Текст книги "Слуга дракона пустоты"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Кореянка-фельдшер улыбнулась, и похлопала пациентку по спине. Есано Балалайка подтащила поближе столик и налила в семь кружек горячий какао из электрочайника. Вдалеке послышался плеск, а потом многоголосый радостный вопль. Не иначе, как публика на другом таком же икстланере, стоявшем на якоре в полутора сотнях метров южнее, выловила какую-то серьезную рыбу.

– Люди говорят, – сообщила Балалайка, – что тут по ночам целые табуны донных акул.

– Нырнем – проверим, – сказала Таофи, – Не зря же я взяла свою мини-алебарду.

– Извините, – произнес репортер, – Но я опять про эту игру. Вам не кажется, что это не совсем корректно. В смысле, это поощряет насилие. Призы за условно убитых людей. Азарт.  Зрителю начинает казаться, что убивать – это нормально, и даже здорово…

– Дилетантское суждение, – припечатала девушка-тонга, – Реально наоборот: каждая учебная игра, это жизни, сохраненные в критической ситуации. Резервисты получают боевой опыт. Профи тоже узнают что-то новое. Даже зрители, которые просто на это смотрят, чему-то учатся. И если они потом попадут в заложники по-настоящему, то их шансы выжить будут гораздо больше, чем у тех, кто впервые с этим столкнулся. Еще, прикинь, бро: после каждой игры – разбор полетов, и что-то добавляется в программы подготовки для копов, а что-то даже включается в школьный курс самозащиты.

Барнум Гарднер сделал пару глотков какао и, с сомнением, покачал головой.

– В этом есть логика, но… Это ничего, если я скажу прямо, без политкорректности?

– Ближайшая политкорректность, – ответила Таофи, – в 500 милях к северу, на атолле Канемилохаи, который на ваших Гавайях. А здесь этого, как бы, нет. Валяй прямо.

– ОК, – он кивнул, – Если это не политическая, а учебная игра, то зачем так навязчиво ассоциировать террористов с определенной религией?

– Как будто у вас иначе, – Таофи фыркнула, – Наши ребята из «INDEMI Rapida Forza» иногда тренируются вместе с вашими ребятами из «FBI-commando-Delta». В вашей программе террористы не просто одеты муслимами, а и разговаривают по-арабски.

– Но у нас это не становится публичным шоу, – заметил американский репортер.

– …А зря, – буркнул Бенитес.

– Как бы тебе не влетело за этот коммент для прессы, – отреагировала Балалайка.

– Я не на службе, а в отпуске, – пояснил он, – Так что, меня защищает 5-я поправка к Конституции. Короче так: я бы прямо в книжке для детского сада написал: не все мусульмане – террористы, но все террористы – мусульмане. Где-то еще есть экзотика наподобие баскских или североирландских сепаратистов, но это совсем другое. Там терроризм не прописан в священной книге, как прямое руководство к действию.

– Феликс, а ты смотрел свежие новости? – спросил Гарднер, – Я имею виду, новости с Филиппин, из Автономного региона Мусульманский Минданао?

– Смотрел. И что?

– Просто, скажи: как ты к этому относишься?

Лейтенант Бенитес почесал в затылке и неопределенно пожал плечами.

– Хреново я к этому отношусь. С одной стороны, понятно, что за сто лет эта исламская сральня на юго-западе достала филиппинцев, дальше некуда. Но, с другой стороны, все надо делать по-человечески, а не вот так, фосфорными бомбами по кому попало.

– Значит, ты это осуждаешь? – уточнил репортер.

– Я уже сказал, что хреново к этому отношусь. Но осуждать – это совсем другое. Чтобы осуждать филиппинцев, надо побыть в их шкуре. Легко философствовать сидя здесь, в Меганезии, где мусульман давно перестреляли на хрен… Тьфу, блин… Я не это хотел сказать. Я в смысле, что тут решили проблему исламского терроризма.

– У нас есть мусульмане, – поправила его Таофи, – Конечно, немного, но есть. И в них нельзя стрелять просто так. Ни в каких людей нельзя стрелять просто так, прикинь?

– А как ты относишься к тому, что произошло на Филиппинах? – спросил ее Гарднер.

– Так же, как Феликс Тринидад, – без колебаний ответила она, – Филиппинские форсы некорректно выполнили эту операцию. Надо было все делать иначе.

– Как именно иначе?

– Научно. В начале, зачистить всех активистов и отобрать всех детей младше 13-ти лет.

– Я понял. Ты считаешь, что надо делать так, как сделали у вас в Меганезии.

Таофи переместилась в сидячее положение и утвердительно кивнула.

– …Тогда, – продолжал репортер, – скажи, как ты относишься к тому, что операция на Филиппинах была проведена меганезийским оружием? И самолеты, и хелексовые и фосфорные бомбы, сделаны в Меганезии. И даже пилоты обучены в Меганезии.

– По-любому, это филиппинские пилоты, а не наши, – возразила Таофи, – И оружие они купили, так что оно было уже их, а не наше. Логично?

– Нелогично, – сказал Гарднер, – Ваша разведка наверняка знала, зачем филиппинцы покупают такое оружие и зачем обучают пилотов по такой программе. Не так ли?

– По ходу так, – нехотя подтвердила она, – Но, ты прикинь: у нас в первые годы Хартии тоже все делалось жестко, потому что не было уверенности в своих силах. Я не к тому говорю, что это правильно, а к тому, что это объяснимо. Типа, такой этап истории.

– Давай будем последовательны. Ты согласна, что так делать нельзя?

– Согласна. Но, допускать, чтобы на большом куске твоей земли был инкубатор нищих дегенератов, воров и террористов, тоже нельзя. Ты согласен?

Американский репортер растеряно развел руками.

– Таофи, ты подменяешь понятия. Мы говорим о мусульманах, так? Среди мусульман, например, в Америке, есть много хороших, работящих, умных, образованных людей.

– В Америке нет шариата, – отрезала она, – А мусульманский округ на юго-восточном Минданао и Сулу, это шариат. При шариате ничего хорошего нет и быть не может.

– Допустим, что ты права, – сказал Гарднер, – но тогда, где же выход?

– Если честно… – Таофи сдалала паузу, чтобы глотнуть какао, – …то я не знаю. Но, по жизни, есть такой принцип: если в хреновой ситуации ничего не делать, то она будет становиться все хреновее и хреновее, и вылезти из этого будет все труднее и труднее.

– Ты уходишь от ответа, – заметил он.

– Я не ухожу от ответа. Я просто не знаю. Прикинь: я профи совсем в другой сфере.

– А в какой, кстати?

– Системы базирования аэрокосмической техники.

– Это эвфемизм для баллистических ракетных батарей? – предположил репортер.

Девушка-тонга немного обиженно вздохнула и немного грустно улыбнулась

– Вот, почему янки-пресса считает всех канаков, а особенно – этнических океанийских туземцев кровожадными милитаристами и ядерно-оружейными маньяками? Если тебе реально интересно, то я занимаюсь транспортным обеспечением инфосетей. Internet, Alternet, Globonet, Chinanet – знаешь? Вот. Я даже есть в списке группы авторов самой новой, малобюджетной сети Vitinet. Правда, в самом хвосте этого списка, но есть.

– И вообще! – вмешалась Сон Е-Тик, – янки со своим империалистическим ООН, всех обвиняют в милитаризме, а кто главный милитарист? Скажи, Барнум, кто устроил эту ерунду на Филиппинах? Американский колониализм устроил!

– Я понимаю, что у тебя марксистская точка зрения… – начал репортер.

– …Нет, у меня объективная точка зрения! – перебила она, – Мы учили по истории, что США захватили Филиппины в конце XIX века и правили до 1946 года. Хищнически эксплуатировали природу и трудящихся и расстреливали коммунистов, а потом ушли, оставив после себя нищету и феодалов-паразитов у власти. И кто теперь виноват?

– И теперь мы еще сто лет будем во всем виноваты? – спросил лейтенант Бенитес.

– Так ООН же ваша, – ответила кореянка, – И аравийские шейхи, которые оплачивают антикоммунистических исламских фанатиков, это ваши друзья.

– С чего это ООН – наша? – искренне удивился лейтенант.

Сон Е-Тик посмотрела на него с нескрываемым удивлением.

– А чья же? Нью-Йорк – в США, штаб квартира ООН – в Нью-Йорке. И больше всего долларов туда дает США, отнимая эти деньги у своих эксплуатируемых трудящихся.

– Ну, знаешь! – возмутился Бенитес, – С трибуны ООН каждый день поливают грязью Америку!  Конгресс уже четверть века обещает выкинуть ООН из нашей страны!

– А почему не выкидывают? – ехидно поинтересовалась она, – Ты подумай, Тринидад, может быть, власти твоей страны обманывают простых парней вроде тебя?

– Подождите, подождите! – воскликнул Барнум Гарднер, – Давайте не будем уходить в сторону и обсуждать политику вообще. Мы говорим о конкретной ситуации.

– Сон Е-Тик как раз говорит о конкретной ситуации, – заметила Есано Балалайка, – Ты понимаешь, что в этой заварухе на Филиппинах виновато ООН, или не понимаешь?

– Не понимаю, – ответил репортер, – И я думаю, ты не права. ООН наоборот пытается урегулировать конфликт между католиками и мусульманами на Филлипинах.

– Держи карман шире, – манчжурская японка похлопала себя по бедру, иллюстрируя местонахождение кармана, – Чтоб ты понимал: ООН с потрохами продалась нефтяным арабам и давит на филиппинцев, чтобы они отдали исламистам все южные острова.

– Почему ты так в этом уверена? – спросил он, – И откуда ты можешь это знать?

Балалайка по-коммунистически вытащила сигарету из пачки, лежащей рядом с Пан Чангом, прикурила, и очень спокойным тоном начала излагать.

– Я два года работала в Эфиопии, водила там грузовой катер со всяким барахлом через озеро Тана туда – сюда. Хозяин фирмы – пожилой негр, хороший дядька. Когда фирма принадлежала его папе, они работали на море. А теперь моря там нет, потому что ООН заставила отдать всю полосу берега на Красном море исламистам, которые, будто бы отдельная эритрейская нация. Теперь там зона шариатских порядков, как в соседнем Сомали. Морской и сухопутный бандитизм, наркомания, торговля людьми, никто не работает, на улицах все время кого-то режут… ООН довольна. Она добилась своего, и кто-то там получил большую пачку баксов от шейха Сауда.

– И ты считаешь, что на Филиппинах у ООН та же стратегия? – уточнил Гарднер.

– Это очевидно, – ответила она, – И, я хорошо понимаю филиппинцев. Я уезжала из Эфиопии в Манчжурию в конце марта, после войны в Мадагаскарском проливе, и я помню, как люди радовались, что «Inter-Brigade Mobile» разбомбила на хрен порты океанского побережья Сомали, и теперь будет меньше бандитизма и терактов.

– Значит, – заключил он, – Ты поддерживаешь то, что сделала авиация Филиппин?

Возникла пауза, в течение которой Таофи Лембики успела надеть дайверские очки с фонариком на лбу и закрепить на поясе жутковатый гибрид гарпуна и томагавка.

– Я иду знакомиться с донными акулами, – сообщила она и плюхнулась за борт.

– Так что с моим вопросом? – поинтересовался репортер, обращаясь к Балалайке.

– Знаешь, – ответила манчжурская японка, – когда я смотрела по CNN кадры, где дети, сожженные белым фосфором, и куски человеческих тел, разбросанные по улице, мне показалось, что я очень резко против. Но, потом я подумала: Ну, допустим, эти люди остались бы живы, и что? Они продолжали бы помогать террористам, этих детей они воспитали бы бандитами… В общем, ничего, кроме, шариата, нищеты, бандитизма и терроризма из этого бы не вышло. Вот такое у меня мнение.

– Это дикость, – сказал Гарднер.

– Опровергни, – лаконично предложила она.

– ООН предлагала гуманное решение проблемы, – заметил репортер, – предоставить Региону Мусульманский Минданао полную независимость и провести границу…

– …И, – перебила Балалайка, – построить там сплошную стену с колючей проволокой и пулеметами, чтобы исламисты не ползали в остальную часть Филиппин? Да или нет?

– Нет, конечно. Просто, можно было бы как-то регулировать…

– …Вот! – снова перебила она, – В начале века отделили Палестину от Израиля, но не позволили построить такую стену, потому что дети исламистов перемрут от голода и антисанитарии, ведь исламисты – бездельники, они сами себя не обслуживают. ООН считает, что за них это должны делать соседи. А в обмен получать теракты.

– Стена это не выход, – включился Пан Понг, – Товарищ Ким Ир Сен в книге главных принципов для молодежи, ясно записал: «Враг сам по себе не исчезнет».

Около борта послышался плеск, Таофи вынырнула, отфыркиваясь, и бросила на палубу свой гарпун-томагавк с насаженной на него темно-серой рыбиной, около метра длиной. Рыбина изогнулась, громко хлопнула хвостом по палубе и подпрыгнула, но Пан Чанг бросился на нее, как кот на мышь, и придавил всем своим весом.

– Там этих мелких акул целая толпа! – крикнула Таофи, – Просто фиеста, какая-то!

– А эту рыбу можно есть? – подозрительно спросил Барнум Гарднер.

– Нельзя, – строго сказала Сон Е-Тик, – Но мы сделаем из этой рыбы хэ, и будет можно.