Текст книги "И никто, кроме нас. Спасти адмирала Макарова."

Автор книги: Александр Михайловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)

   20 марта 1904 года, вечер, Великобритания

   Старинная усадьба XVII века в окрестностях Дувра.

   В гостиной этого старинного дома собрались три человека, обладающих практически всей полнотой официальной власти в Британской Империи, той самой над которой никогда не заходит солнце. Я написал официальной, потому что эти трое только исполняли волю своих реальных владык из Лондонского Сити. Обращающиеся там капиталы свергали с тронов королей и стирали с карты мира страны. Но сегодня что-то пошло не так. Биржу лихорадило, вот уже несколько дней с Дальнего Востока, из под захолустного русского военного порта Порт-Артур, приходили новости, которые сначала ввергли трейдеров в уныние, а потом и в панику. Курс японских бондов стремительно летел вниз. Пошатнулась капитализация крупнейших лондонских банков, выдавших японскому правительству большие кредиты. Теперь, три респектабельных джентльмена собрались, что бы обсудить, что правительство Его Величества должно сделать в сложившейся ситуации. Вот их имена: Премьер министр Артур Джеймс Бальфур, Министр иностранных дел Ге?нри Чарльз Кит Пе?тти-Фицмо?рис, Первый Лорд адмиралтейства Уильям Уолдгрейв, граф Селбурн.

   – Джентльмены, вы все в курсе событий происходящих на Дальнем Востоке? Новости оттуда вызывают недоумение и шок. Что можете сказать вы, сэр Генри? Насколько серьезно положение наших японских союзников?

   – Очень серьезно, сэр Артур. Последние сведения о действиях русских крейсеров на морских коммуникациях позволяют предположить, что Япония фактически находится под угрозой полной морской блокады.

   – А вы что скажете, сэр Уильям?

   – Положение Японской Империи почти безнадежно, сэр Артур. Русские, каким то необъяснимым образом, полностью уничтожили 1-й эскадру вице-адмирала Того. Конечно, остаются надежды на 2-ю эскадру вице-адмирала Камимуры, но она в разы слабее уже уничтоженного отряда, и теперь русским крейсерам осталось только выйти из своих баз и приступить к разбою на морских коммуникациях. Один их крейсер некоторое время назад уже проделал это с ужасающим эффектом.

   – Вы сказали – он разбойничал, сэр Уильям? Сэр Генри сможет предъявить какие-нибудь претензии Петербургу?

   – Никаких претензий, сэр Артур, все в рамках Морского Права. В случае войны Royal Navi будет действовать точно также, если не жестче. Для полноценной блокады им не хватает только операционной базы для крейсеров вблизи морских путей, к примеру, архипелаг Бонин. Уверен, он будет захвачен русскими в ближайшее время. Тогда положение Японской империи действительно станет безнадежным, а пока оно просто тяжелое.

   – А вы, оптимист, сэр Уильям. Положение таково, что правительство Микадо колеблется, ходят слухи о мирных переговорах.

   – А что русские, сэр Генри?

   – Официальной реакции нет, сэр Артур, да и пока никто ничего официально не предлагал. Но русские газеты пишут, что от микадо надо требовать исключительно капитуляции, некоторые даже добавляют слово, безоговорочной.

   – Ну и пойдет император Хирохито на безоговорочную капитуляцию, сэр Генри?

   – Пока, скорее нет, сэр Артур, положение не настолько отчаянное. В японской прессе началась пропагандистская компания под лозунгом: – "разобьёмся вдребезги, подобно куску яшмы". Своими действиями русские отрезают всякую возможность заключения мира с Японией. Взять хотя бы этот шум который русские подняли в прессе по поводу зверств японской военщины над мирным корейским населением. Наш человек при штабе Стесселя сообщил, что фото с этих островов Эллиот разосланы по почте во все крупнейшие периодические издания Европы и Америки, за исключением британских. Это такой удар по самурайскому гонору и японской политической репутации. Я слышал в Берлине добрые, сентиментальные немецкие фрау уже плюются при слове "японец". Немецкая пресса уж очень легко подхватила этот скандал, ибо, что пачкает нашего союзника – то пачкает и нас. Нам припоминают лагеря для гражданских буров в Трансваале и ехидно спрашивают, кто у кого учился японцы у нас или мы у японцев.

   – Ну, это же совпадает с нашими желаниями, сэр Генри? Теперь Япония будет держаться на ринге, пока стоит на ногах.

   – Боюсь, сэр Артур, что это совпадает и с желаниями того, кто дирижирует этим спектаклем. Очень опасный враг, жесткий, не признающий ограничений и нетрадиционно мыслящий. Русские собрали специальную следственную комиссию, такого еще никогда не было. Они даже пригласили в нее представителей держав – гарантов суверенитета Кореи, конечно за исключением Японии. Наш вице-адмирал сэр Джерард Ноэл отказался участвовать в этой комиссии, хотя французы и немцы прислали по офицеру в чине не меньшем чем коммандер. Боюсь, что тот, кто ведет эту игру, намерен не победить "по очкам", и даже не нокаутировать нашего боксера, а просто убить его на ринге.

   – Сэр Генри, это может быль адмирал Макаров, или кто-то из его окружения?

   – Мы тщательно проанализировали досье и самого Макарова и его людей из его штаба. Наши аналитики утверждают, что исходя из имеющегося "модус операнди", никто из них не может быть этим "таинственным незнакомцем". Такие демонстративные действия скорее наводят на мысль об американской школе публичной политики.

   – Я вас понял, сэр Генри, а что скажете вы, сэр Ульям?

   – Сэр Артур, мои люди в Порт-Артуре доносят о прорыве из Америки, каких-то, построенных там по русскому заказу, чудо-крейсеров. У них даже нет официального названия, только трехзначные номера. Очень быстрые, практически как миноносец, мощное минное вооружение и дальнобойные, точные пушки. К сожалению, у нашей разведки нет источников, лично побывавших на этих крейсерах, доступ туда строго ограничен. Тем более что и базируются они не в гавани Порт-Артура, а на бывшей японской маневровой базе на островах Эллиота. Наши наблюдатели в японском флоте, говорят, что японцы прозвали их "Морскими Демонами". Среди них стало ходить поверье, что тот, кто их увидел, в свою базу уже никогда не вернется.

   – Вы говорите острова Эллиота? Так этот чудо-крейсер и эпицентр скандала со "зверствами" совпадают. Тут Америка и там Америка, джентльмены, уж не решили ли наши кузены поиграть в свою игру? Это верх политического лицемеря, джентльмены. Если янки будет выгодно, они истребят всех корейцев до единого, как уже истребили своих индейцев. За Тедди Рузвельта в политическом плане я уверен, но не действует ли там политическая или финансовая группа, находящаяся к нему в оппозиции. Или просто очень крупный частный интерес? Сэр Генри, проверьте эту информацию по своим каналам. А вы, сэр Уильям, дайте задание своим людям выяснить, на какой американской верфи были построены эти чудо-крейсера.

   – Сэр Артур, не стоит умножать сущности, скорее всего американский промышленник или промышленники, построившие эти корабли, и есть тот самый частный интерес, о котором говорил сэр Генри. Корабли с двигателями, к примеру, господина Дизеля идея революционная и думаю, что американский флот, от нее отказался. А уж нашему Адмиралтейству, признаю, предлагать такое со стороны американского промышленника будет чистым безумием. А русские, в последнее время, строили и не таких уродцев, чего только стоят круглые броненосцы адмирала Попова, или крейсера серии "Рюрик".

   – Сэр Артур, я согласен с сэром Уильямом, эту версию надо принимать как рабочую.

   – Теперь вот, что, джентльмены, необходимо сделать все, что бы Япония держалась на ринге. В какой срок наша сингапурская эскадра сможет выйти в Вэйхавей, сэр Уильям?

   – Не меньше месяца на подготовку, сэр Артур, и почти столько же в пути. Экономический ход броненосцев не превышает восьми узлов. Русские блокадные дозоры, конечно же, пропустят наши корабли и что дальше?

   – А дальше, дальше будет видно, что делать! В конце концов, флот оказывает влияние на политику самим своим присутствием! Также, изыщите, какие корабли мы можем сейчас продать японскому флоту? Япония потеряла не только корабли, но и обученных моряков, так что придется озаботиться наймом волонтеров из отставных офицеров и матросов королевского флота. Опять же за счет Микадо. Запомните, джентльмены, если Япония ляжет на ринге, то мы все банкроты. Надеюсь, вам все ясно? И выясните, что там, черт возьми, произошло у Порт-Артура? Если выяснится, что во всем виновны эти американские чудо-крейсера, а не азиатская косорукость японцев, то приложите все усилия по их нейтрализации или захвату. Если они не достанется Королевскому Флоту, они должно быть уничтожены. В средствах я вас не ограничиваю.

                                                      Глава 8. «Встреча на Байкале»

   22 марта 1904 года, полдень.

   ж/д станция Байкал. Поезд литера А

   Определённо, начинаются самые дикие места. Вот уж сорок вёрст ни одного полустанка, лишь угрюмые утёсы да мрачный заснеженный лес. Дорога прорублена в скальных склонах вдоль крутого берега Ангары. Последние вёрсты в сплошном тумане, река парит. Значит, лёд здесь уже сошёл. Александр Михайлович оторвал взгляд от вагонного окна. Не соврал, видно, начальник дистанции, как бишь его? Забыл, ну да Бог с ним. Сегодня паром-ледокол "Байкал" должен будет совершить первый рейс после суровой зимы, дабы доставить царский литерный поезд на восточный берег. Да, здесь, за тысячи верст от ближайшего моря, ходит по озеру гигантский ледокол в четыре тысячи тонн водоизмещением, размерами уступающий лишь знаменитому "Ермаку". И не простой ледокол, а железнодорожный паром, связующий собою два отрезка Транссибирской магистрали, обрывающиеся пока что на берегах Байкала. Несколько лет назад о нем в восторженных тонах писали во всех газетах. Построен он был в Англии, фирмой Армстронга, собирали его здесь по частям. Только вот оказалось, что мощности этому гиганту все же не хватает, чтобы преодолевать здешние льды, и посему зимою паром стоит у причала. Служит лишь маяком для тысяч троечников, что всю зиму возят грузы через озеро.

   Порт Байкал, теснящийся на небольшой террасе под крутою сопкой, встретил Великих Князей пронизывающим ветром. Приехали! Парящая вода простиралась лишь в сторону истока Ангары, сам Байкал был скован льдами. На ледяной глади виднелись десятки людей, лошадей, саней. Чёрные цепочки бесконечных обозов уходили за горизонт. Пути на станции оказались забиты товарными вагонами, платформами с камнем, строительным лесом и сортовым металлом. На западном участке Кругобайкальской дороги, от порта Байкал до Култука, сейчас вовсю кипит работа. К осени он должен быть отстроен, тогда и надобность в переправе отпадёт, а ведь там одних тоннелей необходимо построить аж сорок штук. Помимо прочих, там работают итальянские и албанские каменотёсы, каково им, к сибирским холодам вовсе непривычным?

   Встретивший важных персон начальник Байкальской переправы, инженер-механик Заблоцкий, на вопрос о готовности парома лишь обескуражено развёл руками.

   – Увы, ваше императорское высочество. Паром "Байкал", согласно депеше из Иркутска, сейчас обкалывают ото льда, к обеду закончат, и он будет готов развести пары, как мне приказано. Но... боюсь, состояние льда может не позволить...

   – Постойте, нас заверили в том, что паром полностью готов к открытию навигации!

   – Паром готов, ваше высочество, – обреченно произнёс Заблоцкий. – Если угодно, пожалуйте в царский салон. Я сейчас же распоряжусь начинать погрузку состава. Но должен вам сообщить, толщина льда уже в трех верстах от порта достигает двух аршин, и даже более, что совершенно непреодолимо без применения динамита. Это займет много времени. Вот если постоит солнечная погода, дней десять, тогда льды должны будут ослабнуть-с...

   – Десять дней ожидать здесь? – воскликнул Михаил. – Это невозможно! К тому времени мы должны непременно быть в Порт-Артуре, а не в Порт-Байкале.

   – Позвольте, Станислав Александрович, – Александр Михайлович начинал сердиться. – Если лёд до сих пор настолько толст, отчего же тогда закрыта ледовая железнодорожная переправа, которая, насколько мне известно, действовала в течение зимы?

   – Так ведь лёд, ваше императорское высочество, сначала у берегов слабеет, уж две недели как под берегом вагоны колесами в воду уходить стали, едва не опрокидывались. На море же лёд подвижки имеет-с. От ветров, а тем паче от землетрясений.

   – Неужто здесь бывают землетрясения? – удивился Михаил.

   – Бывают, ваше императорское высочество, – отвечал Заблоцкий, оживляясь. – В январе ударило, так вместе со льдом порвало и пути, на сотню сажен сорвало. Мы уж и бревнами трещины укрепляли, которые поперек путей, и на двухсаженные шпалы путь перекладывали. В феврале, как войну объявили, иной день до двухсот двадцати вагонов на восточный берег переводили. Пока снова не ударило, в конце февраля, тогда уж вдоль путей трещины пошли, на двадцать вёрст. Путейцы перепугались, ушли с перегона, ни в какую не вернуть было. Покуда солдат не прислали. Мы после еще шестьдесят пять одних только паровозов на восток перегнали, по частям – котёл отдельно, тендер отдельно. А двенадцатого числа снова трещины, одна другой больше. Вот движение и прервалось. С четырнадцатого пути разбирают, и большая часть переправы уже разобрана.

   – Н-да... – протянул Великий Князь, прищурившись в сторону далёких гор, синеющих над ледяным простором. – Препятствие. Сорок вёрст, если не ошибаюсь? Ничтожное вроде бы расстояние...

   – Осмелюсь предложить вам, ваше императорское высочество ... – начал Заблоцкий. Великий Князь и Наследник враз вопросительно обернулись к нему.

   – С востока, на станцию Танхой, буквально через час также прибывает литерный поезд. Нам телеграфировали, перед самым вашим прибытием. И его пассажиры неминуемо столкнутся с подобною же проблемой, с отсутствием железнодорожной переправы. Посему вернейшим будет для вас пересечь Байкал на санных повозках и воспользоваться их составом...

   – Да, что ж, это разумно. Но постойте, кто бы это мог направляться сюда с востока, литерным поездом?

   – Это личный поезд их превосходительства, наместника Алексеева...

   – И что, Наместник оставил свой пост в военное время? – удивился Михаил.

   – Никак нет, Ваше Высочество, – поклонился Заблоцкий, – до Санкт-Петербурга следует флаг капитан Наместника Эбергард-с, в сопровождении группы офицеров. Наверное, с секретным Рапортом Государю.

   – Сандро, не иначе, это должны быть ОНИ, – хриплым голосом произнесла Ольга, зябко прячущая руки в соболиную муфту.

   Александр Михайлович почувствовал на мгновение, как сердце застучало где-то высоко, прямо под горлом. Нервно сглотнув слюну, он кивнул, – Я тоже так думаю, по срокам очень похоже... – сейчас Великий Князь повторно испытал тошнотворное желание развернуть поезд и бежать... бежать куда глаза глядят, лишь бы не смотреть в глаза страшному будущему. Он справился с этим желанием усилием воли, почти таким же, каким пехотный командир поднимает себя из окопа навстречу ливню пуль и остриям вражеских штыков. Только ради того, что бы за ним поднялась плотная солдатская масса, ощетинившаяся штыками русских трехлинеек..

   – Сандро, кто они? – только сейчас Александр Михайлович расслышал недоумевающий вопрос Великого Князя Михаила.

   – Те, самые за которыми мы едем, – ответила вместо него Ольга, – ты потерпи еще немного, Мишкин, и сам скоро сам все узнаешь.

   Александр Михайлович кивнул и повернулся к путейскому чиновнику, – Милейший, вы нас уговорили. Прикажите заложить сани и телеграфируйте на тот берег, что мы выезжаем.

   – Да, – Ольга остановила, уже собиравшегося бежать, Заблоцкого, – не сочтите за труд, передайте поручику ахтырцев, чтобы мою Звездочку тоже заседлали. Все, любезный, можете идти.

   Спустя полчаса возле литерных поездов начался сущий бедлам. Кирасиры и гусары выводили из вагонов поезда литеры Б застоявшихся лошадей и тут же их седлали. В подогнанные сани грузили взятый с собой в дорогу запас фуража и нехитрых ветеринарных снадобий. В воздухе колом стояло лошадиное ржание и неизбежный в таких случаях во все времена солдатский мат. Возле поезда литеры А было немного потише и мата почти не наблюдалось, но сцена "пожар во время наводнения" очевидно повторялась и здесь. Ибо все те вещи, которые в дальней дороге были аккуратно разложены по полкам, теперь были безжалостно вывернуты наружу для дальнейшей перевалки их в сани. Елена Вольдемаровна восседала на санях Великой Княгини, как курица на гнезде, а взмыленная Ася все таскала и таскала туда свертки, коробки, узлы... Молоденький гусар подвел Великой Княгине уже оседланную кобылу. Вручил повод, заученным движением подставил сложенные в замок сильные руки, и Ольга птицей взлетела в дамское седло. Похлопала по белоснежной шее лошадь и в ответ та покосилась на нее большим добрым глазом. Потом наклонилась к гусару и тихонько сказала что-то ему на ухо. Парень покраснел и спотыкаясь бросился к вагону, принять у Аси очередной баул. А Ольга с высоты седла погрозила Елене Вольдемаровне сложенной плетью. Ну не заладилось у нее с самого начала поездки с этой немкой, и чем дальше, тем больше, вызвала она в Ольге глухое раздражение, если не злобу, своей мелочной придирчивостью к нижестоящим, скупостью и занудливой педантичностью.

   Не прошло и часа, караван тронулся в путь. Первым на лед вступил головной дозор из ахтырцев, потом длинная вереница саней, замыкали колонну кирасиры. Часть ахтырцев умчала далеко вперед, останавливая все встречные и попутные повозки. Возницы беспрекословно сворачивали в сторону, освобождая путь их высочествам. Крестились, стоя у саней, ломали шапки, пытаясь углядеть цесаревича, который японца бить поехал. Провожали взглядом Ольгу, невиданное ведь дело – царевна в седле, и снова крестились.

   Во льду вдоль санного пути вешками торчали телеграфные столбы, слегка зарыжевшие от солнца, иные уже немного покосившиеся. Весеннее солнце пронзало лед, не топя его, но нагревая любой посторонний предмет, вокруг которого за день возникала лунка с водой. Много накладок, костылей и болтов валялось вмерзшими в лед, виднелись во льду шпалы и брёвна. Рельсы действительно были сняты.

   – А скажи мне, любезный, – Михаил нагнал сани с чемоданами, и постучал ямщика по спине. – Правда ли, что вагоны на тот берег лошадьми возили, а не паровозами?

   Ямщик было окаменел от неожиданности, но совладал с собой, и повернувшись вполоборота поспешно ответил, крестясь рукавицей:

   – Истинно правда, вашевысоко...императр...ско...

   – И сколько ж лошадей двигало каждый вагон?

   – Четыре поначалу запрягали, вашевысоко...пре... сво...

   – Не может быть! Четыре лошади тянули вагон?!

   – Истинно так, а после и вовсе двумя приноровились, вот крест святой, вашевысокимператр...ско....

   Через каждые шесть вёрст встречались при дороге избы для обогрева, манящие дымком из труб. Полоска берега позади почти сравнялась с горизонтом, а горы впереди всё не становились заметно ближе. Часа через три достигли станции Середина. Несколько больших изб, среди которых имелся и буфет. Как на приличной станции – отдельно – для господ, отдельно – для пассажиров третьего класса. Остановились погреться, испить чаю с коньяком.

   Двинулись далее, ускоряя шаг лошадей – до восточного берега желательно было добраться до темноты.

   На полпути, утомившись, Ольга спрыгнула с седла и отдав повод коноводу забралась в сани под медвежью полость согреть озябшие ноги. Ася, уквидев что Великую Княгиню бьет дрожь, вдруг придвинулась и взяла ее озябшие и посиневшие тонкие пальцы в свои горячие руки. Разумеется тонкая кожа дамских кавалерийских перчаток ни в коей мере не спасала от пронизывающего сырого ветра. Ольга придвинулась еще ближе к горячему боку девушки, постепенно отогреваясь в блаженном тепле. Заметив неодобрительный взгляд Елены Вольдемаровны, Ольга в диком раздражении потянулась к лежащей поверх медвежьего полога плети, представляя себе, как она сейчас ткнет рукоятью в эту узкую щель рта, как брызнут наружу окровавленные обломки зубов. Госпожа Берг отшатнулась в ужасе от своей бывшей порфирородной ученицы, превратившейся вдруг в разъяренную пантеру. Но удара не последовало, Ася положила свою руку поверх ее, – Не надо Ваше Высочество, не надо, ей же будет больно... – Ольга расслабилась, приступ злобы прошел, она только молчаливым кивком поблагодарила девушку. В дороге никаких разговоров не вели, каждый думал о своем, да и посторонних ушей вокруг было слишком много. Великий Князь Михаил молча ехал на своем вороном Громе, неподвижно вглядываясь в горизонт, и висящий на его боку прямой палаш задумчиво похлопывал жеребца по лоснящемуся боку. Михаила мучили мысли о том, чего же такого вдруг узнали Ольга с Сандро и что неизвестно ему? Он проклинал себя за чрезмерные увлечения картами и коньяком, из-за чего дорога казалась короче, но по этой причине какие-то важные известия, кажется, миновали его уши.

   Южный берег показался, когда солнце уже низко стояло, а подошли к нему уже почти в сумерках. Там где санный путь сильно задирался вверх, стояла, почти неразличимая в полумраке группа фигур в шинелях. И вдруг, будто приветствуя путников, как маяк, вспыхнул яркий бело-голубой огонь фонаря. Не похожий на красноватое свечение местных электрических фонарей, ни на ацетиленовые и керосиновые лампы, он звал и манил к себе свой нездешностью. На санный путь упал яркий сноп света, делая малейшие детали необычайно выпуклыми и заметными. В испуге заржали лошади ахтырцев, прянув в сторону от неизвестного и возможно опасного света. А Александр Михайлович даже приподнялся в санях чтобы лучше разглядеть происходящее. Потом свет погас и через мгновение вспыхнул снова, уже не такой яркий, но захватывающий куда больший круг.

   – Все, Николай Карлович, приехали! – и, отстегнув медвежью полость, Великий Князь стал выбираться наружу....

   22 марта 1904 года, около полудня.

   ж/д станция Танхой. Поезд Наместника Дальнего Востока.

   Капитан первого ранга Иванов Михаил Васильевич.

   Лязгнули буфера и поезд встал. Все, путь кончился, дальше рельсы упираются в горный кряж, в котором еще только будут пробиты байкальские туннели. Временный ледовый зимник уже не действует, вон сложенные в штабель шпалы, а вон и уже покрывшиеся тоненькой плёночкой ржавчины рельсы. Приехали! После короткого разговора с капитаном первого ранга Эбергардом мичман Приходько, придерживая рукой болтающийся кортик, убежал в сторону здания станции. А мы, старшие офицеры, тем временем вышли из вагона погреться на солнышке и покурить. Андрей Августович в последнее время ходит сам не свой. Конечно, это понятно, в России офицеры, что армии что флота, после конфуза на Сенатской площади стремились находиться вне политики, а тут человек попал в самый эпицентр тех событий, которые в ближайшее время должны в корне изменить Россию, да и весь мир. И вот сейчас он думает-сопоставляет, как все то, что он узнал от нас, соответствует его чувству долга и присяге. Ничего, сдюжит, Эбергард человек сильный. Не успели мы докурить, как смотрим – мичман обратно бежит. Надо будет ему сказать, что бы завязывал с этой беготней, несолидно для офицера. Ведь теперь он не курсант, по местному гардемарин, а настоящий офицер. Подбегает к Эбергарду, да так запыхавшись что и выговорить нормально не может, – Г-господин к-капитан п-первого ранга, к нам едет...

   – Ревизор? – это лейтенант Мартынов не удержался от шутки, тоже еще один большой мальчишка.

   – Никак нет господа, хуже! – не понял юмора мичман. – Три часа назад от станции Байкал в нашу сторону направились, Его Императорское Высочество Великий Князь Александр Михайлович, Его Императорское Высочество Великий Князь Михаил Александрович, Ее Императорское Высочество Великая Княгиня Ольга Александровна... Здесь они должны будут сесть на наш поезд и направиться в Порт-Артур. А мы по санному пути пересечем Байкал и на их поезде продолжим путь в Санкт-Петербург.

   Эбергард повернулся ко мне, – Михаил Васильевич, вы такое хоть предполагали?

   – Андрей Августович, это значит что... – я вовремя остановился, – а вообще, давайте пройдемте для разговора в салон-вагон, а то вот у мичмана сейчас голова лопнет от любопытства, а это вредно для здоровья. Молод он еще, знать подробности этого дела.

   – Хорошо, Михаил Васильевич, – Эбергард повернулся в сторону салон-вагона, только вот мичман у нас тоже баклуши бить не будет. Мичман Приходько, что хотите делайте, но ваши матросы должны иметь вид ДОСТОЙНЫЙ для встречи лиц, принадлежащих к Императорской фамилии. Чтоб все было как на Императорском смотре в Корпусе!

   – Когда мичман убежал, Мартынов хмыкнул, – Теперь ему некогда будет задумываться. Кстати, кто знает, когда Их Высочества и сопровождающие их лица должны прибыть на наш берег?

   – Точно не могу сказать, но быстрее чем до темноты им Байкал не пересечь. – подумав ответил Эбергард.

   – Тогда ближе к вечеру выставим одного матроса поглазастее на берегу и противник не застанет нас врасплох. А теперь, господа-товарищи офицеры, давайте исполним мудрое указание Андрея Августовича и пройдем в салон-вагон.

   – Эх, Евгений Петрович, язык у вас без костей, – вздохнул Эбергард.

   – А в моем деле, Андрей Августович, если не смеяться, тогда плакать надо, а слезы, при моей профессии это яркое указание на профнепригодность.

   Так вот, продолжая пикироваться мы вошли в салон-вагон.

   – И так, – начал я импровизированное совещание, у кого какое мнение, что именно мы должны рассказать и показать Великим Князьям?

   – Михаил Васильевич, можно мне сказать? – раздался в наступившей тишине голос лейтенанта Мартынова, – Я тут не имел других занятий, как перечитывать ту библиотеку, которую вы с Павлом Павловичем собрали для меня по нашим Санкт-Петербургским фигурантам. Особенно меня интересовали члены Дома Романовых. Фигуры положительные и не очень. Большинство из них оставили в истории след в виде разного рода литературных произведений, дневников и мемуаров. Конечно, это могли сделать те, кто пережил Революцию и Гражданскую войну. И на основе своих впечатлений могу сказать, что Государь Император смог собрать сильнейшую интеллектуально, и при этом, безусловно преданную ему команду. Андрей Августович вы не обижайтесь, у нас нет вашего врожденного пиетета перед абсолютной монархией, нам много лет скорее внушали обратное. Но сейчас Император Николай Второй вырос в моих глазах на целую голову. Ему бы только решимости побольше в благих делах, да устойчивости против всяких голосов, что гудят в уши и днем и ночью, – ага это он про Александру Федоровну, муху гессенскую, а то кто еще может дудеть в уши по ночам отличному семьянину Романову Николаю Александровичу, а Мартынов перевел дух и продолжил. – Великий Князь Александр Михайлович и Великая Княгиня Ольга оставили после себя мемуары. Великий Князь Михаил, как вечный запасной на императорский трон, старался быть в политическом плане как можно более незаметным.

   – Почему вечно запасной? – потер лоб Эбногард, – вроде Павел Павлович говорил, что Александра Федоровна этим летом должна родить Государю Наследника.

   – Ох, Андрей Августович, тут все прямо как в сказке у Пушкина: – "Родила царица в ночь, не то сына, не то дочь"... – только у Пушкина это был поклеп, а в случае с Цесаревичем Алексеем страшная правда. Родная мать подарила ему не только жизнь, но и страшную наследственную болезнь – гемофилию! Фактически, на протяжении последующих тринадцати лет, этот ребенок мог умереть в любой момент от потери крови. Его мог убить любой порез, царапина или внутренний разрыв сосудов при малейшем ударе. В любой момент Великий Князь Михаил мог снова оказаться наследником и на этот раз уже без вариантов, ибо Алексей был последним ребенком в семье Николая Второго. Короче так, товарищи и господа, у этих троих есть достаточный ум, сила воли преданность России. Поэтому предлагаю, открыть им ровно столько же информации, сколько было открыто Наместнику Дальнего Востока адмиралу Алексееву и Командующему Тихоокеанским Флотом вице-адмиралу Макарову. Имея всю возможную информацию, эти люди смогут принести России куда больше пользы, как если бы мы оставили их в неведении. Их сознательное сотрудничество может решить вопрос, будет наша миссия успешна или нет в самом широком смысле этого слова. Я за полную откровенность, со всеми тремя Романовыми, но только без секретарей, адъютантов и прочих прихвостней! Разговор в формате три плюс один плюс три. Этим самым одним, как бы посредником, должны стать вы Андрей Августович. Мы еще надеемся увидеть вас с эполетами, как минимум, вице-адмирала, и занимающим пост начальника службы боевой подготовки Российского Императорского Флота...

   – Ладно, Евгений Петрович, ваше мнение ясное, и однозначно аргументированное, – сказал я, – А вот что нам скажет любезный Василий Иванович?

   – Любезный Василий Иванович возражений не имеет, – ответил капитан второго ранга Степанов, – и если можно хотел бы добавить, что в ТОТ раз Александр Михайлович неплохо зарекомендовал себя в деле шефства над новорожденными военно-воздушными и автобронетанковыми силами. Я думаю в ЭТОТ раз он сможет начать раньше и сработать эффективнее. Конечно у Великой Княгини Ольги не все благостно обстояло с политической линией в эмиграции в тридцатые-пятидесятые годы, но не нужно забывать контекст. Раны нанесенные нашему народу Гражданской Войной не все зажили и в начале двадцать первого века, а в те времена они просто зияли и кровоточили, особенно в стане побежденных. Я за предложение товарища Мартынова!

   – Ваша очередь, Андрей Августович, – кивнул я Эбергарду.

   – Ах в этом собрании у меня тоже есть голос? – впервые с начала разговора улыбнулся Эбергард, – Ну что же, мое мнение ясно и однозначно, и исходит оно из того самого пиетета перед Государем-Императором, на отсутствие которого сослался Евгений Петрович. Конечно же я за то, чтобы открыть пред посланцами Государя всю имеющуюся информацию без утайки. Это мой долг, как офицера Русского императорского Флота.

   – Спасибо, Андрей Августович, – чуть улыбнулся я, – поскольку мы вместе в одной команде делаем одно дело, то право голоса у вас было с самого начала этого путешествия. Об этом вам ясно сказал Павел Павлович, когда назвал вас товарищем. Теперь мое слово... последнее! По прибытию кортежа их Императорских Высочеств на станцию Таванхой, здесь, в этом салон-вагоне состоится наша встреча с Великим Князем Александром Михайловичем, Великим Князем Михаилом и Великой Княгиней Ольгой. Ответственный за организацию встречи капитан первого ранга Эбергард. Ответственный за информационно-методические материалы технического характера капитан второго ранга Степанов. Ответственный за информационно-методические материалы общественно-политического характера лейтенант Мартынов. Вам, Василий Иванович, подготовить для передачи Великому Князю Александру Михайловичу один ноутбук, а Великому Князю Михаилу и Великой Княгине Ольге по одному букридеру с соответствующим наборами литературы. В общем все, Военный Совет предлагаю считать закрытым!