Текст книги "Найон (СИ)"

Автор книги: Александр Эйпур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Annotation

То, что может показаться фантастичным, на самом деле существует. Всё придумано до нас. А если вы не встречали НЛО – ну, не повезло, бывает.

Найон

Часть 1

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Часть 2

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Найон

Часть 1

А гениям вот прямо с детства не везёт! Об этом Человеке напишут немало книг, но это потом, когда поймут, что дал он нам, живущим ныне. Поэтому, это первая попытка рассказать хоть что-то из известного сегодня.

Глава 1

Как он на свет белый появился – чистая тайна. Подробностей почти не существует – для тех, кто хочет накопать. Обычно, с родами проблемы: ну, никак не должен был родиться, угодить в абортируемый материал должен был, со стопроцентной вероятностью, – кураторы проморгали.

Тому есть объяснение одно: ПЕРВЕНЕЦ. У русов этим словом сказано всё, и даже больше. Какие бы ни выпали испытания – он будет на плаву, уцелеет всем смертям на зло. Мать частенько всматривалась в лицо сына и утирала непрошенную слезу. Она будто предвидела, сколько несчастий свалится на эту крохотную головку, сколько переживаний принесёт родным, но финал будет радостным, не смотря ни на что.

Николай видел в сыне надежду. Вот всё, чего сам не достиг, он прочил сыну – наследнику, как говорится. Наследовать, правда, и нечего: семья перебивалась с копейки на копейку, но к праздникам всегда что-то да находилось: стол не пустовал, обычный набор, как у большинства советских граждан.

Подрос Женька – так и бросил вызов: ни дня без драки! Бывал бит, и мать мазала йодом, бинтовала да приговаривала: «Ну, когда ты уже поумнеешь? Они старше тебя, тебе ли с ними тягаться?»

А у Женьки свой Дворец съездов на плечах, никто ему не указ. Николай, с подачи жены, попытался разок надавить… Зря он это сделал. Полное молчание стало невыносимым, Женька замкнулся, а это – как ножом по сердцу.

– Хорошо! Я впредь не вмешиваюсь в твои дела. Об одном прошу: не сделай так, чтобы мы тебя потеряли. Это самое горшее, что могут пережить родители. – Отец рассматривал синяки и ссадины на лице и руках сына, гнал переживания и думал: я таким не был. – Ну, ты понял?

– Понял.

На тайном семейном совете всякий раз поднимался вопрос о том, что надо за сына браться, иначе его улица воспитает так, что потом… Николай очень хорошо понимал жену: женщины всегда боятся, что с детьми может случиться самое нехорошее. И однажды он нашёл нужные слова:

– Мать, давай оставим его в покое. Он мне пообещал, что головой рисковать не будет. – Приврал, ради спокойствия, а сам, тем же вечером, взял с сына слово:

– Пообещай, что не будешь лезть на рожон!

– Обещаю!

Женька заканчивал шестой класс, как-то сам подошёл к отцу с разговором.

– Вопрос можно задать?

– Слушаю тебя внимательно.

Женька пальцем почесал в затылке, – эта привычка возникла давно, и почёсывание затылка предупреждало: сейчас станет не до веселия.

– Пап, вы сам веришь в эту чушь, что нам в школе преподают?

– А что не так? Знания ещё никому не повредили.

– Знания? Это жалкие обрезки знаний и искажения. И я понял, что школа мне больше ничего полезного не даст.

– Неужели хочешь бросить школу?

– Не так ты меня понял. Я не просто хочу. Я бросаю, с этого дня.

Николай понял, что у сына есть серьёзные причины.

– Аргументируй, почему обрезки и искажения.

Тут Женька и выдал:

– Знаменатель – от слова «знамя», почему он под чертой, а не над ней? Пестики и тычинки: пестик женского рода, тычинка мужского, куда уж дальше? Электричество. Нам говорят, другого не бывает. А я видел другое, и оно не убивает! Почему в реках вода, которую пить нельзя? А раньше пили. Почему давление воздуха постоянно снижается? Было семьсот восемьдесят, сегодня – семьсот шестьдесят, и говорят, что это норма. Кино про революцию сняли в восемнадцатом году, а нам выдают, как правду. Кто мог снимать, когда стреляют по-настоящему?

– Сынок… – Отец подрастерялся. – Ты прав, конечно. Но другого образования у нас не получишь.

– Значит, ты не против? – В глазах Женьки появилась такая надежда, что отец не решился её разрушить.

– Поступай, как считаешь правильным.

Укладываясь спать, родители полушёпотом обсуждали новость. Мать всплакнула.

– Давай так: он выбрал свой путь – пусть же набивает свои шишки. Твои слёзы только отдалят нас. Ты же не хочешь такого.

– Взялся бы лучше за ремень, хоть разок отходил.

– Пока не за что. Женька с думающей головой. Вспомни, как ты плакала над каждым синяком, и что? Я видел, как к нему лезут в друзья ребята постарше. Значит, сумел поставить себя, как личность. Не его согнули, а он взял все права на полное равенство, несмотря на разницу в годах.

– Я против того, чтобы он бросил школу. – Она привстала на локте, заглянула мужу в лицо. – Мне так будет спокойней.

– Я ему пообещал, что мы отныне не вмешиваемся. Одумается – сам вернётся, не хочу, чтобы мы стали врагами. Вон, как у Семёновых: бросил школу – отлупили, так он из дому сошёл.

– Так милиция вроде нашла.

– Слухи. Если мальчишка надумает – что милиция ему? Не попадайся на глаза, ничего сложного. И это… сама же говорила: у тебя уверенность появилась, что с Женькой ничего худого не случится. Судьба не простая, ну так… чего хотеть? Синяки и шишки заживут.

Мать вроде и согласилась, да кто лучше знает женщин? Другая соберёт все силы и бросится утраивать так, как сама понимает. Отец не хочет или не может, возьму на себя.

Как правило, военные действия успеха не имеют, скорее, эффект обратный возникает. Которого могло и не быть.

Женькина мать, после долгих разговоров, всё-таки приняла сторону мужа. Притом, никто не мешал ей создать своё пространство, куда никого не собиралась впускать. Там она полная хозяйка: хочу – пореву, хочу – смеяться буду, без остановки. А у сердца материнского свои территории и запросы; то себя потомит, забегая в будущее, то порадуется, насколько Женька независим ни от кого… но слёзы лила потихоньку, уже таясь мужа, пусть всё реже. А ушёл служить в армию – так и успокоилась.

Николай очень хорошо сказал ей в тот день:

– А теперь скажи, сколько напрасных слёз выплакала ты? Да он у нас заговорённый, если ты не поняла до сих пор!

Глава 2

Каждый устраивается в жизни, как может. Большинство – по накатанной дорожке: одно образование – обязательное, дальше уже по выбору. Да только в любом стаде найдётся овечка, которой не по нраву глупые правила и установки. Евгению как-то и в армии пришлось постоять за себя, подробностей, опять же, мы не узнаем: не любит он вспоминать мрачные денёчки дедовщины. Как сразу командиры увидели в этом парне недалёком, с шестью классами образования, мальчика для битья, так быстро ситуация поменялась на обратную: «Да у него башка варит – нечета петушкам с высшим образованием. Ему только поставь задачу – кровь из носу, сделает».

Какой уж след после себя оставил Евгений в армии советской – может, когда ещё услышим, но не теперь. Евгений Аверьянов демобилизовался и даже не поглядел в сторону завода. Отец уже переговорил, с кем надо, ему пообещали – пусть приходит.

Но мы уже немного в курсе, что проторенной колеёй Евгений Николаевич не ходит.

– Аргументируй! – История повторялась.

– Идти толпой, в одно время, в одно время выключать станок, потом пиво? Извини, отец, я не для этого родился.

– Позволь узнать, для чего же?

Женька ответил, не задумываясь:

– Быть хозяином самому себе, не гнуть спину на дядю.

Отец проглотил намёк в свой адрес.

– Ну, и жить-то на что будешь?

– Земля большая, заботой не оставит.

Давненько не собирался семейный совет, на повестке дня снова тот же вопрос… Хотя решение было ясным до его начала. Мать чуть-чуть развела руками, лишь вздохнула.

– Только бы с бандитами какими не связался, – обнаружил свои опасения Николай.

– Ну вот! Сам говоришь – не накличь беды!

– Это я про себя, не вслух.

Евгений стал пропадать днями, мог и не ночевать; дело молодое, с девушками гуляет, ну, и пусть погуляет. Родителям так проще: сын при деле. Однако, как выяснилось позже, сын серьёзно прорабатывал вопросы материального обеспечения. То травы сдавал в аптеку, то металлоломом промышлял, – одним словом, на месте не сидел. И вот уже познакомился с геологами, увязался в первую экспедицию…

Этот эпизод стал решающим, непоседа по натуре, нашёл себя именно в трудностях, от которых могла уберечь постоянная крыша над головой, разряд станочника, аванс и получка – как фундамент благополучия рабочего класса. Все последующие экспедиции лишь подтвердили выбор: ни за какие деньги Аверьянов не готов был расстаться с картинами звёздного свода, мокрыми ветрами и снегами по пояс. Живительные запахи костра, свежая ушица, неподражаемое пение птиц на заре – этого в городе не найдёшь. А если ещё кто гитару настроит да выльет цепочку куплетов, – на природе и голоса пробуждаются, крепнут и звучат по-новому!

Со временем, вокруг Аверьянова образовалась группа товарищей, слабые уходили, оставались самые проверенные. Вот с ними и поехал Евгений – только до Дальнего Востока не добрался, да оно, как оказалось, и не нужно. Урал и Алтай. Беловодье – как понятие, пришло чуть позже, по мере того, как расширялся кругозор.

Через геологов рядовых получился выход и на начальство, а там своя система. Партия приказала найти залежи чего-то – вот и найди, тебе же деньги платят. После первого случая, когда Аверьянов ткнул пальцем в карту – и не промахнулся, к нему стали относиться не иначе, как к провидцу. И начальству хорошо: нужен уголёк? Поищем, и к Евгению прямиком. Организация экспедиции, денежное содержание, – впрочем, только первый раз вопрос возник: «А меня с собой? Кашеваром!»

Маленькая хитрость есть у каждого. Уголёк нашли на третий день, но кто же помчит с докладом, дураком надо быть. Деньги нужно потратить, природой насладиться.

Они и наслаждались, до смеха и слёз. Этот случай знают только друзья. Отправлял нужду Женька, на корточках сидел, как полагается, и тут сзади к нему неслышно медведь голодный подкрался… Речь отняло у свидетелей, не могли предупредить! А зверь на полметра приблизился, понюхал – и пустился наутёк. Когда Женьке рассказали, он не поверил: вернулся, глянул на следы – точно медвежьи. Работать со следами жизнь тоже научила, иначе бы в котле мясо не водилось. Нюх у кашевара – на зависть; как ружьё возьмёт – с пустыми руками не возвращается.

Потом он настоял, чтобы кашеварили по очереди, нет – второго кашевара заводите, мне тоже охота по горам камушков поискать.

Что говорить, у геологов свои возможности и радости, не всякую добычу на склад несут, есть вещи, которым там не место. Ну, и про способности Аверьянова уже ходили легенды, – разумеется, в своих кругах. По большому счёту, иметь такого «кашевара» уже мечтали начальники экспедиций, через обмен новостями. Доходило до того, что за ним присылали вертолёт:

– Надо соседям помочь, Женя, ты же не против?

– А походить мне там дадут?

– Договоримся.

И полетел к одним соседям, другим пособил. План досрочно выполнен, теперь некуда торопиться, особенно с докладом. Мы ещё не насиделись у костров, не спели все песни, не все сочинили.

О способностях кашевара узнали в Академии Наук, – не все, те, кто умеет язык держать за зубами. Такой кадр попадает в поле зрения раз в сто лет, так уж сберегите!

На одном заседании смежных ведомств и прозвучала фамилия Аверьянов. Два академика взяли на заметку, пообщались с начальниками экспедиций. У академиков тоже план, им тоже нужны награды и премиальные. Задачи ясны – решений нет. А дайте-ка нам Аверьянова на недельку? – Не вопрос!

Билеты заказаны, Женька прилетел в Москву. Поводили, показали, ввели немного в курс дела. Задачи связаны с точными цифрами, а сами они с неба не падают.

Один академик выложил исходные данные, ответа сразу не получил.

– Подумать время дадите? – Аверьянов в кои веки оказался в столице, самому охота кой-чего посмотреть.

– Неделю хватит?

– Вполне. – Нашёл в Москве старых друзей, освежил связи. Произошёл обмен ценной информацией, Евгений приобрёл кое-что, что может пригодиться в экспедициях. Но к сроку выдал решение. Ему обратный билет, а академик уже выдаёт доклад, за который полагаются немалые деньги.

Академики и сговорились: на случай аврала – вызываем его. Он поставил условие:

– Вам медальки, а мне хоть какой оклад.

Трудно было пробить вопрос для человека с шестью классами образования, но сумели. В общем и целом, Аверьянов негромко числился у «дояров» почти двадцать лет. Доили они его, и он не в обиде: получал хоть какие наличные, рад всему – лишь бы находились средства для новой экспедиции.

Но и под началом кого-то быть постоянно не нравилось ему, помалу стал выходить на свои ресурсы, пускался в странствия на свой страх и риск. Самое, пожалуй, сложное испытание выпало на его долю, когда, с двумя рюкзаками за спиной, на полгода ушёл в тайгу. Местные тувинцы качали головами – не выживет! Прощались с ним, не надеялись свидеться. А он выжил. Они глазам не верили: там, где обитают Духи, человека не ждут, разве кто ищет смерти.

– Как тебе удалось?

– Лучше не спрашивайте, сам удивляюсь.

– Хоть расскажи, как ТАМ?

– Да что рассказывать? Озеро есть огромное, по карте – Найон-Коль называется, сорок километров в длину. Поставил палатку, то да сё… Волки по ночам воют, близко к палатке подходят, ну, так и я не жадный. Себе рыбы наловлю – на их долю тоже. Попоют ночью, поедят и уходят. Ничего, жить можно. Только не в самый мороз. Как мороз – есть в лесу землянка, в ней пережидаю самый лютый, потом опять к озеру.

За ним не успеешь записывать, если начнёт рассказывать. Тувинцы любили послушать белого человека, который вернулся оттуда, откуда никто не возвращался. И дали ему прозвище Найон – как признак высшей отмеченности среди белых людей. Другие, что им попадались на глаза, совсем не такие. Он с самими Духами сумел договориться, и его не тронули! В живых остаться – это чего-то да стоит.

Годы бегут – и мы не молодеем. Похоронил Евгений отца с матерью – и снова позвалА дорога. Теперь уже с друзьями, рисковать одному неохота. Так получилось, что Духи любой местности распознавали в нём своего. А про реки – так это отдельная история. Пока же его основным источником дохода стали редкие камни. Сбывал через знакомых, и цену брал настоящую. Перекупщики с него ничего не имели, – а вы поднимите задницы да полазьте по горам! Слабо? Нет, дам я вам заработать, сидящим в тёплом, с молодой секретаршей. Цена у камня одна, и вам меня не провести. Другой возьмёт, раз ломаешься, цену хочешь сбить.

С новым прибором, ОВП в обиходе, Найон-Евгений полземли обошёл, всюду доискивался причин – почему люди стареют и умирают. Уж ноги его поводили, куда и не нужно вроде, да случалось. Побывал на озере глухом, прибором замерил, как и каждый источник, ручей и водопад. Плюс триста! Вот это цифры! А он просто спросил себя: почему в озере нет никакой жизни? Для эксперимента, линул котелок здешней воды на муравейник. В три минуты муравейник опустел.

Значит, плюсовая для жизни не годится. Замерил пищу, которую привык варить в походах. Плюс двести. Сопоставил данные, от каких мозги трещат. Кровь и плазма человека носит отрицательные величины, по прибору – минус семьдесят четыре. Пища с плюсовыми показателями требует огромных затрат… вот люди и стареют. А что говорят староверы? Да то же самое: о вреде варёной пищи. Тогда кем устроена система поголовного старения, для каких целей?

Стал копать Найон, и система показала себя целиком. Христианство было введено с одной целью – ввести ложный календарь, вместо солнечного культа – лунный, по которому высчитывают дни Пасхи.

Старые колокола были сняты Петром Первым – якобы для ведения войны с врагом. Враг был – колокол-лекарь. Пока звонили на русских церквях русские колокола – местность оберегалась звонами от всех зараз, привезённых на Землю врагами.

Стал копать дальше – прививки! Четырнадцать штук по календарю медиков, до четырнадцати лет, мальчикам и девочкам. В состав вакцин заложены начала будущих болезней, лишь иммунная система даст сбой. Колоколов нет – пустил корни на Руси аптечный бизнес, и главное – в детстве заразить, чтобы больные не заканчивались. Вот это придумано хитро. Разве друг так поступает?

Ему так хотелось ругаться! Так хотелось, что едва сдерживался. То, новое зрение, позволяющее видеть не только ауру, но и внутренние органы человека, открыло новый фронт знаний, для детального изучения.

Он сравнил данные, полученные зрением, с теми, что навязывает учебник анатомии. Как же вовремя он оставил школу! Иначе бы мозги забили всякой чушью, а потом жди, пока жизнь начнёт опровергать одно «знание» за другим.

Так с какого конца подобраться, какую ниточку потянуть?

Понятно, за триста лет полной власти над этим населением, большинство хвостов и противоречий было подчищено, цифры подправлены, акценты перепроверены. По ним – существующая власть законна, в свой час приходят фильмоскопы, телевизоры и телефоны, в эфире царит демоническая музыка, русской почти не слышно… В отличие от некоторых планет, где побывал Найон в минуты, отпущенные для прыжков, где музыка создаёт непроницаемую защиту от вторжений. Тёмные планеты, высосанные до каркаса и брошенные на произвол судьбы, и орды захватчиков, кто умело маскируется под местных, проникает во властные структуры и вновь доводит планеты до опустошения.

Тем, кого он разглядел, нужна сама Земля, без коренного населения. Поэтому всё идёт по старому плану: когда война, когда эпидемия – расписано по дням буквально, с малыми колебаниями в ту или другую сторону.

Это видение и знания Найон получил гораздо позже, и толчком в поисках послужило знакомство с Водяным.

Глава 3

Большего удовольствия, чем от самостоятельных походов в горы, не придумать. Слалом по горным рекам, через пороги… Кто хоть разок не совершал головокружительного спуска, тот не поймёт. Азарт, как вершина ликования, ощущение полной свободы, и лишь одно огорчение – нет крыльев. Ох, как они понадобятся в скором времени, когда услышит про каменное масло. Теперь-то можно сослаться на богов, на Судьбу: кто-то его вёл по вехам незримым, кто-то шёл впереди и расставлял их. Вот и женился – не как все. Посмотрел на понравившуюся девчушку, ещё раз посмотрел – и она за ним. Развернулся ей навстречу, почесал в затылке и спрашивает:

– В загс со мной пойдёшь?

Не имея сил рта открыть, с готовностью кивнула. Родился у них в своё время сын… при таком учителе, мы примерно представляем, по чьим стопам пошёл, да не о нём пока речь.

Вот эти вехи, как в какой игре: там прочесть, тут работник архива стал другом, геологи на многое глаза открыли. Эти религии тоже внесли лепту, особенно индусы. Он-то уже отследил свои прошлые жизни, до самой первой. Ручейником появился на Земле, мелким существом, рыбаки на ручейника хорошо таскают рыбку.

От ручейника до человека – и то не простого. Он обмолвился как-то, за чаем, среди друзей:

– А ведь я был хозяином половины Америки. Вождём над всеми племенами. Пришли белые – обманом заставили подписать бумаги, и одной подписью коренные народы лишились всех прав.

– Напоили, небось? – уточнил Лёха, самый первый из надёжных.

– Вроде, да. Смутно припоминаю. Серебряных монет подарили, саблю и винчестер. Я могу путаться в мелочах, но долг свой перед индейским племенем осознаю до сих пор.

Лёха чуть отстранился, пристальнее вгляделся в лицо:

– Клянусь! Тебе сейчас головной убор из перьев, боевую раскраску – и в Голливуд. С руками оторвут.

Бреясь перед зеркалом, Евгений находил прямое сходство с индейцем. То-то в детстве Купера почти на зубок знал, со многими фантазиями автора не соглашался: «Вот не так было! Врёшь, писатель, и где ты этой глупости набрался?» Самому Куперу возражал через годы и века.

Когда же столкнулся с другими эпизодами истории, так и понял: вся история переписана победителями. Ни слова правды! А ведь в школах изучают эти сказки, призванные оболванить нас, держать за дураков.

Возможно, потому и рвался на просторы, где ветра не лгут, где из-за фальшивого неба просматривается настоящий, обитаемый купол Небес.

Целой командой частенько сплавляются на лодках и плотах, где ещё себя испытать? И прыгать с шестиметровой высоты – аж дух занимает. В один из таких прыжков и угодил в яму, сперва не разобрался, что за фокус. Комната, обставленная причудливой мебелью… Его схватили под руки вооружённые люди. Если бы люди: как один – все с водяным наполнением, даже говорят иначе. Оказалось, это стража, Евгений угодил в хоромы местного Водяного. В голове закрутились картинки – как в кино, как уже видел эпизод с Водяным.

– Кого это к нам сегодня занесло? Имя назови.

– Ж-женя…

– Не то! – Водяной взял в руку сине-красный жезл, отдалённо напоминающий гантелю.

– Найон?

Водяной поднял палец, указуя на пленника:

– Отпустите его! – Принюхиваясь и моргая левым глазом, хозяин реки прошёл ровно половину пути до гостя, в котором рассмотрел что-то своё. – Теперь ты ступай ко мне, не торопись. А вы свободны, – булькнул страже.

Они молчали долго. На поверхности промчался знакомый плот, Евгений проводил его взглядом.

– Твои парни?

– Мои.

Водяной ещё разок присмотрелся к гостю.

– Ты вроде как свой. А на вид не скажешь.

Привычным жестом, Евгений отправил руку на затылок, почесал, где просило. Соображал: если дойдёт до вопросов посерьёзней, то отсюда можно не выйти. Объявят утопшим друзья, справят поминки – и поминай, как звали. Нету больше Женьки, с кем столько соли съедено, с кем…

– Ко мне вопросы есть?

Двум смертям не бывать, Найон смело и заговорил, не ведая местного этикета:

– Что-то подсказывает, ты хозяин этой реки.

– Разве сразу не видно?

– Как же тебе удалось меня утащить сюда, – Евгений развёл руками, обозначая пространство кабинета или офиса, – как это всё на их языке.

– Разрешение не получал, шумишь, рыбу пугаешь, мне беЗпокойство доставляешь. Так что, должок за тобой имеется.

Гостя озарило:

– Слушай! Я знаю, как нам порешить дело миром. Меня просто будут долго искать, одни неприятности товарищам, которые этого не заслужили.

– Говори.

– Я вижу, как испортил человек реки.

– Та-ак, – уже заинтересовался хозяин.

– В реки сливаем отходы производства…

– И канализацию! От неё же не продохнуть! А вы там, в городах, гадите и гадите, без остановки! Мы задыхаемся, а вы в ус не дуете, как это нам противно! Ваши нечистоты так и плывут до моря, и мы так долго не протянем. Погибнут реки – и вам крышка.

– Так отпустишь, хозяин, если договоримся?

– Я пока думаю.

– Давай рассуждать здраво: меня со всех сторон лупасят, тебе достаётся не меньше. Почему бы нам не объединиться?

– Когда-то предок мой взял с меня клятву – чтобы с людьми впредь никаких дел не водили. Иначе проклянёт.

– Я должен прояснить картину, как её сам понимаю. – Евгений быстренько поскрёб в затылке, подбирая соль из прежних размышлений. – Земля под властью чужаков, так?

– Удивил!

– А из этого следует, что люди не могут выбирать, подчиняются правилам, какие придумали враги. Нас согнали в города, а они – и есть основной источник загрязнения рек. Очистные сооружения для этого и существуют. Вроде, как для отсекания стоков от рек, на деле – именно для загрязнения. А ещё плотины…

Водяной скривил лицо, как наступили на мозоль, смахнул кончиком пальца непрошенную слезинку. Евгений обрадовался: кажись, нашли общий интерес.

– И простые люди ничего не решают. Враги всюду расставили своих собак, объекты особого режима допуска. Никто из нас туда пройти не может. Они сами командуют – сколько дряни подать в реку, сколько придержать для следующего раза.

– А ты сам что можешь изменить?

– Людям открыть глаза. Я постараюсь, ибо по-одиночке нам не выжить.

– Согласен. Что же ты хочешь получить от меня в подарок, как залог возможной дружбы? Каменья, жемчуг, есть редкой красоты образцы.

Прозвучи предложение десятью годами ранее, Женька согласился бы, не думая.

– Делу общему поможет нечто другое. Я это чувствую.

– Тогда ищи. Отныне я дозволяю тебе бывать в моих владениях и брать то, что посчитаешь нужным.

Найон вынырнул, пошёл двигать руками с такой скоростью, какой от себя не ожидал.

Его искали, вверх по течению сходили, вниз – может, где лежит, с разбитой головой, за сук или камень зацепился. Такое течение, что всё может случиться.

– Ты где был? – Набросились друзья, щупают, он ли? – Цел?

– Парни! Не поверите, у кого я гостевал!

– Ну?

– У здешнего Водяного. Я тоже думал – сказки.

– А разве нет?

– Да я с ним, как с тобой, разговаривал. И стража есть, и офис под водой. Только воды там вообще нет. Пол сухой.

Дружки переглянулись. Долго пробыл под водой, чего ни покажется.

– И о чём говорили, если не шутишь?

– О нас. О том, как мы мешаем им жить. Про большие города, чья канализация убивает реки...

Развели костёр, порадовались: никто не погиб, даже царапин не получили, хотя до сих пор это редкий случай. Под чай с печеньем, они слушали его, задавали вопросы.

– Тогда и русалки должны быть.

– Вот кого не видел, того не видел, врать не стану. Мужики в охране – таких в каждой деревне увидишь, почти ничем не отличаются от нас. Разве речью. Журчащий вроде голос, не сразу и слово разберёшь. Потом привыкаешь.

– А дворец каков из себя?

– Не дворец. Дом среди камней, без излишеств. И рыба крупная кругами ходит, одну поймать – за два дня не съедим.

– И как он сказал… – Слово за слово – дело уж к ночи, похолодало. Плот и лодки на берегу, можно спать укладываться.

– Вы идите, я посижу. Боюсь, после такого приключения сразу не уснёшь.

– Тогда и я с тобой. – Лёха подлил себе чаю, глянул на дружка. – Замучили вопросами, а?

– Не так, чтобы. Меня волнует момент один. Как по дну можно погулять?

– Это уже внизу, за порогами. Можем денька три посидеть лагерем, поныряем вместе.

Так оно и вышло. Как только река выпрыгнула на равнину, тут её вся ярость и иссякла. Плоские валуны позволяли получше ориентироваться. Прочешет Найон участок от камня до камня, вытащит какую ерунду – и оставит на берегу. Что-то пока не везло. С Лёхой они почти километр по дну прошли – хоть бы что ценное! Камней красивых полно, но этот вес на себе тащить, того не стоит. Запастись терпением – что ещё остаётся?

Дважды лагерь перекочёвывал ниже по течению. Как-то, на заре вечерней, Найон вынырнул и трясёт над головой штукой. Ржавое кольцо, с двумя завитками, камень на одном конце.

– Опять пусто, – посетовали друзья. Что диковинного есть в железяке?

Но, глядя на Евгения, этого не скажешь. Как малый ребёнок, он изучал находку, примерял на голову, прикладывал к телу. А как пришёл пить чай, ошарашил:

– Работает! Вот, значит, и подарок от хозяина. Подбросил – чтобы не мучились.

– Ну, и как это работает? – Лёха первым протянул руку за находкой.

– А ты приложи к себе. Начни с головы. Ниже пояса тоже тянет.

За экспериментами утекли вечерние часы, в костёр решили дров не подкидывать. В реке бушевала крупная рыба, на другом берегу подавала голос утка. Погасли облака, потянул ветерок.

– Так что, утром поиски продолжим? – Лёха одной ногой был в палатке, просто уточнил.

– Думаю, надо. Не может Водяной одним подарком отдариться. Что-то ещё приготовил.

Что такое пройти по дну реки, в которую не сливают канализацию? Почти праздник. Как у хорошей хозяйки в дома чисто, так и тут. Выставка, только за вход платить не надо. Камушков красивых стало побольше, Найон сам отбирал образцы, какие можно при случае обменять. Одних названий в специальном справочнике не счесть, и лишь один довод отсевает это богатство: нам столько не донести!

Стоит хотя бы однажды окунуться в эти просторы – ты пропал! Город родной покажется концлагерем, настоящим квестом на выживание. В подъезде обязательно найдётся мастер перфоратора, скандалисты-соседи, лифт изрисован, почтовые ящики горят. Заплёванные жвачкой тротуары, эту красоту ты приносишь в дом на подошвах. Пакетами таскаем продукты в холодильник, столько же пакетов выносим на мусорку, – что-то в такой математике не правильное. Некая туча сидит на твоих плечах и давит, давит, давит…

И полная противоположность – просторы для глаз, лёгких. Жить хочется ещё и ещё. Натуральные звуки и запахи, бег вод завораживает, – Лёха нырял, без оглядки на Женьку. Ты осматриваешь дно ближе к левому берегу, я отсюда, всё просто.

Выскакивали вдохнуть воздуха – и снова под воду. Камушки, выложенные на берег, как-то сразу утрачивают свою подводную красоту. А рыбёшка толпится – как знаки подаёт. Женька туда – есть красавец! Камушек будто сам к рукам липнет.

– Ну, этого точно с собой заберу. Ты куда, Лёха?

Товарищ отмахнулся и пошёл на берег.

– А я ещё погляжу! – Уходя под воду, Аверьянов в который раз испытал знакомое чувство проникновения в другую среду. Как вода обволакивает лицо, точно опытная женщина пустилась покорить ласками.

Погуляв по дну, Аверьянов сунулся к левому берегу. Тут его поджидала новина. Притаившаяся было русалка угадала, что он сейчас напорется на неё, и ударила хвостом.

Он проводил её взглядом, любуясь ритмичным рисунком полёта. Именно полёта в воде, другого слова не подберёшь. В голове у него сложилось: один плюс один. На всякий случай осмотрелся, рыба знаков не подавала, и решил тоже погреться, отправился к лагерю.

Лёха скрылся от всех в палатке. Аверьянов полез туда же, растянулся рядом и решил, что не начнёт разговора первым.

Снаружи изредка долетали звуки… кажется, кто-то тоже пошёл счастья поискать на дне. Да и тишина не располагала к разговорам. Слушал бы и слушал.

– Ты был прав. – Лёха подал голос. – Я видел её.

Женька открыл глаза, уставился в потолок. Подумал: когда мы замечаем что-то чудесное, в голове происходит треск. То ломаются прежние представления об окружающем мире.

– Ты мне веришь?

– Как я могу тебе не верить?

Лёха собрался с мыслями.

– А ведь она не боялась. Подплыла сзади и погладила по голове. Я дёрнулся, уж слишком неожиданной была встреча. – Он заново пережил встречу, эпизод проехал перед глазами, и до него дошло: русалка обиделась. Может, чуть-чуть, но женская ипостась умеет выказывать обиды, без слов. – Жаль, лица не разглядел. Всё случилось настолько быстро, что было не до того.

– Поэтому ты вышел из воды.

– Мне понадобилось сменить обстановку.

– И к чему мы пришли?

– К тому, что мы ничегошеньки не знаем. Учебников по русалкам нет.

– Так сядь и напиши. Ты же у нас грамотный.

Лёха усмехнулся.

– Потом вызов в КГБ и психушка? Вот уж уволь.

– А как ты хотел? Нельзя людям говорить правду. Опасная она. – Женька повернулся к нему лицом. – Ещё придёт наше время. А пока – просто запиши.

– Русалка позволит себя изучать?