Текст книги "Звездная каторга: Ария Гильденстерна (СИ)"

Автор книги: Александр Бреусенко-Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

С этими словами Буллит отпустил Кая и шагнул во мглу, сгущающуюся между бараками, где мигом и растворился, будто его и не было.

О чём понадобилось поболтать уголовнику, Чужак его прибери? Чем-то недоволен? Ага, не смог извлечь выгоду из отжатого у Кая голо-паспорта! И от тысячи взятых на баланс юрбургских космоталеров получил одно расстройство, ведь голографические деньги на Эр-Мангали тоже не ходят. Ха-ха-ха...

Впору потешаться над опростоволосившимся бандитом, жаль только, что заработанная Каем шишка у Михаеля в Новом Бабилоне болеть не перестала. И вся судьба пошла наперекос, ведь чтобы тебя допустили в Башню Учёных, мало сказаться представителем важной для посёлка науки. Нужна-таки рекомендация, которая у тебя была, но по милости Буллита пропала. И по которой туда уже прошёл другой человек.

В общем, у Кая к Буллиту свой 'разговор'. Вот только весовые категории не совпадают. Кай негодяя пугнуть пока не может, а у того получается. Сейчас, особо не напрягаясь, взял да изобразил ниндзю: из ничего явился, никуда пропал.

Собственно, гильденстерновому-то светлому разуму событие подвластно. Дело в перепаде освещённости. В тот самый момент, когда Буллит столь загадочно растворялся в межбарачном пространстве, над посёлком зажигались электрические огни – во всей грубой допотопности такого способа освещения. Пикадилли, озарённая десятком фонарей, выдержанных в убогом ретро-стиле, тем вернее погрузила в чернильно-чёрную темень всякую фигуру, желающую незаметно просквозить по переулкам. Дешёвый эффект!

Это всё, что достаточно знать о мгновенном исчезновении Буллита...

Дешёвый эффект, пытался успокоить себя Кай, но спокойствие не приходило. Между прочим, благодаря таким же дешёвым эффектам в окна бараков забирались и прожорливые хвандехвары.

Эх, всякая дешёвка будет эффективна там, где жизнь человеческая недорога. Эр-Мангали... Кажется, лишь сегодня мы более-менее по-настоящему встретились. Хотя есть опасение, главная встреча ещё впереди.

7

Вернувшись в барак приписки, Кай столкнулся с полусотней новых соседей. Пропыленные шахтёры густо обсели все койки, кроме единственной – той, с которой новый хозяин так и не убрал останки малыша Глипа.

Кай поискал глазами недавнего дежурного по бараку, но вдруг обнаружил, что не очень-то помнит, как этот человек выглядел. Нет, примерный-то облик запечатлел, но вот беда: все вновь прибывшие выглядели очень похоже: пустые глаза, печать безысходности на всём облике. Может, Каю стоило спросить его имя? Ну, на всякий-то случай.

Пожалуй, стоило. А то вот парадокс: единственный сосед, известный ему по имени, это тот самый малыш Глип, к которому обращаться уже бесполезно. Ушёл. На повышение.

Да ведь и не только в этом бараке, а во всём Новом Бабилоне: много ли новых имён стало Каю известно? Пожалуй, кроме Глипа лишь единственное: там, на входе, одного из привратников звали Робом. А как же прочий десяток человек, с которым он успел пообщаться? Писарь выдал Каю паспорт и ордер на место в бараке, но остался для него только писарем. Дежурный остался дежурным. Бармен – барменом.

А вот о себе Кай оставил именное упоминание, и даже не одно. Безымянные писарь и дежурный знают его как Михаеля, безымянный бармен – как Клауса, вдобавок опасному проныре Буллиту он, к несчастью, известен как Кай, представившийся Клаусом. Это не считая знающего его под истинным именем Бенито Родригеса, да ещё трёх десятков попутчиков, 'братьев во самосвале' которые тоже наверняка могли...

– Майк, так ты уберёшь эти ошмётки? – обратился к нему совершенно незнакомый рыжебородый рудокоп, и Кай осознал, что его второе имя в этом новом мире прижилось. Помпезного 'Михаеля' с ходу сократили и передали дальше в облегчённом варианте. А вот скольким передали – поди доищись.

– Как тебя звать, друг? – спросил Кай у рыжебородого.

– Рупертом.

– Так вот, Руперт, не волнуйся, я сейчас же всё приберу.

8

И прибрал. Почти бестрепетно вытряхнул кости в тазик, одежду покойного пусть двумя пальцами, но очень аккуратно сложил в стопку на полу. Остался последний на сегодня штрих: вынести тазик на мусорную кучу.

– Скажи, Руперт, нельзя ли раздобыть ещё и лопату?

– А зачем? – поинтересовался спрошенный.

– Зарыть.

– Зачем зарывать? Так брось на кучу.

– Чтобы костями на поверхности не привлечь новых хвандехваров.

Кажется, рыжебородого Руперта раньше не посещала простая мысль, что у захоронения человеческих останков есть и практический смысл.

– А, да конечно, Майк! – и шахтёр засуетился в поисках лопаты, но раньше него справился остроносый Моралес.

Пока польщённый Кай с тем Моралесом знакомился, по бараку из уст в уста уже передавалось: 'Слышали? Этот Майк умный, он знает повадки хвандехваров!'. Людям с печатью безысходности на лбу хоть во что-то бы поверить! И совестно, а всё же приятно.

Ах, если бы к умным и честным глазам Майка прибавить толику знаний! Но, к сожалению, даже название 'хвандехвар' Каю по-прежнему мало что говорило. Да, зубастый кровосос, аппетитно чавкающий в результате успешной охоты, к тому же способный действовать с особо выраженной аккуратностью – это да. Но как эта тварюка выглядит? Как млекопитающее, или как рептилия? Настоящий ксенозоолог знал бы, а вот 'умный Майк' постоянно рискует проколоться.

Впрочем, даже если не знанием, то умом-то Майк наделён, этого не отнимешь. Сумел ведь связать нападение хвандехвара с мусорной кучей. Хотя попробуй не свяжи, если куча – вон она, в разбитом окне виднеется.

– Майк, помощь нужна? – хором спросили Руперт и Моралес, когда Кай с тазом в руках и лопатой под мышкой двигался к выходу из барака. Подлизываются.

– Пожалуй. Если кто-то донесёт лопату, буду признателен.

В итоге оба новых знакомца и лопату поднесли, и могилку в дурно пахнущей мусорной куче сами выкопали Вернее, 'могильник', так его пафосно назвал Руперт. Ну да как бы не назвать, и в чём бы не выкопать, яма всё равно выполнит функцию человеческого погребения. А запахи субстрата упокоению не помеха.

Сперва лопатой работал Руперт, а Моралес поучал. Дескать, надо рыть так, чтобы всё не обрушилось. В какой-то момент раздосадованный Руперт вернул лопату хозяину, и с тех пор Моралесу пришлось горбатиться и самому слушать инструкции.

Мыслитель Майк, пока они работали, успел уйти в себя и вволю там побродить. Ибо первоначальная идея Кая, о которой он и не думал кому-либо сообщать, касалась не защиты от хвандехвара, а скорее, возможности похоронить Глипа по-человечески. То есть непременно в яме и с молитвой за упокой. Ксенозоологу, конечно, достаточно и ямы. Но...

Да уж, надо всё-таки быть ксеноисториком, чтобы без усилия понимать исходное назначение могил, именно дабы не позволить похороненному вернуться в мир живых. Не хвандехвару, а самому малышу Глипу важно понадёжнее перекрыть дорогу. И если яму Руперт и Моралес выкопали самую настоящую, то и молитву по умершему Кай произнёс вполне годную, правда, исключительно в мыслях, без озвучки. Мол, упокойся с миром, пожалуйста, не тревожь мира живых.

А что, вполне пристойная молитва по канонам культуры Сид. Вот только рвотные позывы из-за распространяемых мусорной кучей ароматом сбивали с настроения всякий налёт благостности. Будь он хоть немного сыт – вывернуло бы наизнанку, да и так он украдкой сплёвывал подступающую к горлу брезгливо-ядовитую желчь.

Вернувшись к своему расчищенному месту в бараке, Кай думал, что ни в жисть не уснёт в помещении, полном шахтёров и их несвежих запахов, да ещё на голодный желудок, да ещё на койке, где ночь назад пировал хвандехвар. Брррр. Но зря опасался – провалился в сон, едва прикоснулся головой к бурому и растрескавшемуся от времени пластику лежанки.

Проснувшись, заметил, что и голод с прошлого дня подутих. Как бы этим ощущением не обмануться, ведь объективная нехватка питания рано или поздно даст о себе знать. Спать на чёрт-те-чём Кай уже примудрился, отринув предрассудки. Может, он точно так же приспособится и поглощать всякую мерзость?

Что ж, может быть – когда-нибудь. Но пока попробует по-своему.

9

Весь следующий день Кай потратил на систематическое знакомство с Новым Бабилоном. Посёлок не так уж велик (далеко не город, ага!), да и новичкам ходить позволено далеко не везде, так что разрешённую часть здешнего 'Бабилонского царства' удалось обойти полностью.

Посещать другую, более фешенебельную часть, не то чтобы кто-то специально запрещал. Просто её отделяла внутренняя стена – совершенно глухая, без малейшего окошка или тем более калиточки с турникетом и вахтёром, у которого можно было бы дождаться словесно выраженного запрета. К тому же внутренняя стена возвышалась над внешней метра на два-три. Да и силовое поле над ней выглядело на порядок интенсивнее – так и сияло на фоне затянутого тучами неба.

Видать, кому-то из-за загородки очень уж не хотелось наблюдать смурные физиономии шахтёров и наглые хари гнобящей их плюмбумической охраны. Ещё бы: Каю тоже бы не захотелось.

Что там, за высокой стеной? Башня Учёных, административные строения, элитная казарма – всё это из-за неё более или менее явственно выглядывало. К ним стоит добавить площади, сады и фонтаны, которые Кай не встретил, а нафантазировал – пусть и с опорой на знание об обычной планировке колониальных посёлков.

В какой-то момент пришлось себя одёрнуть, а то фонтан с четвёркой бронзовых фигур предстал пред внутренним взором настолько явственно, что даже послышалось журчание воды и дохнуло привольной свежестью. Стоп! Нечего прельщаться уютными картинами, а то на контрасте с неуютными и вовсе-то жить расхочется!

Какие такие бронзовые фигуры? Из-за стены и самого фонтана-то не разглядеть, может, и нет его. А что четвёртая фигура оплавлена выстрелом из лучемёта – и вовсе не факт. Начнёшь потакать собственным выдумкам – и не то примерещится.

Проведя с самим собою воспитательную беседу, Кай перестал подменять восприятие воображением. Теперь он видел только то, что видел. Вернее, то, что разрешили проектировщики внутренней стены посёлка.

В основном эта разрешённая часть поселковых пейзажей представляла бараки, ещё бараки, три углеводородные электростанции, четыре конические кучи мусора, бараки, гаражи для вездеходов, две казармы для охранников, снова бараки, извращённый колониальный шик улицы Пикадилли, опять бараки, вид издалека на Башню Учёных, бараки, небольшой и вовсе небогато выглядящий рынок с претенциозным именем 'Чипсайд', склады, пару канав, сообщающихся с лужей, бараки, площадь, изрядных размеров лужу перед пустой прогнившей эстрадой, бараки, вид с эстрады на Башню Учёных и несколько трёхэтажных каменных зданий, казарму, элитные двухэтажные бараки, снова просто бараки, небольшой то ли цирк, то ли стадион с непонятно зачем утопленной вглубь ареной, бараки, третий вид на Башню Учёных, бараки – ну и всё в том же роде.

Изучая посёлок, приятно было воображать себя праздношатающимся туристом. В этой роли Кай по жизни чувствует себя особенно уверенно и свободно, а здесь – и Высший разум бы посоветовал добавить в поведение толику непринуждённости. Как будто с Эр-Мангали можно в любой момент стартовать на любом планетолёте, какой подвернётся. Самообман, конечно, но иногда полезный. Развивает наблюдательность, это раз. Придаёт внешнее сходство с людьми сильными, это два. Ну, и способствует творческим находкам, это три.

Впрочем, в нынешнем осмотре достопримечательностей Кай не пытался ни себя показать (плюмбумам как раз лучше бы не показывать), ни фонтанировать новыми идеями (кому это здесь на кой сдалось?). Вот на наблюдательность уповал – это таки да.

Две вещи он искал целенаправленно. Первая – представительство Службы безопасности колонии в Новом Бабилоне. Раз уж Родригес – человек на Эр-Мангали не последний – предложил его там найти, то надо найти. Долгий разговор, о котором он заикнулся, уж верно, представит обоюдный интерес. Время для такого разговора, по ощущениям Кая, ещё не приспело, но подготовиться-то не лишне. Чтобы за час до условленного разговора впервые не задаваться вопросом, где бы сыскать Бенито.

Ну а вторая цель Кая – найти что-нибудь поесть. По правде говоря, так уже хотелось, что просто невмоготу.

С первой задачей Кай справился играючи. Поскольку он обошёл все здания в доступной части Нового Бабилона, то не мог пропустить и скромного домика без особенной вывески, но с подозрительно сонным часовым-латиносом, примостившимся на крыльце. Вот оно, подсказала интуиция.

Да и не в том странность, что тип в охранничьей форме прилёг отдохнуть по пьяной лавочке. Будь он хоть отдалённо похож на плюмбума – вопросов бы не возникло. Но этот не был похож на плюмбума. Скорее напоминал мастера боя в расслабленно-собранном состоянии оперативной готовности. Стоит чему случиться – уж этот-то сумеет отреагировать так, чтобы случилось оно иначе.

Выяснить у сонного латиноса, не Бенито ли он сторожит, Кай с первого раза не решился. Такой ведь пальцем ткнёт, и ты не жилец. Поспрашивать у случайных прохожих – привлечёшь лишнее внимание. Станут судачить, а кто это разыскивал начальника безопасности? Ни Каю, ни Родригесу не надо таких разговоров.

Что ж, ещё погуляю, сделал вывод Кай. Он прошёл мимо домика через час, потом ещё через полтора. Латинос всё так же дремал, даже позу сменить не удосужился. Полно, да жив ли он? На каждого ведь мастера боя бывает своя незащищённая пятка... Да нет, дышит. Умер бы – не дышал.

Пока Кай раздумывал, колебался и замирал в нерешительности, из домика на крыльцо вышел ещё человек и, надо же, оказался водителем Олафом. Из того, самого первого вездехода.

Тут уж все сомнения развеялись, как облачко пара над чемпионом по задержке дыхания. Кай решил подойти к Олафу, и тут увидел, что у спящего латиноса оба глаза широко распахнуты и, не мигая, щекочут взглядом его переносицу. А ведь Кай не совершил ни движения в сторону крыльца, только и того, что решил это сделать.

Раз уж латинос оказался настолько настороже, пришлось обратиться к нему, а не к Олафу. Кай спросил, здесь ли находится нью-бабилонский штаб службы безопасности.

– Ты наблюдателен, – похвалил латинос, – хотя на это здание укажет всякий. Даже новички, и те в курсах, – ага, за похвалой без промедления последовала насмешка.

– А есть ли сам Бенито?

– В отъезде. Завтра должен быть.

Вот и замечательно. Кай лучше зайдёт завтра. Заодно к долгому разговору попробует подготовиться.

10

А вот задача поиска съестного Каю не покорилась.

Вроде, и начало было многообещающим. Прежде, чем отправиться на свою обзорную экскурсию, Кай совершил выгодную сделку. Доставил старьёвщику в соседний барак тряпьё покойного Глипа. На вырученные деньги – три бабилонских ксерокредитки с мелочью – он надеялся раздобыть хоть ну чего-нибудь.

Увы. О том, что кафе 'Жрачка' на Пикадилли – абсолютный монополист в Новом Бабилоне, Кай и раньше догадывался. Но не думал, что всё настолько уж грустно. Оказывается, однотипных 'Жрачек' здесь целая сеть. Иного же кафе в одноэтажной части посёлка попросту не нашлось. Страшно и подумать, что держатели 'Жрачки' сделали с конкурентами, благо, имели убедительные неэкономические рычаги.

И раз уж все 'мясные шкафы' собраны в одном гнезде, то никто и не станет морочить себе спину разнообразием меню. Зачем, коли всё сожрут и так? Между прочим, из четырёхсот блюд, гарантированных технологией Оломэ, в Новом Бабилоне готовили только пять – самые примитивные, без маломальских изощрений. Надо ли говорить, что разнообразия, требующего выхода за широкие возможности 'мясных шкафов', здешний монополист и в умишке-то не держал. Жри, что положили, а нет – хоть сдохни. С подтекстом: куда ты денешься? Деньги за жрачку всё равно принесёшь нам. Их попросту некому перехватить. Конкуренты сдохли.

Заведения, где просто наливали спиртное – те попадались (на той же Пикадилли), но специальные объявления предупреждали: закуска с собой. Или предлагали платную доставку всё тех же мясных блюд из 'Жрачки'.

В общем, из вегетарианцев здесь выживет лишь тот, кто пьёт, как ест.

Но, может, Кай просто чего-то не учёл, не до конца высмотрел? Надейся.

Неловко спрошенный прохожий издевательски заржал:

– Тебе салата из овощей захотелось? Или хлеба из злаков? Ну, этакое добро только дармоедам из Башни Учёных подают на золотых блюдечках. Жаль, в дармоеды теперь принимают не всякого. Я бы и сам к ним пошёл, парень, да вот беда, чтобы не работать, долго учиться нужно...

На рынке Чипсайд лишь один пекарь торговал булочками. Кай приценился – выходило, что самая маленькая из булочек тянет как раз на три ксерокредитки. Допустим, он купит её и съест, что дальше? Ведь даже в первом приближении голода не утолит, а ресурс истратит.

– А что, покупают? – спросил у Бейкера-пекаря.

– Да кой чёрт их покупает! – выругался тот.

– Так отчего бы цену не снизить?

– А оттого, умник, что и эта цена для меня разорительна! – процедил пекарь сквозь зубы. – Откуда мне муку брать? Из других звёздных систем завозить? Чёртовы недоумки...

– Не кипятись, я просто хочу понять. Разве на Эр-Мангали не развито земледелие?

– Кой чёрт оно будет развито, – пуще прежнего взъярился Бейкер, – когда на хлебных полях колонии всякие умники зомбяков жгут! – сказал о зомбяках и тут же по сторонам зыркнул: никто ли не спешит притянуть его к ответу за панику.

А Кай тут же вспомнил огнемёты и пышущий жаром факел, приближавшийся к деревянному мостику: да уж, знакомая тактика. Выжигать заразу на корню, невзирая на потери. Кто-то не слишком озабоченный практической жизнью отдаёт такие приказы.

В основном же продуктовые ряды Чипсайда торговали свининой, говядиной, тушками незнакомых Каю местных животных, да ещё сушёной рыбой. Этой рыбой, между прочим, весь рынок и провонял – она там висела повсюду. Торговали ею не местные, а представители другого посёлка колонии, именуемого Новым Джерихоном. Загорелые джерихонцы в широких цветастых шарфах составляли чуть ли не треть всех торговцев Чипсайда, держались они скромно, местные на них скрипели зубами, но не задирались. Небось, потому что понимали – одного тронь...

Рыба шла недорого, её-то бабилонские шахтёры и покупали, за три ксерокредитки можно было натолкаться так, что рыбьи хвосты из ушей полезут, но Каю-то что с того: по непонятным для других причинам он никакую фауну не мог воспринять как съедобную.

Да, сложно со мной, молчаливо признал Кай. И не вам, добрые джерихонцы, составить решение моей запутанной проблемы. Увы, мой способ питания никак не совместить с образом жизни ссыльного на Эр-Мангали. Только с погибелью во цвете лет. Может, это повод пересмотреть способ питания? – честно спросил он сам себя. Но запах такая честность имела тухловатый. Или показалось?

Показалось, или нет, а ориентироваться придётся лишь на свои собственные ощущения. Заранее ясно, что кого не спроси в этой колонии, они даже сути затруднения не поймут. Жри себе, что дают, и живи сто лет – какие проблемы?

А что говорит Каю его внутренний голос? Голос пока рассуждает.

Положим, и правда есть смысл взглянуть на ссылку как на испытание, которое делает тебя сильнее путём вынужденного преодоления внутренних ограничений. В тебе стоял ограничитель на жратву некоторого типа, усиливающая тебя ссылка этот ограничитель сломала, и ты, сильный, как никогда, отныне способен пожирать всякую дрянь, на какую тебе укажут...

'Укажут' – в этом-то глаголе и припрятана хитрая ловушка. Указывают – не сильным. Указывают послушным. А к послушанию ли Кай предполагает стремиться? Нет, тысячу раз нет! Кай действительно хотел бы сделаться сильнее, но не в том смысле, чтобы превратиться в сильное орудие, готовое к использованию любыми зарвавшимися подлецами.

Отсюда вывод: итогом испытания не должен быть взлом твоего прежнего мировоззрения. Ты должен обрести иную силу – ту, что поможет ему устоять. А раз так, и перед лицом голодной смерти не снисходи к негодной пище. Помни, жадная сила голодного хвандехвара – не твоя сила. Жди прихода силы человеческой. Конец мысли.

11

Вечерком рассуждение Кая о способе питания получило продолжение. Новую серию он посвятил работе. Тоже ведь проблема из тех, которые не объедешь. Ибо мало определиться с едой, надо будет на неё как-то зарабатывать. А... как?

Неужели всё-таки придётся отправиться на шахту? Ни желания, ни способностей к труду рудокопа Кай в себе покамест не обнаружил. И, хоть сильному герою надлежит себя преодолеть и заставить, но ещё в прошлом рассуждении ему стала ясна красная цена подобной послушной силе. С другой стороны, сдохнуть ради счастливого права на ленивое бездействие – перспективка тоже невесёлая. С третьей стороны, прокормит ли его шахта, даже если вдруг захочет на ней трудиться?

– Нет, жидковат ты для работы на шахте, – придирчиво заметил Моралес. – Извини, конечно.

– Такие у нас загибаются в первые месяцы работы, – поддержал его Руперт.

– Безнадёжно, – кивнул вчерашний дежурный по бараку, которого звали Дьюи, как узнал заново раззнакомившийся с ним Кай. – Только не на шахту.

– Так что же вы посоветуете?

Соседи по бараку призадумались. Задумался и Кай, но ничего конструктивного не намыслил. Получалось, единственным, ныне упущенным шансом выжить в Новом Бабилоне была Башня Дармоедов. Так что, и не пытаться, коли шанс упущен?

– Нет, ну можно, конечно, пойти на рынок наёмным торговцем, – предложил Руперт, – но только у них всё схвачено с отпетым ворьём, новичков там всегда обсчитывают, потеряешь больше, чем заработаешь, а как отдавать? В итоге, если сам никого не подсидишь, попадёшь шестёркой в одну из банд, а нет – так и порешат.

– Ещё некоторые батрачат на фермеров, – припомнил Моралес, – надеются даже открыть своё дело, но если ты не с аграрной планеты, прогоришь сразу. Да и охраняют батраков на порядок хуже, чем шахтёров. А работа всё больше в открытом поле, туда и зомбяки набегают, и хвандехвары, и чёртовы лютоволки...

– Лютоволков не бывает, – поправил Руперт.

– Чёртовы твари бывают всякие, – рассудительно возразил Моралес.

– А я думаю, Майк, – сказал Дьюи, – спешить тебе никуда не след. Ты ведь специалист по чёртовым тварям, а это редкость, самая свинячая редкость! А раз так, то тот, кому надо, сам о тебе разузнает, сам предложит, останется не продешевить... – он задумался, покачал головой, – хотя, знаешь, хватайся за первое предложение. Второй раз у нас всё равно не предложат.

Дьюи будто глядел в воды Широкого Рейна.

Тем же самым вечером барак Михаеля-Кая посетило какое-то поселковое начальство в сопровождении двоих рядовых охранников. Было оно довольно-таки тучным, до отвращения сытым, но с цепким взглядом, и по-видимому, являло собой переходную форму между зажравшимися плюмбумами и людьми интеллигентными.

– О, это Флетчер, сам Флетчер к нам пожаловал, – послышались шахтёрские шепотки. – Верно. Он. Может, и к добру.

– Эй, кто здесь Майк Эссенхельд? – небрежно поинтересовалось это местное божество.

– Я, – вымолвил Кай, причём голос предательски дрогнул на этом единственном коротком слове.

Хотя уж ему-то к чему тушеваться, раз до сих пор не удосужился прознать, кто таков из себя этот Флетчер? Может, дело в том, что неопределённая угроза воспринимается страшнее, а неведомая власть авторитетнее?

– Мне передали, ты разбираешься в хвандехварах.

– Да, – твёрдо сказал Кай. Врать, так беззастенчиво.

– Тогда у меня к тебе будет поручение.

– Я вас слушаю.

– Дело в том, – Флетчер искривил пухлые губы в недовольной гримасе, – что наш посёлок подвергается систематическим нападениям хвандехваров на шахтёрские бараки. Малыш Глип – не первая жертва, ты, наверное, уже в курсе, – Кай на это кивнул, а Флетчер вёл далее. – К сожалению, ввиду того, что твари нападают под покровом ночи, застигнуть их на горячем ни разу не удалось. Следственные действия в утренние часы также показали свою неэффективность. Посёлок прочёсывали, когда тварей и след простыл! И это продолжается без малого десять лет! – Флетчер, возвышая голос, обернулся к сопровождающим его охранникам типичного плюмбумского вида, его глаза чуть не метали молнии, вводя держиморд в оторопь...

Хотя кто, как не сам Флетчер может быть виновен в десятилетней безрезультатности действий своих подчинённых?

– То есть, вы хотите... – Кай попытался заполнить повисшую паузу.

– Я хочу положить край! – жёстко перебил Флетчер. – Я в курсе, что хвандехвары – такая пакость, которая раз повадится и больше не отстанет. Я уверен, что все эти годы действуют одни и те же особи, которые неведомо как перебираются через поселковую стену и совершают однотипные акты людоедства. Так вот, ваша задача-минимум: обнаружить и перекрыть их лазейки. Задача-максимум: обезвредить самих особей. Во взаимодействии с моими людьми, разумеется! – добавил он, оценив тревожное изумление на лице Кая, подумавшего, грешным делом, что от него ждут удушения хвандехвара голыми руками.

– С кем я могу обсудить прошлые случаи нападений? – сориентировался Кай, когда высокопоставленный гость уже явно засобирался обратно.

– С Годвином и Мак-Кру, – бросил Флетчер, – я распоряжусь, чтобы они тебя приняли и оказали содействие.

– Ещё вопрос. Могу ли я воспользоваться поселковой библиотекой для пополнения знаний о хвандехварах?

– Нет! – отрезал Флетчер. Позже Каю растолковали, почему: единственная библиотека в Новом Бабилоне расположена в Башне Учёных. А уж туда не имеет доступа не то что какой-то там ксенозоолог Майк Эссенхельд, но даже сам Флетчер.

Да-да, Флетчер не всесилен. Ведь он начальник охраны не всего Нового Бабилона, а только того неблагополучного района, где хвандехвары творили людоедство.

Когда шаги высокого посетителя перестали тревожить дощатый пол примолкшего барака, первым из соседей-знакомцев Кая заговорил Моралес:

– Ну видал? Твоё дело само собой решилось.

Дьюи добавил:

– Теперь выслужишься перед Флетчером – попадёшь в охрану. Подумаешь, оружия в руках не держал: да среди них половина до сих пор не знает, с какой стороны бластер заряжать, лишь кулаками махать горазды.

И Руперт улыбнулся заискивающе:

– Майк, ты ведь не забудешь нас, если что? Я в тебя сразу поверил...

– Да погодите вы поздравлять! – в раздражении перебил Кай. – Чтобы выслужиться, у меня пока не всё готово.

Осталась сущая безделица: найти, поймать и обезвредить кровожадных тварей.