Текст книги "Страж (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Все выпили. За павших принято пить всего раз, но – до дна.

Артан снова мне улыбнулся, и я кивнул ему в ответ.

– А теперь, почтенные гости, – Варейн жестом распорядился подать горячее, – прошу отведать шедевры наших лучших поваров.

Никогда не думал, что триумф может пахнуть грушами в вине и сливочным соусом с трюфелем.

Металлические клоши – полированные до зеркального блеска куполообразные крышки на тарелках – выглядели, как шлемы гвардейцев в день присяги. Целое войско лакеев выстроилось за нашими спинами – по одному на каждого гостя.

Слуги с тихим звоном опустили тарелки с этими серебристыми куполами перед нами.

Я сидел, чуть откинувшись на спинку кресла, украдкой поглядывая на Артана. Лия уже не смотрела в его сторону. Она была спокойна. Пугающе спокойна. Такая тишина бывает лишь в храме или перед выстрелом.

Герцог снова заговорил.

– Я благодарен вам всем, – начал он. – За то, что были рядом. За то, что не дрогнули. Но не все в ту ночь остались верны присяге и совести. Не все выбрали сторону Элуна. Были и те, кто ударил нам в спину в самый тёмный час.

Он сделал паузу. По залу пробежала едва уловимая дрожь. Кто-то непонимающе оглядывался. Кто-то придвинул к себе бокал.

– Настало время, – продолжил Герцог, – напомнить, что истина, как и огонь, не умеет молчать.

Раздался синхронный щелчок – официанты в белых перчатках начали снимать клоши с тарелок, словно музыканты оркестра по сигналу дирижёра.

Запахи взвились к потолку: запечённые ножки вранки в соусе из синей пыльцы, тушёная телятина с фиалковой глазурью, медленно запечённая утка с вялеными плодами аурийского инжира… Всё было прекрасно. Безупречно.

Кроме одной тарелки.

У Артана на фарфоре лежали… знаки отличия Лунных стражей. Шеврон, металлический значок, плашка с номером отряда… Всё было аккуратно сложено, как перед погребением.

И я во второй раз за этот вечер широко улыбнулся.

Артан не сразу осознал. Сначала он вежливо улыбнулся, затем повернулся к лакею, но его взгляд снова зацепился за один из символов. Знак почёта за победу в Элуне.

– Что это за…

Артан медленно поднял глаза на Лию и вздрогнул.

Лацканы и грудь её мундира были чисты. Ни единого символа не осталось.

Лия улыбнулась:

– Я сделала выбор отец.

Я видел этот миг осознания в глазах барона. Так бьёт молния в сухое дерево. Он вскочил было на ноги, но тяжелая рука гвардейца в артефактной перчатке нажала на его плечо и заставила опуститься на место.

– Ты… – прошептал он, с ненавистью глядя на Лию.

– Я, – тихо отозвалась она. – И я выбрала клан.

Он побледнел – но не от гнева. Глаза начали наливаться кровью, а в уголках губ проступила розовая пена.

Артан всхлипнул, хватаясь за горло. Бокал с тёмным вином опрокинулся и со звоном раскололся под столом.

Глава 20

Лия медленно поднялась. В её глазах не было ни капли торжества. Только тяжесть. И выбор – который она, наконец, позволила себе озвучить – не словами, а поступком.

Я сидел, сложив пальцы, и, возможно, слишком демонстративно наслаждался моментом. На лице Герцога играла слабая тень улыбки. Он не вмешивался – лишь позволял всем гостям досмотреть спектакль до конца.

– Вы, барон Артан, – произнёс Варейн, и голос его прорезал тишину, как клинок, – мечтали, чтобы ваша дочь стала вашим оружием. Чтобы тем ядом она убрала того, кто спас Элун. Но ваша дочь оказалась благороднее вас и выбрала честь. Выбрала клятву, которую вы, видимо, произносили слишком давно, раз забыли её.

Барон захрипел. Его тело затряслось.

Никто не шелохнулся.

Я поймал взгляд Мелисара Граунта – тот сидел, как статуя, но пальцы на бокале дрожали. Глаза барона Тардела бегали в панике, и он явно искал возможность сбежать из зала.

А Лия осталась стоять и молча наблюдала за последствиями своих решений.

Артан уже корчился на мраморе.

В какой-то момент он ещё пытался говорить – шевелил губами, пускал слюну, хватался за руки соседей, словно они могли вытащить из него яд, что уже вспыхнул алой бурей в венах.

Но это была лишь иллюзия. Всё было предрешено ещё тогда, когда Лия пришла ко мне и показала свёрток, что передал ей отец. Внутри обнаружилась небольшая склянка. Как выяснилось чуть позже – с ядом. Лия должна была отравить меня, но вместо этого пришла за помощью. А я добился тайной аудиенции у Герцога.

Одного я не учёл – что Варейн, как оказалось, имел некоторую склонность к театральщине. Я не ожидал, что Герцог исполнит задуманное столь красиво.

Артан ещё немного подёргался под столом и умер. Без помощи, прощения и сочувствия. Как и подобает предателям.

В зале воцарилась гробовая тишина. Все гости задержали дыхание, и лишь весёлое журчание фонтанов напоминало о том, что это вообще-то был праздник. На белоснежной скатерти расплывалось ягодное вино. Пустой взгляд Артана был устремлён в потолок, где плыли иллюзии небосвода.

Именно тогда Герцог Варейн поднялся из-за стола.

– Вы все это видели, – спокойно сказал он. Голос звучал чётко, в нём не было ни гнева, ни торжества. Лишь холод. – И вам не нужны объяснения. Только напоминание.

Он обвёл взглядом собравшихся. Я не шелохнулся. Только взглянул на Рейвеля – тот молча кивнул, будто отдавая дань какой-то внутренней клятве. Лия, напротив, словно окаменела.

– Я знал о заговоре, который так долго готовился против меня, – продолжил Варейн. – Когда я получил донос, в котором фигурировали три фамилии. Артан. Тардел. Граунт. И лишь недавно окончательно убедился, насколько далеко зашли заговорщики.

В зале прошёл едва слышный шорох. Кто-то выронил бокал, и хрусталь громко ударился о пол. Я молча пригубил свой напиток.

– Но нельзя раздавить чёрную гниль, если не позволить ей показать своё истинное лицо, – продолжил Герцог. – Я ждал. Смотрел. И теперь это вижу не только я.

Он резко обернулся к гвардейцам и сделал хитрый жест рукой.

Чёрно-серебряные силуэты гвардейцев отделились от стен. Дюжина бойцов Варейна подошла с двух сторон – слаженно, без лишних жестов.

– Сопроводите барона Тардела и Мелисара Граунта в Башню узников, – распорядился глава клана.

Первым поднялся Тардел.

– Это беззаконие! – выкрикнул он, едва к нему приблизились. – Я – барон, представитель Совета клана! Я требую…

– Заткнись, старый дурак, – отрезала Лия. – Всё кончено. Я видела ваши собрания и дам показания в суде.

Герцог усмехнулся. Происходящее, казалось, немало его позабавило.

– Ваше происхождение не оправдывает ваших деяний, барон Тардел, – ответил Варейн. – Помимо прочего мне известно, что вы намеренно затягивали поставки провианта в Элун. Это измена. И вы ответите.

Гвардейцы схватили Тардела под мышки. Он дёрнулся, но в артефактных перчатках бойцов были встроены стяжки. Металл плотно сомкнулся на его запястьях. Тардел завизжал, как резаный.

Граунт попытался встать, но его просто придавили обратно в кресло.

– Это фарс! – взревел он. – Варейн, ты нарушаешь Устав! Ты не имеешь права судить нас в одиночку!

– Кто сказал, что судить я вас буду в одиночку? – отозвался глава клана.

Граунт сжал губы в тонкую полоску. Глаза у него были стеклянные. Он всё понял. И оттого даже не сопротивлялся, когда гвардейцы скрутили его и повели прочь из банкетного зала.

Первым вывели Тардела, за ним – Граунта. Высокие двустворчатые двери захлопнулись за ними, и в зале снова воцарилась тишина.

Варейн снова повернулся к столу.

– Два кресла Совета теперь свободны, – сказал он. – И в ближайшие дни я объявлю, кто займёт их.

Он замолчал. А потом, чуть склонив голову, посмотрел на Лию.

Лия поднялась. Медленно, грациозно – и, как всегда, немного упрямо. Она взяла бокал и обвела зал взглядом.

– За верность клятве, – произнесла она. Чётко, звонко. И уже гораздо тише добавила – И за свободу.

Я кивнул. Варейн – тоже.

Гости подняли бокалы и сделали по глотку.

– А теперь, почтенные гости, – улыбнулся Герцог, – давайте всё же вернёмся к горячему. Поверьте, оно поистине изумительное.

* * *

Кабинет Герцога Варейна хранил запах чернил, старинных пергаментов и оружейного масла. Даже здесь между рядами шкафов висело оружие – лучшие образцы искусства Пламенников и Лунорождённых.

Я вошёл первым. За мной – Лия. Она шагала чуть позади, но больше не прятала лица и не искала в моём взгляде поддержки.

Варейн стоял у окна, спиной к нам и медленными глотками пил что-то из простого походного стакана. В быту глава клана был совершенно неприхотлив, и это всегда вызывало у меня симпатию.

– Проходите, стражи, – сказал он, не оборачиваясь. – Можете сесть.

Мы остались на ногах.

– Лия Артан, – начал он, наконец повернувшись, – ты столкнулась с самым тяжёлым выбором между кланом и собственной семьёй. Ты знала, что собирался сделать твой отец и всё же пришла ко мне с признанием. Это не просто поступок. Это – истинная верность клятве Лунорождённого.

Голос у Герцога был низкий, ровный, без намёка на похвалу. Он не говорил «молодец». Он не улыбался. Но мы оба понимали: это и было одобрением.

Лия склонила голову.

– Я не заслуживаю благодарности, – тихо ответила она. – Я слишком долго молчала. Надеялась, что отец откажется от своих замыслов. И лишь когда речь зашла о жизни Рома…

Герцог кивнул.

– В решающий момент ты поступила правильно, – сказал он. – Это важно.

Наступила тишина. Только за окнами шумел вечерний Альбигор, и звук этот казался таким же далёким, как и те дни, когда Лия была просто дочерью Артана, а я – просто новобранцем.

– Могу ли я обратиться с просьбой? – вдруг спросила девушка.

Герцог удивлённо приподнял брови, но кивнул:

– Конечно.

– Я бы хотела сложить с себя полномочия Лунного стража, – выпалила Лия.

Я видел, с каким трудом ей давались эти слова. Она всё для себя решила еще в ту ночь, когда барон дал ей последнее поручение. Барон Артан считал, что хорошо знает свою дочь, что сможет управлять ею даже на расстоянии.

Не знаю, сыграл ли свою роль Элун и всё, через что ей пришлось пройти, но Лия нашла в себе силы перестать бояться.

Я чуть повернул голову, чтобы видеть её лицо. Спокойное, безмятежное.

– Я не собирался лишать вас статуса, страж Лия, – ответил Герцог. – Почему вы хотите отказаться от того, чего добились с таким трудом?

Лия подняла на него глаза, и я увидел, что она всё решила. Видимо, давно.

– Я хочу отправиться в форт Элун и начать всё с чистого листа. После всего, что я видела там, мне кажется правильным вернуться и помочь с восстановлением. И я хочу отправиться в Элун как обычная Лунорождённая. Пусть даже и такая, которую будут презирать за фамилию.

– Никто в Элуне не посмеет тебя презирать, – сказал я спокойно. – Они помнят, что ты пошла на смерть ради них.

Она кивнула, но без особого утешения. Решение было не о репутации – о внутренних счётах с самой собой.

– Вы и сами понимаете, что в Альбигоре мне делать больше нечего, – сказала она. – Имя моей семьи покрыто позором предательства. Отец мёртв, мать давно признана пропавшей. Родовые активы будут конфискованы по итогу заочного суда. Те, кто ещё вчера называл меня будущей госпожой, теперь смотрят на меня с презрением. Я не жалуюсь, господин. Просто констатирую.

Герцог прошёлся по кабинету, поставил стакан на мраморную подставку и остановился у старого кресла.

– Ты слагаешь с себя титул стража добровольно?

– Да, – ответила она. – Я не достойна его. И не хочу пользоваться им, чтобы урвать остатки богатства моей семьи. Пусть обо мне судят по делам, а не по знакам. Если Небесам будет угодно, я смогу очистить своё имя. Но хочу сделать это подальше от Альбигора. Есои вы разрешите.

– У тебя есть меч, – заметил я. – И есть совесть. Для Элуна этого более чем достаточно.

Она посмотрела на меня. Первый раз за долгое время без маски самообладания. Просто как человек, у которого сердце устало грызть само себя.

– Спасибо, Ром, – прошептала она.

– Я разрешаю тебе покинуть пост, Лия Артан, – сказал Варейн. – И разрешаю отправиться в Элун. Но учти: это – не побег. Не изгнание. Это решение, за которое ты сама будешь нести ответственность. Ты перейдёшь под командование коменданта Элуна и станешь нести там службу.

– Благодарю, господин, – кивнула Лия. – Я готова выдвинуться, когда вы мне велите.

– Если твой командир не имеет возражений, – добавил Герцог и взглянул на меня.

Девушка взглянула на меня с печальной улыбкой.

– Я не держу её, – ответил я. – Это уже не та девчонка, что боялась собственной Тени и глупо ошибалась. Элун закалил её. Я потеряю хорошего бойца. И, возможно, лучшего человека, чем думал в самом начале. И всё же я поддерживаю её решение.

Лия чуть улыбнулась. Улыбка была тусклая, как звезда на рассвете, но всё же – живая.

– Благодарю вас обоих, – сказала она.

Потом развернулась и вышла. Без лишнего пафоса.

Я остался. Ещё мгновение смотрел на закрывшуюся дверь.

– Непростая ситуация, – наконец, сказал Варейн. – Возможно, ты сейчас гадаешь, поступаешь ли правильно, отпуская её. Но Лия справится.

Я кивнул.

– Если бы не справилась, то умерла бы тогда вместе с Артаном.

Герцог поднял на меня глаза и слегка улыбнулся.

– Кажется, я не ошибся в тебе, страж Ром.

* * *

Лия ждала меня во дворе – я сразу приметил её худенькую фигурку у фонтана. Она стояла над водной гладью и что-то держала в руке. Затем занесла руку и выбросила какой-то маленький блестящий предмет в воду.

Я окликнул её, и девушка обернулась.

– Прощаешься с прошлым? – улыбнулся я, подойдя ближе. – Или надеешься вернуться?

– Вроде того. Только хочется верить, что вернусь я не скоро. – Она посмотрела на воду. – У меня и правда есть дела за пределами Альбигора. Быть может, однажды мне разрешат отправиться в Белый утёс, и я смогу выяснить что-то о матери.

– Понадобится помощь – обращайся.

Лия улыбнулась.

– Спасибо, Ром.

– За что?

– Много за что. За то, что не вышвырнул меня из отряда, а терпеливо заставлял меня сражаться со страхами. За то, что не дал мне отступить. За то, что сразу повёл меня к Герцогу, не оставив времени на сомнения. За то, что был рядом… когда я ещё не знала, на чьей я стороне.

Я ничего не сказал. Не потому что не было слов – просто они были лишними. Она и так всё сказала. А я просто кивнул.

– Ты спас меня, Ром, – продолжила она, чуть тише. – Может, не от яда, не от врагов… но от самой себя – точно.

Она остановилась у статуи, изображавшей Лунного стража.

– Я не хочу оставаться здесь, – сказала она. – Не хочу оставаться тенью своего отца. Я хочу, чтобы запомнили не Лию, дочь барона Артана, а Лию, которая сама по себе сделала что-то хорошее.

Она улыбнулась. Первый раз за весь вечер – по-настоящему. Легко, без горечи, без дрожи. Просто – как человек, который перестал бояться будущего.

– Я уеду сразу после суда над изменниками, – сказала она. – Сяду в первый же обоз, который двинется к Элуну. Но мы ещё успеем попрощаться и напоследок напиться в «Капле».

– С удовольствием, – отозвался я. – Проводы мы тебе устроим такие, что до самого Элуна будешь икать.

Лия рассмеялась.

– Нисколько не сомневаюсь. Особенно если вечеринкой будет заведовать Хван.

Я протянул ей руку. Она вложила в неё свою – без колебаний. Мы постояли так, молча, рука в руке, среди сумеречных арок герцогского замка.

А потом обнялись. Никакой романтики. Просто двое товарищей, которые прошли сквозь одно пекло и знали, чего это стоило каждому.

– Береги себя, Лия, – сказал я.

– И ты, Ром.

Мы разошлись в разные стороны – даже не оборачиваясь. Так уходят те, кто не рвёт связь, но и не цепляется за неё.

Я шёл по улицам, по знакомым поворотам, которые стали почти домом. Люди проходили мимо, кланялись, приветствовали. Но я никого не слышал.

Перед глазами всё ещё стояло лицо Лии. Спокойное. Чистое. Немного усталое, но наконец свободное.

История Лии завершилась правильно. Не любовью. Не смертью. Не драмой.

Свободой.

Она не ушла от кого-то. Она ушла к себе. И теперь – только ей решать, кто она такая. И кем станет дальше.

* * *

Кабинет магистра Салине

Башня Магов, квартал Лунорождённых

Догоравшие артефакты в светильниках напоминали о том, что ночь в Альбигоре подходила к концу. До Перехода оставалось всего полчаса. Но в западном крыле Башни магов, где хранились архивы, книги и забытые научные работы, мерцал одинокий огонь.

Салине не любила работать днём. Слишком часто отвлекали. Слишком много людей сновало вокруг.

Её кабинет выглядел так, словно по нему прошёлся ураган. На столах – горы заметок, схемы, свитки, старые записки, нацарапанные на полях заметки. Артефакты с трещинами и следами перегрева. Обломки ячеек с остатками черного кристаллизованного Ноктиума. Записи, добытые в руинах лабораторий гибридов занимали центральное место.

Салине сидела за столом, склонившись над свитком, с артефактным пером в руке. Тень от лампы танцевала по на её лице, стелилась по скулам, по глазам, в которых был не свет науки – а азарт охоты.

– Так-так… – пробормотала она, прищурившись. – Ты опять здесь…

На полях очередного фрагмента отчёта мелькнул смутно знакомый символ, похожий на стилизованную спираль с тремя чёрточками. Он повторялся несколько раз в разных записях.

Салине дотронулась до него пальцем. Мороз пробежал по коже. Не магия. Память.

Где-то она уже его видела.

Женщина резко поднялась. Плотно прижала журнал к груди, словно он мог убежать. Взгляд метнулся к полкам – ряды книг, фолиантов, пыльных и не очень, хранилища упрямых знаний, которые не раскрываются без боя.

– Где же я тебя, гадину, видела? – процедила она и бросилась к стеллажу.

Пальцы скользили по корешкам. Одна книга – мимо. Вторая – тоже. Третья – стоп. Она рванула её с полки, бросила на стол. За ней легла ещё одна. Потом ещё. Фолианты падали, разворачивались, шуршали страницами, как листья в урагане.

Салине торопливо перелистывала страницы и вдруг остановилась.

– Есть, – прошептала она.

На странице из справочника по магико-инженерным техникам Ордена Белой ткани красовался тот же символ. Только здесь он сопровождался подписью: «коэффициент поглощения нестабильного Ноктиума на единицу массы». Формула с описанием в присущих Белотканникам терминах.

Салине упала в кресло, уставившись на страницу. В её глазах полыхнул не просто интерес. Это была охотничья ухмылка.

– Попались, – выдохнула она.

Пальцы дрогнули. Не от страха. От азарта. Она активировала артефакт записи и начала диктовать:

– Символ использовался в отчётах из лабораторий, где создавались гибриды. Но он же был в документации Белотканников. Значит, кто-то из них или работал там, или передавал знания. А это уже не совпадение. Это след. И, поглоти меня Тьма, я должна была догадаться раньше…

Салине поднялась и подошла к другой полке. Осторожно сняла фолиант в кожаном переплёте. Переплёт с протёртым гербом, едва заметным под пальцами. Надпись гласила: «Орден Белой ткани. Свод магических практик. Для внутреннего использования».

Она зажгла новый артефактный светильник, убрала все бумаги в сторону. Поставила книгу перед собой, открыла первую страницу.

Символ был там.

Точно такой же. В разделе о калибровке тканевых потоков через живую структуру. Обозначен как древний, забытый, используемый только внутри Ордена.

– Вот и нашлась ниточка, – прошептала она и хищно улыбнулась.

Глава 21

Я нечасто бывал на Храмовой улице. Не потому что мне там было нечего делать – просто это место казалось мне чересчур пафосным.

Золочёные повозки с гравировкой кланов, кованые фонари с разноцветными огнями и бесконечные витрины, за которыми артефакты были выложены на подушечках, как настоящие драгоценности. Некоторые из них и правда стоили больше, чем годовой бюджет нашего разведотряда.

«Моссалле» находился как раз на изгибе улицы и занимал сразу три этажа. Его фасад был инкрустирован лунным стеклом, а над входом висел стилизованный герб: артефактный клинок и вилка, перекрещённые на фоне горящей тарелки. С юмором у хозяина, видимо, всё было в порядке.

Меня встретили два официанта, облачённые в бело-серебряные тоги, артефактные браслеты с системами записи заказа. Один из них с уважением склонил голову:

– Господин делегат. Ваша спутница уже ожидает вас в Особом зале. Позвольте вас проводить…

Я кивнул, стараясь не пялиться по сторонам. Впервые за все эти месяцы я не носил форму. Ни эмблем, ни брони, ни даже перчаток. Только вечерний костюм: тёмный, с узором в виде серебряных швов на лацканах, и сорочка оттенка серого угля. Непривычное ощущение.

Мы поднимались по винтовой лестнице, выложенной из белого камня, сквозь залы, полные мягкого света и благоухающей еды. На каждом столе горел маленький артефактный кристалл, поддерживающий температуру блюд. Я заметил парящий торт с вращающимися лепестками, горящий бульон в чаше, и что-то напоминающее рыбу, которая шевелилась… не будучи живой.

Особый зал оказался на верхнем уровне, под стеклянным куполом. Балкон был застеклён артефактным полем: невидимая преграда сдерживала ветер и шум, но пропускала свежесть и свет. Стены переливались синим и серебристым, словно мы сами попали внутрь артефакта.

И она уже сидела там, у столика, облокотившись на руку. Когда Ильга подняла глаза, я на миг задержался в дверях, чтобы запомнить этот образ.

Платье цвета спелого ягодного вина мягко обтекало её фигуру. В ушах – золотые серёжки с красными камнями. Волосы были подняты в высокую причёску, лишь пара прядей сбегали к плечам. Она посмотрела на меня – и медленно, очень по-женски, изогнула уголки губ:

– Ром. Ты сменил шкуру.

Я подошёл ближе, позволив себе усмешку:

– Решил попробовать жизнь без наплечников. Пока не сдуло ветром.

– Знаешь, тебе идёт. Почти не напугал официантов.

Я склонился в поклоне, отодвигая для неё стул, хотя она уже сидела.

– Прекрасная леди, вы расцвели, как ночная роза в свете двух лун. Клянусь, даже тварь бы замерла, увидев вас. На этот раз – от восхищения.

Она фыркнула и хлопнула меня по руке. В глазах девушки снова вспыхнули искорки.

– Слишком сладко, страж. Мне срочно нужно что-то кислое, чтобы убрать послевкусие.

– К счастью, с этим в ресторане проблем не будет, – кивнул я, когда подошёл ещё один официант и с профессиональным видом опустил на стол бутылку, внутри которой мерцали крохотные спирали света.

– Золотое из долины Песчаных башен, – произнёс он. – Оттенки фруктов, лёгкий аромат орхидей и редкого шафрана. Прекрасно сочетается с синими моллюсками…

Он налил нам по бокалу, и я поднял свой:

– За вечер, который ещё не испортился.

Ильга кивнула, её глаза сверкнули.

– Посоревнуемся, кто первый его испортит?

Золотое оказалось удивительно мягким, с едва уловимой искрой свежести.

Мы заказали блюдо – те самые фирменные синие моллюски. Официант кивнул, сделал запись в артефакт и удалился. Я заметил, как Ильга чуть поёжилась, когда он прошёл мимо. Её пальцы сжались в замок на столе.

– Ты напряжена, – тихо сказал я, не смотря в глаза. – Это из-за моллюсков? Не волнуйся, все они уже мертвы.

Она хмыкнула:

– Если бы. Я просто… немного устала. Времена неспокойные, сам понимаешь.

Я кивнул. Но чувствовал – усталость тут ни при чём. Что-то грызло её изнутри, и это «что-то» не собиралось отступать. Я не стал настаивать. Время ещё было. А вот уязвимость в её глазах, в изгибе плеч – она появилась впервые. И это было важнее любых слов.

Я позволил себе откинуться назад, глядя в окно. Ночной Альбигор раскинулся под нами, словно чёрно-синий ковер, расшитый огнями. Отсюда, с высоты, он казался мирным. Даже храм Двух Ликов, чьи башни отсюда выглядели хрупкими.

– Я рад, что ты пришла, – сказал я просто. – Не думал, что согласишься продолжать после Элуна.

– А я думала, ты пригласишь в казарму, – поддела она. – Жаркое на костре, настойка из чёрной полыни, одноместная койка…

Я улыбнулся.

– Одноместная койка всё ещё в планах.

Она снова улыбнулась. Но я понял, что за этой улыбкой пряталось ещё что-то.

Мы сидели за столом из чёрного обсидиана, отделанного тонкой бронзой – артефактная работа, как и всё в этом заведении. Под нашими бокалами медленно вращались гравированные подставки, на которых светился герб ресторана и девиз на Старом диалекте: «Роскошь – мера души». Ну да, конечно.

Я с интересом смотрел на Ильгу, точнее – на то, как она делала вид, что смотрит на огни Альбигора. Она была здесь, но не со мной. И улыбка её – красивая, но дежурная, та, которой она обычно одаривала сомнительных ухажёров и скучных делегатов на приёмах.

– Может уже расскажешь, в чём дело?

Она всё-таки повернулась. И, наконец, улыбнулась по-настоящему – криво, чуть виновато.

– Прости, – сказала Ильга. – Просто… я не ожидала, что вечер получится таким красивым. Это немного пугает.

– Тебя пугает красивый вечер? – уточнил я, наливая ещё немного золотого.

– Ром, – сказала она после паузы. – Мне нужно сказать тебе кое-что.

Я отставил бокал и внимательно посмотрел на неё.

– Когда всё только начиналось… я думала, что это будет просто. Как… командировочный роман. Без обязательств, без планов. Думала, всё быстро сгорит и погаснет. Как у всех.

– И?

– И всё вышло не так.

Она снова посмотрела в сторону огней. Словно надеялась, что город подскажет, как говорить дальше.

– В Элуне я поняла, что ты мне нравишься. Больше, чем я готова была признать. Больше, чем позволяет здравый смысл. И это… стало проблемой.

– Ага, – я сделал глоток. – Любовь. Известный источник неудобств.

Она хмыкнула.

– Дело даже не в чувствах. А в реальности. Мы из разных кланов. Ты – Лунорождённый. Я – Пламенник. У нас разные обеты, разные корни, разные… всё разное.

– И всё же каким-то чудом мы уживаемся.

– Пока что, – сказала она тихо.

Я кивнул. Не потому что согласен – потому что понимал, о чём она говорила. Это не было капризом или драмой. Наоборот, зрелость, которую редко встретишь даже у иных офицеров.

– Ты знаешь историю Фритты? – спросила Ильга. – Так звали мать Лии Артан.

– Знаю, – отозвался я. – Она перешла в наш клан. Порвала с Пламенниками. Стала чужой и там, и здесь.

Ильга покачала головой.

– Не просто порвала. Её заставили пройти через ритуал отсечения. Он отнимает не только силу, но и часть сущности. Ты становишься… пустым. Никем. Полутенью. Чужим и для старого клана, и нового.

Я молчал. Это правда. Никто не произносил этого вслух, но Фритта Артан всегда оставалась чужой. Даже в собственном доме.

– А знаешь, сколько женщин из моего клана пережили этот ритуал? – продолжила Ильга.

– Мало?

– Ни одной. – Голос Ильги был тихим, но твёрдым. – Все погибли. В течение пяти лет. От болезней, от несчастных случаев, от… странных вещей. Это не проклятье в прямом смысле. Но… Отсечение отнимает что-то большее, чем принадлежность к клану или источник силы.

– И ты боишься стать следующей, – заключил я.

Она кивнула. И впервые по-настоящему выглядела уязвимой.

– И потому ты думаешь, что мы не можем быть вместе?

– Думаю, что если я выберу тебя, мне придётся отказаться от всего. От семьи. От сестры. От рода. От огня. От себя.

Я потёр висок.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда не отказывайся.

– Что?

– Не рви ничего. Не покидай клан. Останься там, где безопасно, где у тебя есть дом. А я… я найду способ быть рядом, насколько смогу. Без ритуалов. Без клятв. Просто – ты и я. Пока это работает.

Ильга вскинула голову. В её глазах зажглось то самое пламя – не боевое, не магическое. Живое.

– Пока это работает?

– Думаешь, в наше время кто-то может обещать навсегда? – усмехнулся я. – Я пока не могу дать тебе родовое кольцо, потому что у меня и рода толком нет. Но дам обещание быть рядом и заботиться о тебе.

Она долго смотрела на меня. А потом – кивнула. Без пафоса. Просто и по-настоящему.

– Хорошо. Пока нас не разлучат какие-нибудь новые гибриды…

В этот момент официант вернулся, и на столе появились те самые синие моллюски – на чёрных каменных тарелках, украшенных светящимися лепестками ночной лилии. Их подача была произведением искусства: туман, лёгкое мерцание специй, божественный аромат.

– Ну что ж, – сказал я. – Предлагаю тост. За новый этап. И за одноместную койку, в которую я всё ещё планирую тебя затащить…

– Дурак, – сказала она мягко. И всё равно подняла бокал.

* * *

Утро началось не с отвара чёрных зёрен. К моему прискорбию.

– Господин Делегат?

Передо мной стоял субъект, который в иных обстоятельствах мог бы стать наставником по этикету или лидером какого-нибудь оперного дуэта. Белый плащ с серебряной окантовкой, перчатки из дымчатого бархата. И безупречно уложенные усы, которые – я готов поклясться Ноктиумом – держались на каком-то лёгком фиксирующем заклятии.

– Агрис Пенн, – представился он с лёгким поклоном. – Старший агент Гильдии жилищной оценки.

Я кивнул. Осторожно. Опасаясь, что при слишком резком движении его усы улетят за стену второго контура.

– Вы говорили, что это срочно, господин Пенн? – улыбнулся я, весьма умело скрывая раздражение.

И хотя солнечный свет не причинял мне неудобств, но я уже привык вести ночной образ жизни. А этот Пенн явно был утренней пташкой.

– Эксклюзив, господин Делегат! – почти фальцетом воскликнул агент. – Редкая находка! Квартира, которую я сейчас вам покажу, – редкий случай синергии архитектуры, статуса и… – он сделал значительную паузу, – внутренней ауры покоя.

– Прекрасно, – проворчал я. – Мне как раз не хватает синергии.

Путь занял минут пятнадцать. Каблуки Пенна мерно отстукивали по плитке – у него явно было хорошее чувство ритма.

Район был старым, благородным, но без лишнего пафома. Ни тебе карет с гербами, ни стражи на каждом углу. А дома – старые, из серо-синего камня, с артефактной кладкой и витыми балконами.

– Квартал построен двадцать шесть больших циклов назад, – произнёс агент с ноткой благоговения, когда мы остановились перед четырёхэтажным домом с арочным порталом. – Лот, который я покажу вам, ранее принадлежал одной высокопоставленной особе одного из кланов. С недавних пор перешёл под юрисдикцию моего ведомства. Я сразу же вспомнил о вас, господин…

Подъезд встретил нас тишиной, полированной лестницей и зеркалами в бронзовой оправе. На стене располагались таблички с именами жильцов. Поднимались мы пешком – Агрис настаивал, что «такая лестница – часть архитектурного повествования». Я не спорил. Всё равно было красиво.

Квартира оказалась на третьем этаже. С видом на улицу, которая вела прямо к Храму Двух Ликов.

– Прошу, – сказал Агрис, открывая дверь. – Я буквально вырвал один день для вас до выставления этого лота на торги… Ни одного показа до этого момента.

– Благодарю.

Ещё бы он не вырвал, с учётом комиссии, что ему достанется. Если я решу купить, конечно.

Мы вошли в прихожую, и я остановился.

Пространство дышало. Словно не стены держали его, а воздух – мягкий, холодный, с лёгким запахом артефакторских чернил и старого дерева. Слева располагалась изогнутая лестница на верхний уровень. Справа – зал с высоким потолком и окнами в пол.