Текст книги "И никто, кроме нас. Спасти адмирала Макарова."

Автор книги: Александр Михайловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 39 страниц)

   Над толпой, там где стояли моряки с "Бутомы", поднялась одинокая рука, – Товарищ Одинцов, можно вопрос?

   – Приятель, будь добр, выйди вперед, что бы тебя все видели и говори... – ответил я.

   Через толпу протолкался низенький крепыш, – А как будет с местными, которых вы берете на работу? -спросил он, – Им тоже положена какая-то доля?

   Я ответил, – Ну, с местными вопрос сугубо индивидуальный, тут все по заслугам. Это вам такая честь дана по праву рождения, а им ее надо заработать. Но и тех из вас, кто не будет вносить свой вклад в общую копилку, или будет вести асоциальный образ жизни, тоже будем выкидывать из акционеров к чертовой матери. И может даже на тот свет. Ну, у кого еще есть вопросы?

   – А когда мы получим первую зарплату? – вышел вперед один из приятелей крепыша.

   – А где вы здесь видите магазины? – я обвел рукой окружающие холмы, – Пока не обустроена инфраструктура базы, у нас коммунизм. Вы сыты, одеты, обуты, а зарплата начисляется на ваш счет. Когда мы построим здесь магазины, клубы и прочие заведения для обмена ваших денег на товары и услуги, тогда вы все получите сполна.

   – А какая это будет зарплата? – не унимался приятель.

   – Мы сейчас с товарищами изучаем этот вопрос, но могу сказать одно – вы будете получать в два-три раза больше чем, скажем так, наши соседи. Но это только в том случае если у нас получится все то, о чем я говорил раньше. Деньги с неба не падают, тем более, деньги из настоящего золота. У кого что еще?

   Из рядов моряков "Быстрого" вышел невысокий матрос, – Иванько, вчера матрос, а с сего дня прапорщик. Я не мастер говорить, наводить орудия у меня выходит лучше. Н я скажу. Товарищ Одинцов, спасибо вам за это, – он постучал пальцем по новенькому погону прапорщика, – приятно сознавать, что когда мы сойдем на берег, то никакой дантист не сможет дать мне или моим приятелям в рыло.

   – Товарищ Иванько, – ответил я – это не, я а Наместник Алексеев присвоил вам эти звания.

   – Товарищ Одинцов, как говорили на родине моего деда в Одессе, не делайте мне смешно. Если бы вы хорошенько его не попросили, то ничего бы и не было. Ну дали бы пару цацок и отмазались. Ведь так? Молчите? А вот мы вчера на берегу с аскольдовскими пересеклись и обстановку перетерли. Так что в курсе кто кого и как мордует. И георгиевских кавалеров, между прочим, тоже лупят почем зря. И про порядки на "Баяне" у Вирена нам известно, и про то что творится на "Новике" у Эссена. Думаем, ну все хана, сиди теперь на этих Эллиотах и носа не высовывай. А утром раз, и новые погоны! Товарищ Одинцов, я не могу говорить за всех, только за себя и немного за парней из своей БЧ. Но как могу – скажу. Если какая тварь пасть свою поганую на вас откроет – Парву! В клочья и напополам! А парни поддержат! – он развернулся к толпе, – Так ведь, ребята? – строй одобрительно загудел, как рассерженный улей.

   Я вздохнул, – Пока рвать никого не надо, вы лучше в море японцев рвите.

   – Это само собой, но вы имейте в виду. Тогда у меня еще один вопрос. – Иванько показал в сторону бухты, – А правда что только "Трибуц" будет на охоту ходить, а мы на якоре стоять?

   – Это вопрос уже не ко мне, а к товарищу Карпенко. – я отошел в сторонку, давая ему слово.

   Карпенко нервным движением снял фуражку, – Нет, первоначальное решение было неправильным, мы будем нести вахту в японских водах по очереди, тройками. Первая тройка "Трибуц", "Аскольд", "Новик" выйдет в район патрулирования примерно через неделю. Еще через десять дней мы вернемся, и тогда настанет ваша очередь в компании "Баяна" и "Дианы". Без дела никто не останется. Когда достроим поселок и разгрузим "Вилков" от запасов и людей, то и он пойдет в дело, на берегу сидеть не будет никто.

   – Спасибо, товарищ капитан первого ранга за разъяснения, все прочие, как мы понимаем это уже военная тайна. Только вот тут ребята спрашивают, с девочками местными знакомиться можно, или как? А то вот товарищ Спиридонова наших ребят от их общаги гоняет нехорошими словами, аж повторять стыдно. – в строю одобрительно заржали.

   Я поднял руку, – Знакомиться можно, но только вежливо и с обходительностью, и чтоб последствия знакомства были по взаимному согласию, а не так, чтобы хвать за волосы и – "сейчас я буду тебя сильно любить!". И еще, все личные дела с "девочками" в нерабочее для них время – после семнадцати ноль-ноль. С завтрашнего дня все обслуживание береговой базы начнем перекладывать на их плечи.

   – Да мы что, мы тоже понимаем, что уголовный кодекс, ептить, уважать надо. У меня все, товарищи командиры. – Иванько отдал нам честь и вернулся к своим.

   Я проводил его взглядом. Еще неизвестно, сколько провокаций со стороны мелкой кучки несогласных пресек этот Иванько, когда пообещал "парвать всех" и основная масса моряков его поддержала. И теперь надо ожидать попыток побега. Я тяжело вздохнул и поднял руку, – Еще вопросы есть? Нет... Хорошо. Тогда последнее объявление, сегодня вечером на острова доставят тысячу штук офицерских наганов с патронами. Товарищи новопроизведенные прапорщики и подпоручики, получите и извольте научиться пользоваться, ибо офицер без оружия все равно, что без штанов. Со временем закажем для вас в Бельгии пистолеты Браунинг N3. А, вот теперь, мы можем считать, что наше собрание закончено, товарищи. Не смею вас задерживать.

   Михалыч шепнул мне на ухо, – На "Трибуце", "Быстром" и даже "Вилкове" все Окей, а вот на "Бутоме", там вольница, как на челне Стеньки Разина, они все же гражданские, мы с ними еще наплачемся...

   – Знаю, ерунда все это, – так же тихо ответил я ему, – загрузим работой по полной, некогда будет дурью маяться. "Новик" именно они реконструировать будут. А кто воду мутить начнет – вали без разговоров. Красивую жизнь я им устрою, не без того, но вот и вкалывать за нее все будут как пчелки, включая и нас с тобой. А кто вкалывать не хочет – будет плавать и рыб кормить, таков закон естественного отбора по отсеву дураков и лентяев.

   Народ с митинга расходился слегка обалдевший, а в моей каюте на Трибуце уже лежала коробка с девятьсот двадцатью пятью именными долевыми контрактами. Все что ты делаешь, учили меня в свое время, делай хорошо и делай до конца.

   16 марта 1904 года 18-35 по местному времени.

   острова Эллиота, БПК «Адмирал Трибуц».

   экс командир ЭМ «Быстрый»

   капитан первого ранга Иванов Михаил Васильевич.

   Все, пора в дорогу. Сидим в каюте у Сергея Сергеича Карпенко теплой компанией. Присутствуют, во первых, группа направляемая в Санкт-Петербург: ваш покорный слуга, капитан второго ранга Степанов Василий Иванович, наш спец по РТВ, и начальник особого отдела БДК "Николай Вилков" Мартынов Евгений Петрович. Рядом с нами сидит наш Вергилий, наш проводник по одна тысяча девятьсот четвертому году, Эбергард Андрей Августович. Хотя какой это ад из тысяча девятьсот четвертого года, Вот если бы мы водили наших друзей отсюда по две тысячи двенадцатому году, вот это действительно было бы путешествие по аду. Короче, Андрей Августович едет с нами в Санкт-Петербург проводником, и живым рекомендательным письмом от Наместника Алексеева. Напротив нас четверых сидят Павел Павлович Одинцов, Сергей Сергеевич Карпенко, Александр Владимирович Новиков, в новеньких подполковничьих погонах, и и.о. командира "Быстрого", Антон Петрович Никольский, мой бывший старший. Группа отъезжающих и группа остающихся.

   – Значит так, товарищи, – Одинцов обвел взглядом нашу группу, – Андрей Августович, не делайте такое лицо, и вам присваивается дополнительное воинское звание товарищ со старшинством в сем чине с сего дня. А то как же иначе, сами посудите? Мы посылаем с вами своих товарищей через страну, коя никак им не знакома. Как там у Пушкина было сказано, ни ступить не молвить не умеют. Это вам не Нью-Йорк задрипанный, где, если у тебя в кармане есть тугая пачка долларов, ты можешь хоть кукарекать. Это Российская империя самого начала двадцатого века, где хруст французской булки заглушается звоном кандалов. Шучу! Но как говорили в наше время, что в каждой шутке есть доля шутки. Короче Андрей Августович, на вас взаимодействие с местными властями и скорейшее проталкивание нашей миссии к Санкт-Петербургу при минимуме конфликтов. Ответственность приравнена к таковой при выполнении боевой задачи. Теперь вы, товарищ Иванов, ваша работа начнется при встрече со следующими людьми. Великий Князь Александр Михайлович, он же Сандро, и Императрица Мария Федоровна. Эти два члена Дома Романовых способны самостоятельно осознать важность той информации, которую вы им предоставите. Тогда же Андрей Августович доставит в Царское село, Государю, пакет с донесением, совместно составленным адмиралом Алексеевым и вице-адмиралом Макаровым. Для отправки вместе с вами упакован весь набор литературы на бумаге, а также катриджи к электронным книгам и флешки с текстами, видео, и аудио материалами. Каждый из вас везет свой ноутбук, кроме того, вам выделены бывший сервер управления системы "Туман", три ноутбука, и две электронных книги, ранее принадлежавших погибшим членам нашей экспедиции. Теперь к вам, товарищ Степанов, вы в этой экспедиции у нас не только наладчик дальнобойной КВ радиостанции, что со по себе немаловажно, но и главный прогрессор в области электроники и связи. Вакуумная лампа накаливания с титановой нитью будет изобретена только через полгода, так что ваша задача изобрести ее, лампу заполненную азотом, под наш родной цоколь, а также электронные лампы диод и триод. В "соавторы" возьмите кого-нибудь из питерских светил, в этом вопросе, я думаю, вам поможет Великий Князь Александр Михайлович или Императрица Мария Федоровна. Во дворец на Миллионной частенько захаживают светила отечественной науки. Это только то, что необходимо сделать в первую очередь, что бы наша деятельность с радиофикацией флота никому не бросалась в глаза. Ну, еще, конечно на основе новоизобретенных радиоламп простейшие линейные усилители, правительственная связь, аппаратура частотного уплотнения и прочее, что только сумеете. В принципе, на флешках у вас есть все схемы ламповой аппаратуры, и часть полупроводниковой до середины семидесятых. Теперь к вам товарищ Мартынов. Ваше дело безопасность миссии, нам не должны помешать никакие иностранные шпионы, эсэровские террористы или местные гопники. При нападении на любого члена миссии убивайте без разбора, здесь так принято, человек в форме и при оружии имеет право стрелять в преступников на поражение, а уж если он при исполнении... Короче все ясно? На месте, любой ценой уберегите Государя, Марию Федоровну, Великого Князя Михаила и Великого Князя Александра Михайловича с семьей. В ответ на наши действия, с английской стороны предполагаю возможность заговора с целью уничтожить верхушку Дома Романовых и привести к власти нужных им людей, например кого-то из Владимировичей. Но это так, детали, которые вам на месте будут видны яснее, а теперь, товарищи, вопросы?

   – Павел Павлович, а как быть с формой одежды? – спросил я, – в нашей форме из начала двадцать первого века мы здесь как медведи на ярмарке.

   – Этот вопрос должны были решить люди Наместника, – Одинцов кивнул в сторону Эбергарда, – Андрей Августович?

   – Господа, или если вам будет угодно, товарищи, Павел Павлович любезно предоставил мне ваши размеры одежды, которые, как я понимаю, имеются в ваших личных делах. По этим размерам, мои подчиненные заказали одному Порт-Артурскому портному, который обшивает большую часть офицеров, три мундира с соответствующими погонами. Сегодня утром мне сообщили что мундиры построены и портной ожидает нас для окончательной примерки и подгонки. У меня к вам, Павел Павлович, встречный вопрос. Когда я буду на приеме У Государя, что мне ему сказать о моих товарищах? Ведь как говорится шила в мешке не утаишь и лгать Императору Всероссийскому не самое безопасное занятие. А он непременно ими заинтересуется. Он уже два раза присылал телеграммы с запросами, и его высокопревосходительству Наместнику Алексееву, и его превосходительству адмиралу Макарову пришлось телеграфировать, что они не доверяет конфиденциальности телеграфа, и в связи с этим, высылают фельдкурьера с подробнейшим донесением. Я думаю, что в Царском селе нас ждут с нетерпением.

   Одинцов на минуту задумался – Андрей Августович, тогда цепочка должна выглядеть так, Великий Князь Александр Михайлович, Государыня Императрица Мария Федоровна, и только потом Государь Император. В противном случае, мы рискуем получить телегу впереди лошади. Вы знаете, что когда Господь создавал Марию Федоровну, а особенно ее характер, то затратил на нее столько стали, что хватило бы на постройку небольшого крейсера. И еще, ее батюшка, король Христиан, называл принцессу Дагмару – "моя умная дочь". Я думаю, что если наша торпеда дойдет до Аничкова дворца судьба России будет в надежных руках. У нее огромное влияние, в том числе и на Государя, которым она не пользуется только по причине полной неосведомленности о, могущих наступить, тяжких последствиях нынешней политики.

   – Понятно, – кивнул Эбергард, – никогда не думал, что придется заняться политикой.

   – Андрей Августович, сейчас наступает такой период, что если вы не занимаетесь политикой, то тогда политика займется вами.

   – Возможно, Павел Павлович, вам лучше знать, – Эбергард захлопнул толстый блокнот, в который делал пометки карандашом, – У меня все.

   – Андрей Августович, – поднял голову Мартынов, – а какие силы выделены его высокопревосходительством для охраны миссии?

   – Взвод матросов с винтового клиппера "Гайдамак". – ответил Эбергард, – Боевая ценность корабля равна нулю, поэтому части его команды привлекают к различным поручениям.

   – Ну вот и хорошо, а то я опасался что это будут безлошадные моряки с "Боярина" или "Енисея", – резюмировал Мартынов, – у меня тоже все.

   – А почему вы, Евгений Петрович, такого нехорошего мнения, о командах этих кораблей? – немного обиженным тоном спросил Эбергард.

   – Андрей Августович, – вместо Мартынова ответил Одинцов, – история с гибелью "Енисея" и "Боярина" весьма туманна, а в конторе где служит Евгений Петрович, чтобы не обжечься на молоке, дуют на воду. Если всем все понятно, то давайте закругляться. Товарищи отбывающие, у вас есть еще полчаса для сбора личного багажа и погрузки на "Страшный". Всего вам хорошего и успехов. – он встал и по очереди пожал всем нам руки. После него начали прощаться и остальные офицеры остающиеся здесь. У них тоже немало работы. Одинцов будет плести свою паутину с Алексеевым и Макаровым. Карпенко по очереди с Никольским будут ходить на японские коммуникации с целью обдирания их как липки. Новиков будет обучать свою бригаду морской пехоты нового строя практике воевать, а полковника Агапеева теории современной войны. Как впрочем без работы по специальности не остался почти ни один из наших современников из две тысячи двенадцатого года. Все пошел собираться в дорогу.

   16 марта 1904 года 19-45 по местному времени.

   острова Эллиота, миноносец «Страшный».

   капитан первого ранга Иванов Михаил Васильевич.

   Уходят во тьму, проваливаются во мрак за кормой редкие огни. "Страшный" через ночь идет в Порт-Артур. Поднимаюсь на мостик к капитану второго ранга Юрасовскому. На миноносцах типа "Сокол" нет штурмана, и командир ведет свой корабль сам. Даже если это надо делать в полной тьме, имея из приборов лишь компас да лаг. Никаких тебе навигаторов, не изобретен еще даже привычный для нас гирокомпас. Они и погибли тогда, отстав от группы такой же темной ночью. Юрасовский будто прочитал мои мысли.

   – Михаил Васильевич, скажите, это правда, что "Страшный" должен был скоро погибнуть? – в принципе ответить можно, Юрасовский входит в тот круг офицеров, которым дозволено знать что мы из будущего, но их знания о возможном будущем ограничиваются началом Первой Мировой Войны. Ну, незачем пока им знать о семнадцатом годе и последующих событиях.

   Отвечаю, – Константин Константинович, в нашей истории миноносец "Страшный" героически погиб утром тридцать первого марта в неравном бою с четырьмя японскими миноносцами и двумя скоростными бронепалубными крейсерами. Когда были разбиты все орудия и погибли все офицеры, трюмная команда открыла кингстоны и пустила "Страшный" на дно, не сдав его в плен. После того боя четыре новых миноносца в Российском Императорском флоте были названы: "капитан второго ранга Юрасовский", "лейтенант Малеев", "инженер-механик Дмитриев", ну и конечно же появился новый "Страшный". Вот такая вот историческая справка. Но это все было давно и не правда, ибо уже на дне и те два крейсера и те четыре миноносца, а вы ходили и ходить будете.

   – Спасибо, Михаил Васильевич, – сказал Юрасовский, – конечно, странно узнавать о своей несостоявшейся смерти, но утешает то, что никто из нас не опозорил ни чести мундира, ни своего имени.

   Дальше мы молча стояли на мостике и думали каждый о своем. Я вспоминал вчерашнюю ночь, когда Алексеев, Макаров, Эбергард и Рейценщтейн смотрели премьеву сборного фильма "20 век великий и ужасный". Банальная презентация, со схемами и графиками, перемежающаяся кадрами из документальных или художественных фильмов. Оказывается, девочки из группы Тимохина начали собирать этот триллер еще с ого момента, когда мы решили идти к Порт-Артуру и участвовать в этой войне. Шесть с лишним часов материала способного любого вывести из равновесия. Потому и так лоялен Эбергард. Такое будущее ему не нравится не только потому, что он офицер и дворянин, но и потому что, в нем, согласно замыслам Британии, Россия и Германия дважды сходились в смертельной схватке. А это значит, что каждый немец с русским подданством должен был решить для себя за кого он, за Россию или за Германию. А это все равно, что у ребенка спросить, кого он больше любит, папу или маму... В этом будущем все должно быть не так, нам нечего делить с немцами в Европе. Остается только один вопрос, необходимо развести Германию и Австрию, а последнюю толкнуть в объятия Антанты. После чего разделить лоскутное одеяло с немцами, им Австрию и немецкие области Чехии, России все остальное. Но пока это только теория. За размышлениями о будущем три с половиной часа пролетели незаметно. Я даже не стал уходить вниз, в предоставленную нам каюту, кто его знает, может я больше никогда не поднимусь на мостик боевого корабля.

   К Артуру подошли около одиннадцати часов ночи. Вошли на внутренний рейд, предварительно обменявшись опознавательными сигналами с миноносцами дозора, и крейсером Диана. У набережной нас уже встречал незнакомый мне мичман.

   – Мичман Приходько, – представил Эбергард молодого человека, – командует сводным взводом матросов, назначенных к вам в охрану.

   – Очень приятно, – сказал я пожимая руку мичману, – скажите, молодой человек, а как вас по имени-отчеству? А то одной фамилией обходиться через чур официально получится.

   – Сергей Прохорович, я, – смущенно произнес тот, – и что же вы, господин капитан первого ранга по имени отчеству ко мне?

   – Вне строя – да! А в официальные моменты, не обессудьте, воинским званием и фамилией обходиться придется. Ну, говорите же, говорите, по глазам вижу, что-то сказать хотите...

   – Тут это, как стемнело, какие то типы вокруг состава крутиться начали, ну мои ребята даже пальнули пару раз, в воздух. Потом стихло все. Я господа, надо сказать в сомнение пришел и портного вместе с подмастерьями и мундирами сюда доставил... Сейчас и отправимся, а они пусть прямо в поезде подгонку делают. Потом в Дальнем или даже в Мукдене высадим, обратно со встречным вернутся. Только им денег надо дать, а то крик будет.

   – Молодец мичман! – из-за моей спины выдвинулся Мартынов, – правильно сообразил! Сколько ему надо, в смысле денег?

   – Двадцать рублей, господин лейтенант.

   – Держи, – Мартынов передал мичману два желтых кругляшка с профилями последнего русского императора. – Вот так то Андрей Августович, утечка где-то была.

   – Как можно, Евгений Петрович, мои офицеры все надежны. – возмутился Эбергард, – это должно быть совпадение.

   Мартынов отозвал его в сторону, – Андрей Августович, времени у нас мало. Ваш портной часом не еврей?

   – Да, а какое это имеет отношение... – не понял Эбергард.

   – Очень простое, -пожал плечами Мартынов, – если был бы китаец, то это японская разведка и нити тянулись бы в Токио. А раз еврей, значит разведка британская, нити тянутся в Лондон, а на подхвате всякая революционная сволочь. Тут еще околачивается некто, по британскому паспорту – Сидней Рейли, на самом деле одесский мещанин Соломон Розенблюм, тот еще гад. Но это не он, тот под лесоторговца работает и тоньше. А этот портной, скорее всего, просто информатор. Так что, Андрей Августович, план вашего мичмана к безусловному и немедленному исполнению. Константин Константиныч, – обернулся он к Юрасовскому, не будете ли так любезны предоставить десятка два матросов для переноски багажа? И столько же с винтовочками – постоять в прикрытии. А потом мы вас больше не задерживаем. Возвращайтесь на Эллиоты и доложитесь капитану первого ранга Карпенко и господину Одинцову...

   В общем, все обошлось. Сгибаясь под тяжестью баулов и ящиков, матросы со "Страшного" дотащили наш багаж до вагонов. Никто на нас не напал, но Мартынов, осмотрев окрестности в ноктоскоп, заявил, что за нами наблюдают, очень плотно и очень внимательно. Отправив всех нас в вагон, Мартынов ждал, пока закончат погрузку, и вот как только последний ящик был втащен в тамбур, Мартынов вскочил на подножку и крикнул машинисту – Трогай! И вот, как только поезд двинулся с места, из росших вдоль дороги кустов бабахнуло насколько револьверных выстрелов. В ответ ударили трехлинейки матросов со "Страшного". Минуты через две, перестрелка утихла так же внезапно, как и началась. А поезд, стуча колесами на стыках, набирал ход. Впереди было десять тысяч километров пути до Санкт-Петербурга

   16 марта 1904 года, около полудня

   Поезд литера А, где то между Тверью и Москвой

   Вагон-ресторан

   Мимо вагонных окон, под стук колес, один за другим пролетали телеграфные столбы. Природа была в том удивительном состоянии, когда с полей снег уже почти весь сошел и прятался белыми пятнами только по оврагам и канавам. Кое-где деревья уже начали одеваться зеленоватой дымкой лопающихся почек. Но обедающих совсем не радовали красоты природы, скорее наоборот. Михаила после вчерашнего откровенно мучало похмелье. И если к завтраку он совсем не выходил, то к обеду он все-таки появился в вагоне-ресторане и теперь уныло ковырялся ложкой в тарелке с чем-то постным. Великая княгиня Ольга, наоборот, была деланно весела, и умело поддерживала светский разговор ни о чем с Карлом Ивановичем и Еленой Вольдемаровной. Только даже неискушенному человеку было видно, что ее мысли витают где-то вдалеке. Великий Князь Александр Михайлович перечитывал утренние московские газеты купленные Карлом Ивановичем на вокзале в Твери. Ничего! То есть нет, газетных статей, посвященных "Чуду под Порт-Артуром" меньше не стало, тема была еще горячей. Но теперь, через двое суток после самих событий, от констатации фактов газетеры перешли домыслам и вымыслам. У Александра Михайловича в саквояже лежал ворох телеграмм которые перекрестно подтверждали друг друга и несли куда более подробную и полную информацию. И что из этого следует, господа? Цензура? Безусловно! В газеты пока не просочилось ни одной мелкой подробности произошедшего, вроде пятнистой окраски или отсутствия дымов, в то же время особенно муссировалась версия, подрыва японской эскадры на крепостном минном поле. Об "американских крейсерах" писалось вскользь, и то не везде, лишь только как о проведших крейсерскую операцию против японской торговли. Со вздохом Александр Михайлович свернул газеты, и кивнув стоящему возле стола навытяжку официанту, встал из-за стола, – Ну-с, друзья, не пора ли нам немного поработать?

   Михаил только вяло отмахнулся, – Сандро, я пас, и все равно я в ваших морских делах ничего не понимаю, да и мигрень-с мучает. Лучше я пойду полежу...

   – Ступай, Мишкин, ступай, – Великий Князь повернулся к своему адъютанту, – А у вас, Карл Иванович голова не болит, составить мне компанию с Порт-Артурской головоломкой?

   – Никак нет, Александр Михайлович, тем более что мы уже закончили, – Карл Иванович галантно поклонился дамам, – Прошу извинить меня, сударыни, дела-с!

   Следом из-за стола поднялась Великая Княгиня Ольга Александровна, – Сандро, я пожалуй тоже составлю тебе компанию над этой головоломкой. Ты забыл, у меня тоже есть мозги, и не хуже чем у Маман. – компаньонка попыталась возразить, но Великая Княгиня ледяным тоном отпарировала, – Елена Вольдемаровна, ступайте в свое купе, будьте любезны. Мы расследуем это дело по поручению моего брата, Государя Императора, оно составляет государственную тайну и является крайне конфиденциальным. Или вы думаете, что муж моей сестры на пару со своим адъютантом покусятся на мою невинность? Ступайте же!

   Четверть часа спустя

   Купе Великого Князя Александра Михайловича

   – Сандро, ну ей богу – Ольга с улыбкой отложила газеты, – не помню из какой пьесы эта фраза, но звучит она так: – "... но мы же с тобой умные люди, мы же все понимаем правильно..." Репортер он человек маленький, чего увидел, о том и написал... И вот приходит в редакцию "Ведомостей Московского Градоначальника" телеграмма, вроде той что дал кузен Кирилл в Адмиралтейство или генерал Белый в управление Артиллерии, и что бедному редактору делать? Он же скажет, – Этого не может быть, нас подымут на смех, это же Жюль Верн какой-то писал! – и все перепишет в меру своего разумения. Два корабля НЕ МОГУТ за четверть часа уничтожить целую эскадру. Вспомогательные крейсера НЕ МОГУТ топить броненосцы...

   – Ее Высочество права, – вступил в разговор Карл Иванович, – я тут выписал факты, которые присутствовали во всех имеющихся у нас сообщениях. И все эти факты невероятны, и в то же время очевидны, поскольку люди, которые их сообщили, имеют определенную репутацию и заслуживают доверия. Вот смотрите, ход без дымов при скорости в двадцать пять – двадцать семь узлов отмечают все. Мне даже сложно сказать какой тип машин способен дать такой эффект. Но это только цветочки. И артиллеристы и моряки отметили частый и убийственно точный огонь артиллерии. По всплескам и разрывам в воздухе, скорострельность была грубо оценена как сто выстрелов в минуту для каждого из кораблей. При этом при ближайшем рассмотрении оказывается что у одного корабля две одноорудийных четырехдюймовых башни, а у другого тоже две башни, но двухорудийных пятидюймовых. Скорострельность на ствол получается вообще невероятная, сорок-пятьдесят выстрелов для четырехдюймовок и двадцать пять – тридцать для пятидюймовок. И невероятная дальность, точность, и кучность огня. Правда это может быть объяснено длинной стволов, те, кто видели эти корабли вблизи, оценивают ее в шестьдесят-семьдесят калибров. И еще, при максимальном калибре в пять дюймов, наблюдатели оценивают разрывы снарядов как восьмидюймовые или даже десятидюймовые... и подобное на каждом шагу. Пятнистая окраска, каковую не применяют ни в одном флоте, но которая сильно снижает заметность корабля, а вместе со скоростью и полностью бездымным ходом и вовсе получаются настоящие "летучие голландцы". Да японцы их увидели, наверняка только тогда, когда уже попали под накрытие. И самое главное, Ваши Императорские высочества... Скорость, быстрота всей операции в целом. Что можно успеть сделать за четверть часа? В морском сражении за четверть часа не успеть НИЧЕГО! Командующий эскадрой успеет послать запрос младшему флагману и может быть, может быть, я подчеркиваю, получит ответ. И вдруг, оказывается, что существуют корабли с соответствующими командами, которые за четверть часа способны уничтожить одну из лучших в мире броненосных эскадр. Это все равно, что вместо ходьбы, мы будем все время бегать. И как бегать! Пока вы ночью отдыхали, я тут немного посчитал темп движений... Получилась невозможная цифра, на этих кораблях все делается в десять-двадцать раз быстрее чем обычно. Это уж точно Жюль Верн или точнее Герберт Уэллс. И что из всего этого следует, Ваши Императорские Высочества? А то что в такой рассказ, состоящий из одних невероятных нелепостей, не поверит ни один здравомыслящий человек...

   Великая Княгиня Ольга вдруг вздрогнула, – Карл Иванович, постойте! Вы сказали, набор невероятных нелепиц, а потом произнесли фамилию сочинителя Герберта Уэллса... скажите, в нашем флоте какие есть два самых лучших крейсера, один полегче, другой потяжелее, но вроде одного размера?

   – Наверное "Аскольд" и "Баян", – пожал плечами Карл Иванович, – а зачем....

   Сначала Великий Князь Александр Михайлович, внимательно слушал своего адъютанта. Железная скандинавская логика подводила к какому-то странному выводу. Все что произошло невозможно, но факт, оспорить который тоже невозможно. А теперь, затаив дыхание, смотрел на Ольгу.

   – Сандро, – обратилась она к нему, – представь, пятьдесят лет назад англо-французский флот осаждает Севастополь. Огромное количество британских и французских кораблей бомбардируют севастопольские форты. И вдруг появляются "Аскольд" и "Баян"... Сандро, результат был бы точно таким же, и точно так же никому не понятным.. Вражеский флот был бы потоплен, но никто бы не понял, как это можно сделать. Карл Иванович, что говорит ваша природная обстоятельность?

   – Это, конечно, все объясняет, – замялся Карл Иванович, – кроме одного, как такое перемещение могло произойти...

   Великий Князь Александр Михайлович пришел в себя, – Так, ни слова больше! Ольга, ты сравнила наш случай с Крымской Войной. В Крымской войне мы потерпели поражение, от которого оправлялись четверть века. Каким же должно быть поражение сейчас, чтобы Господь решил нам помочь таким способом? – он повернулся к Великой Княгине, – Ольга, дорогая, я не верю в Уэллсовскую Машину из Хрусталя и Золота. Я православный человек и верю что для НЕГО нет ничего невозможного, и что ОН любит Россию. А посему, вот вам мои распоряжения. Больше на эту тему разговоров не вести, ни с кем, даже с Великим Князем Михаилом! Карл Иванович, я сейчас подготовлю несколько телеграмм, отправите их с первой же узловой станции. И молитесь, друзья мои, молитесь за нашу Россию, чтоб пережила все и стала еще краше.

   17 марта 1904 года 05-35 по местному времени.