Текст книги "Опричнина"
Автор книги: Александр Зимин
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)
Несколько активизировались военные действия осенью. Под Волховом в октябре появился Девлет-Гирей, но и на этот раз ненадолго [726]726
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 399; ДРК. С. 267–268 [РК 1475–1598 гг. С. 223–224]; Новосельский A.A. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.; Л., 1948. С. 22, 429.
[Закрыть]. Почти одновременно, как и год тому назад, начались столкновения на западе. Литовские отряды совершали набеги в район Заволочья (в Ржевский уезд), полоцких и озерищских волостей [727]727
Сб. РИО. Т. 71. С. 320.
[Закрыть]. В свою очередь и русские воеводы ходили в Литовскую землю из Смоленска [728]728
Э. Л. 328 об. [РК 1475–1605 гг. Т. И. С. 199].
[Закрыть].
Эти походы не внесли ничего нового в ход Ливонской войны. Они интересны лишь тем, что в военных действиях впервые принимали участие опричные полки. Так, под Волхов осенью 1565 г. наряду с земскими воеводами направлены были «из опришнины» Д.Г. Телятевский, Д.И. и А.И. Хворостинины (из Москвы), а также Д.И. Вяземский и М. Белкин (из Белева) [729]729
ДРК. С. 268 [РК 1475–1605 гг. С. 224].
[Закрыть]. Не питая доверия к земским воеводам, царь составлял смоленский разряд (осенью того же года) так, чтобы в каждом полку были преданные ему лица из опричнины или близкие царю татарские царевичи. Так, в большом полку первым воеводой назначен был царевич Ибак, вторым – земский боярин князь B.C. Серебряный, в полку правой руки – царевич Кайбула, вторым – боярин П.С. Серебряный; в передовом полку – князь П.Д. Щепин и опричник И.П. Охлябинин; в сторожевом полку – боярин И.В. Шереметев Меньшой и опричник И.И. Очин-Плещеев; в левой руке – опричник З.И. Очин-Плещеев и А. Гундоров [730]730
Э. Л. 328 об. – 329 [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 199].
[Закрыть]. Кроме контроля над действиями земских военачальников таким смешанным разрядом достигалось «повышение чести» опричных воевод [731]731
Неясным остается вопрос о калужском разряде лета 1565 г. Здесь мы встречаем среди воевод одних опричников (Э. Л. 325 [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 191]). В.Б. Кобрин считает дату сомнительной, ибо В.И. Темкин в это время был в плену (Кобрин В.Б. Состав… С. 17). Однако в разряде упоминается не Василий Иванович, а его сын Иван Васильевич Темкин, появляющийся в разрядах в 1570 г. Гораздо более серьезным обстоятельством служит то, что Ф.М. Трубецкой, до октября 1570 г. земский воевода, в октябре он также «возглавляет опричные войска в Калуге, как и в записи 1565 г.»(Синб. сб. С. 252 [РК 1559–1605 гг. С. 69]). Сомнительным кажется В.Б. Кобрину и слишком раннее деление опричных войск на пять полков (сначала там было три полка). Мы уже указывали также на путаницу в пространной редакции разрядов под 1566 г.
[Закрыть].
Осенью или зимой 1565 г. в опалу попал боярин князь Петр Михайлович Щенятев [732]732
Об опале и казни Щенятева см.: Титов А. Вкладные и кормовые книги Ростовского Борисоглебского монастыря в XV, XVI, XVII и XVIII столетиях. Ярославль, 1881. С. 26; РИБ. Т. XXXI. Отб. 283; Таубе и Крузе. С. 41; ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 400; Веселовский С.Б. Синодик… С. 473–474. С.Б. Веселовский считает, что Щенятева казнили 5 августа 1565 г. Но эта дата ошибочна, ибо князь еще упоминается здравствующим в сентябрьском разделе 1565 г. (ДРК. С. 266, 268 [РК 1475–1598 гг. С. 222–224]). Курбский сообщает, что перед казнью Щенятев постригся в монахи.
[Закрыть]. Непосредственные обстоятельства этого события выяснены П.А. Садиковым [733]733
Садиков П.А. Очерки… С. 25.
[Закрыть]. Во время набега Девлет-Гирея на Волхов (октябрь 1565 г.) П.М. Щенятев вместе с И.В.Шереметевым Меньшим были назначены воеводами передового полка. Однако воеводы разместничались, и Ивану IV пришлось двинуть против крымского хана опричные полки [734]734
ДРК. С. 268 [РК 1475–1598 гг. С. 224].
[Закрыть]Вероятно, после этого Щенятев попал в немилость, и его владения (до февраля 1566 г.) были конфискованы [735]735
«Село Собакино, что было княже Петровское Щенятева», упоминается среди тех земель, которые царь отдал в феврале 1566 г. Владимиру Старицкому (ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 400).
[Закрыть], а сам Щенятев постригся в монахи [736]736
По Р.Г. Скрынникову, Щенятев постригся примерно весной-летом 1566 г., ибо в поручной князя М. Воротынского (апрель) отсутствует обязательство «в чернцы не постричися», а в грамотах Овчинина и Охлябинина (весна-лето) такие обязательства появились (Скрынников Р.Г. Начало. С. 338–339). Но Щенятев мог постричься ранее апреля, а клаузула поручных могла отразить этот и аналогичные казусы не сразу. Следуя гипотезе С.Б. Веселовского о возможном «самовольном» постриге Щенятева, Скрынников считает, что князь Петр ушел в монастырь «в знак протеста против конфискации его вотчин». Но с этим согласиться трудно. Курбский пишет, что Щенятев стал монахом, «оставя все богатство» (РИБ. Т. XXXI. Стб. 283), т. е. пострижение произошло до конфискации владений в феврале 1566 г. или одновременно с нею. Весною же 1566 г. положение в стране временно стабилизировалось и основания для пострига у Щенятева могли исчезнуть.
[Закрыть]. В апреле 1566 г. Иван IV побывал в Волхове и, очевидно, расследовав обстоятельства местничества бояр, подверг Щенятева пытке, от которой тот и скончался (в августе того же года) [737]737
РИБ. Т. XXXI. Стб. 282. По Р. Г. Скрынникову, П. Щенятева забрали из монастыря и пытали после Земского собора 1566 г. (Скрынников Р.Г. Начало. С. 350–351). Это не вполне ясно.
[Закрыть]. Впрочем, у царя были уже давно причины относиться с подозрением к Щенятеву. Троюродный брат опальных князей Куракиных, Щенятев возвысился еще в годы боярского правления, принадлежа к сторонникам боярской группировки И.Ф. Бельского (последний был женат на его сестре) [738]738
ПСРЛ. Т. XIII, 1-я пол. С. 140–141; Лихачев Н.П. Заметки по родословию некоторых княжеских фамилий //ИРГО. Вып. I. СПб., 1900. С. 71; РИБ. Т. XXXI. Стб. 282.
[Закрыть]. Во время событий 1553 г. Щенятев поддерживал кандидатуру Владимира Старицкого.
К началу 1566 г. Иван Грозный решился наконец нанести новый серьезный удар старицкому князю Владимиру Андреевичу. Поводом к этому, возможно, была бездеятельность князя Владимира (может быть, вынужденная, ибо царь сам же всячески лишал своего родича какой-либо инициативы) во время осеннего набега Девлет-Гирея. В сентябре старицкий князь, сопровождаемый недавно прощенными боярами М.И. Воротынским и И.П. Яковлевым, должен был стоять «для бережения от воинских людей на Туле». При этом полки находились под командованием бояр, «а князю Володимеру Ондреевичю ходить по вестем, только придут на которые места царевичи, по его наказу» [739]739
ДРК. С. 265–266 [РК 1475–1598 гг. С. 222].
[Закрыть]. Вероятно, старицкий князь ничего не сделал (не мог сделать или не хотел – остается неясным) ни для предотвращения набега крымского хана, ни для разгрома его сил. Вскоре после этого наступило время расплаты. Если в 1563 г. у князя был «переменен» весь состав его двора, то в начале 1566 г. Иван IV этим не ограничился. Боярином к Владимиру был назначен близкий к царю князь А.И. Ногтев, дворецким – С.А. Аксаков [740]740
ДДГ. С. 420. Ср. о них: Скрынников Р.Г. Начало. С. 185–186.
[Закрыть]. Вместе с тем царь сменил всю территорию его удела. В январе, сразу же после возвращения царя в Москву после двухмесячного отсутствия в столице, у Владимира Андреевича в обмен на Дмитров забрали его основную резиденцию – Старицу [741]741
Царь вернулся в Москву 27 декабря, а 15 января была составлена меновная грамота на Старицу (ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 400; СГГД. Ч. I. № 187. С. 526).
[Закрыть]. В феврале произошел обмен Алексина на Боровск, и, наконец, в марте выменяли Верею и замосковные волости на Звенигород [742]742
Звенигород некоторое время находился в уделе казанского царя Семиона (Едигера) Касаевича до его смерти в августе 1565 г. (ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 398). Позднее, после гибели Владимира Старицкого, до 1572 г. в Звенигороде «княжил» Михаил Кайбулич (ДДГ. № 104).
[Закрыть]и Стародуб Ряполовский с селами. Владимир Андреевич получал старинные удельные земли, разбросанные в разных частях государства [743]743
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 400; СГГД. Ч. I. № 187, 188; Веселовский С.Б. Учреждение опричного двора в 1565 г. и отмена его в 1572 г. // ВИ. 1946. № 1. С. 90–91; Он же. Последние уделы в Северо-Восточной Руси // ИЗ. 1947. Кн. 22. С. 108.
[Закрыть]. Царь рассматривал Владимира Андреевича как знамя антиправительственных сил и стремился обеспечить полное подчинение себе неудачного претендента на московскую корону.
Обмен землями, лишавший князя Владимира прочной опоры в лице старицких вассалов, знаменовал собой решительное наступление на крупнейшее удельное княжество, оставшееся к тому времени на Руси.
Таким образом, уже предыстория опричнины и первый год ее существования показывали, что правительство Ивана IV своим основным политическим противником считало старицкого князя и тех влиятельных представителей феодальной аристократии, которые могли быть его опорой.
Государственные мероприятия, осуществленные в первый год опричнины, русское правительство рассматривало как необходимое предварительное условие для решения вопроса о дальнейшем ходе Ливонской войны. Еще в августе 1565 г. в Москву прибыл гонец из Литвы с грамотой от литовских панов радных к московским боярам с предложением продолжать мирные переговоры [744]744
Сб. РИО. Т. 71. С. 302–315; ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 398.
[Закрыть]. Военные действия были прекращены, в Литву был направлен в ноябре 1565 г. русский посланник В.М. Желнинский с «опасной грамотой» для польских послов [745]745
Сб. РИО. Т. 71. С. 315–327; ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 394–400; КПМВКЛ. Т. I. М., 1843. № 167–168.
[Закрыть].30 мая 1566 г. в Москву прибыли большие литовские послы во главе с гетманом Ходкевичем [746]746
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 402; Сб. РИО. Т. 71. С. 346; КПМВКЛ. Т. I. № 169.
[Закрыть]. Русское правительство стояло перед дилеммой – или продолжение затяжной войны, или мир и отказ от дальнейших территориальных приобретений в Ливонии и Литве. Для решения этого вопроса летом 1566 г. и созывается земский собор, постановления которого должны были сыграть важную роль в дальнейших судьбах Русского государства.
Глава IV
Земский собор 1566 г
Литература о земских соборах велика. Особенно усилился интерес к ним за последние годы. Соборам XVI в. посвящены специальные исследования М.Н. Тихомирова, В.И. Корецкого и С.О. Шмидта [747]747
Тихомиров М.Н. Сословно-представительные учреждения (земские соборы) в России XVI в. // ВИ. 1958. № 5; Корецкий В. И. Земский собор 1575 г. и поставление Симеона Бекбулатовича «великим князем всеа Руси» //ИА. 1959. № 2; Шмидт С. О. Соборы середины XVI века // ИСССР. 1960. № 4.
[Закрыть]. Однако Земский собор 1566 г. в советской историографии специально не рассматривался, в то время как появились новые материалы, которые позволяют пересмотреть представления о соборном представительстве XVI в. Имею в виду публикацию источников о государеве дворе в XVI в. [748]748
Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI / Подг. A.A. Зимин. М.; Л., 1950.
[Закрыть]и исследования о составе высших правительственных учреждений, опричников и лиц, казненных в годы опричнины [749]749
Веселовский С.Б. Синодик опальных царя Ивана как исторический источник // Проблемы источниковедения. Вып. III. М.; Л., 1940; Зимин A.A. Состав Боярской думы в XV–XVI веках // АЕ за 1957 г. М., 1958; Он же. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI в. // ИЗ. 1958. Кн. 63; Кобрин В.Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // АЕ за 1959 г. М., 1960.
[Закрыть].
Впервые проблема земских соборов в русской исторической литературе была поставлена в середине XIX в. в условиях подготовки буржуазных реформ. Историки так называемого «государственного направления» в дворянско-буржуазной историографии (С.М.Соловьев и Б.Н. Чичерин) рассматривали собор 1566 г. как одно из свидетельств борьбы государственного начала, представленного Иваном Грозным, с родовым, выразителем интересов которого было боярство. По мнению С.М. Соловьева, собор 1566 г. Иван IV созвал потому, что не хотел единолично решать вопрос о Ливонской войне. Подозревая в неискренности бояр, а также зная о враждебности народа к опричникам, Царь решил обратиться на этот раз «ко всей Земле» [750]750
Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. II. Т. VI. СПб., Изд-во: Общественная польза, 1892. Стб. 197.
[Закрыть].
Главным оппонентом С.М. Соловьева по вопросу о земских соборах выступил идеолог раннего славянофильства К.С. Аксаков. Его основная мысль сводилась к тому, что создание единого государства на Руси привело к возникновению Земского собора: «первый царь созывает первый Земский собор… отношения Царя и народа определяются: правительству – сила власти, земле – сила мнения». Земский собор имеет «одну чисто нравственную силу мнения, без всякой примеси внешней принудительности» [751]751
Аксаков К.С. Полн. собр. соч. Т. I. М., 1861. С. 150. Ср. С. 151, 205,295 И др.
[Закрыть]. Идеалистические представления о народности земского собора совмещались у Аксакова с либеральной трактовкой характера деятельности этого учреждения.
Отвечая К.С. Аксакову, С.М. Соловьев отрицал преемственность земских соборов от древнерусского веча и считал бездоказательным, что на соборе 1566 г. высказывалось мнение народа, что он «был собором всей России». «Где же выборные из городов, из областей?» – спрашивал Соловьев. Иронизируя, он говорил: «Значит, гости и лучшие купцы московские были представителями всех областей объединенной России?» [752]752
Соловьев С.М. Собр. соч. СПб., Изд-во: Общественная польза, 1890. Стб. 1588,1589.
[Закрыть]. В ответных замечаниях К.С. Аксаков в последних словах Соловьева усмотрел неточность, считая, что на соборе 1566 г. «присутствовали не одни гости и купцы московские, а в числе их многие купцы смоленские (22 чел.) и даже один костромитин» [753]753
Аксаков К.С. Полн. собр. соч. Т. I. С. 204.
[Закрыть].
Развивая построение Соловьева, В.Н. Чичерин исходил из тезиса о том, что Россия, как и другие европейские страны, «при устроении государства прошла через период земских собраний… как Филипп Красивый собирает Генеральные штаты, ища в них опоры против папской власти, так Иван IV, два с половиною века спустя, созывает Земский собор для решения дела о войне или мире с Польшей». Земские соборы, по его мнению, созданы самим правительством лишь в административных целях. В.Н. Чичерин не придавал земским соборам никакого политического значения, ибо они не имели юридических прав, и отрицал выборность соборных представителей в XVI в. А самые мнения участников собора 1566 г… по его мысли, скорее всего были внушены «желанием» правительства. Об этом свидетельствует их единообразие [754]754
Чичерин Б,/Н. О народном представительстве. М., 1866. С. 363–365. Концепцию Чичерина в дальнейшем развил В. И. Сергеевич (см.: Сергеевич В.И. Земские соборы в Московском государстве // Сборник государственных знаний. Т. II. / Под ред. В.П. Безобразова. СПб.,-1875. С. 5). Славянофильскую традицию продолжил И.Д. Беляев (Беляев П.Д. Земские соборы на Руси. М., 1902. С. 20–25; Он же. Судьбы земщины и выборного начала на Руси. М., 1905. С. 75, 92 и сл.).
[Закрыть].
Автор обобщающего исследования о земских соборах В.Е. Латкин, как В.Н. Чичерин и В.И. Сергеевич, изучал русские земские соборы в сравнении с западноевропейскими представительными учреждениями, но заимствовал от славянофилов мысль о стремлении царя опереться на народное мнение. Он считал, что созвание собора 1566 г. «вызвано было необходимостью для представителя верховной власти искать опоры в народе» ввиду «сумбура» во внешней и внутренней политике в годы опричнины [755]755
Латкин В.Н. Земские соборы древней Руси. СПб., 1885. С. 74.
[Закрыть].
Несмотря на различия во взглядах «государственников» и славянофилов, и те и другие, оставаясь на позициях буржуазно-дворянского либерализма, фактически отказывались приписать соборам самостоятельную роль в политической жизни страны, которая, по их мнению, направлялась «мудрою волею монарха».
Первые оценки исторического значения земского собора 1566 г. носили по преимуществу публицистический характер, ибо не были основаны на специальном изучении источников и в первую очередь соборного приговора 2 июля 1566 г.
К серьезному исследованию этого памятника впервые обратился в начале 90-х годов XIX в. В.О. Ключевский. Он правильно подчеркнул, что нельзя на состав и деятельность соборов XVI в. механически переносить представления, складывающиеся при исследовании земских соборов XVII в., ибо деятельность последних протекала в иной обстановке.
Сравнивая состав участников собора 1566 г. с тысячниками, Ключевский пришел к выводу, что перед нами в обоих случаях столичные дети боярские, хотя и не порвавшие еще связь с уездным дворянством. «Столичный дворянин из переяславских или юрьевских помещиков являлся на собор представителем переяславских или юрьевских дворян потому, что он был головой переяславской или юрьевской сотни, а головой он становился потому, что был столичный дворянин; столичным же дворянином он становился потому, что был одним из лучших переяславских или юрьевских служилых людей… по породе и по служебной исправности». Итак, первичным источником соборного представительства В.О. Ключевский считал «доверие правительства» [756]756
Ключевский В.О. Соч. Т. VIII. М., 1959. С. 39.
[Закрыть].
Земский собор 1566 г. был, по его образному выражению, «совещанием правительства со своими собственными агентами» [757]757
Ключевский В.О. Соч. Т. VIII. М., 1959. С. 49.
[Закрыть]. Среди представителей было много дворян, происходивших из западных районов государства, так как при решении вопроса о продолжении войны правительство нуждалось в совете квалифицированных экспертов [758]758
Ключевский В.О. Соч. Т. VIII. М., 1959. С. 35.
[Закрыть].
В.О. Ключевский настойчиво проводил мысль о коренном различии между западноевропейскими сословно-представительными учреждениями и земскими соборами. Последние объявлялись детищем верховной власти, частицей административного аппарата, не имевшего глубокой подосновы в условиях социально-экономической жизни общества.
Зависимость построений В.О. Ключевского от взглядов Б.Н. Чичерина очевидна. Первый лишь развивал мысль о том, что на соборе 1566 г. участвовали представители не областного, а столичного дворянства [759]759
Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 365.
[Закрыть]. В рассуждениях В.О. Ключевского схема Б.Н.Чичерина была несколько ограничена внесением в нее элементов «представительства»: Ключевский считал тысячников I и II статьи по их положению уполномоченными провинциальных дворян, хотя по должности они были правительственными агентами.
Схема В.О.Ключевского надолго утвердилась в исторической литературе [760]760
Ее, в частности, полностью приняли И.А. Стратонов (Стратонов И.А. Заметки по истории земских соборов Московской Руси. Казань, 1912. С. 57–63) и С.Ф. Платонов (Платонов С.Ф. Статьи по русской истории (1883–1912). СПб., 1912. С. 291–294).
[Закрыть].
Некоторые коррективы к построениям Ключевского внес М.В. Клочков, посвятивший Земскому собору 1566 г. специальную статью, в которой он тщательно проследил по разрядным записям служебные назначения участников собора 1566 г. Клочков выяснил, что дворянские полки составлялись из детей боярских разных уездов. Головы полков назначались или воеводами, или Разрядом. При этом «очень часты были случаи, когда во главе уездных сотен стояли лица, совершенно не связанные с сотней местными узами» [761]761
Клочков М.В. Дворянское представительство на земском соборе 1566 г. // Вестник права. Кн. 9. СПб., 1904. С. 237. Эти наблюдения М.В. Клочкова подтверждены росписью 1572 г., опубликованной В.И. Бугановым (Бугано-в В.И. Документы о сражении при Молодях в 1572 г. //ИА. 1959. № 4).
[Закрыть]. Отсюда делался вывод об ошибочности мнения Ключевского о том, что Земский собор 1566 г. был совещанием правительства с его агентами. При этом на первом плане «стояла служба и военно-административное положение, землевладельческая же связь была обстоятельством привходящим». Автор считал, что на собор призваны были лица, представлявшие те города, где они в то время служили головами или воеводами [762]762
Головы отрядов («сотен»), сформированных по территориальному принципу («муромцы», «дорогобужцы» и т. п.), назначались далеко не всегда из среды местных землевладельцев, а подбирались из числа знатных военачальников. Московское правительство также считалось с землевладельческим положением воевод: дети боярские из западных районов были лучшими кандидатами для военных действий против Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. Об этом, см. например, разрядную роспись воевод 1567 г. (Синбирский сб. С. 18 [РК 1559–1605 гг. С. 46–50]).
[Закрыть].
Построение Ключевского было подвергнуто резкой критике М.Н. Покровским, по мнению которого Земский собор нельзя рассматривать только как совещание правительства со своими агентами. «Звание правительственного чиновника и выборного депутата, – писал он, – вовсе не исключают друг друга». В средние века «естественным представителем каждой группы являлся ее официальный глава». Преобладание служилых людей в составе Земского собора 1566 г. объясняется тем, что служилые люди – землевладельцы «представляли собой экономически господствующий, а стало быть, и политически наиболее влиятельный класс». Покровский настаивал на близости земских соборов к сословно-представительным учреждениям Западной Европы [763]763
Покровский М.Н. Земский собор и парламент // Конституционное государство. СПб., 1905. С. 439–441.
[Закрыть]. В работе Покровского была сделана первая попытка показать классовую структуру Земского собора 1566 г.
В других работах, появившихся после революции 1905–1907 гг., обосновывался и развивался тезис Чичерина-Ключевского о казенно-административной сущности земских соборов XVI в. [764]764
См. напр.: Заозерский А.И. К вопросу о составе и значении земских соборов // ЖМНПр. 1909. № 6.
[Закрыть]
С.Л. Авалиани [765]765
Авалиани С.Л. Земские соборы. Одесса, 1910.
[Закрыть], наоборот, исходил из взгляда на Земский собор как на учреждение, аналогичное западным генеральным штатам, ландтагам, парламентам, т. е. сословно-представительным собраниям.
Вопреки Ключевскому, он считает, что «на соборе присутствовали представители из разных концов Московского государства», а не только столичные дети боярские и служилые люди областей, близких к району военных действий. Конечный вывод автора сводится к тому, что «древнерусское соборное представительство XVI в. было истинным представительством», причем даже выборным, судя по соборам 1610–1611 г. [766]766
Авалиани С.Л. Земские соборы. Одесса, 1910. С. 106–108.
[Закрыть]К сожалению, эти ответственные выводы Авалиани строит не на конкретных материалах XVI в., а на сопоставлении с более поздними явлениями, против чего справедливо предостерегал еще В.О. Ключевский. Полезным, хотя и неполным, явилось приведение Авалиани данных о службах и землевладении 125 участников собора 1566 г.
Советские историки рассматривают земские соборы как один из важнейших органов власти, созданный господствующим классом феодалов. С.В. Юшков выдвинул тезис о том, что с середины XVI в. на Руси складывается сословно-представительная монархия, одним из главных признаков которой были земские соборы [767]767
Юшков С.В. К вопросу о сословно-представительной монархии в России // Советское государство и право. 1950. № 10; Он же. К вопросу о политических формах русского феодального государства до XIX в. //ВИ. 1950. № 1.
[Закрыть]. К.В. Базилевич возражал Юшкову, считая, что сословная монархия сложилась в России с конца XV в., причем, в отличие от других европейских стран, сословия не ограничивали, а поддерживали верховную власть [768]768
Базилевич К.В. Опыт периодизации истории СССР феодального периода// ВИ. 1949. № 11. С. 85–86; с ним согласен П. Мирошниченко (Мирошниченко П. По поводу статьи К.В. Базилевича «Опыт периодизации истории СССР феодального периода» // ВИ. 1950. № 2. С. 91).
[Закрыть]. Однако некоторые историки не разделили взглядов К.В. Базилевича по данному вопросу и отстаивали представление о России второй половины XVI в. как о сословно-представительной монархии. Факт поддержки земскими соборами централизованных мероприятий правительства вполне соответствовал и деятельности сословно-представительных учреждений Западной Европы, которые на раннем этапе своей истории служили одним из средств укрепления власти господствующего класса [769]769
См.: Зимин A.A. Некоторые вопросы периодизации истории СССР феодального периода// ВИ. 1960. № 3; Пашуто В.Т., Черепнин Л.В. О периодизации истории России эпохи феодализма. Конец XV в. – начало XVII в. М., 1955. С. 321.
[Закрыть].
Яркую картину кипучей деятельности земских соборов XVI в. нарисовал М.Н. Тихомиров [770]770
Тихомиров М.Н. Указ. соч. С. 15.
[Закрыть]. Большое принципиальное значение имеет общая оценка М.Н. Тихомировым деятельности соборов как сословно-представительных учреждений. Он решительно отвел представления В.О. Ключевского об участниках Собора 1566 г. как о простых доверенных лицах правительства. Привлечение летописных материалов позволило ему всесторонне осветить историческую обстановку деятельности земских соборов XVI в., в том числе собора 1566 г.
Земский собор, заседания которого начались 28 июня 1566 г., должен был решить вопрос, на каких условиях московскому правительству следует добиваться заключения мира с Великим княжеством Литовским.
Переговоры с литовскими послами в конце 1563 – начале 1564 г., происходившие после взятия русскими войсками Полоцка, не дали никаких результатов, поскольку обе стороны заняли непримиримые позиции. Возобновившиеся военные действия не были уже столь успешными для России. Взятие пограничной крепости Озерища (ноябрь 1564 г.) было лишь слабой компенсацией за поражение, понесенное русскими войсками на реке Уле. Война принимала затяжной характер и не сулила радужных перспектив ни Литве, ни России.
Положение в Великом княжестве Литовском накануне открытия мирных переговоров с Россией было крайне напряженным. Продолжительные войны привели к истощению государственных финансов, усилению налогового гнета. На Виленском (ноябрь 1565 г.) и Берестейском (апрель 1566 г.) сеймах были приняты решения о сборе «поголовщины» для уплаты денежного жалованья наемным войскам [771]771
Любавский М.К. Очерк истории Литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. Изд. 2. М., 1915. С. 269; Он же. Литовско-русский сейм. М., 1901. С. 738 и след.
[Закрыть]. Рост корпоративных привилегий литовской шляхты препятствовал созданию боеспособного войска. Согласно статуту 1566 г. государь ничего нового не мог ввести в стране без санкции сейма. По польскому образцу укреплены были сословные земские и городовые суды. Литовское дворянство, убедившись в невозможности выиграть войну с Москвой без серьезной поддержки со стороны польских войск, все более и более решительно ставило вопрос об унии с Польшей. Однако крупное магнатство, стоявшее у власти в Великом княжестве, медлило с заключением унии, рассчитывая добиться у короля сохранения своих старинных прав.
Тревожным было и внешнеполитическое положение Литвы: продолжавшиеся конфликты со Швецией из-за Ливонии и необеспеченность южных границ от крымских набегов были чреваты серьезными осложнениями в случае расширения военных действий с Россией.
Направляя в Москву новое посольство, литовское правительство вряд ли думало об установлении мирных отношений, поскольку по опыту переговоров 1563 г. знало неприемлемость для Ивана IV литовских условий мира. Новая дипломатическая акция Сигизмунда II преследовала более скромные цели – заключение долголетнего перемирия. Королю Литвы нужна была передышка, чтобы в спокойных условиях осуществить унию с Польшей и устранить внутренние неурядицы в стране.
Несколько иная обстановка складывалась в России. Русскому правительству удалось осенью 1564 г. добиться заключения перемирия со Швецией. Дело шло к установлению союзнических отношений между этими государствами. Набеги крымского союзника Литвы на южные окраины России уже не казались столь опасными благодаря целой системе укреплений, возведенных к этому времени («засечная черта»), и регулярной дозорной службе, за исправным ведением которой внимательно следило русское правительство. С конца апреля по конец мая 1566 г. сам Иван IV совершил объезд Козельска, Белева, Волхова, Алексина и других порубежных мест, которым угрожали крымские набеги [772]772
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 401–402.
[Закрыть]. А.И. Яковлев считает это «досмотром если не всей, то большой части засечной черты, которая, вероятно, была закончена именно к этому времени» [773]773
Яковлев А.И. Засечная черта Московского государства в XVII в. М., 1916. С. 19. В 1566 г. был построен г. Орел (Смирнов П. Орловский уезд в конце XVI в. По писцовой книге 1594-95 г. Киев, 1910. С. 49).
[Закрыть].
Крепостной барьер, противостоявший литовским городам-крепостям, должен был преградить путь и на Запад в случае повторения походов литовских войск на Русь. В июле 1566 г. завершили строительство крепости Усвят недалеко от недавно завоеванного Озерища [774]774
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 401; Любавский М.К. Литовско-русский сейм. С. 756.
[Закрыть]. С севера и юга Полоцк обороняли крепости Сокол на Наровской дороге и Ула (отстроенные к октябрю 1566 г.), а с лета 1567 г. – и построенная крепость в Копье [775]775
Сб. РИО. Т. 71. С. 441; Любавский М.К. Литовско-русский сейм. С. 757; ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 408.
[Закрыть]. В эти же годы сооружены были крепости Суша (лето 1567 г.) [776]776
AS. Т. VI. N CXXXVIII.
[Закрыть], Ситна (на Великолукской дороге), Красный и Касьянов (на реке Оболе). Все они прикрывали водные пути, шедшие к Полоцку [777]777
Рабинович М.Г. Археологическая разведка в Полоцкой земле // Краткие сообщения Ин-та истории материальной культуры. Вып. XXXIII. М.; Л., 1950. С. 81, 82.
[Закрыть]. Позднее, к 1571 г., выстроили крепость Нещерду [778]778
Э. Л. 366 [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 275]. См. также о русских городках: Гейденштейн Р. Записки о Московской войне (1578–1582). СПб., 1889. С. 52.
[Закрыть]. Строительство этих укрепленных пунктов на недавно присоединенной земле означало, что Россия считала вопрос о ее будущем уже решенным.
Как будто благоприятствовала Ивану IV и внутриполитическая обстановка. После казней боярина А.Б. Горбатого и других видных деятелей к первой половине 1566 г. поутихли опричные репрессии, что вносило некоторое успокоение в жизнь страны. Весною 1566 г. был возвращен из ссылки опальный князь М.И. Воротынский. В русское войско вернулся один из виднейших полководцев. Гарантией лояльности князя должны были стать поручные грамоты, взятые по нему в апреле того же года. Воротынский присягнул в том, что никогда не отъедет и не станет хотеть «лиха» государю [779]779
СГГД. Ч. I. № 189. По разрядным книгам, Воротынский получил назначение в полки уже в сентябре 1565 г. (ДРК. С. 265 [РК 1475–1598 гг. С. 222]). Однако здесь какая-то неясность: еще 17 февраля 1565 г. он находился в ссылке на Белоозере (АИ. Т. I. № 174).
[Закрыть]. Поручные грамоты дали и бояре И.П. Федоров, В.Ю. Траханиотов, И. А. Шуйский, окольничие М.И. Колычев, Н.В. Борисов, а также несколько княжат. Они ручались за Воротынского 15 тысячами рублей и своими «головами». В свою очередь у этих лиц Воротынского «выручили» около 120 детей боярских [780]780
СГГД. Ч. I. № 190,191.
[Закрыть]. Помилованному князю вернули жребий в Воротынске, Одоев и Новосиль, но с полунезависимого положения «слуги» низвели до боярина [781]781
ДДГ. С. 435; ПСРЛ. Т. VIII. С. 394; Сб. РИО. Т. 71. С. 345; ПИГ. С. 261.
[Закрыть]. В мае 1566 г. возвращена была значительная часть опальных казанских жильцов [782]782
Вряд ли следует эту амнистию непосредственно связывать с созывом собора, как это делает Р.Г. Скрынников (ИЗ. 1961. Кн. 70. С. 249), поскольку в мае 1566 г. еще не было известно, что произойдет в ходе июньских переговоров.
[Закрыть]. В том же месяце царь «пожаловал» Владимира Андреевича: разрешил ему построить в Москве двор на том месте, где он был ранее, и даже придал ему дворовое место И.Ф. Мстиславского [783]783
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 401. Двор Владимира Андреевича Иван IV забрал себе по указу 1565 г. (Там же. С. 395), но в ночь на 1 февраля двор при неясных обстоятельствах сгорел (Там же. С. 396). На эти факты наше внимание обратил В.Б. Кобрин.
[Закрыть]. В Думу вошли близкие к старицкому князю боярин князь П.Д. Пронский и окольничий Н.В. Борисов-Бороздин [784]784
Скрынников Р.Г. Начало опричнины. Л., 1966. С. 318.
[Закрыть]. Словом, создавалось хотя и не вполне устойчивое, но все-таки относительно спокойное состояние, которое давало возможность московскому правительству в нормальной обстановке рассмотреть вопрос об условиях мира с Великим княжеством Литовским.
Литовские послы Ю. Ходкевич «с товарищи» прибыли в Москву 30 мая 1566 г., а 9 июня 1566 г. с ними начались переговоры [785]785
Сб. РИО. Т. 71. С. 346–347.
[Закрыть]. Так как Иван IV не вполне доверял Боярской думе, где пользовались влиянием сторонники Адашева, выступавшего в свое время против Ливонской войны, он поручил вести переговоры наиболее доверенным лицам. Это были боярин В.М. Юрьев, оружничий А.И. Вяземский, думный дворянин П.В. Зайцев, печатник И.М. Висковатый и думные посольские дьяки А. Васильев и Д. Владимиров [786]786
Сб. РИО. Т. 71. С. 353–354. В. М. Юрьев вместо с А. Д. Плещеевым вел переговоры с литовским посольством еще в 1563/64 г.
[Закрыть], т. е. преимущественно опричники, выражавшие прежде всего точку зрения самого Ивана IV. Кроме В.М. Юрьева, одного из инициаторов опричнины, к 1566 г. уже были опричниками Вяземский, Зайцев и Владимиров. И. Висковатый хорошо был известен как сторонник решительной борьбы за Ливонию.
Главной задачей переговоров было решить территориальный вопрос. Первоначально русские представители, как и во время переговоров И декабря 1563 г., обусловили заключение мира передачей России Киева, Любеча, Орши, Могилева, Луцка, Ровно, Бреста, Галича, Каменца, Львова, а также всей Ливонии («Вифляндской земли») [787]787
Сб. РИО. Т. 71. С. 361–362
[Закрыть]. Московское правительство твердо заявило ту программу воссоединения русских, украинских и белорусских земель, которую оно упорно продолжало отстаивать и впоследствии, в XVII в. В этот максимальный план, как и в 1563 г., уже вскоре были внесены коррективы: Иван IV давал согласие на заключение мира в случае возвращения древних русских земель – Киева, Гомеля, Витебска и Любеча, а также Ливонии [788]788
Сб. РИО. Т. 71. C.372.
[Закрыть]. Размер уступок, на которые могло пойти литовское посольство, был гораздо скромнее: передача давно уже находившегося в составе России Смоленска, а также Полоцка, Озерищ и той части Ливонии, которую в момент переговоров занимали русские войска [789]789
Сб. РИО. Т. 71. C.376.
[Закрыть].
17 июня состоялось заседание Боярской думы, которая выслушала сообщение комиссии о ходе переговоров и приговорила (приняла решение): поскольку литовская сторона не согласна на возвращение древнерусских земель, мира не заключать, а ограничиться перемирием.
Камнем преткновения на этот раз оказалась Ливония. Русские представители в переговорах 19, 21 и 25 июня настаивали на том, что «Вифлянская земля – вотчина государя нашего от прародителей его» [790]790
Сб. РИО. Т. 71. C.385.
[Закрыть]. Россия стремилась получить всю Ливонию до рек Лива и Двины [791]791
О тех же переделах Ливонии шла речь и при обсуждении вопроса о перемирии в 1563 г. (Сб. РИО. Т. 71. С. 283, 294).
[Закрыть]. Видя непреклонную позицию литовского посольства, Иван IV пошел на серьезные территориальные уступки. Он согласился оставить за Великим княжеством Литовским часть ливонских городов между реками Западной Двиной и Эвстом (Влех-Мариенгаузен, Резекне-Режица, Лудзень-Лужа, Динабург-Невгин). Его главная цель состояла в присоединении Риги, обладание которой давало колоссальные возможности в развитии экономических связей со странами Западной Европы [792]792
Королюк В.Д. Ливонская война. Из истории внешней политики Русского централизованного государства во второй половине XVI. в. М., 1954. С. 64.
[Закрыть]. Литовское посольство соглашалось подписать перемирие с Москвою только на условиях сохранения существовавшего в 1566 г. положения вещей.
Длительные споры велись и о русско-литовской границе у Полоцка [793]793
Полоцкие рубежи были тщательно зафиксированы в особых «тетрадях», составлявшихся в июне 1563 г. и в апреле 1566 г. (Тетрадь, а в ней писаны рубежи городу Полоцку и Полоцкому повету 7071 года // ВОИДР. М., 1856. Т. 24. С. 1 и след.; ПКМГ. Ч. 1, Отд. И. С. 421–455). В Царском архиве хранились полоцкие и озерищские «чертежи» (карты и схемы), дорожники и т. п., составленные в связи с переговорами о мире с Великим княжеством Литовским (ОЦААПП. С. 42 [ГАР. С. 93]). Ср. также: Оглоблин H. Н. Объяснительная записка к карте Полоцкого повета во 2-й половине XVI в. //Сб. Археологич. ин-та. Кн. III. СПб., 1880. С. 3–64; Кн. IV. СПб., 1880. С. 3–75; Mienicki R. Egzulanci Poloccy (1563–1580 г.) //AW 1934 Т. IX. S. 52–85; Шеламанова Н.Б. О характере и времени составления «Тетради рубежей» Полоцкого повета //Вопросы архивоведения. 1965. № 4. С. 51–56. Сборник составлен был, вероятно, в связи с Земским собором 1566 г. Позднее к ней присоединен «досмотр» 1570 г.
[Закрыть]. Русская сторона требовала передачи городов и волостей Полоцкого повета, лежащих по левобережью Западной Двины в 25–30 км от Полоцка [794]794
В Задвинье границей непосредственно против Полоцка должна была служить Глубоцкая дорога (30 км от города), на севере, в Задвинье, граница должна была проходить в 30 км от города, а на юге – в 25 км (Сб. РИО. Т. 71. С. 391).
[Закрыть], с целью обеспечения безопасности этой важной крепости, а «поступалась» городами Дрысь, Лепель, Белмеки, Кобец и другими, которые и без того находились под литовской властью.
Литовская сторона соглашалась лишь на установление границы по Двине, в 5 верстах севернее Полоцка (по реке Оболи) и в 15 – южнее его (до реки Ропницы) [795]795
Сб. РИО. Т. 71. С. 394.
[Закрыть]. Но этот спор не имел существенного значения. Стремясь получить Ригу, Иван IV предлагал даже вовсе очистить занятую русскими часть Полоцкого повета, Озерище и Усвятскую волость.
Вопрос, следовательно, сводился к следующему: или отказ русского правительства от Риги и заключение долгосрочного перемирия, или разрыв переговоров и продолжение напряженной Ливонской войны.
Вот для решения этого важнейшего вопроса уже понадобился созыв не Боярской думы, а Земского собора, более широко представлявшего интересы господствующего класса России [796]796
В летописи говорится о том, что царь «говорил» на заседании 28 июня 1566 г. с высшими церковными иерархами и другими чинами, которые в свою очередь «приговорили», т. е. вынесли «приговор», решение (ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 402). В самом тексте соборного приговора последний именуется также грамотою, «речами» отдельных чинов («в сей грамоте к своим речам руки свои приложили»). В Царском архиве XVI в. хранился как сам приговор, так и его «список черный»: «приговор архиепископов, и епископов, и всего собора, да бояр, и дворян…о Ливонской земле…тому приговору список черной, а грамота у государя, на чем государю дали правду» (ОЦААПП. С. 43 [ГАР. С. 96]).
[Закрыть]. Этим созывом правительство хотело добиться санкционирования своей твердой позиции в переговорах и возложить на членов Земского собора ответственность за последствия их возможного срыва [797]797
Р.Г. Скрынников объясняет созыв собора 1566 г. кратковременной полосой поисков компромисса в политике Ивана IV (Скрынников Р.Г. Опричный террор. Л., 1969. С. 247).
[Закрыть]. Изучение деятельности Земского собора 1566 г. следует начать с выяснения его состава [798]798
Термин «земский собор» в XVI в. не употреблялся, понятие это появилось позднее.
[Закрыть]. По-видимому, все участники заседаний перечислены в соборной грамоте 1566 г. – основном сохранившемся источнике по его истории [799]799
СГГД. Ч. I. № 192. С. 545–556. Подлинник хранится в ЦГАДА (Гос. древлехранилище. Приложения. Рубр. 3, № 28, на девяти листах большого размера). К нижнему полю грамоты привешены девять восковых печатей, очень поврежденных (две – на красных, семь – на черных шнурах). Интересны подписи членов Боярской думы, помещенные на обороте грамоты. Двое из них (И.В. Шереметев Меньшой и И.Я. Чеботов) вовсе не умели писать. Очень плохо писали князь И.Ф. Мстиславский, С.В. Яковлев, князь В. Серебряный, А. Бутурлин и, как ни странно, казначей X. Тютин.
[Закрыть].
Всего на Земском соборе присутствовало 374 человека. Духовенство (так называемый освященный собор) представляли три архиепископа, шесть епископов, 14 игуменов и архимандритов, девять старцев [800]800
На соборе присутствовал старец Богоявленского монастыря Иона Протопопов – сын духовника Василия III протопопа Благовещенского собора Василия (Никодим. Описание Московского Богоявленского монастыря // ЧОИДР. 1876. Кн. IV. С. 168–169).
[Закрыть]и келарей – всего 32 человека. Боярская дума, также принимавшая участие в соборных заседаниях, состояла из 30 человек (17 бояр, [801]801
В тексте приговора упомянуто шестнадцать. Однако считаем возможным причислить к ним И.П. Федорова, подпись которого находится среди других подписей членов думы.
[Закрыть]трех окольничих, двух казначеев, одного «у бояр в суде», шести думных дьяков и одного печатника). 204 человека входили в состав дворянских представителей (96 детей боярских первой статьи [802]802
Ф.И. Бутурлин помещен в списке дважды.
[Закрыть], 99 детей боярских второй статьи, три торопчанина и шесть лучан). Дьяков и приказных людей было 33. Представители «третьего сословия» образовали крупную группу участников в 75 человек (гостей – 12, торговых людей москвичей – 41, смольнян – 22). Наглядное представление о составе собора дает следующая таблица.
Таким образом, на Земском соборе 1566 г. мы видим решительное преобладание дворянства. Это является несомненным свидетельством возросшей политической активности широких кругов класса феодалов, укрепивших свои социально-экономические и политические позиции в середине XVI в. Отсутствие на соборе крестьян и рядовых посадских людей лучше всего показывает чисто феодальный состав соборных представителей, выражавших интересы господствующего класса.
Сословная кастовость на соборе 1566 г. проявилась в подаче обособленных мнений духовенством, боярами, детьми боярскими первой и второй статьи, приказными людьми и торговыми.
Особенности созыва собора и организации служилого люда, а также другие обстоятельства накладывали свой отпечаток на группировку его участников при подаче мнений. Рассмотрим состав каждого из «чинов», участвовавшего в заседании собора 1566 г.
В июле 1566 г. в Москве находился весь освященный собор, который после ухода на покой митрополита Афанасия 20–24 июля избрал главою русской церкви соловецкого игумена Филиппа (Колычева) [803]803
СГГД. Ч. I. № 193. С. 557–558; ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 403.
[Закрыть]. Из высших церковных иерархов не было митрополита и полоцкого архиепископа (он умер незадолго до собора) и серьезно болевшего глубокого старика тверского епископа Акакия [804]804
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 403.
[Закрыть].
Если сравнить список игуменов и архимандритов, присутствовавших на соборе 1566 г., с аналогичным списком, помещенным в приговоре 1580 г. [805]805
СГГД. Ч. I. № 200. С. 583–587.
[Закрыть], то увидим, что большинство настоятелей крупнейших монастырей в земском соборе 1566 г. не участвовало: на нем было всего 14 настоятелей, тогда как в 1580 г. их было 39 [806]806
На соборе отсутствовали архимандриты Троице-Сергиева, Спасо-Ярославского, Спасо-Ефимьева, Нижегородского Печерского, Юрьевского Новгородского, Пафнутьева Боровского, Ферапонтова, Спасо-Прилуцкого и других монастырей.
[Закрыть], в том числе отсутствовавшие на земском соборе 1566 г. архимандриты Троице-Сергиева, Спасо-Ярославского, Спасо-Евфимьева (Суздальского), Нижегородского, Печерского, Юрьевского Новгородского монастырей, игумены Пафнутьева, Боровского, Ферапонтова, Спасо-Прилуцкого и других монастырей. Конечно, поскольку собор 1580 г. был церковным и решал дела, касавшиеся монастырского землевладения, главы духовных корпораций, как это отметил М.Н. Тихомиров, приняли в нем более широкое участие. Что касается земского собора 1566 г., то на нем, главным образом, присутствовали старцы московских монастырей (15 человек), а также монастырей запада и северо-запада (6 человек) [807]807
Тихомиров М.Н. Указ. соч. С. 15.
[Закрыть]– картина, аналогичная, как мы увидим ниже, составу дворянских представителей.
Наиболее сложным является вопрос о характере дворянского представительства на земском соборе 1566 г. Прежде всего рассмотрим деление соборных представителей, дворян, на статьи сравнительно с составом дворян по тысячной книге 1550 г. Среди 204 дворянских представителей на соборе 1566 г. было 83 тысячника и 13 сыновей тысячников [808]808
Не учитываются дети бояр: И.М. Морозов, А.Д. и Б.Д. Палецкие, Ю.Ф. Нагой и И.П. Шуйский. Четверо лучан и торопчан (двое тысячников первой статьи и двое детей тысячников второй статьи) в следующую далее таблицу № 2 не помещены, ибо они находятся вне статейного деления участников собора.
[Закрыть]. Дети боярские собора 1566 г. подразделялись на два, а тысячники в свое время – на три статьи.
В.О. Ключевский считал, что дворянские представители на соборе «распределялись по статьям только при обсуждении предложенных собору вопросов и при подаче мнений, но это распределение не выражало их представительного значения». По своему служебному положению они, как считает Ключевский, принадлежали к высшему столичному дворянству, делившемуся, судя по тысячной книге, на три ранга или статьи [809]809
Ключевский В.О. Соч. Т. VIII. С. 33.
[Закрыть].
