Текст книги "Слуга дракона пустоты"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Один полисмен занял позицию на крыше вироплана с ручным пулеметом наготове, а второй, с пистолет-пулеметом в руке, перепрыгнул с крыши на палубу плашкоута. Он выглядел вполне буднично и даже добродушно. Широкоплечий креол, в свободном комбинезоне с блестящей эмблемой: черно-желто-белый трехлопастной пропеллер на лазурном поле и надпись «LP Mariana – Nor Farallon».

– Сержант Ортин, локальная полиция Нор-Фараллона, – представился он, – Кто старший офицер этого воздушно-морского судна?

– Мы с ним, – ответил Понг, спрыгивая из рубки на палубу и показав кивком головы на спустившегося следом Чанга, – а остальные двое, это наши друзья с Окинотори.

– Друзья тоже пусть спустятся сюда, – сказал полисмен.

Феликс Тринидад спустился на палубу, и протянул руки Балалайке.

– Романтика! – пискнула она, и радостно использовала американца в качестве лифта.

– Так! – произнес сержант, поднимая в левой руке нечто вроде портативной камеры с маленьким боковым экраном видоискателя, – Ага! Есано Балалайка, карго комюнити Окинотори и Феликс Тринидад Бенитес, лейтенант US Navy. А вот экипаж, по ходу, впервые в Меганезии. Представьтесь, пожалуйста.

– Пан Понг.

– … И Пан Чанг. Мы из КНДР, приехали работать в Цин-Чао.

– …Везем тайваньских уток.

– …На Минамитори… – сменяя друг друга, отбарабанили северные корейцы.

– Так… – повторил полисмен, – Значит, уток. А где на них можно посмотреть?

– Они в трюме, офицер, – ответил Понг, – Надо открыть люк. Но там запах.

– Запах? Хэх… – сержант Ортин откинул крышку люка, опустился на одно колено и попробовал заглянуть внутрь, – Oh! Joder conio!

– Я вас честно предупредил про запах, – на всякий случай, напомнил Понг.

– Фигня, я и не такое нюхал. А можно включить свет в трюме?

– Можно. Я сейчас включу.

Сержант повернулся к напарнику, сидевшему на крыше вироплана.

– Капо, держи ситуацию под контролем. А я спущусь, посмотрю на этот зоосад.

– Я держу, – лаконично ответил второй полисмен, глядя поверх ствола пулемета.

– Раз включили свет, значит придется кормить, – со вздохом, произнес Чанг.

– А так, через час бы пришлось, мало разницы, – с философским спокойствием ответил Понг, и направился к штабелю мешков, пристегнутому ремнями перед башенкой.

– Что у вас там? – спросил Капо.

– Кукуруза для уток, офицер. Могу открыть мешок и показать.

– Покажете сержанту, когда он поднимется.

В полицейской процедуре возникла пауза, и Чанг этим воспользовался.

– Офицер, у вас есть аптечка?

– Есть комплект медико-биологической помощи. А у кого проблемы со здоровьем?

– Ни у кого. Нам это на всякий случай. Давайте меняться: аптечка на котелок соджу.

– Aita-o, – Капо отрицательно покачал головой, – Самогон у нас тоже есть.

– Скажи про сул-чуюсо, – посоветовала Балалайка.

– Ты думаешь? – с некоторым сомнением в голосе откликнулся Чанг.

– Что-что? – заинтересовался полисмен.

– Самогонный аппарат – горшок, – пояснил Понг, – Самодельный. Глиняный.

– Глиняный самогонный аппарат? Хэх… Что-то я не понял.

– Вы просто не в курсе, – вмешался Бенитес, – В Китае, Корее и Японии в средние века делали перегонные кубы из домашней керамики. Позже начали делать из стекла, а на металлические ректификаторы перешли только в позапрошлом веке.

– Вот оно как… – Капо почесал шею, – А вы спец по этим делам, мистер Бенитес?

– Нет. Но я регулярно читаю «Бунгэй Сюндзю». Там в позапрошлом году была статья, просто национально-траурная: умер столетний дядя, последний, умевший делать эти домашние керамические аппараты. И историческая справка про самогон в регионе.

– Я сейчас принесу, и вы посмотрите, – добавил Понг, вскочил с мешка кукурузы, на который уже успел сесть, и метнулся в рубку.

Ствол пулемета дернулся, отслеживая его движение, и полисмен проворчал.

– Не надо так резко, мистер Пан Понг. У меня же рефлексы. Давайте, спокойнее.

– Что еще там? – просипел сержант Ортин, появляясь из люка и все еще морщась от вдыхания летучих продуктов метаболизма тайваньских уток – мутантов.

– Раритетная штука, Тин, – ответил Капо, – глиняный горшок – самогонный аппарат.

– Ты что, прикалываешься?

– Нет. Я сам обалдеваю. Вот, смотри, парень это притащил. Типа, они продают.

– Y una polla… – произнес Ортин, глядя на аляповатую емкость из обожженной глины, слепленную явно вручную, и напоминающую «артельный» 20-литровый чайник, – И сколько эта штука, приблизительно, стоит?

– А сколько вы дадите? – хитро прищурившись, спросил Понг. Он (как и его напарник) только вчера впервые в жизни оказался вне территории КНДР, и совершенно не имел ориентиров по ценам в окружающем мире. На пристани Йонагуни заправка горючим и загрузка утячьих птенцов была оплачена заранее, без участия экипажа, как и заправка горючим на Окинотори. Сейчас Понг рассчитывал, что покупатель сам даст ориентир.

– Сто, – произнес сержант, начиная торг.

– Сто? – обиженно переспросил кореец (в сознании которого номинал 100 вон четко ассоциировался с полкило риса или кило картошки на рынке), – Это совсем не та цена. Наверное, вы не знаете, как это трудно, правильно слепить и обжечь сул-чуюсо! Дайте, хотя бы, две тысячи. Вещь стоит этих денег. За эти деньги мы не только покажем, как правильно работать, а еще нарисуем понятную картинку-схему.

Чанг понял, что у партнера коммерческий драйв, и чтобы не мешать ему торговаться, двинулся с мешком кукурузы в трюм, кормить прожорливых птенцов-мутантов. Понг, конечно, не рассчитывал на 2000 вон (двухнедельную зарплату работника колхоза в провинции, или полкило свинины на рынке в Пхеньяне), но торг есть торг.

– Две тысячи, это вы загнули, – проворчал Ортин, – я предлагаю: пятьсот, и по рукам.

– Полторы тысячи, – трагически вздохнул Понг, – и это потому, что вы хорошие люди.

– Хэх… – сержант повернулся к напарнику, – У тебя сколько в карманах?

– Монет четыреста, с мелочью, – ответил Капо.

– И у меня примерно столько же, – сообщил Ортин, – Короче: восемьсот и по рукам.

– Ладно, – Понг снова вздохнул, – Если вы добавите к деньгам аптечку.

– Это вариант, – сказал Капо, – Хэй, Тин, давай позвоним кэпу, и скажем, что на базе внесем полтораста монет за аптечку. По-любому, самогонный горшок будет для всей команды. Такой штуки нет ни на одной патрульной базе. Наши ребята скинутся. Ну?

– По рукам, – решительно произнес сержант, и интернациональным жестом хлопнул ладонью по поднятой навстречу ладони корейца.

…

…Патрульный вироплан, вертикально взлетев с воды, заложил плавный вираж, затем, набрав скорость, остановил ротор и унесся в «самолетном» режиме на ист-саут-ист, в сторону Нор-Фараллона. А на плашкоуте–экраноплане Понг занял место за штурвалом, оставив Чанга рассматривать аптечку и незнакомые меганезийские деньги. Аптечка, впрочем, заинтересовала и лейтенанта Бенитеса.

– Парни, вы отхватили чертовски хорошую вещь, – сообщил он, оценив содержимое раскладного пластикового чемодана с красным ромбом на крышке.

– Это, правда, такая хорошая аптечка? – спросил Чанг, – Лучше американской?

– Как тебе сказать, – Бенитес задумался, – в Меганезии применяются некоторые очень эффективные препараты, которые в Штатах запрещены, или ограничены, или могут использоваться только в ветеринарном деле, для животных. Рисковые препараты.

– Но тут есть и обычные лекарства, – заметил кореец, – Такие я видел у нас в армии, в медсанчасти. Нитроглицерин, промедол, йод, марганцовка, нашатырь, пергидроль…

– А что можно купить на эти восемьсот нези-фунтов? – вмешался Понг.

– Ну… – прикинула Балалайка, – Например, грузовой трицикл или моторную лодку.

– В общем, это около тысячи US-долларов, – добавил Бенитес.

– Что? Они, правда, заплатили тысячу долларов за простой глиняный сул-чуюсо?!

Балалайка утвердительно кивнула и пояснила.

– Нези, они как сороки. Если увидят что-то новое, необычное, что им понравится, то здорово заплатят, лишь бы схватить. А это в Океании первый сул-чуюсо для соджу.

– А вот саму соджу у нас тут не купят, – с некоторым сожалением, заметил Чанг.

– Может быть, тогда немного выпьем? – подхватил Понг, – За такую хорошую сделку обязательно надо выпить. И за хороших друзей. Если бы Лайка не догадалась, что мы можем продать сул-чуюсо этим полисменам, и если бы Бен не рассказал про историю самогона и про столетнего японского дядю-мастера, то сделка бы не получилась!

– Правильно! За дядю-мастера тоже надо выпить, – согласился Чанг, и начал разливать соджу из бидона в полукруглые глиняные чашки (тоже, видимо, самодельные).

…

Вечер. Атолл Донг-Ша (Восточная колония Терра-Илои).

Солнце провалилось в океан чуть левее линии, отмечавшей вход во внутренний микро-залив островка Пратас. Невысокие язычки пламени над большим открытым очагом, выложенным из кораллового известняка, только что казавшиеся бледными, внезапно обрели яркость. Пришло время вечерней прохлады. Легкий дым от сгорающих в очаге сухих водорослей уже не улетал вверх, а полз, распространяя запах йода и соли.

Низкорослый, но превосходно сложенный чернокожий молодой мужчина бесшумно подошел к очагу, около которого оживленно общались две девушки той же расы, и, сбросив с короткой бамбуковой пики на грунт крупную рыбину (видимо, только что загарпуненную), прощебетал короткую фразу. Одна из девушек (совсем юная) что-то прощебетала в ответ и, хихикнув, легко увернулась, когда мужчина лениво попытался влепить ей подзатыльник. Последовала оживленная словесная перепалка. Затем, юная девушка, схватив рыбину, с неожиданной силой проткнула пальцем ее брюхо, одним движением выпотрошила ее, а вторым резким и сильным движением, оторвала рыбью голову. Вторая девушка (несколько старше), проводила взглядом улетающие в море рыбьи потроха, фыркнула что-то (видимо, про метод разделки), отняла рыбину у своей юной подруги, и положила около очага. Вторично фыркнув, она начала раскапывать бамбуковой лопаткой горячую золу в стороне от пляшущих язычков пламени.

Поскольку все трое участников этого эпизода были одеты лишь в пестрые шнурки на бедрах, постороннему наблюдателю могло бы показаться, что тут снимается какой-то сериал о наших доисторических предках. А внимательный наблюдатель отметил бы небрежность операторов: в кадр попал компактный роутер со спутниковой антенной, монтажный пояс с металлическими инструментами и мини-компьютер palm-top.

Тем временем, старшая девушка зарыла рыбину в золу, так что получилась горка, не отличающаяся от полдюжины других таких же горок по краям очага. Нетрудно было догадаться, что и под ними лежат тушки рыбин в разных фазах готовности. Молодой мужчина прощебетал что-то одобрительное, повернулся к освещенному фонарями архитектурному ансамблю, напоминающему неестественно-прямоугольный скелет какого-то крупного шестиногого динозавра в двухстах метрах севернее по берегу и, сложив ладони рупором, закричал изо всех сил.

«А-ха-ха! Неправильно столько работать! Это плохо! Надо жрать рыбу и отдыхать!».

Инженер Пири подбросил в руке универсальный электро-тестер, и произнес.

– Девочки и мальчики! Я ничего не хочу сказать, но у меня и Лвок есть опыт…

– Ага, опыт, – подтвердила инженер Лвок, щелкнув монтажным пистолетом.

– …Очень ценный опыт, – продолжил Пири, – жизни бок о бок с двумя из четверых присутствующих среди нас патологических, заразных китайских трудоголиков.

– Вы оба просто свинтусы! – возмутилась младший лейтенант Юн Чун, стоявшая на верхней балке нулевого яруса, около одной из стоек будущего главного яруса.

– Короче, – резюмировала Лвок, – Урра абсолютно прав. Хватит работать. Atira.

– А что скажет команданте? – поинтересовался лейтенант Кэн Инхэ, сдвигая на лоб защитную маску, предписанную инструкцией для работы с лазерной сваркой.

– Я скажу, – ответил Тино Кабреро из кабины небольшого автокрана, поднятой на 4 человеческих роста, – что начатые операции доделываем, но новые не начинаем.

– Давай, опускай сюда эту штуку! – крикнула ему младший лейтенант Фэй Лани. Она занимала позицию наверху нулевого яруса, симметрично позиции Юн Чун.

Тино молча тронул поле на сенсорном пульте, и секция основного яруса медленно поползла по воздуху к точкам крепления… От площадки-терминала ВПП подкатил квадроцикл-погрузчик, и скинул на стройплощадку очередной 20-футовый контейнер. Сидевшая за рулем суб-лейтенант Гвэн Нахара сходу оценила ситуацию.

– Ну, что, заканчиваем это гребаное соцсоревнование?

– Угу, – подтвердила Лвок, – Типа, лучше поздно, чем никогда.

– Точно, – согласилась Гвэн и, развернув квадроцикл, просигналила фарами в сторону терминала, над которым возвышалась кабина второго автокрана.

Вспышка. Вспышка-вспышка. Вспышка. Вспышка. Через пару секунд, прожектор на кабине автокрана замигал в ответ.  Вспышка-вспышка. Вспышка. И еще раз так же.

– Порядок, – констатировала она.

– Гвэн! Откуда ты знаешь слово «соцсоревнование»? – крикнула сверху Юн Чун, не отрываясь от рутинных операций закрепления секции на стойках.

– Это было в школе, по экоистории, – ответила меганезийка.

– Да? И что вы про это учили?

– Учили, что это – один из видов подмены естественных мотивов конкуренции между людьми мотивом накопления суррогатных ценностей, не пригодных для потребления.

– Подмены? Суррогатных? Это в вашем учебнике так написано?

– Да, а что тебя удивляет?

– То, что это неправда! Взаимопомощь – это как раз самый естественный мотив. Вот, посмотри: что мы сейчас делаем, а?

– Гайки крутим! – отреагировала Мэй Лани, работавшая около другой стойки.

– Это в техническом смысле, – возразила Юн Чун, – А я про социальный смысл.

– У гайки, – объявила тайванька, – Есть резьба и грани. А социального смысла – нет.

– Почему же? – возразил Пири, – убирая электро-тестер в карман и садясь на стопку стеклопластиковых панелей, – очень даже есть. Гайка – это индикатор антигуманной индустриальной эпохи. Как только последняя гайка попадет в музей, можно будет с уверенностью сказать: вот теперь настал реальный постиндастриал.

– Не верю! – объявил Кэн Инхэ, – Привинчивание, как и привязывание, прибивание и пришивание, вечны, как законы механики. Одним приклеиванием все не заменишь!

Юн Чун довернула последнюю гайку и уселась на балку.

– Ребята, я не о технике, а о людях. Гвэн по учебнику экоистории, цитирует, что соцсоревнование – это суррогат, а конкуренция при капитализме – это нормально.

– Вот и нет! – возразила Гвэн, – При капитализме просто другой вид суррогата. А взаимопомощь, это другое, это симбиоз внутри одной из конкурирующих систем.

– О чем идеологический спор? – энергично вмешался старший лейтенант Линси Ли, успевший подойти от терминала аэродрома к стройплощадке.

– О нашем соцсоревновании, прикинь? – весело сообщил лейтенант Кабреро.

– Это ошибка, Тино. Для соцсоревнования нужны две бригады, а у нас только одна.

– Говняная жизнь! – вздохнула Лвок и бросила монтажный пистолет в пенопластовую коробку, – Инструмент бьет током на корпус, соцсоревнования нет и, главное, не дают жрать! Хер с ним, с соцсоревнованием, но без хавчика я не играю!

– Прикинь, – сказал Пири, погладив ее по плечу, – Там, у буньипов, уже гора хавчика.

– Я к этому и веду, – пояснила она, – Почему мы торчим тут, если хавчик там?

…

Молодой парень – буньип очень ловко выдернул из горок горячей золы двух крупных рыбин, бросил их на длинный лист пандануса, и сообщил четверым китайцам.

– Мое имя Урра, я очень хитрый, чтобы приманить две женщины. Это Нзее. Много искусство уметь для хозяйство. Но лениво. И мало уметь говорить на «robobri».

– Хр, – произнесла девушка, лежащая на спине, заложив руки за голову и созерцая разгорающиеся в небе звезды. Каким-то образом она сумела вложить в пару фонем колоссальный заряд жизнеутверждающей лени. Урра невозмутимо продолжил.

– …Это Тйеп. Не лениво. Много говорить на «robobri». Но глупо и мало уметь.

– Уип-Нзее-кее-Урра-йой, – весело прощебетала вторая девушка, которая сидела по-индийски, на скрещенных ногах, и баловалась с мини-компьютером palm-top. Урра попытался влепить ей подзатыльник (вторично за последние полчаса), но Тйеп, по некоторым соображениям, ожидала такого развития событий, и легко увернулась.

– Что она сказала? – поинтересовалась Мэй Лани.

– Фигня, – лаконично ответил Урра.

– Нет, не фигня! – пискнула она, вскочила, спряталась за спину Лвок, и выразительно показала Ерро язык, – …Это Нзее приманила Урра, а я потом пришла сама. Ага!

…Сейчас бросалось в глаза значительное сходство Лвок с девушкой – буньипом. Вне сомнений, кто-то из ближайших предков меганезийки принадлежал к расе, близкой к «буньипам». Сама Лвок по этому поводу уже поясняла: «Моя мама откуда-то с юга Молуккских островов, перебралась на Рароиа-Туамоту. Био-папа транзитный, фиг его знает. А получилась вот такая я». Что касается буньипов, то они признавали Лвок за сородича, хотя она была, все-таки, чуть крупнее по габаритам.

– А что за язык «robobri», – спросил Кэн Инхэ.

– Спонтанное изобретение тичеров Кимби-колледжа, в Новой Британии, – сказал Тино Кабреро, – Название от «Robotic Britain Nova». После присоединения Новой Британии вместе с северными ново-гвинейскими островами, пришло много младших студентов, совершенно без языковой подготовки. В смысле, они говорили только на каком-то из локальных папуасских языков и еще знали десяток фраз по-английски. Ситуация. Но, нашлись толковые ребята, и предложили: давайте не будем тратить время на базовый инглиш, а возьмем микро-диалект, который для роботов, управляемых голосом. Это компактное, удобное средство коммуникации, его можно выучить за неделю, и в него встроены процедуры расширения лексики, для продвинутых киберов.

– Люди, – встряла Тйеп, – это очень продвинутые киберы. Большая сеть в голове.

– Тйеп, а чем люди отличаются от киберов? – подколола Юн Чун.

– Проблемой с запчастями, – мгновенно отреагировала девушка-буньип.

Четверо канаков заржали и одобрительно захлопали в ладоши.

– Этим, и больше ничем? – уточнила свой вопрос Юн.

– Еще… – сообщила Тйеп, – люди отличаются тем, что они под защитой Хартии. Если, конечно, они – foa. А если не foa, то больше ничем.

– Есть чем еще, – подал реплику Урра, – байак-хиии-ойо-роо-о-кибер-ку.

– Уй, – сообщила Нзее, и с гордостью похлопала его по животу.

– Да, – согласилась Тйеп, – Еще, человека можно кушать, как животное, а кибера – нет.

– Ку-роо-зз, – педантично поправил Урра.

– Да, – снова согласилась она, – не любое животное можно кушать. Так устроено.

– Человек… – резюмировала Гвэн Нахара, отправив в рот кусочек печеной рыбы, – это съедобный кибер, у которого проблемы с запчастями.

– Монументальное определение, – оценила Мэй Лани, тоже принимаясь за рыбу.

– Упс… – изумленно выдохнул Кэн Инхэ, и повернулся к Линси Ли, – Ты видел?

– Я успел поймать взглядом что-то такое, – ответил старший лейтенант и, в порядке иллюстрации, быстро провел ладонью перед своим лицом.

– Обычное дело, – проворчал Пири с набитым ртом, – Они иногда исчезают, ага.

Последние три реплики были связаны с тем, что Урра и Нзее, как бы растворились в сгустившихся сумерках. Только что были здесь и... На их месте пустота.

– Обычное дело, – подтвердила Тйеп и, сделав колечко из большого и указательного пальцев левой руки, выполнила пару коротких жестов средним пальцем правой, ясно показывая, о каком именно деле идет речь, – …А я пока хочу сидеть тут с вами. Мне интересно, когда говорят про астронавтику, если объясняют. Лвок всегда объясняет.

– Вот увидите, – пообещала Лвок, звонко шлепнув девушку-буньипа по попе, – Тйеп в следующем году поступит в College of Design в Имелечоле на Пелелиу.

– На Пелелиу у нас родичи, – добавила Тйеп, – И болото. На большом острове Лусон  хорошее большое болото. Мы там жили, но мы уехали из-за политики. На маленьких островах Сот и Нор И-Ами, где мы живем, болота нет. И на Донг-Ша нет. На Пелилиу маленькое болото, но хорошее. Я буду учиться там по i-net, и летать часто. Вот! А про какую астронавтику вы сейчас будете говорить? Про лунную?

– А почему ты решила, что именно про лунную? – поинтересовалась Юн Чун.

– Я подслушала днем, когда были главные офицеры, – призналась девушка-буньип.

Пири подмигнул несколько озадаченному Линси Ли.

– Так-то бро. А ты мне не верил.

– Я ошибался, – признал старший лейтенант спецназа КНР.

– Так, – сказал Тино Кабреро, – Переходим к оперативному театру, в смысле, к Луне, поскольку, как сообщили топ-менеджеры интегрально-китайского заказчика, проект «Taikobao», переориентирован. Если в первоначальном плане были осколки от удара  апрельской «баллисты» – псевдо-астероиды в окрестностях Венеры, то теперь в этой области сделана пауза. В смысле, континентальное CNSA и тайваньское NSPO будут следить за развитием темы псевдо-астероида «Лингам» в проекте «Астарта», но сами сосредоточатся на нашем симпатичном и очень близком естественном  спутнике.

– Красиво сказано! – произнес Пири, – Прямо Цицерон, блин.

– Зачем-то же нас учили риторике, – парировал Тино, и продолжил, – Фактически, на данный момент лунные проекты Европы, Индии и Японии свернуты, и остался лишь североамериканский проект, который, после короткого всплеска четверть века назад, ползет со скоростью улитки. Группа потенциально-обитаемых станций в Океане Бурь  построена, но эксплуатируется в безлюдном режиме, как кибер-зонды. В общем, они выполняют не больше функций, чем наша меганезийская студия «Rokki-TV» в Море Облаков. Даже меньше. У нас, хотя бы, проводятся любительские лунные регаты. В денежном выражении, кстати, наша студия дешевле примерно в 10 тысяч раз.

– Кто о чем, а канак о дешевизне! – иронично объявила Мэй Лани.

Лейтенант Кабреро улыбнулся, кивнул и прицелился пальцем в небо.

– О, да, прекрасная китайская принцесса! Именно о дешевизне. И другая прекрасная китайская принцесса, сидящая рядом с тобой, может подтвердить, что программы астронавтики и в Северной Америке, и в Континентальном Китае, уперлись именно в астрономическую стоимость, прошу прощения за циничный каламбур.

– Тино прав, – негромко сообщила Юн Чун, – Мы вдвоем с Линси составляли рапорт – расчет для штаба военно-технической разведки и управления CNSA про экономику космических проектов. При американском подходе, который за последние полвека превратился в нехорошую традицию, счет идет на триллионы долларов. Такой груз оказывается неподъемным ни для какой экономики, даже для самой мощной.

– Фактически, – продолжил Кабреро, – За последний год Канада, Океания и Латинская Америка достигли серьезных успехов за счет малобюджетных технологий. Сейчас в малобюджетном направлении движутся Скандинавия и Франция. Конечно, тут все относительно. Проекты типа «Астарты-Баллисты» или «Каравеллы», это по-любому огромные деньги. Но не запредельные.

– Ближе к Луне, – попросил Кэн Инхэ.

– Вот! – Тино снова поднял палец к небу, – все эти успехи относятся или к ближнему, околоземному, космосу, или к дальнему, за десятки гигаметров от Земли. А средний космос, в смысле Луна, как бы, выпал. Никто не готов конкурировать там с NASA.

– Был не готов, – поправил Линси Ли.

– ОК. Поправка принята. И, поскольку теперь кое-кто готов конкурировать, то мы, без лишней скромности, приступаем к завоеванию Луны… Ну, или, по крайней мере, ее значительной части. Это и есть проект «Taikobao». Благодарю, что вы прослушали эту информацию, спасибо за внимание, и все такое.

Линси Ли, удивленный таким внезапным завершением доклада, поинтересовался.

– Тино, а что конкретно мы будем делать?

– Прикинь, бро, – ответил меганезийский лейтенант, – откуда я могу это знать? У меня черный конверт. Я обязан его вскрыть завтра, ровно в 7:00. и довести info до личного состава. А пока, я сижу болван – болваном, как и все присутствующие. Такие дела…

…