Текст книги "Мой Темный Квартет (СИ)"
Автор книги: Алекс Мелроуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 51 страниц)
– Я не заключала с тобой никакой сделки.
– Меня зовут Десерта*, и ты заключила сделку, попросив меня вылечить тебя.
– Во-первых, повторяю, я не заключала с тобой никаких сделок. Во-вторых, я просила себя вылечить своего друга. И, в-третьих, – она зло сжала челюсти, сверкая синими глазами, – ты – демон?
– А ты не такая тупая, как я думала, – снова голову на бок, язычок пробежался по губам, – я бы даже забрала тебя к себе. – Сладенькая, маленькая, миленькая детка...
– Не называй меня так!, – ощетинилась Лекс, понимая, что придется выкручиваться самой.
– Многое теряешь, крошка, но... ладно. Сейчас о деле. Мне нужно, чтобы ты выкрала одну вещицу и принесла ее мне.
– Я ничего не буду красть!
– За-молк-ни!, – вдруг взревела она, и нечто больно обожгло рот брюнетка, заставив ее воскликнуть и прижать пальцы с саднящим губам, – не переношу человеческие вопли. Слушай меня очень внимательно, крошка. Я ведь не такая милая, как снаружи. Если не в курсе, то мое любимое занятие, это сдирать с людей кожу и заказывать из них одежду и обувь, – синие глаза скользнули на одежду демоницы, – так что помолчи, будь добра. Так вот, ты должна будешь украсть у Хранящего.., – девушка приподняла бровь, – да ладно? Ты не знаешь, кто такой Хранящий? Фррр... Ладно, в вашем мире его зовут Брайан Адамс, – сглотнула, – тебе нужно будет незаметно стащить у него с шеи кулон, что-то похожее на обглоданный полумесяц с языком внутри, неровный, потертый, когда-то серебряный. Ясно? Отвлеки его как угодно, усыпи, да что угодно, но стащи, а я сама приду за ним.
– А если я откажусь?, – с вызовом бросила Лекс.
– А если ты откажешься делать то, что я тебе сказала, то я, уж поверь мне, убью каждого из Квартета, правда, после твоей драгоценной семьи и лучшей подруги, и не думай, что я обойдусь обычным сдиранием кожи: ради них я придумаю что-нибудь поизощреннее. Как насчет отрезанного языка, ушей, пальцев на руках и ногах, кастрирования и клетке в бассейне с пираньями или акулами? Все это банально, знаю, но я подумаю...
Брюнетка замерла, боясь даже подумать о тех ужасах, которые могли бы прийти в голову этой садистке. Она даже зажмурилась и затрясла головой, пытаясь выбить из головы страшные видения. Но потом подняла голову и решительно произнесла:
– Я тебе не верю. Ты не сможешь просто так выхватить людей из рутинной жизни и мучать.
– Ой, правда что ли? Ладно, – она неожиданно оказалась прямо около кровати девушки, заставляя ту отшатнуться, и протянула ей ее мобильный телефон, – тогда позвони своей матери и послушай, как она будет реагировать, когда я щелкну пальцами.
Глядя на нее, как на сумасшедшую, Лекс нервно взяла телефон и набрала номер мамы. Первые пять гудков она ждала в гробовой тишине, потом послышался голос матери.
– Ли! Ли! Милая?!
– Мам?, – только сейчас она поняла, что не знает, что говорить.
– Детка! Господи, спасибо! Ты говоришь! О, милая, я так боялась, так волновалась за тебя...
– Мам, – перебила ее брюнетка, глядя на то, как Десерта подняла руку, – ты сейчас где?
– После того, как от тебя уехала, забежала в магазин за продуктами и вот сейчас уже еду домой. Территориально – подъезжаю к железной дороге, – в эту секунду послышался щелчок. Брюнетка вскинула голову и увидела, как демоница усмехается, щелкнув пальцами.
– Мам?, – немного взволнованно спросила она, чувствуя кусок льда в животе, – мам? У тебя все в порядке?
– Да, конечно, а что.., – она не договорила, в телефоне послышался какой-то шум, а потом Эббигейл воскликнула, – о, господи!
– Мам! Мам!
– Поезд сошел с рельсов, а я … б****, я не могу повернуть руль машины! Черт!
– Мам!
– Ли!
– Мааам! Мам!, – кричала Лекс, прижимая мобильный к уху и прикрыв рот рукой от ужаса, – мам! Господи, мам! Ответь! Мам! Мам!
Ответом был дикий грохот и ни малейшего намека на присутствие ее матери. Голову разрезало страшное видение: поезд с дикой скорость сбивает на полном ходу мамину машину, сминая ее. «Господи, нет, нет», шептала она, продолжая держать трубку у уха. Десерта дерзко смотрела на него, ухмыляясь и радуясь чужому горю. Потом грохот, доносящийся из трубки, сменился тишиной. Брюнетка подняла голову, кусая губы и не зная, что ей делать, куда звонить и вообще есть ли надежда. Уже собираясь отключить телефон и звать на помощь, ей почудились какие-то помехи на той стороне, а потом...
– Ли? Дорогая?
– Ма?.., – не веря своим ушам, прошептала девушка, чувствуя, что задыхается.
– Господи, я тебя, наверное, испугала? Прости, милая, немножко заснула за рулем...
– Мама?, – все еще не в силах поверить, спросила она, – ты где? Мама … мамочка …
– Да что с тобой, малышка? Я уже у дома, никуда сегодня не поеду, а завтра буду прямо к открытию, к восьми...
– Мам, – перебила она ее, боясь потерять смелость, – я люблю тебя, мам. Я так тебя люблю.., – всхлипывание в трубке.
– А я тебя, моя маленькая. Очень-очень. И все, клянусь, все у нас будет хорошо.
– До … до завтра?
– Да, я привезу тебе что-нибудь вкусненькое, солнышко. И, да, Дакс тоже очень скучает, – Лекс усмехнулась сквозь слезы и отключилась, продолжая прижимать мобильный к уху. Смешок заставил ее выйти из оцепенения и поднять глаза. Демоница наблюдала за ней, обнажив острые зубки.
– У тебя нет выбора, а иначе в следующий раз тебе нечего будет даже похоронить.
Понимая, что она в ловушке, в тупике, брюнетка с лютой, нескрываемой, переливающейся через края ненавистью посмотрела на девушку и, крепко сжав челюсти и впившись ногтями в ладони, жестко кивнула, принимая условия сделки. Та довольно хмыкнула и, приняв вновь облик Брайана, пошла к выходу. Остановившись в дверях, она слегка повернулась и прошептала:
– И, чуть не забыла: только попробуй хоть кому-нибудь проболтаться, особенно кому-то из Квартета, и я убью сразу двоих. Лучше не зли меня, принцесса. А пока, оревуар, моя маленькая рабыня.
*** Ночью в начале первого мобильный Брайана засветился. Брюнет, который, позанимавшись подготовкой к экзаменам пару часов, сидел в интернете, изучая какие-то старинные документы и руны, бросил взгляд на телефон, увидел номер друга и задумался, не торопясь отвечать, прекрасно понимая, что, вероятнее всего, сейчас ему будут читать нотации относительно обращения с больной, но в итоге, осознав, что это достаточно грубо по отношению к парню, который ни в чем не виноват, протянул руку и нажал «ответить».
– Алло, – лениво, расслабленно, равнодушно.
– Доброй вечер, Брайан, – как-то слишком уж счастливо. Что произошло?
– Ну, судя по тому, что я вижу на часах, уже ночь, – парень был в своем репертуаре, – поэтому у меня появляется вопрос: почему ты не спишь так поздно, ведь для тебя это именно поздно?
– У тебя весьма неплохо получается мой деловой тон, – Алан усмехнулся, – между тем я просто засиделся к подготовкой. Я вспомнил, что давно не повторял такую тему в биология, как …
– Умоляю, ни единого термина и определения, – взмолился тот, протирая уставшие глаза, – у меня и так все в голове плавает, смесь химии, физики, биологии и географии.
– Прекрасно тебя понимаю. Но я позвонил не поэтому.
– Весь внимание, – закатил глаза. Вот сейчас точно начнется...
– Я хотел сказать, что горжусь твоим поступком, Брайан, – брюнет медленно распрямился и даже отвел телефон от уха, чтобы удостовериться, что ему не мерещится. Но все было так. Потряс головой и ущипнул себя, раздумывая, а не спит ли он.
– Что. Ты. Сказал?, – наконец выдавил он, все еще находясь в заторможенном состоянии.
– Я говорю, что горжусь тобой, – с улыбкой повторил Алан, разминая отекшую после долгого сидения спину, – я знаю, чего тебе стоило прийти к ней, – Брайан сел еще прямее, отвлекаясь от монитора и глядя в окно, хмурясь.
– Так. Секунду. Скажи-ка поподробнее, за что ты там гордишься?, – видимо, его жесткий голос смутил блондина, и он немного заикался и путался, отвечая.
– Ну, не-несколько часов назад я проходил мимо больницы, где лежит Лекси, возвращался из би-библиотеки. И я увидел, как ты вышел оттуда. Я еще так удивился, но удостоверившись, что это действительно был ты, так обрадовался, потому что я осознаю, через что ты переступил, чтобы сделать это, – брюнет молчал, раздумывая, как поступить дальше и что делать, потом медленно произнес:
– Меня там не было, Алан. Я весь чертов день был дома, никуда не выходя после колледжа, и, тем более, я не приходил к ней, потому что наша последняя встреча закончилась не на самой волшебной ноте.
– Но … тогда … кого я видел, вместо тебя?, – он сглотнул, тоже отвлекаясь от книг. Весь этот учебный водоворот мгновенно испарился из его головы, потому что на первый план вышла гораздо большая и важная для сердца проблема.
– В этом-то и есть главная проблема, – процедил Брайан, вскакивая и нервно расхаживая по комнате, натыкаясь на мебель и углы.
– А что, если .., – испуганно начал блондин,– если он приходил к Лекс, чтобы сделать ей еще хуже?, – эта мысль мгновенно пронзила их головы, и сказались годы, проведенные вместе: они одновременно бросились вниз, на первый этаж, на ходу накидывая на плечи первую попавшуюся куртку и вылетая из дома, – я еду к ней!
– Я еду к ней!, – слова вылетели синхронно, сплетаясь, – встретимся у входа, – выкрикнул брюнет и бросился в сторону больницы, надеясь, что они успеют хоть что-то исправить. Сердце защемило, пока в голове мерзкое воображение подталкивало самые неприятные картинки, которые он мог бы обнаружить на месте. А в голове вертелось: «Они покусились на Нее. На мою девчонку. На мою собственность. Пусть сами себе роют могилу, твари»
Двадцать минут спустя они нервно расхаживали перед входом в больницу, после того, как почти десять минут просили впустить их к Лекс, на что им отвечали, что приемное время закончилось, что было очевидным в глухое время суток. Брайан был готов применить внушение и на несговорчивой медсестре, и на стоящих рядом врачах, оставленных на ночное дежурство, и на всей больнице, но Алан отговорил его и вывел на улицу, где тот со всей силы ударил в стену, по которой поползла трещина. Блондин устало опустился на скамейку, закрыв лицо руками. На телефон брюнетка не отвечала, к ней не пускали, и они просто не представляли, как пройти к ней.
– Черт!, – выругался Брайан, запустив руки в волосы, – черт! Черт! Черт! Что нам, черт возьми, делать?! Что?!
– Успокойся, – тихо простонал друг, потирая глаза, – в данный момент мы ничего не можем сделать, если не хотим привлечь к себе слишком много ненужного внимания.
– Да какой на.., – он замолчал, стараясь на материться перед культурным другом, и исправился, – плевать я хотел на внимание, которое могу привлечь. Нам нужно узнать, что этот урод с моей внешностью сделал с девчонкой.
– Ее зовут Лекс, – устало произнес Алан, поднимая на мечущегося парня глаза, – тебе ничего не будет, если ты будешь называть ее по имени.
– Ой, не нуди!, – рыкнул тот, сверкнув глазами, которые сейчас потемнели, став практически черными. Потом сжал руками виски, закрыв глаза и сжав челюсти, мысленно сосчитал до десяти – не помогло, дошел до двадцати, тридцати, сорока и после шестидесяти смог уже выдохнуть более-менее спокойно, – ладно. Сделаем так: останемся здесь до утра, и как только откроют больницу, прорвемся вовнутрь.
– Слушай, – Алан встал и взял друга за плечи, заставляя смотреть себе в лицо, – это будет глупо, понимаешь? Не спать всю ночь, выжидая, а на утро ты будешь таким вымотавшимся, что от тебя не будет никакого проку. Уставшим ты не сможешь помочь Алексис. Так что сейчас мы идем домой, а вот к восьми приходим сюда. Я напишу миссис Ольвер, что мы опоздаем на первую пару.
– Будто ей дело есть, – буркнул себе под нос брюнет, понимая, что друг прав, но не в силах просто так бездействовать, – ладно, – сдался он в итоге, – так и сделаем, но я буду тут без десяти восемь.
– Как скажешь, – довольно улыбнулся блондин, радуясь, что все еще не потерял сноровку и в состоянии достучаться до своего неугомонного товарища.
*** В поликлинику Алана и Брайана пропустили только около девяти, потому что там проводились какие-то работы и профилактики. Вместе с парнями ждала и миссис Маллейн, которая рассказала, как дочь позвонила ей вчера и как они поговорили. Когда она вспомнила, что дочь сказала, что любит ее, у нее на глазах заблестели слезы, и она полезла за очередным платочком. Друзья то и дело переглядывались, а когда им наконец разрешили зайти, Алан нерешительно откашлялся и остановил уже рвущуюся наверх женщину.
– Миссис Маллейн...
– Я просила называть себя «Эббигейл», дорогой.
– Хорошо. Хм … мис... Эббигейл, извините, что прошу Вас о таком, но …
– О, дорогой, – она нервно отмахнулась и бросилась вверх по лестнице, – давай потом, ладно? Просто мне не терпится, – и она скрылась из виду. Тут уж блондин едва сдержался, чтобы не выругаться, так велика была его досада. Брайан закатил глаза, всплеснув руками.
– Молодец!, – процедил он, глядя на часы.
Около десяти минут они кое-как перебивались на первом этаже, но ожидание становилось все более невыносимым, и в какой-то момент они прошмыгнули мимо медсестер и бросились на этаж, где лежала Лекс. Около кабинета они столкнулись с сияющей и немного удивленной миссис Маллейн, которая одаряла все вокруг лучезарной улыбкой.
– Ей лучше. Моей девочке. Ей лучше, гораздо, гораздо лучше. Это чудо, просто чудо, – шептала она, проходя мимо них, будто не видя. Парни переглянулись и ворвались в палату, замирая на пороге: брюнетка стояла к ним спиной, в длинной больничной бледно-голубой рубашке, распущенные волосы струятся по тонким плечикам, маленькие ножки в махровых голубых тапочках немножко елозят, будто она не может устоять на месте. Услышав скрип двери, она развернулась, немного быстрее, чем надо было, и застыла, увидев выражение лиц друзей, в то время как они с замиранием сердца изучали ее лицо: да, появился румянец, да и вообще процесс резкого выздоровления был налицо, но между тем в глазах таился дикий ужас, губы потрескались, лицо осунулось, напоминая череп. То, как синие глаза смотрели на них, показывало, как ей страшно, в какой она западне. Алан хотел было броситься вперед, но его опередил Брайан: он рванул, за секунду преодолев расстояние в шесть метров, его руки коснулись волос, щеки, плеч девушки, жадно впитывая ее черты, потом подняли ее подбородок, чтобы посмотреть в глаза.
– Что произошло? Кто к тебе приходил?, – спрашивал он, проводя руками вверх-вниз по ее рукам, ощупывая обтянутые кожей кости, холодные конечности и неприятную ткань рубашки, – кто?, – он наклонился, глядя ей прямо в глаза и ласково касаясь кончиками пальцев ее щек. Он не внушал, он просто спрашивал, чувствуя, как внутри закипает паника. Брюнетка смотрела ему в глаза, потом перевела взгляд на стоящего в нескольких метрах Алана, потом вновь посмотрела перед собой и тяжело выдохнула.
– Демон. Ко мне пришел демон...
– Твою мать!, – слишком громко выругался брюнет, отойдя к окну и сжав кулаки, чтобы ничего не сломать, – твою мать!, – повторял он, закрыв лицо руками, а потом запуская пальцы в волосы, сжимая челюсти. Алан и Лекс смотрели на него, ничего не говоря и никак не пытаясь его успокоить. Потом блондин подошел к девушке, легко коснувшись ее локтя.
– Ты как? Что он с тобой сделал? Что сказал?, – брюнет тоже повернулся, чтобы посмотреть на нее. Она же сглотнула, бегая взглядом от одного к другому и нервно покусывая губы. Она вспомнила угрозы Десерты и пыталась придумать, что сказать, чтобы не вызвать еще большей проблемы, ведь демоница и так была зла и способна на любые злодейства. И, наконец, прошептала, стараясь придать своему голосу как можно больше правдивости:
– Он хотел узнать, что за человек разрушил жизнь Квартета.
*** Как и сказала Десерта, через два дня врачам ничего не оставалось, кроме как выписать Алексис, так как держать ее более в заполненной больнице не имело смысла, ведь она была абсолютно здорова: кость в руке срослась, нога вернулась в нормальную форму, и все, что осталось, это пара-тройка едва заметных шрамов да неприятное ощущение в животе, где совсем недавно развивалась новая жизнь. Поэтому 50 часов спустя парни ждали свою подругу внизу, стараясь выглядеть как можно счастливее и не думать о неприятном инциденте, произошедшем несколько дней назад. Они были рады, что девушка выздоровела, но то, как это случилось, им не нравилось. Миссис Маллейн, спускающаяся по лестнице, крепко держа дочь за руку, вся светилась от радости. Ее детское, слегка наивное выражение лица так и кричало «чудо, это просто чудо!». Когда Лекс подошла к друзьям, они обняли ее все одновременно, смеясь и плача. Линдси, приехавшая вместе с близнецами, стояла ближе всего к подруге, прижимая ее к себе, словно не веря, что она цела. Братья схватили сумки брюнетки, напрочь отказавшись от помощи Эббигейл, и они все хохочущей, пестрой массой залезли в их джип, прижимаясь друг к другу и радуясь, что все обошлось. Блондинка умостилась на коленях своего братьев, севших на место рядом с водителем, Алан, Лекс и миссис Маллейн устроились на задних сидениях. Только двое притворялись. Лекс и Брайан старательно изображали счастье и расслабленность, но между тем шоколадные глаза внимательно следили за всем происходящим, а синие каждые пять минут смотрела на черный шнурок, показывающийся из-за ворота синей футболки брюнета. *** Весь день после выписки мать не отпускала Лекс от себя ни на шаг, чуть ли не в туалет с ней заходила. Она старалась говорить с ней обо всем, будто пытаясь наверстать несколько лет за такой короткий срок. Брюнетка уже хотела взвыть, когда мать предложила ей пойти по магазинам, или съездить в какой-то парк развлечений, или накупиться различного фаст-фуда и засесть дотемна за фильмы. Почему-то ей претило все это внимание, она поняла, что ей было гораздо приятнее, когда мать не обращала на нее внимания, игнорируя или крича. Но она не могла сказать ей это, иначе та бы обиделась и правильно бы сделала. Поэтому ей приходилось улыбаться и иногда отвечать односложно, отказываясь от предложений покинуть дом или наедаться. Сама же Эббигейл не замечала состояния дочери, слишком радуясь, что она жива и здорова после такой аварии. Она гораздо спокойнее смирилась с потерей внука, так как не знала о нем, чем если бы ей сообщили, и поэтому она даже была немного рада, что ее оставили в неведении. Только в восемь часов девушке удалось сбежать из дома, сказав, что она должна зайти к Линдси. Озираясь по сторонам и плотнее кутаясь в кардиган, она шла по темным, освещенным только редкими фонарями улицам, думая о том, что должна сделать, и эти мысли холодили ее сильнее, чем ночной воздух. Она размышляла, как стащить у Брайана буквально из-под носа кулон, потому что тот вариант, приходящий в голову, ее не весьма устраивал. Но когда она подошла к дому Адамса, то поняла с тоской, что, вероятно, он был единственным. Проглотив боль и стараясь улыбнуться как можно беззаботнее, она позвонила в дверь, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, твердящих ей, что она предает Брайана. Спустя секунд десять дверь открылась, и брюнет показался в дверном проеме, в черной рубашке, низко сидящих штанах и босиком. Девушка сглотнула, но мгновенно улыбнулась, облизав губы.
– Принцесса? Привет, – немного настороженно поздоровался тот, оглядывая ее с ног до головы, оценивая необычный видок: короткая юбка и топ в вырезом.
– Что? Даже не пустишь? Оставишь стоять на пороге?, – соблазнительно хмыкнула брюнетка, стараясь выглядеть максимально привлекательно. Парень приподнял брови, смутившись.
– Да нет, проходи.., – пожал он плечами, пропуская ее вовнутрь. Девушка, виляя бедрами, миновала холл, медленно уселась в кресло в гостиной, положив ногу на ногу и прикусила нижнюю губку, – какие-то проблемы?, – хрипло спросил Брайан, стараясь игнорировать все эти чрезмерно привлекающие внимание жесты, ну, или, по крайней мере, скрывать свое волнение и напряжение.
– Нет, все отлично, – еще одна ухмылка, – а что? Мне нельзя прийти к тебе?, – наклонила голову набок, изображая кукольную обиду.
– Да хоть живи, – пробурчал брюнет, заметив, что девушка поменяло положение ног, и ее и так короткая юбка задралась еще больше. Он сглотнул и даже прикрыл на мгновение глаза, чтобы успокоиться зреющее желание.
– Это так мило, – улыбнулась Лекс. Она сама едва-едва сидела, ей хотелось вскочить и убежать отсюда, но у нее не было выбора. Поэтому, призвав свою внутреннюю сексуальность, она встала и, подойдя к креслу, в которое тяжело опустился парень, положила руки на его ручки, нагнувшись над ошарашенным брюнетом, таким образом обнажая добрую часть груди в глубоком декольте, – но, знаешь, я пришла не за этим... Мне так не хватает того … того животного, животного наслаждения, что я чувствовала, находясь с тобой, – еще раз прикусила губу и провела по ней языком, вспоминая его реакцию на подобный жест. Брайан побледнел и вжался в спинку кресла, изо всех сил сдерживая себя. Его глаза не могли оторваться от такой близости человеческого тела, да и у каждого есть свои потребности, а свою он ох как давно не удовлетворял. Слегка надувшись из-за того, что парень никак не среагировал, девушка наклонилась еще ближе, обдавая его запахом мяты и лаванды, практически касаясь его губ, – поэтому я подумала – а почему бы нам не … ррр, – прорычала она ему на ухо и провела языком по коже под ухом. Брюнет задохнулся, сжимая ручки кресла. Он был готов сдаться и прямо сейчас просто разорвать эту чертову одежду, которая не дает ему насладиться их соитием. Но крупинки разума все еще мигали красным, удерживая его от опрометчивого поступка. Поэтому он резко поднырнул под руку Лекс и отошел в сторону, запустив руку в волосы.
– Не надо … нет, – прошептал он, сжав челюсти и плотно закрыв глаза. Ему бы не помешала сейчас ванна, чтобы снять напряжение. «Зачем ванная, если тут есть ходячая мисс Возьми-меня?», шептала его подсознание, и он сам едва не зарычал. Брюнетка, стоя за его спиной, покраснела, думая, что не привлекает его, но отступать было уже поздно, поэтому она подошла к нему со спины и прижалась бедрами к его бедрами, проведя рукой по его животу. Потом заставила его убрать руки от лица и развернула к себе, водя пальцами по его скулам, шее, плечам.
– Почему же «нет»? Я же знаю, вижу, что ты хочешь. Так в чем проблема?, – парень покачал головой, глубоко дыша через нос, потом снова и снова. Лекс напряглась. Понимая, что ее идея терпит крах, она попыталась вновь, – поцелуй меня, – прошептала она, касаясь губами его подбородка, – поцелуй или прогони, – брюнет молчал, хватаясь за последние остатки разума, чувствуя, как пол уходит из-под ног, – хотя мы оба знаем, какой из вышеперечисленных вариантов ты предпочтешь...
Последняя попытка перед тем, как она хотела сбежать. Последний рывок. И он сработал. Брайан, не выдержав, грубым движением притянул ее к себе, вдавливая в свое тело, и распахнул ее губы языком, прорываясь все глубже. Его руки сжали ее талию, больно впиваясь в ягодицы сквозь тонкую ткань юбки. Лекс, забыв о том, зачем вообще начала весь этот порно-спектакль, начала пятиться, чтобы найти обо что можно опереться, потому от этих греховных поцелуев у нее подгибались ноги. Наткнувшись на стол, она смахнула рукой все, что на нем было: книги, вазу, настольную лампу, какой-то хлам, все одним взмахом, не заботясь о сохранности. Брюнет подхватил ее под колени и посадил на гладкую поверхность стола, разводя изящные ножки в туфельках и располагаясь между ними, задирая юбку все выше. Словно обезумев, девушка хватилась за пуговицы на рубашке парня, сначала пытаясь правильно расстегивать их, но потом, психанув, просто отрывала их, обнажая мускулистую грудь, ее пальчики с красным маникюром поползли по его груди, животу, касаясь кубиков. В это время брюнет рванул ее кардиган вниз, заставляя его съехать, потянул тонкую кофточку девушки, да так, что она сползла до талии, открывая затуманенному взору шоколадных глаз кружевное белье и бледную, высоко вздымающуюся грудь. Почувствовав так близко обнаженную, горячую, женскую плоть, он спустился языком по шее, плечу брюнетки и зарылся носом в ложбинку между грудей, одновременно задирая короткую юбку Лекс до самых бедер и лаская шелковые трусы. С красных губ сорвался стон, который она просто не могла сдержать, все ее нутро кипело, низ живота пульсировал, она хотела его, он требовался ей, прямо сейчас, ей нужно было ощутить его в себе, нужно было кричать его имя, не сдерживаясь, нужно было стонать, раздирая в кровь его спину. Он просто нужен был ей. Издавая громкие стоны, брюнетка вцепилась в черные волосы, притягивая мужскую голову к своей полуобнаженной груди, ее пальчики скользнули вниз по мощной шее, царапая кожу плеч … И тут она наткнулась на что-то: тонкий шнурок, висящий на шее. Подняв голову Брайана, заставляя его припасть жадными губами к своей шее, едва сдерживая рвущиеся наружу крики, она повернула слегка голову, разглядывая вещицу: полуобглоданный месяц с языком, такой, каким его описала демоница. Весь жар, которым было объято тело, мгновенно сменился на лютый холод, освеживший ее голову. Стараясь не сделать ничего подозрительного, она продолжала ласкать мужскую спину одной рукой, прижимая его к себе, а другой медленно подцепила кулон, вращая пальцами неудобную застежку на шее. Брайан что-то прорычал, вцепившись в хрупкие края ее трусов, и провел языком по одной груди, норовясь вытащить ее из плена бюстгальтера. Лекс закусила губу, стараясь оставаться в здравом сознании и, наконец, расцепила концы шнурка. Сжав кулон в руке, она провела ею по спине парня, медленно поднесла ее к своей ноге и бросила в нос туфли, не придумав места удобнее. Вновь вернувшись в реальность, она, посмотрев на парня и увидев состояние его штанов и обезумевший взгляд, поняла, что если она сейчас не остановится, они переспят. Признаваясь самой себе, она знала, что хочет этого, но рана еще не зажила, а она не была готова к новой. Поэтому, когда парень был готов уже разорвать ее белье, она с силой толкнула его в грудь и отошла от стола, тяжело дыша. Боясь поднять глаза и посмотреть на реакцию Брайана, брюнетка стояла, глядя в пол, но потом медленно подняла глаза: он стоял с приоткрытым от сбившегося дыхания, покрасневшим от поцелуя ртом, всклокоченными волосами, разорванной рубашкой и смятыми штанами. В глазах – все еще бешеная страсть, но также и немой вопрос, удивление и боль. Лекс видела в его глазах свое отражение: растрепанные, рассыпавшиеся по спине волосы, стертые губы, практически голая грудь, едва прикрытая полурасстегнутым лифчиком, висящий на одной руке кардиган, собравшаяся на талии одежда, кружевные трусики, неприкрытые скомканной юбкой, и дрожащие ноги на каблуках. Сглотнув и разорвав зрительный контакт, девушка медленно поправила волосы, опустила вниз юбку, застегнула бюстгальтер, вернула на прежнее место кофту и укуталась в кардиган, обхватив себя руками. Кулон больно впивается в пятку, но пока нет никакой возможности его убрать, поэтому приходится терпеть. Брайан сделал шаг вперед, покачнувшись, и, не поправляя одежду, продолжал смотреть на нее тяжелым, отсутствующим, пахнущим болью взглядом, потом прошептал охрипшим, лишенным интонации голосом:
– Зачем все это?.., – пустой, безэмоциональный шепот, в котором звенит, переливаясь тысячами оттенков, горькость опустошенности. Лекс старалась смотреть в сторону, кусая губы и проклиная себя всеми возможными словами. «Ну, что, девонька? Довольна? Ты теперь шлюха. Рада этому? Завлекла, чтобы стащить вещь. Соблазнила, чтобы разбить. Возбудила, чтобы отвлечь. Шлюха. Шлюха. Шлюха!» Понимая, что есть три варианта – признаться во всем, притвориться идиоткой и сделать больно – она не могла решиться ни на один. Первый был самым чреватым, потому что она сама удостоверилась в том, что Десерта – сумасшедшая, для которой человеческая жизнь ничего не стоит. Второй тоже не прокатил бы, потому что Брайан бы раскрыл ее, так как он знает ее слишком хорошо. Поэтому, собрав все силы и мысленно моля о прощении, она пренебрежительно бросила, фыркнув:
– Хотела удостовериться, что ты все тот же придурок, ведущийся на привлекательность женского тела. Твой мелкий настолько изголодался, что ты даже не побрезговал переспать с той, с которой у тебя не то что отношения, а даже практически вражда. Да ты просто слабак, ведущийся на всякую короткую юбку да грудь побольше, – уже не в силах остановиться, она буквально добивала его, заставляя все сильнее горбиться, – снимал бы уж себе каждую ночь проститутку, чтобы удовлетворять свои потребности, а то у самого, видимо, не получается, – ненавидя себя всей душой и мечтая провалиться сквозь землю, Лекс развернулась на каблуках и гордо вышла из дома, хлопнув дверью, играя свою роль. Прекрасно зная, что Брайан не сдвинулся с места, она все равно прошла таким же темпом всю улицу, где ее можно было увидеть из окна, и только оказавшись вне видимости, она остановилась, облокотившись о дерево и сжав себя руками. Боль, прожигающая сердце, молила о слезах, но их не было, она стала жестче, сильнее, не готовая плакать каждый раз, когда было трудно. Единственное, чего ей хотелось, это вернуться и попросить о прощении, потому что он этого не заслужил. Закрыв лицо руками, она ругала себя, беззвучно кричала и топала ногами, как маленький ребенок.
– Грубо, в моем стиле, – послышался довольный женский голос. Подняв глаза, брюнетка увидела Десерту в коротком темно-изумрудном платье, которая улыбалась, обнажая острые зубки, – в целом, мне нравится, – она протянула руку с наманикюренными длинными ногтями. Лекс медленна встала и вытащила кулон, сильно сжав его в руке, да так, что он порвал кожу неровными краями. Демоница щелкнула пальцами, и девушка положила украденную вещицу в ее руку. Та довольно улыбнулась, изучая его змеиными глазами, – прелесссссть, – прошипела она, причмокнув губами.
– Теперь ты оставишь меня, нас в покое, – грубо произнесла брюнетка, глядя на нее. Десерта даже не подняла головы.
– Пока что ты мне не нужна, так что да – дыши спокойно. По крайней мере, пока, – ее силуэт замерцал, и она стала пропадать, растворяясь во тьме. Когда она уже практически пропала, Лекс услышала ее последние слова, – знаю, ты меня сейчас ненавидишь, но ты больше похожа на меня, чем тебе бы хотелось. Помни это, – и она исчезла, оставив только мерзкий запах отходов да камень на душе.
Чувствуя, как по коже ползут жгутики льда, девушка укуталась в тонкую кофту и на дрожащих ногах пошла по темным улицам, но не пройдя и десяти метров, остановилась, вспомнив, что дома ее ждет забота и надоедливое внимание матери, а ей сейчас меньше всего нужны были все эти расспросы. Оглядываясь, она достала телефон, не зная, что делать. И тут перед глазами встал опустошенный взгляд Чака, когда он не мог даже глаз на нее поднять. Пальцы сами собой нажали нужный номер. Парень взял после второго гудка.
