылижу.

– Я понимаю, что имитация, но у нас могут обидеться за имитацию.

– Как звать? И почём каска?

– Не продаётся. Саша.

– Таки запишем: Саша не продаётся… Можно только отнять. И держишь – как бабка на базаре.

Саня почти вывалил вопрос: а как надо, не успел.

– Я сейчас исчезну, так меня не ищи, ладно?

Саня не соглашался, глаза сделал по рублю. Аверьянов начал вращение, приговаривая: видишь меня?

– Вижу.

– Это только начало, постарайся не моргать.

Что мы знаем про вращение вокруг своей оси? Да ничего по сути, кроме того, что дети доводят себя до пьяного состояния. Как-то, наблюдая за соседскими малышами, Аверьянов обнаружил тварь, выпавшую из тела мальчишки. Потом девочка прыгала через скакалку, и тот же эффект получился. Он подошёл к родителям, просто спросил: вы видели? Ответ обескуражил:

– Ты что, первый раз видишь, как дети балуются?

Вот, значит, как, я вижу то, чего никто не видит. Именно тогда он понял, что обзавёлся редкой способностью наблюдать подселенцев, которые могут жить только в человеческом теле. Поначалу даже обрадовался: как здорово узнавать про людей то, о чём они сами не догадываются! Было бы глупо не воспользоваться подсказками, когда ты видишь внутри знакомого тварь, реагирующую на слова «аванс» и «получка» – как сигнал к действиям: «Иди и выпей! Иди и выпей!..» Изнутри выбивает из хозяина подчинение. Умом человек понимает, что пропадает из-за пристрастия, да только самому нравится та эйфория, что приходит после первого стакана. Я герой, а вы никто! И наблюдать, как государство спаивает – то ещё удовольствие.

Прекрасно понимая, что столкнулся с признаками отлаженной системы, Евгений стал копать глубже. И стали на него выходить старики, кто о прошлом знал что-то своё, давал хорошие подсказки. Не умирали, а могли пасть в боях; кого миновала сия чаша, вырастали до великанов и уходили к себе подобным. Потому что за великанами пошла охота, и продолжается до сих пор. Старик один вспоминал: в 1955-м войска гонялись за ними по Сибири, с пушками, а в газетах ни слова.

Покружил Аверьянов, до полного непонимания происходящего, глядь – существо лохматое в десяти шагах, бормочет что-то, больше рычит, старается речь на куски резать, да не очень выходит. Трёхметровая детина, глаза желтоватые, присматриваются сквозь белую шерсть. По виду – чистюля, недавно из бани, побриться не успел.

Прислушался Евгений:

– Жаурса пырта изьобкёлю тоофом кубум.

Но понятней и желанней слова Саньки, – они прорвались через дымку тумана, который сгустился в один миг:

– Евгений Николаевич, будьте осторожны! Снежные люди к нам заглядывают частенько, мы их не понимаем!

Снежный человек? Так это здорово, давно мечтал пообщаться с настоящим, – просто надоели шутки со съёмками: один напялил на себя хламиду, другой снимает.

Аверьянов решил начать с языка знаков: ты меня видишь? Понимаешь? Ты не сожрёшь меня? Тогда ладно, показывай…

И отправился за снежным человеком, полагаясь на чутьё. Вроде не должен съесть, вот хочется верить в лучшее. Сказал себе: если Аверьянова сожрут, пусть хоть таким будет мой вклад в науку. А давайте сюда всех профессоров, к обеду, я хочу посмотреть и до ужина дожить.

Он честно пытался запоминать звуки, но пока едва ли что путное выходило. К нему направили лучшего лингвиста, у кого подозревали талант общения с людьми, наверное, так делали выбор.

– Ддейшееб изобкёлю.

– Понятно. Ты хочешь мне кое-что показать, я готов.

Оглядываться не имело смысла: голос сопровождающего затерялся далеко позади, да и спереди гремели механизмы, к ним вёл трёхметровый лохмач. А вот интересно, эти звуки означают имя переговорщика или он назвал место, куда хочет завести. Ещё подумалось, на переговоры отправляют самого дипломатичного и грамотного, кто умеет поддержать разговор и увести в нужное русло.

Оружия при себе никакого, разве складной нож. Клок шерсти можно будет смахнуть, если придётся пустить в ход. Вот не хотелось бы начинать знакомство с драки. Но достаточно сравнить его кулак и родную голову, этот вариант надо отметать сразу.

Стоит отметить, речь поставлена лучшими специалистами. Может, специальные курсы прошёл, чтобы человеческое ухо уловило знакомые звуки. Можно поковыряться в голове, подобрать что-то, подходящее по смыслам.

– У тебя пятёрка по всем предметам в школе была? – Аверьянов решил поискать точки соприкосновения с образования. И вдруг ясно прозвучало в голове: «Шуми тиша».

Это был прогресс! К Новому году мы разучим первое предложение, и на Кольском полуострове, впервые в истории, появится необычный губернатор. На равных правах.

Кишка тоннеля вильнула под уклон, они почти сразу вышли на строительную площадку. Людей не видно, повсюду машины. Одни грызут твердь, другие отгребают, третьи грузят на ленту. В воздухе стоит пыль, которой дышать совсем не хотелось. Проводник закрыл морду лапой, другой – пригласил следовать дальше. А там, чуть в стороне от линии фронта, окопался прорабский вагончик на колёсах.

– Йети! – Аверьянов только вспомнил, как снежных людей называют газеты.

Тот, согнувшись пополам, уверенно вошёл в вагончик, как не первый раз заходил за премией. Аверьянов согласился с выводом. Мы очень хорошо запоминаем, в каком месте расписываться, в какой карман засунуть, чтобы с форсом потом доставать и тратить, тратить… Вино и девки! Смотрите, я богатый!

На столе карта разработок, всё запланировано много лет назад, судя по древности бумаги. Прошли участок – другая карта ложится на стол, к исполнению.

Пальцем, на конце которого сверкнул смертельного образца коготь, ейти ткнул в точку, рукой постучал по потолку.

– Мы здесь.

Йети угукнул, потом расписал окружение: машины выгрызают породу вокруг точек, которые должны удерживать свод, иначе всё полетит на головы, – он хорошо показал, как камушки стучат по голове ему, а это не совсем то, ради чего мы здесь.

До Аверьянова стало доходить: коль в породе нашлось что-то ценное, этот участок берут на заметку. А что тут придумывать? Подпереть в других точках и перегрызть первые опоры.

Трудности перевода не радовали, однако есть надежда на скорое понимание. Я тебе показываю пуговицу и сообщаю, как это называется.

Йети что-то уловил, какие-то обрывки мыслей. Он тоже хотел наладить контакт любым способом, поэтому, когда рукой полез в пах, Аверьянов поднял руки:

– Не надо, не показывай. Я верю, у тебя больше!

– Иилкс яжгоб бум. – Громила вперился в лоб человека, предпринял попытку мысленно достучаться, донести смысл.

– Ладно, раз приловчился шарить в голове, продолжай. Мне очень надо с тобой поговорить про машину времени. Ходит без дорог, такой бездорожник. Попадался он тебе на глаза? Если знаешь, где сейчас машина, я готов следовать за тобой.

– Яилк айгь. – До детины дошло, что может покопаться, где захочет: Аверьянов наклонил чуть голову – бери, мол, не жалко. Явного прикосновения не ощутил, но внутри кто-то пальцами почудил. На что рассчитывал Евгений, можно догадаться. Ты меня только отведи, дальше я сам. Я постараюсь найти с ней общий язык.

В какой-то момент Йети отшатнулся, видимо, дошло, чего захотел человек. «Р-р, хр» его хотелось принять за размышления: ишь, чего захотел?! Я сам её боюсь, как бы не прошлась своими челюстями: ещё забросит на тысячу лет назад, а я там никого не знаю; так и пустят на котлеты.

– Ну-у, что надумал?

Собеседник покачал головой, стал почёсывать в затылке.

– Я тоже так умею, – обрадовался человек, начал скрести так усердно, что гул пошёл по подземелью. И делал с такой охотой, будто приготовил фразу. – А ты знаешь, мы в чём-то похожи. Почешешь вот, и в голове проясняется: сразу понимаешь, где тебя не ждут.

Йети долго суммировал знакомые звуки, приводил к какой-то известной ему формуле. Из него, как знать, мог бы получиться писатель-фантаст. Их много во все времена, да только думают, что это они сами что-то придумывают. На самом деле – опираются на мысли и образы, которыми их побаловало Пространство.

Было видно со стороны – испытывает муки выбора: многое согласен показать человеку, а он упёрся в свой бездорожник. Хоть ты напугай его: не понравишься – отправит к динозаврам. За неимением другой аудитории, там будешь читать лекции о будущем:

– Когда вы родитесь в человеческих телах, вам придётся во многом разочароваться. Хитрость и жадность столько бед принесёт человечеству, – о, вы даже не представляете! У вас сегодня есть возможность вычислить тех, кто способен и на подлость. Прилетают корабли из других систем – так купите ему билет в один конец, и пусть летит… Что, говорите? Денег нет? Так всегда: у порядочных денег не бывает, потому как обходят их ловкачи, на каждом повороте.

Йети сопротивлялся. Если он действительно понял, что нужно человеку, то перед ним открывались не очень радостные перспективы. Вызывают на профсоюзное собрание, с разгона влепят выговор – потом разбираться пойдут, не слишком ли сурово обошлись с предшественниками: отпуск зимой, минус тринадцатая…

Прихлопнул по лбу себя Аверьянов, сообразил, что свои приметы не следует переносить на соседей, которые не виноваты, что мы так живём. Родители мирились, и мы должны следовать их примеру.

– Так что, заведёшь?

Как важны паузы в словах. Именно в нужную минуту задать добивающий вопрос – и гвоздь влезет по шляпку. Йети махнул лапой или рукой, – как их хирурги различают конечности, Аверьянов надеялся узнать после более тесного знакомства.

Детина почему-то направился в обратную сторону.

– Эй! Хочешь от меня избавиться? Вот не надо бросаться в крайности, я же ничего плохого не сделал тебе: откуда столько недоверия?

И снова вовремя сказанное слово. Проводник развернулся и повёл по маршруту, после которого придётся идти на профсоюзное собрание, в качестве ответчика.

За детиной успевать – надо постараться, Аверьянов считал себя хорошим пехотинцем, да не в этом случае. Пройти за день можно и сорок километров, имея два рюкзака, но утром придётся часик для отдыха прихватить. «Эй!» – и проводник укорачивал шаг. Евгений и тут затеял эксперимент, попробовал задействовать мысленные посылы: вроде достучался разок, йети развернулся и подождал.

Поравнявшись с ним, Аверьянов отдышался и сказал:

– А что, если мы с гастролями прокатимся по континентам? Знаменитый укротитель Аверьянов, со своими дрессированными йети? На снежных людей публика повалит, мы заработаем за год столько, что сможем выкупить у правительства две сотни гектаров земли, построим зоопарк, и вы посмотрите, что из себя представляет человечество. Как тебе идея?

Детина потянул носом воздух, фыркнул. У него не нашлось времени для ответа, когда надо торопиться.

Через узкий проход они вышли на рельсы. Слишком тесный тоннель для обычного поезда, стало быть, по этой линии таскают гружёные тележки. А вот и тягач, из-за света фар не разглядеть машиниста, но проводник знает, что делает. Ухватился за руку повыше локтя, второй рукой приподнял человека, вместе с рюкзаком, и положил на тележку… Вот этот финт в голове никак не укладывался: ты же не вцепился в состав, не притормозил бег колёс, но загрузил попутчика на тележку, без видимой спешки. Сам устроился на соседней, издал горловой звук – и его можно перевести, как оправдание: «Я покупал билеты на двоих, они выпали по дороге сюда, и я постараюсь их поднять, как увижу; минуту терпения».

Положив голову на рюкзак, Аверьянов порадовался передышке. Под тобой порода, но лучше плохо ехать, да… В какой-то момент набежало сравнение: у человека по сосудам мчит кровь, устремляется во все ответвления, поддерживает органы в рабочем режиме. У планеты точно такая же система, и по её капиллярам снуют помощники и паразиты. Эти гады намерены выскоблить все полезные элементы, а задача помощников – помешать им.

Пусть скорость и не велика, да глаза приходилось поберечь: с породы сносило пыль, мелькали фонарики, и цвет их сигналил машинисту, что делается впереди. Допустим, станция или мост. Так оно и получилось. На станции Евгений разглядел колёсный механизм с баком, из которого, как из двух тюбиков, выдавливались жидкие рельсы.

Он даже приподнялся на руках, желая успеть хоть что-то запомнить. Так вот почему колёса не издают привычное постукивание на стыках: их попросту нет. Полотно не нагревается на солнце, рельсы не ведёт от расширения.

Тоннель лопнул ярким светом, состав вырвался на мост, в конце которого рельсы сворачивались в спираль, распирающую стены воронки. Вокруг цветущая долина, по центру воронка, дна не видать из-за пыли. В голове сложилась общая картина: с тележек слетает порода, поскольку левый рельс на порядок выше правого, уклон точно рассчитан на разгрузку тележек.

А мы как же?

Йети шагнул на его тележку, снова ухватил за руку и рюкзак. Рывок – и оба чудесным образом оказались на площадке с перилами. Точность маневра вызывала уважение, Женька нашёл руку проводника, пожал. Жест означал – будь я один, ни за что бы не рискнул прыгать. Ты более привычный, тебе это – как сдать бутылки в приёмный пункт.

Жест «вниз» тоже понятен, вниз так вниз, мы же не за грибами собрались. Понятно, самый короткий путь – оттолкнуться и прыгнуть, но если там внизу кто-то есть, он не знает, что ему на голову свалится человек? Побудь сегодня догадливым, подними руки и поймай. Вы такими валунами ворочаете, что тебе восемьдесят килограммов? Поймал – шлёпнул по заднице, сказал – больше так не делай, иначе поставлю в угол.

Может, мы найдём верёвки, и по ним придётся спускаться.

Йети подвёл к двум колодцам. Заглянул Аверьянов, так они же не вертикально вырыты, уклон под сорок пять градусов. Проводник убеждает личным примером, как быть дальше. Берёт два куска породы, ложится, один прижимает грудью, второй под колени. И руками показывает – можно плыть.

Знаками пришлось уточнять: голову не надо защищать? Мог каску купить – да пожадничал продавец. Или не мой размер, топай, дядя, дальше.

На всякий случай, Евгений посомневался:

– Ты такой весёлый, летишь по колодцу, набираешь скорость, и в конце караулят вертикальные ножи. Сразу в фарш или на отбивные.

Проводник не понимал: всматривался в лицо и покачивал своим. Он не видел ни одного фильма ужасов, сознание девственно и не замутнено современным «голливудом».

– Значит, внизу накрыт стол, духовой оркестр и толпа встречающих?

Детина кивнул. Эти слова сложились в картинку, которая устраивала больше, чем первая.

Аверьянов обнаружил породу с отверстием, протянул шнурок и приладил к коленям, кусок пошире приложил к груди, для пальцев нащупал углубления. – У нас вообще-то Гагарин ходил, тоже все боялись – вернётся ли живым. Пусть бы Хрущёва в скафандр засунули, как народной славы хотел. – Кто первый?

Йети кивком связал туриста и колодец.

– Помчали! – Нырнул Женька – только ноги сверкнули, как они обратились в ракетные сопла. Жаль, что никто не озвучил обратный отсчёт.

Внизу музыки не оказалось, быть может, свист в ушах временно подменил, пока сливался по трубе. Публика тоже не встречала, если не считать великана, застывшего в позе «мыслителя». Его и не разглядишь, пока не шевельнётся. Глаза довернул в сторону мелюзги, вывалившейся из отверстия в стене, вернулся к своему занятию. У него под наблюдением, а возможно и в подчинении, имелось полдюжины машин, у которых нет колёс и гусениц. Висят себе тихонько над твердью, с лёгким гудением трансформатора. У каждой на спине кузов, в конце, на внешних осях – лопатообразные руки: сам себя загружаю, сам вожу и разгружаю. Зарплата и отпуск не предусмотрены.

Аверьянов ещё разок осмотрел дыру, из которой катапультировался. Местная технология вызывала восторги: посылка доставлена без повреждений. Пробка от шампанского две недели ходит с синяками, а здесь – путь естественного торможения рассчитан до миллиметра. Браво!

Из соседнего колодца выстрелил йети, тоже уставился на пройденный путь. Может, мелочь из карманов высыпалась, он ждал выдачи.

Евгений отвязал шнурок, спрятал в рюкзак. Камушки сложил в сторонке, и даже мысли не возникло присвоить.

– И что тут у нас?

Проводник направился к великану, как старому приятелю. Очень знакомая ситуация: я тебе тут лоха привёл, разведи хорошенько, он мне мозг вывернул наизнанку.

Аверьянов принял вид школьника, которого незаслуженно оговорили.

Великан плавно довернул лицо, глазами прошёлся от макушки до ног. Йети что-то торопливо комментировал, объяснял устройство.

Когда кого-то называют тугодумом, мы радостно вздыхаем: я не такой! Но в этом пространстве такое поведение может считаться нормой. Хозяин самосвалов стал выбирать кандидатуру из машинок, кого задействовать в мероприятии. Взгляд его преследовал юркую штучку, с дамскими повадками, каблучков лишь не хватало. И бёдрами покачает, пока приценивается к куче, которую надо взять на борт. У Евгения на лице мелькнула улыбка: как баба незамужняя!

Краем глаза уловил движение. Великан поднял руку ко рту, издал протяжный гудок. С треском и обломками камней, из стены показался великан ростом поменьше, с детским лицом. Папаша пальцем указал на гостя, сынишка уразумел, для чего позвали. В десять добрых шагов пересёк площадку. Росту в нём – три с половиной, чуть выше йети. Они поздоровались, бурча непонятные слова, и двинулись в его сторону.

– Я переводчик, могу оказать содействие. – Сынок присел на корточки, но всё ещё был выше Аверьянова.

– Наконец-то! А я думал, придётся учить ваш язык. Мне чужие со школы не нравятся, ну, такой уродился. Теперь к делу. Что может предложить мне ваша контора?

Лоб переводчика сбежался в гармошку, но он быстро взял себя в руки.

– Мне обрисовали случай, теперь и сам вижу, что тебе нужно в первую очередь.

– Уже интересно.

Сынишка загнул один палец:

– Первое. Ты хочешь без препятствий ходить по мирам и возвращаться невредимым.

– Просто мечтаю.

– Но за тобой будут постоянно охотиться, а чтобы их оставить с носом, нужен… – он замешкался, подбирая слово, – скафандр специальный. Его смогут разглядеть посвящённые, для остальных он будет незрим.

– Здорово! Я на всё согласен!

– Именно поэтому ты должен пройти через… – переводчик оглянулся, – вот ту машинку. Только не пугайся, она вреда не причинит, а лишнее уберёт.

– Зубы выбитые восстановит?

– Не всё сразу. Как-нибудь в следующий раз.

На ходу, сбросив рюкзак, Евгений крикнул: «Я пошёл!»

– Погоди! Она тебя не примет, надо сначала договориться.

– Я назначаю ей свидание. Через пять минут. Ты согласна? Да. Я тоже.

Они вдвоём бросились за ним, схватили под руки и вернули на место.

– Ты какой-то неуправляемый.

– Всегда был таким, и буду. И перед смертью никакого страха.

Переводчик загнул ещё палец, пока йети двумя руками удерживал Аверьянова на камне, как приговорённого к сроку. Мол, не рыпайся, не то нос откушу, по барабану получишь.

– Встретишься и со своей Смертью, вам давно пора познакомиться.

– Это она? – Евгений мигом протёр глаза, уставился на молодку, которая возникла непонятно откуда, но цель имела определённую. – Я её уже где-то видел. – Он приложил два пальца к губам и поцеловал их трижды, отрывая на мгновенье.

– Ещё бы. Каждый раз, когда тебя выдают к рождению, она заступает на боевое дежурство.

Йети подал голос, что-то напомнил. Переводчик согласился:

– Слишком много хлопот ты доставляешь ей, на её месте другая бы отказалась давно: заберите негодный товар, дайте нормального.

– Хочешь обидеть? – Аверьянов изобразил хищную улыбку, и вроде бы в шутку, продолжил: – Валяй! Мне не привыкать. И давай уже, познакомь с бездорожницей этой, я уже загорелся желанием.

– Не остановить? – Сынок окликнул папашу, на своём языке. Верней всего, сообщил – мы готовы. Йети придерживал гостя за плечи, сейчас, по команде свыше, он выпустит тигра на арену.

И вот тут возникла ситуация. Быть может, впервые за всю историю человечества. Смертный узрел свою Смерть так близко, во всех подробностях; увидел и самосвальчик на каблуках, – опустим мелочи. Две дамские ипостаси сошлись посудачить – как бы договор заключали: отдай мне его на одну ночь, я верну, без обмана. – а почему ни мне? – ой, ты ещё сто раз успеешь, а я его больше не увижу. – врёшь! он сюда как повадится, ещё сама не рада будешь. – поживём – увидим.

И они, обе, одновременно сделали шаг в его сторону.

Вся его самоуверенность пошла трещинами, он спешно заглаживал их ладонями, ни минуты не сомневаясь, что всё делает правильно. Привалило счастья – подставляй карманы.