Текст книги "Большие чемпионы"

Автор книги: Александр Беленький

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 45 страниц)

ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ ЖИЗНИ ЯСНОВЕЛЬМОЖНОГО ПАНА ГОЛОТЫ

Если бы еще несколько лет назад кто-нибудь спросил меня, может ли человек удостоиться аудиенции высшего лица государства только за то, что отбил другому человеку, не совершившему никакого преступления, гениталии, я бы подумал, что у спросившего не все в порядке с головой. Однако с тех пор мое знание жизни шагнуло далеко вперед, и теперь я не сомневаюсь, что такое бывает. Более того, глава государства может даже, не пригласить этого мордоворота в свою резиденцию, а как бедный родственник пойдет к нему сам. Все-таки в странном мире мы живем.

Речь идет о польском боксере-тяжеловесе Анджее Голоте. А визит ему нанес президент Польши Квасьневский. Впрочем, подвиг, который заслужил такую высокую оценку лидера страны, был далеко не первым в блистательной карьере душки Ан-джея, но все они были вьщержаны, в едином суровом мужском духе.

Как поссорились пан Бялостоцкий с паном Голотой

Одноклассники Анджея пока не написали мемуаров, иначе мы узнали бы, чем развлекался этот милый отрок в совсем уж нежном возрасте, но пока любителям подобной литературы остается лишь мечтать об этом.

Свой первый документально подтвержденный подвиг бывший член олимпийской сборной по боксу Анджей Голота совершил в 1990 году. В ночном клубе польского города Влоцла-века он поссорился с неким Бялостоцким. Недолго думая, Голота избил его, затащил в туалет и приказал снять одежду, после чего забрал ее и смылся из туалета клуба, а затем и Польши, узнав, что ему грозит пять или шесть лет отсидки за его ночной подвиг.

Воспользовавшись тем, что у него была американская виза, Голота рванул за океан. Если он рассчитывал, что кто-то в Америке запомнил его неплохое выступление в Сеуле два года назад, ему пришлось разочароваться: никто о нем и слыхом не слыхивал. Однако Голоту, который к тому же практически не знал английского, это мало смутило. Он знал, что делать. Анджей быстро отыскал какой-то боксерский клуб, вошел в тренировочный зал, не обращая внимания на удивленные взгляды, и предложил себя. В клубе не очень точно знали, где находится Польша, в Европе или в Латинской Америке, но по достоинству оценили и его внешность серийного маньяка-убийцы, и сносную технику, и выдающиеся данные.

Слава об огромном поляке, который, в отличие от большинства белых тяжей, умеет драться, мгновенно разошлась по боксерской тусовке, и им заинтересовался промоутерский клан Дува, на тот момент один из трех главных столпов боксерского бизнеса Америки и мира. Осмотр доверили старейшине клана тренеру Лу Дуве, по прозвищу Капитан Лу. Тот проэкзаменовал Анджея, взявшего для удобства имя Эндрю, по всем статьям и пришел в полный восторг от счастливого приобретения. Капитан Лу в жизни не видел такого сильного белого тяжеловеса, а талантливый белый тяжеловес – это очень большие деньги.

Профессиональный дебют Голоты состоялся 7 февраля 1992 года. Его соперник Рузвельт Шулер был нокаутирован в третьем раунде. Следующие трое слегли уже в первом. Будущее казалось счастливым и обеспеченным.

Лицо Голоты как-то не наводит на мысль о способности его обладателя мыслить абстрактно, но внешность бывает обманчива, и, возможно, Анджей не раз думал о превратностях судьбы: ведь не вздуй он Бялостоцкого в ночном клубе, так бы и сгнил заживо в провинциальном Влоцлавеке.

Как пан Голота сражался за морем-океаном

С 1992 по 1995 год Голота провел на профессиональном ринге 26 боев, во всех победил, причем в 23 – нокаутом. Более того, 13 раз встреча заканчивалась уже в первом раунде. Не заметить

такое чудо, разумеется, не могли, тем более что чудо за это время проявило себя так, что заставило говорить о себе буквально всех. И дело было далеко не только в выдающихся боксерских данных.

На профессиональном ринге всегда было много грязных бойцов, среди которых попадались и самые великие, и самые популярные. Так, очень грязным боксером был Рокки Марчи-ано. Эвандер Холифилд – тоже не святой. Список можно продолжать бесконечно. Однако Голота – это явление несколько другого порядка. Грязные приемы в его исполнении часто выглядели как самоцель, а не результат жестокого и бескомпромиссного боя. Он все время старался зацепить лицо противника локтем или залепить в глаз большим пальцем перчатки, бил ниже пояса после гонга, в общем, использовал весь джентльменский арсенал. 16 мая 1995 года в бою с Самсоном Поуа Ан-джей вышел на новый уровень – находясь в клинче, вцепился в плечо сопернику зубами. Так что не только Тайсон подключает к атаке челюсти.

К 1996 года у Голоты осталась только одна проблема: практически ни один элитный боксер не хотел с ним встречаться. В этих условиях клан Дува пошел на довольно смелый шаг. Некоронованным чемпионом мира считался тогда Риддик Боу, переживавший тяжелые времена после того, как он и его менеджер Рок Ньюман рассорились со всеми боксерскими чиновниками и промоутерами. Все федерации выкинули его из своих рейтингов и сделали вид, что боксера по имени Риддик Боу больше не существует, несмотря на то что почти вся американская боксерская пресса продолжала рассматривать его в качестве сильнейшего тяжеловеса. За два года такого отношения к себе Боу дошел до ручки и готов был драться хоть с чертом лысым, чтобы получить хоть какой-нибудь титул. Роль лысого черта клан Дува и доверил Анджею Голоте.

стоянно бил ниже пояса. В третьем раунде рефери предупредил, что в следующий раз снимет с него очко.

Первый настоящий кризис случился в четвертом раунде. Голота его очень уверенно выигрывал, и казалось, Боу вот-вот окажется на полу. Он и оказался, после того как симпатяга Анджей треснул его что было сил намного ниже пояса или, как говорят американцы, к югу от границы. Боу приходил в себя пять минут, а рефери снял с Голоты первое очко. В шестом раунде Риддик снова отправился отдыхать на пол после очередного удара ниже пояса, и рефери снова снял с поляка очко.

На второй минуте седьмого раунда Голота опять уларил Боу значительно ниже пояса, и рефери снял с него третье очко. Это, однако, не остановило буйного Анджея, и в конце раунда он нанес свой коронный удар в пах, и Боу снова рухнул на настил ринга. На этот раз рефери дисквалифицировал Голоту. Его тренер Капитан Лу в сердцах не нашел ничего лучше, чем сказать, что Боу заслужил Оскара за то, как притворялся, изображая немыслимую боль.

Ни о какой непреднамеренности ударов Голоты говорить не приходится: часто он бил не просто чуть ниже пояса, а в самое что ни на есть ой-ой-ой. Действия его были мало понятны, ведь он явно лидировал в этом бою и вел его к победе. Так или иначе, но в глазах безжалостной публики Голота этот бой выиграл и его известность в США возросла многократно. О нем стали говорить как о новом потенциальном чемпионе мира, но прежде всего ему надо было победить Боу «по-честному».

Матч-реванш состоялся 14 декабря 1996 года. Это был по-настоящему захватывающий бой. Голота явно выиграл первый раунд, а во втором классической двойкой, левый-правый, послал Боу в нокдаун. Казалось, что Боу может даже не успеть встать до тех пор, когда рефери закончит счет, но он встал и продолжил бой. Голота бросился его добивать, но у него не вышло. Тогда он ударил Риддика головой. И на старуху бывает проруха: в результате своей бараньей атаки Анджей сам получил сильное рассечение, а рефери еще снял с него очко.

В третьем раунде Боу перехватил инициативу, а в четвертом послал Голоту в нокдаун. Это была его последняя вспышка. Встав с пола, крошка Анджей не нашел ничего лучше, чем по привычке дважды влепить изо всех сил в то место, которое мужчины ценят больше всего. В пятом раунде Голота загнал Боу в угол и снова послал в нокдаун. В седьмом – он уже просто избивал державшегося на честном слове Ридцика. Но Боу сумел устоять на ногах и даже слегка очухался в восьмом раунде. Все, что было нужно сделать Голоте для победы, – продержаться до конца последнего, десятого раунда.

Анджей закончил бой на ногах, а Риддик Боу – на полу. Тем не менее, победу присудили именно ему. В девятом раунде во время достаточно вялого и тягучего обмена ударами, не представлявшими особой опасности, Голота неожиданно провел трехударную серию по нижнему, точнее даже сказать подвальному, этажу американца. Это уже были просто удары между ног. Боу свалился на пол, а рефери немедленно дисквалифицировал Голоту. На этот раз даже Капитан Лу не нашелся, что сказать в защиту своего подопечного. «Я его спрошу, хочет ли он продолжать свою боксерскую карьеру», – мрачно сказал Дува журналистам.

Сам Голота тем временем стоял в своей раздевалке и лупил самого себя по голове со словами: «Я идиот! Я идиот!» Лучше бы он ударил себя туда, куда бил Боу. Может быть, тогда бы дошло.

Как пан Квасьневскжй простил пана Голоту

В славные времена битв Голоты с Боу по своим президентским делам в Америку приехал президент Польши Квасьневский. Как ни странно, он нашел время повстречаться с добрым Анджеем и попросил его приехать в Польшу, где обещал ему справедливый суд. В переводе с президентского языка на человеческий это значит: вернись, я все прощу.

Государственный поступок Квасьневского можно понять. У себя на родине Голота стал национальным героем. В Америке он тоже добился колоссальной популярности. Его победные поражения произвели такое ошеломляющее впечатление на экспертов, что журнал «The Ring» свел в компьютерном поединке Голоту с Тайсоном и Холифилдом. Вердикт компьютера гласил: Голота нокаутирует Тайсона в четвертом раунде, а Холифилда – в девятом. Наиболее авторитетный в мире бокса журнал объявил его самым сильным тяжеловесом современности.

В январе 1997 года в тихом Влоцлавеке произошло событие, которое вспоминают там по сей день. К зданию суда подъехал безразмерный вишневый «линкольн». Его ждали не только граждане города, но и многочисленные приезжие из самой Варшавы и даже какие-то иностранцы. Толпа ринулась к машине, но ее оттеснили. Под восторженные вопли из автомобиля вышел огромный молодой человек с запоминающейся внешностью откормленного эсэсовца. Великолепный костюм не скрывал могучих мышц и бычьей шеи. Конечно, это был Голота, самый популярный преступник в Польше. Помахав рукой поклонникам и поклонницам, он вошел в распахнутые для него двери и прошел на свое место – обвиняемого. Все, включая и прокурора, смотрели на него с нескрываемым благоговением. И когда в зале раздались слова некогда потерпевшего пана Бя-лостоцкого, все радостно закивали. Именно такого выступления от него и ждали зрители, пришедшие на это представление. «Я прощаю его, – сказал потерпевший пан, обращаясь не столько к самому подсудимому, на которого вообще старался не смотреть, сколько к публике. – Он был молод, и мы должны это понять».

Великодушно прощенный сумрачно улыбнулся. Суд внял просьбе потерпевшего и приговорил юношу лишь к двум годам условно и штрафу в семь тысяч долларов. На прощанье сурово осужденный сказал, что его поступок все эти годы «камнем лежал на его совести», помахал рукой поклонникам, сел в свой «линкольн» и уехал.

Как пан Льюис обидел пана Голоту

В момент пика славы Голоты эксперты журнала «The Ring» вообще не считали нужным сравнивать с Голотой Льюиса и проводить между ними виртуальный поединок. 4 октября 1997 года в Атлантик-Сити этот пробел был восполнен, причем не в компьютере, а в реальности.

В начале первого раунда Голоте удалось загнать Льюиса в угол, но тот исполнил свой известный трюк: с неожиданной для такого гиганта ловкостью вошел в клинч и повернулся вокруг противника, как вокруг столба. Поляк даже толком не понял, что произошло. А уже через несколько секунд Голота пропустил роковой удар. Уходя от левого джеба, он слегка присел, и тут Льюис ударил справа над рукой. Попал в точку. Глаза у Голоты в ту же секунду остекленели, словно их обладатель получил по голове копытом, и он попятился. Льюис не отставал и бил без устали с обеих рук. Голота наконец свалился в углу, судя по выражению лица, потрясенный до самых глубин своей честной натуры, затем встал, но, не будучи в состоянии держать равновесие, побежал по рингу. Рефери Джо Кортес не обратил внимания на то, что положенные десять секунд давно прошли и пауза явно затянулась, но Голоте это мало помогло. Вскоре он снова упал, и на этот раз рефери пришлось остановить встречу.

После победы над таким противником американцам все-таки пришлось заметить Льюиса, тем более что Тайсон уже обкусал уши Холифилду и был дисквалифицирован на неопределенный срок. Теперь Льюису принадлежал титул WBC, а Холи-филду – WBA. Был еще, правда, Майкл Мурер, которому уже год как принадлежал титул по версии IBF, но он по-прежнему никого не интересовал, так как для большинства остался боксером, проигравшим 45-летнему Формену. Однако теперь он приобрел неожиданную ценность, так как идея снова объединить все титулы в одних руках витала в воздухе.

Эвандер не стал откладывать дело в долгий ящик, тем более что у него был счет к Муреру. Бой состоялся 8 ноября 1997 года в Лас-Вегасе. Сразу скажу, что никакой интриги не получилось. Холифилд просто разнес Мурера в пух и прах, при том что Майкл в кои-то веки настроился на бой. Эвандер легко приспособился к правосторонней стойке Мурера, он постоянно сокращал дистанцию, а на близком расстоянии не так уж важно, левша твой противник или правша.

Первые четыре раунда прошли в целом под диктовку Холи-фидда. Количество перешло в качество в пятом раунде, когда Эвандер в первый раз послал Майкла в нокдаун. В шестом Холифилд взял паузу, чем немного усыпил бдительность Мурера, а в седьмом снова дважды отправлял его на пол, но Майкл вставал. В восьмом раунде Эвандер еще дважды послал его в нокдаун, но Мурер успевал подняться до того, как рефери заканчивал счет. Тем не менее под конец раунда состояние Мурера так ему не понравилось, что он позвал врача. Тот осмотрел Мурера и посоветовал остановить встречу, что рефери и сделал. Холифилд стал чемпионом мира по двум версиям – WBA и IBF.

Помимо Мурера в этом бою оказался еще один проигравший. Это, как ни странно, был Дон Кинг. По контракту еще на первый матч Холифилд – Тайсон в случае победы Эвандера он получал на него промоутерские права. Бой Холифилд – Тайсон-2 принес ему фантастические барыши, но здесь Дон допустил, возможно, самую большую коммерческую ошибку в своей жизни. Он решил, что двукратный победитель Тайсона может его заменить. В результате гонорары за бой Холифилд – Мурер были сильно завышены. Только Эвандер получил около 20 миллионов, а публика на бой не пошла и телевизоры по большей части тоже не включила, пожалев 50 долларов, которые надо было выложить за просмотр матча в прямом эфире. В результате Кинг потерял 11 миллионов, что стало широко известно и вызвало массу злорадства. Великий жулик наконец-то обманул сам себя. Однако это не затмило того, что ни Холифилд, ни кто бы то ни было еще не сможет заменить Тайсона. Битый или небитый, но он интересовал публику больше, чем все остальные тяжеловесы, вместе взятые. Теперь это стало ясно раз и навсегда. Продолжалась эпоха Тайсона.

Тем не менее, своя интрига плелась и без Майка. По-прежнему раздражающим фактором существовал чемпион мира по версии WBC Леннокс Льюис, матч Холифилда с которым напрашивался сам собой. Однако далеко не все его хотели. Дело в том, что все помнили три тяжелейших боя Эвандера с Ридди-ком Боу, два из которых он проиграл. Шансы некрупного Холифилда против Льюиса, который по физическим параметрам был полным аналогом Боу, казались не очень высокими. И бог с ним, пусть бы проиграл, но Льюис – иностранец. Статуя Свободы не может вплавь отправиться во Францию, откуда ее когда-то привезли, Голливуд оторваться от Западного побережья и отплыть в Японию, а абсолютный чемпион мира в тяжелом весе не может быть иностранцем. Это еще была Америка XX века, Америка до 11 сентября 2001 года. Она пока что жила несколько в другом измерении и по другим понятиям. Короче говоря, Леннокс еще раз заставил всю американскую прессу затянуть старую песню о главном. Журналисты постарались не на шутку. Можно привести сотни примеров того, что писала о нем спортивная, околоспортивная и совсем не спортивная пресса, но достаточно будет и одной цитаты.

30 ноября 1997 года, вскоре после победы Холифилда над Мурером, когда матч с Льюисом стал логически неизбежным, солидная газета «Вашингтон пост» опубликовала поразительно хамскую статью о Ленноксе, до которой опустился бы не всякий таблоид. Лейтмотив ее был прост: Холифилду совершенно незачем встречаться с Льюисом, так как тот «в лучшем случае лишь сомнительный претендент». Далее шел вообще восхитительный пассаж, который стоит того, чтобыпривести его целиком: «Титул по версии WBC, которым он (Леннокс Льюис. – Л. Б.) обладает, не пользуется уважением. Однажды он унаследовал его от Риддика Боу, который так презирал пояс чемпиона WBC, что выбросил его в ближайшую урну и предложил Льюису взять его оттуда».

Еще раз повторюсь: это пишет такое солидное издание, как «Вашингтон пост», а не стенгазета сумасшедшего дома, которую в рамках занятия трудотерапией под неусыпным надзором врачей создают шизофреники и параноики, которым из медицинских соображений позволяют некоторые вольности. Можно себе представить, что писали остальные. На этом фоне боксерские издания, которые, как, например, известный журнал «International Boxing Digest», выходили с портретом Леннокса на обложке и подписью «Льюис – еще одна длинная английская сказка?», выглядели даже прилично.

Самое смешное, что эта дорога все равно вела на ринг. Можно что угодно говорить об американцах, но они не проиграли ни одной войны и уж тем более не привыкли капитулировать без боя. Момент, когда они сами стали бы выталкивать Холифилда на ринг с Льюисом, должен был настать, но в 1998 году иногда казалось, что это может так и не произойти.

Позволю себе процитировать еще один большой кусок интервью с Ленноксом Льюисом, которое я взял у него в Нью-Йорке как раз в то время:

«– А тебя огорчают негативные статьи о себе?

Меня даже удивляет: столько репортеров так долго пишут обо мне гадости, и им все еще есть что сказать. Как не устали только?

Я очень хорошо помню, как в начале 90-х о Холифилдеписали, что он самый яркий чемпион мира, в блеске уступающий только Тони Таббсу. Тем не менее ты не думаешь, что тебебудет трудно заключить контракт на выгодный бой в Штатахбез такой популярности?

Меня только воодушевляет, что все против меня. Противменя пресса, против меня суперпатриотичная американская публика, тем не менее я дерусь здесь, в Америке, и иду против их истеблишмента. Они ведь считают, что европейский боксер – никто, вот они, американцы, это да! И то, что я нахожу в себе силы бороться с ними и даже опровергать их россказни, как мне кажется, делает меня более достойным человеком.

Когда говоришь с Ленноксом Льюисом, то неизбежновозникает вопрос об Эвандере Холифилде. Как думаешь, тывстретишься с ним на ринге?

Я настроен оптимистично. Думаю, что бой все-таки состоится. Он не произойдет, только если Бог не написал этого всвоем сценарии моей жизни.

И как ты расцениваешь свои шансы?

Я считаю, что я лучший тяжеловес в мире, и мне кажется, публика должна требовать этого боя. Должен быть толькоодин чемпион. Я считаю, что Холифилд обязан встретиться сомной, это его долг перед американской публикой, потому чтоони смотрят на него как на своего героя. А что случилось совсеми другими американскими героями такого рода? ГдеМайк Тайсон? Где Риддик Боу? Где Томми Моррисон? Что с ними со всеми произошло? Так что вся американская публика взирает теперь на него как на своего, народного, чемпиона. Поэтому, как я уже сказал, это его долг перед ними – встретиться со мной.

А что ты думаешь о нем как о боксере и как о человеке?

Он, конечно, замечательный боец, очень много работал,чтобы добиться того, что имеет. Большинство его боев былинастоящими войнами. А как о человеке о нем нельзя сказатьничего плохого, кроме того, что он уклоняется от встречи сомной.

Ты думаешь, это его команда или он сам?

Если я хочу с кем-то драться, то я говорю своей команде, чтобы они организовали мне эту встречу. Они должны делатьто, что я им говорю, потому что это не я на них работаю, а онина меня. А Холифилд после боя с Майклом Мурером говоритмне: «Я подведу Дона Кинга, если встречусь с тобой». Ты чемпион мира в тяжелом весе – кого и о чем ты должен спрашивать, если ты этого хочешь? На протяжении всей твоей карьеры Дона Кинга с тобой рядом не было. Почему это он вдругдолжен подбирать тебе соперников? И потом, ты делаешь то,что тебе велит Бог или Дон Кинг?»

Это интервью было опубликовано в майском номере журнала «Спорт-экспресс» за 1998 год. Сейчас уже не помню почему, но там не нашлось места для описания моего собственного опыта в Америке, непосредственно касавшегося Леннокса Льюиса.

Я прилетел в Нью-Йорк, кажется, 27 марта 1998 года. Интервью было назначено на 31 марта, а 28-го Льюис проводил в Атлантик-Сити бой с известным американским тяжеловесом Шэнноном Бриггсом. Момент для боя был выбран удивительно неудачно. Это время называется в Америке «March madness» (мартовское безумие), так как в эти дни проводится крайне популярный турнир по баскетболу среди студенческих команд. Из-за турнира мне не удалось даже забронировать гостиницу из Москвы, так как в Нью-Йорке все было забито. Я попросил это сделать своего друга-американца, но и он сумел забронировать только номер в отеле на Стейтен-айленде, то есть очень далеко от отеля на Манхэттене, где остановился Льюис.

В аэропорту меня сразу «срисовал» оборотистый бывший соотечественник Миша, который со словами «Поедешь, как мафия!» засадил меня в «кадиллак» с затемненными стеклами и повез на Манхэттен, пообещав, что устроит меня в отель в нужном месте и нечего мне ехать в эти выселки под названием Стейтен-айленд. Миша, вопреки расхожему представлению о «наших американцах», меня не обманул и даже не очень дорого взял за свои поистине бесценные услуги. Он привез меня в небольшой отель буквально в нескольких сотнях метров от отеля Льюиса, перемигнулся с каким-то пуэрториканцем, и в мгновение ока меня засунули в только что освободившийся номер. Чтобы застолбиться, я даже отвез туда на всякий случай свои вещи. Так проблема с проживанием была решена.

А на следующий день вечером я отправился в тур по Нью-Йорку в поисках бара, где есть канал НВО, по которому будут показывать бой Льюиса с Бриггсом, так как в моем отеле его не было. Я обошел штук 50 баров, но во всех мне сказали, что сегодня здесь будут смотреть «бэскетбол». Пару раз при упоминании имени Льюиса на меня еще не слишком доброжелательно посмотрели.

Наконец какой-то латино с хитрой мордой, тряся черной гривой волос, указал мне бар, где, как он сказал, сегодня «точно будут смотреть бокс». Улыбочка у него при этом была такая, что только полный идиот не почувствовал бы подвоха, но я решил, что это просто такая латинская любезность, и, не ведая сомнений, отправился по указанному адресу.

Рыжий бармен встретил меня немного странно.

–Значит, ты, англичанин, – сказал он, – хочешь, чтобымы все тут сели и смотрели вместе с тобой, как ваш большойпарень избивает нашего бедного маленького мальчика из Бруклина, да?

Второй раз в жизни мне выходил боком мой неплохо поставленный британский акцент, благодаря которому меня обычно принимают за англичанина. Впервые это случилось в Париже лет пять назад, где патриотически настроенная официантка, до тех пор крайне вежливая, после первых моих слов стала обслуживать меня так, словно битва при Азенкуре, позорно проигранная французами англичанам в 1415 году, произошла вчера.

Парни, которые стояли рядом у стойки, стали как-то нехорошо подхихикивать и даже слегка сдвигаться в мою сторону, и мне показалось, что бой сегодня состоится не только у Льюиса, но и у его «соотечественника», причем в успехе последнего я сомневался гораздо больше ввиду многочисленности и крепкого сложения потенциальных противников.

Но тут бармен неожиданно сменил гнев на милость:

–Впрочем, если заплатишь сотню (a hundred) – смотрисколько хочешь.

Сдвигавшаяся компания чуть заметно перемигнулась. Я решил рискнуть остаться, тем более что мне говорили, что на Манхэттене, в отличие от многих других районов Нью-Йорка, по морде обычно не дают.

Я уже даже готов был выложить требуемую сумму, хотя она была вопиюще нелепа, так как знал, что официальная плата составляет где-то около 40 долларов, но что поделаешь: дорого яичко ко Христову дню, и тут все же решил поторговаться.

Сотню? (A hundred?) – переспросил я, надеясь скоститьсумму вдвое.

Нет, восемьсот (eight hundred). – Эта фраза от ранее сказанной отличалась всего лишь одним звуком – «эйт хандред».

Те, кто знает американский английский, уже, наверно, поняли, как он меня поддел. В первый раз бармен произнес артикль «а» на местный лад – как «эй». Так что теперь ему понадобилось добавить только один звук «т» и получилось «эйт» – восемь.

Восемьсот? – ошалело произнес я.

Нет, восемнадцашьст (eighteen hundred), англичанин, во-семнадцашьсат (в английском указание количества сотен в таких числительных, как 1300,1800 или 2700 – норма), – сказалбармен, прибавив еще два неуловимых звука (эйтин,eighteen), – ты же должен понимать – это коммерческий канал, он денег стоит, вот наш бэскетбол даже ты можешь здесьсидеть и смотреть сколько твоей душе угодно совершенно бесплатно. Ну как?

В ответ я спросил его, не работал ли он раньше налоговым инспектором. Шутку приняли, и я ретировался. Придя в отель, я обратился к тому самому пожилому пуэрториканцу, который меня туда устроил, и спросил, что все это значило. Он спросил меня, в какой бар я ходил. Название я забыл, но улицу и внешний вид вспомнил. Мужик рассмеялся и сказал: «Рыжий, говоришь? Да ты же попал в ирландский бар. С таким британским акцентом, как у тебя, туда ходить не рекомендуется. Они по традиции очень не любят англичан. Если бы узнали, что ты русский, могли бы и показать. Хотя у нас здесь Льюиса не любят не только ирландцы, потому что боятся, что в конце концов он побьет Холифилда».

Так я на собственном опыте узнал, что ирландцы так и не простили англичан, которые в течение нескольких веков фактически проводили политику геноцида по отношению к ним. Только почему за англичан должен был отвечать я?

Тот бой тогда я так и не посмотрел. Оставалось только сидеть в номере, думая, с какой легкостью я бы посмотрел его в Москве по НТВ+, и ждать новостей.

Когда поздно вечером, наконец, показали первый отрывок уже закончившегося боя, меня чуть кондратий не хватил. Схвативший в первом раунде крепкую плюху Льюис летел куда-то по рингу вдоль канатов. Оказалось, что это лишь один неприятный эпизод боя. Леннокс не упал, а бой выиграл нокаутом в пятом раунде, и мое интервью с ним было спасено, так как если бы Льюис вдруг проиграл Бриггсу, то сомневаюсь, что он бы встретился со мной уже через три дня.

Несмотря на весь свой ужас при виде готовившегося упасть Льюиса, я все же не мог не обратить внимания, что он скорее потерял равновесие, чем был потрясен ударом, так как пропустил его, находясь в очень неустойчивом положении. Но американский комментатор, вопреки очевидному, говорил, что Лен-

нокс на грани нокаута. Так в Штатах встречали его любое не вполне удачное действие. Однако Льюис американцев больше ничем не порадовал – далее он принялся ронять Бриггса до тех пор, пока рефери не остановил встречу.

В том году Льюис провел еще только один бой с малоизвестным хорватом Желко Мавровичем, 26 сентября в городе Ун-касвилле, штат Коннектикут. Примечателен он был единственно тем, что Леннокс, похоже, вообще не тренировался перед этой встречей, а потому выиграл ее только по очкам, да и то с не слишком большим отрывом.

Неделей ранее, 19 сентября, у себя дома в Атланте Эвандер Холифилд тоже без всякого блеска, по очкам победил очень неудобного спойлера Бона Бита. Однако о незрелищности этой победы американская пресса тогда почти не говорила, хотя и подчеркивала, как плохо смотрелся Льюис против Мавровича. Так или иначе, но время заклинаний подходило к концу. Бой Холифилд – Льюис становился неизбежным.

В самый разгар обсуждения в прессе предстоящего боя всплыли некоторые любопытные факты из жизни Эвандера Холифилда. До сих пор считалось, что он проводил полжизни на тренировках, а еще полжизни в церкви. И в самом деле, мне довелось говорить со множеством людей, хорошо знавших Холифилда, которые подтверждали, что такого тренировочного ритма, как у него, они больше никогда не видели. О том, что Эвандер очень набожен и может часами распевать в церкви поразительные по красоте, главным образом негритянские религиозные гимны, знали все и всегда. И тут вдруг оказалось, что между спортзалом и церковью он умудряется посещать и другие места.

Под давлением неведомым путем добытых неопровержимых фактов Эвандер неожиданно признался, что у него имеется пятеро незаконных детей от четырех женщин, не считая еще двух вполне законных от первой жены, и одного – от второй. Тут же последовало заявление его первой жены, которую все эти годы считали расчетливой стервой, выдоившей чемпиона. «Жизнь с ним была сущим ужасом. Он не пропускал ни одной бабы», – сказала она кому-то из репортеров.

Первой реакцией на это было веселое удивление. Как – не пропускал? Да когда он это делал? Как он все успевал? Где брал силы? Разумеется, помянули фольклорный персонаж амери-

канских анекдотов Quickly Gonzalez (Быстрый Гонсалес). Чтобы объяснить, кто это такой, нужно рассказать древний, как Америка, неприличный анекдот.

Муж и жена приехали в мотель, но им сказали, что свободна только одна комната, селиться в которой им настоятельно не рекомендуют. На удивленный вопрос мужа почему, ему ответили, что в соседней комнате остановился Quickly Gonzalez. «Ну и что?» – спросил мужчина. «Дело ваше, – ответили ему, – но, если вы там поселитесь, он обязательно отымеет вашу жену». Мужчина в ответ только рассмеялся и взял номер. Однако едва супруги легли спать, как ему стало не по себе, и на всякий слут чай он положил руку между ног своей уже тихо спящей супруге. Все бы хорошо, но тут прилетел комар, сел ему на лоб и принялся сосать кровь. Мужчина долго терпел, но потом все-таки решился хлопнуть его, однако когда он через долю секунды попытался вернуть руку туда, откуда ее только что убрал, то наткнулся на голый зад Быстрого Гонсалеса, который уже делал с его женой именно то, что ему обещали. Вот с кем теперь сравнивали героического победителя Тайсона, примерного гражданина и неустанного богомольца Эвандера Холифилда.