Текст книги "Слуга дракона пустоты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)
Бармен поставил перед меганезийским инженером чашку кофе, а перед американским лейтенантом – рюмку джина и пластиковую бутылочку тоника, и сообщил:
– У нас тут все крутится вокруг сценария. Келке мне доказывает, что это просто кино, которое кажется политикой. А я спорю, потому что это херня! Быть такого не может!
– «Херня» и «быть не может», – это не аргументы, – заметил Келке, глотнув кофе.
– Тогда, это очень дерьмовое кино, – сказал Бенитес, – У меня на глазах, двоих парней разорвало крупнокалиберными пулями. Они умерли не понарошку. И я не понарошку падал в море в сбитом вертолете. Твоя теория, Келке, ни хрена это не объясняет
– Дерьмовая история, – согласился меганезиец, – Так бывает. Четыре года назад мой одноклассник с подругой врезались на авиетке в склон в горах Хансамаера на острове Новая Ирландия. Несчастный случай, как и с твоими парнями. Ведь тот самурай, как я понял из TV-репортажа, стрелял из зенитки по атакующим манчжурским дронам, а в вертолет союзников попал по неосторожности. Или я ошибаюсь? Тебе виднее.
Бенитес залпом влил в себя джин и запил несколькими глотками тоника.
– Скорее всего, ты не ошибаешься. Из кабины мне показалось, что по нам стреляют прицельно, но никак иначе и не могло показаться. В общем, рассуждая объективно, я соглашусь, что это похоже на потери от дружественного огня.
– Вот, – сообщил Сабуро, подвигая американцу тарелку с горкой овощей, фруктов и куриного филе ломтиками, – Так, этот хитрый нези объезжает любые доводы.
– Кино… – озадаченно произнес лейтенант, – Знаете, ребята, наш капитан Нэв Уиклиф, обмолвился, что эта война какая-то деланная. Как купленный футбольный матч.
– И ты туда же, – пробурчал Наигами Тору, – Этак можно дойти до полной херни. Я в интернет видел сайт про то, что янки в прошлом веке не летали на Луну. Мол, лунную миссию снимали в Голливуде. Кино, декорации, Photoshop, и монтаж кадров.
– Теория Лунного Заговора, – сказал Бенитес, – Она вошла в моду после другого кино «Capricorn One», 1978 год. Мне чертовски нравится этот фильм.
– Про что? – спросила Балалайка.
– Про Марсианский Заговор. NASA решает отправить миссию на Марс, но все идет наперекосяк, и, чтобы слезть с этой елки, кто-то придумывает отправить ракету без астронавтов, как дрон. А видеорепортажи с астронавтами на Марсе создавать по-голливудски, методом комбинированной съемки… В общем, забойное кино.
Бармен Сабуро вздохнул и почесал в затылке.
– Вот, блин… Живем и не знаем, верить собственным глазам, или нет. Интересно, а «Марсианская Каравелла», это будет по-настоящему, или тоже по-голливудски?
– По-настоящему, – уверенно сказала Чидзу Имари, – Потому, что сейчас, не то, что в прошлом веке. Тогда космос был для понта, для амбиций, а сейчас – для бизнеса.
– Ну, и какой бизнес может быть на Марсе? – недоверчиво спросил Сабуро.
– Недвижимость, вот какой.
– Недвижимость? Какой идиот купит дом на Марсе? Там нет ни воды, ни воздуха!
– А какие идиоты покупают капсульные дома? – ехидно спросила она, – В книжках по истории пишут, что когда бизнес с капсульным отелем начался в 1979-м в Осаке, все говорили: «Кисео Куракава спятил! Кто будет жить в капсуле 1x1x2 метра?». Прошло несколько десятков лет, и сейчас уже и студентов и рабочих по всему Нихону суют в капсулы. И это называется «прогрессивное малобюджетное общежитие». Так?
– Так, – согласился он, – Самураи и якудза весь Нихон засунули в жопу. Я жил в такой капсуле, когда работал в Кобе. Долбанный ужас… Правильно мы от них отделились.
– Я что-то не понял, – вмешался Бенитес. – что за капсулы?
– Такие ячейки с постелью и полочкой, – пояснила Имари, – примерно как вокзальные камеры хранения, только не для багажа, а для людей. Получается капсульный отель. Переночевать там можно за 30 баксов. А в капсульном общежитии можно жить за 300 баксов в месяц. Но, за воду надо платить отдельно. В сортире, в душевой кабинке и в прачечной, ты вставляешь свою карточку в слот, и вертится счетчик. Я думаю, дом на Марсе будет всяко лучше, чем это дерьмо, потому что хуже просто некуда.
– В смысле недвижимости, – заметил Келке, – рациональнее заниматься орбитальными домами, типа Большой Диогеновой Бочки. Ребята, кстати, посчитали, что если сделать бочку полтора километра на километр, под город на 20 тысяч человек, то и стоимость жизни, и цена жилья будет ниже, чем в комфортабельных районах Сингапура.
– Это прикол такой? – спросил бармен.
– Это экономика, – ответил меганезиец, и черкнул на салфетке сетевой адрес, – Если интересно, то зайди на этот сайт, там про это подробнее. И с приколами.
– А, кстати, – снова вмешался американец, – Что с недвижимостью и жильем здесь, на Окинатори? В смысле, тут кампус, или апартаменты, или…
– Тут, – сказала Балалайка, – в основном studio-flat. Лично у меня, на третьем этаже в угловом блоке. Два окна: север и запад. Модный кросс-свет. Потом посмотришь.
…
Примерно это же время. Факаофо (главный атолл округа Токелау).
Факаофо-фоа гордятся тем, что еще в средние века придумали дешевую технологию расширения суши с помощью насыпных дамб, и вывели породу некрупных свиней, отлично плавающих и самостоятельно находящих пропитание в литорали, а значит – приспособленную для обитания на полупогруженных рифах. Благодаря этому, даже в колониальном прошлом, 600 жителей обеспечивали себя едой всего на квадратном километре фермерских участков. Остальными двумя квадратными километрами в те времена владели три евро-христианские церкви и одна евро-плантация. На вопросы некоторых туристов о том, что произошло с этими владельцами при Алюминиевой революции, факаофо-фоа обычно, отвечают: «видите ли: тогда было такое время…».
Со спутника рифовый барьер атолла Факаофо выглядит, как ромб, ориентированный углами почти точно по сторонам света. Длина диагонали север-юг – 6 миль. Диагональ восток-запад существенно короче: барьер, как будто вмят с восточной стороны.
Западная сторона, в основном, погружена под воду (правда, менее, чем на метр), но в ее середине, на двух островках (Фенуа-Фале и Мэйн-Фале), и на широкой дамбе между ними, на площади примерно квадратный километр, раскинулся утопающий в зелени банановых рощ постиндустриальный многоэтажный, Факаофо-Таун, столица Токелау.
С восточной (вмятой) стороны барьер выступает над водой, как почти сплошная цепь длинных и очень узких моту, покрытых зарослями кокосовых пальм и панданусов. На протяженной внутренней береговой линии, традиционно гнездятся морские туристы и любители дайвинга, привлекаемые красотой подводного мира лагуны Факаофо.
В южном углу атолла расположен другой крупный (по местным меркам) остров, Лоа-Фенуа, похожий на толстый виток спирали вокруг солоноватого озера, соединенного с лагуной узеньким мелким извилистым каналом, высыхающим во время отлива. Вода в озере достаточно пресная для океанийских сортов плодовых кустарников, винограда и студентов (на островке размещен Технического Университет с кампусом). Полдюжины совсем мелких моту рядом с Лоа-Фенуа, в основном, заняты жилищами постоянных сотрудников университета. Моту Кахе, размером с теннисный корт, в этом смысле не исключение. Его арендует доктор физхимии Обо Ван Хорн.
…
Флайка «Eretro-XF» заходила на лэндинг с севера на юг, по диагонали лагуны. На воде мерцали разноцветные световые пятна, отбрасываемые причальными фонарями около пирсов. Упав до полста метров, Фрутти уверенно прицелилась в пару пятен: зеленое и фиолетовое… Через полминуты флайка коснулась воды и прокатилась по каналу точно посредине между зеленым и фиолетовым фонарем, затем повернула налево, в сторону фиолетового, и припарковалась к небольшому причалу, вписавшись в просвет между двумя легкими винтовыми истребителями – ретро.
– Прикинь, – сказал Бэмби, тронув за плечо слегка задремавшего на заднем сидении младшего лейтенанта Дземе Гэнки, – тут foa знают толк в вашей военной технике.
– А? – переспросил тот, – В какой технике?
– Это «Ki-27 Teroa», римейк японского файтера «Ki-27 Nate» 1936-го года, – пояснил Бэмби, открыв люк и спрыгнув на причал, – потом посмотришь. Пошли знакомиться.
– У господина Ван Хорна очень странный дом, – осторожно произнесла Кияма Хотару, выбираясь из флайки вслед за ним.
– Древний ацтекский капонир припечатала Элеа Флэгг.
– Ни фига не капонир, – возразила Фрутти, – Прикинь, если ты построила fare в форме ступенчатой пирамиды, то не пропадать же свободным горизонтальным участкам.
– Ты путаешь причину со следствием, – не согласилась Элеа, – Док Обо специально построил fare ступеньками, чтобы на них устроить огород, и чтобы все выглядело, как маленький заросший холм.
– Незачет, – сказал Бэмби, – Холм не соответствует здешнему плоскому ландшафту, и следовательно, не маскирует объект. По ходу, так сделано чисто для эстетики.
Со стороны заросшего пирамидального холма высотой с трехэтажный дом (вернее, трехэтажного дома, декорированного в стиле холма), слабо освещенного четырьмя лампами, стоящими по бокам короткой песчаной дорожки, раздался молодой и очень громкий женский голос:
– Hei foa! Вы что, великие эксперты по архитектуре?
– Уаиани! – крикнула в ответ Элеа Флэгг, – Foa не верят, что это ацтекский капонир!
– Двоечники! – отозвался голос, – Это именно ацтекский стиль.
– Уаиани! У ацтеков не было капониров! – возмутилась Фрутти.
– Откуда ты знаешь? – ехидно спросил голос, – Ты общалась с живыми ацтеками? И вообще, что вы там застряли? Maeva-i o fare.
– Talofa oe, – церемонно ответил Бэмби и, обращаясь к японцам пояснил, – Типа, нас приглашают, а мы, типа, с благодарностью соглашаемся.
– Но это ведь не господин Ван Хорн ,– заметила Хотару.
– Да. Это Уаиани. Как правило, она тут faahine. Если ей не лень.
Уаиани, утафоа-малайская метиска, старшего студенческого возраста, одетая только в пестрый кухонный фартук, сидела на краю большого и, вероятно, довольно древнего круглого стола в холле первого яруса. Судя по наличию кухонной плиты, на которой в данный момент стоял котел и чайник, холл выполнял также и функции кухни.
– Aloha foa, – торжественно произнесла Уаиани, – Komban wa.
– Nihono-ga vakarima-su ka? – удивился Гэнки.
– Hai. Sukosi vakari-ma su.Типа, немного учила японский в школе.
– Это очень-очень приятно, – сказала Хотару, – Мы рады с вами познакомиться. А мы можем увидеть господина Ван Хорна?
– Ага, – ответила Уаиани, – Сейчас он болтает в кабинете на втором ярусе с королем Фуопалеле Тотакиа. Типа, сентиментальные воспоминания юности. Войны, диверсии, революции, аннексии, вся палитра. Но скоро они захотят жрать, и спустятся сюда.
– Хэй, Обо, – хрипло донеслось со стороны лестницы, – твоя faahine права в общем, но ошибается в деталях. Она говорит: «скоро», вместо: «сейчас». Может быть, это у всех женщин так? Может быть, это общечеловеческая ценность?
– Нет, Фуо, – ответил другой, более мягкий голос, – общечеловеческая ценность это из области религии, а здесь зоопсихология. Она несколько разная у мужчин и у женщин.
– Мыслители, – фыркнула Уаиани, – Архимеды, блин.
Двое мужчин, появившихся в холле, во многом были похожи. Возраст: немного более полста лет. Рост: немного выше среднего. Комплекция: несколько полноватая. Одежда: лавалава – яркие платки, обернутые вокруг бедер. Правда, раса отличалась. Обладатель хрипловатого голоса был чистокровным мелано-утафоа, а обладатель второго, мягкого голоса, относился к евро-креолам, британского происхождения.
– Обо Ван Хорн, к вашим услугам, – весело объявил евро-креол, – Если вам требуется профессиональная консультация по физхимии, то вы пришли по правильному адресу.
– Мой друг Обо крупный ученый, – подтвердил утафоа, – и консультирует не слишком дорого. У него учился я, и четыре моих сына, и три моих дочки, и мой старший внук.
– Простите… – немного растеряно произнесла Хотару, – но мы по поводу войны.
Элеа Флэгг, уже успевшая цапнуть из стоящей посреди стола корзины с фруктами гигантское яблоко, и надкусить его, пробурчала с набитым ртом:
– Великий Сэм Хопкинс говорил: любая толковая война начинается с физхимии. По-китайски: «kung-fu», естественнонаучно-обоснованное мастерство.
– Сэм Хопкинс, – возразил Ван Хорн, – согласно историческим данным, изъяснялся не афоризмами, а коанами дзен. Например: «Почему пуле нужен стрелок, а безмозглый сперматозоид сам находит цель? Когда вы поймете это, вы поймете суть войны».
– Это шутка? – осторожно спросил младший лейтенант Дземе Гэнки.
Бэмби расхохотался и хлопнул его по плечу.
– Бро! Люди, которым казалось, что Сэм Хопкинс шутит такими вещами, не успели оглянуться, как на их фото появились траурные ленточки.
– Прикинь, бро, – добавила Фрутти, – Многие рыбы выметывают икринки и сперму в открытое море. И сперматозоид работает, как торпеда за сто тысяч баксов с системой обнаружения цели и самонаведения.
– Давайте не будем забегать вперед, – сказал Фуопалеле Тотакиа, – давайте начнем с тактической карты-схемы зоны боевых действий. Но надо обязательно поужинать. Серьезные вещи не обсуждаются на голодный желудок.
– Так, – заключила Уаиани, – Если я правильно понимаю, то вы собираетесь жрать и параллельно смотреть тактические карты и рапорты.
– Ты жутко догадлива, – ответил Ван Хорн, – И, знаешь, что я тебе скажу? хорошо приготовленный ужин становится еще вкуснее, если его потребляют в обстановке конструктивного обсуждения важной гуманитарной программы.
– Какой программы? – переспросил Дземе Гэнки.
– Гуманитарной, – повторил тот.
– Но мы же собираемся обсуждать войну, господин Ван Хорн.
– Да. Война имеет своей прямой целью изменения в человеческой, социальной сфере, следовательно, она, по определению, относится к гуманитарной деятельности.
…
13. Гренландский Марьяж в неандертальском стиле.
Дата/Время: 09.10.24 года Хартии.
Гренландия. Кюджаллек.
=======================================
Судья Свантессон поправил старомодные очки на носу, сверился со шпаргалкой (что невредно делать, когда тебе под 90 лет, и ты выполняешь ответственную церемонию), откашлялся, и произнес.
– Отто Хаземан, берешь ли ты в жены Норэну Анну Марию Магдалину Кииклик?
– Да, – сказал худощавый рыжий сероглазый германец старшего школьного возраста.
– Норэна Анна Мария Магдалина Кииклик, берешь ли ты в мужья Отто Хаземана?
– Да, судья, – ответила шустрая датско-эскимосская метиска-подросток.
– Является ли ваше решение свободным и обдуманным?
– Да.
– Да.
– А есть ли вам полных 18 лет?
– Мне вчера исполнилось 16 лет, герр судья, – ответил германец, – Я вчера был у вас. Принимал гражданство Гренландии.
– Да-да, помню-помню, – пробурчал судья, и повернулся к метиске, – А вам, фрекен?
– Я уже достигла возраста сексуальной готовности, моя мама согласна, и локальный депутат Фолкентинга тоже согласен, – бойко ответила та.
Олдермен неандертальской фракции Фолкентинга, Хеймдал Лунгвист, некрупный и круглый, как мячик и одетый в яркий клетчатый джинсовый костюм и кепку, надетую козырьком назад на лысую голову, весело всем подмигнул. Глазки у олдермена были похожи на блестящие темные бусинки и прятались под невысоким широким лбом.
– Есть ли письменное разрешение Фолькентинга на этот брак? – уточнил у него судья.
– Да. Я уже положил завизированную бумажку к вам на стол, как полагается.
– Хм-хм… Вижу бумажку… А мама девушки? Где она?
Эскимоска, лет чуть больше 30-ти, одетая по такому случаю в расшитый орнаментом кожаный жилет поверх яркого китайского спортивного костюма, сделала шаг вперед.
– Мама это я. Паккеенегак Мария Кииклик. Я согласна. Все равно, они живут вместе.
– Мама девушки согласна… – задумчиво произнес судья, – а папа девушки?
– Ему-то что? – удивилась Паккеенегак Мария, – Я его с тех пор и не видела.
– С каких пор вы его не видели? – спросил судья.
– Мы с ним вечером встретились, утром разбежались, – пояснила эскимоска.
– Хм-хм. Понятно-понятно. А вы готовы содержать…Хм-хм… Молодую семью?
– Я-то при чем? У парня есть бизнес. Док Фрэдди, канадец, подтвердит.
Судья повернулся к директору канадско-гренландской аэрокосмической лаборатории, одетому в джинсы и свитер, согласно принципами последователя «The Beatles».
– Фрэдерик Макграт, вы подтверждаете то, что сказала мама девушки?
– Да, ваша честь, – с легким поклоном ответил доктор Макграт, – Отто Хаземан имеет оплачиваемую работу техника-стажера в лаборатории «Arctic Low Budget Aerospace Navigation». Кроме того, он унаследовал контрольный пай германской фирмы «Gelion GmbH». Сейчас идет судебный процесс по изъятию этого пая из чужого незаконного владения. Фирма «Gelion GmbH» оценивается более чем в сто миллионов долларов.
– Хм-хм… – произнес судья, – Процесс в Германии по-всякому может обернуться
– На случай непредвиденных проблем, – ответил Макграт, – есть поручитель, гражданин Гренландии, Он здесь. Это адмирал Эгилмунд Торлаксон, командующий ВМФ.
Судья, окинул взглядом адмирала – коренастого мужчину чуть моложе 50 лет, одетого в тщательно выглаженную белую униформу с золотыми пуговицами и яркой двухцветной кокардой на фуражке. Форма, правда, сидела на адмирале слегка мешковато. То ли дело капитан Стюарт Палфри и лейтенант Фрэн Лаудер. На них униформа сидела, как надо… Впрочем, с процессуальной точки зрения это было не важно.
– Понятно-понятно... – продолжил судья, – Герр Торлаксон, готовы ли вы, до наступления совершеннолетия обоих этих юных граждан, вступающих в брак, материально отвечать за обеспечение их семьи, если они сами не смогут этого сделать?
– Да, герр судья! – рявкнул адмирал.
– Тише, а то стекла вылетят, – проворчал тот, и повернулся к Норэне и Отто, – Ну, раз все формальности в порядке, то я вас спрашиваю: любите ли вы друг друга и готовы ли вы заботиться друг о друге, если того потребуют жизненные обстоятельства?
– Да.
– Да.
– Есть ли у вас жилье, быт, и все необходимое для достойной материальной жизни?
– Да.
– Да.
– Присутствующие свидетели. Готовы ли вы подтвердить все, что было сказано этими молодыми людьми? Хелги Сонстром?
– Да, ваша честь, – ответила бывшая голландская, а ныне – гренландская журналистка, чрезвычайно элегантно выглядевшая в сиреневом платье стиля «новый модерн».
– Скалди Турсен?
– Да, судья, – произнес молодой доктор экологии, чувствуя себя в купленном второпях новом костюме, как буйвол под седлом. Костюм не был рассчитан на широкие плечи достойного потомка викингов.
Судья Свантессон снова поправил очки и откашлялся.
– Если кто-то знает причины, препятствующие этому браку, то пусть скажет об этом сейчас, или пусть не говорит никогда… Нет таких причин? В таком случае, согласно законам Республики Гренландия, я объявляю Отто Хаземана и Норэну Анну Марию Магдалину Кииклик, мужем и женой. Не забудьте поставить все подписи в бумагах, только ничего не перепутайте.
– Судья! Пожалуйста, улыбнитесь для светской хроники! – попросила Жанна Ронеро, прицеливаясь видеокамерой, – Замечательно! Спасибо! А теперь, ребята, ну…
Ребята выполнили картинные объятия с поцелуем – наподобие фигуры танго, чему способствовали костюмы для спортивных танцев, выбранные для церемонии в виду отсутствия более подходящих (на их взгляд) вариантов одежды. Адмирал Торлаксон повернулся к Палфри и лаконично распорядился.
– Давайте, капитан.
– Да, сэр, – ответил тот, вынул из кармана woki-toki, и сказал в микрофон, – fire!
– Fire! – раздалась во дворе дублирующая реплика сержанта морских пехотинцев, и полдюжины портативных анти-авиационных «Luftfaust» (made in Papua) выбросили в темное небо микро-ракеты с учебными флэш-зарядами. На фоне ослепительно-белых вспышек за окном, электрический свет в зале суда показался желтовато-тусклым.
– Ни хрена себе, фейерверк… – изумленно пробормотал судья.
…
Самое абсурдное состояло (по мнению Отто) в том, что первые 15 лет жизни он был абсолютно никому не нужен, а в этом году стал нужен чуть ли не всем. Два периода жизни, разделенные дерзким февральским побегом из католической школы-пансиона, никак не стыковались в его голове в единое целое. Он мог их рассматривать только по отдельности. Тот первый период представлялся ему относящимся к другому человеку, инкарнацией которого являлся он, сегодняшний Отто Хаземан, гражданин Гренландии, студент нулевой (подготовительной) ступени политехникума Кюджаллека, стажер лаборатории «Arctic Low Budget Aerospace Navigation», заявитель судебного процесса: «Об изъятии доли «Gelion, GmbH» из незаконного владения Евы-Розы Хаземан, и о санкциях против работников Школы-Пансиона «St. Jorgen», Бремен».
Покойный основатель «Gelion, GmbH», Матиас Хаземан оставил своей бывшей домработнице Еве-Розе (впоследствии – жене, а затем – вдове), дом и денежное содержание, но контрольный пакет своего бизнеса завещал сыну. Ева-Роза пока распоряжалась этим пакетом, как мать несовершеннолетнего Отто. Но, вправе ли женщина, державшая ребенка в «монастырском учреждении тюремного типа» (как выразился адвокат Отто), считаться его матерью? Кроме того, Отто женился, и (по мнению адвоката) опека Евы-Розы над его имуществом стала явным нонсенсом. Но, юстиция Евросоюза на этот счет, возможно, выскажет другое мнение…
…Норэна Кииклик (а уже несколько минут – Кииклик-Хаземан) знала одно надежное средство вывести любимого мужчину из состояния задумчивости и легкой депрессии. Ласковый, но сильный тычок локтем по ребрам.
– Donnerwetter! – воскликнул Отто хватаясь за бок.
– Welcome to the Real World, – нежно произнесла его юная жена, – Не спи, замерзнешь. Поехали на тусовку в Мамонтовое стойбище. Warlock обещал нам барбекю на халяву.
– Вообще на халяву? – недоверчиво уточнил наследник полста миллионов долларов.
– Стопроцентно, – подтвердила она, – Это древний неандертальский брачный обычай.
Исчезновение молодоженов было воспринято гостями с пониманием. В смысле, что юниорам есть, чем заняться… Да и взрослым дядям и тетям тоже найдутся дела. Все высыпали из судебного холла в окружающую среду, которая этой осенью оставалась довольно теплой и солнечной, и адмирал Торлаксон негромко произнес.
– Капитан Палфри, вы не против, если я ненадолго отвлеку вас в неслужебное время.
– Стью, я пока поболтаю с Макратами и Турсенами, – мгновенно сообщила лейтенант Лаудер.
– Да, милая, – Палфри кивнул, – Я тебя потом поймаю.
– Это я тебя поймаю, – возразила она, чмокнула его в щеку и быстро переместилась к тоббогану Скалди Турсена, на капоте которого Жанна и Хелги раскладывали боксы с китайскими салатами, сэндвичами, а доктор Фрэдди Макрат уже открывал бутылку папуасского шампанского (маркированного, впрочем, как элитное французское).
Эгилмунд Торлаксон одобрительно покивал, а затем открыл переднюю дверь своего тоббогана, громоздкого, как американский армейский «Hammer».
– Располагайтесь, капитан. Я хочу показать вам маленькое документальное кино.
– Да, сэр, – ответил Палфри, и уселся на переднее пассажирское место.
– …Кино, – продолжил адмирал, садясь рядом, – снято спецсредствами в ходе боевых действий между флотами Японии и обеих Корей, в ходе конфликта в Японском море, которое, корейцы, впрочем, называют корейским морем. Вы в курсе этих событий?
– Да, сэр. Я внимательно слежу за всеми событиями Манчжурской морской войны, которые попадают в доступные источники.
– Это очень правильный подход, капитан. И каково ваше мнение?
– Китайцы выигрывают, сэр. Это было понятно еще до начала войны.
– Умгх… – Торлаксон помассировал ладонью затылок, – Это надо понимать так, что, по вашей версии, империя Цин-Чао – сателлит, или, как бы, щупальце континентального Китая, а корейцев разыгрывают в темную, и они за болванов в этом преферансе?
– Да, сэр. Не совсем ясна только позиция островного Китая – Тайваня. Возможно, они просто играют за нас в вопросе об Окинаве...
– За нас, это за США? – перебил адмирал, – Вы продолжаете считать себя янки?
– Простите, сэр, но я считаю и буду считать себя североамериканцем. Для меня США, Канада, и Гренландия, это три независимые страны одной моей родины. Но я выбрал Гренландию, я дал присягу, и я буду защищать интересы этой страны от любого врага, пусть даже и ценой собственной жизни. Это моя моральная позиция, сэр.
– Браво, капитан! Вы чертовски честный парень, и мне это нравится. А Красные айны Хоккайдо? Что вы думаете о них?
– По-моему, сэр, это пятая колонна, созданная Красным Китаем в Японии, через своих северокорейских прислужников. Так же делал Гитлер, когда завоевывал Европу.
– Вы невысокого мнения о северных корейцах, да, Палфри?
Стью утвердительно кивнул.
– Да сэр. У них тоталитарный коммунистический режим с фашистским привкусом.
– Так-так… Однако, исландцы, шведы, австралийцы новозеландцы и меганезийцы последнее время начали расширять сотрудничество с режимом Ким Чхол Муна.
– Это их дело, сэр. Но, по-человечески, я это не одобряю.
– Ладно. А что вы скажете о северокорейской боевой технике?
– Сэр, я скажу, что это фигня по сравнению с техникой других сторон конфликта.
– Фигня, даже по сравнению с техникой Цин-Чао? – переспросил Торлаксон.
– Техника Цин-Чао далеко не плоха, сэр, – заметил Палфри. – Их субмарины I-400L, которые, в основном, показывают в mass-media, это, не главное вооружение, а скорее, отвлекающее. Большой подводный авианосец внушает трепет и переключает на себя внимание противника. Малые катера-субмарины DCX, это, в общем, чисто десантная техника, как и машины такого класса на флотах ряда других стран. Более интересны в боевом плане авиа-дроны, базирующиеся на субмаринах, но самое интересное, на мой взгляд, это те авиа-дроны, которые базируются под водой автономно. Малые ударные летающие субмарины. Я не нашел их на видеозаписи, но я убежден: это они провели учебную, или провокационную атаку против японского флота на базе Майдзуру.
– …И, – продолжил адмирал, – произошел тот японо-корейский конфликт, с которого я начал. Капитан, как вы оцените северокорейские корветы новой серии, которые были применены в этом конфликте? Я говорю о мини-корветах «Type-M» с композитным корпусом, построенных по шведскому проекту.
Стюарт Палфри несколько помедлил с ответом, а потом пожал плечами.
– Видите ли, сэр. Если рассматривать сам проект «Hansa», который у северокорейцев называется «Type-M», то это очень хорошее продолжение шведской серии «Smuge», «Visbu» и «Malme», параллельное норвежским «Skjold» или нашим «Kaimalino»…
– «Нашим», в смысле, флота США, а не Гренландии, – иронично уточнил адмирал.
– Простите сэр. Привычка…
– Ерунда, – Торлаксон махнул рукой, – продолжайте, Палфри.
– Да, сэр. По проекту, «Type-M» выглядит отлично. Просто мечта для ударного флота небольшой страны. Но, если строить эти мини-корветы методом ESBE…
– Что значит эта аббревиатура? – перебил адмирал
– Economy should be economical, – расшифровал Палфри, – Этот советский слоган был популярен в слаборазвитых странах эпохи 1-й Холодной войны. Он означает, что все дорогие или высокотехнологичные качественные материалы и комплектующие надо заменить дешевыми аналогами. Лучше даже бросовыми аналогами. А дальше, можно отчитаться, что военная индустрия ввела в строй рекордное число боевых машин. Я полагаю, что северокорейские чиновники в данном случае поступили именно так.
– Очень интересный анализ ситуации, – одобрил Торлаксон, – А теперь, давайте вместе посмотрим видео о действиях мини-корветов «Type-M» в морском сражении.
Документальный видеофильм был короткий: всего около часа, но, будь на месте двух военных моряков более слабонервные люди, они не выдержали бы даже первых пяти минут. Здесь все было настоящее. Стремительные туши военно-морских монстров в непосредственном действии. Атаки, маневры, артиллерийские ракетные залпы и их результаты. Столбы пламени, подброшенные взрывами обломки, трескающиеся и разваливающиеся на части корпуса, пятна горящего топлива на серых волнах. Ну, и, разумеется, люди… На борту и в воде, живые и мертвые, целиком и по частям…
Когда видео закончилось, адмирал снова повернулся к Палфри
– И каково теперь ваше мнение, капитан, об этих северокорейских кораблях?
– Мое мнение не изменилось, сэр! По проекту «Type-M» это отличный мини-корвет, способный решать боевые задачи быстро, эффективно, как прибрежной зоне и так и в открытом море. Но комми построили эти корабли через задницу. Моторы ни куда не годятся, и явно не тянут штатную мощность. Панели – это пародия на броню. Одно попадание, и они разлетаются, как стеклянные. Запаса прочности не хватает даже для штатных маневров на скорости. Вы сами видели, сэр, как масса воды при развороте деформирует корпус, а рулевое управление не обеспечивает стабильности… Шведы придумали отличную машину для морской войны, а комми ее испортили…
– Ну, а что, если бы мини-корветы «Type-M» были построены нормально? – спросил Торлаксон, – что произошло бы тогда, капитан?
– Тогда, – сказал Палфри, – даже при такой избыточно рискованной тактике красных корейцев, большая часть их рейдов на береговые объекты закончилась бы успешно, и большая часть стратегических портов на западе Хонсю оказалось бы разрушена.
– Вы так высоко оцениваете этот проект? – уточнил адмирал.
– Я надеюсь, сэр, что моя оценка объективна. Конечно, я могу ошибаться, поскольку приходится многое экстраполировать. Но, тот факт, что даже при таком безобразном исполнении, «Type-M» оказались не совсем беспомощны в боевых столкновениях с современными и очень неплохими японскими кораблями, о чем-то говорит.
– Так, Палфри. Значит, вы позитивно оцениваете этот проект боевых машин.
– Да, сэр. Если бы вопросы были поставлены более конкретно, то я бы мог, если надо, составить более детальное заключение. Я имею в виду, сэр, если бы я знал цель.
– Пока, – внушительно произнес Торлаксон, – это абсолютно секретная информация.
…
