Текст книги "И никто, кроме нас. Спасти адмирала Макарова."

Автор книги: Александр Михайловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 39 страниц)

   – Вот, а говорите, что плохо видели... – Наместник повернулся к Вирену, – Ну что скажете про такие чудеса, Роберт Николаевич?

   – Накрытие без пристрелки с первого залпа это уж точно из области чудес, да и с этим минным полем не все чисто. Даже если у них и была карта минных постановок, она не может быть настолько точна, что бы можно выло бы тралить заграждение артиллерией или вот так, летающими бомбами. Не может быть такого! Но, все равно, это так похоже на то что мы уже наблюдали под Артуром. Летающих бомб не было, это да, но вот удивительно меткая и быстрая артиллерийская стрельба там тоже была, наблюдал самолично.

   – Роберт Николаевич, а может быть то, что мы слышали от ваших марсовых, что минную атаку на Того этот крейсер проводил с семи-восьми миль. И попал всеми минами, не было ни одного промаха. И лейтенант с наблюдательного поста на Золотой горе докладывал о метком и быстром артиллерийском огне с огромных дистанций. И число попаданий, знаете ли, примерно в одну треть всех снарядов, тоже, по мнению современной артиллерийской науки считается невозможным. И все это невозможное, громоздится кучей на этих кораблях. Мне сложнее найти там обыкновенное, чем невиданное. И что все четверо, по словам очевидцев, идут почти без дымов, это на фоне дела сегодняшнего утра право такие мелочи... – Наместник махнул рукой, – Ну что молчите господа офицеры? Когда я слышу о чем-то подобном, невероятном, но вполне очевидном, что я должен думать, а?

   – Наверное, Ваше высокопревосходительство, вы имеете в виду правило перехода количества в качество, прямо по философии Гегеля? – переспросил Юрасовский, – Если на этом корабле собрано такое количество невероятных новшеств, то и причина и способ его появления здесь может оказаться особенно невероятным...

   – Константин Константинович, вы хоть сами-то поняли, чего сказали? – буркнул Вирен, – от слов "невероятное" уже голова кружится.

   – Так, господа, мы с вами не на богословском диспуте! – прервал разговор Наместник, – Вы, капитан второго ранга, что должны были делать? Провести нас через минные поля, так проводите. И кстати, что там за иллюминация на островах?

   – С ИХ вспомогательного судна "Николай Вилков" высажена рота ИХ морского десанта, и теперь они ловят там остатки японского гарнизона. Тут японцы почти стационарную базу начали строить, со своим гарнизоном, так, что охота в разгаре.

   – Ладно, ступайте, – Алексеев отпустил Юрасовского и повернулся к Вирену, – А вы Роберт Николаевич, тоже займитесь своими командирскими обязанностями, а с невероятным будем разбираться при ближайшем его рассмотрении...

   Через час с небольшим, проследовав за "Страшным", "Баян" бросил якорь на внутреннем рейде бывшей японской базы, в непосредственной близости от двух кораблей незнакомой конструкции. Стрельба на берегу к тому времени почти прекратилась, и только где-то в глубине большого острова, время от времени, звучали одиночные выстрелы.

   Наместник с мостика обозревал окрестности. Вон, скупо освещенные стояночными огнями, "Аскольд" с "Новиком", как овчарки отару овец, зажимают в угол несколько явно торговых пароходов. Рядом с ними еще один "пришелец", судя по обводам, тоже явный купец, только вот над надстройкой флаг не иностранной державы, а Доброфлота. Вон, скорее всего, тот самый "Николай Вилков", стоит почти под берегом большого острова. Алексеев перевел взгляд на корабль, стоящий по соседству на якоре. Окраска в виде неровных треугольных пятен и полос, ломающая контуры силуэта, две орудийные башни в носу, странные решетчатые мачты, непонятная плоская надстройка в корме, все это не оставляло никакого сомнения. – Ну-с, Николай Робертович, – они? – спросил Алексеев, указывая на корабли.

   – Они ваше высокопревосходительство, – тяжело вздохнул Вирен – да вы и сами видите, эдакое-то размалеванное чудо ни с чем не перепутаешь.

   14 марта 1904 года 21-10 по местному времени.

   Окрестности маневровой базы японского флота на островах Эллиот.

   БПК «Адмирал Трибуц»

   Павел Павлович Одинцов.

   Сегодняшний день выдался бурным, да и вечер ему под стать. Два часа назад на связь вышел майор Новиков и не моргнув глазом доложил о захвате стратегического объекта, японского походно-полевого борделя... Смягчающим обстоятельством было то, что инициатива завести здесь эту службу принадлежала не майору Новикову, который доложил о захвате. И даже не старшему лейтенанту Рагуленко, который этот захват произвел. А, очевидно, самому мистеру Того, или кому то из его ныне покойных помощников. Но вот его же сообщение, о наличии на всех трех основных островах объектов, подозрительно напоминающих гитлеровские рабочие концлагеря в миниатюре, было куда серьезней, и наводило на мысль, что строили базу совсем не японцы, или японцы, но заключенные. Разбирательство с этим вопросом было благоразумно отложено на утро, все равно в темноте там ничего не сделать. Терпели полтора месяца, потерпят и еще ночь. Но утром разберемся, если там согнанные на работу корейцы это одно, а если японские зэки, так совсем другое. Мысли о русских пленных у меня не возникло, потому что у японцев просто еще не было достаточного количества пленных, а во вторых Россия это европейская держава, и учинять, что-либо подобное, против ее подданных начинающие международные людоеды просто не рискнут. А что касается борделя... – Ну и бог с ними. – подумал я и вдруг меня осенило, – Я то ломал голову, как организовать в пункте постоянного базирования приемлемый соцкультбыт, как говорили в советское время. У меня здесь находятся высококвалифицированные врачи и инженеры, некоторые из них настоящие ученые, кроме того, имеются подготовленные гражданские и флотские техники. Эти люди были согласны на спартанско-минималистские условия жизни в походе, но не стоит и пробовать заставлять их жить так же на берегу. Теперь есть кому их обстирывать, обштопывать кормить и укладывать спать. А мне от них потребуется полная отдача, да и не только от них, а от всех и от каждого кто составляет наш коллектив. Кое-что мы получим как вспомогательные крейсера, за те пароходы, что привели в Порт-Артур. На первое время хватит. Дело в том, что во вспомогательные крейсера зачислен только "Трибуц", "Быстрый" и "Вилков" со своими командами, вот им пока и едет жалование и снабжение продовольствием. Хорошо, что еще, расставаясь с австралийским рефрижератором, мы на всех кораблях до упора забили морозильные камеры австралийской бараниной. Здесь нам в руки достались продовольственные запасы Того, правда состоящие в основном из риса. Ничего, будет чем кормить местных рабочих, которые все равно понадобятся нам при строительстве базы и военного городка. Нам надо строиться, строиться и еще раз строиться. Черт, лишь бы в лагерях были корейцы, а не японские уголовники, тогда у нас сразу будет рабочая сила! Хорошо хоть от Того а наследство остались стройматериалы, и те что складированы на берегу и те два парохода стоящие на на якорях, один с английским цементом и гвоздями, а другой с отличными канадскими пиломатериалами. О-о-х! Еще и проблема дележки трофеев, и проблема реализации той их части, которую мы не можем использовать в натуральной форме. Вот в данном случае, кроме двух пароходов со стройматериалами, на внутреннем рейде островов Эллиота захвачены четыре угольщика, груженые кардифом и два парохода с фугасными снарядами, снаряженными шимозой, и пороховыми зарядами британского образца к ним. Завтра надо будет попросить у Степана Осиповича, в обмен, рефрижератор с бараниной и обмундирование с сапогами с немецкого трампа. В случае если на стройке у японцев работали корейцы, можно будет их одеть-обуть и еще останется. Новиков вроде докладывал, что его бойцы видели в лагерях много женщин и подростков. В упор не помню как японцы наказывали в уголовном порядке эти категории населения, но ожидать можно всего. Потом, когда все кончится, надо будет посоветоваться, где и чего будем строить. Вообще-то лучше всего было бы начать с бани, так сказать и культура и гигиена...

   Мысли вернулись к походному дому терпимости. Одна там беда, Рагуленко доложил, что из трех с лишним десятков женщин трое или четверо выглядят не как кореянки, а как японки. Это я их не различу, а местные запросто. Что-то не хочется оставлять среди нас лицо японской национальности. Отправить в Артур с другими пленными? А много ли будет этих пленных? Ребята Новикова разошлись от души, и помогли японским солдатам и офицерам почти поголовно умереть за своего императора. Посадить в джонку, дать бутылку воды, кусок хлеба, и послать на все четыре стороны? Держать под стражей до конца войны или пока не помрут? Или может расстрелять у ямы, и уложить рядом с жителями этой злосчастной рыбацкой деревушки? Морпехи, когда гонялись за разбежавшимися по острову японскими зольдатиками, нашли яму доверху заполненную обезглавленными телами. Спросите как нашли, отвечу – очень легко, по запаху – она так воняет! Ну-Ну, для Новикова повторить почерк труда не заставит... Сходят его ребята к той яме, посмотрят, а потом все сделают в лучшем виде. И никакая "катынь" не подкопается. Только вот решение, о том, как с ними быть, надо будет принять до утра. Но, в общем, пока не знаю.

   Смотрю на часы - 21-35 по местному времени. Только что на связь вышел командир «Страшного», кавторанг Юрасовский, сообщение для адмирала Макарова: – на «Баяне» к нам в гости прибыл самолично его высокопревосходительство Наместник Императора Всероссийского на Дальнем Востоке вице-адмирал Алексеев... во, как длинно. Что услышал Макаров, услышал и радист на «Трибуце». А дальше Карпенко дураков и безинициативных не держит, и в двадцать первом-то веке «Трибуц» постоянно был в «боях и походах», и все закрутилось по инстанциям. Радист – старшему смены, старший смены – командиру БЧ-4, а тот уже Карпенко... ну и естественно Карпенко – мне. Ну, для меня этот визит сюрпризом не был, и Степана Осиповича я тоже предупредил. Понятно зачем этот солидный государственный деятель прибежал сюда как мальчишка, вместо того, чтобы с достоинством сидеть во дворце и ждать доклада. Пряники-с! А от Макарова он может ничего и не дождаться, были прецеденты. Да и мы, утром, слишком сильно пошумели, что бы он мог усидеть в Артуре, ведь в первую очередь Наместник Алексеев это политик и только потом адмирал. Очевидно, что как только «Баян» бросит якорь, то Наместник пожалует к нам в гости... Карпенко также со мной согласен. Если Алексеев сам прибудет сюда, то думает что выиграет у Макарова темп, он просто не знает, что мы, со Степаном Осиповичем все уже заранее обговорили. Сам Наместник Алексеев нам и значительно интереснее и значительно опаснее, чем Командующий Флотом. Наместник может нам и все порушить или, наоборот, вывести нас сразу на высшие сферы, минуя всех посредников. А посему возможно сейчас случится самый важный для нас бой во всей этой компании. Мы уничтожили ударные силы японского флота, захватили их базу, но если мы не сумеем закрепить эти военные победы политическим результатом, то тогда все было зря, по крайней мере для нас лично.

   В 21-55 "Баян" бросил якорь в трех кабельтовых от нас по правому борту, через три минуты последовал запрос ратьером...

   – К вам следует Их высокопревосходительство Наместник... – ага, адмирал Алексеев пошел напролом.

   Так, Палыч, решайся! – Карпенко дрожащими руками закурил сигарету, – Этот Алексеев, как ты выражаешься, из Первой Категории, ни одна наша легенда не выдержит проверки на таком уровне. Я сделал все что смог, теперь твоя очередь. С курсантских времен не переношу общения с начальством, и чем оно дальше, тем для меня лучше. С Макаровым еще как-то проще было, он нам, можно сказать, социально близкий. А тут... – Карпенко махнул рукой, – всегда я с ними немею и дураком становлюсь.

   – Не ..., Сергеич, прорвемся! Иванова, зови, это его епархия. Караул к трапу, все прочее, как если бы ты комфлота с официальным визитом встречал. И самое главное, не суетись! Все делай в два раза медленней, чем хочется, меня самого мандраж бьёт, но раз надо, так надо.

   14 марта 1904 года 22-15 по местному времени.

   Якорная стоянка японского флота на островах Эллиот.

   Борт крейсера «Баян»

   – Андрей Августович, – наместник Алексеев смотрел в сторону "Трибуца", стоящего на якоре в пяти кабельтовых от "Баяна", и нервно комкал в руках пару перчаток, – вы поверите что это, смогло утопить целую эскадру? И не получило в ответ ни царапины? А ведь и утопило и не получило, медицинский факт-с! Вы помните, с каким ужасом тот японский матрос кричал про крик морского дракона?

   Флаг капитан штаба наместника, капитан первого ранга Эбергард молча кивнул.

   – То-то же, Андрей Августович! И эта просьба, при визите ограничиться минимумом сопровождающих... "по причине наличия большого количества секретов особой важности"... хотя там был Макаров с капитаном первого ранга Рейценштейном, полковником Агапеевым и со своим флаг-офицером Дукельским. И если этого выскочку там не съели, так что, дай то Бог, и меня не съедят. – Алексеев перекрестился.

   – Ваше Сиятельство, – с жестким немецким акцентом, проговорил Эбергард, – а может вам вообще не ехать на этот корабль? Может мы с лейтенантом фон Боком...

   – Э, нет, немец, перец, колбаса, чего захотел! Я гнал за ним как сумасшедший от самого Артура, а ты говоришь "не ехать". Война, так несчастливо начавшаяся для России, вдруг в одночасье оборачивается блистательной победой. Что я должен отписать Государю? Что не знаю ни тех – кто эту победу российскому флагу добыл, ни того – откуда они взялись? Макаров-то свою телеграмму в Петербург уже отправил, еще днем. Нет, несомненно, это судьба, божий перст, так сказать. Так что ехать придется, не иначе. И ты, Андрей Августович, со мной собирайся, может чего своим острым немецким глазом и приметишь? Вот, Роберт Николаевич сообразил катер на воду спустить, да на буксир взять, когда мы еще из-за мин остановились. И все, готово, пожалте на борт, ждать пока пары разведут не надо. И не надо так нервничать, Андрей Августович, Макаров с компанией вернулись с этого корабля целыми и невредимыми. И разве не достаточная гарантия Андреевский флаг? И еще, с нами пойдет дежурный адъютант, лейтенант фон Бок, уж он то точно не испугается странного...

   – Если будет способен держаться на ногах? – усмехнулся Эбергард, – он слышал краем уха ваш разговор с Юрасовским, и сделал из него свои выводы. Теперь, в поисках храбрости, уничтожает запасы Смирновской в буфете "Баяна". Видел я его там полчаса назад. Думаю, что он уже дошел до последней кондиции.

   – Тогда, наверное, вы правы, – вздохнул Наместник, – лучше пойдемте туда вдвоем.

   Катер мягко коснулся нижней площадки трапа. Трап это первое что показалось Адмиралу Алексееву странным, причем два раза. Во первых, он как не напрягал память не мог вспомнить такого "Адмирала Трибуца", а во вторых, эта надпись была с с грубой орфографической ошибкой – отсутствовали твердые знаки на концах слов... адмирал Алексеев вспомнил разговоры об изменении орфографии и удалении из нее "лишних букв". Но по сравнению с тем, что было дальше, эти несчастные буквы оказались сущей мелочью. Когда Наместник поднялся на палубу, то его поразил яркий свет, ударивший в глаза. Даже со стороны было видно, что корабль освещен невообразимо ярко, но вот вблизи казалось, что ночь превратилась в день. Таких светильников, дающих яркий, ровный, почти дневной, свет адмирал Алексеев не видел никогда. И кроме того, его встречали... Вдоль борта было выстроено около десятка, то ли солдат, то ли матросов, самого угрожающего вида. Офицер в такой же земноводной форме скомандовал, – Равняйсь! Смирно! Равнение на середину!, – одна звезда на погоне с двумя просветами, такого звания не было в русской армии и на флоте, Наместник Алексеев это помнил точно. – Да ведь им, – подумал он, – убить кого – словно чихнуть, сразу видно, головорезы, как есть головорезы. Но вот, мундиры, мундиры сидят на них как влитые, явно носят их не один год, значит это и не ряженые... – причем, Наместник никак не мог понять, матросы это или солдаты, земноводные какие-то... Притом, несообразностей уставного характера и на рядовых и на унтере, и на стоящих чуть в стороне двух офицерах в явно морской форме, было столько, что на ум приходила мысль не о нарушении Устава, а о каком то другом Уставе, к примеру, сербском или болгарском, близкородственном русскому, но другом. Алексеев вспомнил про Черногорию, объявившую войну Японии. Да нет же ерунда, если исходить из того сколько мог стоить только один корабль с новейшим оружием такой мощи, а тут их два, да еще два вспомогательных, которые тоже не просты... выходило что и подороже самой Черногории с Сербией в придачу. Загадка, однако. Паузу прервал морской офицер с погонами капитана второго ранга.

   – Здравия желаю, ваше высокопревосходительство, командующий сводной корабельной группой, командир Большого Противолодочного Корабля "Адмирал Трибуц", капитан первого ранга Карпенко Сергей Сергеевич, – слова "ваше высокопревосходительство", как показалось Алексееву, он произнес несколько небрежно. – Корабль находится в боевом походе, так что не обессудьте за аскетизм церемонии. – на этом фоне диссонанс погон и произнесенного звания прошел почти как-то незаметно. Наместник только отметил, что такие погоны ЗДЕСЬ у капитана первого ранга... Встреться ему эти люди в другом месте и при других обстоятельствах, ох и насиделись бы они в холодной за свой маскарад. Но данное место и данные обстоятельства говорили за то – что никакой это не маскарад, а самая настоящая реальность.

   И Наместник сломался, нервное напряжение полутора месяцев несчастливой войны, когда он ежечасно и ежеминутно ждал сообщения, или об очередной неудаче армии или флота, или о очередной подлости из Петербурга. Потом суматошный, нервный сегодняшний день, наполненный смесью эйфории от нежданной блистательной победы и ожидания встречи с чем-то несбыточным и волшебным, которое нарастало с каждой минутой. И вот он достиг того, к чему стремился и не знает, что ему говорить, ибо не понимает тут почти ничего.

   – Господа, – неожиданно тихим голосом сказал Наместник, – может кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

   – Объяснить? – переспросил тот, что назвал себя капитаном первого ранга Карпенко, – Хорошо, можно и объяснить, ваше высокопревосходительство. Только, сначала позвольте представить вам моих товарищей по общему делу?

   Наместник устало кивнул. – Представляйте, господин Карпенко, но объяснения потом должны быть исчерпывающими.

   Вперед шагнул высокий седоволосый офицер, затянутый в такой же, как и у Карпенко, мундир, причем Наместник нутром чувствовал, что мундир носили и его отец, и дед и прадед... порода, одним словом, – Ваше высокопревосходительство, – отдал он честь, – дозвольте представиться, капитан первого ранга, командир эсминца "Быстрый", Иванов Михаил Васильевич.

   Офицер, командующий караулом, козырнул Наместнику, – Ваше высокопревосходительство, дозвольте представиться, командир роты морской пехоты, майор Новиков Александр Владимирович. В данный момент бойцы моей роты заканчивают ликвидацию остатков гарнизона японской маневровой базы на островах Эллиот. – майор кивком головы изобразил поклон – Честь имею!.

   Из тени позади Карпенко вперед шагнул рослый мужчина в штатском, – Ваше высокопревосходительство, руководитель всего этого проекта Одинцов Павел Павлович, – Алексееву он чем-то неуловимо напомнил покойного Государя Александра Третьего, наверное, тот тоже выглядел бы так, если бы брил бороду.

   Выдержав паузу, Одинцов произнес, – Ваше высокопревосходительство, и вы, господин капитан первого ранга, как старший по должности с принимающей стороны, прошу проследовать в корабельную кают-компанию, где вам будут даны исчерпывающие объяснения.

   14 марта 1904 года 22-25 по местному времени.

   Окрестности маневровой базы японского флота на островах Эллиот.

   Кают-компания БПК «Адмирал Трибуц»

   Павел Павлович Одинцов.

   Сказать что Наместник Алексеев был в шоке, это значит ничего не сказать... Все таки дизайн "индустриальный модерн", характерный для второй половины двадцатого, начала двадцать первого века, очень сильно отличался от модных поветрий тысяча девятьсот четвертого года. Мы еще не успели дойти до кают-компании, а гостей уже были поражены... Ну хоть убей меня, но никто из местных побывавших у нас внутри не поверит в "американскую версию". Просто мозги у местных устроены немного по другому. Поэтому всех непосвященных в тайну придется держать подальше от кораблей.

   – Прошу Вас, Ваше высокопревосходительство, располагайтесь! – широким жестом Карпенко пригласил Наместника войти, – И хоть в кают-компании есть свой господин, мой старший помощник, но он не будет в обиде, что я на некоторое время узурпировал его права. Как говорится: "в силу чрезвычайных обстоятельств...". – Карпенко открыл встроенный в стену бар, по морскому погребец, – М-м-м, Ваше высокопревосходительство, вы что предпочитаете: русская водка, коньяк, виски?

   Тем временем Наместник с любопытством оглядывал интерьер кают-компании. Большой стол посередине, погребец и пианино в углу были знакомыми атрибутами. Но вот повсеместный на этом корабле яркий свет, непривычный дизайн мебели, состоящий из одних прямых углов, и большой прямоугольник темного стекла на стене, там где на корабле российского флота повесили бы хорошую копию Айвазовского... вводили Алексеева в недоумение. – Ах, да! – обернулся он, – коньяк, пожалуйста!

   – Наполеон сгодится? – Карпенко достал из погребца пузатую бутылку и пару стаканов, – Александр Владимирыч, Михаил Васильич, помогите... – Новиков с Ивановым добавили на стол еще четыре стакана и вазочку с нарезанным лимоном из холодильника. – Господа, наш разговор не предназначен для лишних ушей, пусть даже и наших младших офицеров, а потому не обессудьте – самообслуживание.

   – Ну-ка, господин Карпенко, дайте-ка сюда бутылку, – Алексеев протянул руку, – никогда такой не видел, интересно...

   – Разумеется, пожалуйста. – ответил Карпенко.

   – Ну-ка, ну-ка – Алексеев с любопытством разглядывал этикетку, первое, что привлекло его внимание – фирменная голограмма. Недоуменно хмыкнув, он начал читать надписи, – Франция это понятно, кстати, господа, объясните, а что такое Европейский союз? – его брови поползли вверх, – ... из винограда урожая две тысячи второго года! – Наместник рассеянно поставил бутылку на стол, – Как это возможно, господа?

   – Очевидно возможно. – сухо ответил Карпенко, разливая коньяк по стаканам, – Когда Всевышний шутит, это не всегда смешно! Пока не до смеха японцам и отчасти англичанам. Что будет дальше, пока не знаем. Как человек в таких делах опытный, порекомендую вам стаканчик коньячку. А на правах хозяина, позвольте предложить тост, – "За победу русского оружия!".

   Выпили, Алексеев глубоко вздохнул, и покрутил головой, – Вкус, знаете ли, господа, какой-то не такой, Наполеон-то Наполеон, да не тот... Кстати, что вы имели в виду, когда сказали, что вы человек опытный?

   – Ваше Высокопревосходительство, а как вы думаете, было приятно из две тысячи двенадцатого года безвозвратно провалиться в тысяча девятьсот четвертый? Узнать, что никогда не увидишь родных и друзей? Вы же сами были командиром, представьте, что вас, вместе с кораблем, во времена Екатерины Великой? А на дворе шумный, блистательный и бестолковый бабий век.

   – М-да! – передернуло Алексеева, – Сравнения у вас, господин Карпенко, но, возможно вы и правы, – Наместник плеснул себе еще коньяка на два пальца в стакан, и поморщившись выпил, – И кстати, господин Карпенко, – он указал на плазменную панель – а это что у вас такое?

   Карпенко кивнул, – Одну минуту, Ваше Высокопревосходительство, Павел Павлович... начинайте.

   Я-то понимал, что это мой звездный час, или пан или пропал. Конечно мозг Наместника в данный момент изрядно размягчен, коньяком, обстоятельствами сегодняшнего дня, и всем прочим цугцвангом в который его загнали недруги... Но и дураком он не был, а посему будем держаться как можно ближе к истине. Я открыл ноутбук, на который пока никто не обратил внимания: – "...ну коробка и коробка, а что там внутри – может сигары?"

   – Итак! – я стукнул по клавише "Enter", запуская презентацию, – год две тысячи двенадцатый, Владивосток. – На плазменной панели возникло изображение бухты Золотой Рог с стоящими у причалов кораблями, среди которых было легко узнать нашего "Трибуца" вместе с тремя его близнецами. – Российский Тихоокеанский Флот готовится к большим маневрам... – на экране появился строй кораблей, возглавляемых гвардейским ракетным крейсером "Варяг". – В ходе маневров должен был быть испытан новый прибор, позволяющий маскировать целые эскадры от всех средств наблюдения, – на экране палуба "Вилкова" покрытая двумя полосами антенных эмиттеров. – Наша группа должна была совершить тысячемильный переход под прикрытием маскировки, а остальная эскадра, следуя в отдалении, должна была проверять ее качество. – появилась карта похода с проложенным маршрутом. – Потом должны были состояться боевые стрельбы и поэтому на том корабле, где был смонтирован прибор маскировки, перевозился второй боекомплект для всей эскадры. Это корабль не существующего в тысяча девятьсот четвертом году класса, Большой Десантный Корабль, который предназначен для перевозки к вражескому берегу десанта вместе с артиллерией и прочей техникой. Большие помещения для людей и большой грузовой трюм. После того как был собран маскирующий прибор, в трюме осталось много свободного места и флотское начальство решило, что корабль повезет еще и боеприпасы, – Эбергард с Алексеевым переглянулись, Наместник кивнул, этому веку тоже была свойственна мелочная экономия в мирное время. – Двое суток все было нормально, но потом налетел тропический циклон. В корабль с работающим прибором маскировки попала очень сильная молния, наш профессор назвал ее "супермолнией". – Фотография эмиттерного поля на палубе "Вилкова", одна сторона обгорела и оплавилась, вторая просто испарилась. – Очевидно, что в этот момент мы и попали в тысяча девятьсот четвертый год. По счастью, в результате этой аварии наши корабли почти не пострадали, было всего лишь несколько жертв, не способных принять такое положение вещей. Установив свое место и время, мы сразу двинулись в сторону Порт-Артура, с цель принять участие в Русско-Японской войне. Но, не все так просто, господа. Точнее все совсем не просто! Дело в том, что между тысяча девятьсот четвертым и две тысячи двенадцатым годом лежат две Смуты, каждая из которых по трагизму ничуть не уступает Смуте конца шестнадцатого и начала семнадцатого веков. Это конечно совершенно отдельная история, но корни первой Смуты, из-за которой рухнула династия Романовых вместе с Российской империей, лежат как раз в этой несчастливой войне и ее последствиях. Сейчас мы пытаемся изменить завязку той истории, вооруженной силой своих кораблей переломив ход войны на море. Сегодня, в результате действий кораблей, которыми командуют сидящие перед вами офицеры, Японский императорский флот утратил господство на море и маневровую базу в окрестностях Главной Военно-Морской Базы Российского Императорского Флота на Тихом Океане. Дальнейший ход этой войны теперь в ваших руках. Если вы сумеете использовать полученную паузу для ремонта корабле, обучения команд и подвоз боеприпасов, тогда война на море, а значит и вся Русско-японская война завершится победой России. Если нет, тогда все было напрасно. Но надо понимать, что победа в этой войне не самоцель, это только первый шаг на долгом пути к предотвращению грядущей катастрофы. Вы должны знать, что будет если катастрофы не избежать... Империя падет вместе с династией, отколются окраины а в стране разгорится пятилетняя Гражданская война которая унесет почти двадцать миллионов жертв. Еще два миллиона: офицеры, дворяне, техническая и творческая интеллигенция эмигрируют за границу, где будут влачить жалкое существование. А нынешнего русского императора с семьей новые якобинцы просто расстреляют без суда и следствия в подвале дома купца Ипатьева в Екатеринбурге, – на экране появилась сцена расстрела царской семьи из фильма "Романовы – венценосная семья". Дождавшись конца сцены, я продолжил, – Господа, все это конечно реконструкция, сами бандиты никаких съемок не делали, но они оставили подробные воспоминания, по которым и был снят этот фильм. А вместе с царской семьей, кто раньше, а кто позже, будут убиты миллионы русских людей... офицеров, казаков, крестьян, интеллигентов... Господа, я попросту молчу о вашей личной судьбе, хотя, поверьте, в ней тоже не будет ничего приятного...

   Дрожащими руками я взял из лежащей на столе пачки сигарету и с трудом прикурил. Каждый раз, когда я думаю об этом, меня ужасает не судьба семьи господина Романова, а те "прочие" миллионы жертв которые он утащил за собой в могилу. Так и рэволюсионеры две тысячи двенадцатого года стремились разжечь в России такой же пожар. А вот хрен им на лысый череп!

   Наместник Алексеев сидел молча, прямо глядя перед собой, не знаю о чем он думал и думал ли в данный момент вообще. На лице капитана первого ранга Эбергарда не дрогнул ни один мускул, но именно преувеличенное самообладание и выдавало ту степень потрясения, которой подверглось его сознание.

   – Господа, это ужасно! – Наместник вылил остатки коньяка себе в стакан, – Получается, что все что мы делаем, делаем зря? Кругом суета сует и мрак беспросветный. Я не буду спрашивать доказательств ваших слов, наверняка они у вас есть. Хотя я страстно желаю, чтобы вы ошиблись, и этот кошмар не случился. Но я же вижу, что вы сами верите в то, что говорите. Человека с моим опытом не обманешь. Ну-с, господин Одинцов, что вы скажете на это?

   – Всю свою сознательную жизнь я на государственной службе... – я потушил сигарету в пепельнице, – кое какой опыт имею. И смею вас заверить – не все так безнадежно. Так разгром эскадры Того уже снял часть остроты вопроса, но возможно добавит для России давления со стороны Англии, для точной оценки пока мало данных. Изменить историю можно, я уверен. Что же касается Вас, то принести пользу стране, прославиться как умелый и мудрый управитель Дальнего Востока, и, заодно, наказать людей интриговавших перед вами. Ведь как установили историки в мое время, суть Ваши недоброжелатели в Петербурге и виновники проигрыша России в Русско-Японской войне есть одни и те же люди... А впрочем, Ваше Превосходительство, поступайте как знаете. В вашей воле принять нашу помощь или нет. – я понимал что меня "понесло", но уже не мог остановиться, – Невыносимо обидно за Державу, которую раз за разом, на протяжении сотни лет, втаптывают в землю и свои доморощенные враги, и лощеные европейские господа.