Текст книги "И никто, кроме нас. Спасти адмирала Макарова."

Автор книги: Александр Михайловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 39 страниц)

   – Понимаю! – я побарабанил пальцами по столу, – Только вот первый контакт с героем-адмиралом и наши дальнейшие совместные действия против японского флота, это наша общая проблема, даже больше твоя. Ты же у нас сам без пяти минут адмирал, корабельную группу к Артуру привел, японцев по пути ощипал, ну если еще флот Того разгромишь так это будет вообще хорошо. А вот моя епархия, то есть большая политика, сие есть проблема из проблем, к примеру, как аккуратно отстранить от власти нынешнего царя и его заменить его на не менее легитимную, но более адекватную фигуру, того же Михаила Романова.

   – Так, сразу взять и заменить? – Карпенко усмехнулся, – А не выйдет ли боком, может вменяемый премьер?

   – Ага, а потом сиди и жди, когда на лису Алису найдет какой-нибудь бзик. Так тот премьер до первого бзика и просидит. Нет, не так надо, когда я начинал, в девяносто девятом, мой первый шеф, Борьку-козла, как обгадившегося кутя, из Кремля выставил... У него и учиться будем. Так, Сергей Сергеич, т-с-с, ведь ВВ и сейчас мой шеф, а Рогозин – просто начальник, теперь оба они остались там, а мы – здесь.... Так что, придется быть особо аккуратными, сначала вступить в монастырь, потом дослужиться до настоятелей, потом менять устав.

   – А, нас есть время быть аккуратными?! – скривился Карпенко, – Да он любые наши победы, за пару лет в задницу спустит, да и нас, как Столыпина, свинья неблагодарная!

   – Я же тебе сказал, Сергей Сергеевич, заменим его и достаточно быстро, погода, в крайнем случае, год, для этого и нужны резонансные подвиги, чтоб в определенных кругах поддержку накачать. Насчет политики в Империи, ты понимаешь, что для переворота придется создавать офицерскую Организацию? И что интересы господ-офицеров не во всем совпадают с интересами России, и что гнили в офицерских рядах ничуть не меньше чем в Зимнем Дворце? И что часть "их благородий" солдат и матросов вообще за людей не считают.... И давай договоримся так: я тебя понимаю, и полностью с тобой солидарен. Работать будем тихо, чтоб, все обошлось как в девяносто девятом, крокодиловые слезы и добровольная отставка. Никакого шума, никаких революций. Сие вредно действует на здоровье государства. – Я встал и пожал Карпенко руку. – Ну, спасибо за разговор, пора и честь знать.

   11 марта 1904 года 17-45 по местному времени.

   Желтое море, 34 гр. СШ, 124 гр. ВД.

   БДК «Николай Вилков»

   Павел Павлович Одинцов.

   Огромное багровое солнце кровавым шаром опускалось в воды Желтого моря. И казалось, вода уже окрашена кровью тысяч погибших, которые пока еще живы и ходят по этой земле, но участь их предрешена. С той или другой стороны погибнут тысячи, десятки тысяч станут калеками, для сотен тысяч война разрубит жизнь на две половины: ДО и ПОСЛЕ. Это война. Разожженная респектабельными господами из Лондонского Сити, да и наши отличились "олигархи" местного разлива, она будет уносить жизни русских и японских солдат и матросов, только ради того, чтобы банкиры смогли в очередной раз подсчитать прибыль. А вот хрен вам, а не прибыль, подумал я, опираясь на леер. Эта болезнь только так и лечится, "Внезапной отставкой, полным разорением и физическим уничтожением".

   А ну их всех на... дайте хоть немного отвлечься от мыслей о совершении НЕВОЗМОЖНОГО, дайте хоть немного просто стоять так и смотреть на закат.

   – Не помешал, господин Одинцов? – сзади ко мне подошел, сопровождающий груз оптики, поручик пограничников. – Павел Павлович, не подскажете, когда будем в Артуре? Нам вообще было предписано во Владик груз доставить, но и Артур тоже сгодится.

   – Петр Степанович, наверняка будем там четырнадцатого, то есть через три дня. Только вот на пути в Артур нас ждет вся проклятая эскадра господина Того из шести броненосцев и шести крейсеров.... И в Артур мы можем попасть только через его свежий труп, который еще надо суметь организовать. А с артурской эскадрой дела не очень хороши, повреждены новые броненосцы "Ретвизан" и "Цесаревич" и крейсер "Паллада", подорвавшись на мине, погиб крейсер "Боярин".

   – Дела-а-а... – протянул поручик, набивая трубку табаком. – Ну и как же вы будете прорваться в Артур, да с эдаким обозом? Торговлишку японскую вы пощипали знатно, ничего не скажу. Восемь купцов одним крейсером взять – не фунт изюму съесть! – поручик обхлопал карманы шинели. – Фу ты, вот незадача, спички в каюте забыл.... У вас, Павел Павлович, огоньку не найдется?

   Я поднес зажигалку к его носогрейке. После двух-трех энергичных затяжек, трубка задымила как паровоз.

   – Интересная вещица... – поручик покосился на зажигалку, а я мысленно выругал себя за неосторожность. Хотя этот хитрый кубанский казак, давно заметил все наши неувязки и несуразности, но, как и всякий настоящий хохол, держал все это пока при себе. А то скажешь что раньше времени, и будешь дурнем, если не хуже. На таких где сядешь, там и слезешь, когда Новиков попробовал припахать его людей к караульной службе на трофеях, то тот уперся, – У нас, мол, свое начальство, вам мы, господин капитан, не подчинены. И к тому же груз особой важности, который поручен нашему попечению, и нуждается в охране денно и нощно. Так и не дал ни одного человека, куркуль. А сейчас было видно, что гложут человека самые вопросы, но он старается держать себя в руках. Поручик козырнул. – Честь имею, господин Одинцов и за огонек благодарствую. – Потом огляделся по сторонам и прошептал вполголоса. – Павел Павлович, а правда господин профессор Тимохин Алексей Иванович, дай Бог ему здоровья, такую штуку изобрел что адмирала Тогова сразу в дым. А то я тут слышал краем уха, как матросики, значит, толковали про какой-то Едрён-Батон. Страшная говорят штука, спаси и сохрани Заступница Небесная.

   – Т-с-с! – мне вдруг захотелось заржать как жеребцу по весне, но я напялил на свою физиономию каменное выражение. – Это, Петр Степанович, и есть самая большая государственная тайна. Ваши мелочи, там и рядом не стояли, понятно?

   Вот, подышал воздухом, значит, а тут и стемнело совсем, пора уже и к себе в каюту... изучать биографию товарищей Романовых. Кто из них нам поможет, а кто только мешать будет.

   ...

   А в каюте, ноутбук на столе, кофе в термосе и бутерброды в тарелке. Даша, э-эх, знает мои вкусы. Вообще, идеальная жена будет для занятого мужчины.

   – Дашь, я тебя люблю и даже очень, – я снял кожаную куртку. – Но сейчас есть еще одно дело. Попроси-ка пройти ко мне особиста "Вилкова", старшего лейтенанта Мартынова Евгения Петровича. Передай ему, что бы взял с собой вазелин, потому что скипидар у меня уже есть. – Даша хихикнула, – И пусть поторопится, обгадился он по полной программе. Да, заодно позови местного зама по воспитательной, кап-три Зыкина. Там и его промах есть, не без того.

   Не успел я сжевать пару бутербродов и выпить кофе, как Даша доложила, пришли – ждут.

   – Зови, – я едва успел промокнуть губы салфеткой. Нет, бутерброды не с черной и красной икрой, как вы могли подумать, а всего лишь с сыром "из соседнего продмага". Такие же много лет назад готовила мне мама, когда собирала сначала в школу, а потом... Мама, мама... каким же я оказался непослушным сыном. От лирических воспоминаний меня оторвали эти двое....

   – Ну, здравствуйте, дорогие мои, докладывайте, о чем это матросы по углам шепчутся, да так громко, что их слышно за пару десятков метров? Сидите, сидите, конечно, вы мне не подчинены, но это я сейчас вас воспитываю, а дойдет дело до Карпенко, речь уже пойдет о наказании. Подошел ко мне сейчас на палубе поручик местных пограничников и начал расспрашивать про ядрен-батон. Это от кого же он таких знаний набрался. Да еще в контексте профессора Тимохина. Понятно, народ наш любит языки почесать, да косточки начальству поперемывать, а в результате складывается положение, описываемое словом из четырех букв, начинающимся со звука "ж".... Ну и что будет дальше, кто скажет.

   – Теперь надо ожидать попыток похищения Алексея Ивановича. – Поднял глаза старший лейтенант Мартынов, – если конечно эта информация дойдет до агентов вероятного противника.

   Я поморщился.

   – Забудьте вы уже это выражение "вероятный противник", товарищ старший лейтенант. У нас есть один открытый враг – Япония, один скрытый враг – Великобритания и все остальные, которые и есть "вероятные противники". Верить нельзя никому, любое государство вцепится России в глотку, если посчитает что в данный момент это выгодно. Потом, правда, будут рвать волосы на том месте, на котором сидят, типа как кайзер Вильгельм в восемнадцатом, или французы в сороковом, но будет уже поздно. Вам, товарищ капитан третьего ранга, необходимо усилить работу с людьми. Берите пример с товарища Ильенко, человек из кожи вон лезет, что бы объяснить командам тонкости текущего политического момента. А ведь все, что здесь болтают, ляжет на стол не столько и не сколько зарубежных разведслужб, но и наших российских спецслужб... жандармерии, да хоть бы тому господину Витте, который является для нашего поручика прямым начальником, а судя по важности операции, может и непосредственным. Думать люди должны головой хоть немного, перед тем как что-то брякнуть. Что теперь мне, просить его рапорт не писать, склонять к должностному преступлению? Или может просто ликвидировать? Сколько народу прочтут его рапорт, пока он по инстанциям доберется до Витте. А он доберется, вы не волнуйтесь, мы с вами уже достаточно шума наделали, и еще наделаем, что каждая бумажка о нас будет лететь наверх, будто ее подхватило торнадо. В общем, вам, Евгений Петрович, выяснить, кто там такие разговорчивые и провести беседу... со всеми неважно военнослужащий или прикомандированный вольнонаемный. Чтоб этот фонтан сведений для вражеских шпионов у меня здесь заткнулся. Подумайте, какие слухи можно еще специально пустить, что сделать рабочую версию максимально далекой от истины. Помните, наша главная тайна не ядрен-батон и профессор Тимохин, наша главная тайна это наше происхождение из будущего. Никогда и не в коем разе никто кроме специально допущенных людей не должны знать об этом. Наша рабочая версия, это сконструированный согласно новейшим теориям миноносный крейсер первого ранга, построенный на собранные эмигрантами деньги, где-то на Тихоокеанском побережье Америки, и вооруженный секретным оружием профессора Тимохина. Вы, Петр Викторович должны вдалбливать это в голову всему личному составу, от командира до последнего прикомандированного техника. Может так случиться, что от этого будет зависеть их жизнь и смерть. Чем меньше про нас знают на стороне, тем лучше. И не бойтесь вы докладывать товарищам Одинцову и Карпенко о своих промахах. Хуже, чем вам сделают японцы с англичанами, они вам все равно не сделают, а вот кое-что, возможно, удастся поправить.

   – Товарищ Одинцов, но положение на борту – привстал особист.

   – Что обстановка как на пожаре в борделе во время наводнения? Понимаю, перенос, да еще куча гражданских на борту, да еще и местные, не боевой корабль, а цыганский табор. Поэтому, по первому разу, обойдемся без оргвыводов, тем более что заменить вас все равно пока некем. Идите и воюйте, в меру своей профессии и умения, а мы с Карпенко постараемся вам помочь.

   – Паш, ты это серьезно насчет оргвыводов? – когда товарищи офицеры ушли, Дарья присела на краешек стола. Натянувшаяся юбка четко обрисовала тугое бедро. Сердце внезапно забилось, где то под горлом, как и тридцать лет назад.

   – Даш и да и нет... первое предупреждение я уже сделал, если будут еще проколы – извините, Одинцов два раза не предупреждает. А с другой стороны, случайно получился такой шикарный канал дезинформации всех и вся в окружающем мире. Рапорт этого поручика это официальный документ, составленный официальным лицом, чья лояльность Российской империи неоспорима. Данные полученные по этому каналу, при отсутствии иной достоверной информации, будут для иностранных разведок как истина в последней инстанции. А то, что его в ведомстве Витте скопируют и стырят, то не переживай там шпион на шпионе сидит и шпионом погоняет. Эх, ладно, милая, что мы все о делах, да о делах? Иди ко мне... – я усадил Дарью к себе на колени, – девочка моя, сероглазая.

   – Да уж девочка, – Даша положила голову мне на плечо, – Паша, какая я счастлива-я! Ну, честное слово, ты лучше всех, клянусь

   Так, Великий князь Александр Михайлович часок подождет, не убежит. Надо Дарье разъяснить, что значит быть по-настоящему счастливой. Вот только сначала дверь в каюту желательно запереть.

   13 марта 1904 года 14-05 по местному времени.

   Желтое море, до Порт-Артура 130 миль.

   Командир эсминца «Быстрый»

   капитан первого ранга Иванов Михаил Васильевич.

   Мы в дрейфе, погода хорошая, тихо. Только что ошвартовались к борту "Николая Вилкова". В преддверии завтрашних событий поступил приказ Карпенко, извлечь из аппаратов левого борта торпеды 53-65К заряженные нам во Владивостоке для учений, и зарядить два "Шквала". На крупную дичь, значит. Вот, стою на мостике, дышу полной грудь и вслушиваюсь в себя. А ведь я от жизни уже ничего не ждал, ну что мне оставалось? Доплавать полгода, потом контр-адмиральские погоны, отставка, пенсия... И все, впереди одинокая старость. Жена ушла, дети разбежались, оставалось только угасать никому не нужным стариком, после бурно прожитой жизни. Что было, то было, и служба в подплаве на Северном Флоте, когда был молодой и красивый. А Северный флот, он по сравнению с Тихоокеанским почти столица. Сел в самолет через час в Питере, а через два Москве. Потом была тяжелейшая авария в походе, декомпрессия и больше года госпиталей. Подплав для меня был закрыт навсегда. Но увольняться по состоянию здоровья не захотел, в моей семье мужчины, чуть ли не с Петровских времен, как-то не видели себя вне военно-морского флота. Не знаю каким образом, но получил направление в военно-дипломатическую академию, которую и окончил с отличием в девяносто пятом. А потом была служба сначала помощником, а потом и военно-морским атташе во всех уголках мира, и звания шли, как положено, за двенадцать лет от капитан-лейтенанта, до капитана первого ранга. Да-с! А вот год назад выяснилось что для полной пенсии мне совсем чуть-чуть не хватает стажа, всего полтора года... А вот куда вы денете капитана первого ранга? И тут на академию пошел командир "Быстрого". Ну, мне и сказали, мол, пока он учится, ты ему место подержи, вернется и оформим тебя на пенсию как положено. Вот, я и командир эсминца, надводным кораблем не только ни командовал никогда, но даже и курсантом практику на лодке проходил. Хорошо старший у меня опытный, главное ему было не мешать. А тут сначала этот поход, а потом ЧП. И даже здесь, после перехода, Антон Петрович, дисциплина, служба порядок, исправность механизмов, а я ему только киваю, а сам как во сне. И вдруг, позавчера, когда Карпенко повел нас в атаку... знаете, я вдруг помолодел. Эсминец как живой рвется вперед, ветер, брызги и цель... не какая-нибудь мишень, или списанная лайба, а самый настоящий корабль, самого настоящего врага, которого надо убить, потому что иначе он убьет тебя. И когда выпущенные нами снаряды начали рвать японский крейсер на куски, я вдруг снова почувствовал ради чего жить. Будто не было этих лет, и я снова тридцатилетний капитан-лейтенант. Есть Враг и есть Родина которую надо от этого врага защищать. Да завтра я поведу "Быстрый" в бой и буду убивать тех кто пришел сюда убивать моих пра-прадедов. Буду убивать по старинке, артиллерией и торпедами, а это для моряков почти глаза в глаза. Я уже говорил с Сергей Сергеевичем, насчет завтрашнего. Если все пойдет по плану, то на "Микасу" пойдет один из тех двух "Шквалов", что кран-балка вот-вот введет в торпедный аппарат. Ну-ка, постойте, что это там матросик пишет краской на боку "Шквала"? Интересно?! Спускаюсь с мостика. С темно зеленом боку торпеды большими белыми буквами выведено "За Варяг!".

   – Товарищ матрос! – матросик испуганно вскакивает. Все понятно, коротко стриженый, лопоухий, срочник, был, этого года весеннего призыва. – Молодец, – жму ему руку, – А теперь давай-ка сюда... – мы обошли торпедный аппарат с другой стороны, а вот на этом боку напиши: – Адмиралу Того, лично.

   Матросик широко лыбится, – Так точно, товарищ командир, напишу! – и теперь, если есть бог на этом свете, то этот "Шквал" точно дойдет до цели, молитвами моими и этого матросика.

   Из раздумий меня вывело покашливание за спиной, оборачиваюсь. Представительнейший мужчина шкафообразной наружности, эдакий носорог в костюме-тройке. – Михаил Васильевич, добрый день. Честь имею представиться, Одинцов Павел Павлович. Хотел бы с вами переговорить в приватной обстановке.

   – Так вот ты какой, Большой Полярный Лис!? Наслышан, наслышан... – думаю я молча, но вслух конечно отвечаю совершенно другое, академию-с мы кончали, – С превеликим удовольствием, Павел Павлович. Не угодно ли будет пройти в мою каюту?

   – Угодно, Михаил Васильевич, угодно! – Одинцов отработанным движением приподнял шляпу, – Давайте пройдемте.

   Командирская каюта на эсминце конечно не апартаменты люкс, но все таки место для шкафа с книгами и лазерными дисками нашлось. Одинцов покрутил головой, осматриваясь, – Уютненько у вас здесь, Михаил Васильевич. – он подошел к застекленной дверце книжного шкафа, – О, тут у вас и Гумилев Лев Николаевич, и "Очерки Русской Смуты" и "Дневники Николая Второго" и "Мемуары Великой Княгини Ольги" и сборник "Русская дипломатия конца девятнадцатого, начала двадцатого века", да и много чего еще! – он повернулся ко мне, – Увлекаетесь? – В его голосе прозвучало нечто, заставившее меня вздрогнуть. Последняя фраза прозвучала как полувопрос – полуприказ. И если правда все то, что я уже слышал об этом человеке, то меня исчислили, взвесили, признали годным и сейчас призывают в ряды.

   – Да, товарищ Одинцов, увлекаюсь. – ответил я, подтянувшись.

   – Михаил Владимирович, – покачал головой Одинцов, – не надо так официально, вы же должны помнить, что, согласно обычаям этого времени, беседа вне строя двух, э-э-э, человек, находящихся примерно в одном социальном статусе, предусматривает обращение к собеседнику по имени отчеству, если конечно вы не хотите нанести этому собеседнику преднамеренное оскорбление...

   – Учту на будущее, Павел Павлович, и имейте в виду, что оскорбление вам наносить не собирался. А что касается вашего вопроса, то, да, Российская история, особенно за последние сто пятьдесят лет, это моя любовь и моя боль. Да что же мы стоим? – я указал на диван, – Прошу! И, Павел Павлович, слушаю вас внимательно?

   Одинцов покачал головой, – Михаил Владимирович, когда я узнал что командир "Быстрого" в прошлом военный дипломат, я был просто, ну как бы это сказать, обрадован. Но уже здесь, в вашей каюте, я понял, что вас сюда послали Высшие Силы. Вы именно тот человек, который нам просто позарез нужен... Да, Михаил Владимирович, вы верите в существование Творца Всего Сущего?

   – Отчасти, Павел Павлович, отчасти... А почему вы спросили? – не понял я.

   – Да, не верю я в случайные совпадения, тем более в два подряд, – ответил Одинцов, – во первых, ваше назначение на должность командира эсминца. Я знаю, бывали и раньше случаи, когда офицера, которому не хватает морского стажа, перед пенсией переводят в плавсостав. Но очень редко на должность командира корабля, а уж с военными дипломатами раньше такого вообще не случалось. И второе, как я понял Сергея Сергеевича, ваш эсминец вообще не должен был оказаться в непосредственной близости к нашей группе. Каким образом вы оказались в том самом месте и в тот самый момент, уму непостижимо. Я читал рапорт вашего командира БЧ-5, о том что у вас в этот момент вышло из строя управление правой турбиной. И что потом, уже когда все кончилось, никакой неисправности обнаружено не было. И еще, по времени, ударь та молния чуть раньше, и вы остались бы там, в две тысячи двенадцатом. Ударь она чуть позже, и ваш "Быстрый" со всей дури впилился бы бортом в "Николая Вилкова". Короче, поскольку совпадений слишком много, советую вам по сходу на берег пойти в храм и поставить свечку Николе Угоднику. Просто так, на всякий случай. А теперь по делу. Что вы, Михаил Владимирович, скажете насчет того, чтобы снова потрудиться на ниве дипломатии, и причем внутренней. Нам с Сергеем Сергеевичем и Александром Владимировичем нужен ответственный человек, который бы мог возглавить группу, направляемую в Санкт-Петербург для контактов с семьей Романовых. Если позволите... – я кивнул, и Одинцов достал из внутреннего кармана стопку фотографий, размером примерно с колоду игральных карт, и начал их раскладывать на диване между нами. – Вот наш политический пасьянс... Номер один, Вдовствующая государыня Мария Федоровна, особа умная и влиятельная, но, к сожалению выпавшая из мейстрима. В отношении этой особы стоит задача, доведение до ее сведения информации о том, куда все катится... Может быть нам искренним и верным союзником. Вот номер два, внук Николая Первого и троюродный дядя Николая Второго, Великий Князь Александр Михайлович, по семейному Сандро. Одновременно очень умен и неамбициозен... В нашей прошлой истории был куратором авиации и автобронетанковых сил в Российской Империи... В настоящий момент занимает должность начальника управления морских портов, и курирует все вспомогательные крейсера. Ваш, товарищи офицеры, будущий непосредственный начальник, ибо во избежания длинного носа господ из под Шпица, легализоваться мы будем именно как вспомогательные крейсера. Номер три, Великий Князь Михаил Александрович, по семейному Мишкин. Наиболее вероятная кандидатура на пост Императора Всероссийского после отречения Николая Второго. Надо только сделать так, что бы он в этом случае не начал ломать комедию, как в нашей истории. Принял бы тогда престол, может быть, и не было бы ни Февраля, ни Октября. Ну и Великие Княгини Ксения и Ольга. С ними контакты в силу служебной необходимости. Они обе женщины неглупые, но все равно женщины и не имеют того опыта, какой есть у Марии Федоровны. Из семейства Романовых пока все, остальные, мягко выражаясь, проявили себя очень некрасиво в надвигающихся событиях. Поверите или нет, я уже с ними мысленно разговариваю иногда. И напоследок, фигуры из черного списка... Государыня Александра Федоровна... Генерал-адмирал Великий Князь Алексей Александрович, и его подчиненные из Адмиралтейства... Что говорить, а что нет Императору Николаю Второму, лучше согласовать с Марией Федоровной. И ради бога, никаких экспромтов, все ваши шаги должны быть тщательно подготовленными...

   – Понимаю, – я посмотрел на Одинцова, – Я могу взять вашу колоду, что бы "поговорить" с ними на досуге... Фактического материала на них у меня достаточно, – я кивнул на шкаф, – так что через два-три дня я доложу вам свои соображения.

   – Конечно берите, у меня есть еще пара комплектов, только вот начет двух трех дней я бы не зарекался. Сегодня – завтра вам будет явно не до большой политики, а вот скажем, вечером шестнадцатого, я готов выслушать ваши соображения на эту тему... А теперь позвольте откланяться, дела-с...

   13 марта 1904 года 14-45 по местному времени.

   Желтое море, до Порт-Артура 130 миль.

   БДК «Николай Вилков»

   Павел Павлович Одинцов.

   Сумка через плечо, кожаная куртка, ствол в плечевой кобуре. Как несчастных двадцать с гаком лет назад. Называется, вспомни молодость. Что после Перехода часто стали сниться мне товарищи той горячей поры конца восьмидесятых и начала девяностых. Из нашей команды, по-моему, до две тысячи двенадцатого дожил я один. Остальных унесли бесчисленные войны и конфликты, пули наемных убийц или беспросветная тоска. Они пали, а я остался. Но, я не один, Карпенко, Новиков... это тоже СВОИ, и все мы делаем одно дело, хоть и по-разному.

   Поворачиваюсь к своему охраннику, – Вадим, за Дарью отвечаешь не только головой, но и всеми частями тела.

   Вы спросите, куда я собрался? Просто сейчас, в два часа пополудни, вся корабельная группа ложится в дрейф. В преддверии завтрашних событий, "Трибуц", "Быстрый" и "Вилков" будут дозаправляться с танкера. Кстати, в иллюминатор видно, что мы уже поравнялись с "Трибуцем" и сейчас между нами медленно вдвигается громадная туша "Бориса Бутомы". С другого борта "Быстрый" заканчивает зарядку "Шквалов" в торпедные аппараты и пополнение артиллерийских погребов. Когда будут наброшены швартовы и поданы трапы, будет самое время "не замочив ног" перейти на "Трибуц" через "Бутому". Зачем мне туда? Карпенко считает что после боя с эскадрой Того наступит Момент Истины и лучше что бы при этом наша Большая Тройка была бы в сборе.

   По переброшенным трапам через "Бутому" перешел на "Трибуц". На палубе "Трибуца" меня встретил незнакомый лейтенант с повязкой дежурного.

   – Здравия желаю, товарищ Одинцов, – откозырял он, – Командир просил передать, что ждет вас у себя в каюте.

   – Спасибо, товарищ лейтенант, – пожал ему руку, – Провожать не надо, дорогу знаю.

   При встрече Карпенко пожал мне руку и сразу взял быка за рога, – Пал Палыч, значит так, после завершения заправки у нас запланирован военный совет. Твое присутствие обязательно, майор Новиков будет тоже. Пока устраивайся, каюту тебе подготовили, а к семнадцати ноль-ноль, будь добр быть здесь.

   13 марта 1904 года 17-00 по местному времени.

   Желтое море, до Порт-Артура 120 миль.

   Кают кампания БПК «Адмирал Трибуц»

   – Товарищи гаэдзины, сиречь русские офицеры, я смотрю все в сборе? – Капитан первого ранга Карпенко обвел взглядом командный состав корабля, собравшийся в кают кампании, на висящей на стене плазменной панели лица каперанга Иванова и кавторанга Ольшанского. Таким образом весь командный состав в сборе. – Итак, наши прежние планы не меняются, завтра утром, в районе Порт Артура будет находиться вся эскадра адмирала Того. По итогам многочисленных предыдущих бесед и совещаний со всеми здесь присутствующими, мною принято решение, идти на прорыв с ходу, навязав противнику бой на уничтожение. Боевая линия противника состоит из эскадренных броненосцев: "Фудзи", "Ясима", "Сикисима", "Хацусе", "Асахи", "Микаса", и броненосных крейсеров "Асама" и "Якумо". Броненосные крейсера: "Идзумо", "Адзума", "Токива", "Ивате", под флагом адмирала Камимуры, в настоящий момент, блокируют Цусимский пролив.

   Кроме броненосцев и броненосных крейсеров у Того имеется четыре бронепалубных крейсера: "Касаги", "Читосе", "Такасаго, "Иосино". Твари эти быстроходны и крайне опасны, ибо вооружены новейшими дальнобойными восьмидюймовыми пушками. Поэтому мы снимем их с доски первыми. Атакуем парой "Трибуц", "Быстрый". На первом этапе, идем курсом на острова Санчандао, с таким расчетом, что бы пропустить замыкающий корабль японской эскадры вперед, к Артуру, примерно на семь миль. Не доходя сорока пяти кабельтовых до их трассы, закладываем последовательный разворот налево и ложимся на курс параллельный курсу японской эскадры. Выходим на скорость двадцать пять узлов и догоняем японцев, которые будут держать экономические десять-двенадцать узлов. С дистанции семьдесят кабельтовых открываем артиллерийский огонь по замыкающему японскому бронепалубному крейсеру. Как и в предыдущем бою "Трибуц" будет вести огонь зенитными, а "Быстрый" фугасными боеприпасами. Было желание на "Трибуце" тоже применить фугасные боеприпасы но в ходе предварительных консультаций командиром БЧ-2 "Быстрого" было высказано мнение, что всплески от снарядов "Трибуца" будут сбивать с толку автоматическую систему корректировки огня "Быстрого". Смысл применения зенитных снарядов заключается в поражении личного состава находящегося на открытой палубе. А это как правило артиллеристы, подносчики снарядов, сигнальщики, наблюдатели, матросы дивизиона борьбы за живучесть и некоторые командиры, которые из самурайского гонора весь бой торчат на открытом мостике. Ну а, кроме того, это дымовые трубы, раструбы котельных вентиляторов. Из-за более короткой дистанции боя, чем в прошлый раз, интервал между очередями будет меньше и за время, отведенное на поражение одной цели, мы успеем дать три-четыре очереди. А это по шестьдесят-восемьдесят снарядов каждого типа. Из них прямых попаданий: от двадцати пяти процентов в начале боя, до сорока процентов в конце боя. Для увеличения надежности поражения длина очереди из АК-100 будет составлять пятнадцати снарядов на ствол, а АК-130 семь снарядов на ствол. В случае полного поражения цели до исчерпания лимита, переносим огонь на следующую. На поражение каждого бронепалубника будет отведено по две с половиной минуты. Когда артиллерия переключится на третий бронепалубный крейсер, из торпедного аппарата правого борта "Трибуца" будет выпущена торпеда "Шквал" по заднему из броненосных крейсеров. В тот момент, когда наша артиллерия откроет огонь по головному японскому бронепалубному крейсеру, до своей цели дойдет первый "Шквал" и по второму броненосному крейсеру будет выпущен еще один "Шквал" и опять "Трибуцем" из аппаратов правого борта. Дело в том, что когда мы начнем убивать хвост японской эскадры, единственной реакцией Того будет приказать развить полные обороты машин и последовательно повернуть влево, в открытое море. По нашим совместным расчетам, которые были перепроверены и подтверждены офицерами "Быстрого", к тому моменту, как мы покончим с бронепалубниками, в циркуляцию уже будет входить последний из японских броненосцев. Тогда "Трибуц" и "Быстрый", последовательно, закладывают правую циркуляцию, и берут курс к берегу, расходясь с японцами на контркурсах левыми бортами. А на левом борту у "Трибуца" полностью заряженные торпедные аппараты, а "Быстрому" мы в аппаратах левого борта заменили 53-65К на два "Шквала". Шесть "Шквалов" против шести броненосцев. Время хода торпед полторы-две минуты. Залп с распределением целей, "Быстрому" два головных броненосца, "Микаса" и "Асахи", "Трибуцу" всех остальных "Фудзи", "Ясима", "Сикисима", "Хацусе". После попаданий сбрасываем скорость и держим курс к берегу.

   Да, вот еще что, скорее всего, через два-три часа после завершении операции по уничтожению эскадры вице-адмирала Того, начнется первая фаза операции по десанту на острова Эллиота. За это время будет необходимо провести предварительные переговоры с адмиралом Макаровым. Передать призы под охрану командам местных военных моряков, и собрать всех морских пехотинцев на "Вилкове" и "Трибуце".