Текст книги "Проверяя Сенатора (ЛП)"
Автор книги: Алекс Эллиотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
готовит историю, на которую избиратели купятся. Но я немного беспокоюсь. Между вами
ничего не происходит. Сегодня среда, а правительственный обед на следующей неделе, а
вы и Мисс Кеннеди пока ничего не предпринимаете. В следующем месяце ты будешь в
Гаване. Поэтому, как раз время, чтобы устроить ваше встречу с прессой.
– Вы уклоняетесь от вашего плана. – Я прохожусь взглядом вниз по стене передо мной, я
горько смеюсь над тем, что у этой женщины есть яйца. Я поворачиваюсь к Кса. – На
всякий случай, мы работаем вместе на Холме.
– Не во время реальной предвыборной кампании и это моя забота.
– Итак, Вы просто насильно забираете наши жизни? Так ведь?
– Беннетт, ради Бога. Вам обоим нужен был толчок, что я и сделала. Считайте – это
свидание вслепую вместо того, чтобы быть слепым. Небольшие действия за кулисами и у
вас прекрасный завтрак с Мисс Кеннеди. Хочу напомнить тебе, что она ваш пресс–
секретарь и она сможет попробовать себя в этом деле. А ты в курсе, что я отправила Лесли
и ее команду в ваш офис, чтобы они подготовили для нее почву? Ксавия создана этой
системой. Благодаря Уиллу, ее имя на устах у каждого репортера, кто работает на Холме.
На следующей неделе, возможно, ей понадобится ее собственный пресс–секретарь, если
это распалит огонь.
– И почему это должно быть хорошим поводом?
– Потому что те, кто полюбит ее, будут любить и тебя. И так как ты предложенный мной
кандидат на пост Вице–президента, мы все почувствуем их любовь.
Глядя на Ксавию, я не могу поверить, что слушаю болтовню Вице–президента о том, что у
нас с Кса есть для достижения ее политических целей. Моя саба качает головой и
беззвучно произносит «успокойся».
Я киваю и мое лицо принимает холодное выражение. Блокируя все, что чувствую. Ирония
заключается в том... что я начинаю понимать, что все, что мы разделяем с этой девушкой –
это нечто большее, чем темный, извращенный, грубый секс. Я влюбился в нее, и никто в
мире не должен знать об этом. Бля, я даже не могу сказать Кса... если я не хочу напугать ее
до чертиков.
Я сжимаю переносицу и произношу тише.
– Очевидно, что ваша способность манипулировать превосходит все то, что вы можете
еще сказать.
– Ты попросил не манипулировать ситуацией, и я клянусь, я не делала этого, кроме как
свела вас вместе для этой статьи, которая поможет повысить рейтинг нашей кампании.
– После этого – я не уверен, – жестко отвечаю я.
– Ну, вам лучше решить какой именно путь вы выбираете, и побыстрее, – гневно
произносит Райан.
– И почему это? Что изменилось?
– Скажем, за последние двадцать четыре часа Стилманы с помощью Ситибанка внесли
существенный вклад в пользу нашей кампании. Вчера вечером, Грейс позвонила мне и
сообщила, что готова сделать несколько значительных вкладов в наши специальные
комитеты политических действий [Прим. пер. – Определяющей характеристикой этих
комитетов является возможность расходования ими по сути неограниченных средств на
проведение агитационно–пропагандистских мероприятий], после того, как ты объявил,
что ты баллотируешься. Они были несказанно рады думать, что их внучка сейчас пресс–
секретарь будущего Вице–президента. Я не могу не повторить снова какую поддержку они
предлагают. Это не разовый взнос. Патрик готовит пресс–релиз о своем намерении
поддержать нас. Ты вообще понимаешь, насколько это важно, но хочу напомнить, что не
только для нас? Карьера Мисс Кеннеди взлетит вверх. Это один из тех моментов, которые
изменят жизнь. Ты будешь стоять у нее на пути?
Я перевожу свой взгляд на Кса. Райан сделала отличный ход.
– Я все понимаю. Именно то, что вы ожидаете, должно случиться здесь сегодня утром?
– Ты завтракаешь с Мисс Кеннеди и это невинное свидание. Просто плыви по течению. Я
хотела бы поговорить с ней.
Я закрываю ладонью радиотелефон и произношу шепотом:
– Это свидание. Устроенное командой Вице–президента... – и прежде, чем я могу добавить
какое–либо дерьмо про политический вклад ее бабушки и дедушки, Кса берет меня за
руку.
– Вице–президент изображает из себя фею–крестную по отношению к нам?
Совсем не та картинка, изображающая Вице–президента, летящей на метле возникает у
меня в голове, но я киваю.
– Похоже, что да. У тебя не возникает желание послать все и уехать на Холм?
– Совсем нет. – Она смеется, прислонив голову к дверному проему. – Я уверена, здесь
очень вкусно кормят. И мы можем сделать это так, как мы хотим, чтобы это было. Это
прекрасная реклама для тебя... для твоей кампании. Так ведь?
Не только для моей. Я сосредотачиваюсь на ней и ее изумительных небесно– голубых
глазах.
– Возможно.
– Тогда доверься мне, – говорит она и подмигивает мне.
– Кстати, Райан хотела бы поговорить с тобой.
– Хорошо. – Она берет телефон из моих рук. – Здравствуйте, Госпожа Вице–Президент.
Спасибо за приглашение. Есть ли чего–нибудь, на что бы вы хотели, чтобы мы особенно
обратили внимание? Например, предстоящая поездка Сенатора, мы можем поговорить об
экономике, торговле с Карибским бассейном или об андеграундной рок–группе,
взорвавшей Гавану. О жизни.
Глава 13
ЗА ДВЕРЯМИ.
В гараже я хватаю свой ID с неограниченным правом доступа для сотрудников, который
мне доставили из офиса Вице–президента. Магнитная карта светится зеленым светом,
предоставляя мне особые права и охранник кивает, находясь в застекленной кабинке,
пропуская меня. Сегодняшний день пролетел и через несколько часов я увижу Беннетта.
Буду окутана его теплыми руками, его мускулистым телом и командным голосом. Мне не
о чем беспокоиться, кроме как о жестком, публичном сексе.
Точччччно!
Лучше сосредоточиться на мысли о предстоящем дне, думаю я, выходя из гаража. По
словам Джона Брук становится лучше. Сейчас я нахожусь в какой–то степени на
правильном пути будучи назначенной пресс–секретарем в Сенате. Если Вице–президент
своим соколиным глазом или ее PR команда просматривают мой календарь, то лучше бы
они впечатлились тем, как я справляюсь со своим распорядком дня, который они помогли
плотно забить. Я быстро просмотрела расписание конференц–встреч с другими
стажерами, как из нашего офиса, так и из других офисов конгрессменов Холма. Выполнив
эти задания, Нора предоставила мне возможность обновить наше расписание встреч, а
затем я встретились с небольшой группой репортеров. Мой первый пресс–брифинг и с
самого начала я была очень неуклюжей, пролив воду из своей бутылки, но я это пережила.
Находясь почти на грани нервного срыва, к тому же я присутствовала на встрече Райан и
Беннетта этим утром, мне нужно было закончить день на позитивной ноте.
Выехав после полудня и на этот раз, я не полагаюсь на навигатор, чтобы найти путь
обратно – ну или хотя бы не весь путь до дома.
– Итак, как прошел твой день? – спрашиваю я, входя в квартиру и рассматриваю вазу с
цветами, стоящую на журнальном столике напротив Брук. Мой взгляд падает на конверт с
ее именем и карточку... скомканную. – Они прекрасны.
– Мой день был довольно продуктивным. А цветы... они красивые, – сообщает она мне
резким тоном.
Она получает кучу цветов. Такое было еще со школы. Я не знаю, могут ли они относится
конкретно к ситуации, которая происходит «здесь и сейчас» или может это очередной жест
ее нынешнего поклонника. Ее уставший вид не подтверждает ни того, ни другого.
– Этот красивый. И в прошлый раз тоже был красивый, – отвечаю я.
– Эти просто красивые. – Она кривится, постукивая ручкой по подбородку, в то время как
ее взгляд обращается на розы. – У меня не было времени заниматься ерундой. Завтра
серьезный экзамен по гражданскому праву.
– Хорошо. Слушай, у меня сегодня вечером встреча, – говорю я, изучая ее, действительно
ли она в порядке или есть какие–то признаки того, что она делает вид. Я могу опознать
невербальные знаки и раскрыть то, что спрятано под видом ее внезапного и кардинального
преображения из тусовщицы Вашингтона в студентку и книжного червя юридического
факультета. Я ищу подсказку, которая даст мне надежду в том, что ее вновь обретенное
желание взяться за работу больше, чем ее реакция на трагедию.
– Который сейчас час? – спрашивает она, закусив кончик ручки, фокусируясь на экране
компьютера.
– Около восьми. Ты хочешь есть? Я собираюсь приготовить ужин.
Она смотрит на меня и на этот раз он не вызывающий.
– Да. Умираю с голода.
– Хорошо, продолжай заниматься, а я сделаю тебе что–нибудь вкусненькое. Курица
марсала [Прим. пер. – Курица Марсала – это куриные грудки под грибным соусом и вином
Марсала] звучит заманчиво?
– С картофельным пюре и чесноком? – Она улыбается мне. – Ну пожааалууууууйста.
– Хорошо, сделаем. – Я улыбаюсь ей в ответ и скидываю туфли. Зайдя в кухню, я снимаю
пиджак и надеваю фартук, который купила, висящий на вешалке за дверью в кладовой.
Собрав продукты, я разворачиваю и ополаскиваю куриные грудки. Их около
полкилограмма. Обваливаю их в зелени, оливковом масле и в небольшом количестве муки,
прежде чем обжарить филе со свежим чесноком, грибами и вином Марсала. Я прохожу
мимо дверного проема и вижу Брук, уткнувшуюся в толстую тетрадь, в этот момент она
перестает читать и начинает стучать по клавиатуре.
На самом деле она, кажется, готовится к занятиям с таким усердием, с каким я никогда не
видела ее. Мы начали учиться в Бостонском колледже вместе, и пока я училась, как
ненормальная, она тусовалась по–страшному.
Когда ужин готов, я сервирую стол и ставлю подогретые тарелки на барную стойку, зовя
ее.
– Пора есть!
Я замираю с бутылкой Шардоне в руке, затем кладу вино обратно в холодильник, отдав
предпочтение минеральной воде со льдом. Пока мы едим, она рассказывает мне, что цветы
от режиссера, который как она говорит, прежде, чем я успеваю ее спросить, не имеет
никакого отношения к ее нынешнему «затруднительному положению», как она называть
свою беременность. Она спрашивает о моей работе и я рассказываю ей о своем взлете по
карьерной лестнице.
– Так что, теперь вместо того, чтобы быть интерном Стоуна, ты являешься его пресс–
секретарем? Кому ты пригрозила, чтобы получить это место? – Она берет кусок курицы,
ожидая моего ответа.
– Младший пресс–секретарь, – поправляю ее. – И это только временное место на лето. Его
постоянный человек по связям с общественностью находится в декретном отпуске и
большая часть его сотрудников тоже находятся сейчас в отпуске. – Я морщусь после того,
как слово «декретный отпуск» соскальзывает с моих губ.
– Никогда не знаешь, чем все кончится, – отвечает она равнодушно, отрезая кусочек от
своей курицы. Она кладет его в рот и задумчиво жует. Когда она стукает рукой по стойке,
я подпрыгиваю.
– У тебя все в порядке? – Я мямлю с полным ртом еды.
Она хватает меня за руку.
– Помнишь, когда мы были у моего дяди в клубе на Манхэттене? Тогда еще Клуни был
там?
Я заканчиваю жевать и медленно провожу салфеткой по губам, стараясь не смотреть на
Брук так, как будто у нее на голове выросли рога.
– Да. Классная была ночь!
– Сенатор Стоун был там. Я видела его. – Она пристально смотрит на меня и ее взгляд
прожигает меня насквозь.
Не отводи взгляд!
– Почему ты не говорила ничего... до эээтого? – бормочу я.
– Я не сложила два плюс два. Дерьмо, я не интересуюсь политикой, а он сенатор штата
Джорджия. Я едва ли знаю, кто является представителем моего родного штата. Но когда
ты сказала мне, что работаешь на него, а Джон рассказал мне, какой он красавчик, то я
загуглила его.
– О, Боже! Я не могу поверить, что ты следила за ним виртуально.
– Эй. Мне было скучно. И да, он стоит того, чтобы его изучить. Каково работать на него:
он мудак или лапочка?
– Что ты имеешь в виду? – Я пытаюсь выиграть время для того, чтобы придумать хотя бы
наполовину правдоподобный ответ. Кто для меня Беннетт? И то и другое. Ни то ни другое.
Я не знаю, как описать то, что я чувствую, и после сегодняшнего интервью становится
очевидным, что нет обычных слов, чтобы дать нам определение.
– Такой парень, как он... он выглядит требовательным, – размышляет она.
– Он многообразие черт. Я думаю, это зависит, – говорю я, и мой голос затихает.
– От чего? – спрашивает она.
Мой взгляд блуждает и она пялится на меня.
– Эээ... это зависит от его повестки дня и выступлений. А это имеет значение? Он редко
бывает у себя в офисе. Но его сотрудники... они все веселые и со своего рода закидонами.
– Это много говорит о человеке, который их нанял. – Она смеется и встает. – Хочешь
добавки?
***
Брук прошла мимо моей двери час назад и сообщила, что определенно завтра она
собирается «разгромить» тест. Чтобы получить отличную оценку, сегодня она атакует
книгохранилище юридической библиотеки. Скользнув на край своей кровати, я ныряю в
свои туфли на каблуке и слышу, как пищит мой мобильный. Я беру его и на нем вижу
оповещение о входящем письме на электронной почте от Беннетта. Я нажимаю его, чтобы
открыть.
От: Беннетта А. Стоуна [email protected]
Кому: К. С. Кеннеди [email protected]
Маленькая саба,
Во вложении ты найдешь мои инструкции на сегодня.
Прочитай и выполни все мои указания. Они не сложные... если ты не будешь спорить.
Я готов вознаградить тебя за твои усилия. Или показать тебе, что значит подвергнуть
сомнению мой авторитет.
В конечном счете, у тебя есть право решать, как пройдет наш вечер.
Бен
Хрень. Мои щеки пылают, пока открывается вложение. Я чувствую, как мои глаза
расширяются, читая инструкции, которые он отправил.
– Что делаешь? – спрашивает Брук. – Я собираюсь в душ, а после я уезжаю в библиотеку.
Я быстро соскакиваю с постели, закрывая ужасный список своего сенатора Дома.
– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я отвезла тебя?
Она опускает глаза.
– Нет. Я хочу, чтобы ты пошла на свою встречу, Мисс пресс–секретарь. Бля, ты выглядишь
горячо.
– Мои шпильки выше самого Капитолия?
– Да, пора бы уже! В стиле «Я действительно планирую одеваться так, чтобы свести
судью, присяжных и долбанного адвоката, черт побери, с ума».
– Ну, я думаю, ты ответила на мой вопрос.
– Покажи им то, о чем я говорю. – Торжествующе кричит она.
– Увидимся позже. – Я обнимаю ее и вижу, как она уходит из моей комнаты к себе, чтобы
переодеться.
Мой пульс увеличивается и я собираю в пучок свои волосы, натянув на них парик. Я беру
сумку, иду на цыпочках к двери и выглядываю в коридор. Держась за дверной проем, я
прислушиваюсь и слышу шум воды в душе. Выдохнув с облегчением, я не спеша выхожу
из своей комнаты, а затем покидаю квартиру.
Поездка не занимает долго и у меня есть немного времени, чтобы окунуться в мир
фантазий. Я изучаю список инструкции на своем телефоне. Очевидно, как у сабы у меня
существует ряд обязанностей, которые должны быть соблюдены. Указания как действовать
шаг за шагом. Я перечитываю инструкции Беннетта, подробно описывающие, во что мне
одеться, как входить в комнату, снимать с себя одежду, в каком положении должно быть
мое тело и как я должна приветствовать его. Расплачиваясь с водителем, я дрожу,
протягивая наличные в его руку.
Я вхожу в отель Франклин с магнитным ключом в руках и киваю швейцару. Пересекая
холл, я приглаживаю челку своего парика в стиле Клеопатры, прилипшего к моему лбу из–
за выступившего пота на моей коже. Войдя в номер отеля я нахожу еще одну красную
розу, еще одну бутылку шампанского и записку. Я беру конверт и достаю карточку из
плотной бумаги. В сообщение написано: «Переоденься, вещи найдешь в пакете».
И далее приписка: «Потому что, мне это нравится».
Я вижу блестящий пакет. Черный с красным бантом. Откуда он знал, что у меня возникнут
вопросы? А, потому что я всегда так делаю.
Я раскрываю тонкую оберточную бумагу внутри и останавливаюсь, когда касаюсь платья
из гладкой латексной ткани. Я провожу пальцами по блестящей коже цвета спелого
красного яблока. Это яркий цвет. Не то, во что были одеты в субботу другие женщины.
Клуб был наполнен людьми, одетыми в темную одежду, спрятанными под масками и
капюшонами лицами, хотя было несколько женщин, одетых в девственно белый. Я беру
платье и мягкий материал блестит, отражая свет. Приложив его к груди, я поднимаю взгляд
на зеркало, расположенное на стене и съеживаюсь.
Серьезно, Бен? Знает ли он, насколько короткое это платье? Сверху оно оформлено больше
как корсет, а низ его... крошечный. Действительно, очень крошечный. Мне нужно ведро
кокосового масла, чтобы втиснуть свое тело в это узкое платье.
Перечитывая записку от Бена, я злюсь. У меня нет времени проводить расчеты в уме. Если
я не спущусь в холл... ох, твою ж мать. Я не могу спуститься в этом платье туда.
Безусловно, из всех людей он единственный, кто понимает это. У меня не было с собой
пальто. На дворе конец лета... Сильно сомневаясь, я копаюсь в оберточной бумаге и на дне
сумки я нахожу атласную накидку и кусочек черного кружева, которые, должно быть, я
пропустила. Поднимая их оба, я понимаю, что кусочек кружева – это стринги с биркой от
La Perla. Я разворачиваю облегченный вариант плаща. Отлично, я буду выглядеть, как–
будто иду на вечеринку готов, но скорее ад замерзнет, чем я опоздаю и моя задница будет
страдать от того, что Беннетт будет выражать свое непременное недовольство.
Я переоделась, но я не могу посмотреть на свое отражение в зеркале. Одного раза было
достаточно. Я тяну за подол платья и мои сиськи вываливаются из верхней части платья,
которое едва сдерживает их, а еще хуже это когда я тяну его вверх за лямки и ложбинка
сжимается, образуя впадинку.
В чем у меня проблемы? Я забыла ту часть, когда «я была голая на людях и как Беннетт
трахал меня»?
Пришло время, чтобы снова пройтись в уме в последний раз по списку задач. На моем
лице маска, я приглаживаю свой парик и напоминаю себе дышать. Надев плащ, я
спускаюсь в лифте и сажусь в то же кресло, в котором я ждала в прошлую субботу. Совсем
скоро гладкий черный автомобиль подъезжает к двери холла. Я сосредотачиваюсь на полу,
на рисунке из мраморной плитки, стук в ушах соревнуется со звуком шагов водителя.
Мы повторяем все в том же духе. Он провожает меня к машине с затонированными
стеклами и просит меня надеть повязку, которая лежит рядом со мной на заднем сидении.
Мы едем несколько кварталов, вдруг останавливаемся и в этот раз я готова к тому, что мы
повернем. Дверь машины открывается и я застываю, пытаясь понять, что делает Джекс,
садясь вовнутрь.
– Добрый вечер, Мисс Иксес, – говорит он, медленно растягивая слова, на техасский
манер. В прошлый вторник он заскочил на минутку в офис, но Беннетта не было на месте.
Он поприветствовал меня смутным «привет», когда наши пути пересеклись. И как тогда,
меня охватило чувство вины, смешанное с опасением, зная, что Джон является частью
всего этого, копаясь в грязном белье.
Сейчас звук его голоса действует на мои нервные окончания так, будто страх окутывает
мою кожу, словно холодная пелена. Мне все еще сложно решить, что делать с Джоном и
его охотой за сплетнями на Холме. Я сглатываю, мечтая вжаться в сиденье. Мне негде
спрятаться, кроме как внутри себя.
– Здравствуйте, – отвечаю я, заставляя свой односложный ответ не звучать так, будто я
чувствую вину.
Мы едем и на этот раз, я слышу хлопок.
– Не желаете бокал шампанского? – спрашивает он. – Обещаю, оно хорошее.
– Да. Спасибо. – Я сплетаю пальцы, вспоминая, что я забыла попробовать шампанское,
которое Беннетт заказал в номер люкс.
Мы потягиваем его в тишине. Прежде чем я успеваю поставить свой фужер, я чувствую,
как он крепко берет его.
– Я налью вам еще. Мы скоро будем у клуба.
Шампанское не просто хорошее, оно великолепное. Его шелковая шипучесть воздействует
на мои чувства, растекаясь снова и снова блаженным теплом, все это время Джекс
разговаривает, не переставая по телефону. И вот, тогда я решаю, что должна анонимно
предупредить его, что в его рядах есть стукач. Когда машина полностью останавливается,
я с нетерпением жду его следующего шага. Дверь с моей стороны открывается и вечерний
воздух, мягкий после поездки в прохладе автомобиля, обдувает мое лицо и приподнимает
края плаща, лаская мою кожу.
– Сегодня вечером, я не буду раздевать тебя. Поэтому, пожалуйста, расслабься, – говорит
Джекс, когда берет мою руку.
– Я стараюсь. – Он больше не мой Смотритель и я не знаю, как к нему обращаться. – Как
мне вас называть?
– Кэш, – отвечает он, а потом смеется. – Но это просто прозвище.
Слегка держа мою руку, он ведет меня в Дом.
– Подождите. Нужно поправить маску.
Он проводит пальцами вдоль скулы, а затем двигается вверх, потянув за атласную ленту,
прилегающую к глазам. Он убирает ее и я моргаю, пока мои глаза не привыкли к тусклому
золотистому освещению роскошной прихожей. Он проводит меня мимо большой комнаты,
в которой находится длинный бар и где собрались члены клуба.
– Это основной зал, – объясняет он. – Здесь не допускаются никакие интимные
отношения, исключение составляет аукцион рабов или саб.
Несколько голов поворачиваются в нашу сторону. Мы продолжаем идти вдоль
внутреннего коридора, где расположены четыре различные двери, окрашенные в разные
цвета. Все блестящие тона. Красный. Белый. Синий. И черный.
Я предполагаю, что мы направляемся к двери черного цвета, но он проходит и я следую за
ним, изучая замысловатые приспособления и мигающую панель с ключом безопасности.
Мы проходим мимо рубиново–красного номера. Мимо комнаты цвета синего сапфира. И
остается только одна. Джекс останавливается и кивает в сторону белой двери.
– Ваша комната.
– Спасибо. Еще раз за то, что сопровождаете меня. – Я стою перед перламутровой дверью.
Из–за слабого освещения мое платье становится кроваво–красного цвета и создает яркий
контраст по отношению к двери, у которой я останавливаюсь. Я поворачиваю стеклянную
ручку, она ощущается прохладной из–за того, что мои ладони вспотели. Плавно ручка
поворачивается в моих руках и я вхожу. За счет белой мебели, кремовых ковров, стен и
потолка комната навевает мысль о чем–то легком и прозрачном. Где же деревянные
колоды, которые я ожидала? Здесь нет современной черной кожаной мебели или холодного
цемента.
– Прошу. – Джекс слегка кланяется, прежде чем выйти за дверь и я закрываю дверь.
Привыкнув к тому, что я одна, я останавливаюсь, мое сердце стучит... грохочет внутри
грудной клетки. Мне требуется секунда, чтобы привыкнуть к необычной комнате и,
увидев роскошное белое бархатное кресло, я вспоминаю свои обязанности сабы. Как я
должна раздеться и аккуратно повесить свою одежду. Беннетт дал мне четкие указания,
чтобы я приняла ванну. Довольно интимные указания того, как я должна подготовиться к
сегодняшней ночи. Во мне находится анальная пробка и я полностью проэпиллирована.
Я медленно раздеваюсь, следуя его указаниям. Вешаю свое платье. Снимаю украшения.
Оставляя черные кружевные стринги и туфли. По моей коже бегут мурашки, в то время
как соски превращаются в твердые бусинки, возбужденно торчащие и до боли желающие
ощутить его рот.
Следуя его инструкциям, я должна сидеть на кушетке на краю. И ждать. Часы на камине
тикают. Каждый щелчок громко раздается в тишине, отдаваясь у меня в голове. Несколько
минут я остаюсь в одном и том же положении, сидя на краю. Большое зеркало в
позолоченной раме, возможно, это окно для подглядывания, направлено прямо в комнату.
Смотрит ли Беннетт на меня из соседней комнаты?
Какое–то время я сижу, выпрямив спину, так как он мне сказал, не сутулясь. Колени и
лодыжки вместе, руки на коленях, пальцы сложены. Так я жду и жду его, мышцы на моих
плечах начинает тянуть. Тяжело оставаться на одном месте и не двигаться. Переводя
взгляд по комнате, я наблюдаю за происходящим вокруг из–под ресниц.
Роскошная кровать покрыта белым пушистым покрывалом и несколькими подушками и
подушечками. Кованые стойки, окрашенные в глянцевый белый, составляют основу
кровати. Балдахин свободно спадает тонкой просвечивающей тканью. Это не тот тип
комнаты, которую можно сделать себе в подземелье и где проводятся игры под названием
«жесткое господство». Эта комната больше подходит для сцены соблазнения с зажженным
свечами в витиеватых канделябрах, стоящих на нескольких столах вокруг. Помимо свечей,
здесь есть вазы со свежими цветами, а лепестки роз разбросаны везде по полу. Я
продолжаю блуждать взглядом. Эта необычная комната выглядит очень нежно. Чем
больше я смотрю, тем больше вижу.
На этой же стороне комнаты расположена ванна на медных ножках, напоминающих
когтистые лапы, спрятанная за полупрозрачным стеклом. Мягкие банные полотенца
развешены на, как я понимаю, подобии батарей, а полочки забиты всевозможными
принадлежностями для принятия ванны. Бутылка шампанского «Кристалл» охлаждается в
ведерке со льдом с рядом стоящими бокалами. Недалеко стоит чаша с клубникой. Ничего
не было упущено из виду в дизайне и оформлении мельчайших деталей во всей этой
комнате.
Пока я восхищаюсь предметами интерьера на другой стороне спальни, дверь напротив
меня открывается. В коридоре темно и я задерживаю дыхание в тот момент, когда Беннетт
входит через дверной проем. Его кожа блестит в мерцающем свете, скульптурные мышцы
его торса играют, когда он движется. Когда он подходит ко мне, напряженные мышцы его
плеч начинают играть и сокращаться.
Он двигается с кошачьей грацией, когда делает шаг вперед, идя на своих длинных,
мускулистых ногах, облаченный в кожаные штаны и я поедаю каждый сантиметр его
мускулистого тела. Одна рука, в которой он держит моток белой веревки, опущена вдоль
тела и веревка задевает его по бедру при каждом шаге. С тихим звуком «шлеп». Шлеп.
Шлеп.
В его глазах блеск и когда его взгляд встречается с моим, у меня перехватывает дыхание.
Невероятно сексуальный. О нет. О чем я думаю? Я не должна смотреть ему в глаза и
быстро опускаю взгляд на пол.
– Так, так, ну не прелесть ли ты? – произносит он хриплым голосом, который наполняет
меня, словно воздух, распространяясь внутри меня.
– Спасибо, Мастер. – Я напоминаю себе сидеть смирно. Ждать его указаний. Он стоит
передо мной и я дрожу в предвкушении.
– Маленькая саба, раздвинь свои ножки и покажи мне, что принадлежит мне. – Не глядя на
него, я раздвигаю ноги, и, прежде чем я успеваю подумать дважды, он встает передо мной
на колени и раздвигает мои ноги шире. Потирая большими ладонями мои бедра, он
медленно вдыхает, его плечи поднимаются и опадают, тогда как он ставит обе мои ноги по
разные стороны своего мускулистого тела. – Сегодня я заявлю на тебя права разными
способами. Ты удивлена обстановкой комнаты?
– Да. Это не то, чего я ожидала. Она чудесна. – Боковым зрением я вижу, как он поднимает
руку и достает что–то из серебристого металла.
Удерживая в руках, он показывает мне, поворачивая так, чтобы я смогла увидеть застежку.
– Ты будешь носить этот ошейник. Пока ты моя собственность, его нельзя снимать.
Никогда.
– Да, Мастер. – Я борюсь с желанием взглянуть на него. Его указания четко дают понять,
что я должна держать глаза опущенными, пока он не прикажет мне сделать иначе. Вместо
этого я смотрю на ошейник, который он сейчас расстегнул и держит в руках. Блестящий
металл и я бы даже поспорила, что это белое золото или платина. Он поднимает его и
подносит к моей шее, убрав волосы моего парика, пока застегивает замочек. Ошейник
тяжелый, хотя и не плотно прилегает к моей шее, тут же мои соски становятся твердыми,
когда его дыхание начинает ласкать мою кожу.
– Красивая... – слегка касаясь своими пальцами моего лица, его большой палец скользит
по моей нижней губе. – Ты будешь носить это как знак, что ты моя. Поняла? Хочешь
прикоснуться к ошейнику? Ты можешь сделать это.
Я глажу гладкий металл на моей шее.
– Мастер, я, кажется, понимаю.
Его прикосновения становятся сильнее.
– Пока ты носишь мой ошейник, здесь никто не тронет тебя. Ты неприкосновенна. Также
ты можете ходить и исследовать Дом без сопровождения и заходить в смотровые комнаты.
Запустив пальцы вдоль полоски металла, я понимаю иронию в том, чтобы ходить в
ошейнике, пока он дает мне свободу. Его доверие. Нося его ошейник, я признаю его
господство. Примитивное напряжение сжимается внутри меня. Расцветает что–то чуждое,
наполняя опустошенную часть меня, и у меня возникает вопрос, может, у меня
галлюцинации? Я чувствую это притяжение, это желание... которое я могу описать только
как форму эротической мольбы к нему.
Я разрываюсь. Я в замешательстве. Кто я? Точнее, кем я становлюсь?
– Мастер, – шепчу я.
– О чем ты думаешь? Посмотри на меня, саба.
– Я... – я поднимаю глаза, встречаясь с его обольстительным взглядом, который
захватывает или скорее проникает в меня с такой силой, что может раскрыть все мои
секреты. Мое сердце трепещет и я опускаю взгляд, но моментально он обхватывает и
поднимает мой подбородок.
– Поговори со мной.
Я не хочу, чтобы кто–то наблюдал за нами и все же я иду на это. Быть с Беннеттом в этой
комнате ощущается настолько интимно, что кажется не настоящим. Это тщательно
продуманная сцена на которой мы актеры. Ничего больше.
– Я запуталась.
– Да, я вижу. Это из–за ошейника или из–за меня... или нас?
Я не могу сформулировать то, что я чувствую в осмысленные слова. Я перевожу взгляд в
сторону зеркального окна.
– Пожалуйста, мы можем мы поговорить позже?
Он разворачивает мое лицо к нему и, когда наши взгляды встречаются, моргнув один раз
своими зелеными глазами, он кивает. Опустив голову, его теплые губы встречаются с
моими и он проникает своим языком в мой рот, поглощая мое замешательство, пока не
остается ничего вокруг, кроме нас двоих. Я закрываю глаза, обвиваю руками его шею и
легко растворяюсь в нашем поцелуе.
Он поднимает и несет меня, но мы не перестаем целоваться, даже когда он укладывает
меня на кровать. Обвив руками его шею, я изгибаюсь к нему навстречу, утопая в волнах
удовольствия, он прижимается ко мне.
***
Я почти на грани, когда поднимаю Ксавию, гладя ее плоский животик. Я опускаю
крошечные стринги вниз по ее бедрам, глядя... бл*я, не отводя взгляд на ее обработанную
воском голую киску, опуская кусочек кружева вниз к ее туфлям.
– Раздвинь для меня ножки, детка.
Соблазнительно, она разводит ноги в коленях, скользя пальцами по внутренней стороне
бедра и я напрягаюсь, мои мышцы становятся твердыми. Она раскрывает свою киску,
сводя меня с ума. Мой член болезненно увеличивается от вида ее розовых губок, гладких
лепестков, которые я жажду ощутить на вкус и ворваться в них так жестко, что она
закричит. На ней мой ошейник и сегодня я собираюсь завладеть ей. В большей степени
заявить на нее права.
– Перевернись, – приказываю и размещаю мягкую подушечку под ее бедрами, а затем
снова раздвигаю ее ноги.
Я беру веревку и делаю одинаковые петли. Сначала я завязываю узел в центре, затем
надеваю петлю на хорошо замаскированный фиксатор в изножье кровати для того, чтобы
