Текст книги "Проверяя Сенатора (ЛП)"
Автор книги: Алекс Эллиотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
есть.
От этого говна мне становится немного лучше. Предатели, оказывается, были ближе, чем
мы с Кса себе представляли, а сейчас они приводят свой бесподобный план мести в
действие.
– То, что написано в Вашингтон Пост правда?
Какое–то время Арчер молчит. Я слышу, как он выдыхает на другом конце.
– Это не входило в мои задачи в поиске информации. Я не знаю. Хочешь, чтобы я узнал?
Медицинские записи, скорее всего, хранятся на интернет–сервере. В облачном хранилище.
Если нет, то этот городок недалеко от Вашингтона.
– Ты рядом?
– Я могу появиться часа через полтора. Что мне делать с братом? Я у него на хвосте.
– Займись им. Я хочу выбить всю информацию из него. И Рихтера тоже. – Моя жестокая и
темная сторона, которая, я поклялся никогда не выйдет наружу, вырывается полностью
готовая на немыслимые вещи.
– Ты уверен? Если ты откроешь эту дверь...
– Просто сделай это. – Я сканирую улицу в поисках вариантов. Нет ни единого. Моя
работа защищать Ксавию, даже если это означает уничтожение тех, кто причинит ей вред.
Так оно и будет. Мне нужно найти ее прямо сейчас. Услышать это все от нее, а не гнаться
за Кса, вооруженной так называемыми фактами. Ради чего? – Постарайся не перегибать
палку. Я перезвоню тебе. В ближайшее время.
Когда мне было четыре, надо мной надругались. Я был растоптан. Разрушен. Только с ней
я был настоящим. Только с Кса я позволил боли из моего прошлого просочиться в
настоящее. С ней я позволил пелене притворства, в которую я однажды завернулся, пасть.
Пока я не встретился с ней, я был будто заморожен по отношению к окружающему миру, с
ней я ожил и теперь живу. Без Кса я снова скачусь по наклонной. Буду подвергнут пыткам.
Буду мертв.
Нет смысла жить без нее.
До меня это доходит только сейчас. Работать на автопилоте. Быть фальшивкой. Подделкой.
Политическим роботом. Это намного хуже, чем быть мертвым, это жизнь в заточении.
Я отъезжаю от обочины. Не спрашивайте меня, как случилось, но я припарковываюсь
напротив дома Кса и мне пох*й, что снаружи огромная толпа. Пробираясь сквозь
репортеров, я киваю швейцару, когда он приветствует меня.
– Добрый день, сенатор Стоун.
Он отводит взгляд. Слишком быстро, но все, что меня волнует – это чтобы меня никто не
останавливал. И никто не перекрыл мне доступ к лифтам. По крайней мере, моя маленькая
саба не дала строгих инструкций, запрещающих мне вход в ее дом.
Поднявшись к ее квартире, я жду секунду перед тем как позвонить в дверь. Я
прислушиваюсь, но за дверью тишина. Весь коридор окутан оглушающей тишиной. Я
звоню снова и жду. Мое сердцебиение отдается отбойным молотком у меня в ушах,
становясь все громче, быстрее, когда в итоге ничего не происходит. Никаких звуков шагов.
Ни мерцания света в дверном глазке. Ни фига.
Я беру изящный металлический дверной молоточек и слегка ударяю им. Несколько раз.
Без фанатизма. Это даже близко не похоже на то, что у меня внутри. Бл*я. Снова нет
ответа и я уже на грани того, что готов впасть в омут безумия.
Капелька пота струится у меня по лбу. Я поднимаю кулак, ощущая весь вес и силу всей
той хери, которая творится со мной в последние двадцать четыре часа и я обрушиваю всю
мощь на дверь. Я колочу по ней бесконечно долго, пока не чувствую, что готов вот–вот
взвыть как сумасшедший прямо здесь в коридоре.
– Бл*ь, – говорю я себе под нос и слышу, как открываются двери несколькими квартирами
дальше.
– Какого черта! – говорит женщина.
Мой мозг не работает. Я не могу вымолвить и слова, поэтому заставляю себя хотя бы
установить зрительный контакт.
– Я могу вам помочь? – спрашивает она.
– Нет. Моя девушка больна.
– Брук? – Выражение лица девушки меняется с раздраженного на озабоченное.
– Ксавия Кеннеди, – говорю я ей.
Сразу же, в ее взгляде снова появляется злоба.
– ...Ооо, так вы тот сенатор. Стоун. Не думаю, что Ксавия хочет видеть вас. На самом деле,
вам лучше уйти или я вызову полицию. Вас даже не было в клинике. Я читала, как ей
пришлось пройти через это в одиночку.
– Подождите. Не верьте всему, что вы читаете. Это нечто иное как чистой воды ложь! – Я
сжимаю кулаки, борясь с тем, чтобы держать себя в руках.
– Фотографии не лгут, сенатор Гандон. – Она заходит обратно в свою квартиру, громко
хлопнув дверью.
Бляяяяяя*ь. Я не могу остаться здесь и рвать и метать. Мне нужно придумать план
получше. Я не верю, что Кса находится внутри квартиры и мне достаточно легко
отследить ее сообщения. Я набираю Арчера.
– Мои ребята уже прихватили одного. – Говорит он, понизив голос.
– Прекрасно. Мне надо узнать, где находится абонент. – Я разминаю шею и пересылаю ее
номер телефона ему.
– Я уже занимаюсь этим. Можешь подождать?
– Конечно, перезвони мне. Мне нужно уйти отсюда, где я нахожусь. – Я вижу служебную
лестницу и иду к ней. Оказавшись на первом этаже, я выхожу через противопожарную
дверь и оказываюсь в переулке. Там, где я поцеловал Кса, пока мы с ней беседовали.
Я быстро дохожу до своей машины. Игнорирую СМИ с каменным выражением на лице,
направленном на лобовое стекло. На стекле приклеен талон и я срываю его. Журналисты
спрашивают меня об аборте Кса, вспышки камер беспрерывно мерцают и я сминаю талон
в руке. Я готов взорваться, б…я, но сдерживаюсь, чтобы не проронить и слова. Когда я
открываю свою дверь, швыряю скомканную бумажку на пассажирское сиденье, чувствуя,
как грохочет мое сердце.
У меня звонит телефон. Это Арчер и я отвечаю ему, пока отъезжаю от дома Кса.
– Что нового?
– Она в здании Сената. По крайней мере, ее последние сообщения были оттуда. Ее
подружка звонила ей.
– Ты уверен, что она там? – Зачем Кса быть на работе? В этом нет смысла или все–таки
есть, если вся эта история как раз то, что я подозреваю. Продажное фуфло.
– Информация проверенная. Дважды. Телефон зарегистрирован на имя Ксавии Стиллман
Кеннеди. Она как раз там, у тебя в офисе. Я буду прослушивать ее линию и если она куда–
нибудь поедет, я дам тебе знать.
– Я твой должник.
– Конечно. Все, что угодно. Я пришлю тебе счет.
Я двигаюсь к месту назначения и, как однажды обмолвилась Кса, заезжаю в гараж. Затем в
другой. В тот, куда я несколько лет подряд заезжал и выезжал, в этот раз это важно. Быстро
проезжаю. Собственно говоря, этаж Сената пуст, но все–таки я вижу автомобиль, стоящий
на месте, выделенном для моего пресс–секретаря. Это черный Range Rover, точно такой
же, как на фотографиях.
Совсем немного времени у меня уходит, чтобы взлететь по ступенькам вверх и вот я стою
перед очередной дверью.
Мой кабинет. Моя любовь. Оба этих термина переплетаются между собой. Я мог бы
проклянуть то, что случилось, но быть у этого порога – это то, где я должен быть. Это наш
с Кса момент.
Я открываю дверь и вхожу в приемную. Это все тоже пространство, за исключением
присутствия легкого аромата ее духов, легкого намека на смесь цитрусовых и цветов,
который вызывает воспоминания у меня в мозгу. Мышцы плеч сжимаются, а потом и сами
руки, когда в памяти всплывают ее губы, мягкость кожи и звуки ее вздохов, когда я целую
ее. Держу ее. Занимаюсь с ней любовью.
Меня тянет к моему кабинету и боль в груди разрастается, когда я вижу луч света,
льющийся из–под двери ее кабинета. Когда я подхожу к двери, у меня пересыхает горло,
но я тут же останавливаюсь. Немного помедлив, я любуюсь Кса, которая держит записную
книжку, одну из многих, которые у меня есть. Она наклоняется вперед, кладя ее обратно
на полку.
Я вхожу и она поднимает голову. Наши взгляды встречаются. Сталкиваются. Ее
невероятно кристально синие встречаются с моими, ощупывая мое тело.
Легкий вздох вырывается сквозь ее полуоткрытые губы. Полные губы, которые
принадлежат женщине, преследующей меня в моих снах.
Она метит меня надписью «Кса».
Она владеет моей душой.
Боль искажает ее лицо. Ее ресницы трепещут, а глаза уже не светятся тем известным мне
блеском, подернутые замешательством, но у нее есть такая власть надо мной, что может
поставить меня на колени. Вид ее дрожащего подбородка ударяет меня прямо в грудь.
Глубоко пускает корни в меня. Меня тянет к ней.
– Не надо, – говорит она и такое чувство, что она сейчас упадет. – Оставь, бл*ь, меня.
Слова. Я не слушаю ее, а медленно продвигаюсь вперед, пока не достигаю ее стола. Это
больше, чем просто кусок дерева и горстка гвоздей, которые разделяют нас и я вот–вот
схвачу ее. И еще я вижу невероятную дилемму. Я не хочу загонять ее в угол.
Я знаю, что это такое и это хреново.
– Просто поговори со мной. Я обещаю, это все, что я хочу. Пять минут, Кса. Разве ты не
можешь уделить мне пять минут, детка?
– Ты видел эту историю? – спрашивает она.
– Я не верю в это. Ты не способна на что–то подобное. – Я выпрямляюсь и медленно
подхожу к ней.
Она делает шаг назад, но ей не куда деться. Пока я обхожу вокруг стола, я смотрю ей в
лицо и она стоит настолько близко, что все, что я могу сделать, чтобы сдерживать себя –
это смотреть. Каждая клеточка внутри меня кричит, что она та единственная. Она моя.
Ее глаза наполняются слезами.
– Джонатан Рихтер... парень, который подвозил нас... о боже. Я была такой идиоткой. Я не
знаю, кому верить.
Ради нее, когда я встречусь с этим ублюдком, я преподам ему невероятно жестокий урок
того, что значит разрушить доверие.
– Позволь мне помочь. – Я протягиваю к ней руку. – Кса. Я никогда ничего не делал, что
могло бы навредить тебе. Я клянусь могилой своей матери, я бы никогда тебя ни с кем не
стал делить. Норт солгал. Прошлой ночью ты спросила про твоих бабушку и деда. Я
должен был поделиться своими подозрениями. Ты права, что–то назревает. На данный
момент у меня нет ответов. Ты должна понять, на Холме есть люди, которые смотрят на
мир и готовы делать все для кого угодно, чтобы получить то, что они хотят. Все слишком
обесценено. Они продают себя... еб*ь, они украдут все что угодно, чтобы остаться здесь.
Быть здесь. Это не то, что я хочу, до тех пор, пока дело не касается тебя и ты не
становишься частью сделки. Мы можем уйти. Сегодня. Скажи только слово.
– Ты сделаешь это? Уйдешь? – Ее лицо напрягается, наполненное болью и все это из–за
моей жажды владеть ей.
Тотчас, я вижу что я сделал. Правда ошарашивает меня и я чувствую, как стены вокруг
меня начинают сжиматься.
– Я бы. Или... – я сглатываю и понимание озаряет меня, взрывается внутри меня. Я не
могу заточить в клетку единственного хорошего человека, который повлиял на мою жизнь.
Я не могу «связывать» Кса.
Я не могу владеть ее душой.
Но я не могу не любить ее. Этого достаточно, чтобы освободить ее.
– Или ты можешь бросить меня. Я не хочу, чтобы ты так поступила, но я бы предпочел
видеть тебя за сотни миль отсюда, если это будет означать, что ты будешь счастлива.
Разорвать твою связь со мной и этой жизнью. Подальше от этой тьмы, которая живет во
мне.
– Беннетт, я не хочу уходить от тебя. – Ее голос звучит невероятно мягко, сладко, а
изысканная мука пронзает мое сердце, одновременно разрывая и излечивая меня. – Я хочу
то, что у нас есть, – шепчет она, подходя ко мне, в то время как я двигаюсь к ней, окутывая
ее своими объятьями.
У нас с ней настолько буйные и нетривиальные отношения, насколько они могут быть.
Боль переплетается с удовольствием, грех с сексом. Ее горящий, небесно–синего цвета
взгляд, полон невыплаканных слез, которым она смотрит на меня, словно я часть ее. Кса...
Я невероятно сильно люблю ее и я никогда не говорил ей этого. После того, как меня
похитили, я никогда и ни одному человеку не говорил, что я люблю его. Мое сердце
замерзло... онемело, пока эта женщина не вошла в мою жизнь и не поставила меня на
грань и теперь я на краю, и как раз наступило время, чтобы рассказать все начистоту.
Наклонив ее за подбородок, я изливаю свое сердце, произнося:
– Я люблю тебя, Кса.
Может ли человек воскреснуть от того, как другой человек смотрит ему в глаза? Если это
так, то сегодня я переродился. Находясь в ее руках и то, как она пропускает мои волосы
сквозь свои пальцы, дергает, плачет, улыбается. Я склоняю голову, прижимаясь лбом к ее,
обхватывая руками ее за бедра. Я уверен, с ней я свободен.
– Вы всегда знаете, что сказать. Не так ли, Сенатор?
Я поднимаю взгляд и смотрю в ее глаза.
– Не совсем. Я должен был сказать тебе это раньше. Детка, ты нужна мне в моей жизни.
– Насколько сильно, сэр?
– Настолько, чтобы признать, что ты мой лучик света в испорченном мире. И это вовсе не
уловка, чтобы залезть тебе в трусики. Это правда.
– К твоему сведению, это даже хорошо, что ты хочешь залезть мне в трусики. – Она
прижимается своими губами к моим и ее поцелуй – это ответ на мой вопрос.
Позади нас слышится шум, доносящийся из приемной.
– Давай, шевелись, ублюдок!
– Дерьмо, похоже, что Брук устраивает там разнос, – говорит Ксавия, дергая меня за руку.
Мы оба направляемся к двери ее кабинета и сталкиваемся с ее подружкой и незнакомцем,
волочащим Рихтера за воротник. Под одним его глазом виднеется синяк, который начинает
уже опухать, а около губы тонкая струйка засохшей крови, этот уеб*к не понимает, как ему
повезло от того, что он избежал Арчера, который хотел его схватить.
– Хотите поговорить с ним? – Спрашивает Брук.
Кса вздрагивает.
– Господи, ты слегка перегнула палку.
– Не–а. Он вполне согласен с этим. Я сказала этому тупому идиоту, что я удостоверюсь,
что он больше не напишет ни одного слова, если не пойдет с нами. Он согласился, что
расскажет тебе все в лицо, все точь–в–точь, что он сделал.
– Позволь мне поговорить с ним, – отвечает Кса тихо. – Пожалуйста.
– Что ты хочешь знать? Все грязные подробности? – огрызается Рихтер.
– Зачем ты это сделал? – спрашивает она. – Зачем быть таким лицемером?
– Лицемерие... я не один такой. Это город двойных стандартов. Все вы здесь только по
одной причине. Это все из–за Брук. Ее вечеринка, на которой вы выступаете в качестве ее
маленьких питомцев. Бл*я, Кса. Когда дело касается ее, ты становишься никем иным как
человеком, кто нуждается в подачках. Вы двое–не друзья. Это позволяет ей чувствовать
себя хорошо..., словно она делает что–то, чтобы поможет делу. Ирония в том, что Кеннеди
слишком эксцентричные для любого мыслящего человека. Но какое это имеет значение?
Кса подходит к нему и хватает его за руку.
– Имеет! Мы с тобой были друзьями, и это...это дерьмо, которое ты вывалил – это плохое
оправдание тому, что ты сделал. Как ты мог разрушить нашу дружбу, как будто она ничего
не значит?
Он усмехается над ней.
– Мы не друзья. Не настоящие.
– Так получается, что... ты просто использовал меня? Это твоя отмазка! – кричит она на
него и я уже готов вступиться за нее. Нет, не стоит. Я напоминаю себе об этом снова. Мое
время для этого засранца скоро наступит.
– Ты все правильно поняла, милочка. Всех кого–то да используют. Особенно твою семью.
Это также касается и тебя, принцесса. Ты использовала меня с момента нашей встречи. Я
не твоя шестерка, Ксавия. – выплевывает он.
– Никто никогда не говорил, что ты ей являешься. – Она тычет ему пальцем в грудь и он
пятится назад, тут же парень, который пришел с Брук, приближается и хватает Рихтера за
горло, применяя к нему удушающий захват.
– Придурок, – рычит чувак, – если она хочет выбить из тебя дерьмо, то ты должен
смириться с этим. Поэтому, стой смирно.
– Мы закончили, – говорит измученно Кса. – Для меня ты умер, Джон. Ты сам выкопал
себе могилу. Я сомневаюсь, что какая–либо из газет захочет иметь с тобой дело.
– Все из–за тебя! – рычит он.
– Нет, Джон. Это все из–за твоей жадности. Твоей извращенной жажды денег и наживы,
статуса и власти.
Он вырывается и набрасывается на нее.
– Я не единственный с извращенным чувством морали.
Недолго думая, в ответ я толкаю его, становясь между ними, но в тот же момент Кса
задыхается от боли, как если бы этот уеб*к наконец задел ее за живое. Ей надо оборвать
все связи с этим хуесо*м и есть только один способ сделать это. Знает ли она, что этот
мудак спит с ее двоюродным братом.
– Следи за языком, Рихтер, – предупреждаю я его.
– Или что? Я знаю, что ты продажный, Стоун. Вся эта популярность. Почему Белый Дом
не займется тобой. Что, интересно, есть в твоем развратном шкафу, сенатор Перекати
Поле?
– Заткнись, мать твою! – кричит Кса, приближаясь к нему, замахнувшись кулачками.
– Давай. Ударь меня, – насмехается он над ней. – Я и твою задницу притащу в суд вместе с
задницами этих двух дебилов. У меня тоже есть свои собственные способы.
– Только попробуй, – смеется Брук. – Я постараюсь, чтобы сегодня же вечером тебя
арестовали по множеству обвинений.
Мои планы на счет Рихтера были точно такими же. Он прав. Ни Кса ни я не сможем
вырубить этого сукина сына в присутствии множества свидетелей. Я обхватываю Кса за
плечи, притягивая ее обратно к себе, разворачивая ее так, чтобы защитить ее своим телом,
но тут же чувствую, как она начинает дрожать, понимая, что злость внутри меня уже не
сдержать.
– Позволь мне, – шепчу я в ее волосы. – Оставайся на месте.
Я кружу, обрушивая удар справа в лицо Рихтера, а он начинает горько смеяться.
Следующий удар я наношу ему в живот. Он врезается в стену, обрывая картину в рамке,
которая падает на пол и он падает следом.
Я смотрю на него с нескрываемой злостью.
– Закрой свою поганую пасть. Ксавия, этот так называемый журналистский источник
связан с твоим кузеном. Он не просто знакомый Колина – он спит с ним в буквальном и
переносном смысле. Они затевали это очень давно и недавно приступили к активным
вымогательствам по отношению к его последнему любовнику – адвокату из Мидтауна.
Вероятно, поэтому твой брат появился в Гарварде. У этого ублюдка полностью
отсутствуют моральные устои. Их просто не существует.
Он вскидывает голову и смотрит на меня.
– Как ты узнал об этом?
– Ты и мой двоюродный брат–идиот – любовники! Как ты мог шантажировать Митча? –
требует ответа Кса.
Он опускает голову.
– Этот придурок изменил своей жене. Колин и я просто преподали ему урок.
– Ваш дерьмовый самообман – это полная туфта. Это не может быть правдой, только
потому, что ты так думаешь! – Она отходит от него.
Глаза Рихтера мечут кинжалы, когда он поднимается с пола.
– Не делай вид, что ты возмущена. Не я один здесь такой неправильный. Есть в чем
покопаться! Если ты думаешь, что я не знаю все об особо секретных тайнах, которые
хранятся в Вашингтоне, то ты ошибаешься! Возможно, я и промахнулся на этот раз, но я
докопаюсь до всей этой лжи и дерьма, которое сокрыто. Когда наступит этот день, увидим,
что ты скажешь на это, Мисс всезнайка. А наступит он очень скоро и все грязное белье
Капитолия будет вывалено наружу!
Дерек направляется к нему, чтобы схватить его, но Ксавия шепчет ему:
– Отпусти его. – Покачав головой, она смотрит в сторону. – Я больше никогда не хочу
видеть его снова.
Я обхватываю ее руками, сдерживая желание прижать ее к своей груди, будто защищая ее
от всей той боли, которую этот идиот причинил ей. Прижимая Кса, я наблюдаю за тем, как
один из ее ближайших друзей, тот, кто предал ее, разворачивается в негодовании и
проходит мимо Брук и ее молодого человека. Он понятия не имеет, что его ожидает.
– Ну, что ж. Пусть, бл*ь, идет на все четыре стороны. – говорит Брук, когда Рихтер
скрывается за дверью без лишних слов. – Кстати, охранник внизу просил позвонить ему. У
него наши права. Кса поглядывает на меня.
– Беннетт, это Дерек Вулф.
– Или более известен, как скоро–стану–мужем. Я уверен, что мы с вами будем часто
встречаться, – отвечает Дерек, протягивая руку.
Глава 22
ЕРУНДА ПРО ДЗЕН ДХАРМУ.
– Что случится, если мы не появимся сегодня вечером? – Я прижимаюсь к Беннетту пока
мы стоим, оперевшись на перила его балкона. Мгновение мы смотрим друг на друга. Его
глаза ничего не выдают и мои пульс ускоряется.
– Это не твоя забота. – Неожиданно, он обхватывает меня за подбородок и обрушивается
своими губами на мои. Он целует меня в своей обычной подчиняющей манере, овладевает
моими губами и я сдаюсь. Чувствуя, как вспышка пламени разгорается внутри меня, я
смакую тепло, которое исходит от его тела. Мы как две бури, встретившиеся вместе.
Желая получить больше, я впиваюсь пальцами в его каменные мышцы рук, он же в ответ
прижимает сильнее к себе меня.
– На вкус ты великолепная, – говорит он, нежно прикусывая меня за нижнюю губу.
– Ммм, ты не хочешь идти? – Мои губы покалывает, когда я отпускаю его бицепсы, а он
отступает немного. Он наливает мне еще вина перед тем, как ответить мне. Я внимательно
смотрю на него и мне не терпится узнать, чем же эта хрень со СМИ закончится.
– Ну и? – Спрашиваю я, вцепившись в перила.
– Клуб закрыли, – наконец произносит он, решительно глядя на меня. Тем же самым
взглядом, который творит невероятные вещи с моими внутренностями. – На какое–то
время, – добавляет он, целуя меня в нос.
– Из–за меня? – Я пытаюсь проглотить неприятный комок, который подкатил из ниоткуда
у меня к горлу. Любой другой нормальный человек был бы в восторге от услышанного, но
я нет.
Он качает головой, скользя подушечкой пальца по моим губам.
– Не совсем так. Это не то, что ты могла подумать, – бормочет он, затем выпрямляется и
опустошает свой стакан.
– Сейчас совсем не время умалчивать что–либо, – говорю я ему.
– Я и не умалчиваю. – Он подмигивает мне, ставя свой стакан на стол рядом с шезлонгом.
– Что ты делаешь? – Я смотрю, как он снимает рубашку и вытирает ей выступившие
капельки пота, усеивающие его загорелую и широкую грудь.
– Малыш, давай не будем беспокоиться о Доме. Я прорабатываю этот вопрос по своим
каналам, но, естественно, Вице–президент везде сует свой нос. Норт может поцеловать
нас в зад, он больше потеряет, чем кто–либо из нас и, вероятно, ему надо напомнить об
этом факте.
Я смотрю на него, открыв рот.
– Ты ведь не собираешься пойти против него. Так ведь? – Все мое тело греет мысль о том,
как Беннетт, в своей властной манере пойдет против Норта.
– Я не собираюсь играть ему на руку. – Мышцы на его челюсти дергаются.
– Что это значит?
– Доверься мне. – Он наклоняется и целует меня. – Мы находимся не в том положении,
чтобы давать еще больше поводов для слухов. Нас будут преследовать и это будет до тех
пор, пока наши имена не будут кристально чистыми в глазах прессы. Одно дело таскать
Рихтера по судам, другое дело – сделать что–то глупое и быть пойманным. Давай закроем
глаза на то, что он устроил нам в отместку своими обвинениями. Наши адвокаты будут
заниматься СМИ, а я по своим каналам буду прорабатывать информацию, выясняя, какое
отношение имеют твои бабушка и дедушка ко всему этому. До тех пор, пока пыль от
произошедшего не осядет, никто с Холма не станет рисковать и раздувать грандиозный
скандал.
Скандал. Я замираю при одном только этом слове. Настоящий скандал и я хмурюсь.
– Ты расскажешь мне все, что узнаешь, каким образом мои бабушка и дед причастны ко
всему?
– Абсолютно все. Что еще тебя беспокоит?
После всего, что мы пережили и насколько надуманно, чем есть на самом деле, Дом с
Беннеттом были для меня самым безопасным местом. Местом, где я чувствовала, как
разные стороны меня сливаются воедино.
– Я просто не представляю клуб как нечто злое. Конечно, есть риск...
– Старайся не использовать Дом, как путь к бегству.
– Я не думаю о нем как о пути к бегству. Для меня он скорее как приют, – говорю я ему, но
он прав.
Он упрямо отказывается обсуждать предложение Норта, кроме как заявляет, что, в конце
концов, на президента найдут управу. Я по–прежнему с трудом воспринимаю мысль о том,
как Джон и Колин додумались до того, чтобы добраться до меня в Вашингтоне и
отомстить мне, начиная вынашивать идеи своей новой авантюры в виде шантажа, выбирая
для этого цели с Холма. В свете всего, что случилось, перерыв между нашими
посещениями клуба будет не значительным. Не тогда, когда мы все еще есть друг у друга и
у нас есть взаимная потребность к жесткому сексу. Грубому. Извращенному.
– Это основная причина, по которой существует клуб, но не может не быть побочных
эффектов, – отвечает он, глядя на меня и его взгляд становится отрешенным.
– Подобно тем, что это может быть местом, где можно спрятаться? – Спрашиваю его я в
упор.
– Точно.
Бен фыркает, а я тяжело вздыхаю. Разрастающаяся боль и гнев, которые поглощают меня,
служат катализатором к моему отступлению и желанию сбежать, на что он абсолютно
верно указал. И если есть хотя бы кое–то, что мы с ним почерпнули сегодня – так это
необходимость знать правду. Что–то, что мы жаждем знать и о чем мы стараемся
умалчивать.
Это наша слабость и то, над чем мы оба можем работать. Но только вместе.
Я сжимаю перила еще крепче.
– Хорошо, я слышу, о чем ты хочешь промолчать и не сказать мне, но это слишком
очевидно, чтобы проигнорировать. Я согласна жить здесь и сейчас. Быть здесь и вся эта
прочая хрень учения Дзэн [Прим. пер. – Основной целью дзэн является проникновение в
истинную природу ума. Исследователи учения, практиковавшие дзэнскую медитацию,
указывают, что сутью учения является «невыразимое», которое невозможно объяснить
теоретически или изучить как священную доктрину].
– Это больше, чем просто пунктик в списке. Я хочу, чтобы ты была здесь со мной. И
сегодня тоже и даже, когда все это утихнет. Вот, держи.– Он протягивает мне связку
ключей.
– Ты хочешь меня здесь? С тобой?
– Когда угодно и столько, сколько я смогу получить. Тебе выбирать.
– Это огромный шаг. – Я смотрю на брелок в руке, в то время как мое сердце барабанит в
груди. – Надеюсь, ты не устанешь от меня.
– Этого никогда не случится.
Я перебираю в руках три ключа на серебристом колечке. Один из них напоминает мне
ключ от моего ошейника. Тот, что связывает нас вместе... но на самом деле он означает
намного, намного больше.
– Увидим. – Отвечаю я спокойно, убирая ключи.
Он берет свой мобильный и протягивает его мне:
– Выбери музыку. Пришло время раздеваться.
Я смотрю на его обнаженную грудь и провожу пальцем вдоль к середине.
– Нууу, от этого предложения я не смогу отказаться.
– Хватит зря терять время, – рычит он, проводя своей щекой по моей, пока я пролистываю
огромную музыкальную подборку.
– О, вот эта. Она идеально подходит. – Одобрительно киваю я, когда начинает звучать
песня – «Южное небо» Boys and Bear [Прим. пер. – Австралийская инди–рок–фолк–
группа]. Он утыкается носом мне в шею, обняв меня за талию и в самый разгар мелодии, я
чувствую себя в раю.
Это первый раз, когда я оказываюсь в квартире Бена и она вполне себе такая холостяцкая.
Ультрасовременная с глянцевыми поверхностями, даже его балкон – это что–то из разряда
высокотехнологичного. В отличие от большинства мест, которые я видела, его квартира
превосходно оформлена. Превосходство [Прим. пер. – Автор использует игру слов,
употребляя «excess» в значении «превосходство» и псевдоним героини, который она
использовала в клубе «Мисс Иксесс» – также может переводится, как «Мисс
Превосходство»]. Хорошо, может так оно и есть и я его муза, и я улыбаюсь про себя.
Роскошь – есть. Высокотехнологичность – надо перепроверить. Начиная от невидимого
глазу звукового оборудования и заканчивая холодильником для вина с контролем
температуры. Все в его квартире от освещения, сигнализации и даже музыки доступно
через приложение на его телефоне. Такое чувство, будто в его теле живет чудак, но чудак в
теле красавчика. И в каком теле. Мне понадобится много дней и ночей, чтобы изучить это
тело, запомнить каждый его жесткий, словно камень, сантиметр... подобно словам в той
песне, которая звучит, я чувствую, будто готова ожить.
– О чем ты думаешь? – Он поднимает мою руку и целует ладонь.
– Я готова... это тот самый день, как говорится в песне.
– Эта песня, – шепчет он в мои волосы, когда встает позади меня. – я добавил ее в
плейлист, когда мы приземлились в Вашингтоне и я довез тебя до твоей квартиры.
– Это было месяц назад, – замираю я, произнося это в то время, как он обхватывает мочку
моего уха своими губами и начинает посасывать.
– Будто прошла вечность, – отвечает он, и я киваю, соглашаясь с ним.
Я обхватываю его ладонями, путешествуя вдоль его гладких, мускулистых рук, а он
обнимает меня и сильнее прижимает к себе. Мы таем друг в друге подобно теплой
карамели. Я сплетаю свои пальцы с его и покачиваюсь рядом с ним, смакуя необычайные
ощущения, которые он рождает во мне. Снова.
– Беннетт, – произношу его имя, замолчав, чувствуя, как внутри меня начинает бурлить
целая гамма эмоций, эмоций, которые я старалась держать в узде и прятать подальше. Все
одновременно навалилось на меня и я больше не могу сдерживать свои чувства.
Разворачиваюсь в его объятиях и опять, глядя в его глаза, у меня перехватывает дыхание,
когда мы смотрим друг на друга. Но в этот раз я не собираюсь упускать шанс. Я
протягиваю и скольжу пальцами по его челюсти, покрытой щетиной, слегка ощущая ее
колючие волоски под кончиками пальцев.
Слова эхом отдаются у меня в голове, эхом в каждом ударе моего сердца и желание
произнести их становится все сильнее и сильнее.
– Черт, я так сильно люблю тебя! – выдаю я.
Он так смеется, что в его глазах появляется блеск и заставляет мои нервные окончания
покалывать, словно через меня прошел разряд электричества.
– Вы заставили меня понервничать, Мисс Кеннеди. Я думал, что моя необузданная любовь
к вам была безответной.
– Ты бы мог спросить? – Я прижимаюсь губами к его обнаженной груди, смакуя
древесный аромат его одеколона исходящий от него и мягкость его теплой кожи под
моими губами. Его сердце бьется сильно и глухо, пока я скольжу по его груди,
останавливаясь только, чтобы щелкнуть языком по его соску, который сморщивается в
ответ.
Издав стон, он сжимает в кулак мои волосы, нежно потягивая их.
– На этот вопрос не так уж и легко ответить. Это опасная ситуация и начиная с
сегодняшнего дня, я бы предпочел, чтобы ты приходила ко мне добровольно. В нашей
жизни не должно быть принуждения.
– О, неужели? Даже совсем маленького принуждения не будет? – Поддразниваю я его.
В глубине души, я понимаю, что он находится на распутье, доверяя свою любовь мне. Не
должно быть ни малейшей капли насилия или жестокого обращения, через которое он
прошел. Будучи человеком, который смог удерживать свое прошлое на привязи, он
впустил меня внутрь, и сейчас мы с ним находимся в точке, где наши отношения
открытые, сложные и уязвимые. Мы влюблены. Невероятно сильно влюблены.
Он наклоняет голову, его зеленые глаза поблескивают в вечерних лучах света.
– Ты хочешь сказать, что это то, что ты хочешь?
Адреналин заполняет мою кровь, вызывая боль похоти, которую он разжигает во мне и
мое дыхание становится учащенным. Но я не показываю это ему, оставаясь спокойной,
закрывая глаза. – Ну, возможно я хочу этого не каждую секунду каждого дня, но вероятно
