Текст книги "Мой Темный Квартет (СИ)"
Автор книги: Алекс Мелроуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 51 страниц)
– Нет, пожалуйста, нет, – выдохнул брюнет, сжавшись в комок, как ребенок. Было слишком больно, такую боль нереально стерпеть. Самое страшное – это потеря друга. Ведь когда умирают родители, они старше, и такова природа, а когда друзья... Вы не поймете, если не переживете.
В голове крутилось одно и то же слово, боль заполняла каждую клеточку, перекрывая все чувства, кроме одного – страх.
Страх и Боль. Два спутника, от которых теперь не суждено было отделаться никому.
Тьма пришла.
Глава 9.
Вы любите мечтать? У Вас когда-нибудь было такое, что Вы ничего не делаете, а только мечтаете – обо всем на свете, будь то игрушка или дорогой телефон? Или здоровье близких? Или любовь... Да мало ли о чем люди мечтают – желание зависит от характера человека, от его внутреннего мира. Обычно мечтается там, где человеку уютно, тепло и не о чем волноваться; когда есть время и некуда торопиться, ведь, мечтая, нельзя торопиться – нужно сосредоточиться на своем внутреннем мире, на своих фантазиях.
Не обделена мечтаниями и юная Алексис Маллейн – с самого детства она любила забиться в угол на подоконнике, за шторой, чтобы ее никто не видел, и смотреть на небо, за меняющимися облаками, за исчезающим и вновь появляющимся солнцем, за полетами птиц. И мечтать – о плюшевых игрушках, о шоколадном мороженом с разноцветной присыпкой, о мальчике из соседнего класса, о поездке в Диснейленд, о возвращении любимой бабушки... Сейчас, сидя в ставшем жутко неудобном кресле, брюнетка дико сожалела, что тратила свои мечты на какие-то глупости. Больше всего ей хотелось отдать все, что она имеет, и возродить парня, который не успел прожить и четверть столетия, умер совсем молодым. В какой-то момент она поняла, что практически ничего о нем не знает – ни когда у него день рождения, ни сколько ему лет, ни есть ли у него братья и сестра, ничего... Она чувствовала себя ужасно. Каким она может быть другом, если понятия не имела... Да она ни о чем не имела понятия! Ни кто они, ни чем занимаются; она просто полностью доверилась им, с головой отдавшись общению с ними... И как Алан умер? От чего? Этот вопрос засел в ее мозгу как гвоздь. В комнате было слишком тихо: ни звуков с улицы, ни редкого чирикания птиц, – одно только грузное дыхание Брайана разрезало, как ножом, тишину. Он практически не шевелился, сидя скорчившись на полу, только его плечи редко подрагивали. Лекс никогда не видела, чтобы парень плакал. Плакал как ребенок. Она чувствовала себя такой … беспомощной, но все же поднялась и легко коснулась его плеча.
– Брайан? Нам...нам нужно уходить...
– Нет, – прошипел брюнет, резко вскакивая. Он даже не посмотрел на отскочившую девушку – он схватил правую руку Алана, тряся ее. Он словно обезумел – глаза сверкают, зубы оскалены, как у дикого зверя, мышцы напряжены, – нет! Слушай меня очень внимательно, чувак! Помнишь тот день, когда мы получили эти чертовы татуировки?, – он поднял вверх правое запястье блондина, на котором виднелись черные переплетающиеся линии, – помнишь? А помнишь, что мы пообещали тогда? Мы тогда поклялись, как дети – на крови, но ведь тогда это казалось таким серьезным, поклялись, что бы не случилось, быть вместе, рядом. И что же?! Ты хочешь умереть? Умереть и оставить нас?! Ты? Да ты не можешь! Ты серьезнее всех относился ко всему этому! Как эти идиоты смогут без тебя?! Без твоего умиротворения, спокойствия, этого твоего чертого спокойствия, которое меня, порой, бесило! Как Айзек и Чак смогут без тебя?! Как?!..., – он задохнулся, продолжая осипшим голосом, – как я смогу без тебя?... Я, я, чтоб тебя, я не смогу без тебя, – брюнет крепче сжал руку другу, кусая губы, – Боже... Пожалуйста, – голоса опустилась на грудь, но пальцы железной схваткой вцепились в руку блондина. Лекс чувствовала, как по щекам текут слезы; ей тоже хотелось упасть и плакать, но она должна быть сильной – если Брайан не может, то она должна. Должна сообщить семье Алана, его друзьям... Надо было только найти силы вытащить ставшего таким жалким парня, который всегда казался ей героем, а сейчас – только испуганным и потерянным малышом, который нуждается в заботе. Собравшись, брюнетка снова шагнула вперед, намереваясь на этот раз вывести Брайана из этой страшной комнаты, но вдруг пол пронзило электричество. Оно зазвенело в ушах, отзываясь покалыванием в каждой клеточке тела, замутняя разум, лишая возможность видеть...
Когда нависший туман рассеялся, Лекс поняла, что упала в кресло, видимо, отключившись. Сморщившись, она провела рукой по затылку, в горле саднило.
Пип... Пип... Пип.
Девушка и парень одновременно подняли головы, уставившись на лицо Алана. Бледная, казавшаяся мраморной кожа стала загорелей, лиловые тени под глазами исчезли. Медленно затрепетали веки, и серо-зеленые глаза мутным взором обвели комнату, сначала посмотрев на шокированного Брайана, потом на не менее удивленную Лекс. Язык прошелся по пересохшим и потрескавшимся губам.
– Что...Что случилось?, – голос Алана. Его друзья, как тени, замерли, не в силах поверить, что реально его слышат. Наконец, брюнет, кашлянув, хрипло прошептал:
– Ты... ты умер, чувак, – блондин обратил к нему удивленный, все еще затуманенный взор, легкая складка пролегла между бровей, задавая мысленно вопрос. В какой-то момент Лекс показалось, что между ними проходил мысленный диалог – приподнятая бровь, едва уловимый кивок, прищуренные глаза, пожатие плеч, потом оба парня уставились на свои татуировки в немом соглашении. Алан откинулся на подушки, проведя руками по лицу.
– Надо матери сказать, – выдохнул он и отключился. На секунду тревога вновь коснулась девушки, но к ней повернулся Брайан и, увидев выражение ее лица, слегка улыбнулся.
– С ним все хорошо – ему просто надо поспать. Пошли: нужно сообщить врачам – надеюсь, они в подгузниках – и миссис Хандерсон, – брюнет взял застывшую Лекс и потащил за собой. В соседнем коридоре на скамейке сидела Моника с каменным, абсолютно белым лицом, рядом с ней стоял нетронутый стакан с водой. Поднятый подбородок, прищуренные глаза, даже без намека на слезы. Брайан подтолкнул Лекс к женщине.
– Э...миссис Хандерсон?, – та подняла к ней пустые глаза, – Алан... Алан жив...мэм, – неловко промямлила брюнетка. Около минуты не было никакой реакции, казалось, что женщину просто «выключили», до такой степени на ее лице отсутствовали какие-либо эмоции, но потом в глазах «зажегся свет», и едва уловимая улыбка появилась на ее губах.
– Жив?
– Да,мэм...
– Спасибо, – кивнула она и направилась к секретарше. Та, услышав подобную новость, сначала укоризненно покачала головой, глядя на ребят (дескать «зачем внушаете женщине ложные надежды»), но потом, под нажимом миссис Хандерсон, пошла за главврачом.
– Странная она, – протянула Лекс, глядя на мать Алана.
– Все женщины странные, – пожал плечами Брайан, подожив руки в задние карманы джинсов. Эта поза должна была показать полную раскрепощенность и облегчение, но девушка понимала, что за этим скрывались натянутые до предела нервы.
*** Алан провел в больнице 6 дней. Врачи просто не могли представить, как такое возможно – умереть, а через 6 суток уже быть в полном порядке; но между тем они не могли какую-либо причину, чтобы держать теперь абсолютно здорового парня в больнице. Про руку Брайана все уже давно забыли – он снял гипс на следующий день после наложения, спокойно размял руку, которая ничем не походила на ту неприятно вывернутую пародию, которой являлась меньше 24 часов назад. За эти дни Брайан каждый день ездил к Макклайменам на полтора-два часа. Состояние Айзека немного улучшилось, если так можно сказать – он не шевелился, могло даже показаться, что он мертв, если бы не едва-едва поднимающаяся грудь, – но он хотя бы не буянит, – просветил Алана брюнет, в то время, как тот собирал вещи.
– Мне так жаль, что не был рядом с Чаком..., – сокрушался он. Большую часть времени им приходилось говорить о всякой ерунде, так как рядом была Лекс, но сейчас они все-таки уговорили ее поехать отдохнуть и могли, наконец, все обсудить.
– Ну прости – ты там в рай хотел улизнуть. Тебе было некогда, – съязвил брюнет. Блондин одарил потолок насмешливым взглядом и продолжил аккуратно складывать одежду. Все шло как всегда, разве что... Воцарившуюся тишину нарушил телефонный звонок. Брайан достал электронное устройство, – легок на помине. Это Чак, – объяснил он Алану, заметив его приподнятую бровь, – алло. Да, Алана выписали, и мы... Что?!, – голос брюнета поднялся на несколько октав. Блондин тут же подошел, глядя Брайану в лицо, на котором с такой скоростью менялись чувства, что за ними невозможно было уследить: шок, дикое удивление, непонимание, нарастающее недоумение, озабоченность... Не обращая внимания на взволнованного Алана, он подошел к окну, – да. Ты все правильно сделал. Успокойся. Мы уже выходим, – и выключил телефон.
– Что? Айзек...он?, – вопрос повис в воздухе. Брайан поднял свои шоколадные глаза на блондина. Озорные огоньки точно осветили до этого хмурое лицо брюнета.
– Он очнулся. С ним все хорошо. Они нас ждут. Хватай шмотки, девчонка, нам пора выматываться.
*** Айзека они застали в постели – как король на своем троне, он восседал на подушках, за обе щеки уплетая суп, заедая его сэндвичами. Рядом стояла полупустая кружка с вишневым соком, от которой над верхней губах у близнеца появились красные «усы». Чак, открывший дверь, просто светился от радости и облегчения. Знаете, как это бывает: ты находишься рядом с невероятно дорогим тебе человеком, который находится на грани – одна нога еще на земле, а другую уже засосало болото тьмы, и ты незнаешь, за какой ногой последует тело, душа... Все, что тебе остается, это сидеть рядом, успокаивать, уверять, что все будет хорошо, и обнадеживать, возможно, безнадежно больного, игнорируя нарастающую пустоту в груди, которую не закроют десятки других людей; а если человек еще и без сознания, то ты вообще не знаешь, а услышишь ли ты хоть раз его голос, улыбку, успеешь ли сказать «прости» и «прощай»? Или он уйдет тихо, как солнце за тучу, беззвучно, как лист падает на землю осенью, и у тебя останется только это страшное ощущение несгладимой вины, что ты сделал не все, что ты мог больше уделять внимания, больше времени проводить вместе; если находишься на расстоянии, то чаще звонить, писать, меньше ссориться и вызывать недовольства. Но уже ничего не сделаешь – душа, к которой бы ты хотел обратиться, уже не рядом, а к телу не имеет смысла обращаться – это оставленная, уже ненужная оболочка когда-то дорогого и незаменимого духа, который являлся фундаментом твоего сердца. И когда этот кирпичик исчезает, растворяется в небытии, все рушится – планы, надежды, мечты... И остается эта черная и ненавистная дыра, из которой, порой, не удается вылезти до конца жизни... За эти дни Чак постарел на несколько лет – он стал серьезнее, внимательнее, уже не было того беззаботного бесшабашного веселья. Он все еще улыбался, но каждая его улыбка точно спрашивала «а я могу улыбнуться? Чуть-чуть? Немножко?». Когда все уселись в комнате близнецов, Чак пожаловался, скривив лицо.
– Мне кажется, маман будет в шоке, когда увидит, что мы остались практически без еды.
– Не неши шушь. Я шъел тошко тарелху шупа и пару путерпротов, – замахал руками Айзек, доедая крошки.
– Вообще-то, ты съел кастрюлю борща и, по крайней мере, десять сэндвичей, – заметив, что брат намерен спорить, Чак махнул на него рукой, – все. Отвянь. Алан, чувак, ты-то как?, – тряхнул тот блондина. Парень, поправив очки, на секунду замялся, его взгляд метнулся к Брайану и, получив явный запрет, новь обратился к близнецу.
– Все хорошо, спасибо. Полежал немного в больнице – иногда полезно.
– Аха. Для плофилахшии, – усмехнулся Айзек, допивая сок. Брайан только хмыкнул, – я больше за тебя, дурень, беспокоился, – посмотрел блондин на Айзека, – кстати, как ты себя чувствуешь?
– Я Бог. Я никогда так не ел – это раз. Мой брат никогда не исполнял мои просьбы – это два. И я никогда так долго не тусовался в постели – это три. Вывод: я стал Богом, по непонятной мне причине, за пару ночей.
– Пару?, – вставил до этого молчавший брюнет, – стой. Айзек, какое сегодня число?
– Ну, позавчера было 3, следовательно, сегодня 5. Что Вы так на меня смотрите?
– Айзек. Сегодня 13 декабря.
– Что?, – на несколько секунд парень «завис», потом улыбнулся от уха до уха, – а я ведь почти купился. Молодцы, круто, практически разыграли...
– Айзек!, – стряхнул его Брайан, – мы не шутим. Посмотри на свой телефон.
– Пф, да легко, – близнец потянулся к столу и включил телефон, – он разряжен... Странно, я же полностью его зарядил, а его обычно хватает на неделю... Он не мог разрядиться за два дня.
– Потому что прошли не два, а 8 дней, брат, – повторил Чак. Айзек уставился на своих друзей, пытаясь заметить хоть малейший признак того, что они шутят. Ничего. Ни отведенных глаз, не трясущихся губ.
– Да ладно... А что тогда произошло?, – парни переглянулись, и Алан начал медленно рассказывать. Когда он дошел до того, как они обнаружили тело матери Дэйзи, Айзек прервал его, – а...Дэйзи? Она...?
– Слушай дальше, – осадил его Брайан. Дослушав историю до конца, близнец вскочил.
– Я уверен – Дэйзи жива, и вам просто все привиделось!
– Эй! Чувак! Спокойно! Мы надеемся, что будет хорошо, – угомонил его брат, приобняв за плечо и усадив на место.
– В нашей чертовой жизни никогда не бывает ничего хорошего, – сокрушенно произнес Айзек, закрыв лицо руками. Никто не нашел слов, чтобы ему противоречить – ведь в этом не было смысла.
Глава 10.
– Алан?
– Добрый вечер, Брайан, – было начало десятого, и брюнет немного удивился столь позднему звонку друга. Блондин, как никто другой, следил за распорядком дня и ложился спать вовремя. Они не общались несколько дней – Айзек был в депрессии, Чак не мог веселиться, глядя на понурого брата, Алан все пытался разобраться во всех проблемах, а Брайан... Чтож, это Брайан, – с тобой связывался кто-нибудь из полиции? Звонили или приходили?
– Нет. А тебе?, – оторвавшись от монитора, Брайан повернулся на стуле, хмурясь. Складочка пролегла между темных бровей, парень понял, что это на самом деле подозрительно – полицейский сказал никуда не уезжать и пообещал позвонить, когда будет известно что-либо о судьбе Дэйзи.
– В том то и дело, что ничего. Я сегодня ходил в полицейский участок, и там мне сказали, что и тот следователь, что был с нами, и тот молодой офицер – оба неожиданно взяли отпуск и не появлялись на работе уже полнедели.
– Это странно. Я потом узнаю..., – громкий звонок в дверь прервал их разговор, – Алан, подожди, – положив телефон, парень спустился вниз. По дороге, зайдя на кухню, он взял нож и спрятал его в рукаве. Открыв дверь, он обнаружил Айзека и Чака с неожиданно веселыми улыбками.
– Чак? Айзек? Что вы здесь делаете?, – брюнет почувствовал некоторую неловкость из-за своих беспочвенных подозрений.
– Да у нас тут неожиданная новость, – лукаво рассмеялся Айзек, – у нашей принцессы скоро праздник.
***
– Как вы узнали?, – брюнетка была в не себя от … гнева? Негодования? Шока? Порой мы не в состоянии сами разобраться, что чувствуем – то ли мы рады, то ли мы хотим чувствовать радость, то ли это на самом деле абсолютно противоположное чувство. Сердце человека, его эмоции, чувства неподвластны объяснению разума и логическим законам. Никакие правила, установленные века назад, не смогут заставить человека испытать те или иные чувства, изменить свое отношение или убеждения.
– Я случайно нашел твою старую страничку, – хмыкнул Айзек, показывая всем фотографию маленькой девочки с брекетами и розовыми очками с Хэлло Китти, – сколько тебе тут?
– Эй! Отдай!, – Лекс, краснея, пыталась вырвать у парня телефон, перегнувшись через стол. Они четвером собрались в кафе, потому что им нужно было хоть как-то развеяться, особенно когда намечается нечто грандиозное.
– Ладно, Айз, удали ты фотку – не смущай ее. Меня больше вот что волнуется, крошка, – обратился Чак к Лекс, – когда ты собиралась нам рассказать?
– А что? Нужно?, – девушка была слишком увлечена удалением картинок.
– Конечно. Ты же не думала, что мы пропустим твою вечеринку. Или ты не хотела нас приглашать?
– Ну..., – удостоверившись, что ни одна позорная фотография не осталась, Лекс, стукнув напоследок парня по голове, отдала Айзеку телефон, а потом, сморщившись оглядела всех, на самом деле...
– Да ладно?, – огорчился Айзек. Его до этого усмехающееся лицо стало грустным, – ты хотела нас видеть на своем празднике?, – вокруг них пробежал холодок. Парни неловко поежились, девушка сжалась на своем стуле. Всем стало очень неудобно: брюнетке из-за того, что попала в такую ситуацию, парням – из-за того, что они недостойны вечеринки.
– На самом деле я ее понимаю, – прервал тишину Алан, медленно поправляя очки на переносице. Его серо-зеленые глаза были грустны и серьезны, – с нами одни только проблемы, да и в принципе мы не самая желанная компания. Так что...
– Ой, не нуди, – вдруг рассмеялась девушка и, схватив сумку, вытащила оттуда четыре картонки, – от ваши приглашения, мальчики, – игриво улыбнулась она, протягивая каждому билет с его именем. Близнецы уставились на свои приглашения, растопырив глаза, а Алан стал внимательно читать. Брайан, взял приглашение, даже не взглянул: последние пять минут он неотрывно смотрел в толпу и не принимал участия из разговоре.
– То есть... Алексис Маллейн! Я официально угрожаю тебе! Я убью тебя!, – заверещал Айзек, начиная щекотать девушку. Чак и Алан засмеялись. Громкий женский смех разрядил появившуюся неловкость, полностью уничтожая ее, – то есть ты давно решила нас пригласить, но сказать нам хотела... кстати, когда бы ты сказала?
– Хватит!, – продолжая сеяться, девушка слегка толкнула близнеца в плечо и, поправил волосы, ответила, – ну где-нибудь в пятницу.
– А праздник в субботу. Ты издеваешься? Мы бы не успели купить подарки, – сокрушался Чак, – мило нахмурившись.
– Ой, да мне не нужны подарки. Мне всегда дико неудобно их получать! Так что не надо!
– Даже не думай, – отчеканили хором три парня. Лекс покраснела и усмехнулась.
– Ладно, только не дорогое, прошу вас!, – увидев возведенные к потолку глаза, она вновь засмеялась, – кстати, Айз, ты вот абсолютно открыто со мной флиртуешь...
– Ну, не совсем открыто!, – притворно испугался он, выпрямляясь на стуле и хватаясь за голову, – я так старался скрыть...
– … А между тем, – невозмутимо продолжала брюнетка, потягивая свой чай, – у тебя есть девушка. Дэйзи не обидится из-за подобного вида измены?, – все парни напряглись. Веселье в их глазах тут же сменилось испугом и некоторой тревогой. Холод вновь вернулся, несмотря на то, что из всех окон лил яркий солнечный свет, – я...я что-то не то сказала?, – осторожно поинтересовалась Лекс, заметив напряжение друзей.
– Мы..., – начал было Айзек, но не смог продолжить, закусив губы. Брат пришел к нему на помощь, явно нервничая.
– Они расстались с Дэйзи, – рука, которая ненароком коснулась плеча Айзека, показала тому, что нужно держать себя в руках. Айзек кивнул, глядя на Лекс, из-под нахмуренных бровей. Вдруг Брайан вскочил на ноги. Достав помятую купюру в 20 долларов, он бросил ее на стол рядом со своим стаканом и, бросив:
– Простите, мне пора, – исчез в толпе. Все четверо удивленно провожали его взглядом. Алан переглянулся с Чаком, пытаясь разобраться. Но тут уже Айзек разрядил обстановку.
– Он пошел в сторону магазина эротического белья. Я видел. Ну все, крошка, жди подарочек с намеком, – усмехнулся он, вновь расслабленно откидываясь на стул. Щеки девушки густо покрылись красным.
– Айз!
И хотя еще полчаса они сидели, смеясь и обсуждая предстоящую вечеринку, то и дело то один, то другой бросили недоуменные взгляды в сторону, куда ушел брюнет. Да уж, у этого парня явно полно тайн.
*** Вечеринка получилась просто великолепной: за несколько часов милый и небольшой двухэтажный домик превратился из тихого и пустого обиталища одного человека в разноцветный, переливающийся всеми цветами радуги клуб с десятками людей, двигающимися в такт подрагивающей музыки. Хотя Лекс и не хотела приглашать много народу, но братья Хандерсоны постарались – и оп! – получите пятьдесят пять человек. Дом украшали вместе – близнецы, Алан и сама виновница торжества. За четыре часа до начала они четвером съездили в магазин и накупили столько еды, напитков и всякой ерунды, что им потребовался целый час, чтобы впихнуть все пакеты в черный огромный джип братьев, и то пакеты еле-еле вместились. Вернувшись в дом Лекс, они разложили еду и приступили к делу. Когда в три часа стали появляться гости, они, войдя внутрь, тут же начинали наперебой хвалить обстановку: дискотечные шары, мыльные пузыри под потолком, обновляющиеся каждые 15 секунд, множество разноцветных шаров и лент, прожектора с зигзагообразными лазерами, разноцветные двигающиеся лампочки, два огромных танцпола, удобные и многочисленные стулья и диванчики, мини-бар, в котором хозяйничали братья Хандерсон, караоке, дополненная кухня, в которой одновременно могли находиться около двадцати человек... Словом, вечеринка получилась что надо. Лекс, в своем невероятно красивом розовом коротком платье и туфлях на каблуках, с волосами, закрученными и лежащими на одном плеча, со счастливыми глазами встречала гостей в холе, отвечая на поцелуи девушек и объятия парней, благодарила их за подарки и провожала внутрь. В начале пятого, когда казалось, что дом не в состоянии вместить большее количество человек, гости перестали приходить. Все, кто был приглашён, уже нашли себе место в доме и отрывались по полной. Кроме... Лекс медленно потягивала кока-колу из бокала, стоя около подоконника в большой гостиной. По середине под дискотечную музыку зажигали парни и девушки, замечательно проводя время. Все в этом доме улыбались, кроме виновницы тожества. Когда к ней кто-то обращался, она растягивала губы в широкой улыбке, принимая комплименты и отвечая на вопросы, на душе у нее было грустно. Она старалась не смотреть на часы, но между тем знала точно, что уже 16:40. 17:02. 17:37. 18:04. 18:16…
– Ну мучай себя, – послышался голос. Брюнетка резко повернулась, глядя на подошедшего Алан. Он был одет в светло-зеленую рубашку и классические серые брюки. Его подарок уже нашел себе место на ее книжной полке, а фиолетовые лилии стояли на столе в холле, – это же Брайан. Ты должна была уже привыкнуть к его трудному характеру.
– А при чем тут он?, – Лекс сделала еще один глоток, пытаясь придать своему голосу равнодушие, но получилось что-то похожее на сокрушённый риторический вопрос. Серо-зеленые глаза пытались залезть к ней в душу, но девушка упорно отводила глаза.
– Ты хочешь меня обмануть? Ты думаешь, я не понимаю? Боже, Лекс, я знаю Брайана с четырех лет. Да, его природа одарила потрясающим телом, и он им пользуется вовсю: девушки на него клюют, как рыбешки на жирного червя, – блондин достал из кармана аккуратно сложенную тряпочку и тщательно протер очки, – я уже тысячи раз проходил подобные ситуации – девушка влюбляется, а он...
– Я не влюблена в него!
– Хорошо, – мягко улыбнулся парень, беря у пробегающего Айзек стакан с апельсиновым соком. Близнец на ходу чмокнул Лекс в щеку и скрылся за стеной танцующих, – тогда не стой. Это твой праздник. Ты должна веселиться, смеяться, улыбаться и искренне. Иди, пригласи любого парня на танец – тебе никто не откажет.
– Почему ты так думаешь?, – легкая улыбка расцвела на губах брюнетки.
– Боже, не заставляй и мне делать тебе комплимент – ты сегодня ими засыпана, – медленно коснувшись щеки девушки, Алан поправил выбившуюся прядку, – ты очень красива сегодня. Настоящая принцесса, – синие глаза увлажнились, и девушка часто заморгала, чтобы не растекся макияж, – к тому же ты тут главная, и никто не имеет права сказать тебе «нет». Да и тут нет идиотов, – закончил блондин, весело улыбаясь. Хитрая улыбка пронеслась по лицу девушки.
– Ты уверен?
– Абсолютно, – кивнул Алан, довольный тем, что смог развеселить свою подругу, которая была ему невероятно дорога. В душе он дико злился на Брайана за то, что он слишком холоден и не умеет ценить своего счастья.
– Тогда пошли, – виновница торжества схватила опешившего парня за руку и потащила на танцпол.
– Но...э...Лекс...
– Ты сказал «любого». Я выбрала тебя, а теперь танцуй со мной, – и они отдались танцу. Девушка то и дело смеялась, держась за руки Алана, а он спустил свое обычное спокойствие и позволил себе вести себя так, как не вел себя очень давно – молодым, веселым и абсолютно расслабленным.
*** К семи часам Алексис перетанцевала уже практически со всеми парнями, она переходила из объятий в объятия, смеялась и танцевала, танцевала... О, это незабываемое ощущение танца... Тот момент, когда в мире существует только две вещи – ты и музыка. Когда ты позволяешь себе отпустить все проблемы, бедствия и невзгоды, нависшие над тобой. Когда ты забываешь о делах, требованиях, просьбах. Когда ты остаешься наедине с самим самой. Когда единственное, что ты слышишь – это твое дыхание, стук твоего сердца. И это невероятное ощущение свободы, когда ты, словно птица, расправив крылья, взвиваешься в воздух, не обременённый никакими житейскими рамками и границами, полностью отдаешься своей душе, когда ты ведешь диалог со своим телом, изучая самые сокровенные местечки своего сердца, мыслей, чувства, желаний, влечений. Когда ты истинно чувствуешь себя частью природы, частью этого бесконечного, высокого и невероятного мира. Когда ты чувствуешь рядом с собой Создателя, ощущаешь его легкие, как перья, прикосновения и слышишь его невинный, как крыло бабочки, шепот. Когда ты – это Гармония, ты – это Чистота, ты – это Невинность и просто чистая душа. В танце человек познает себя, потому что он отдается ему каждой клеточкой своего тела, каждой своею мыслью и трепетом сердца. Потому что, когда мы танцуем, мы свободны. На улице было уже темно. Музыка, из порой нежной и мелодичной, полностью сменилась на дерзко-динамичную. Гости, развеселенные компанией друг друга и небольшим количеством выпитого алкоголя, практически не сходили с танцпола, только несколько парочек уединились в свободных комнатах. Виновница торжества, уже заметно порозовевшая и с несходящей улыбкой на лице, сидела около бара, допивая мартини. Парень, сидящий рядом, которого она видела второй раз в жизни, упорно пытался уломать ее на поцелуй, рассказывая анекдоты, чередуя их с комплиментами и постоянно пялясь на вырез розового платья. Девушка смеялась, полностью расслабившись и отбросив все грустные мысли. Вдруг чья-то рука схватила ее за локоть и потащила по коридору. Чуть не падая на каблуках, брюнетка едва-едва поспевала за темным силуэтом, ведущим ее на второй этаж. Ступеньки? Кто вообще придумал эти ступеньки? Так и голову сломать можно... Перед глазами все клубилось, и Лекс еле держалась на ногах. Незнакомец вошел в комнату девушки и закрыл дверь. Брюнетка, размяв затекшую руку, подошла к окну и развернулась.
– Какого че..., – довольно дружелюбно начала она, но потом поперхнулась, увидев, кто был этим «незнакомцем», – Брайан?, – насмешливый голос тут же превратился в жалкий писк. То количество алкоголя, что затуманило ее мысли, тут же вылетело.
– Нет. Санта Клаус ошибся дверью, – съязвил парень, прислонившись спиной к двери, сложив руки на груди. Выглядел он как всегда потрясающе: черные волосы в творческом беспорядке прикрывали половину лица, оставляя только эту наглую насмешку, безукоризненная черная рубашка, с закатанными до локтя рукавами, и черные джинсы сидели идеально. Девушка тут же пожалела, что пила что-то крепче сока, и несмотря на то, что она уже не чувствовала то легкое опьянение, ее тело слишком отзывалось на вызывающую красоту этого поганца. К тому же, они в ее спальне... Ох..., – наверное, я должен извиниться?, – приподнял бровь парень, вытаскивая брюнетку из ее далеко не детских мыслей. Она тут же густо покраснела, понимая, что не слышала вопроса.
– А...ээ, – выдала она. Брюнет усмехнулся, прекрасно понимая, как влияет на эту девчонку. Он сделал пару шагов к ней. Каждая мышца в теле Лекс напряглась. Ее носа достиг чудный мужской аромат, и мысли снова затуманились. Что он с ней делает?
– Я говорю, что извиняюсь.
– За что?, – способность трезво мыслить наконец вернулась к ней, и она изо всех сил хотела ее удержать, пытаясь не обращать внимание на то, что ее с Брайаном разделяли какие-то пара метров.
– Ну, вечеринка началась в 3, а сейчас где-то 7, – закатив глаза, хмыкнул он, – к тому же – я уверен, я заставил себя ждать.
– Что? Не обольщайся, – слегка грубовато бросила она, всплывшую в ее памяти фразу, когда-то сказанную ей этим наглецом. Шоколадные глаза немного удивленно расширились, в них явно читалось «а у Вас дерзкий ротик!».
– В любом случаи – я должен отдать тебе подарок.
– Подарок?, – девушка так удивилась, что даже забыла изображать равнодушный гнев. Она вспомнила предположение Айзек относительно подарка Брайана, и она снова почувствовала, как кровь прилила к щекам. «Я слишком часто краснею», безнадежно подумала она.
– Конечно. Поэтому я и привел тебя сюда, – невозмутимо ответил Брайан. Брюнетка, собиравшаяся послать его ко всем чертям, задохнулась, услышав его ответ. Синие глаза удивленно уставились на него. «Он же не хочет...?», – он на кровати, – продолжал издеваться брюнет, видя смущение девушки.
– Ты..., – девушка посмотрела на кровать и вдруг увидела коробку, на которую до этого не обращала внимания, – что это?, – опасливо спросила она, медленно подходя к непонятному предмету.
– Боже, я так состарюсь, – выдохнул парень, – открывай, – брюнетка, бросив быстрый взгляд на него, потянулась к коробке, а тут она дернулась.
– Что там!?, – отскочила Лекс, сжав руку. Брюнет закрыл рукой лицо.
– Женщины... Открывай!, – увидев его ободряющую улыбку, она вновь подошла к испугавшему ее предмету и сняла крышку...
Нечто маленькое и невероятно пушистое подпрыгнула в воздух, коснувшись шершавым языком носа девушки. Взяв извивающийся комочек, пытающийся вновь лизнуть ее, брюнетка рассмотрела свой подарок – влажный носик, черные глазки, полные щенячьего восторга, пушистая взлохмоченная шерства, мягкие лапки, стоящие ушки... Молчание затянулось, девушка просто не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни произнести самое короткое слово. Парень, все это время пытавшийся сохранять равнодушие, явно начинал нервничать.
– Ну?, – нетерпеливо спросил он. Лекс подняла на него глаза на секунду, потом уткнулась в мягкую шерстку своего маленького дружка. Она это сделала, чтобы Брайан не видел ее слезы, – эй!
