Текст книги "Мой Темный Квартет (СИ)"

Автор книги: Алекс Мелроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 51 страниц)

– … и я тебя ненавижу – это три!, – вдруг выкрикнула девушка, бросая трубку. В двух смыслах – и переносном, и прямом: отключив связь и швырнув мобильный в стену.

Несколько секунд она сидела, дергаясь и кусая губы, щипая свои локти и сжимая пальцы ног. Ее голова болталась вперед-назад, а губы не переставали шептать какие-то гадости. Буквально через мгновение она метнулась к телефону, выключая звук. Удостоверившись, что ее никто не потревожит, брюнетка снова села на свое место, только теперь она откинулась на спинку, поставив ноги на края кресла. Ее глаза следили за стрелкой часов, не в силах двигаться так медленно, забегая вперед и возвращаясь обратно. Вдруг цепкие пальцы с черным маникюром вцепились в телефон, поднося его к глазам: ни одного звонка. Прошло уже две минуты, а он не перезвонил. Не удержавшись на краю, девушка сползла на пол, кресло больно срезалось в спину, надавливая на позвоночник, но она не обратила внимания, до боли сжимая мобильный, буквально сжимая его в глаза.

Пусть он перезвонит.

Пусть он перезвонит.

Он должен перезвонить.

Он обязан перезвонить.

Черт его дери!

Не перезвонил.

Но может, есть смс? Окрыленная новой идеей Лекс шлёпнулась на спину, рыская в закромах телефона: смс от Линдси, от мамы.... И ничего нового. Ничего от него.

Нет смс.

Но ведь она ждет. Ждет, что он перезвонит.

Придурок.

Ожидание сменилось гневом. Резко встав на ноги (телефон оглушительно шлепнулся на деревянный пол), брюнетка стала носиться по комнате, хватая вещи, до которых могла дотянуться, и бросая их на пол. По мере того, как пол наполнялся осколками и обломками, девушка рычала все громче и громче, переворачивая стулья и бросая вазы в окна. Она не думала, что ее могут услышать соседи.

Она не о чем не думала.

Она просто злилась.

Злилась, не помня себя.

Перед глазами то и дело появлялись какие-то непонятные разноцветные пятна, и ей то и дело мерещились предметы, которых не было на столе, и, пытаясь схватить их, чтобы тоже бросить, она злилась еще больше. Вдруг новый звук ворвался в ее воспаленный мозг: пушистые торопливые шажки. Стремительно развернувшись вокруг своей оси и наклонив голову на бок, сгорбившись и страшно искривив тело, Лекс посмотрела на Дакса, который, видимо, проснулся от шума и прибежал узнать, в чем дело. Грубая мысль пронзила голову девушки.

– А ты, комок? Ты ведь тоже Его. Его шавка, Его подарок, воспоминание о Нем. Наверное, он подарил его мне, показывая, что и я Его шавка. Да пошел он к Дьяволу!, – заорала она, выгибаясь вперед и с ненавистью глядя на испуганно застывшего щенка, – ненавижу Его. И тебя ненавижу!, – затуманенные синие глаза не отрывались от замершего существа, видя перед собой не собаку, а какого-то монстра с клыками и длинным хвостом в шипах, – тварь! Сдохни, тварь!, – кричала она, бросаясь на щенка. Тот, взвизгнув, умудрился выскользнуть из рук хозяйки и, едва не поскользнувшись на гладком полу, понесся в другую комнату, забиваясь как можно дальше в угол за чемоданы, – беги, беги, я все равно тебя достану, шваль!, – бесновалась брюнетка, собираясь рвануть следом за беглецом, но тут точно наткнулась на невидимую преграду. Ее глаза по-кукольному округлились, и она задрожала всем телом, падая на грубый пол.

Ее гнев выключили.

Ее боль включили.

Обхватив себя руками, она подползла к стене, вжимаясь в угол. Трясущиеся руки, трясущиеся зубы, трясущееся сердце. Перед глазами все ходило ходуном, и в какой-то момент подняв глаза, она увидела две какие-то темные дыры в противоположной стене. «Похожи на его глаза... Его карие глаза. Как шоколад... Глаза-шоколад. Я люблю шоколад. Он вкусный. Глаза-шоколад. Хм, смешно... Но что глаза делают на стене? Что его глаза делают на моей стене? Что делают его глаза на моей стене? Что на моей стене делают...», мысли путались, и, едва не теряя сознание, девушка чудом не ударилась головой об острый угол стола. «Все хорошо. Хорошо. Хорошо. Нет, все плохо. Так, а что плохо-то? Ну, во-первых», начала рассуждать Лекс, глядя рассредоточено на свои ноги, «до меня нет дела Брайану. Это у нас будет раз! Во-вторых, меня достала Линдси. За те дни, что она вернулась. Это, получается, два!», она закашлялась, обтирая кровавую слюну о футболку. В ее голове как-то не отразилось то, что изо рта шла кровь, она продолжала перечислять. «В-третьих, у меня полное дерьмо в учебе. Хрен с маслом, я ни черта не знаю, ни черта не сдам и окажусь в итоге в жопе. В жопе нашей дорогой миссис Ларкус. Считаем – это три! Дальше, хм, моя отстойная мать. Ее никогда не бывает рядом. Никогда, черт ее дери! Да блин, я могла бы каждую ночь возит к себе новых мужиков, даже несколько, и заниматься с ними сексом, а ей было бы посрать. Посрать, конечно, ведь ее и дома не бывает. Нахрен она меня родила? По пьяни, в туалете супермаркета? Мать ее... Это у нас четыре! Не люблю четыре... Фу», голова закружилась, и брюнетка легла на пол, прикладывая горящий лоб к холодному полу. Черные дыры на стене сменились разноцветными блестками по всей комнате. Красиво. Она неожиданно рассмеялась, протягивая руку, точно желая коснуться одного огонька. Но он был неосязаем. «Играет со мной», хихикнула она, переворачиваясь на живот и смотря на пол. Вот рука, а вот глаз, собака, молния, дерево... Она искала другие фигуры, спрятавшиеся в изгибах деревянного пола. В какой-то момент она увидела знакомый силуэт, и ее передернуло. Встав на ноги, Лекс покачнулась, едва не упав снова. «Что мне нужно? Мне нужен секс и ванна. Нет, сначала ванна», она подняла вверх палец, подтверждая важность того, что говорит. Проходя мимо зеркала, она посмотрела на себя и поняла, что говорит вслух. «Хах, о чем бы подумала моя святая мамаша, если бы узнала, что я хочу с кем-то переспать?» Снова смеясь как сумасшедшая, брюнетка прошла в ванную, цепляясь испачканными и порезанными пальцами за края раковины. Она не до конца понимала, что происходит и где она находится, ее трясущиеся руки до побеления сжимали мрамор. В голове все кружилось и бурлило. Тысячи чувств, эмоций смешались в один большой комок недоразумения, непонимания, расторможенности. Посмотрев на свою руку, она увидела три пальца, покрытых какой-то странной слизью и фиолетовыми ногтями. Однако вытерев мерзость об одежду, она не почувствовала ее. Подняла глаза, но не смогла ничего увидеть в зеркале, сколько ни всматривалась – одно сплошное серое пятно, без глаз, рта. Коснулась пальцами зеркала, а руки-то и нет. «Где моя рука?», недоумевала она, вроде чувствуя ее, но не видя. «Чушь какая-то».

Не нужна.

Она ему не нужна.

Никому не нужна.

Как больно... тут, в груди... близко, но далеко... Вроде тут, но нет – там. Вроде все равно, но в то же время – нестерпимо. Вроде много друзей, но, однако, сейчас – одна. Вроде как любима, но на самом деле – безразлична.

А зачем жить? Вот честно. Когда все равно умирать, и какая разница – сейчас или потом? Сейчас можно так, как сам захочется, а потом … А что будет потом? Умрешь ли ты своей смертью, в окружении семьи, чувствуя их любовь и признательность за данную жизни? Или тебя ударит бутылкой пьяный поздно ночью где-то в переулке, где тебя не сразу еще и найдут? Или ты полетишь стремительно вниз, находясь в самолете, и последнее, что ты будешь видеть, это небо и облака, облака, облака...? Или поезд сойдет с рельсов? Или тебя «закажут»? Или автокатастрофа? Или утонешь? Или вирус? Или рак?

Как глупо, глупо. Глупые смерти, которых тысячи ежесекундно. Вот задумайтесь: именно в это секунду, вот – хоп! – один человек в какой-то точке земного шара перестал дышать. Вот только что он смотрел на место, в котором он находится, дышал, его легкие наполнялись кислородом, он чувствовал свое тело, а сейчас – сейчас он уже далеко. И где «далеко»? Что будет «после»? Вдруг, ничего, и жизнь ничего не изменила? Может быть, то энное количество часов, что ты прожил, ничего не дали. Может быть, ты зря дышал, зря тратил драгоценный воздух, зря топтал цветы, зря употреблял пищу, воду, зря испытывал все эти оттенки человеческой жизни, переживая и сопереживая? Но зачем, если в итоге это может оказаться пустым?

Повернувшись, Лекс увидела кофту, в которой была в тот день у Брайана, и ее сердце снова кольнула тупая боль. «А ведь действительно, зачем жить? Зачем продолжать жить, если знаешь, что в будущем не будет ничего хорошего? Почему бы не прекратить все сейчас, когда ты красив и молод, когда ты будешь лежать в гробу как принцесса. Принцесса при жизни, принцесса и в смерти»

Эта мысль засела в голове. Хмурясь, брюнетка опустила голову, и тут ее глаза заметили то, что раньше не замечали. Как завороженная она смотрела на узоры вен на запястьях: голубые ленточки, переплетающиеся между собой. «Красиво... и почему я не замечала? Но кровь... кровь... она, ведь, красная? Тогда почему вены тут голубые? Мы проходили анатомию, но … А может у меня тут – голубая кровь? Как бывает в сказках... интересно», синие глаза лихорадочно заблестели, и девушка, качаясь из стороны в сторону, достала свою сумочку, роясь и отбрасывая ненужные, попадающиеся предметы, когда ее пальцы нащупали гладкую маленькую коробочку – маникюрный набор. Пилочка, шипчики двух видов, кусачки и ножницы. Маленькие, тоненькие, холодные маникюрные ножнички. Тонкий пальчик провел по острию. Это ведь не больно? Она просто посмотрит. Ей интересно.

Решение принято. Все просто – пару надрезов, она узнает, что да как и все. Конец.

Дополнение к 27 главе.

POV Айзек

«Гребанные продавцы! Черт их дери! Надо же было привязаться к каким-то жалким монеткам! Ну, не хватило мне двух долларов, и что!? Почему же сразу не давать мне все покупки? Черт та с два! Фр! Злясь изо всех сил (изо всех сил в моем случаи – это значит идти и напоминать мини-паровозик, у которого случились проблемы во внутреннем строении, и теперь из его ушей то и дело вырываются клубочки озлобленного вонючего дыма под громкий мерзкий рык разъяренного деда-мыша в пятом поколении), я ворвался в дом, чуть не выбив стекло в двери и, походу, слегка испортив ручку двери, сжав ее чуть сильнее, чем надо.

– Вы много потеряли!, – проорал я, поднимаясь вверх по лестнице. Одинокая пачка чипсов и банка колы грустно постукивали друг по другу в слишком большом пакете. «Нет, я тоже потерял … но, черт, они больше!» Оказавшись в своей комнате, я обнаружил Лекс, сидящей за моим столом. В любой другой ситуации я бы удивился, но сейчас … сейчас я просто выдохнул, мысленно досчитав до десяти пуль, которые я всадил в тело мерзкого продавца, и, подойдя к девушке, поцеловал ее в макушку.

– Чем занимаешься?

– Да вот, – я только сейчас понял, что ее глаза слегка красные. В голове тут же появилось дикое желание вмазать идиоту, который посмел стереть улыбку с ее лица, – посмотрела один …, – она замялась, – фильм, и что-то меня пробрало.

– О, что за фильм?

– Ну, – она снова замешкалась, – это не совсем фильм...

– Ужастик?

– Нет...

– Комедия?

– Нет.

– Фантастика?

– Неет, – протянула брюнетка, откидывая голову назад, пока я легко целовал ее щеки.

– Неужели эротика?, – ухмыльнулся я, накрутив ее локон на кулак.

– Нет!, – ответом мне была попытка ударить в лицо, но я, смеясь, перехватил ее тонкий кулачок, прижимая его к груди.

– Тогда что? Я в недоумении.

– Аниме. Понимаешь? Японский мульт, – она вывернулась и отошла в сторону, все еще пытаясь изображать раздражение. Это так мило.

– И чем же тебя он так зацепил?

– Не знаю... просто красивая история, красивая музыка, хорошая рисовка...

– Как, говоришь, называется?, – перебил я ее, усаживаясь за стол и набирая в поисковике нужный мне сайт.

– «Сад изящных слов»... А что?, – ее глаза так симпатично блестят, когда она не понимает, что я задумал. МУХАХА, мой внутренний демон разразился смехом Джокера, стирая кожу на ладонях от чрезмерного довольного трения. Не обращая внимания на вопросы брюнетки, я нашел нужный мне файл на Торренте и поставил его на закачку. Девушка продолжила допытываться, но тут появился значок. Готово! Схватил флешку и за пару секунд скинул на нее фильм, и, взяв Лекс за руку, потянул ее на первый этаж, не забыв про пакет с едой.

– Объясни, что ты творишь, черт возьми!, – не выдержала она, замирая посередине гостиной, пока я вставлял флешку в ди-ви-ди.

– Обожаю, когда ты ругаешься, – откликнулся я, хватая пульт и включая телевизор, – садись. Сейчас посмотрим, что это за «сад» такой.

– Но … , – она остолбенела, наконец, поняв, что я затеял, – я же только что...

– Если тебе понравился этот мультик, то я не думаю, что ты не будешь против посмотреть его еще раз, особенно с таким великолепным, неподражаемым, потрясающе притягательным и привлекательным партнером, – о да, детка, мои брови и не такое умеют. Брюнетка засмеялась, пихая меня в плечо и садясь рядом.

– Помолчи и врубай, – скомандовала она, открывая упаковку вредных рыже-желтеньких хрустяшек, пока я очень старался не облиться колой. Хотя, если подумать, если бы я облился, то тогда я бы снял футболку, а девушки просто не в состоянии противостоять шарму моего тела. Ну, ладно, в другой раз. Сейчас надо все-таки составить мнение по этому «дико-интересному-аниме-которые-я-в принципе-не-переношу». Да-да, именно так. Ну, все началось с дождя. Хех, да мне пора писать рассказы. Идеальное начало какого-нибудь ужастика: «Все началось с дождя... и которого показался Чужой» Мухаха, я псииииих. Так, все, сосредоточился. Хотя дико трудно это сделать, когда твои пальцы то и дело натыкаются на пальцы девушки в узком пространстве пакета чипсов. Суть аниме в том, что паренек, Такао, мечтающий стать когда-то дизайнером обуви, которую он рисует постоянно, прогуливая как-то школу, встречает в беседке, в парке, во время дождя (да, да, опять он!) Юкино, «загадочную веселую женщину». Сначала это просто знакомство, потом – что-то, напоминающее дружбу... И все время дождь. Когда я только начал смотреть, я особо не вникал в суть истории, но в какой-то момент колокольчик ленивого идиота и упрямца звякнул в моей голове, показывая, что берет отпуск на ближайший час и готов дать мне кратковременный отпуск. И началось: я даже ЕСТЬ ПЕРЕСТАЛ! А в конце... В конце я, оторвавшись в первый раз за последний час от экрана, посмотрел на Лекс, и больше не отрывался от ее лица. Блестящие, горящие глаза, слегка приоткрытые, бледно-розовые губы... Я чертовски влюблен в эту девчонку. Люблю ее целиком, от тусклых, едва уловимых смешных веснушек на бледных щеках и до кончиков покрытых черным лаком ногтей на ногах. Я тряхнул волосами и взглянул на экран, заиграла главный саунтрек аниме, тоже про дождь, про любовь... Потом все закончилось, а мы так и сидели. Краем глаза я видел, что Лекс смотрит на меня, но в моей голове все еще прокручивалась цитата...

– Ну как?, – прервала она, наконец, молчание.

– «И … и пока идет дождь, останешься ли ты со мной?». – я повернулся к брюнетке, видя ее радостные глаза. Я ждал, когда она закончит фразу, дополнив цитату, но вдруг … Вдруг что-то пошло не так. Мир взорвался, когда она оглушительно захохотала, тыча в меня пальцем и откидываясь назад.

– Неужели веселого и беззаботного Айзека пробрал какой-то мультик? Да ладно?!, – она смеялась и смеялась, стуча руками по подушкам и коленям, а я сидел, широко открыв глаза и не отрываясь от ее лица. Где-то внутри мне было больно, но я не привык к таким ощущениям, поэтому старался понять, из-за чего она смеется.

– Ты что?, – выдавил я, еле-еле совладав я языком.

– Я всегда считала, что ты жалок, но не до такой же степени! Господи, Макклаймен, – она вскочила на ноги, презрительно глядя на меня сверху вниз, – ты там мерзок и глуп, что я просто разочарована. Я-то думала, что уж ты-то из всей четверки в состоянии здраво мыслить и не поддаваться какой-то глупой фигне!

– Лекс..., – прошептал я, боясь даже рот открыть. Мои щеки заливало красным, лиловым, серым... Слишком много разных, ненормальных цветов.

– Таким как ты жить не нужно, – заключила брюнетка, и прежде, чем я успел хотя бы пикнуть, вытащила из кармана (?) пистолет. Мне бы удивиться, что он там делает, но я тупо уставился на дуло, которое смотрело мне прямо в лицо, – как на счет последнего глупого слова, салага?

– Что за черт..., – прошептал я, и раздался выстрел»

– ЧЕРТ. ЧЕРТ. ЧЕРТ. МАТЬ ВАШУ!, – я очень громко кричал. У меня даже у самого уши заложило от собственного крика. Фуф, это просто сон... Сон, но где я? Дьявол, я заснул в туалете. Хм, и такое бывает. В дверь забарабанили.

– Айз, твою налево, ты не один. Выметывайся!

– Уже иду, братишка, – хмыкнул я, тут же забыв про кошмар.

Глава 28.

Боль. Тупая, колющая, двужущаяся в голове, как мерзкая, покрытая бритвами и колючками гусеница, которая, неся свое склизкое тело, ползет туда-сюда по мышцам, костям, достигая самых сокровенных уголков тела, делая его полностью подчиненным этой агонии. В голове какое-то серое, непонятное облако, перекрывающее все органы чувств, кроме одного.

Боль. Гадкая, нестерпимая, с привкусом плесени во рту, горле, желудке, тошнотворным ощущением во всех конечностях, безграничной слабостью и попусту нежеланием сражаться, бороться с ней. Боль. Вворачивающаяся в кожу, словно дрель. Боль. Заполняющая целиком, не оставляя ни единого живого, неохваченного ею клочка. Боль. Подчиняющая волю и желания. Боль. Боль. Боль... Голоса. Кто-то говорит. Их несколько. Один, два, три … Три мужских голоса. Или больше? В ушах шумит, ничего нельзя разобрать, можно даже не стараться. Мерзкий запах. Обычно так пахнет в больницах. Но при чем тут больница? Чушь какая-то. Бред. Не может это быть больница... Ведь так?.. Опять очнулась и даже прислушалась, пытаясь осознать, что происходит. Но веки … веки такие тяжелые... Как они могут весить столько? Слишком тяжело, не осилить... Но ведь нужно, нужно определиться хоть с чем-то. Запах... Да, это явно больница: неприятный, забивающий нос запах спирта, медикоментов, боли и … одиночества. Потом – свет. Через неоткрывающиеся веки виден яркий, белый, нереально ненормальный свет. Снова голоса. Они спорят, переговариваются, обсуждают что-то … Что? Почему все говорят? Почему не дают просто поспать? Ведь так хочется... Очень больно. Болит … болит все. Абсолютно все, начиная с макушки гудящей головы и заканчивая неощутимыми кончиками пальцев. Что за чертовщина?..

– Она должна была проснуться. Уже давно, – встревоженный не на шутку, тихий, с нотками начинающейся истерики голос.

– Да, но ведь..., – нерешительный, скрытно-испуганный, по-детски невинный и неосознающий ситуацию голос.

– Все будет хорошо. Ясно? Я уверен, уже скоро, – мирный, успокаивающий, но с признаками скрываемой неуверенности голос.

Голоса. Раз за разом. Снова и снова. Такие надоедливые, но почему-то знакомые. Откуда? Почему? Где их уже слышала? Или нет, может, путаются мысли? Может, ошибка? Может, их вообще нет, и они плод больного, давящего на мозги воображения?..

– Черт возьми!, – это уже крик отчаяния, выбившийся из-за сжатых зубов, где-то совсем близко, отдавшийся гулко от пустых стен. Зачем они кричат? Они... Стоп. Нет. Хватит. Хватит лежать. Хватит думать, догадываться, злиться на непонятно что, чувствовать боль, разгадывать цвета и запахи...

– Успокойся. Ради Бога!, – еще один голос и гулкий удар по плечу. Это уже интересно. Кто они? … Только бы открыть глаза.

– Оба, тихо, пожалуйста, – остывшее и пахнущее дикой болью отчаяние, – криками мы ничему не поможем. Я вас очень прошу – просто помолчите, и так ситуация … затянулась, все и так слишком трудно. Не делайте все еще более напряженным, чем это и так является...

– Довольно, – четвертый голос. До этого его не было. Кому он принадлежит?

Именно этот голос и дал толчок. Все внутри продолжало бунтовать, скрипя и моля не причинять еще большую боль, позволить всему просто оставаться таким, каким есть. И не важно, что больно. Главное – стабильно и неизменно. Но нет. Всего одно слово, сказанное холодным, слегка грубоватым голосом зарядило тело, наполняя его силой и заставляя двигаться. Последний рывок, и глаза, хмурясь на яркий свет, с непривычки тут же покрывшись толстой пеленой слез, распахнулись, стараясь в одну секунду впитать все, что их окружает. Одна секунда показалась бесконечностью, в которую вместились: белые стены, серая дверь и три лица, которые тут же оказались в поле зрения.

– Лекс!

– Лекс!!

– Лекс!!!, – три крика прозвучали одновременно, сливаясь в один, громкий, похожий на хлопок резко лопнувшего шарика звук. Чья-то рука тут же сжала пальцы ее правой руки, другая оказалась на ее левом плече, и какая-то туша слегка навалилась на ноги. Она была окружена. Проморгавшись, девушка открыла глаза уже окончательно. Алан, Айзек и Чак. Рядом с ней. Держат и волнуются за нее. Но … Она огляделась и поняла: больница, все серое и белое, больное и неприятное. Но что-то еще не так. Брюнетка нахмурилась. Здесь должен быть кто-то еще... Кто-то … Слегка повернув голову, она обнаружила то, что и предполагала: около окна, сложив руки на груди и не глядя на нее, стоял Брайан. Потрепанные штаны, мятая футболка, взъерошенные волосы. Все, как обычно, и то же самое равнодушие. Ничего не изменилось.

– Ты как? Как себя чувствуешь? Как голова? Что болит? Хочешь попить? Позвать врача?, – вопросы посыпались на нее градом. Лекс непроизвольно сморщилась, желая оградиться от шума.

– Я сказал – довольно, – повторил брюнет, и все тут же смолкли, точно их лишили голосов. Брайан медленно повернулся и, подойдя к кровати, застыл в той же позе, глядя на нешевелящуюся девушку сверху вниз. Его глаза были хмуры и мрачны, тревожная складка разрезала прекрасное лицо греческого бога, выступившие вены показывают напряжение. Резкий шум взорвал наступившую тишину – пододвинув стул, протащив его по полу, парень оседлал его, повернув задом-наперед, и серьезно посмотрел на брюнетку, – слушай очень внимательно, принцесса. У нас очень большие проблемы, и это очень важно нам сейчас обсудить все как можно подробнее, до того, как до тебя доберется полиция и психологи.

– Что?.., – синие глаза ошарашенно распахнулись, и она слегка отшатнулась в сторону, словно решив, что он сошел с ума, – какая полиция? При чем тут психологи?..

– Во избежании следующих вопросов я хотел бы предложить, чтобы вопросы задавал я, это будет гораздо быстрее и продуктивнее, – не получив отказа, он продолжил, – первый вопрос: почему ты хотела покончить с собой?, – из легких выбило весь воздух, Лекс бы точно упала, если бы она не лежала. Она с явным ужасом смотрела на брюнета, раздумывая, не вызвать ли ему психушку уже сейчас, – хорошо, вопрос второй: зачем ты решила принимать наркотики?

– Нет уж!, – не выдержала девушка, сглатывая и обхватывая себя руками, – если ты псих, то это не значит, что свою ненормальность нужно распространять на всех.

– Вопрос третий: как тогда ты оказалась в больнице?, – невозмутимо продолжил юноша, ни один мускул ни двинулся на его лице.

– Понятия не имею, – насупилась брюнетка, – может, это твоя глупая шутка, и это просто декорации. Или я тут из-за недосыпания. Или мать сдала меня куда-то, пока я спала. Или я закашлялась во сне, и она привезла меня сюда. Черт возьми! Да что угодно! Если бы я только..., – она не договорила, так как резко подняв руки в порыве эмоций, почувствовала дикую резкую боль в руках, – ай!, – не понимая, что происходит, она уставилась на свои запястья, перевязанные чистыми бинтами. Когда она просто шевельнула кистью, боли не было, но стоило ей сделать какое-то быстрое движение, и она появлялась, пронзая тело, – что за … ?

– Отвечаю на вопросы с конца. Возможно, для тебя что-то прояснится... В больницу ты попала из-за того, что была обнаружена с сильным кровотечением, вызванным глубокими порезами в районах кистей обеих рук.

– Быть такого не может...

– Извини, но бинты мы снимать не будем, их только недавно меняли. Придется поверить мне на слово. А что касается других вопросов – то они именно к тебе, так как никто, кроме тебя, не сможет ответить на них.

– Я … я могу сказать одно: я точно не пыталась покончить жизнь са...са...само.., – Лекс не могла выговорить неприятное слово, губы тряслись, как и все тело, а Брайан не подпускал других парней поддержать ее.

– Хотя бы что-то, – полуоблегченно выдохнул брюнет, – ладно. Дальше: что ты помнишь?

– Я помню.., – девушка напрягла память, стараясь выжать из нее как можно больше, – я поговорила с тобой по телефону, потом … потом, – тут была дыра, без единого намека на возможность вспомнить, – потом я решила принять душ. И все. Следующее воспоминание – это больница, – Брайан открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но тут скрипнула дверь, и в проеме показалась седая голова врача.

– О, мисс Маллейн. Вы проснулись, – он вошел внутрь, слегка недовольно посмотрев на брюнета, – почему же вы не позвали за мной, мистер Адамс?

– Мы слишком волновались за нее, – даже не моргнул глазом тот, – и хотели сразу же удостовериться, что она в порядке.

– Что я могу сказать... Дружба – это похвально. Но сейчас гораздо важнее, чтобы мы ее расспросили и осмотрели. К тому же, ее хотел видеть не только я, – в палату зашел офицер Арканстон. «Только его тут не хватало», пронеслось в голове. С этим полицейским были связаны не самые приятные воспоминания, он и сам-то не вызывал ни уважения, ни доверия, а весь его вид буквально кричал о том, что у данной личности мерзкий, мелочный и мстительный характер. Вечно прилизанные черные, с проседью волосы, темные, недоверчивые, прищюренные глаза, загрубелая, загорелая кожа... Весьма неприятный тип.

– Я бы попросил всех уйти, доктор Арнольд, Вас тоже, – близнецы, переглянувшись и просив недовольный взгляд на Лекс, неуклюже попятились и скрылись за дверью. Но тут девушка не выдержала.

– Офицер, просите, но я бы очень попросила, чтобы со мной остались Ал... мистер Хандерсон и мистер Адамс. Мне крайне важно их присутствие, и более того, я буду чувствовать себя гораздо лучше.

– Но это против правил, мисс, – нахмурился мужчина.

– Однако я весьма настаиваю, – синие глаза умоляющие уставились на полицейского. Тот угрюмо молчал, играя желваками, потом обреченно кивнул.

– Хорошо, но они не должны мешать. Если только я не попрошу их ответить на какие-либо вопросы.

– Возможно, что-то всплывет по ходу дела, – снисходительно подсказал Брайан, который довольно смотрел на офицера, прекрасно понимая, что тот его не выносит и дико горит желанием отправить его как можно дальше.

– Что ж, – Арканстон проглотил неприязнь и продолжил, – приступим, – пододвинув бесшумно стул и достав блокнот, он уселся на самый краюшек и уставился на девушку, – что является последним Вашим воспоминанием?

– Я вернулась из школы, поделала уроки, – как по-писаному перечисляла Лекс. Тут она напряглась, так как не хотела сообщать ему о своем звонке Брайану, поэтому перестроилась на ходу, – потом, в связи с тем, что дико устала, решила принять ванную. Следующее, что я помню, это то, как проснулась тут, в окружении друзей.

– Хм. Весьма не густо, Вы так не думаете?, – полицейский приподнял бровь, – я уверен, Вы можете сообщить мне больше.

– К сожалению, это все, что я могу Вам сообщить, – твердо ответила брюнетка, приподняв бровь. Она едва сдерживалась, чтобы не запустить в ее наглую рожу чем-то тяжелым. Ну, или хотя бы чем-то, до чего она смогла бы дотянуться.

– А я уверен, что можете, – он придвинулся еще ближе, остановившись в паре сантиметров от ее лица. Брайан напрягся, но промолчал, хотя его руки, покоившиеся в задних карманах джинс, сжались в кулаки, – куда Вы спрятали наркотики, мисс?

– На … на … наркотики?, – голос дрожал, подводя дыхание, перебивая и колебля его. Глаза бегали туда-сюда, пока она пыталась осознать, что ее действительно обвиняют в причастности к делу, за которое она бы не взялась ни за что на свете, – извините, но – Вы несете полную чушь, так как я не могу предоставить Вам ни аргумента, из-за которого Вы бы пришли к выводу, что я употребляю нечто … подобное.

– Понимаете, мисс Маллейн, в Вашей крови нашли немалую дозу кокаина при осмотре, когда Вас доставили в больницу, – словно гром среди ясного неба. Это уже выходит за все рамки.

– Это явно какая-то ошибка...

– Нет, мисс. Мы специально проверили несколько раз, при помощи разных средств. Надеюсь, Вы понимаете, в какой ситуации сейчас находитесь. Дело в том, что при осмотре Вашего дома мы ничего не нашли.

– Вы были в моем доме?!

– У нас было разрешение на обыск. Так что вопрос остается в силе: куда вы дели наркотики?

– Я Вам уже сказала, я никогда и ни за что не связалась бы с подобным. Это просто недопустимо для меня.

– Мы Вам это говорили.., – вставил Алан, но Арканстон поднял вверх руку, показывая, чтобы тот замолчал.

– Мисс Маллейн, Вы знаете, почему оказались в больнице?

– Я не знаю, но единственное, что я поняла, это то, что мне больно шевелить руками.

– Нам удалось выяснить, что Вы находились под действием наркотиков некоторое время, вследствие чего, мы подозреваем, не желая того, порезали себе вены...

– Что?!, – Лекс подскочила и закашлялась, потревожив саднящее горло. Брайан тут же метнулся к тумбочке и поднес к ее губам стакан с водой, тихо уговаривая ее сделать несколько глотков. Пока девушка, дрожа всем телом, пыталась пить, парень негодующе посмотрел на полицейского, который бесстрастно взирал на них.

– Какой Вы к черту полицейский, если ничерта объяснить спокойно не можете?

– Я бы попросил.., – мужчина побледнел и сжал губы. Спустя несколько минут брюнетка пришла в себя и, оторвавшись от воды, подняла покрасневшие глаза на полицейского.

– Резала вены? Наркотики? Боже, о ком Вы говорите? Я просто не могла …, – слезы душили ее, и девушка закрыла лицо руками. Ее плечи начали подрагивать, она вся сжалась в комочек, дрожа и едва дыша.

– Ладно. Пойдем с другой стороны, – Арканстон повернулся к брюнету, явно негодуя из-за того, что придется обратиться к нему, – если я не ошибаюсь, то это Вы нашли ее, – глаза брюнетки расширились, и она уставилась на парня, как бы спрашивая вновь «что?!».

– Да, я нашел ее в ванной. Вода набралась практически до краев, едва не переливаясь. Лекс сидела сбоку, с открытыми глазами, но она явно меня не видела. Ее кожа была лилова-серой, а руки все были в крови.

– Но как Вы попали в дом?, – приподнял бровь полицейский. Брюнет ответил тут же:

– У меня были ключи. Просто мы некоторое время встречались, и она дала мне их на всякий случай. И, когда мы расстались, забыла забрать, – нужно было видеть выражение глаз Лекс, которая уставилась на парня так, словно собирается сейчас вырубить его, чтобы он не порол дальше глупостей. Но потом она решила ничего не предпринимать, чтобы разобраться с этим засранцем потом.