Текст книги "Темное безумие (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
Рот и глаза завязаны, но она меня слышит. С нее сняли одежду – тело выставлено напоказ, если не считать тонкого лифчика и трусиков. Металлические тросы охватывают запястья и талию… удерживая ее в воздухе… как красивую сломанную марионетку.
Тросы закреплены вокруг стрел подъемника – желтых стальных балок, поддерживающих автомобиль, – и она свисает ниже. Тросы поднимаются к потолку, туго натянутые как струны пианино. Нельсон перекинул их через вторую подъемную штангу, и они спускаются оттуда как струи дождя. Но вместо капель на концах тросов свисают гири с замками.
Я отвожу взгляд, чтобы изучить механизм. За несколько секунд я разгадываю схему.
Лифт установлен на таймер. Опускаясь с каждой минутой. Обратный отсчет закончится тем, что Лондон погрузится в 8-футовый транспортный контейнер.
Это прекрасно, правда, прекрасно.
Ловушка, которую мы с Лондон начали проектировать в первую ночь, что провели здесь, теперь завершена, в полной мере реализована. Ловушка, которой я бы восхитился, если бы не следы Нельсона, отравившие все вокруг.
– Я подумал, – раздается голос Нельсона, – как жаль, что ты никогда не имел удовольствия играть главную роль в одной из своих ловушек.
Я снимаю капюшон и расстегиваю молнию.
– Что в контейнере?
– Концентрированное соединение серной кислоты, – отвечает он. – По твоему рецепту.
Я ухмыляюсь и отбрасываю куртку.
– Подделка до последней детали. – Но я понимаю, какой ущерб будет нанесен обнаженной коже Лондон при погружении в смесь. Это меня отрезвляет.
– Это все перфекционист во мне. У меня есть причуды. Например, вот эти замки… только для тебя. Это метафора.
Я уже устал от его голоса.
– Очень умно. – Я оглядываюсь и замечаю под болтающимися замками закрытый глубокий таз.
– Вперед, иди. Открой его.
Я подхожу к емкости и открываю крышку.
Ключи.
По крайней мере, таз до верху заполнен сотнями блестящих ключей… которые были превращены в смертоносное оружие. Их края заточены до остроты ножа.
Шипение эхом разносится по гаражу, и гидравлический лифт опускается на деление ниже. Я смотрю на Лондон. Она сильная, но ее тело реагирует на толчки, мускулы дрожат, когда она колеблется всего в метре над контейнером.
Замки над моей головой лязгают в унисон, поднимаясь еще на несколько сантиметров выше.
– С того момента, как я нашел доктора живой, я понял, что она ключик, который приведет меня к тебе, – говорит Нельсон. – Признаю, какое-то время тебе удавалось ускользать от меня. Ты загадка. Влюбленный убийца-психопат… Это не только смешно, но и противоречит всем профилям, которые составило на тебя ФБР.
– Я не какой-то профиль.
– Но будешь. Видишь ли, с каждым убийством я пытался залезть тебе в голову, но мне не нужно разделять твою одержимость, чтобы победить. Мне нужна только она.
Лондон – это намного больше, чем просто одержимость.
– Если ты попытаешься вытащить ее из ловушки, – продолжает Нельсон, – я нажму кнопку на рычаге управления подъемником. Она может пережить погружение в кислоту… но больше не будет такой красивой.
Я стискиваю зубы и оборачиваюсь, ища мужчину, но слышу только голос.
– Ты мог бы просто застрелить нас обоих. Избавить нас от мучений.
Он цыкает.
– Ты думаешь, я делаю это ради тебя? Ради нее? Мне плевать, как вы, двое, в конце концов, убьете друг друга. Она умирает от твоей руки – от твоей ловушки – что означает, что я могу вернуться.
– Для тебя нет пути назад, Нельсон. Тебе слишком понравилось жить в моей шкуре. Возможно, сначала ты просто хотел залезть ко мне в голову, чтобы поймать меня, но со временем тебе стало комфортно. Потому что в противном случае – вот он я. – Я поднимаю руки. – Ты меня поймал.
Мой голос эхом разносится по гаражу.
Я опускаю руки.
– Ты не хочешь меня арестовать. Ты хочешь, чтобы я умер. Чтобы ты мог дальше убивать, используя ми методы. Идеальная схема.
В его напряженном молчании я слышу ответ. Нельсон намерен удостовериться, что ни я, ни Лондон не уйдут отсюда живыми.
– Быть в бегах утомительно, – говорю я. – Уж я-то знаю. Это действует на нервы. Показывает нам, из чего мы сделаны. Я никогда не перестану охотиться за тобой, Нельсон. ФБР – меньшая из твоих проблем.
Еще один пронзительный свист шестерен лифта, и Лондон спускается ниже. Предупреждение, что Нельсон готов начать игру.
Даже если я спасу ее, мы не сможем просто уйти. Единственный вариант, при котором Нельсон станет героем, – это если мы умрем. Он превратится во взбунтовавшегося агента, который пустился во все тяжкие, чтобы поймать сбежавшего убийцу.
Вот только Лондон в процессе становится жертвой.
Здесь должно произойти две смерти. Вот что нужно.
– Только один ключ отпирает ее кандалы, – говорит Нельсон. – Приступай.
Я смотрю на Лондон, ангельски красивую. Ее темные волосы спутаны, тушь размазалась по фарфоровым щекам. Малярная лента закрывает глаза и рот, и все же она говорит со мной, подбадривая меня.
– Все закончится здесь, – сказала она на этом самом месте, когда я держал ее на руках. Она увидела будущую ловушку еще до того, как я сам смог ее распознать.
Я начинаю с замков, осматривая каждый из них. Замок Гудини и три других замка-головоломки. Я игрался с ними в детстве. Я мог бы использовать отмычку, которую всегда держу при себе, но это было бы нарушением правил. И Лондон может пострадать.
Нельсон хочет крови.
Я закатываю рукава и становлюсь на колени перед тазом с ключами, замечая странный блеск. Проведя рукой по поверхности, я сдвигаю несколько ключей.
Лезвие бритвы.
– Проклятие. Это будет больно.
Стиснув зубы, я ощущаю прилив своего рода спокойствия и погружаю руки в озеро острых предметов. Краем глаза я вижу, как Лондон пинается, ища край контейнера. Ей до него не дотянуться. У нее всего пять минут, прежде чем пальцы ног коснутся кислоты.
Пяти минут более чем достаточно.
Могу предположить, что Нельсон не стал бы класть ключи сверху, он хочет, чтобы я зарывался глубже, пока лезвия режут кожу. Я достигаю дна емкости, стиснув зубы от острой боли.
Я испытывал вещи и похуже. Я сам делал вещи хуже – я ранил свою плоть глубже, чем могут эти лезвия. Я копаюсь в тазу без единого вздрагивания, не желая тешить эго Нельсона.
Мне не нужно пробовать все ключи. Я знаю, что ищу. Я знаю, на что будут похожи канавки зубчиков, как они войдут в замочную скважину и легко повернутся с приятным щелчком. Это мой любимый звук, если не считать мягкий голос Лондон.
Эта ловушка была создана для меня.
Раздается жужжание, я слышу шипение подъемника. Тело Лондон опускается ближе к кислоте.
Когда я вытаскиваю серебряный ключ, он окрашен кровью. Я быстро осматриваю его, затем кладу на цемент. Ныряю обратно. Тонкие порезы образуются на запястьях. Лезвия врезаются в плоть, сдирая кожу. Но я продолжаю, пока не нахожу второй и третий.
Пот заливает глаза, и я дрожу от адреналина, когда достаю последний ключ.
Я опираюсь на бортики и делаю размеренные вдохи. Затем встаю на ноги, сжимая ключи окровавленными руками.
Взяв замок Гудини, я откручиваю винт со скошенной кромкой на задней стороне, затем вставляю ключ и поворачиваю. Замок открывается, я бросаю его на пол, мешок с песком падает.
– Держись, Лондон. Я иду к тебе.
Следующий замок-головоломка так же прост. Сдвигая вбок золотой клапан, чтобы выровнять внутренний механизм, я понимаю, что это не ловушка. Нельсон знает, что я могу взломать замок – абсолютно любой замок. Я жду начала настоящего веселья.
Второй замок открывается со щелчком. Груз опускается, и я хватаю трос прежде, чем он успевает проскользнуть через подъемную штангу.
– Возьмись за балку над тобой, – кричу я Лондон.
Теперь ее запястья свободны, поэтому она хватается за подъемный рычаг и цепляется за стальную балку.
Я делаю глубокий вдох, переходя к последнему замку. Ключ выскальзывает из руки, скользкой от крови, и у меня вырывается проклятье. Шестерни на лифте скрипят, я смотрю вверх и вижу, что он опускается еще на несколько дюймов.
Ее ноги касаются кислоты. Крик Лондон приглушен, но от агонии в ее голосе мою грудь пронзает боль сильнее, чем от миллиона бритв.
Она подтягивает колени к талии, держась подальше от кислоты. Но ей больно. Она слабеет.
– Держись! – Последний замок открывается.
Я мчусь по гаражу и взбираюсь на большой транспортный контейнер, чтобы добраться до подъемника.
– Я здесь. – Усевшись на край контейнера, я хватаю Лондон за руки и помогаю ей обхватить ими шею. Когда я прижимаю ее к груди, она дрожит.
Я снимаю трос с ее талии. Затем прошу держаться за меня, пока веду ее мимо станков. Я оглядываю гараж в поисках Нельсона. Он все так же скрывается.
Быстро осматриваю ее ступни. От кислоты пострадали только пальцы, но ей нужно прикрыть их и начать лечение.
Лондон срывает ленту со рта, оставляя красный след на обожжённой коже.
– Это не вся ловушка…
– Я знаю. – Как можно осторожнее я снимаю малярную ленту с ее глаз. Она морщится от боли и несколько раз моргает, чтобы прояснить зрение. – Ты в порядке?
Она несколько раз кивает, все еще дрожа от адреналина, ее кожа мокрая от пота.
– Со мной все будет нормально, но нужно отвезти тебя к врачу.
Видя непонимающее выражение, она сжимает мое лицо дрожащими руками.
– Бритвы…
– Были отравлены аконитом.
Нельсон стоит рядом с контейнером, нацелив на нас пистолет. Я прячу Лондон за спину.
– Это потрясающе, – говорит Нельсон. – Бескорыстный, героический убийца-психопат. Кажется, это оксюморон.
Теперь я чувствую – яд распространяется по организму.
Кожа покрывается липким потом. Шипы холода и жар пронзают тело, нервные окончания не реагируют должным образом. Мышцы подергиваются, начинаются спазмы. Вскоре последует тошнота. Судороги. Паралич. Удушье.
Мучительная смерть.
Сколько времени прошло с тех пор, как первое лезвие порезало кожу? Пять… шесть минут?
У меня мало времени.
Я преклоняю колени перед Лондон.
– Достань нож из моего кармана.
Паника в блестящих глазах сменяется ужасом.
– Что? Я не…
Глубокий смешок Нельсона действует на и без того натянутые нервы.
– О, это бесценно. Просто идеально. – Он стучит дулом пистолета по виску, словно раздумывает. – Да, Лондон. Тебе придется. Убийство из милосердия… чтобы прекратить его боль. Ты же не хочешь, чтобы он погиб мучительной смертью.
Я сглатываю и решительно смотрю на нее.
– Приставь лезвие к моему горлу.
– Грейсон… – Она закрывает глаза. Она знает, что это единственный выход, но борется с судьбой.
– Доверься, – шепчу. Я облизываю губы, во рту пересохло.
Неуверенно удерживая равновесие, она наклоняет голову и нежно целует меня в шею. Она говорит быстро и шепотом, ее слова предназначены только для моих ушей. Затем она скользит рукой в передний карман моих брюк и сжимает мой новенький выкидной нож.
– Я недооценил тебя, Нельсон, – кричу я ему, не отрывая взгляда от прекрасного лица Лондон.
Когда меня не станет, он либо выстрелит в нее, либо утопит в кислоте, закончив работу. Спектакль будет завершен. Это действительно гениально. Лондон и я – сообщники, любовники – уничтожены своими собственными ловушками. Своими руками.
Такой идеальный финал.
Может быть, именно здесь мы с Лондон совершили нашу первую ошибку. Полагая, что мы можем разлить по бутылкам наш идеальный кусочек рая. Увековечить его. Оставить только друг для друга.
Может быть, мы еще можем.
Но чем выше мы взлетали, заряжая друг друга, правя проклятым миром, который склонялся и дрожал перед богоподобными монстрами, которыми мы стали, тем больнее было наше падение.
Мы есть совершенство.
И мы – страх, который скрывается за ним.
Мы чествуем друг друга и живем только ради побед… и даже сейчас, когда я преклоняю колени перед своей темной богиней и молюсь о ее милосердии, Я ни о чем не жалею.
Мы действительно были счастливы.
Может быть, мы еще можем.
Острое, как бритва, лезвие ножа вдавливается в шею и царапает кожу, и я со свистом выдыхаю. В ее усыпанных золотом глазах я ищу искорку, которая скажет мне, что она готова. Ее дикие глаза полны ненависти и презрения, грудь вздымается, блестящие капли пота усеивают лоб.
Мой прекрасный ангел милосердия, превратившийся в мстительного ангела смерти.
– Сделай это, – приказываю я.
Ее рука тверда. Холодная сталь дразнит разгоряченную плоть.
– Закрой глаза, Грейсон. – Ее хриплый и грубый голос, обволакивал меня своей жестокостью и любовью.
Я прижимаюсь к ножу, вызывая кровь.
– Я хочу видеть удовольствие, которое это принесет тебе.
Она напряженно сглатывает, ее нежная шея пульсирует. Я чувствую ее силу у горла. Моя жажда по ней неутолима. Даже сейчас, когда она обеими руками сжимает оружие и начинает водить лезвием по коже, я жажду еще раз попробовать ее на вкус.
Смерть от руки возлюбленной. Высшая награда и наказание за наше совершенство.
Я не мог и мечтать о более идеальном финале.
Глава 56
ВЕЩЕСТВЕННЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
ЛОНДОН
– Брось оружие!
Мои руки неподвижны, лезвие дрожит от крепкой хватки. Тонкая полоска красных бусинок стекает по горлу Грейсона. Я смотрю на кровь, наполненную ядом.
Я узнаю грубый голос. Но стою на месте, не опуская нож.
Я должна закончить.
– Я сказал, брось, Лондон, – кричит детектив Фостер, нацелив на меня пистолет.
– Она не может. – Нельсон направляет оружие на Фостера. – У нее нет выбора. Ей придется убить его.
Я смотрю на детектива. Он в замешательстве, но, в конце концов, переводит оружие на Нельсона.
– В чем дело? – Вопрошает Фостер.
Нельсон шагает влево.
– Не… – Звук щелчка предохранителя разносится по помещению. Агент замирает. От царившего в комнате напряжения тяжело дышать.
Воспользовавшись тем, что они сосредоточены друг на друге, я оцениваю состояние Грейсона. Он слабеет. Лоб уже покрылся потом, лицевые мышцы дергаются от спазмов. Я знаю симптомы – я их заучила. Скоро начнутся судороги.
Ему недолго осталось.
В нашем сценарии есть два возможных исхода: прибытие Фостера приводит в движение первый.
– Я готов, – говорит Грейсон. – Ты тоже готова.
Я втягиваю воздух. Затем начинаю выступление:
– Ты охотился на подражателя, – говорю я Фостеру. Я ловлю его взгляд и смотрю ему прямо в глаза. Его глок по-прежнему направлен на Нельсона. – Убийства в Брансуике и Миннеаполисе. Вторая жертва в Рокленде. Даже проститутка, на которую ты наткнулся… – Я позволила ему самому осознать правду. – И ты был так близок к поимке убийцы. Работал вместе с ним почти все расследование.
Он хмурит густые брови. Когда правда, наконец, доходит до него, он сосредотачивается на мужчине перед собой.
– Я знал, что с тобой что-то не так.
Нельсон меняет позу, выпрямив плечи и вздёрнув подбородок.
– Ты не часть этого, Фостер. Неуклюжий, изгой-детектив, ты даже официально не занимаешься делом.
Раздается выстрел.
Тишина нарушена. Гремит стрельба, порождая громкое эхо и оставляя в ушах приглушенный звон. От страха я роняю нож. Грейсон прижимает меня к контейнеру и закрывает собой.
Я слышу громкий стон боли, а затем раздается еще один выстрел.
– Ненавижу оружие. – Я еле слышу голос Грейсона, от звона, шумевшего у ушах. – Вот как ты хочешь объявить о своем наследии, Нельсон! – Кричит он. – Истребляя своих жертв… Не очень оригинально.
Внезапно я больше не чувствую вес тела Грейсона. Он стонет, когда получает пинок по ребрам, а меня пронзает острая боль в затылке. Я падаю назад, голая кожа горит, когда Нельсон тащит меня по холодному металлу.
– Вставай, – бурчит Нельсон, дергая меня за волосы и заставляя встать.
Я набрасываюсь на него, целясь ногтями в лицо, но он легко отражает атаку и ударяет мне в висок прикладом пистолета. От боли голова раскалывается, перед глазами темнеет. Развернув, он притягивает меня к груди. Прижимает дуло к моей пульсирующей от боли голове.
Несмотря на боль, я бью ногами по полу, пытаясь найти опору, пока он тащит меня к контейнеру. Нельсон берет меня в захват, придушивая. Грейсон наблюдает за нами сквозь дымку боли и беспомощности, в то время как аконит разрушает его организм.
В ярости, я собираюсь с силами и хватаюсь за руку Нельсона, впиваясь в нее ногтями.
– Отпусти меня…
– Ни за что, – говорит он мне в ухо. – Ты прекрасна в роли заложницы, Лондон. Не подведи меня.
Когда зрение проясняется, я вижу Фостера. Он спрятался за опорную балку, используя ее как щит. Он придерживает руку в гипсе. Между пальцами просачивается кровь. Его подстрелили.
Грейсон умирает. Фостер ранен. Не знаю, насколько сильно, но он вряд ли сможет противостоять Нельсону. Я жертвенный агнец на алтаре побега Нельсона. И жива только, пока не превращусь в обузу. Тогда он от меня избавится.
Происходящее предстает кристально ясно. Настолько ясно, что я чувствую вкус кислоты, наполняющей воздух.
Я ловлю взгляд Грейсона и прекращаю сопротивляться. Ясность, которую я чувствую, отражается в его чистых голубых глазах. Он проигрывает битву, его осознание ускользает. Пора.
Когда Фостер выходит из-за укрытия, подняв пистолет, я действую.
Я опадаю, как тряпичная кукла. Нельсон разочарованно рычит, пытаясь поднять меня. Фостер делает выстрел. Пуля пролетает мимо Нельсона, едва не попадая в цель. Нельсон отказывается от борьбы и отпускает меня. Целится в Фостера.
В хаосе о Грейсоне все забыли.
Он поднимается, собрав последние силы ради одного рывка. Нельсон замечает его слишком поздно. Грейсон нападает на Нельсона, и пистолет летит на пол. Я ползу к нему, но когда беру его в руки, проходит уже слишком много времени.
Грейсон держит Нельсона в тисках, обхватив рукой шею.
– Нож, – командует Грейсон.
На одно мгновение – предельно ясное мгновение – наши взгляды встречаются, и я знаю, что мне делать.
Я держу нож в руке. Ищу взглядом Фостера. Он медленно передвигается, опираясь на стенку. Сломанная рука ему мешает. Не торопясь, я подхожу к Грейсону. Борьба с Нельсоном ослабляет его еще больше. Он больше не может его удерживать.
Я встречаюсь взглядом с Нельсоном и с улыбкой вонзаю лезвие ему в грудь. Он извергает шокированное, непонятное восклицание – что-то про суку. Я поворачиваю лезвие, глубже вонзая его в грудную клетку.
Краем глаза я замечаю, как Фостер тянется к краю контейнера.
Осталось несколько секунд.
Поскольку Нельсон быстро становится мертвым грузом, Грейсон чуть не падает.
– Я слишком слаб… – Он замолкает.
– Скоро увидимся, – говорю я Грейсону.
– В аду, детка. – Подмигивает он.
Я упираюсь босыми ногами в пол и толкаю Грейсона.
Грейсон вместе с Нельсоном переваливаются через край. Толчок лишает меня равновесия, и я поскальзываюсь на крови.
– Грейсон…
Все происходит так быстро, в мгновение ока.
Я карабкаюсь к краю контейнера и заглядываю через него, сжимая металл, как будто это единственная сила, удерживающая меня от того, чтобы распасться на части.
Я вспоминаю, как быстро растворился хищник в лабиринте – через несколько минут я уже не могла различать части его тела. Плоть и кости превратились в жижу.
Подо мной бурно кипит смесь серной кислоты. Пары раздражают глаза. Сверху уже пузырится толстый слой пены, мешая мне рассмотреть бойню внизу.
Потом меня оттаскивают. Фостер толстой рукой обнимает меня за талию, увлекая от края. Он говорит мне не смотреть. НЕ СМОТРЕТЬ.
Я прижимаюсь к нему, все мышцы как желе. Каждый приступ боли приближает наступающий срыв.
– Не смотри, Лондон, – снова говорит Фостер. Он кряхтит от боли. – Это конец. Они оба ушли. Ты в безопасности.
Я закрываю глаза. Не знаю, пытается ли он успокоить меня или себя. Он делает звонок, и через несколько минут прибывает полиция, а за ней – ФБР. Вскоре я оказываюсь укутанной в грубое одеяло, точно так же как утром, когда я проснулась, а Грейсона уже не было.
Смерть и свобода иногда означают одно и то же. Смерть – это форма свободы – свобода от тюрьмы жизни.
Моей целью было освободить Грейсона. И, в конце концов, мне это удалось.
Глава 57
ПОЧЕМУ ТЫ16
ЛОНДОН
Злодей. Герой. И жертвенный агнец.
Именно из-за этого недостающего элемента – жертвы – история не была закончена раньше. Финал связал все воедино. Конец.
Если верить репортажам, герой в этой истории повторил мой рассказ о ночных событиях и подтвердил смерть обоих злодеев. Фостер – надежный свидетель.
А властям нужен был надежный свидетель.
Криминалисты не смогли извлечь достаточно останков для идентификации. К тому времени, как они прибыли, чтобы достать Нельсона и Грейсона из контейнера, кислота растворила тела. ДНК, необходимого для анализа, не осталось. Те костные фрагменты, что они извлекли, были слишком повреждены и рассыпались при осмотре. Не осталось зубов, соответствующих стоматологическим записям.
Единственные, кто мог объяснить останки – то, что от них осталось – психолог и бывший детектив.
Спустя двенадцать часов допроса меня отпустили, и я немедленно покинула город, чтобы спастись от обезумевшей прессы. Я слышала, кто-то уже взялся за книгу и, возможно, сценарий для фильма.
Людей очаровывает то, что невозможно постичь.
Специальный агент ФБР слетает с катушек и, чтобы лучше понять убийц, на которых охотится, начинает убивать сам. Осужденный серийный убийца, который убивает девиантов и садистов, вступает в бой со свихнувшимся агентом, в результате чего они оба погибают. Один одержимый детектив прибывает на место как раз вовремя, чтобы спасти психолога, на котором зациклились оба этих безумца.
Звучит как нелепая фантастика.
Только я жила в ней – и теперь мое имя стало прочно ассоциироваться с Ангелом Мэна.
Мы дуэт. Навсегда связаны.
Я делаю глубокий вдох, наполняя легкие сухим теплым воздухом Сан-Франциско. Сейчас здесь царит бабье лето, и погода приятная, а воздух чистый. Символ нового начала.
Я каждый день гуляю по одному и тому же маршруту. Вырабатывая привычку. По одному и тому же маршруту я иду в кофейню, затем в парк, а потом обратно в трехэтажный особняк. Он расположен на углу, недалеко от суеты финансового района. Я живу в квартире на последнем этаже. Моя новая практика находится на нижнем уровне, приемная и кабинет раньше были гаражом.
В этом городе легко заблудиться.
Я поворачиваю за угол и иду в парк. Попивая кофе, я направляюсь к скамейке под большим дубом, как и последние шесть недель. Я смотрю, как мамочки гуляют с малышами по парку. Собаки бегают по травке, а их хозяева бросают им игрушки.
Я почти допила кофе и уже поворачиваюсь, чтобы выбросить чашку в мусорное ведро, когда над парком проносится легкий ветерок. До ушей доносится легкий звон. Я замираю, ожидая снова услышать лязгающие нотки.
Звук повторяется, и я смотрю на ветви дерева.
Наверху мерцают два серебряных ключа.
Сердце замирает.
Я встаю на скамейку и тянусь вверх. Сжав ключи, срываю их с ветки. Маленькие предметы чувствуются тяжелыми, металл холодит разгоряченную кожу, в то время как сердце болезненно стучит в груди.
Чтобы не отклоняться от схемы, я кладу ключи в карман и иду знакомым маршрутом домой. По пути я постоянно касаюсь пальцами ключей, прослеживая бороздки, гравировку букв и цифр.
Оказавшись в офисе, я опускаю жалюзи и приглушаю свет. Затем кладу ключи на стол и изучаю числа.
– Камера хранения, – говорю я вслух.
Это я предложила выбрать замки-головоломки. И как только эта идея воплотилась в жизнь, имело смысл только дополнить дизайн ловушки магическим элементом, который отдает дань уважения одному из величайших мастеров побега.
Комбинация Гудини и Шекспира. Мне всегда нравился театр.
Джульетта планировала инсценировать свою смерть, но не продумала детали. Если бы у нее было немного больше терпения, они с Ромео уехали бы в закат.
Я открываю ноутбук и подключаюсь к защищенному соединению. Его разработал Грейсон и оставил мне ключ к нему на USB-накопителе, который я обнаружила приклеенным на скотч в офисе вместе с ключом. Я ищу номера на ключах, определяя, к какому складу они принадлежат.
Когда я спросила Нельсона о том, как он узнал о «Голубом клевере», тот сказал, что это я ему рассказала. Это правда. Я привела его туда, упомянув место в записях, которые хранила за картиной Дали. Я спрятала подсказку в том месте, которое, как я знала, он обнаружит, но скроет от ФБР. Я даже оставила Нельсону проект ловушки. Нехитрое устройство, которое я сконструировала сама, используя идеи Грейсона и добавив чуточку от себя. Ловушка настолько идеально подходит динамике нашей команды, что Нельсон не смог устоять перед тем, чтобы присвоить ее. Украсть. Использовать против нас.
Это был огромный риск.
Я не была уверена, что Нельсон проглотит наживку. С каждым днем он становился все более неустойчивым и к тому времени, когда он прислал мне приглашение в «Голубой клевер», я знала, все что угодно может пойти не так.
Той ночью, когда мы с Грейсоном занимались любовью в заброшенном гараже, мы проработали не все детали. Чтобы домино опрокинулось в нужную сторону, нам надо было удостовериться, что один аспект точно будет выполнен.
Я хватаю сумочку, запихиваю в нее ключи, а затем запираю дом. В этот раз я направляюсь по маршруту, которым ранее никогда не пользовалась. Я сажусь на троллейбус до другого конца города. Захожу в кофейню, отмечая каждого, кто заходит после меня. Когда я ухожу, за мной никто не идет.
Я сдерживаю улыбку. Я еще не закончила.
К тому времени, когда я подхожу к складу, по моей спине стекает пот. Я снимаю пиджак и накидываю его на руку, осторожно приближаясь к будке охраны.
– Извините, – говорю я, привлекая внимание охранника. Мужчина расслабленно сидит, положив ноги на стол и играя в телефоне.
Через несколько секунд он реагирует:
– Просто проходите.
Я улыбаюсь.
– Спасибо.
Я обхожу шлагбаум, который охранник не удосужился поднять, и нахожу нужный блок. Собравшись с духом, я вставляю один из ключей в замок.
Поднимаю роллетную дверь.
Она откатывается с оглушительным грохотом, который действует мне на нервы.
Блок пуст. Здесь нет ничего, кроме снежного шара в углу.
Оглянувшись через плечо и удостоверившись, что я все еще одна, я захожу внутрь. Я поднимаю шар и смеюсь.
– Ну, конечно, черт возьми.
Поездка на пароме до острова Алькатрас занимает пятнадцать минут. Я держусь за перила, нервы на пределе из-за волнения и страха.
Я оставила мобильный дома. Единственный способ узнать мое местонахождение – проследить за мной. Я научилась отслеживать это – развились охотничьи навыки, которые дремлют во всех нас.
Никого больше не беспокоит доктор Лондон Нобл. Моя роль слишком скучна, слишком банальна, чтобы представлять интерес. История намного увлекательнее, если я оказываюсь всего лишь жертвой на фоне главных игроков – злодеев и героев.
Я разработала тщательно продуманный план, но считаю, что самым впечатляющим достижением стало то, что я осталась невидимой.
Я схожу с парома, и следую к гидам, которые распределяют туристов в разные части острова.
Я выбираю тюрьму.
Гигантский красный знак гласит: «Тур начинается здесь».
И здесь я начинаю. Экскурсовод проводит нас по коридорам, указывая на множество камер. Знакомая мука ностальгии охватывает меня при виде них. Я всю жизнь прожила в камере. Так или иначе.
Он не мог выбрать более идеального места.
К тому времени, как тур подходит к концу, я беспокоюсь, что промахнулась на день или даже на час. Нет. Я не отклонилась от своего шаблона.
Меня охватывает беспокойство, и я замедляюсь. Я не рассказывала Грейсону обо всех аспектах ловушки, пока разрабатывала ее. Некоторые элементы – например, аконит – были добавлены позже. У нас не было возможности подготовиться заранее.
Затем на ум приходит ужасная мысль: может, он идет не ко мне, а за мной.
Ощущаю, как меня берут за руку.
Я останавливаюсь. Держусь в стороне от остальной части туристической группы, пока они продвигаются вперед.
Несколько секунд я наслаждаюсь тем, как ощущение его грубой ладони ускоряет биение сердца. Адреналин вливается в вены и гудит под кожей. Затем я поворачиваюсь к Грейсону.
Глава 58
КОНЕЦ
ГРЕЙСОН
Что лучше идеальной смерти?
Имитация идеальной смерти.
Это не так легко. Это требует времени. Подготовки. Навыков. И сообщника, знакомого с тактикой манипуляции, которая обманет самых умных представителей власти.
Я втягиваю Лондон в одну из камер.
– Мы можем оказаться здесь в ловушке, – говорит она. Но ее глаза широко раскрыты от волнения. Золотые крапинки в них блестят.
– Я мог насладиться временем с тобой. – Я обнимаю ее, притягивая к себе, и пытаюсь скрыть боль, причиняемую ее прикосновениями.
Но ее не обмануть. Она немедленно закатывает рукава, чтобы проверить раны.
Шрамы на руках покрыты новыми красными и серебристыми отметинами. Порезы от бритвы все еще ноют, яд оставил неизгладимый отпечаток на нервных окончаниях.
– Со временем боль утихнет, – говорит Лондон, осторожно касаясь ран. Она смотрит на меня. – Есть какие-то побочные эффекты? Головокружение, паралич?
Мои губы изгибаются в усмешке.
– Добрый доктор всегда при деле.
Она хочет сказать что-то еще, и я накрываю ее рот своим. Краду ее вдох и наслаждаюсь ее запахом.
Как иронично, что то, из-за чего меня судили и признали виновным, теперь освободило меня. Вещественные доказательства. Состав преступления. Трудно доказать, что смерть имела место, если тела нет. Но не невозможно. Нужны веские косвенные доказательства и свидетель.
Свидетель, видевший смерть, всегда пригодится.
Съехавший с катушек агент ФБР, одержимый преследованием, сконструировал смертельную ловушку, чтобы положить конец моей жизни, и он это сделал. Грейсона Пирса Салливана больше нет.
Теперь меня зовут Каин Оуэн Хэнсли. Так сказано в моем свеженьком удостоверении личности.
Я подумал, что это уместно, учитывая, что Каин убил Авеля, а затем был обречен бесцельно блуждать по миру. Вот только я блуждаю не бесцельно. Больше нет.
У меня есть конкретный пункт назначения.
– Поверить не могу, что ты выбрал Алькатрас, – говорит Лондон, когда мы садимся на паром, идущий обратно на материк. – Ты сумасшедший.
Я улыбаюсь.
– Мне всегда было любопытно, смогу ли я сбежать отсюда.
Пока мы наблюдаем, как остров вдали все уменьшается, Лондон поворачивается ко мне.
– Что ж, к счастью для нас, тебе никогда не придется пробовать.
Я целую ее в лоб.
– Я постараюсь держаться подальше тюрьмы.
– О, я в этом уверена, Каин. Потому что теперь я устанавливаю правила.
Моя улыбка становится шире.
– Да, доктор.
У меня нет выбора, кроме как довериться ей. В конце концов, это она спланировала мою смерть. Я обязан ей своей свободой.
Пока Лондон разрабатывала ловушку, я оснастил контейнерный блок внутренней стеклянной камерой, которая не только обеспечивала стабилизирующую среду для концентрированной кислоты, но также имела отдельный отсек, скрытый от глаз. Как только рычаги подъемника опускались на определенный уровень, то шнур натягивался, сдвигая крышку контейнера еще и обнажая скрытый отсек. Что для посторонних глаз выглядело просто как часть хитроумной конструкции.
