Текст книги "Большие чемпионы"

Автор книги: Александр Беленький

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 45 страниц)

ДЖЕК ШАРКИ И СТРАННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

Юзеф Жукаускас родился в семье литовских иммигрантов в 1902 году в пригороде Нью-Йорка. Вскоре после Первой мировой войны был призван во флот, где и начал заниматься боксом. В 1923 году, когда его крейсер «Денвер» стоял в Бостоне, Юзеф услышал, что здесь проводится небольшой турнир по профессиональному боксу. Тогда он обратился к одному из организаторов, соврав, что, будучи на флоте, провел уже 39 боев. Менеджер не разобрал его фамилию, но согласился принять его в число участников, предложив Юзефу 100 долларов за 4 раунда. Юзеф вспоминал через много лет: «За сто долларов я готов был драться со всем флотом».

Жукаускас понравился менеджеру, но ему не понравилась его фамилия, так как он считал, что публика никогда не примет человека, чье имя она не может произнести. Тогда, не мудрствуя лукаво, Юзефу и слепили псевдоним из имени и фамилии двух боксеров: Джека Демпси и Тома Шарки.

Новоявленный Джек оказался талантливым боксером, хотя и не обладавшим ни особым блеском, ни нокаутирующим ударом. В конце 1926 года он победил негра Харри Уиллса, от боя с которым Джек Демпси уклонялся не один год, и после этого стал самым логичным противником для самого Демпси, только что потерявшего свой титул в бою против Джина Танни. И до таких высот Шарки добрался всего через четыре года после того, как он по-настоящему начал заниматься боксом.

Вы помните, при каких обстоятельствах Шарки проиграл Демпси, но, как и следовало ожидать, после такого «поражения» на него обратили внимание, и в 1930 году его сочли самым логичным кандидатом на бой за вакантный чемпионский титул.

Однако, как мы помним, удар ниже пояса, теперь уже нанесенный самим Шарки, снова сыграл с ним злую шутку, и чемпионом стал Шмелинг, а Шарки был дисквалифицирован.

21 июня 1932 года Джек-Юзеф все-таки стал чемпионом мира, победив (только по мнению двух судей из трех, и никого более из тех, кто находился в зале) Шмелинга в матче-реванше. Но правление его оказалось очень коротким. В первом же бою в ранге чемпиона с итальянцем Примо Карнерой Шарки потерял свой титул вновь при довольно странных обстоятельствах. Впрочем, странные обстоятельства преследовали Джека всю жизнь. Сначала Харри Уиллса в бою с ним необоснованно дисквалифицировали, затем Демпси нанес нокаутирующий удар, когда Шарки разговаривал с рефери, потом его самого дисквалифицировали за то, что он ударил Шмелинга ниже пояса, наконец, в матче-реванше судьи «подарили» ему победу над Шме-лингом в бою, который он проиграл. И вот теперь после боя с Карнерой, который состоялся 29 июня 1933 года, Джека Шарки обвинили в том, что он сдал матч. Но об этом чуть позже.

Видимо, что-то все-таки случилось с Юзефом после того боя с Карнерой. Может быть, дело просто в том, что каждый человек может выдержать только определенное количество странностей в своей жизни, и у Шарки этот лимит оказался исчерпан. После встречи с Карнерой в том же 1933 году он проиграл два боя подряд – известным боксерам Кингу Левински и Тому Лограну. После двух поражений подряд надо осмотреться, и в 1934 году Шарки на ринг не выходил.

В 1935 году он вернулся на ринг и после двух побед, одного поражения и одной ничьей 18 августа 1936 года вышел на восходящую звезду Джо Луиса, который нокаутировал его уже в 3-м раунде. Джек Шарки понял: пора вешать перчатки на гвоздь, что и сделал. Юзеф скопил достаточно денег и сумел их не только не потерять, но и преумножить. Он открыл в Бостоне бар, а все свободное время занимался своим любимым делом – рыбалкой. По словам соседей, он производил впечатление очень счастливого человека, и никто не говорил о нем ни одного плохого слова.

Всю жизнь Джека Шарки донимали вопросом, кто бил сильнее: Джек Демпси или Джо Луис, так как он был единственным человеком, который дрался с обоими, не говоря уже о том, что оба его нокаутировали. «Конечно, сильнее бил Демпси, так как за его удар я получил 211 тысяч долларов, а за удар Луиса – только 36», – как-то ответил Шарки. Разумеется, он имел в виду гонорары, которые получил за эти бои. Что касается самого вопроса, то на него ответа он все же не дал.

Зато на другой вопрос он ответил тысячу раз, но ему так до конца и не поверили: Шарки до самой смерти клялся, что не сдал тот злополучный бой Примо Карнере. Джек жаловался, что даже собственная жена ему в этом до конца не верила. Чтобы понять причину этого всеобщего скепсиса, надо знать, кем был Примо Карнера.

Юзеф Жукаускас, родившийся в Америке, до конца своей жизни оставался прежде всего литовцем. Он прекрасно знал литовский язык, и дома у него всегда висела карта Литвы. Он дожил до обретения ею независимости, и, говорят, когда это случилось, Джек-Юзеф, которому было уже под 90, радовался как ребенок.

Он умер от старости 17 августа 1994 года, не дожив двух месяцев до 92 лет. Юзеф ничем не болел. У него просто остановилось дыхание.

ПРИМО КАРНЕРА И ГАНГСТЕРЫ

Примо Карнера ничего в своей жизни не решал сам. Это и сыграло определяющую роль в его судьбе.

Он родился в деревушке Секвалс на севере Италии, откуда в 12 лет вынужден был уехать на заработки во Францию. Там он « сначала нашел работу на стройке, а потеряв ее, устроился в третьеразрядный цирк силачом и борцом. Скорее всего, его взяли просто за внешние данные: рост – под два метра, а вес сильно переваливал за 100 килограммов, но он казался еще крупнее из-за мощного телосложения, огромных рук и ног и здоровенной головы.

Вскоре он потерял и работу в цирке. Однако по иронии судьбы именно эта неприятность привела к тому, что в скором времени он завоевал самый почетный титул в мировом спорте. Один профессиональный боксер нашел его валяющимся на скамейке в парке и, потрясенный его габаритами, привел к своему менеджеру Леону Сэ.

Оборотистый француз, выглядевший рядом со своим подопечным карликом, понял, что это шанс его жизни. Наскоро обучив его основам бокса, он стал организовывать Карнере бои. Но Примо еще ничего не умел, а допустить, чтобы его звезда проигрывала, Сэ не мог. Поэтому почти все его бои были договорными. Позже в своих мемуарах «Тайна Карнеры» Сэ признался, что подтасовал результаты более 30 его боев.

В 1928—1929 годах Сэ организовал Карнере грандиозные гастроли по всей Европе. Примо дрался в Париже, Бордо, Дье-пе, Милане, Берлине, Лондоне и Глазго. Менеджер сделал ставку не на любителей бокса, а на тех, кто хотел посмотреть на аттракцион, и не прогадал. Между тем Карнера понемногу учился, и Сэ почувствовал, что пора переходить к завоеванию центра мирового бокса – Америки. Свой последний бой в Европе Карнера провел в Лондоне в 1декабре 1929 года, а уже в январе 1930-го он впервые дрался в |Америке. Визитной карточкой в его послужном списке к томумоменту числились два боя с известным американским тяжеловесом Янгом Стриблингом. Первую встречу он выиграл попричине дисквалификации Стриблинга, а вторую проигралуже из-за собственной дисквалификации. Надо ли говорить, чтооба результата были подтасованы. Сэ и его подручные играли на тотализаторе. Какие-то крохи с их стола перепали и Кар-нере.

В Америке Примо трудился как стахановец. Вряд ли какой-либо другой боксер того времени показывал такую производительность труда. За 1930 год он провел 26 официальных встреч и 13 демонстрационных, которые мало чём отличались от официальных, ибо, как правило, заканчивались победой Карнеры нокаутом уже в первом раунде. Практически во всех боях Карнера либо дрался со специально подобранными соперниками, либо результат был оговорен заранее. Леон Сэ был слишком ушлым дельцом, чтобы пытаться действовать в Америке самостоятельно, без серьезной поддержки. К тому времени в Штатах на волне сухого закона благодаря фантастическим доходам от торговли контрабандным спиртным встала на ноги организованная преступность. Деятельность мафии достигла фантастических масштабов, каких еще несколько лет назад невозможно было даже себе представить. К тому же в 1929 году разразился кризис, в результате которого пить меньше не стали.

Леон Сэ связался с гангстером средней руки Билли Даффи, который, по данным полиции, работал на пивного короля Нью-Йорка Оуни Мэддена. Поговаривали также, что какой-то интерес в боях Карнеры имел и другой знаменитый гангстер – Датч (Голландец) Шульц. В общем, компания вокруг Карнеры собралась подходящая. Все они обирали огромного итальянца почти до нитки.

Ударный труд Карнеры в 1930 году не пропал даром. Публика его узнала и запомнила, поэтому к концу года тактика изменилась. Теперь он дрался не так часто, но с более известными соперниками. Совершенно невозможно сказать, какие из этих боев были договорными. Можно только почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что первый бой с Джеком Шарки, который Карнера проиграл по очкам в 15 раундах, был честным. Он проходил именно так, как ожидали: Шарки не хватало силы удара, чтобы нокаутировать своего крупного соперника, а неуклюжему Карнере не хватало скорости и умения, чтобы обыграть Джека по очкам. В результате Шарки победил без больших проблем.

В 1932 году мафиозные менеджеры Карнеры снова изменили тактику. Возможно, дело было в том, что странные победы Примо не прошли не замеченными прессой, и его популярность стала падать. С января по май ему даже устроили турне по Европе, чтобы Америка слегка подзабыла обо всех скандалах, связанных с его именем. Вполне возможно, что гангстеры решили просто выжать из него последние соки и выбросить за ненадобностью, а потому Карнере пришлось снова резко повысить производительность своего труда. Всего за этот год он провел 26 официальных боев, из них 7 – в декабре.

Тем не менее репутацию Карнеры в глазах публики восстановить было невозможно. Что бы он ни делал, кого бы ни побеждал, находились люди, которые говорили, что это был купленный матч, и им верили. В феврале 1933 года Карнера встретился с известным тяжеловесом Эрни Шаафом и нокаутировал его в тринадцатом раунде. Зал загудел, как пчелиный улей: все решили, что только что видели очередную подтасовку, однако после боя Шааф скончался. Когда Карнера пришел после боя в раздевалку к сопернику, того пытались привести в чувство, а ближайший друг Шаафа – Джек Шарки – набросился на Карнеру так, что его пришлось отрывать от невольного убийцы коллективными усилиями множества людей. В свете последующих событий на эту деталь стоит обратить особое внимание.

29 июня 1933 состоялся второй бой Примо Карнеры с чемпионом мира Джеком Шарки. Эту встречу часто описывают так, будто Шарки легко побеждал Карнеру, что называется, в одни ворота, а потом в шестом раунде итальянец провел сомнительный апперкот, после которого Шарки оказался в нокауте, который, скорее всего, сымитировал.

На самом деле все было не совсем так, и если подтасовка результата действительно имела место, то выполнили ее гораздо тоньше. Первый раунд Шарки проиграл вчистую. Было видно, что со времени их прошлого боя Карнера кое-чему научился. Пусть ему по-прежнему не хватало координации, пусть он по-прежнему терялся, если противник менял темп, пусть его собственным ударам по-прежнему не хватало акцента, но это был уже совсем другой боксер, физические габариты которого (для сравнения: у Шарки рост – 183 см, вес – 93 кг, у Карнера рост – 198 см, вес – 117 кг) делали его крайне неудобным соперником для кого угодно.

Во втором и третьем раундах Шарки вернул себе инициативу. Четвертый был более-менее равным. Пятый раунд снова выиграл Шарки, но с очень небольшим преимуществом. А в шестом раунде Шарки пропустил затяжную атаку Карнеры, закончившуюся его коронным правым апперкотом, после которого Джек и оказался в нокауте.

Зрителям в зале показалось, что удар Карнеры был несильным, да и Шарки как-то уж очень картинно выгнулся, прежде чем упасть. Сам Джек говорил, что за несколько секунд до нокаута перед ним предстало странное видение: вместо Карнеры он увидел покойного Шаафа. Это вызвало у него понятное замешательство, которым и воспользовался Карнера.

Ни одного из участников тех событий уже нет в живых, так что полной правды мы не узнаем никогда. Тем не менее сейчас больше половины историков бокса склонны верить если не в видение Шарки, то по крайней мере в то, что он честно проиграл тот бой, хотя, как все знают, и большинство может заблуждаться.

Карнера пробыл чемпионом меньше года. За это время он, правда, успел дважды защитить свой титул против достаточно уважаемых соперников: испанского баска Паолино Ускудуна и американца Томми Лограна. Однако 14 марта 1934 года он безоговорочно проиграл Максу Бэру, еще одному чемпиону, чья жизнь за пределами ринга была более красочной, чем его жизнь на нем.

Примо попытался продолжить карьеру после сокрушительного поражения Бэру, и до поры до времени у него это получалось. В 1935 году он проиграл Джо Луису, но продолжил выступление на ринге. Однако после четырех поражений подряд, в 1936—1937 годах, Карнера на время покинул ринг по состоянию здоровья. В январе 1938 года ему удалили почку.

Во время войны Карнера совершил один из немногих своих абсолютно самостоятельных поступков, и, надо сказать, он делает ему честь. Примо вступил в итальянское Сопротивление, но быстро попался, что при его приметной внешности было немудрено, и большую часть войны провел в трудовом лагере.

В 1945 году он вернулся на ринг только для того, чтобы проиграть три боя из пяти, и снова ушел. На этот раз навсегда. Он стал заниматься профессиональной борьбой и вроде преуспел.

В 1953 году он наконец-то получил американское гражданство, но оно оказалось ему не слишком нужно. Последние годы он жил в Италии, в той самой деревне Секвалс, откуда уехал в 12 лет. Там он и умер в 1967 году.

ГРУСТНЫЙ КЛОУН МАКС БЭР

Макс Бэр не собирался быть ни боксером, ни убийцей, ни евреем, но он стал и тем, и другим, и третьим. Боксером – случайно, убийцей – против своей воли, а евреем – по собственному выбору.

Он родился 11 февраля 1909 года в Омахе, штат Небраска, в такой семье, в какой пожелал бы родиться каждый, где все любили друг друга и старались окружить максимальной заботой. С детства все, кто знал Макса, отмечали в нем две превалирующие черты – удивительное в таком здоровенном парне полное отсутствие агрессивности и чувство юмора, причем все из-за того же отсутствия агрессивности. Объектом его шуток становился чаще всего он сам.

Члены семьи рассказывали, что впервые Макс всерьез подрался, когда ему было уже лет 17– 18. Он оказался рядом с танцзалом, где вообще-то проводил массу времени, как раз в тот момент, когда громадный рабочий-верхолаз выяснял, кто спер у него со стола бутылку вина. Почему-то он заподозрил Макса и, недолго думая, ударил его изо всех сил. В ответ Бэр рассмеялся, как он сказал позже «просто от радости, что после этого удара я все еще жив», и ударил в ответ. Работяга упал как мешок с телеги и еще какое-то время не подавал признаков жизни, а Макс ошалело смотрел на свою правую руку.

Его отец был процветающим мясником, и Макс ничего не имел против того, чтобы продолжить семейное дело, но после этой драки кто-то надоумил его заняться боксом просто как более прибыльным бизнесом. В 20 лет он окончательно решил связать свою жизнь с боксом и направился для этого в Калифорнию. В менеджерах и тренерах, желающих взять под свое крыло очень высокого по тем временам (189 см), идеально сложенного начинающего тяжеловеса с уже готовым нокаутирующим ударом недостатка не было. Схватывал он все на лету. Его быстро научили основам бокса и поставили удары с левой руки. С мая по декабрь 1929 года он провел 1ббоев, проиграл только один, да и то из-за нарушения правил, и 12 закончил нокаутом.

Для того чтобы нравиться людям, Максу требовалось только одно —быть собой, а для этого ему не нужно было прикладывать усилий. Публика была от него без ума. В любой толпе его мгновенно узнавали по большому росту, кудрявой голове и шуткам, которые сыпались из него как из рога изобилия. А для любителей собственно бокса у него был его правый кросс, с которым он родился. Через несколько лет сила его удара поразила даже Джека Демпси, а это было нелегко.

К началу 1930 года Бэр уже был звездой в масштабах Калифорнии. В конце мая он встретился с Джеком Линкхорном, таким же молодым, перспективным тяжем, как и он сам, который провел 18 боев и во всех победил нокаутом. Макс нокаутировал его в первом раунде, и тогда о нем впервые заговорили как о возможном чемпионе мира. Но до этого было еще далеко, а до самой большой трагедии в его жизни – всего три месяца. 25 августа 1930 года в Сан-Франциско Бэр встретился с Фрэнки Кэмпбеллом. Это был бой двух молодых тяжеловесов за право выхода в более высокий эшелон. Перед боем чиновник из Атлетической комиссии штата предупредил боксеров, что они должны наносить удары до тех пор, пока противник стоит на ногах. Членам комиссии хотелось зрелищного, бескомпромиссного боя. Они его и получили. В первом раунде Бэр послал Кэмпбелла в нокдаун. Во втором после удара по ребрам сам оказался на полу. Макс тут же сказал рефери, что поскользнулся, тот согласился с ним и не стал отсчитывать нокдаун. Тем временем Кэмпбелл не пошел в угол, как должен был бы сделать в случае нокдауна, а почему-то подошел к канатам и стал смотреть на зрителей. Бэр тем временем встал и направился к нему. В этот момент у кого-то из фотографов сработала вспышка, на мгновение ослепившая Бэра. (Всю жизнь он потом будет повторять, что видел Кэмпбелла в тот момент только как темный силуэт.) В панике он нанес Кэмпбеллу, только в это мгновение повернувшемуся к нему лицом, удар правой. Видимо, удар все-таки был не совсем чистый, так как Кэмпбелл устоял и закончил раунд на ногах, но в перерыве он сказал секунданту: «Похоже, у меня что-то лопнуло в голове». Тем не менее он продолжил бой и даже неплохо выглядел.

Кульминация наступила в пятом раунде. Бэр показал, что тренеры чему-то научили его, и нанес хороший левый хук, который отбросил Кэмпбелла в угол ринга. Бэр бросился на до– „ бивание. После одного из ударов Кэмпбелл ударился головой о железную пряжку, которой канаты крепились к стойке. Рефери наконец вмешался, так как Кэмпбелл до сих пор не упал только потому, что был прижат к канатам. Едва Бэр отошел, как тот упал. Макс помог секундантам отнести его в угол. Ему и в голову не могло прийти, что с его противником произошло что-то серьезное.

На следующий день ему позвонили и сказали, что Кэмпбелл при смерти, а его самого вызывают в полицию. Однако прежде всего Бэр полетел в больницу. Там он увидел жену Кэмпбелла. Макс бросился к ней, не зная, что говорить в такой ситуации, но та сказала сама: «Это мог быть и ты, Макс».

Обвинение в убийстве, в данных обстоятельствах абсолютно нелепое, с него вскоре сняли. Но репортеры все равно ославили его как убийцу: во-первых, за тот несчастный удар во втором раунде, нанесенный вслепую; а во-вторых, за последнюю серию ударов, когда Кэмпбелл был прижат к канатам.

Бэр пришел на похороны Кэмпбелла. Говорили, что он был похож на привидение. Ничего удивительного. Он практически перестал спать, а если все же засыпал, то тут же просыпался от кошмаров. Макс заявил, что покидает ринг, но его менеджер Хоффман уговорил его этого не делать, так как произошедшее не его вина, а несчастный случай. В конце концов он согласился. Свой следующий бой, в декабре с Эрни Шаафом, он проиграл по очкам. Макс теперь просто не мог бить противника во всю силу, впрочем, Шааф от судьбы все равно не ушел. Это был тот самый Шааф, который погибнет в феврале 1933 года после боя с Примо Карнерой.

В 1931 году Бэр проиграл бой Томми Лограну. Не обладавший ни большой силой, ни большим весом, Логран был великолепным боксером-технарем. На протяжении всего боя Бэр так и не сумел в него толком попасть. Когда один бойкий зритель с луженой глоткой, сидевший в первых рядах, достал Бэра своими комментариями по поводу его летящих мимо ударов, Макс прямо посреди боя повернулся к нему и прокричал: «Хотел бы я посмотреть, как бы ты справился с этим парнем». Засмеялись все, включая рефери и Лограна.

После боя Бэр, потрясенный мастерством Лограна, пришел к нему в раздевалку, чтобы выразить свое восхищение и пригласить на обед. За всю долгую жизнь Лограна на ринге такое с ним случилось впервые. Он был очень польщен и даже тронут и, конечно, принял приглашение.

За этим обедом Логран дал Бэру, наверное, самый ценный совет в его жизни. Он сказал: «Макс, ты отлично бьешь, но все твои удары видны. Во-первых, они слишком длинные и тягучие. Во-вторых, ты замахиваешься и слишком явно подыгрываешь корпусом. Любой опытный боксер легко тебя «прочитает». Все твои атаки были мне ясны заранее, потому я и не пропустил ни одной из них. Я тебя познакомлю с одним человеком».

Когда Бэр назвал имя этого человека, у Макса едва глаза на лоб не вылезли. Это был Джек Демпси. Сразу после обеда они пошли к нему. К огромному удивлению оробевшего от таких поворотов Макса, Демпси легко согласился поработать с Бэром. Трудно было найти более непохожих людей, чем Бэр и Демпси, но, может быть, именно поэтому они и стали лучшими друзьями. Джек всегда удивительно легко находил контакт с теми, с кем на первый взгляд не имел ничего общего. Прежде с Джином Танни, теперь с Бэром. Манасский Мордоворот относился к нему почти как к сыну или младшему брату и научил его всему, что умел сам. Бэр схватывал все на лету, но свет не видывал более ленивого боксера, и с этим никто ничего не мог сделать. Даже Демпси.

Бэр стал встречаться с довольно сильными боксерами и в феврале—мае 1931 года проиграл два боя, но это не смутило ни его, ни Демпси. Они оказались правы. В следующий раз он проиграл только четыре года спустя.

В конце 1932 года Бэр еще раз встретился с Эрни Шаафом и сделал то, чего не смог сделать в их первой встрече. За пять секунд до конца боя он послал его в глубокий нокаут, но рефери объявил победу по очкам. Максу было все равно. Через полгода, когда после боя с Примо Карнерой Шааф умер, репортеры почему-то сразу вспомнили этот нокаут и, видимо по старой памяти, объявили Макса виновным еще в одной смерти, хотя между Бэром и Карнерой Шааф провел еще четыре боя. Бэр очень переживал.

В 1933 году Бэра рассматривали уже как одного из главных претендентов на бой за чемпионский титул, но, чтобы добиться этого права, он должен был встретиться с экс-чемпионом Максом Шмелингом.

Нацисты тогда только что пришли к власти и тут же начали преследовать евреев. Абсолютно равнодушный к политике Бэр воспринял это очень близко к сердцу и, как и многие тогда, искренне возненавидел Шмелинга как представителя людоедского режима. Их бой состоялся 8 июня 1933 года, и именно на этот бой Бэр впервые и неожиданно для многих вышел с шестиконечной звездой на штанине.

Национальный вопрос Макса Бэра не интересовал с детства. В нем самом было по четверти шотландской, ирландской, немецкой и еврейской крови, но в тот момент, когда ему предстояло драться с немцем, представителем антисемитского государства, Бэр решил, что именно его еврейская составляющая должна стать самой главной. В Америке не любят вспоминать и еще одну подоплеку шага Бэра – антисемитизм тогда поднимал голову и в самой Америке. Многие американцы немецкого происхождения не стеснялись показывать лояльность по отношению к тому, что происходило на их исторической родине. В этой связи становится особенно ясно, почему самым горячим сторонником Бэра оказалась его мать, наполовину шотландка – наполовину ирландка. Она лишний раз убедилась, что вырастила порядочного человека. Впрочем, кто бы сомневался.

А вот расплачиваться за все пришлось бедняге Шмелингу, который от антисемитизма был так же далек, как и сам Бэр. Заставить себя тренироваться по-настоящему Бэр не мог, но на этот раз он хоть что-то делал и вышел на ринг, наверное, в лучшей форме за всю свою жизнь.

Перед боем в прессу просочились слухи о том, как плохо тренировался Бэр. Кроме того, Шмелинга ставили очень высоко, ведь по общему мнению он проиграл свой титул не Джеку Шарки, а судьям. Ставки заключались из расчета 6 к 1 в его пользу. В своем предматчевом интервью Джек Демпси сказал по этому поводу: «Нельзя ставить 6 к 1 против человека, который так бьет справа. Даже если ему предстоит драться с гориллой».

Лучшим для Шмелинга оказался первый раунд. Его правый потряс Бэра, который с большим трудом устоял на ногах. В перерыве Бэр сказал ассистировавшему ему Демпси: «Что делать, Джек? Я вижу трех Шмелингов сразу». Демпси ответил фразой, которая стала крылатой, и теперь никто даже не помнит, что первым ее произнес Манасский Мордоворот: «Бей того, что в середине».

Вскоре уже Шмелингу стало казаться, что на ринге целая куча Бэров – так сильно ему от него доставалось. Огромный опыт позволил немцу продержаться до десятого раунда, но на этом все и кончилось. После двух нокдаунов рефери счел за благо остановить бой.

Путь к бою с чемпионом был открыт, и 14 июня 1934 года Бэр вышел против Примо Карнеры. Перед этим боем Макс опять тренировался так, что все, видевшие это, пришли в ужас. Но для Бэра, похоже, мотивация была важнее тренировок, а мафию, чьим ставленником был Карнера, Бэр любил не намного больше, чем антисемитов. Он не дал бедному итальянцу ни одного шанса. В первом же раунде Макс трижды послал его в нокдаун, причем после первого нокдауна огромный Карнера просто бегал от него по всему рингу. Во втором раунде они трижды падали на пол уже вместе, так как Карнера стал применять борцовские захваты, и вообще временами пытался перевести дело в партер, но верткий Макс все время оказывался наверху. Между всеми этими нокдаунами и падениями он умудрялся еще и дурачиться: все время подтягивал штаны, словно они с него сползали, строил рожи, болтал с рефери, Карнерой и зрителями.

Раунды с третьего по седьмой прошли в довольно равной борьбе, при этом Карнера постепенно наращивал обороты и, пожалуй, три из них он все-таки выиграл, хотя и с минимальным преимуществом. В восьмом раунде Бэр стал снова забирать инициативу в свои руки. Один раз он так ловко увернулся от атаки Карнеры, что тот «провалился» и упал. Девятый раунд опять выиграл итальянец.

Однако в десятом раунде все стало на свои места. Бэр дважды посылал Карнеру в нокдаун, а между делом, когда Карнера искал спасения в клинче, вполне борцовским приемом поставил гиганта на колени. Когда раунд закончился, Карнера не мог найти свой угол и пошел за Бэром к его секундантам.

Конец наступил в одиннадцатом раунде. После еще двух нокдаунов Карнеры и его неоднократных просьб прекратить избиение, рефери остановил встречу.

Макс Бэр потерял титул в следующем же бою, всего через год, проиграв по очкам Джеймсу Брэддоку. На этот раз Макс дрался так, словно вышел на ринг погулять. Еще через несколько месяцев он встретился с восходящей звездой Джо Луисом. После первого раунда, когда все в принципе уже было ясно, Джек Демпси, который, как всегда, секундировал своему другу, желая его подбодрить, сказал: «Малыш, да он тебя ни разу по-настоящему не ударил». Макс в ответ ухмыльнулся всем своим избитым лицом и сказал подчеркнуто унылым голосом: «Тогда, Джек? ты бы лучше присматривал за рефери, а то там на ринге кто-то очень сильно меня бьет». Он был нокаутирован в четвертом раунде.

После ухода с ринга Макс много и удачно снимался в Голливуде. Одновременно он владел процветающим ночным клубом, но по-настоящему любил именно работу в кино. В 1959 году он снимался в известном фильме «Тем громче они падают» (окончание известной крылатой фразы «чем они больше, тем громче они падают», приписываемой разным боксерам, которым приходилось драться с противниками значительно крупнее себя). Это была вольная трактовка судьбы Примо Кар-неры. Макс играл в ней персонажа, не имеющего ничего общего с ним самим: злобного боксера, который разозлился на прессу за то, что кино-Карнеру, а не его самого считают виновным в гибели кино-Шаафа. Настоящий Карнера после выхода этого фильма подал в суд на кинокомпанию, но проиграл дело... Для великого американского актера Хэмфри Богарта, игравшего в нем главную роль, этот фильм стал последним. И не только для него. Бывают и такие совпадения.

21 ноября 1959 года, бреясь в ванной, Макс неожиданно почувствовал сильнейшую боль в груди. Он вызвал врача, но, когда тот приехал, стал, по обыкновению, валять дурака и шутить, хотя ему было явно плохо. Часто пишут, что Бэр умер, рассказывая анекдоты врачу, пытавшемуся его спасти. Это было так, но не до самого последнего момента. Когда Макса наконец уговорили лечь, он вдруг посерел и сказал: «О Боже! Вот я иду». Ему исполнилось всего пятьдесят.

На похороны собралось больше 1500 человек. Одним из тех, кто нес гроб, был, конечно, Джек Демпси.

Через несколько лет, вспоминая своего друга в одном разговоре, Демпси сказал: «Никогда уже не будет другого Макса Бэра». Джек остановился, улыбнулся, видимо вспомнив какую-то шутку Макса, и закончил: «И так и должно быть».