Текст книги "И никто, кроме нас. Спасти адмирала Макарова."

Автор книги: Александр Михайловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 39 страниц)

   1 марта 1904 года. 12-50 по местному времени.

   Тихий океан, 41 гр. СШ, 159 гр. ВД.

   БДК «Николай Вилков»

   Павел Павлович Одинцов.

   Вот передо мной сидит товарищ Тимохин, какой-то разом постаревший, сморщенный и потерянный. Одновременно потерявший дом, работу и любимое детище, в которое он вкладывал всю душу. Честно сказать, искренне жаль этого талантливого человека, но я не могу вернуть ему, ни первое, ни второе, ни третье. То есть, новый дом и новую интересную работу он когда-нибудь, надеюсь, обретет. Но вот насчет любимого детища, во первых еще лет пятьдесят, как минимум, вернуться к этой теме не позволит уровень развития технологии, а во вторых, да ну его нахрен, баловаться с такими силами, ничего не понимая в механизме их действия. Вот уж точно, открытие, опередившее время. Но сейчас я позвал его не для этого. Ну что ж, начнем беседу.

   – Алексей Иванович, меня крайне беспокоит обстановка в вашем коллективе. Кроме того, что это штатские лица на боевом корабле, у ваших коллег также крайне низкий моральный дух. Как из-за самой аварии, так и из-за всего того, что за ней последовало. Поймите, в нашем положении не бывает лишних или ненужных людей, каждый должен делать свою часть работы. Да, по теме Тумана вам работать уже не придется, просто нет такой возможности. Хотя даже если бы возможность была, я бы заморозил опыты "до выяснения".... Надеюсь, что ТАМ, при повторном эксперименте вроде нашего, никого не выкинет в мезозой. Но ведь кроме этой темы есть куча других, не менее достойных занятий... – а Тимохин сидит, молчит и смотрит на меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Тронулся что ли?

   – Товарищ Одинцов, – проскрипел он старческим голосом, – правильно люди говорят, из-за нас все это.... Я виноват, не просчитал побочные эффекты....

   Ну, вот опять, начинается, говорили же с ним уже на эту тему. Нужно немедленно занять его чем-нибудь, полезным, чтоб дурью не маялся..., да и другие тоже. О, придумал!

   – Товарищ Тимохин, вам и вашей группе поручается составить полный исчерпывающий реестр имеющейся у нас на борту научной, справочной, познавательной литературы, в том числе и имеющейся на компьютерных и прочих цифровых носителях. Также необходимо учесть все нетрадиционные для этого времени знания и умения, которыми обладают члены экипажей и прикомандированные специалисты. Выявить всех имеющих высшее, среднетехническое и специальное образование, в том числе и студентов заочников старших курсов, таких немало среди контрактников. Командирам кораблей и подразделений будет отдано указание оказывать вам полное содействие.

   – Я попробую, Павел Павлович, – Тимохин медленно поднял голову, – это хоть какое-то дело для нас. Вы разрешите, я пойду?

   – Идите... – я смотрел на ссутулившегося старика, который сменил моложавого щеголя. – Если будут проблемы, немедленно обращайтесь.

   Когда Тимохин вышел, Дашуня подошла ко мне сзади и обняла руками за шею, – Паша, а чего это с ним? Какой-то он странный?!

   – Даша, – я поцеловал ее ладонь, – винит себя человек, за все что случилось, грызет денно и нощно....

   – Понимаю, – вздохнула она, – но для меня он наоборот – исполнил самую-самую заветную мечту. Если бы не эта авария, мы... – Дашуня замялась, – мы так и не были бы вместе. Я так и осталась бы для тебя просто референтом, или подобранным на улице бездомным котенком. Я понимаю, я ужасная эгоистка... люди потеряли все, но я все равно счастлива... Паш, это плохо?

   – Это не хорошо и не плохо, – я расслабился на мгновение в ее объятьях, – это нормально, ведь я тоже старый дурак – не видел что моя судьба, вот она, у меня прямо под носом. Но Дашунь, я не только твой любимый Паша, я еще товарищ Одинцов, великий и ужасный и у меня еще много дел. А для нежностей, я надеюсь, у нас будет целая ночь.

   – Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель! – Даша расплела свои объятья, – Ваше сиятельство желают чай, кофе или чего покрепче?

   – Дорогая, мое Сиятельство желают литр кофе, ноутбук и полную тишину на пару часов.

   – Будет исполнено, мой господин – хихикнула Дашка, – ноутбук и тишина предоставляются вам немедленно, а вот кофе... дайте вашей недостойной слуге несколько минут?

   – Иди уже, балаболка! – я открыл ноутбук, и шлепнул ее по округлому заду, – Работать надо!

   1 марта 1904 года. 15-10 по местному времени.

   Тихий океан, 40 гр. СШ, 158 гр. ВД.

   БДК «Николай Вилков»

   Алексей Иванович Тимохин.

   С тяжелым чувством я спустился в трюм... запах гари, мрак, сырость и мерзость запустения. От нашего детища остались только два обугленных контейнера. Техники, наши и флотские, под "чутким" руководством мадам Аллы демонтировали уцелевшие, закопченные, блоки "Тумана", после чего изуродованные контейнеры будут подцеплены кранами БДК и выброшены за борт, для освобождения места. Мои ребята пока об этом не знают, но, возможно, часть элементной базы удастся использовать для улучшения состояния радиодела на местном ТОФе. Сейчас мне предстоит самое тяжелое – наконец, сообщить, где и когда мы оказались из-за моей, и только моей ошибки.

   – Алла, – окликнул я рыжую бестию.

   – Да? – она повернула ко мне свое опухшее, обожженное лицо, – Чего тебе надо, Тимохин?!

   – Будь добра, собери людей, только, пожалуйста, всех.

   – Зачем это? – ее хриплый голос был похож на воронье карканье.

   – Разговор есть, важный, – я присел на край переносного верстака, заваленного монтажными схемами "Тумана", – я только что говорил с Одинцовым...

   – И что? Мы возвращаемся?! – ее глаза вспыхнули как красные стоп-сигналы, – С полными штанами дерьма, псу под хвост три года работы и бог его знает сколько миллионов бюджетных рублей! Ты же знаешь, как тяжело было выбивать финансирование под нашу тему!

   Она же еще ничего не знает, особый режим, с ними же никто из команды даже не разговаривает. Да, вернуться.... Ага, размечталась! Да, сейчас я ей скажу....

   – Алла, мы даже не в ж..., а в самой ее дырочке, поэтому будь добра, не спорь со мной, а просто собери людей. На пять минут, никуда от вас этот демонтаж не денется.

   – Хорошо, – Алла три раза хлопнула в ладоши, – перекур! Шеф хочет сказать вам пару слов. Да, – она повернулась ко мне, – А что там с Валиевым, говорят у него крыша поехала, бросился на кого-то?!

   – С ним очень плохо, считай, что он овощ, вообще, над ним целая комиссия билась. Шкловский Лев Борисович говорит, что лобные доли мозга у Валиева полностью отключены, будто их и нет.

   – Жаль, – рыжая бестия пожала плечами, – неплохой был спец, да и как человек, вежливый, скромный, общительный....

   Ага, – подумал я, – как будто я не знаю, как ты регулярно ложилась под этого "вежливого и скромного", пытаясь забыть о своем одиночестве. Между прочим, при разнице в тринадцать лет, не в твою пользу. Ну да, не будем об этом!

   Тем временем вокруг нас собирались люди. Я совсем не удивился, увидев среди моих людей прикомандированных РТВшников, вместе работали над "Туманом" и вместе его хороним. Я от души пожал руку капитану первого ранга Степанову и двум его старшим лейтенантам. А вот присутствие здесь, прикомандированного к нам особым отделом Тихоокеанского Флота, товарища Кима, Михаила Оскаровича меня в первый момент удивило. Но, потом..., а куда ему деться, здесь ему никто не подчинен, курирует он сам процесс испытаний, и за пределами нашей группы он "третий лишний".... И Одинцов без него обходится и все прочие не скучают. Теперь главное, как бы получше сказать этим людям о том, что с нами произошло и о том, какое решение приняли наши командиры. А то ведь истерик не оберешься, тем более с женщинами, а их в нашем коллективе аж целых три. Особенно опасна в этом смысле Катя Малеева, по прозвищу Зюзя, у нее и так всегда глаза на мокром месте. Собрались, смотрят на меня.... Э-эх!

   – Ну, коллеги, ничего приятного я вам не скажу.... Наломали мы с вами дров преизрядно.... Только что меня вызвал товарищ Одинцов и сообщил, что из-за нештатного срабатывания нашей аппаратуры в момент удара молнии, произошел прокол метрики пространства-времени по временной составляющей, и нас отбросило в прошлое, на 108 с половиной лет....

   Лейла, наше вечное горе, непроизвольно пискнула, – Ой, мамочки! Алексей Иванович, честное слово, я все точно считала... – и зажала себе рот рукой.

   – Успокойся Лейла, если кто и виноват, то я сам... – я обвел взглядом лица своих коллег, кажется, до них еще не дошла вся тяжесть ситуации, – просто мне не пришло в голову еще на полигоне испытывать установку на удар молнии.... Да и как это испытание провести?

   – Ну и какая точно дата у нас за бортом? – особист Ким, сложил руки на груди. – Интересно, как посреди океана они определили, какой сейчас год и месяц?

   – Астрономически, товарищ капитан первого ранга, хороший штурман, имея астрономический таблицы, за час-полтора определит вам дату с точностью до двух-трех дней. Да и к тому же, сегодня утром, нашими кораблями была остановлена для досмотра местная шхуна, сомнений нет, сегодня 14 марта 1904 года по григорианскому календарю, или же 1 марта того же года по принятому в России юлианскому календарю.

   Один из РТВшных молодых старлеев, Сергей Злобин, поднял руку, прямо как школьник. – Товарищ Тимохин, Алексей Иванович, можно вопрос? – Я кивнул. – И что же будет дальше? Мы не сможем вернуться?

   – Вернуться?! И ты, Сергей, и все вы, коллеги, считайте что это исключено.... Во первых "Туман" восстановлению не подлежит. Во вторых, даже если бы подлежал, то я даже приблизительно не знаю как управлять им в этом режиме, и никто не знает..., да и какой там режим, ловить на себя удары молний? И неизвестно куда зашвырнет, то ли к Петру Первому, то ли в мезозой, но уж точно не назад....

   – И, что же мы будем делать дальше? – капитан второго ранга Степанов посмотрел на особиста, – Нам, с тобой, Максим Оскарович, надо бы самим сходить к товарищу Одинцову и выяснить обстановку. А то, мне что-то непонятно, мы явно куда то идем, но куда?

   – Можете сходить, но мне тоже кое-что известно. Не далее как четыре с половиной часа назад состоялся военный совет, на котором офицеры боевых кораблей и роты морской пехоты приняли единогласное решение принять участие в Русско-Японской войне на стороне Российской Империи. – Наступила гробовая тишина, – Как сказал мне Пал Палыч, наша корабельная группа выдвигается в сторону Порт-Артура.

   В этой гробовой тишине с места вскочил Виктор Позников, наш инженер из группы монтажа. Ну, тот самый из-за белоленточной ориентации которого, у меня были неприятности с особистом и Одинцовым. – Да вы что, млять, с ума все посходили?! Какая война!? За, что? За Рашку?! – слюна так и брызгала во все стороны, – В Штаты плыть надо! Знаете сколько бабок можно срубить..., мы же все миллио....

   – Какие Штаты, сука?! – РТВшный старлей Вася развернул крикуна к себе лицом, и БАМС, врезал гаду прямо в глаз, – Вот тебе Штаты, гондон штопаный!

   – А-а-а... – заорал наш белоленточный, но тут же заткнулся, потому что коллега Васи, Серега, тот самый, который спрашивал у меня про возвращение, развернул его лицом к себе и с оттяжкой врезал поддых.

   – Родина у меня одна, как и мать, падла, и я ее не продаю! – Позников рухнул на палубу, скрючился и затих. Истошно, как сирена, почти на ультразвуке, завизжала Катька Малеева. Вася уже было занес ногу для пинка в лицо, потом передумал.

   – Товарищ капитан первого ранга, – повернулся он к особисту, – вы, конечно, извините нашу горячность, но этот гад явно призывал к измене Родине... – потом Василий тяжелым взглядом посмотрел в сторону Катьки. – Да заткните, наконец, кто-нибудь эту дуру!

   Особист стоял как потерянный, явно не зная, что сказать. Наверное, мне самому надо брать инициативу на себя... ну, не моя это работа, не знаю я, что в этом случае делать?! Заступаться за этого обормота? Он мне самому противен, да и мужики тоже не поймут, вон смотрят волками. А вот их я понимаю, мальчик забыл, что он не на Болотной Площади, и отгреб по полной, но, что же делать дальше?!

   Дальше все сделалось само, к нам в трюм по трапу спустились три морпеха, два рядовых и сержант, очевидно, их привлек Катькин визг, не услышать этот сигнал, помощнее ревуна боевой тревоги, было просто невозможно.

   – Сержант Некрасов, – козырнул старший, – товарищи офицеры, – обратился он к Злобину и Смурному, – отчего вы, э-э-э, товарищи лейтенанты, применяете меры физического воздействия к этому гражданину? По всей группе кораблей объявлено Осадное положение и особый режим безопасности.

   – Товарищ сержант, – Смурной рывком поднял Позникова на ноги, – это наше дело.... И вообще вы забываетесь, тут старшие по званию есть!

   – Извиняюсь, но мы на вахте и соответственно уставу и спрашиваем. А дело может и ваше? – Сержант щелкнул гарнитурой, – товарищ лейтенант, докладывает Брюс, ЧП в "секретном" трюме, мордобой. Так, сейчас будете?! Жду! – Морпех развел руками, – Сейчас наш лейтенант придет – разберется! Будет мало – подключим майора!

   Очевидно, Василий понял, что через их с Сергеем несдержанность могут произойти большие неприятности, – Этот гад, – он еще раз встряхнул свою жертву, – вопил, что надо сдаться американцам и продать им все наши секреты....

   – Это он зря! – по трапу спускались лейтенант, кажется его фамилия Жуков, и майор Новиков, который криво усмехнувшись произнес, – американцам мы сдаваться не будем, а поскольку у нас сейчас Осадное Положение, то за такие идейки положен трибунал. – майор посмотрел на двух морпехов, – Парни, возьмите эту, слизь и тащите ее на верхнюю палубу. Судить будем судом военного трибунала, тройкой. И вы, товарищи офицеры и инженеры, следуйте за нами. Надо во всем разобраться, так что прошу следовать за нами, будете свидетелями! – он обвел взглядом мою публику, – Ну что, кто еще желает бежать в Штаты? Могу вам гарантировать, что дальше ада вы не убежите! Извините, товарищи офицеры, – обратился майор к особисту и старшему РТВшнику, – служба.

   Желающих спорить с морскими пехотинцами не нашлось, и они быстро вытащили Позникова на палубу, несмотря на то, что под конец он пришел в себя и пытался упираться.

   На палубе нас уже ждал Одинцов, взгляд его был тяжел. – Этот самый? – спросил он у меня, вот видите, до чего доводит в нашем деле идеологическая нечистоплотность. – Идемте! Судить его будем пусть и скорым, но открытым судом. Пусть все видят, что бывает с трусами, изменниками и паникерами. А потому в кают-компанию, там есть все необходимое, чтобы устроить трансляцию на остальные корабли, особенно на этот гадюшник "Бутому".

   В кают-компании ничего не изменилось с момента Военного Совета, все также были закреплены камеры, все так же висела на стене плазменная панель. Председательствовал в тройке Одинцов, заседателями были майор Новиков и кап три Алексеев. Когда процесс начался, неожиданно Одинцов спросил у подсудимого, – Ну-с, молодой человек и чего вы нам можете сообщить по делу? – и что тут началось! Мне стало просто плохо, когда этот кадр начал в голос орать как он их всех ненавидит, таких-сяких совков, кровавую гебню, жуликов и воров.... По моему, слюна брызгала метра на полтора, ругань в сторону России сменялась слащавыми дифирамбами штатам. О боже, какую змею я пригрел в своем коллективе! Где-нибудь в московском суде, данный кадр был бы отпущен на свободу вечером, в крайнем случае рано утром. Вся та мерзость, что вылетала из его поганой пасти, по системе видеотрансляции мгновенно доводилась до команд всех четырех кораблей.

   – Довольно! – неожиданно стукнул по столу Одинцов, – Мне кажется достаточно. Кто-нибудь хочет выступить в защиту этого человека? Нет?! Тогда... Валериан Григорьевич?

   – ВМСЗ, товарищ Одинцов, – произнес старший офицер "Вилкова", ВМСЗ и никак иначе.

   – Товарищ майор? – обернулся Одинцов к Новикову.

   – Поддерживаю! Призыв к измене, в военное время, при действующем Осадном Положении однозначно карается Высшей Мерой Социальной Защиты, смертной казнью, – майор посмотрел на Одинцова, – Товарищ председатель трибунала.

   – Утверждаю! – Одинцову подали уже написанный приговор и он поставил на нем свою размашистую подпись, – Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. Привести приговор в исполнение. Товарищ майор?

   Новиков машинально поправил сидящий набекрень берет. – По старой морской традиции, бунт на корабле карается выбрасываем за борт. Сержант Некрасов, привести приговор в исполнение. – двое морпехов взяли воющего и упирающегося смертника и потащили его вон из кают компании. Немного поколебавшись вслед за ними пошли лейтенанты, с которых и началась вся эта история.

   – Товарищи командиры, – обратился Одинцов в камеру, – вы все видели? Общая трансляция на ваших кораблях была включена? Убедительно прошу вас лично и ваших замполитов довести до всего личного состава, что любая попытка деморализовать и демотивировать команды закончится точно также. С Осадным положением не шутят. В отличие от некоторых у нас нет запасной Родины. – и уже всем тем, кто собрался в кают-компании, – Спасибо за внимание, все свободны.

   Мы спустились к себе в трюм и сидели в полном молчании. Минут через пятнадцать вниз спустился побледневший Злобин, – Все, амбец котенку, утопили! Не, парни, дело тут серьезное, кто что-нибудь такое вякнуть захочет, пожалуйста, подальше от коллектива и уже поближе к борту, – старлей дрожащими руками вытащил из пачки сигарету,

   – Ладно, – я вяло махнул рукой, – вот и поговорили, понимаешь! Продолжайте свой демонтаж, наверное, всякое радиотехническое барахло тоже пригодится. Только, когда закончите, м-м-м, Алла, будь ласка, составь список кто что заканчивал, второе образование, если у кого есть, хобби там разные... товарищ Одинцов сказал....

   – Да я твоему Одинцову....

   – Цыц, дура! – Неожиданно для самого себя я рявкнул на нее так, что у самого зазвенело в ушах. – Ты что не понимаешь, на игры все это и не марши по Манежной.... Кончились шутки! Или ты делаешь, что тебе сказали или ты летишь за борт, причем кувырком. Адвокаты, правозащитники и прочая рукопожатая публика осталась ТАМ. А ЗДЕСЬ война! Уцелевшие платы "Тумана" демонтировать. Товарищ Степанов, я сам не силен в радиоделе, проведите, пожалуйста, ревизию нашей уцелевшей элементной базы, как из самой установки, так и из ЗИПа, и прикиньте, можно ли из этого хлама собрать сколько-нибудь радиостанций? И если можно, то, сколько штук, и какой мощности?

   Капитан второго ранга кивнул, – Прикинем, отчего же нет, связь на войне это главное дело, на море особенно, посыльного не пошлешь и телефон не протянешь. Сделаю, сегодня вечером, или завтра к утру, тут еще, Алексей Иванович, подумать надо. Давайте товарищи, – окликнул он своих техников, – не стойте, работать надо....

   Что-то мне как-то неудобно стало, люди, значит, работают, а я буду стоять и смотреть, или даже пойду непонятно куда, непонятно зачем. Я встряхнулся и скинул пиджак, – Эх, ну его к черту! – бросил его на верстак, – а ну, кто-нибудь, отвертку дайте начальнику!

   Через пару минут, растерянно опустив руки, без дела стоял только особист Ким. Ну и хрен с ним!

   1 марта 1904 года. 15-55 по местному времени.

   Тихий океан, 40 гр. СШ, 158 гр. ВД.

   танкер «Борис Бутома»

   майор Морской пехоты Александр Владимирович Новиков.

   Пока группа лежит в дрейфе мне бы надо быстро-быстро посетить с инспекцией все корабли группы. Кстати на "Быстром" тоже есть одно отделение морской пехоты, кажется из четвертой роты, надо бы поговорить с их сержантом и принять командование. Но первым в инспекционном списке у меня был танкер "Борис Бутома". Не то что бы я не доверял старшине, нет, просто в связи с поставленной задачей на крейсерские действия намечается кое-какая реорганизация и надо уточнить позиции. Скорее всего для контроля за танкером мы оставим одно отделение и... старшину. Туда же исполняющий обязанности капитана капитан-лейтенант с Трибуца и все будет как положено.

   Все, катер ошвартовался у трапа, поднимаюсь на борт, размышляя, о том, что, донести до тридцати молодых ребят, что пути обратно нет, и что надо рисковать своей жизнью и здоровьем ради Родины, которая еще не понятно как примет и примет ли вообще, это дело замполитов. Но замполит замполитом, а с командира ответственности тоже никто не снимал. Наверху, помимо вахтенного, меня встретили и.о. капитана капитан-лейтенант Кротов и наш старшина Качур. Откозыряли, козырнул в ответ, потом стянул с руки тугую перчатку, все таки холодновато в марте без перчаток, да и ветер резкий. – Здравствуйте товарищи, – я жал им руки, а мысль была уже далеко. Главное что бы не повторилась история, которая случилась на "Вилкове". Лишних людей у нас нет, но и разложения тоже допустить нельзя. Кто знает, может быть того бузотера можно было бы перевоспитать, но ведь не в походно-полевых условиях же посреди океана. Вел бы себя более спокойно, остался бы жив, а так пошел на корм рыбам. Остался один вопрос, как такой человек мог просочиться через фильтры отбора? Или он, как иногда у нас бывает, зашел в тему с черного хода? Ой, не знаю. А если у кого из моих ребят крышу сорвет, тогда ведь тоже очень жестко придется поступить, иначе нельзя. Закон один на всех. А товарищ то Ким слабину дал, но что с ним делать, это не моя епархия, об этом пусть у Одинцова голова болит, а мы уж исполним если что. Смотрю прапорщик уже собрал на палубе свой взвод, стоят, ежатся от ветерка. Стало быть побыстрее надо. Чуть в стороне экипаж танкера, все семьдесят пять гражданских моряков. Гражданские то они гражданские, но большинство наверняка служило срочку, а значит должны понимать что такое приказ и дисциплина. Не будет сознательной дисциплины, учиним палочную. Ну, вот, старшина отдал команду, – Смирно! – морская пехота выровнялась и подтянулась, и даже бутомовцы приняли некое подобие строя.

   – Вольно, товарищи матросы и сержанты! – оглядываю строй, нормальные серьезные сосредоточенные лица русских парней. Чудо-богатыри. С такими можно идти в ад и вернуться с добычей. – Я не мастер длинных разговоров, но, значит, так. Вы все уже знаете и о русско-японской войне и о том, что, повинуясь долгу перед Родиной и присяге, мы выступаем на эту войну. В связи с планами дальнейших действий, структура нашей роты будет временно преобразована. Для охраны и обороны танкера будет оставлено только одно отделение. Два других будут присоединены ко второму взводу, который становится усиленно группой захвата. Те кто останутся здесь, на танкере, должны помнить что в их руках успех операции, потому что именно здесь сосредоточены все запасы нашей корабельной группы: топливо всех типов, питьевая и котельная вода, продовольствие и амуниция. Теперь к вам, моряки танкера "Борис Бутома", согласно распоряжению представителя президента, вы все считаетесь мобилизованными на действительную военную службу до момента окончания действия Осадного положения, а это случится не раньше чем капитулирует Япония. Теперь о печальном. Дороги назад, в свое время, нет и не предвидится. Даже если восстановить эту треклятую установку, то тыкаясь вслепую можно вылететь куда-нибудь в мезозой. На самом деле наше положение не так плохо. Мы живы, здоровы и боеспособны. И в данный момент это может быть одно из самых востребованных качеств. Если мы будем держаться вместе, то займем вполне достойное место под солнцем, как и наша страна, которая этого давно заслуживала. Об этом все, а теперь вопросы.

   – Товарищ майор, разрешите обратиться....

   Перебиваю, взмахом руки. – Обращайтесь рядовой.

   – Рядовой Осипов, – товарищ майор, – парень на секунду замялся, – а какие задачи в этой войне будут у нас? – все уставились на меня как на Деда Мороза, будто подарков ждут.

   – Какие задачи? Отлично! Слушайте! Нашей задачей будет на сто восемьдесят градусов развернуть телегу истории и направить ее в совершенно противоположном направлении. В первую очередь мы должны выиграть русско-японскую войну. Когда я говорю МЫ, я считаю не только морских пехотинцев, но и военных моряков, инженеров, ученых, а также весь многомиллионный русский народ, частью которого мы остаемся. Эти люди нуждаются в вас, они ждут. А русский солдат всегда приходит туда где его ждут, и не от нас зависит что иногда мы приходим слишком поздно. Сейчас идет Русско-Японская война, идет очень плохо. В нашей истории эта война была тем камешком, который стронул лавину и уничтожил страну. Все последующее, включая две мировые войны, четыре революции, террор, разруху, Гражданскую и Холодную войну произрастает отсюда. Хотя не факт, выиграв эту войну и расслабившись, можно получить тоже самое, да еще и в тройном размере. Отсюда заповедь – не расслабляться, а то .... – парни сдержано засмеялись. – Вот такие вот задачи. А приказ до вас доведут командиры. А вы, Степан Алексеевич, – повернулся к и.о. капитана, – организуйте принятие присяги у мобилизованных и переводите службу на военные рельсы. Сейчас, на военном совете, принято решение, единогласно принято – идти на Порт Артур, и, навязав бой эскадре Того, уничтожить ее в Виду базы Порт-Артур. Затем, получить выход на высшее руководство Российской империи и войдя с ним в контакт, убедить этих людей в гибельности избранного ими курса. Убеждать будем всеми средствами, и добрым словом и ..., как там сказал Аль Капоне. При этом, продвигаясь к Порт-Артуру, по пути следования, нарушать транспортные коммуникации Японии. Сам факт появления в этих водах российского флота и досмотра судов, поднимет ставки по страхованию, а уже это уменьшит желание судовладельцев везти что-нибудь в Японию. Ваша задача будет заключаться, в поддержании военного порядка на танкере, досмотре и охране захваченных судов. Теперь, товарищ капитан-лейтенант, по вашим дальнейшим задачам не связанным с судовождением. Самое главное ваше дело, совместно с прапорщиком, – сохранить для всех нас танкер с его запасами топлива, без топлива вся наша техника всего лишь большая куча железа. На вас обоих, ложится задача составить подробные списки того, кто и что умеет. Образование, хобби, и так далее. Особенно интересуют умения отсутствующие в забортном пространстве, дельтапланеристы там всякие, авто и авиа моделисты-самодельщики и т.д. Также необходимо провести инвентаризацию всех электронных носителей и их содержимого, в том числе и личных мобильных телефонов. Инвентаризацией программ детально займутся уже специальные люди на БДК "Николай Вилков". Из того факта, что обычно в походе отсутствует доступ к Интернету, на этих носителях может оказаться множество нужной нам информации. Если она не нужна сегодня, она может понадобиться завтра. После того, как мы вступим в контакт с нашими предками, категорически запрещается, без специального распоряжения командования, выносить с корабельного борта любую электронную технику. Командование понимает, что телефон – это не просто переговорное устройство, но и хранитель ваших личных архивов: фото, видео и аудио файлов. В вашу личную жизнь никто лезть не будет, но, подумайте, вроде бы обыденная для вас информация, в ЭТОМ времени, может стать стратегически важной. Если информация про нас, нашем прошлом и их возможном будущем, наших возможностях уйдет к иностранным разведкам, то это может вызвать непредсказуемые и даже катастрофические последствия. А теперь все свободны, разойтись!

   1 марта 1904 года. 17-15 по местному времени.

   Тихий океан, 40 гр. СШ, 158 гр. ВД.

   БПК «Адмирал Трибуц»

   старший лейтенант Морской пехоты Сергей Рагуленко (Слон).

   Тут у нас на Трибуце настоящий курорт, с самого начала я даже был в некоторых непонятках, зачем нас сюда назначили. Ясно, если был бы заход в иностранный порт, наша работа беречь корабль от любопытных типов, что пытаются проникнуть на него всякими разными путями. В открытом море этот БПК сам себе лучший сторож. На Вилкове, к примеру, первый взвод по слухам охранял нечто жутко секретное и экспериментальное, да и на танкере надо постоянно держать под контролем гражданскую команду. До определенного момента мои парни откровенно блаженствовали, что неизбежно вело к расслабону. А расслабон, это лучший друг толстого полярного лиса, который так обожает внезапные визиты. Поэтому вздрочка, вздрочка, и еще раз вздрочка! Но все это так, имеет пользу приблизительно равную бегу на месте, но очень интенсивному бегу. И вдруг трам-парам, курорт кончается, шторм, гроза, прям настоящий тайфун, удар молнии в БДК ... и мы уже ТАМА. То есть сначала мы даже не поняли, как глубоко мы туда попали... и вот, несколько часов назад, все стало в конец ясно. Мы идем на войну, на ту самую Русско-Японскую в тысяча девятьсот четвертом году. Новость полная, прямо таки сказать, бодрящего оптимизма. Ибо нам вчистую надоело безделие. А сейчас к нам прибывает герр майор, наш новый ротный. Все что про него знаю, что не из штабных, а из вояк. Назначен на роту прямо перед командировкой. Кажись такой же прожженный как и я, но только более удачлив. А то про мою персону в бригаде шутят: – "Слон – трижды старший лейтенант Российской Федерации". Дважды получал капитана и дважды с меня нахрен срывали четвертую звездочку за неуместный мордобой. Последний раз месяц назад, полаялся в кабаке с каким-то типом, слово за слово, ну и в морду! А это оказался новый подпол из штаба бригады, переведенный недавно из Арбатского округа.

   Вот и герр майор, поднимается с катера по шторм-трапу, натуральный человек-скала. Козыряю.

   – Здравия желаю, товарищ майор, старший лейтенант Слон, тьфу Рагуленко, по вашему приказанию прибыл! – смотри ж ты, только чуть улыбнулся, другой давно бы ржал, как сто коней!

   – Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, – майор откозырял в ответ, потом крепко пожал мне руку, – Где мы тут можем поговорить, без свидетелей?

   Ну, отвел я его на ют, по левому борту под вертолетную площадку, там как раз никого не было.

   – Товарищ майор, слушаю вас? – сделал я морду "согласно протокола", – чем обязаны столь приятному визиту?

   Майор посмотрел на меня как на говорящего ежика, сердито и с печалью, – Скажи мне, товарищ старший лейтенант, как это ты умудряешься совмещать свои кулаки с мордами всяческих шишек? У меня например так никогда не получалось, хотя нет вру, один раз было но тогда мне очередное год задерживали....

   Ну что можно ответить на такой наглый вопрос? Ну не знаю я, само получается, вот есть наглая морда, значит на ней скоро будет замечательный фингал. А скажи я ему такое вслух, не поймет ведь! А ему кажись ответ уже и не нужен....