Текст книги "Звездная каторга: Ария Гильденстерна (СИ)"

Автор книги: Александр Бреусенко-Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Правда, в версии инсценировки тоже не всё сходилось. Адский червь. Его-то в сговор не включишь. А он здесь наверняка был: след по себе оставил вполне убедительный. Человеку столько пахучей слизи, да ещё таким жирным слоем, искусственным путём не нанести.

Чтобы верней разобраться, Кай выразил желание побеседовать с Симпсоном лично, но не вышло: оказывается, директор-свидетель ушёл с другими преследователями червя. Он, видите ли, тоже охотник.

Что ж, если директор вернётся, Кай знает, о чём поспрашивать. Но, если подозрения хоть мало-мальски верны, конечно же, не вернётся. Зачем?

Когда охранники космодрома, а чуть позже – директор, добежали до Нового Джерихона, душераздирающая новость быстро сделалась достоянием всего посёлка. Видно, паника, подхваченная на месте атаки червя, не проходила сама собой от перемены места.

С этого-то времени Эрнандес и выехал к злополучному космодрому, а также стянул к нему большое количество поселковой охраны. Тогда же и в Новый Бабилон к Рабену поехали гонцы с просьбой прислать ксенозоолога Эссенхельда. Ожидали его, разумеется, сразу, а не после долгой аферы с обломом Флоресу полового наслаждения.

Ещё на подъезде к космодрому Эрнандес и его люди ощутили сильное беспокойство, из чего по рассказу Симпсона заключили: тварь всё ещё где-то рядом, переваривает съеденное. И, хоть видеть её толком не видели, безошибочно локализовали там, в развалинах. Не имея моральных сил приблизиться к месту бедствия, Эрнандес и его люди организовали по крайней мере оцепление. Так себе мера, учитывая возможности червя, но что придумаешь лучше. Опять же, и Эссенхельда ждали, который с часу на час появится и всех просветит.

Понимая свою задачу так, что червя надлежит убить и вернуть проглоченное, Эрнандес уже тогда сформировал группу из десятка охотников, раздал им лучшие бластеры из поселкового арсенала, но, коль скоро её возглавить – ещё в первом послании Рабену – было предложено бабилонскому ксенозоологу, группа тогда мало чем себя проявила. Ждала.

Новый этап трагедии оказался связан с прибытием рудовоза. Как только космический самосвал появился в небе над посадочной площадкой, адская тварь заметалась, доламывая недостаточно утрамбованные строения, круша деревья вокруг. Беспокойство червя сполна ощутили и люди. Стреляли куда-то вдаль, не видя, куда лупят, встречали огнём перепуганных товарищей, в том же животном ужасе ломившихся сквозь кусты, забывали элементарные навыки безопасного обращения с оружием. Результатом беспорядочной стрельбы в состоянии паники, собственно, и стали шесть трупов, бросившихся в глаза Каю.

Когда же посадка рудовоза свершилась, Адский Червь ринулся на прорыв оцепления. Оно ему не было (и, поди, не казалось) мало-мальски опасным, не то что ревущее нечто, спустившееся с небес. Кому, можно сказать, ещё крупно повезло, так это новичкам-каторжанам, явившимся с рудовозом. Эти с червём 'лицом к лицу' не столкнулись, отделались сильным испугом неясного происхождения. Такой себе посадочный шок.

После прорыва оцепления, как только сделалось ясно, что жуткая тварь убралась, Эрнандес и его люди мало-помалу решились выйти к разгромленному космодрому. Аккуратно эвакуировали новичков, чтобы не мешались под ногами, осмотрели поляну, оценили ущерб.

Общая калькуляция жертв Адского Червя составила к сему моменту десять человек: двое предположительно проглоченных ещё при первой атаке твари на склады, двое – при прорыве оцепления, шестеро попавших под беспорядочный огонь товарищей. Впрочем, ради успокоения своих людей начальник посёлка официально числит полностью проглоченных как 'пропавших без вести', но, кажется, людей этим частным преуменьшением не очень-то успокоишь. Ну да Эрнандесу самому спокойнее так считать.

Когда червь уполз, а осмотр ключевых руин подтвердил: артефакты проглочены, пришёл черёд выступления экспедиции, которую Каю возглавить так и не привелось. К девятерым охотникам с бластерами прибавился ещё Симпсон. Во искупление греха, так сказать. Ведь нехорошее дело стряслось на вверенной ему территории. Не предотвратил.

Такова вкратце история здешних событий.

Что касается воздействия червя на людей, здесь Эрнандес полностью повторил сказанное Дантеро с некоторыми новыми подробностями. Да, влияние таково, что при виде ужасной твари неконтролируемый панический страх людей просто парализует. Впрочем, и до того, как червя увидишь – ещё издали – накатывают волны необъяснимой тревоги.

(Кай в ответ на такие сведения, задвинул нечто приличествующее ксенозоологу: мол, почти всё понятно. Гипноиндукция какая-то, посредством неведомого носителя: может быть, запах?).

Ну а главное, о чём важно было выспросить – о применённой к червю тактики джерихонских охотников. Тут как раз-таки выяснилось, что тактики никакой и не было. К сожалению. Детская надежда на чудо, вот и весь тактический замысел. Да, к мерзкой твари нельзя подойти. Но вдруг как-нибудь получится? Скажем, по выходе из лесу тварь расслабится, а тут охотник выбегает, и в финале все счастливы.

А впрочем, удалось ли самому Каю выдумать идею получше? Все хитрые планы, что приходили на ум, грешили неосуществимостью.

Например, было бы здорово расстрелять подлую тварь с воздуха. Тут и деревья вокруг не будут помехой, да и расстояние можно варьировать. Страшно пилоту – поднялся ещё километром выше, в то время как Адский Червь как на ладони...

Да только нет на Эр-Мангали управляемых человеком флаеров и планетолётов. Лишь автоматы вроде того же рудовоза. Запустить его в жёстко заданном режиме 'возвращения к Альянсу', вот и всё вмешательство человека, какого его программа потерпит. Но и то при условии знания нужных паролей. Что вы хотите: карантин.

5

– Мне кажется, сеньор Эссенхельд, вам самое время отправляться, – сказал Эрнандес. Времени потрачено достаточно. И на ожидание, и на введение вас в курс дела.

И он прав. Не стоит затягивать. Ибо Кай, беседуя о важнейших аспектах дела, не раз ловил себя на том, что отвлекается на происходящее вокруг. Так и тянуло лишний раз поглядеть, не вернулась ли экспедиция.

Не вернулась. Всё-таки нет.

– Вы дадите мне провожатого? – спросил Эрнандеса.

– Отчего бы нет, – согласился тот. – Дантеро!

Вертлявому вербовщику самостоятельно свести знакомство с Адским Червём явно не улыбалось, но куда уж он денется.

– Эй, бластер для Дантеро! – распорядился Эрнандес.

Какой-то из мелких начальников охраны отдал собственный.

Кай думал было заикнуться об оружии для себя, но разговор начался извне и прошёл вовсе бестолково.

– Вы умеете пользоваться бластером? – на этот вопрос Кай не посмел соврать. К чему позориться, если неумеху станет видно по первым же движениям. Да и опасно брать в неподготовленные руки смертоносные штуковины подобного плана.

– Но какое-то оружие у вас есть? – Кай показал 'менору' и в этот момент понял, что спрашивать обоймы для семизарядного револьвера следовало раньше и в другом месте. Откуда Эрнандесу сейчас такое возьмут?

Так и остался совсем без оружия. Смешно, но поучительно на будущее – если таковое, конечно, будет.

Итак, вдвоём с недовольным Дантеро при одном казённом бластере на двоих. Отличные условия для вступления на тропу, с которой до того десять человек не вернулось. А ещё десять здесь полегло. И в основном от бластера.

6

Жирная полоса слизи пролегала по лесу, как просека. Иди вдоль неё – не ошибёшься. Вот только топать по самой слизи несколько противно, и в попытках не замараться ты вынужден перелезать через стволы поваленных деревьев, что движение твоё не очень-то ускоряет.

По пути через лес никакие волны страха на Кая не накатывали. На Дантеро, по-видимому, тоже.

Но при выходе из лесу на участок бесплодного каменистого ландшафта страх всё-таки подкрался. Но только не в форме немотивированной тревоги: Кай первым углядел человеческое тело – там, впереди, под скалой, чуть в стороне от оставленной червём полосы слизи.

Озираясь на случай опасности, подошли к трупу. Грудь убитого была располосована бластером, при нём самом оружия не нашлось. И надо же: Дантеро признал в мёртвом теле Симпсона, директора космодрома. Вот и поговорили.

Кай отметил:

– Непохоже, что здесь от червя отстреливались.

– Думаешь, Симпсона кто-то просто от злости замочил? А что, может быть. Доставучий был старикашка.

Вернулись к слизевому пути. Прошли по нему ещё шагов двести, добрались до места, где Адский червь резко повернул, чтобы проползти между скалами. Здесь, на повороте, обнаружили ещё одно тело – со снесённой из бластера головой. Кучно пошли.

– А это Томпсон, – отрекомендовал мертвеца Дантеро, вглядевшись в обезображенную голову. – Он тоже из тех охотников.

Что Симпсону, что Томпсону последняя охота удачи не принесла. Кто-то ничуть не похожий на Адского Червя всласть поохотился на них самих.

– Идём, что ли, дальше? – не без сомнения спросил Дантеро. Или ...э вернёмся к Эрнандесу рассказать, что увидели.

– Дальше, – с грустной уверенностью вздохнул Кай, – эти два тела, к сожалению, ничего мне не объясняют.

– Ага, нужно хотя бы третье, – сыронизировал джерихонец.

А что насмехаться? Можно подумать, ему самому ясно, кто и зачем прикончил этих двоих охотников.

Третьим нашли тело Дженнингса. Вот оно лежало прямо на слизистом пути, да ещё посреди глубокой слизевой лужи, головой вниз. Лужа источала тошнотворно концентрированный запах ванили, который прежде не ощущался. Может, Адский Червь, обороняясь, применил какие-то ядовитые выделения?

Кай не успел произнести своей версии насчёт отравы, когда прыткий Дантеро Дженнингса перевернул. Вроде, без особого вреда для себя, только и того, что запачкался. Если выделения и токсичны, то содержат яд отсроченного действия, не моментального. Но если так, то и смерть охотника в этой луже – не от отравления, а...

– Не понимаю, – пробормотал Дантеро.

– Ты о том, что на теле нет повреждений? – Дантеро кивнул. – Погляди тогда на лицо. На гримасу и чем оно залеплено. Это смерть от удушья. Стесняюсь произнести, в чём.

– Усёк, – Дантеро поморщился, отряхивая ладонь от ванильной слизи, – Дженнингса утопили в луже червячьего дерьма, да? Кто-то насел сверху, прижал его голову и не давал продышаться. Тьфу, канальство!

Ещё бы не канальство. Задохнуться в экскрементах ползучей твари – изощрённо мерзкая смерть. Кто-то пожалел дорогого выстрела: верный почерк героя с Плюмбума. И спрашивается, при чём тут червяк?

Дантеро снял бластер с предохранителя и шёл дальше с пальцем на спуске. Кай, если он в этом хоть что-нибудь понимает, сказал бы, что напарник совершает грубейшую ошибку, выделенную во всех руководствах жирным шрифтом и красным цветом. Но мог ли он возражать после всего увиденного? Тех, кто выжил из экспедиции – ага, прославленных джерихонских охотников – опасаться стоило по крайней мере не меньше, чем неуловимого представителя ксенофауны.

– Ой, а это что? – Дантеро указал на знакомый уже Каю пластиковый ящик с клеймом Галактического Альянса. Ага, так вот о каких контейнерах с артефактами шла речь.

Этот контейнер был пуст. Измазанный снаружи ванильно пахнущими выделениями, в которых он, собственно, и плавал, внутри этот ящик зато блестел чистотой. Стало быть...

На сей раз Дантеро сообразил быстрее:

– Так вот оно что! Адский говнюк испражняется цацками!

– А те, кто идут по следу, стараются их прикарманить, – добавил Кай.

Вот охотнички-браконьеры! Ясно же, что контейнер не внутри червя треснул. Его кто-то вскрыл и вытащил содержимое. Кто-то, кроме Симпсона, Томпсона и Дженнингса.

– Ого, – несколько истерически оживился Дантеро, – А вот и Дженкинс лежит. И Перкинс до кучи. Что-то будет дальше?

Что дальше? Известно, что: в экскрементах червя показались новые вскрытые ящики.

7

– Симпсон, Томпсон, Дженнингс, Дженкинс, Перкинс, – Дантеро словно детскую считалочку повторял. – Уже интересно, кто следующий.

Ну да: 'кто – ты – будешь – такой?'.

Шестым оказался Хендерсон. Этого, как и Дженкинса с Перкинсом, честно порешили из бластера.

– Ха, – произнёс Дантеро, – бьюсь об заклад, утопленников больше не будет!

– Почему ты так решил? – не сообразил Кай.

– Так ведь этот Дженнингса притопил, – пояснил вертлявый, – зуб даю, его жлобский почерк.

Кай поглядел в мёртвые глаза Хендерсона. Не сказать, чтобы в них отпечаталось нечто уловимо плюмбумическое. По крайней-то мере, не больше, чем у других. Вот при жизни из этих глаз жадность, наверное, так и пёрла. Если, конечно, Дантеро не оговорил покойника. Мало ли что за отношения сложились у них в Новом Джерихоне.

А счёт вскрытых контейнеров уже перевалил за десяток. Ну, скорее всего. С точного счёта Кай сбился, но где-то дюжина плюс-минус один. Или плюс-минус два.

Следующим нашли Хантера. Этот был убит изобретательней многих. Перерезанный бластером надвое, он частично остался снаружи, а частично был упакован во вскрытый контейнер. Видимо, его застрелили, пока он в нём шарил. То есть, Хантер доверял оставшимся и не ждал нападения.

– Десять человек минус найденные Симпсон, Томпсон, Дженнингс, Дженкинс, Перкинс, Хендерсон, Хантер, – перечислил Дантеро, – всего их остаётся трое, Майк! – и закончил явно повеселевшим тоном. – Ого, наши шансы повышаются!

Имел ли он в виду шансы выжить, выполнить задание, или какие другие, Кай благоразумно не стал доискиваться. Мало ли. Только заметил, что к охотникам, посланным Эрнандесом в экспедицию вполне могли добавиться другие 'охотники' со стороны.

– Пока никого нового не было, – возразил Дантеро, – все убитые строго по списку Эрнандеса. Это я ведь их и собирал.

Убитые? Да, по списку. А живые: там, впереди?

Впереди каменистый ландшафт уступал место новому леску. Во влажной среде которого Адский Червь – стоит, наконец, вспомнить и о нём – уж наверное, чувствовал себя вольготнее, чем на галечнике да гравии. Но и здесь, между широколиственных деревьев, найденные тела не оставляли сомнений: жуткое чудовище внесло в их погибель довольно скромную лепту и лишь одним способом – исторжением фекалий.

В адских выделениях погиб Джонсон – истёк кровью из обрубков отчекрыженных бластером конечностей. И вот редкий случай! В луже из крови Джонсона и экскрементов червя заблудился какой-никакой артефакт, осквернённый двумя неподобающими средами.

Параллелепипед размером с архаический кирпич, но с рукояткой, причём прицепленной в самом неудобном участке большой грани. Что это было, Кай, даже как ксеноисторик, с ходу понять не мог. Надо разбираться, сличать узоры на гранях, припоминая сидские алфавиты...

Хорошо, что с ксенозоолога взятки гладки. Майк может просто сказать в заблестевшие глаза Дантеро:

– Бракованная штуковина, скорее всего. Иначе бы нам её не оставили.

– Ага, – кивнул вербовщик, – что-то не то. Смысл рубить Джонсону руки, если то, что в них было, всё равно не взяли? В общем, по-любому, лучше не трогать. Как-никак, вещественное доказательство для Эрнандеса.

Да уж, будет лучше, если его разыщут не у тебя.

Чтобы себя же отвлечь от мыслей о плохо лежащей вещи (посреди плохо спрятанной мышеловки), Дантеро принялся прикидывать шансы оставшихся двоих счастливцев из десятки горе-охотников. Что любопытно, самой возможности последним двоим как-то договориться прогнозист даже не рассматривал. Питерсон или Райан? Райан, или же Питерсон? Эх, судя по всему, Райану мало что светит. Райан рядовой охотник, воплощённая заурядность, а Питерсон, тот и хвандеваров стрелял пачками, и попадал с тридцати шагов шпанке в глаз, и даже на Адского Проглота ходил.

Увы, все названные спортивные достижения Питерсона отнюдь не спасли. Следующим негритёнком был он, и никто иной.

8

Тело Питерсона нашли ровно там, где навсегда потеряли Адского Червя, то есть, на берегу Адских топей. В топи-то никакой дурак не полезет, а уж нащупать среди великого множества здешних червей нужную особь – дело ни дураку, ни умному не подвластное. Проще на берегу подсчитать находки в испражнениях похитителя, да ими-то и отчитаться.

Рядом с трупом на двух покрытых зелёным мхом прибрежных валунах, точно на сукне музейных стеллажей лежала коллекция – десятка полтора чистеньких сидских артефактов, под валунами небрежно валялось ещё с пяток, а всего в метрах двадцати от них – в обильной куче испражнений червя у самого болота – плавали три ещё нераспечатанных контейнера.

Райан 'уделал' Питерсона, раскаялся и ушёл?

Нет уж: не тот характер!

Внезапно открытый огонь из-за разлапистой кроны одного из ближних деревьев убедил: разбросанные богатства – не что иное, как охотничья приманка. Ты клюёшь, и тогда зазевавшемуся в спину...

– Отползай, – рявкнул Дантеро.

Кай следом за ним неловко нырнул за большой валун.

Райан, поди? Ну ещё бы: за исторгнутые червём цацки слишком дорогою ценой заплачено, чтобы ему вот так уйти да отдать их ещё не замаранным конкурентам. Бой предстоит ожесточённый. Хорошо ещё, рекордсмен Питерсон выведен из игры. Кто попадает в глаз шпанке...

– Райан, ты вонючая крыса, – насмешничал Дантеро из-за валуна, надеясь на что-то стрелявшего спровоцировать. – Питерсон тебя приютил, выучил, защищал от портовых отморозков. И где благодарность? Где благодарность, Райан?

– Уймись, клоун! – ответил чемпион экспедиции. – Чтоб ты знал, было совсем не так! Питерсон учил меня? Нет! Он гонял меня, как сраного подмастерья! Всё, чему я выучился, всё освоил я сам, понял? И Питерсон должен бы мной гордиться! Я превзошёл его! Да, превзошёл!

И в этот момент Дантеро выстрелил на звук. Хвастливая речь в одночасье булькнула и замолкла. Превзошёл? Так или сяк, а пережил ненадолго.

Дантеро и Кай осторожно приблизились к позиции в глубине ветвей, откуда безуспешно вёл огонь и глупо поддался на провокацию не в меру болтливый Райан. Увидели, что охотник, сражённый в лоб, так и остался сидеть на развилке ствола в метре от почвы, где мясистые листья прекрасно скрывали его от взоров, но не от выстрелов.

– Наповал с первого выстрела, – констатировал Дантеро. Кажется, вербовщик знал дело Райана намного лучше него самого.

Ой, а что это у него? В агонии Райан выпустил бластер (тот валялся под деревом), но обеими руками вцепился в какой-то предмет, явно из числа сидских артефактов. Отчего-то бедняга его выделил, не включил в число приманок на валунах.

Кай присмотрелся: цилиндрическая форма, звёздчатый набалдашник, на нём – знаки, среди которых чаще других повторяется знакомая идеограмма: 'место', универсальная для всех сидских языков. О каком таком месте этот предмет призван напомнить владельцу? Нет, не понять, пока не возьмёшь в свои руки. Кай подошёл к мертвецу, морщась от отвращения, принялся разжимать пальцы, сведенные последней судорогой.

– А ну не смей! – услышал он резкий окрик. Обернувшись, Кай встретился взглядом с уродливым раструбом бластера, направленным прямо ему в лицо.

Э, да война всех против всех ещё не закончилась! Что за вирус сверхагрессивного поведения в одночасье покосил джерихонцев?

9

Ввиду всей череды событий с господами охотниками из экспедиции, само твоё положение на чьей-либо мушке имеет скверный прогноз. А что Дантеро минуту назад был, как будто бы, на твоей стороне, тоже ведь восходит к недавним прецедентам. Отчего большинство из тех десяти так легко подставились? Да попросту продолжали по инерции доверять тем, кто уже перестроился. Инерция залог самообмана.

Эх, оборот проигрышный. Но выпутываться-то надо.

– В чём дело, приятель? – постарался произнести по возможности миролюбиво. Вот только слово 'приятель' прозвучало скорее высокомерно. Ну не наделён Кай талантами к искусству дружелюбного заискивания.

Болото красноречиво булькнуло и запузырилось, потом разродилось мелкой воронкой, как водослив в унитазе.

– До прихода Эрнандеса здесь никто ничего не трогает! – объявил Дантеро. Только-то? А Кай уж подумал...

– Тогда можешь расслабиться, – промолвил с ленцой, без большой заинтересованности, – я в эти игры вообще не играю.

Ключевое слово здесь 'игры', именно оно вводит все по-настоящему важные вещи, с человеческими смертями включительно, в игровой контекст. Где игра, там и правила, там и люди становятся функциями-игроками, поскольку согласились вести себя игровым образом. И не становятся, если не согласились. А уж игра в 'царя горы' точно придумана не прытким Дантеро, тем более не рядовым охотником Райаном. Её немудрёные правила...

– Попробуешь выхватить свою пушку – тебе конец! – прошипел Дантеро. Ишь, подсказывает. А вот не попробую!

– Отдай револьвер! – ах какое провокационное требование. Револьвер есть образ мужской силы, отдать его безропотно чревато потерей самоуважения, но малейший ропот даёт указание: ты в игре.

– Держи, – теперь уже с истинным дружелюбием согласился Кай, протягивая семизарядную 'менору'. Учитывая некогда погашенные, да так и незажжённые для нынешнего случая свечи на канделябре, много мужской силы Дантеро не позаимствует.

– За ствол передавай! – вдогонку потребовал вербовщик. – Рукоятью ко мне! – Кай, строго говоря, так и делал, просто Дантеро нуждался в дополнительном сотрясении воздуха. Ну-ну.

Стоило царю горы получить в своё распоряжение разряженную пушку, он изумился, и Кай таки смог остаться вне опасной игры.

Он благоразумно дал себя обыскать, и Дантеро, проведя процедуру со знанием дела, с головой выдающим его былую принадлежность к таможне, а то и космополу, разочарованно хмыкнул:

– Забирай-ка свою железку! – и задумчиво. – Не возьму в толк, на что ты надеялся?

– В какой момент?

– Когда цацку у Райана выцарапывал.

Да уж, в игре 'царь горы' выцарапывает цацки лишь тот, кто имеет какой-то ресурс, чтобы их удержать. Но ведь Кай сюда заглянул из другой игры. Совсем из другой. В 'большого учёного'.

– Я не хотел ничего забрать, – честно сказал. – Мне хотелось лишь посмотреть... – вот и как же теперь не впутать сюда ксеноисторию?!

– Но зачем тебе надо смотреть на цацки?

Признаться, мол, я в них малость понимаю? Эх, не раскрываться бы так первому-то попавшемуся вербовщику из Нового Джерихона.

– А за тем, что что-то ведь в них привлекает Адских Червей! – о, вот оно, версия в рамках нужной учёной специальности.

Дантеро помрачнел, вглядываясь в бурлящую пузырьками газа чёрную воду Адских топей, проглядывающую между мшистых зелёных валунов.

– Ах ты ж адова задница, таки верно! Значит, жуткая тварь, которая их проглотила, а потом 'потеряла', может за ними ещё вернуться?

– Как и любая другая жуткая тварь. Ну, в числе особей того же вида. Которыми так и кишат здешние топи, по словам Эрнандеса.

– Чёртова гадость! Значит, сидя у этой выставки, мы крупно рискуем? – Дантеро кивнул на сидские артефакты, разложенные рядом на валунах. Если до сих пор он видел в них главным образом вещественные доказательства, то теперь взглянул объёмнее, что ли. И ужаснулся.

– Думаю, что не только мы, – уточнил Кай. – Даже Симпсон рисковал на своём космодроме, до которого отсюда пилить и пилить. А всё почему? Ловкач Эрнандес наладил торговлю цацками в обход Флореса, так? А своей Башни Учёных в Новом Джерихоне нет. Это значит, артефакты вообще никто не исследовал. Ни по сути, ни с точки зрения безопасности. Привлекают червей – да, эмпирически выяснено. Но все ли привлекают, или отдельные типы штуковин? Пока неизвестно, да? А сколько там может случиться других угроз, помимо провокации червивой атаки?

– Однако, – пробормотал Дантеро, – должен признать, ты раскрыл мне глаза. Выходит, лишь стены посёлка могут служить гарантией...

– От червей? Может быть. Но и то не уверен! – вздохнул Кай.

Бедные-бедные стены Нового Джерихона, не удержать им внутри целый табун Троянских коней, принесенных в недобровольный дар сидской ксенокультурой.

9

Чего Кай ненавязчиво добивался, то ему Дантеро и предложил. Изучить артефакты. Наскоро, в экспресс-режиме, но хоть что-то о них понять. С целью определить, какие же свойства 'цацек' выступают релизерами инстинктивных программ Адских Червей. Тех странных программ, что заставляют заблудших тварей крушить всё и вся на пути к поглощению несъедобных штуковин в пластиковых ящиках.

– Думал дождаться Эрнандеса и всех остальных, – в задумчивости произнёс Дантеро, – и ничего здесь не трогать. Потом решил было собрать цацки в охапку и унести подальше от Адских топей. Сейчас думаю иначе. Негоже нести за родные стены то, что их может разрушить. Надо выбрать. Найти ту конкретную гадость, которая подло зовёт к себе из болота этих вонючих тварей – и зашвырнуть её им. Сразу, пускай подавятся.

И кто бы сказал, что Дантеро к последней идее пришёл не самостоятельно? А уж чудненький речевой оборот 'родные стены' без намёка на образ падения Иерихонских стен звучит, словно музыка. 'Большой учёный' положил на лопатки 'царя горы' и сейчас по царскому же заказу возведёт храм, где и будет жречествовать в собственное удовольствие.

Как бы только из топей вновь не приполз тот 'жрец' в первозданном смысле, которому под силу сожрать и жертвенные артефакты, и царя с учёным в придачу. Могучей-то твари тоже соперники не нужны.

Потому большому учёному приличествует скромность.

И смирение. Да, и смирение.

В диалоге с Дантеро услышать про 'родные стены', но всё же не приплести специальных сведений про библейский город – это смирение и есть. Для нелегального ксеноисторика – штука необходимая.

– Вижу, ты любишь свой Джерихон, раз так настойчив в попытках не дать посёлок в обиду? – вот и всё, что сказал тогда Кай.

И не столь важно, что вербовщик в ответ взбеленился:

– Кой чёрт люблю? Эту дырищу мерзкую? Да если ты хочешь знать, на Эр-Мангали патриотов нет! Каждый продаст любого за маленький проблеск надежды отсюда убраться... Просто надежды нет, – голос Дантеро упал до шёпота, – и раз это так, приходится хоть самому не гадить там, где живёшь.

Но тяжелей всего Каю далось методологическое смирение. Изучать артефакты, но так, будто ты не ксеноисторик вовсе – особая изощрённая пытка. В одночасье забыть известные тебе факты из языка и истории Сида, и даже ведущие постулаты из области сравнительной артефактики! Мыслить ксенозоологически, подавляя рвотный рефлекс от осознания допущенного редукционизма в значимой для тебя сфере.

С чего бы такие строгости? Просто подозрительный Дантеро потребовал, чтобы ксенозоолог размышлял вслух.

– Вслух? Это сложнее, но я попробую. Первым, о чём я скажу, будет особенно важный в зоологии как науке таксономический принцип. Коль скоро о любой совокупности вариативных классов объектов можно судить с точки зрения её таксономии (вид, род, семейство, отряд, подкласс, класс, тип, ксенотаксон и так далее), то и об артефактах, различных по цвету, форме, фактуре и характеру орнаментальных знаков и надписей...

Издевательство, правда? Кай намеренно усложнял речь, дабы вынудить Дантеро позволить ему мыслить про себя. Но тот, верно, с самого начала раскусил уловку и, внимательно слушая, против сложности не протестовал. Единственное что, несколько раз просил не уклоняться от заявленной цели. Выяснить факторы, срабатывающие как спусковые крючки в агрессивном и глотательном поведении Адского Червя; на другое времени нет.

Кай тупо подсчитал количества ксенообъектов, разных по цвету, форме и фактуре, но ни на какую дельную мысль эта немудрёная статистика его не натолкнула. Подумаешь, пять сфер, восемь призм, один цилиндр или четыре параллелепипеда! Некоторые объекты оказались полностью идентичными. Совпадали вплоть до орнамента – ну и что?

Частота встречаемости тех или иных артефактов ещё не проливает свет на их функцию. Форма же проливает, но, как правило, неверный, раз объекты не соотносимы ни с миром человека, ни с его анатомией. Цвет... Тут тоже стоит ввести поправку на разность земного и инопланетного цветовосприятия. Фактура... Можно заметить, как объекты меняют свою фактуру, то есть пульсируют, как бы живут. Но в этом-то не различие их, а единство. Если Адских Червей вдруг привлекает момент смены фактуры, бедняге Дантеро не удастся пожертвовать лишь частью улова. Потребуется выбросить всё, а на это он не пойдёт.

Утомлённый не свойственным ему режимом размышления вслух, Кай в какой-то момент остановился. Исчерпал все возможности? Вряд ли. Внутреннее сопротивление мешало двигаться дальше. Переполняло чувство что всё зря. Заданный способ познания артефактов с его неумолимыми фильтрами не пропустит к сознанию ни одной интересной мысли.

А тут ещё и Дантеро начал терять терпение. Пока Кай говорил, вербовщик почтительно ждал окончания научного поиска, но в конце-то надеялся на бодрое подведение итога, а не на случившееся затухание мыслительного процесса.

– И это всё? – спросил на излёте дирижаблем нависшей паузы, когда едва слышные чавкающие звуки со стороны Адских топей становились не просто доступны уху, но даже с трудом выносимы.

– Не совсем, – пробормотал Кай, – есть ещё один, чисто ситуативный способ категоризации интересующих нас предметов...

– Какой-какой? – вяло заинтересовался Дантеро.

– Я говорю о спонтанном подразделении предметов на категории, к коему прибег Райан и другие покойные охотники.

– Ну?

– Некоторые из артефактов удостоились более почётного места, – Кай кивнул на выставочные валуны, другие же не удостоились, – он указал пониже, – ну а третья категория держалась победителем при себе. Осталась ещё четвёртая, которую тупо не вынули из ящиков, но, думается, просто не хватило времени. Вскрыли бы контейнеры – содержимое мигом бы распределили. Имеется некое правило...

– Ну-ка, ну-ка, – Дантеро чуть оживился, – не поверишь, я сам голову ломаю, от чего же оно зависит. Не от товарного ли вида цацек?

– А чем определяется товарный вид? – не остался в долгу Кай. – По-моему, чистотой. Сейчас поясню. Какие-то из артефактов не контактировали ни с человеческой кровью, ни со слизью червя. Эти чисты. Их потому аккуратно выложили. Таковых, – Кай в который раз подсчитал, – пятнадцать штук. Другие, как правило, чем-то из названного запачкались. Таковых пять штук валяется здесь, под валунами, да сверх того ещё парочку там, по дороге, выжившие поленились забрать у трупов.

– Ага, по дороге – те точно! – подтвердил Дантеро, – у Джонсона была сильно замурзанная хреновина, да ещё с одной цацкой, наверное, плавали в ящике останки Хантера. Я в тот раз её, правда, не заметил, но когда будем возвращаться, можно как раз проверить... Но то по дороге, а вот здесь, – он скривил непонятливую мину, – всё же не возьму в толк, почему эти пять отброшены. Чем они нечисты? Выглядят не грязнее тех.

– Их протёрли тряпкой, – пояснил Кай, – но чище они от этого не стали. Понимаешь?

– Нет, что-то не понял, – вытаращился Дантеро.

– Ну, кроме наблюдаемой грязи есть ещё та, о какой знаешь.