Текст книги "Проверяя Сенатора (ЛП)"

Автор книги: Алекс Эллиотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

отвечает на мобильный, а уже пора идти домой.

– Я думала, он появится к этому моменту. Ты скажешь мне, если что–то пойдет не так?

– Конечно. Всякое бывает. Я просто думаю о встрече с лоббистами в понедельник. – Не

только Джекс и Оливер хотят знать, где сейчас Бен. Он действительно ушел в

Министерство внутренних дел или, по крайней мере, был там пару часов.

– Я думал, что у него встреча за ланчем с Картером, но как–то странно после того, как он

пришел в поисках нашего босса, – отвечаю я, сохраняя спокойное выражение лица.

Бен сообщил, что сегодняшняя их встреча была больше связана с Домом, нежели с

какими–либо реальными политическими спорами. Оливер пожимает плечами, глядя на

экран своего ноутбука.

– Ты знаешь, как это бывает, – бормочет он как бы про себя. – Не удивительно, когда

сенатор Уорнер повсюду.

Я закрываю папку, собираясь уходить, но останавливаюсь. Сенатор Анджела Уорнер? Есть

что–то раздражающе непостоянное в ней. Несколько раз я проходила мимо нее в коридоре

и она смотрела на меня, не произнося ни слова. У меня сильное впечатление, что она хочет

что–то сказать, но не делает этого. Случайно, я перевожу свой взгляд на Оливера, держа в

руках большую папку.

– Что с ней такое? – Я спрашиваю его, прижимая записную книжку к груди.

– Помимо того, что она наиболее не определившийся сенатор, – говорит он. – Я больше

ничего не знаю. С января, я не доверяю ей. Она стала разочаровывать.

– Она выглядит довольно собранно. Видно исходящую от нее инициативу, – я высказываю

свое первое впечатление.

– В прошлом году она работала как ненормальная. Была сопредседателем на слушаниях в

Сенате – на тех, основной целью которых было ЦРУ и дебаты по поводу пыток в

Гуантанамо. Она преуспела в этом.

– Сопредседателем с кем?

На его лица появляется растерянное выражение.

– С нашим боссом.

Озноб пробегает у меня по спине.

– И что случилось?

– Если бы я знал. Примкнула не к тому лагерю. – Он трет рукой свое веснушчатое лицо и

рассматривает скрепку, лежащую на столе. – Они с Беном никак не могли прийти к

согласию по поводу показателей расследования. Бывает, Сенаторы набирают обороты,

пресса ожесточенно следит за ними, и вуаля. Некоторые думают, что они могут все.

– Ооо, – говорю я и чувствую, что за этим что–то скрывается, но он не говорит мне.

– Так как ты новенькая, я предупреждаю тебя. Никогда не говори ничего, о том, что

замышляет Бен против Уорнер. У нее есть связи, серьезная поддержка и это единственная

причина, по которой она здесь. Ты увидишь ее порхающую здесь повсюду, но честное

слово. Меньше всего... или совсем ничего, достаточно того, чем она занимается.

– Хорошо. – Я прижимаю папку к себе сильнее. – Увидимся завтра.

– Нужна какая–нибудь помощь в подготовке к поездке на Кубу? – спрашивает он,

поправляя галстук.

– У нас все готово. – Я улыбаюсь. Останавливаюсь в дверях. – Спасибо за твою помощь.

Это была хорошая неделя.

– Ты все испортила, Кеннеди.

– Нет, не испортила. Это и называется командной работой. – Я подмигиваю ему и он

смеется.

Возвращаясь в свой кабинет, я выхожу через заднюю дверь. Мой телефон мигает. Я

усаживаюсь в кресло, хватая телефон и зажимаю его, удерживая между плечом и головой.

Я нажимаю кнопку, чтобы проверить голосовую почту и прослушиваю сообщение от

журналиста, вместо того, чтобы услышать сообщение от Бена.

Дерьмо! Я кручусь на своем стуле. На полках, что позади меня, выстроились тома с

документами, расставленные в хронологическом порядке. Несколько компьютерных сбоев

привели к тому, что правительство спонтанно решило разгрузить сервера, а мой все

контролирующий демон–сенатор разбирается с компьютерными глюками по старинке.

– Тук–тук, – зовет меня Нора с порога.

– Чем занимаешься? – Я смотрю на нее сквозь оправу очков, пока сама ставлю папку на

полку и, нажимая на кнопку, отключаю голосовую почту и затем вешаю трубку.

– Босс ищет тебя, – говорит она. – Он звонил три раза.

– Правда? – Мой пульс пускается вскачь, когда я слышу, что он объявился. – Я ходила

распечатывать на большой принтер. На моем закончилась бумага.

– Ты была занята, – Говорит она, делая заметку в своем блокноте. – Я заказывала только

для тебя. Но вернемся к недавнему вопросу; Бен хочет поговорить с тобой.

– Похоже, вот почему моргал мой телефон.

– Он заставил меня пообещать ему, что я найду тебя... Позвони ему. Живо.

Я поморщилась, надеясь на то, что нет ничего более серьезного, чем просто пресс–релизы.

– Звучит как что–то очень срочное.

– Не думаю что что–то серьезное. Но ты ведь знаешь, как у него все бывает, – отвечает она

и тут же мой телефон вибрирует на столе.

– Поняла. Я позвоню ему. – Вот так проходит мой день, прыгая между стационарным

телефоном и сотовым. Естественно, номер Бена мигает на экране мобильного в

пропущенных. Я вся на нервах, отвечая на телефон, в то время как Нора стоит рядом с

моим столом. Крепко сжимая телефон, я молюсь, чтобы он не сказал ничего

провоцирующего недозволенного в стенах этого здания. – Эй, как прошел день?

– Где ты была? – Его хриплый голос требовательно звучит с другого конца. Он игнорирует

мой вопрос – признак того, что он сильно раздражен.

– Готовилась к Вашей поездке на Кубу. Как прошел день? – Говоря медленно, я

контролирую свой голос – не скажу, что говорить с ним привычное дело. Неопровержимой

уликой является тот факт, что мое лицо горит и я хочу спросить о Джексе.

– Я внизу. Сегодня у нас ужин с тобой. Ты готова уйти?

Я бросаю взгляд на Нору, прикрывая трубку рукой.

– Ты скоро уходишь?

– Да. Я уже почти ушла. Скажи ему, что мы все уходим.

– Хорошо. На сегодня мы уже закончили.

– Тогда я заберу тебя у заднего входа нашего здания. Ты знаешь, где это? – Он не сообщает

мне ничего нового, но уверенный звук его голоса заставляет мое сердце забиться сильнее

у меня в груди.

– Нет, но я найду, – отвечаю ровно, заправляя прядь волос за ухо, и прислушиваюсь к

своему голосу, чтобы в нем не было ни капли придыхания.

– Спускайся немедленно. Я очень сильно хочу тебя.

Я слышу, как кровь пульсирует у меня в ушах. Ощущение того, что я сделана из

легковоспламеняющегося материала, достигает моих нервных окончаний, создавая

впечатление, что мою кожу прожигает и со мной все становится ясно.

– Дайте мне пять минут.

– Хорошо. Пять, но не больше... иначе. – Он вешает трубку и чувство опустошенности на

моем лице проносится невыносимой болью сквозь мою кровь.

Я переполнена головокружительным восторгом. Кладу телефон в сумочку, ощущая каждой

фиброй своего тела, как все внимание Норы приковано ко мне. Я пока не готова

встретиться с ней лицом к лицу. Мурашки начинают бежать быстрее по коже, все больше

распространяясь по моему телу. Она молчит и смотрит на меня, пока я изо всех сил

стараюсь казаться нормальной – борясь с широкой улыбкой, готовой расползтись на моем

лице.

– Итак. – Нора наклоняет голову. – Ты уезжаешь?

– Ага, – отвечаю я ей, незаметно наблюдая за ее реакцией. Как ни странно из всех

сотрудников, Нора – единственный человек, который не сказал ничего о внимании СМИ

или о моем недавнем назначении с должности стажера на нечто среднее между

корреспондентом, связанным с законодательной властью с обязанностями пресс–

секретаря. Это та дверца, которую мне бы хотелось открыть и узнать о чем она думает, но

я должна отступить.

– Лучше не заставлять его ждать, – шепчет она. – Он немного одержим, когда дело

касается тебя.

Мои глаза моментально встречаются с ее. Я напоминаю себе, что если Бен и я не

позволяли себе ничего большего, чем то, что было выложено в прессе, в этом нет ничего

принципиально нового. То, что мы вместе – это часть моей работы. Но я могу списать это

на то, что это СМИ все раздувают? Сложнее то, что офис Вице–президента

распространяет слухи о том, что связь между мной и Беннеттом основана на

романтических отношениях. Они ищут средства, чтобы рассказать историю любви, но

совершая все это, становится все труднее и труднее скрывать секрет за секретом, и я даже

не знаю, надо ли мне это еще.

– Э–э, у меня вопросик. Где находится задний выход? – Я отключаюсь от сервера Сената,

переводя свое внимание на экран компьютера, вместо того, чтобы привести бушующие и

кружащиеся в моей голове мысли.

– Я лучше провожу тебя. Иначе ты потеряешься. Готова? Прямо сейчас? – Она

направляется в сторону двери и я поднимаюсь, готовая следовать за ней.

Она оглядывается через плечо.

– Я только захвачу сумочку. Не волнуйся, я прекрасно знаю, что Беннетт сторонник «здесь

и сейчас», когда дело доходит до некоторых вещей.

– Прости? – Я чуть не роняю сумочку.

Она переводит свой взгляд, дергая подбородком в сторону дверного проема.

– Журналисты. Они расположились снаружи. Держу пари, он пытается их избежать.

Глава 15

ФРЕЙД – ДЕРЬМО.

– Какого х*я ты несешь? – Я смотрю на Арчера, вижу, что он мрачно усмехается, посылаю

его подальше, поднимаясь из кресла, готовый выброситься из окна рядом со мной.

– Единственный раз в своей жалкой засраной жизни, Габриэль Норт говорил правду.

– Расскажи мне все до мельчайшей гребанной детали. – рявкаю я. – Я плачу тебе неплохие

деньги и почему я только сейчас об этом узнаю? У нас не разрешено членам клуба иметь

свои собственные подземелья. Я мог бы быть готов к этому.

– Не было доступа к информации.

– И вот тебе на. – Я надеялся, что, возможно, возможно Норт блефует. Я никогда не

вернусь в свой кабинет. После настоящего шоу, устроенного днем, я разыскал Арчера и

устроил ему разнос в его же офисе. В промежутке между ответами на письма и

вовлечением в телеконференции, мне удалось встретиться с ним и попытаться разобраться

в том дерьме, которое творится между Анжелой Уорнер и президентом.

– Да. Я нашел источник. – Сидя, закинув ноги на стол, Арчер подбрасывает бейсбольный

мяч в воздух. Ловит его, прежде чем снова бросает его вверх.

– И? – Я смотрю как мяч закручивается, устремляясь вверх и сыплю проклятия себе под

нос. – Я плачу тебе не за то, что ты практиковался в бросании мяча.

– Боже, ты редкостный вид мудака. Хорошо, – мычит он. – У него есть дом в горах,

построенный словно крепость и мало кто о нем знает, он и Уорнер летают туда один, два,

три раза в месяц, проводя там, на вершине горы, вместе от нескольких часов до

выходных.

– Откуда ты знаешь об этом месте – ни с того ни с сего?

– Потому что я тесно общаюсь с его шеф–поваром, если хочешь знать. Никогда не

сбрасывай со счетов штатных работников; они те, кто знает больше дерьма, чем ФБР о

наших бесстрашных лидерах.

– Почему это место под пристальным вниманием?

Арчер подбрасывает бейсбольный мячик и ловит его, потирая большим пальцем вдоль

шва, как будто он тщательно обдумывает, что сказать.

– Слушай, откуда мне знать, что это неважно. Но этот факт подтверждается фотографиями,

видео, сообщениями электронной почты. Даже оплата счетов за услуги сварщика,

работавшего над оснащением тайной комнаты набором очень специфичного оборудования

для бондажа, которое Норт специально заказал. Он не глупый. Он берет свою жену и

внуков туда в качестве прикрытия.

Мудак. Не сомневаюсь, Норт будет использовать свою семью в качестве ширмы, когда

закует Уорнер в наручники.

– О каком количестве оборудования идет речь?

Арчер откидывается на спинку кресла и опускает ноги, громко стукая ими по полу.

– Взгляни. – Он быстро пробегается пальцами по клавиатуре и я встаю рядом с ним. На

его мониторе несколько схематических рисунков. – К темнице Норта есть доступ через

подземный туннель, соединяющий гостевой дом, находящийся на его территории на

расстоянии в четверть мили. – Арчер набирает несколько команд и я получаю полный план

его частной собственности.

– Он хитрый, сволочь, – отвечаю я.

– Я очень тесно пообщался с одним из дизайнеров интерьера и подергал за кое–какие

ниточки, чтобы заставить женщину говорить. У старины президента есть пунктик по

поводу горизонтального подвешивания, связывания партнеров... своих многочисленных

партнеров при помощи установленного им оборудования. Хочешь увидеть, на чем он

специализируется? – Я смотрю на него, но он вполне серьезен.

И опять же, только это может объяснить причину того, что Норт встретился со мной, а его

просьба понаблюдать за мной в действии – нелогична. Ной вполне способен помочь

президенту. Гораздо больше, чем я могу. Мне не интересны игры по перетягиванию

каната.

– Покажи мне, что ты нашел, – рявкаю я.

Он щелкает мышкой и открывается еще одно окно. На экране появляются зернистые

фотографии, но я четко могу увидеть Норта в сопровождении еще одного человека в

капюшоне. У обоих в руках кнуты. Уорнер связана и с кляпом во рту, рядом с ней еще одна

женщина в наручниках и также с кляпом во рту – обе грубо скованы. Я проверяю дату и

время, указанные на снимках, заполняющих экран. Сцены на фотографиях напоминают

методы, используемые ЦРУ для пыток заключенных – повод, по которому Уорнер и я в

прошлом году собирали множество слушаний в комитете Сената по расследованиям.

Когда она захотела посетить одну из тюрем, чтобы поприсутствовать в качестве свидетеля,

скрытого двухсторонним зеркалом, возникло препятствие. Забудьте об этом посещении, я

был решительно против некоторых из их методов, и благодаря слушаниям это дерьмо в

Гуантанамо прекратилось. Бля! Это подобие садистских наказаний, которые Норт и второй

мужчина вытворяют с этими женщинами, никогда не пройдет в Доме. Никогда.

Я брезгливо отворачиваюсь.

– Я достаточно увидел. – Многое становится ясным, почему он присутствует в Доме в то

время, когда Ной устраивает выступление вовлекающее в себя троих участников. То, что

мы предлагаем, должно показаться скучными по сравнению с тем развратным дерьмом,

которое он жаждет. – Как долго он замешан в подобном виде сцен с пытками? –

спрашиваю я Арчера, понизив голос, и думаю о Ксавии. Никогда в жизни Норту не удастся

заполучить ее в свои руки.

– На сколько я могу знать, очень давно.

Есть кое–кто, кого хочет лидер свободного мира, и все сильнее и сильнее я убеждаюсь, что

это она. Он хочет не просто мою сабу, он хочет Ксавию. Каким–то образом этот ублюдок

узнал, что она моя саба, и сейчас он охотится за ней.

Я готов пробить стену и от злости сжимаю челюсти.

– Насколько он близок к кланам Стиллманов и кланам Кеннеди? Я имею в виду помимо

политики. Что–то типа помощи в подковерных играх.

Арчер вздыхает.

– Дай мне секунду.

Насколько я помню и знаю, как знают и остальные члены Холма, у Норта есть

долгосрочные связи со Стимланами и Кеннеди, также как и у множества мною уважаемых

членов Конгресса. Пока Арчер порхает пальцами по клавиатуре, я переписываюсь с

Оливером по поводу моего расписания на понедельник и прохожу в пустой офис,

расположенный дальше по коридору, делая пару звонков. Пролистывая контакты, я

смотрю на имя Ксавии и, бл*дь,... я хочу ей позвонить, но я должен сохранять присутствие

духа. Когда я возвращаюсь, Арчер стоит около принтера.

– Вот. Список их последних дружеских встреч. Я все еще работаю над ее кузеном и с тем

дерьмом, в которое он вляпался. Я почти добрался.

– Бл*ь. Есть хоть какая–нибудь идея, почему он в Вашингтоне?

– Когда у меня будут неопровержимые доказательства, ты будешь первым, кто об этом

узнает. – Он протягивает мне огроменный список длиной в три страницы. – Здесь ты,

возможно, найдешь то, что хочешь знать про президента.

Месяц назад Норт пригласил их на частный показ документального фильма в Белом доме.

Переименовал библиотеку в честь дяди Ксавии. Принял участие в праздновании Дня

рождения ее деда на Манхэттене. Был на борту яхты, направляющейся в Бимини на

протяжении дня, проведя его за глубоководной рыбалкой снова со Стэнли. Он и Стэн

работали в нескольких крупных благотворительных фондах в Чикаго, Лос–Анджелесе и

Майами, а в Европе во Франкфурте, Стокгольме и Праге.

– Стэн и президент непосредственно связаны с увеличением осведомленности

международной общественности к болезни Альцгеймера и здравоохранении. –

просматриваю быстренько.

Арчер фыркает.

– Если это именно так, как ты называешь это.

***

Я покидаю подземную стоянку и возвращаюсь в свой офис, потянув узел на галстуке и

ослабив его. Почти пять и на дорогах полно машин. Весь мой день был пущен коту под

хвост и я мало успел сделать по отношению к своей законодательной деятельности за

исключением того, что я присутствовал на двух скучных встречах. Для сенатора, эта

гребанная пара встреч считается долгой и нудной и в течение нескольких часов я

постоянно висел на телефоне. Отчасти Кса, Оливер и Нора знают про обед с Джексом, но

только Ксавия знает, что эта встреча касается Дома. Никто не имеет понятия, где я был эти

последние два часа.

Дерьмовый день, чтобы отсиживаться, но я ведь могу писать сообщения. Оливер, Нора, и

я переписываемся. Другие сотрудники доводят до меня последние сплетни, которые

исходят от Кубинской торговой политики, находящейся в состоянии изменения.

Избиратели хотят гарантий того, что не случится очередной всплеск. Выехав на улицу, я

включаю навигатор, и медленно продвигаюсь вперед, пока не оказываюсь около заднего

входа в свое здание. Я звоню, разговариваю с Кса. Она спустится через пять минут, и я

откидываюсь на подголовник, заставляя свой разум перестать кипеть.

Когда я вижу, как начинает открываться задняя дверь, я выхожу из машины, поднимая

очки на макушку.

– Все в порядке? – Я произношу это слишком резко, глядя на озабоченное выражение лица

Кса.

– Отлично, – уверяет она меня с натянутой улыбкой. – Просто не знаю, чего ожидать.

– Бен, – голос Норы звучит из–за Ксавии, прежде чем она попадает в поле моего зрения. –

Тебе лучше уехать. Журналисты окружили здание. Один из охранников, возможно, слил

прессе то, что видел Мисс Кеннеди.

– Спасибо, Нора. Напомни мне повысить тебе зарплату, – говорю я серьезно. С меня

достаточно и этого.

– Я думала, что мы хотели, чтобы они сделали несколько наших фотографий? – Голос

Ксавии звучит обеспокоенно и я напряженно киваю.

– Мы сделаем это. Надо решить когда. Время и место, где это произойдет, решение

остается за нами.

Нора машет нам и я беру Кса за локоть, провожая ее к пассажирской двери, наслаждаясь

шлейфом ее духов, разносящемся в горячем летнем воздухе. Если бы не было радом Норы,

то мне было бы дважды насрать на журналистов, я бы поцеловал Ксавию так, что она

застонала бы и заставила бы меня забыть все то дерьмо, которое засело в моем мозгу.

Усилив свою хватку на руке Кса, я притягиваю ее к себе.

– Что мне надо сделать, чтобы ты вернулась в мою квартиру и я раздел бы тебя догола.

Связал тебя шелковой веревкой и вошел в тебя.

– Нам лучше уехать, – шепчет она.

Глядя ей в глаза, я нахожусь на грани того, чтобы не наброситься на ее идеальный ротик.

Ну и пусть моя помощница смотрит – мне плевать!

– Беннетт? – тихо спрашивает Кса.

– Да, правильно, – говорю я. Ладно, сейчас наступает тот момент, когда я отпускаю ее

руку. Я делаю это, киваю в ответ Норе и обхожу машину, скрежеща зубами.

– Чего же ты хочешь? – спрашивает меня Кса, когда я сажусь в машину и поворачиваюсь к

ней, не желая больше терять время.

– Этого. – Я с жадностью набрасываюсь не ее губы в голодном поцелуе, все этим

демонстрируя, что она первая в моем меню. – Я хочу тебя подо мной, я еще лучше, свое

лицо у тебя между ног.

– Еще два дня, – шепчет она возле моих губ.

Я рычу:

– После произошедшего сегодня это вряд ли возможно. Я не знаю, смогу ли я

продержаться еще пять секунд. – За прошедшую неделю наши графики были насыщены

событиями, да еще и снующий вокруг персонал, заставили нас умерить наши свидания

«кожа–к–коже». Но только не сегодня. Я отпускаю ее, давая себе время, чтобы переварить

тот факт, что мы, блядь, не собираемся трахаться в ближайшие три минуты.

– Ты уверен, что все хорошо? Нормально прошла встреча с Джексом? Он заезжал на

минутку.

Мать его. Прежде, чем проклятья вырываются из меня, я вдыхаю и беру себя в руки.

– Да все нормально, он, возможно, приходил по поводу кубинских чиновников.

– Похоже, он был расстроен. – Она опускает солнцезащитный козырек, пока я завожу

машину и выезжаю из переулка. Если бы я мог сказать ей правду, то я бы сказал. Но с чего

начать... я наблюдаю за ее бабушкой и дедом, также как и за ее кузеном. Без какого–либо

плана или доказательств я не могу беспокоить ее своими предположениями.

Я смотрю через боковое стекло, готовясь выехать на аллею.

– Боже, посмотри сколько народу.

– Неужели у них нет больше ничего более интересного, чем писать о нас, – говорит она,

вцепившись в консоль, ее глаза широко распахнуты и смотрят в сторону толпы репортеров

и фотографов, расположившихся вдоль тротуара, словно стадо антилоп гну.

– Не волнуйся, – успокаиваю я, сжимая ее руку. – Наши окна затонированы. – Я добавляю

газа и выезжаю на улицу, в то время, как несколько фотографов делают бесполезные

кадры.

– Полезная вещь. Правда в мелочах, – шепчет она.

Я скольжу большим пальцем по ее щеке.

– Я признался в том, что бы я хотел. А как насчет тебя?

Она смотрит и улыбается.

– Как насчет пошалить?

– Я согласен немного пошалить. Рассказывай. – Я переключаю передачу, молча проклиная

Гавриила Норта. И Джекса, тоже тот еще гондон – я все равно выясню, что именно их

связывает. Мы подъезжаем к светофору, на котором горит красный свет и пока она красит

губки помадой, я использую этот момент, чтобы насладиться ее видом, одетую в

облегающую юбку, тонкую белую блузку под пиджаком, подходящему по цвету к ее юбке.

Ее ошейник сабы поблескивает, располагаясь на шее и я чуть не издаю стон от чувства

удовлетворенности, будто пещерный человек. Она забрала свои белокурые волосы вверх.

Весь ее образ создает простой эффект. Эффект элегантности.

А в противоположность ко всему этому, что я представляю себе, спрятано под одеждой.

Могу биться об заклад, тонкое кружево нижнего белья. То, что должно быть снято,

медленно и зубами, если я не загоню себя в угол и не доведу до того, что кончу раньше. У

нас уже есть опыт «срывание трусиков с ее невероятного тела» до того, как я начну

трахать ее часами.

– Ты слушаешь? – Смеется она.

Я моргаю, делаю глубокий вдох, и качаю головой.

– Прости. Я замечтался о том, как буду вытворять невероятные вещи с тобой. Но позже.

– Ключевое слово: замечтался.

– Кса, образно говоря, – произношу это резко вслух и для нее, и для себя. Я оглядел ее и

продолжил то, что начал говорить, – Это не то, чего я хочу.

– Другими словами, хочешь больше всего или не совсем? – спрашивает она, ее голос с

хрипотцой – слегка настороженный. – Может быть, нам лучше определиться с тем, что ты

имеешь в виду, прежде чем устраивать ужин.

– Малышка, я говорю не о чем–то меньшем или полном отсутствии. Будь уверена.

– Ааа, – отвечает она. – Продолжай.

– Как насчет компромисса? – предлагаю я, набирая скорость, поворачивая на

второстепенную улицу. – Давай поужинаем, расслабимся и обсудим нас с тобой.

– Это как–то связано с твоей сегодняшней встречей или с тем, как мы едва смогли

выполнить твои обязанности в качестве Дома в клубе?

– Ты проницательна как никогда. Но здесь больше. Мне нужно больше... нас. – Я смотрю

на нее, желая, чтобы она легко согласилась с этим.

– Нас?

– Да. Ты и я. Нас. Только нас.

Она кивает, предпочитая не выспрашивать у меня.

– Ладно, так что насчет еды?

– Мы можем взять на вынос или сходить куда–нибудь? – Я говорю это спонтанно, готовый

развернуть машину направиться, но куда? В мою квартиру?

– Нам лучше сходить куда–нибудь ...иначе мы оба знаем, мы не будем ничего есть сегодня

вечером. Какое твое любимое блюдо?

– Я уже ответил на этот вопрос. – мрачно смеюсь над ее реакцией и ее последующим за

этим вздох. – Честно говоря, я просто твой обычный поедатель гамбургеров и картошки

фри с пивом парень, – говорю я ей и жду.

– Я голосую «за» такую еду. Где мы можем съесть хороший бургер?

– Серьезно? – Я скольжу своим взглядом вниз по ее телу. – Ты одета для ужина при свечах

с вином.

– Я одета для работы, но я могу съесть гамбургеры и картофель фри и запить все это тобой

под столом. Не обольщайся, то, что снаружи не имеет ничего общего с моими вкусовыми

рецепторами. Сенатор, я думала, что это уже решенный вопрос.

– Хорошо, но не говори, что я тебя не предупреждал. – Я ухмыляюсь. – Самые лучшие

бургеры, есть только в одном месте. В ресторане у Дьюка. Огромные бургеры и совсем не

далеко отсюда. Прямо по авеню Массачусетс.

– По 17. Так ведь?

– Ты осваиваешь свой район. – В это мгновение, я понимаю, насколько сильно я хочу

узнать ее маршруты, по которым она передвигается по Вашингтону, чтобы она была как

можно ближе ко мне. Пока я думаю только о еб*ом Габриэле Норте. Я сжимаю губы,

раздираемый тем, что я хочу, вернее кого. До встречи с Кса я никогда не думал, что я могу

погибнуть. Это тяжело.

– Для меня будет лучше, если пресса будет знать. Лесли прислала письмо, предлагая

бросить СМИ косточку для затравки в связи с тем, что ты им хочешь сообщить, – отвечает

она, доставая свой телефон, а я сжимаю руль при мысли о нас на сцене.

– Иисус, – бормочу я.

Заехав на автостоянку, рядом со входом к Дьюку, я расстегиваю верхнюю пуговицу на

воротнике. Мы припарковались в углу и стоим в тусклом свете фонарей, я рисую в своем

воображении как развожу бедра Кса в сторону, смакую ее словно закуску. Когда ее

соблазнительный смех звучит в моих ушах, я понимаю, что пялюсь на нее. Она смотрит на

меня, глядя на мой приоткрытый рот и поймав меня за грязными фантазиями номер девять

миллионов три.

Наши взгляды встречаются и легкая улыбка, появившаяся в уголках ее полных губ

вырывает глубокий стон из моего горла и одновременно приступ резкой боли возникает у

меня в груди.

– Я не виноват, – ворчу я в свое оправдание и закатываю глаза. Мой член тверд как камень

и если нам придется ждать два часа – или два дня – я сойду с ума. – Давай поедим и

проясним некоторые моменты.

Я открываю ей дверь, заставляя себя собраться и не терять головы, но в тоже время, я

жажду не просто смотреть на нее, мечтать о ней, волноваться за нее и обдумывать свой

последующий шаг по отношению к этой женщиной. Пока я не могу понять, какого черта

происходит, единственное мое желание – это быть рядом с ней. Настолько чертовски

близко, чтобы она была как моя вторая кожа.

– Я слышала об этом месте. – Она выпрямляет свои ножки и я инстинктивно вытягиваю

шею, заглядывая ей между ног. Согласен, я животное, жадное и готовое сожрать любой

кусочек, какой я смогу найти, когда дело касается ее.

Если я ее поцелую, мы не станем продолжать здесь на парковке. То, как она слегка

приподнимает бровь, оглядывая меня, в тот момент, когда я помогаю ей выйти, дает мне

понять, что она в курсе моего стояка, и это служит катализатором для моей едва

сдерживаемой нужды подмять ее под себя и заставить кричать.

Я заключаю ее в свои объятья, говоря ей таким тоном, который звучит как

предупреждения.

– Просто так для сведения, умные комментарии, скорее всего, приведут тебя к

неприятностям.

– Горячие, жесткие, волосовыдирающие неприятности? – Она закусывает губу и я

приподнимаю бровь.

– Не начинай то, что в итоге закончу я. На моих собственных условиях.

– Ты не единственный, кто может завершить сделку, Сенатор? – Она запускает свою

нежную ручку в мой галстук и тянет. Наши губы соприкасаются и мои мышцы сводит,

дрожа от усилия сдерживать себя от того, что мы оба хотим.

– Это не тот момент, чтобы помешать мне, – четко произношу я свое предупреждение.

– Нет? – Ее тон сочиться наглостью. – Ты более угрюмый, чем обычно, так что, возможно,

это идеальный момент.

Она заслуживает импровизированный урок за свою дерзость. Я смотрю в ее глаза цвета

аквамарина, утопая в них. Мое сердце грохочет у меня в груди. Вздохнув, я чувствую, что

я, бл*ь, почти задыхаюсь.

– Пойдем! – Я на грани срыва и придерживаю Кса за локоть, немного грубо, но она и не

сопротивляется. Стремительно растущая нужда погрузиться в ее влажную, теплую

шелковистость ослепляет меня. Я устремляюсь к яркой красной вывеске с надписью

«выход», мой пульс ускоряется и в тоже самое время каждая клеточка во мне вспыхивает.

Когда мы подходим к тротуару, я ослабляю свою хватку. – Ты даже не представляешь,

насколько близко ты была к тому, чтобы быть жестко оттраханной на капоте моего

автомобиля.

– Я абсолютно уверена, что представляю. Чувствуешь себя лучше после пробежки?

– Не играй со мной. – Парирую я. – Только не сегодня.

– А кто тебе сказал, что я играю? – Из нее вырывается наружу ее задиристость. В тоже

самое время, она смотрит на меня, не моргая, широко распахнутыми глазами. Неужели она

тоже, как и я на грани?

– Кса, нам определенно нужно пересмотреть наше соглашение. Чем раньше, тем лучше.

– За нами наблюдают. – Она смотрит куда–то позади меня.

– Ладно. Пойдем сюда. – Я веду ее в ресторан. Мы обходим сидящих за столами людей и

для нас сразу же выделяют место в дальней кабинке. Журналистам придется постараться,

чтобы добыть информацию о нас, хотя некоторые уже имеют достаточно

высокотехнологичное оборудование для получения тонны фотографий из окон снаружи.

– Что бы ты хотел съесть? – спрашивает она, выглядывая на меня из–за меню.

– Мне сделать заказ за нас обоих?

Она закрывает меню.

– Давай попробуй.

– Как насчет остренького?

Она выгибает брови.

– Чем острее, тем лучше.

Я заказываю нам двойной гамбургер с жареным гусиным яйцом и сыром Гауда, но на этот

раз без обжаренного лука и чеснока.

Когда нам приносят пиво, она поднимает свой бокал и произносит:

– За нас.

Я поднимаю свой и стараюсь отбросить на задний план мысли о Норте. Я не собираюсь

допустить, чтобы этот сукин сын разрушил хотя бы долю секунды проведенного времени

с Кса.

– За наше с тобой будущее.

Мы чокаемся своими запотевшими кружками со свойственным стеклянным звоном. Затем

я делаю глоток из своей, наблюдая за ней поверх края кружки. Господи, сколько раз я

делал это? Смотрел. Ожидал.

Я не могу продолжать играть в эту игру. В начале это казалось правильным – это

дополняло мою потребность обладать ею, давая мне ясность в установленной,

вынужденной сдержанности.

Но не сейчас. Я не могу притворяться, что то, что мы делаем, относится к разряду

жесткого траха. Я хочу ее. Всю ее, даже вне нашей кровати. Мы провели почти месяц

вместе и я единственный, кто настаивает на этом.

С ней я всегда был голоднее, жаднее, и возбужденный ночь напролет, я не хочу

продолжать этот танец притворства, который мы устраиваем для всего мира. Я полностью

понимаю, что я попал и разрушаюсь ради Ксавии. Я должен встать и уйти. Для нее. Для

меня. Бл*ь, почему я не могу сдвинуться с места?

– О чем ты так усердно думаешь? О чем–то очень мрачном? – спрашивает она с