Текст книги "И никто, кроме нас. Спасти адмирала Макарова."

Автор книги: Александр Михайловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 39 страниц)

   11 марта 1904 года 07-45 по местному времени.

   Восточно-Китайское море, 32 гр. СШ, 124 гр. ВД.

   Пакетбот «Дойчланд» (Германия)

   майор Морской пехоты Новиков.

   Этот немец чист как ангельское перо. Кроме пассажиров и почты имеет на борту груз колониальных товаров: чай с фарфором. Хоть у фрицев хватает ума не путать личную шерсть с государственной, и не возить на пассажирских кораблях военные грузы. Кстати, вот и вариант насчет томящихся на пакетботе команд с потопленных японских трампов. Отошел в сторонку и переговорил по рации с Карпенко. Тот, подумав дал добро, нафиг, говорит, они нам не сдались. Только пусть не в Нагасаки их везет, а по дороге в свой Гамбург на Формозе высадит или еще куда подальше их закинет. И ему лишних расходов нет, и закон выполнен, и мы к тому времени до Артура дойдем. Возвращаюсь к капитану. Кстати, он неплохо владеет русским языком, говорит, что, раньше, ходил на Балтике по маршруту Данциг – Рига.

   – С кем это вы там говорили, герр майор? – ага, он заметил, как я что-то бормочу в гарнитуру. Чего бы такого соврать....

   – Совещался, со Всевышним, герр Шульц. Перед тем как решить вашу участь его совет не помешает.

   – И что подсказали вам Силы Небесные, герр майор?

   – Что они послали Вас мне специально, чтобы я мог исполнить свой долг – отправить с вами некомбатантов с потопленных с нами кораблей-контрабандистов. Поскольку вы не перевозите военную контрабанду, то сразу по завершении формальностей ваше судно будет вольно продолжать плавание по своему маршруту. Возможно, часть американских пассажиров с пакетбота не захотят идти с нами в Порт-Артур и тоже перейдут на ваш борт. У вас ведь есть свободные каюты первого и второго класса.

   – Герр майор, вы хотите, что бы я пошел с ними в Нагасаки? Такой крюк заставит нас серьезно выбиться из графика, и будет стоить немалых денег, да и уголь....

   – О нет, герр Шульц, я не хочу от вас так много, по пути в Европу вы пройдете мимо Формозы, вот там или еще где по пути, высадите ваших невольных пасcажиров. Если считаете, что у вас от этого появились дополнительные издержки, то пусть судовладелец пришлет счет в наше Адмиралтейство, "под шпиц". Только не советую, это будет плохая реклама вашей конторе.

   – Я вас понимаю, герр майор. И все-таки, с кем вы там разговаривали, и как? – Вот упрямый старик, цепкий как клещ. Нужно было отойти подальше. Глянул на него, как на труп, не спеша поправил ремень, снова посмотрел, ага, кажется до клиента дошло, вон ручки у него ходуном пошли....

   – Герр Шульц, есть вещи, которые вам лучше не знать, во избежание плохого сна, а здоровье нам Господом дано одно – помните об этом, – я проклял все, но не выкидывать, же упрямого дурака его за борт.

   – А, я понял, это ваш русский секрет, герр майор... – немецкий капитан покачал головой, – Гут, Гут! Значит, профессор Попов добился новых впечатляющих успехов в деле радиосвязи? – Мне осталось только промолчать, а немец уже сменил тему, – Господин майор, у вас прекрасные солдаты.

   – Не жалуюсь, герр Шульц.

   – Да, ничуть не хуже германских. Я знаю что говорю, мой старший сын не пошел по стопам отца, а стал офицером рейхсвера. Я раньше представлял себе русских солдат как-то по-иному.

   – Газетчики, герр Шульц, всего лишь вруны – репортерчики. Русский солдат умен, смел, а на войне страшен врагу. Единственно кто может ему противостоять, так это немецкий солдат. Но в этом противостоянии обязательно победят англичане....

   – Золотые слова, герр майор, их бы в уши нашему кайзеру Вилли и вашему царю Николаю. Не выпить ли нам по этому поводу по стаканчику, я угощаю.

   Мы с герром Шульцем сначала продегустировали его шнапс в каюте, поттом мой запас водки на палубе, короче оставил я старика в полном изумлении. Тем временем, с ошвартовавшейся к "Дойчланду" "Принцессы Солнца" перегоняли японских матросов с потопленных трампов и переходили те американцы, которые решили добираться до Японии через Формозу. А таких набралось больше половины. Ну и в рот им потные ноги старого зайца, вот ведь присказка прицепилась, короче – баба с возу – кобыле легче.

   Выдержки из беседы морского инженера герра Фрица Шульца с представителем военно-морской разведки Германии.

   Никак нет, герр корветтен-капитан, таких кораблей никогда не видел, а я больше десяти лет проработал на верфях в Гамбурге. И представляете, все четыре корабля под андреевским флагом шли совершенно без дыма, прямо как привидения, и вполне приличным ходом, узлов тринадцать. Нет, вы что, не парусные они. Два головных корабля были чисто военными, но какими-то странными – размеры как у крейсера, а орудийных башен всего по две. У первого обе на баке, а у второго одна на баке и одна на юте. А остальные? Еше один колоссальный купец, метров на сто пятьдесят длинной, никогда таких не видел. Водоизмещение двадцать тысяч тонн, не меньше. И тоже под андреевским флагом, но на трубе триколор доброфлотовский нарисован. Да вы что, герр корветтен-капитан, я же корабельный инженер, грузовоз от пассажирского лайнера всяко отличу. Все корабли, кроме этого здоровенного купца, были размалеваны цветными пятнами как индейцы на тропе войны. Да, на крейсерах торпедные аппараты видел. У первого андреевский флаг прямо на кормовой надстройке, так что не спустишь этот флаг никак, герр корветтен капитан. Корпус у крейсеров тоже особенный, нос без тарана и острый, как у полинезийских лодок или парусных клипперов. Со стороны так и кажется, что он волну не рвет, как наши корабли, а режет.

   Русские спустили катер, загрузились, и помчался он к нашему пароходу. Вот именно, помчался, другого слова нет. Пена, брызги, скорость, узлов тридцать пять-сорок. Ну, наш капитан приказал сбросить им штормтрап и поднялись они на палубу. Пресвятая Дева! Парни, среднего роста, но мускулистые, как тигры, сами будто на пружинах, командир ими считай и не командовал, только головой мотнул, а все уже сделано, один на мостике возле рулевого, второй радиста из рубки манит: – ком, ком, камрад, – остальные по палубе рассыпались. Лица каменные, а глаза волчьи, вприщур смотрят. Не хотел бы я Германии таких врагов. При этом, все в черном, воинство адово, с ног до головы, только у тужурки ворот чуть расстегнут и тельняшка видна. Старший у них был офицер, майор, сразу с капитаном в его каюту зашел, а солдаты, значит, на палубе остались. Никак нет, господин корветтен-капитан, все было цивильно, никаких утеснений пассажиром. Потом пара русских спустилась в трюм, проверить груз, ну груз, чай в тюках, все законно. Только попросили до Формозы некомбатантов с потопленных японских купцов доставить и американцев с арестованного пакетбота. Хватило же ума у этих янки везти военную контрабанду на пассажирском корабле. Майор, значит, потом откозырял капитану: – Счастливого плавания! – говорит и, – Семь футов под килем! – все как у вас у моряков положено, когда по доброму расходитесь. Спустились они, значит, в свой катер и к себе обратно помчались. Вот еще что, герр корветтен-капитан, таких карабинов, как у этих солдат я больше нигде не видел. Короткие, с толстым стволом и длинным магазином, точно многозарядные, это я как инженер вам говорю. Да что вы, герр корветтен-капитан, не извольте сомневаться, никому о нашей беседе ни слова. Разве я не понимаю?

                                                        Глава 5. «Момент истины»

   11 марта 1904 года. 14-05 по местному времени.

   Желтое море, 34 гр. СШ, 124 гр. ВД.

   БПК «Адмирал Трибуц»

   Несколько часов назад мы вошли в Желтое море. Теперь встреча с японскими боевыми кораблями стала более чем вероятна. Сначала капитан первого ранга Карпенко хотел ввести режим повышенной боеготовности, но передумал. Зачем, если самой быстроходной цели от момента обнаружения радаром, до открытия огня необходимо идти до нас не меньше часа. Смысла нет держать на боевых постах усиленные вахты, пока суд да дело можно не торопясь пообедать, не спеша занять свое боевое место, да еще придется ждать минут десять.

   – Ну вот, накаркал. – подумал вахтенный офицер, услышав доклад старшины с радарного поста: – Одиночная цель. Дистанция – двести пятьдесят два. Угловой – двести восемьдесят пять. Курс цели – девяносто пять. Скорость – четырнадцать узлов.

   Так, первым делом необходимо сообщить командиру, – Сергей Сергеевич, рубка на связи, обнаружена одиночная цель, двадцать пять миль, четырнадцать узлов, идет нам почти наперерез.

   – Значит так, капитан-лейтенант, курс – триста, полный ход, скорость – двадцать пять. Предполагаю, что обнаруженная цель, это японский бронепалубный крейсер дальнего блокадного дозора. Объяви боевую тревогу. Передай: на "Быстрый" Иванову, – "Следуйте за мной. Курс триста. Скорость двадцать пять. Обнаружена цель, предположительно противник. Боевая тревога!" – и на "Вилков", Ольшанскому, – "Обнаружена цель. "Трибуц" и "Быстрый" на перехвате. "Вилков" за старшего". Буду у вас в рубке через десять минут.

   Заложив крутую циркуляцию и набирая ход, два пятнистых морских хищника рванули на перехват чуть заметного дымка поднимающегося за горизонтом.

   Только переступив через комингс, Карпенко что называется с ходу обратился к командиру БЧ-3, в прошлой жизни страстному завсегдатаю Цусимского форума, – Андрей Николаевич, что говорит твой интернетовский опыт, кто бы это такой мог попасться нам на встречу?

   – Сергей Сергеевич, если скорость цели четырнадцать, то тогда кто-то из шестого боевого отряда, у стариков из пятого парадный ход – двенадцать узлов. "Идзуми", "Сума", "Акицусима", "Чиода", выбирай командир. Хотя ой, Акицусима должна до тридцать первого марта караулить в Шанхае нашу канонерку "Маньжур". А остальные пока валентны.

   – Отлично, Андрей Николаевич, какие у них ТТД? – Карпенко снял с голову фуражку, верный признак того, что идет мыслительный процесс.

   Капитан третьего ранга открыл свой ноутбук, и после некоторой паузы выдал, – все три примерно по три тысячи тонн максимальная скорость около двадцати узлов, вооружение – орудия в сто двадцать и сто пятьдесят ме-ме с дальнобойностью обеих типов в пятьдесят кабельтовых, расположение артиллерии открытое... Чиода имеет бронепояс в сто пятнадцать ме-ме гарвеезированного железа, у всех троих стальная бронепалуба в двадцать пять мм.

   – Так, Александр Васильевич, – обратился Карпенко к командиру БЧ-1, будьте любезны, проложите курс так, что бы "Быстрый" мог работать по противнику обоими башнями и при этом что бы эллипс рассеивания ложился вдоль корпуса цели... Слушайте боевой приказ, артиллерийская атака противника, передайте на "Быстрый", снаряды полубронебойные и фугасные. Для "Трибуца" зенитные с радиовзрывателями. Рубеж открытия огня восемьдесят пять кабельтовых для "Трибуца" и девяносто для "Быстрого". Режим огня, одна очередь в минуту с промежуточными корректировками, очереди по десять снарядов на ствол, для "Трибуца" и по пять снарядов на ствол для "Быстрого". А теперь минуточку внимания, это касается и вас, Михаил Васильевич, сейчас мы будем отрабатывать на одиночной цели, методы потопления легких бронепалубных крейсеров противника артиллерийским огнем. С учетом того, что ракетно-торпедное вооружение невосполнимо, а вот фугасные снаряды в боекомплект местная промышленность сможет изготовить нам достаточно быстро. Слышите меня, Михаил Васильевич, идея понятна?

   – Так точно, Сергей Сергеевич, – отозвался по радиосвязи командир "Быстрого", – все будет точно как в аптеке...

   – Товарищ командир, – прозвучал доклад старшины с радарного поста: – Дистанция до цели Дистанция – сто восемьдесят шесть. Угловой – пятнадцать. Курс цели – девяносто восемь. Скорость – семнадцать узлов и все время растет.

   – Слышишь, Михаил Васильевич? Как у тебя?

   – Мои уже сопровождают цель, Сергей Сергеевич, – отозвался с "Быстрого" Иванов, – есть готовность открыть огонь на дистанции девяносто кабельтовых.

   – Ну, удачи вам, Михаил Васильевич, и золотого попадания... – Карпенко повернулся к своему артиллеристу, – Как у тебя, Андрей Николаевич?

   – Тоже сопровождаем, Сергей Сергеевич, – ответил командир БЧ-3, – механизмы наведения расстопорены, программа в БИУС введена. До рубежа открытия огня околдо десяти минут.

   Стремительно истекали секунды, пожирая милю за милей и вздымая перед носом буруны белой пены, две закамуфлированные Немезиды рвались вперед. На японском крейсере еще никто не знал, что они обнаружены, исчислены, взвешены и приговорены. Там еще не заметили или не обратили внимания на скользящие над волнами смутные тени, кроме того, заметность снижало то, что атака проводилась почти строго на контркурсах, и размеры силуэтов атакующих кораблей были минимальны.

   Это неведение командира крейсера "Сума", капитана первого ранга Цучия Тамоцу продолжалось ровно до того момента, как горизонт озарился вспышками выстрелов. Казалось, прямо из волн стреляют исполинские картечницы, отдельные выстрелы сливались в одну очередь. Причем огонь велся с запредельной дистанции больше восьмидесяти кабельтовых. Командир японского крейсера, стоя на открытом мостике, даже и не знал что ему думать. С истинно японской невозмутимостью он бросил через плечо, – Боевая тревога, артиллеристов наверх, – но было уже поздно, время вышло.

   Десять секунд орудия "Трибуца" и "Быстрого" выбрасывали к цели снаряд за снарядом в максимальном темпе, еще тридцать секунд подлетное время. Тридцать ударов сердца пока первые снаряды в очереди еще летят по своим траекториям, рассчитанным для них системами управления огнем. Начинка сто тридцати миллиметрового фугасного снаряда с "Быстрого" составляет три с половиной килограмма морской смеси. На тысяча девятьсот четвертый год столько же взрывчатки, но только куда более слабого влажного пироксилина, нес русский двенадцатидюймовый бронебойный снаряд. Морскую смесь к пироксилину можно считать как один к семи. На крейсер "Сума" обрушилась смертоносная лавина. Также как в сплошную очередь сливались выстрелы, так же сплошной стеной встали разрывы снарядов, накрыв несчастное детище японских корабелов в полном соответствии с законами баллистики. Среди высоких водяных столбов и ватных клубков разрывов зенитных снарядов, ярко выделилось пять или шесть ярчайших вспышек, отметивших прямые попадания. Еще пять томительных секунд и океан вздрогнул. Карпенко напророчил, золотое попадание все-таки случилось. Один из снарядов попавших в палубу Сумы "завел" арт-погреб носового шестидюймового орудия. Огромный столб траурно-черного дыма подсказал всем, что с крейсером "Сума" покончено. Но в принципе это уже ничего не решало, потому что в результате остальных пяти прямых попаданий и града раскаленных осколков, крейсер потерял почти все палубную команду и получил тяжелейшие повреждения, которые практически означали полную утрату боеспособности. В любом случае через минуту процедура должна была повториться и тогда гибель была их точно неизбежна. Но что случилось, то случилось и "Сума" стремительно уходила носом под воду, заваливаясь на левый борт.

   Увидев это, Карпенко почти выкрикнул, – Стрельбе дробь! "Быстрый"! Слышите? Стрельбе дробь! Товарищи! Поздравляю с победой! – он повернулся к Новикову, – как подойдем, дайте команду спустить на воду катера и поискать выживших. Хотя... двадцать минут в холодной воде, но пусть все равно поищут, вдруг найдут?!

   Минут через двадцать пять "Трибуц" был уже на месте гибели японского крейсера. На воде плавали две перевернутые шлюпки, деревянные палки, щепки и прочий мусор. Несколько черных голов болтались возле одной из шлюпок. Чуть в стороне от них... Карпенко потер глаза и передал бинокль Новикову.

   – Глянь, Александр Владимирович, или мне мерещится, или я вижу рыжего японца.

   – Точно рыжий, Сергей Сергеевич, в рот ему пароход, а не плавает ли там у нас фигура повкуснее простого матроса?

   – Сейчас узнаем... – майор перегнулся через ограждение крыла мостика. Внизу морские пехотинцы спускали на воду катер, – Сержант, слушай меня!

   – Да?! Тащ майор? – отозвался сержант. – Слушаю?

   – Бегом в кубрик, возьми веревки и мешки. Да не смотри ты на меня так, исполняй!

   – Веревки понятно, а мешки зачем, тащ майор?

   – На голову, вот чего! Как японца из воды вытащил, так мешок ему на голову и руки за спиной связать. А то нечего им у нас тут глазеть по сторонам.

   – Так точно, понял, мешок на голову чтоб не глазели, – сержант всем своим видом изобразил служебное рвение, – Айн момент, герр майор! – сержант хлопнул по плечу стоящего рядом рядового, – Лекс, пулей туда-обратно за мешками и веревками.

   – Сержант, – Новиков указал рукой в море, – особое внимание обрати на рыжего, плавает там один такой, кажется никакой он не японец, он мне нужен целый и даже не поцарапанный. – тем временем катера спустили на воду, а из кубрика принесли свернутые полотняные мешки и бухту веревки.

   – Что-то мне говорит, Александр Владимирович, что тебе тоже кажется, что этот рыжий тип есть британский военно-морской инструктор на японском корабле.

   – Сергей Сергеевич, ты вообще понял что сказал? А если сказать просто, то да, это, скорее всего это бритт с ксивой журналиста в кармане и патентом коммандера Флота его величества. А может даже и инструктор, в наглую, без прикрытия.

   – Может быть и так, – Карпенко задумался, – а что мы с ним дальше делать будем. Ну, отдам я его Михалычу. Ну, выжмет он его досуха, а может и больше. Но ведь рано или поздно отпускать гада придется.

   – Ну, во-первых, Сергей Сергеевич, для этого мешки на голову. Видел он наш "Трибуц" со стороны и издалека, а потом из камеры ничего больше не увидит. Оформлять мы его не будем, в крайнем случае, сгинет бесследно, а еще лучше внедрим какую-нибудь нужную нам отвлекающую легенду и устроим побег. Тоже может получится красивая комбинация, ну ты на эту тему лучше с Одинцовым и Михалычем поговори. Они в этом больше меня понимают. Мое дело языка притащить, а дальше с ним другие спецы разговаривают... во, выловили! Мешок на голову, руки-ноги связали, все – никуда не денется.

   Из двухсот девяносто шести матросов и офицеров в живых остались пятеро матросов и британский военно-морской наблюдатель Джон Ирвин Эвертон. Для японского военно-морского командования крейсер "Сума" исчез бесследно, так же как до этого вспомогательный крейсер "Ниппон-Мару" и канонерка "Осима".

   11 марта 1904 года 15-35 по местному времени.

   Желтое море, 34 гр. СШ, 124 гр. ВД.

   Борт БПК «Адмирал Трибуц»

   Павел Павлович Одинцов.

   Ну, знаете ли, сложилось. Пригласил меня Карпенко на Трибуц кое-что обсудить, и тут этот японский крейсер. Ой, не зря я здесь оказался – такой подарок, британский журналист. Хотя, бог его знает, какой он журналист, под такой крышей обыкновенно или военный советник, или шпион.

   – Михалыч, – толкаю в бок стоящего рядом особиста, – забирай бритта к себе в "гестапо", поговори, но пока без грубостей, укольчик сделай, если надо, но калечить не рекомендую, на психику дави.... – Ага, этого кадра только что подняли на палубу. Он крутит головой во все стороны, а толку что – мешок на голову намотан. Сам бритт типичный, высокий, говорят что рыжий, в костюме в крупную шотландскую клетку, обвязанный пробковым поясом. Хоть карикатуры с него рисуй. А вот, предусмотрительный гад, пошел в море, запасся пояском. Сдается мне, что это такой же журналист, как мы – мирные туристы. Михалыч молча, кивает и нахохлившегося как мокрая мышь, нагла, уводит суровый конвой из пары здоровенных морпехов. Туда ему и дорога, у Михалыча не забалуешь. Интересно, сколько вонючих тайн скрывает эта круглая рыжая башка? И что он делал на японском крейсере, писал очерки из жизни моряков, или военный советник при командире корабля, я прикинул возраст, в чине не меньше коммандера.

   – Пал Палыч, – Михалыч поворачивается ко мне, – есть разговор, пойдем, пройдемся до моих апартаментов.

   Спускаемся к нему, да не в каюту, а в рабочий "кабинет". Михалыч молча, достает из пачки сигарету.

   – Тоже значит, почуял, что-то в этом "журналисте"? – Я щелкаю зажигалкой, давая ему прикурить.

   – Угу! – он выпускает в воздух первый клуб дыма, – навеяло, воспоминания юности.... Двенадцать лет назад, в самом начале Второй Чеченской, я был ТАМ в командировке, вместе со сводным батальоном нашей тихоокеанской морской пехоты. Бывало у нас всякое, но один случай запомнился. Разгромили как-то мы, в самом начале 2000-го, мелкую банду, как бы не один из Басаевских отрядов. Они тогда, после облома в Грозном, пытались все в горы уйти, в живых остался только один, репортер без границ. Вышел к нашим с поднятыми руками: – Я есть британский журналист, – сразу его морда мне не понравилась. В общем, расколол я его, до самого донышка, оказался связник между Басаевым и Ми-6. Правда, после того допроса, его никому и показать было нельзя – кусок мяса. Пришлось оттащить на место боя, и минометную мину на грудь, тротиловая шашка, бикфордов шнур, ба-бах – и нет никакого репортера....

   – Одобряю! – ответил я на невысказанный вопрос, – С этим работай так же. Наглы думают, что они самые хитрые, назвали шпиона журналистом и все можно? Н-нет, с нами такие игры не пройдут. Мотай его по полной, сначала, конечно, попробуй мозгобойку, а потом можешь переходить к классике. Меня и Карпенко, интересуют любые данные о связях Японии со Штатами и Британией и о текущем состоянии японского флота. Меня конечно больше интересует первое, а Карпенко второе. И не стесняйся в методах, не до сантиментов, в крайнем случае, отправим его кормить рыб.

   – А не жалко его, человек ведь?

   – Ну, ты, Михалыч, будто и не наш? А эти человеки жалели наш народ и нашу страну, когда делали ей гадости? Причем им не мешало даже то, что в этот момент мы были союзниками, что в Первую Мировую, что во Вторую. Все последние полторы сотни лет они гадили нам ежедневно и неустанно, пытаясь разрушить нашу страну и сжить со света наш народ. Ты еще про общечеловеческие ценности вспомни! Для меня этот гад, ядовитый паук, на вроде каракурта, растоптать которого мой долг.

   – Да пошутил я, Паша, – Михалыч раздавил бычок в пепельнице, – за нагла, не беспокойся, сделаем в лучшем виде. Ты мне лучше скажи, чего ты задумал?

   – Пока все в стиле нашей конторы, маленькими шагами к великой цели. Вступим в монастырь, дослужимся до настоятелей и сменим устав. Все как всегда. Ничего конкретного, пока все в общих чертах.... Николашка и его приемник, земельный вопрос, ликвидация безграмотности, индустриализация, перевооружение армии и флота. Вопросов больше чем ответов. Но, сначала надо выиграть эту дурацкую войну, быстро и с разгромным счетом. Желательно, чтобы по итогам войны авторитет России вырос до небес, и она укрепилась бы на Дальнем Востоке. Неплохо было бы сделать Корею вассалом России, с корейцами мы уживаемся лучше, чем с китайцами. В Маньчжурии, можно создать подконтрольное буферное государство или как то так, да и Ляодунь туда-же, отгородимся от Китая, получим союзника на Дальневосточном ТВД. Япония должна обанкротиться и рухнуть обратно в средневековье, после чего, крах облигаций японских займов немедленно разорит тех, кто финансировал эту войну. Германия должна почувствовать, что хватка Британии ослабла, а Россия сильна как никогда, и броситься в колониальную экспансию, оспаривая британские и французские колонии. Уделом англосаксов должно стать сбережение своего курятника от германского хищника, благо их колонии разбросаны по всему шарику, а попытка защитить все сразу приведет к распылению средств. Такие внешнеполитические последствия русско-японской войны способны дать нам союз с Германией и десять-пятнадцать лет мирной передышки. Но, до этого надо еще дожить!

   – Ну ты и Монстр! – Михалыч стукнул кулаком в стену каюты, – это же, если получится, то всю историю двадцатого века на сто восемьдесят градусов развернуть можно? Чтоб к 2000-му году миллиард русских на одной четвертой части суши, обещал же Менделеев полмиллиарда к пятидесятому году!

   – Не монстр, а политик. Все что я тебе рассказал это так – на глаз, а, в принципе, эти вещи считать надо. А надо программистов из группы Тимохина привлечь. Все программы для Изделия они сами писали. Дам им формулы и исходные данные, пусть копят базу....

   – Ладно, иди, вводи своего гения в курс дела, готовьтесь – через трое суток Артур. – Он открыл дверь кабинета, – а я пойду, побеседую с "журналистом", он наверное уже созрел.

   11 марта 1904 года 16-00 по местному времени.

   Желтое море, 34 гр. СШ, 124 гр. ВД.

   Борт БПК «Адмирал Трибуц»

   Павел Павлович Одинцов.

   Штирлиц шел по коридору, – Тьфу ты! Какая только ерунда не лезет в голову! – вхожу, – Ну, Сергей Сергеевич, с победой тебя! – жмем друг другу руки, садимся.

   – Итак, Павел Павлович, – Карпенко побарабанил пальцами по столу, – докладывай, до чего додумался? Если ты не сумеешь, то и наши труды все вхолостую.

   – Доложу, отчего же не доложить, – я разложил по столу карточки, – Вот такой пасьянс.

   Фигура номер один – Николай Второй, Его Императорское Величество, личность сложная, неоднозначная, специфичная, но не способная управлять не только страной, но и заштатным колхозом. Болезнь лечению не поддается, медицина тут бессильна.

   При нем императрица Александра Федоровна, по прозвищу гессенская муха. Носительница гемофилии и англофильских идей. И неизвестно что опаснее. А так, валял бы Николай на диване балеринку Ксешинскую, бед в разы меньше бы было. В общем, не женщина, а живая, ходячая бомба под Россию.

   Отдельно, специально для тебя, дядя царя – генерал-адмирал. Главный путаник на русском флоте. Правда как Хрущ на патефонные иголки флот не пилил, но и хорошего тоже сделал мало, светский человек, что поделаешь. Считай четверть века его генерал-адмиральства и в результате Россия перестала быть великой морской державой. Поскольку он чрезвычайно увлечен светскими мероприятиями, преимущественно в Париже, то его внимания, я надеюсь мы счастливо избежим. Надо будет только озаботиться, чтобы никакая падла заранее донос не накатала. На этом негативные персоны в первом эшелоне заканчиваются.

   Теперь о более приятном. Фигуры положительные.... Главная фигура, на которую можно сделать политическую ставку, Великий князь Михаил Александрович, молод, всего двадцать шесть лет. Что самое интересное, почти точный ровесник товарищу Сталину, всего на две недели его старше. Болезненно честен и, как бы это сказать, справедлив. Но, тоже имеет недостатки, по молодости и от нечего делать думает не головой, а тем, что у него между ног. Но это дело поправимое.

   – У Николая оказалось непоправимым, – впервые возразил Карпенко, – половой гормон, когда в молодую голову бьет, тротиловый эквивалент посчитать невозможно, в голове все на куски разносит.

   – В любом случае, Сергей Сергеевич, менять их надо с братцем местами, хуже не будет, а будет только лучше. А в этом нам поможет одна умная женщина, которая им обоим доводится матерью. Мария Федоровна, урожденная датская принцесса Дагмара. Умнейшая женщина, но, к сожалению отстраненная от власти. Это безобразие тоже надо будет исправить, такой талант втуне пропадает. Кстати сынок Никки клялся, что править будет, только, до совершеннолетия братца Мишкина, а потом оставит этот пост. Не оставил, видимо крайне сладок оказался наркотик власти, да и женушка его с амбициями. И самый последний член большой тройки, троюродный дядя царя, внук Николая Первого, Великий Князь Александр Михайлович. Грамотный морской офицер, политик, один из последних Романовых-тружеников. За два года до случившегося, предсказал Русско-японскую войну. Крайне нелюбим генерал-адмиралом и всячески им угнетаем, хотя это взаимно. На ум приходит даже понятие травля. Выход на сии высокие круги мы должны получить через адмирала Макарова и только через него. Фигура же Наместника Алексеева весьма неоднозначна, и к ней еще надо подбирать ключи. Поэтому, что бы ты ни делал, риск для Степана Осиповича должен быть минимален. И вот что еще, для политического эффекта желательна максимально громкая победа, в идеале эскадра Того должна быть уничтожена до последнего корабля, причем так, чтобы это видели и с кораблей флота и с береговых батарей. Тогда, имея на руках полную колоду козырей, можно будет начинать НАСТОЯЩУЮ игру.

   – Павел Павлович, – перебил меня Карпенко, – потеря шести броненосцев первого боевого отряда поставит японский флот в очень нелегкое положение. Они уже не смогут рассчитывать на победу в линейном бою, да и в войне вообще.

   – Сергей Сергеевич, не забывай про англичан, наша группа а особенно "Трибуц" с "Быстрым" конечно крайне тяжелая гиря на военно-морских весах, но англичане могут бросить на японскую сторону шесть броненосцев в базе в Вейхавее, восемь в Сингапуре, все это не считая флота Метрополии, который явно пойдет сюда короткой дорогой через Суэц.

   – Мы несколько больше чем ты думаешь, на "Вилкове" находятся три контейнера с особо ценным грузом. В одном десять гидрореактивных ракет "Шквал", в другом двенадцать электроторпед УСЭТ-80, в третьем двенадцать старых парогазовых торпед 53-65К. Там же десяток авиаторпед АТ-3 для противолодочных вертолетов, вдобавок к пяти, имеющимся у нас по штату и восьми в составе комплекса "Раструб-Б".

   – Ладно, Сергей Сергеевич, я тебе выдал все что надумал. А теперь ты, друг мой, поделись своими планами, ведь это сражение будет иметь значительный политический резонанс. Короче, для достижения полного эффекта, от Порт-Артура не должен уйти не один целый корабль. Ведь победа должна быть такой, чтобы Россию и весь мир как током дернуло, чтоб сам Николай послал бы сюда своего доверенного друга детства Александра Михайловича, и любимого младшего брата Михаила. Ну-с, Сергей Сергеевич, я слушаю.

   – Значит так, – Карпенко расстелил на столе большую схему Порт-Артура и окрестностей. Согласно данным историков, четырнадцатого числа, адмирал Того должен подойти к Порт-Артуру всей своей эскадрой, за исключением разве что миноносцев. Вот черная линия – это его путь. В десять часов утра его флагман "Микаса" доходит до траверса горы Крестовой и ложится в дрейф за пределами дальнобойности береговых батарей. Идти он будет, судя по схеме, не вдоль берега, а со стороны моря, с юго-востока, этот момент мы еще на месте уточним авиаразведкой. А дальше имеет место быть кильватерный строй из вытянутых в нитку шести броненосцев, двух броненосных и четырех бронепалубных крейсеров. Во первых, в атаку пойдем парой "Трибуц", "Быстрый". На первом этапе, идем курсом на острова Санчандао, с таким расчетом, что бы пропустить замыкающий корабль японской эскадру вперед, к Артуру, примерно на семь миль. Не доходя сорока пяти кабельтовых до их трассы, закладываем последовательный разворот налево и ложимся на курс параллельный курсу японской эскадры. Выходим на скорость двадцать пять узлов и догоняем японцев, которые будут держать экономические десять-двенадцать узлов. С дистанции семьдесят кабельтовых открываем артиллерийский огонь по замыкающему японскому бронепалубному крейсеру. И "Трибуц" и "Быстрый" будут вести огонь фугасными боеприпасами. Из-за более короткой дистанции боя, интервал между очередями будет меньше и за время отведенное на поражение одной цели мы успеем дать три-четыре очереди. А это по шестьдесят-восемьдесят снарядов каждого типа. Из них прямых попаданий от двадцати пяти процентов в начале боя до сорока процентов в конце боя. Для увеличения надежности поражения я бы увеличил длину очереди из АК-100 до пятнадцати снарядов на ствол, а АК-130 до семи снарядов на ствол, по крайне мере для двух замыкающих крейсеров. На поражение каждого бронепалубника будет отведено по две с половиной минуты. Когда артиллерия переключится на третий бронепалубный крейсер, из торпедного аппарата правого борта будет выпущена торпеда "Шквал" по заднему из броненосных крейсеров. В тот момент, когда наша артиллерия откроет огонь по головному японскому бронепалубному крейсеру, до своей цели дойдет первый "Шквал" и по второму броненосному крейсеру будет выпущен еще один "Шквал" опять из аппаратов правого борта. Дело в том, что когда мы начнем убивать хвост японской эскадры, единственной реакцией Того будет приказать развить полные обороты машин и последовательно повернуть влево, в открытое море. По расчетам моих офицеров, которые составляли этот план, к тому моменту, как мы покончим с бронепалубниками, в левую циркуляцию уже будет входить последний из японских броненосцев. Тогда мы, последовательно, закладываем правую циркуляцию, беря курс к берегу, расходясь с японцами на контркурсах левыми бортами. А там у нас полностью заряженный торпедные аппараты. И, вот кульминация всей операции, веер торпед "Шквал", четыре наши и две с "Быстрого" по японским броненосцам. Время хода от двух до полутора минут, обгадиться успеют, а подтереться уже нет. После попаданий сбрасываем скорость и держим курс к берегу. А там уже, Павел Павлович, нас будет ждать Степан Осипович Макаров и компания... а это уже твоя епархия.