Текст книги "Темное безумие (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
– Должен признаться, мне понравилось. Еще больше понравится, когда я буду погружаться в сознание Лондон.
Мои руки сжимаются в кулаки.
Он замечает мою реакцию, и его улыбка становится шире.
– У меня не было этой навязчивой идеи. Не сразу. Но я знал, что она ключ к тому, чтобы добраться до тебя. – Он подходит ближе. – Если бы не наша докторша, ты бы сбежал из страны. Черт, мы бы не стояли здесь прямо сейчас, ты бы не был под прицелом, если бы просто уехал. Что такого в Лондон, что ты не мог ее отпустить?
Я делаю длинный выдох сквозь стиснутые зубы.
– Если тебе приходится спрашивать…
Нельсон, возможно, с деланной легкостью произносит этот вопрос, но жгучее желание разгадать секрет моей тяги к Лондон вспыхивает в безумных глазах.
– Ты не можешь скопировать все, – говорю я. – Лондон нравятся настоящие злодеи.
Он поднимает пистолет.
– У нее вкус сирени. Ты знал об этом? – Насмехается он. – Я с нетерпением жду возможности показать ей, насколько я настоящий…
Животное во мне атакует. Первобытный рев одержимости раздается в ночи. Это мне не свойственно, но я человек и я не идеален. Я дикий и кровожадный.
Нельсон готов к атаке. Возможно, это часть его замысла: сделать борьбу между нами еще более правдоподобной. Я наношу сильный удар ему в челюсть. Удовлетворение от того, что я слышу тошнотворный хруст, охватывает меня, заставляя желать новой бойни.
Он ударяет меня рукоятью пистолета по голове, зрение затуманивается, я падаю на клени. Ко лбу прижимается холодная сталь.
Тяжело дыша, Нельсон говорит:
– Заставить тебя исчезнуть было бы поэтической справедливостью, но я просто не могу отказаться от славы.
– Теперь это у тебя в крови, – говорю я, глядя на него. – Жажда убийства.
Его палец приближается к спусковому крючку, и я закрываю глаза. Вижу лицо Лондон, и хотя все между нами должно закончиться не так, я рад, что встретил ее. Хоть и недолгим, но она была моим спасением.
Проходит вечность, пока я жду взрыва.
В аллее разносится звук сирен. Мигающие огни ударяют по векам. Когда я открываю глаза, страх, который я вижу на лице Нельсона, усиливает чувства и подпитывает сознание, возвращая меня в реальность.
Я настороженно прислушиваюсь к шагам, разносящимся по тротуару. Раздаются голоса:
– Опустите оружие.
Сжав зубы, Нельсон отрывает ствол от моей головы и кладет пистолет на землю.
– Я из ФБР, – объявляет он.
Нас окружают двое полицейских, они берут Нельсона под стражу и обыскивают его, а другой заламывает мне руки за спину.
– Встать, – приказывает он. Затем нецензурная брань наполняет воздух, когда он замечает мертвую женщину. – У нас жертва! – Кричит он.
Нельсон бросает в мою сторону язвительный взгляд, пока офицер вынимает значок из внутреннего кармана его костюма. Его глаза молча говорят о том, как он сожалеет о невозможности совершить столь желанное убийство.
– Рад, что мы смогли найти вас вовремя. – Прорывается сквозь хаос голос Фостера. Детектив подходит прямо к Нельсону. – Черт возьми, агент. Нельзя быть слишком осторожным, когда дело касается этого ублюдка. – Он смотрит на меня.
Меня обыскивают, затем надевают наручники и с силой опускают на землю, гравий впивается мне в колени. Детектив Фостер во второй раз меня удивляет.
Нельсон получает обратно свой значок и оружие и, поправляя костюм, говорит Фостеру:
– Как вы здесь оказались?
– Что? Никакой благодарности? – Самодовольно спрашивает Фостер. Его рука все еще на перевязи. Он все еще в синяках и потрепан, но гордый вид омолодил его лет на десять. Он сияет от удовлетворения. – Не волнуйтесь, агент Нельсон. Я обязательно заявлю, что это была общая работа. – Увидев возмущенное выражение лица Нельсона, Фостер говорит. – Техник с места преступления привел оперативную группу к «Убежищу». Сказал, что заметил слоняющегося здесь Салливана. Было несложно заметить, что вы получили ту же наводку. Вы незаметны почти так же, как слон в посудной лавке. К счастью для всех нас, мы быстро сюда добрались.
Когда взгляд Фостера останавливается на жертве, его гордое лицо превращается в печальную гримасу.
– Не достаточно быстро. – Затем он поворачивается ко мне, – но это твое последнее убийство, Салливан. Мне не терпится увидеть, как ты умрешь.
Я заговорщицки улыбаюсь Фостеру, и он отступает на шаг. Я чувствую, как в нем бушует тревожное настроение. Он проделал весь путь до этой точки, следуя моим хлебным крошкам, даже не понимая, как он сюда попал.
Лоусон. Если бы я не оставил его в живых, у него бы никогда не было времени подумать о нашем разговоре. Иронично. Я пощадил его жизнь, и он спас мою.
Прежде чем офицер уводит меня, я смотрю на Нельсона.
– У каждого охотника есть свой кит, – говорю я, улыбаясь. Фостер на несколько недель отставал от Нельсона, выслеживая убийцу-подражателя так же, как Нельсон выслеживал меня. У детектива есть свой «Моби-Дик» – просто он этого еще не осознает. – Поимка неизбежна.
Агент Нельсон подходит ко мне.
– Многое может случиться между задержанием и тюрьмой.
Предвкушение охватывает меня.
– Вы беспокоитесь о том, что я могу сказать?
Черты его лица ожесточаются.
– Только если ты беспокоишься о своем докторе. В последнее время она была довольно уязвимой.
Перед глазами появляется красная дымка.
Акт убийства сам по себе интимен. В последние мгновения перед смертью человека, у вас появляется шанс увидеть его настоящего. Открытым нараспашку, со всеми секретами. Я никогда раньше не хотел убивать из личных соображений. Несмотря на безразличие к жертвам, для них я все еще абстрактный демон – отражение их грехов.
Месть. Жадность. Даже любовь. Все это личные мотивы для совершения убийства, и я не испытывал ни одного из них.
До этого момента.
Когда меня тащат в патрульную машину, я осознаю новую истину. Я страдал, проживая предназначенный мне путь с того дня, как я попал в ту темную подземную комнату, и я ни разу не боялся, что этот путь коснется другой жизни. Впервые за время существования я чувствую изменение. Моя судьба изменилась.
Я собираюсь получить удовольствие от убийства агента Нельсона самым личным и болезненным способом.
Глава 52
Folie à Deux
ЛОНДОН
К тому времени, как самолет приземляется в Бангоре, я абсолютно истощена. Быстрая пересадка в Вашингтоне позволила нам с Сэди обменяться документами. Она вернула мой телефон и, нахмурившись, рассказала, что множество уведомлений вынудило ее выключить его из-за опасений, что «этот специальный агент Нельсон» отследит телефон и обнаружит ее. Сэди, мягко говоря, не любит ФБР.
Как только я села в самолет, то включила мобильный, а затем мне захотелось сразу же его выключить из-за нахлынувшего потока смс и голосовых сообщений. Вместо этого я выключила звук и приготовилась к вылету домой.
Телефон вибрирует в кармане. Я вздыхаю, решая, что не буду отвечать на звонки, пока не приземлюсь. Когда сразу же после этого на моем телефоне гудит уведомление, сопротивление становится бессмысленным. Я игнорирую знак «no cellphone» и открываю текстовые сообщения.
В легких не остается воздуха.
Сердце останавливается.
Нет.
Грейсона задержали.
Я втягиваю воздух, силой заставляя легкие работать, пока перечитываю сообщение Аллена Янга, пытаясь найти в нем другой смысл. Руки дрожат, пока я печатаю ему ответ, но потом я останавливаюсь.
Открываю браузер и ввожу в поисковик имя Грейсона, голова болит от давления. Я открываю первую статью, и мир переворачивается.
"Ангел штата Мэн пойман."
Шасси касаются земли, и движение отдается во всем теле. У меня есть всего несколько часов до того, как его доставят в исправительное учреждение Котсворта.
Я игнорирую звонки и сообщения от агента Нельсона по пути домой, где я поспешно принимаю душ и переодеваюсь в одежду, которая более подходит доктору Нобл. Надеть костюм – это как будто снова оказаться в родных объятиях.
Вспыхивает мимолетная мысль о Лидии – что моя другая, лучшая половина сделала бы в этих обстоятельствах – но сейчас я слишком занята, чтобы позволить ей взять верх. Я подавляю ее так же легко, как вызываю такси. Решение принято.
У меня нет ни одной лишней секунды.
Пока такси приближается к офису, я с ругательством убираю телефон в карман. Я проштудировала все репортажи и статьи, ищу хоть что-нибудь, что угодно, что опровергло бы арест Грейсона, но ничего не нахожу. Машина останавливается, и я возвращаюсь в реальность.
Машину окружает толпа репортеров.
– Подъедьте сзади, – прошу я водителя. – Вы можете подождать меня там.
Он жмет на гудок, заставляя съемочную группу и прохожих отпрянуть.
– Вы уверены, что хотите выйти их машины? – Спрашивает он, останавливаясь у черного входа. – Я не уверен, что смогу подождать…
Здесь тоже толпятся люди, но не так много.
– Вы можете. – Я оставляю сумочку на заднем сиденье, чтобы такси не уехало, затем вылетаю из машины и мчусь к двери, пытаясь прикрыть лицо. Вспыхивают камеры, и мне в лицо тычут диктофоном.
– Доктор Нобл, как вы относитесь к аресту Грейсона Салливана?
– Вы беспокоитесь, что он снова сбежит?
– Вы боитесь, что он придет за вами?
Боже. Я отмахиваюсь от вопросов и влетаю в здание, затворив за собой дверь. На дверь лифта наклеена полицейская лента. В раздражении я срываю ее. В порыве безумия я бросилась на работу, даже не проверив, можно ли заходить в здание.
Теперь, когда Грейсона поймали…
Я закрыла глаза. Сконцентрироваться на себе. После этого, расставив приоритеты, я нажала кнопку лифта.
Грейсон посадили в камеру. Это факт. Скорее всего, властей больше не интересуют ни я, ни моя практика. По крайней мере, на данный момент.
Когда я выхожу, на этаже необычайно тихо. Я ругаюсь, когда обнаруживаю, что дверь офиса открыта.
– Они могли хотя бы все закрыть.
Я толкаю дверь. Остатки моего терпения тут же улетучиваются.
За столом сидит агент Нельсон и листает мой ежедневник. Он не поднимает взгляд, просто продолжает нагло вторгаться в мою личную жизнь.
– Сначала я думал, что ты помчишься к нему. – Он что-то помечает в блокноте. – Но потом понял, что это твоя гавань. Где ты хранишь секреты.
Помимо воли я перевожу взгляд на картотечный шкаф.
– Ты бы сначала захотела проверить в каком состоянии твой офис, – продолжает он и поднимает глаза. – Убедиться, что все в порядке.
Я расслабляю мышцы лица, чтобы на нем не отражалось никаких эмоций. Трудно сохранять невозмутимое выражение, когда я мельком вижу стену за Нельсоном – мои исследования по Грейсону выставлены напоказ. Дали валяется на полу.
– Я действительно планирую увидеть Грейсона, – говорю я, заходя в кабинет. – Для интервью. В отличие от некоторых, я могу отбросить личные чувства, чтобы сделать свою работу. Прямо сейчас его состояние ума может дать нам понимание…
Нельсон резко встает.
– Теперь ты можешь перестать мне лгать.
Я расправляю плечи.
– Я вам ничего не должна. Никаких объяснений. И я абсолютно уверена, что срок действия ордера на обыск истек, поэтому вежливо прошу вас покинуть мой офис, агент.
Он отталкивает кресло и поворачивается к стене, проводит пальцем по листам на пробковой доске.
– Я чувствую себя дураком. Я яростно доказывал начальству, что ты невиновна, но это не Салливан на тебе зациклился, а ты – на нем. Зациклилась на собственном пациенте. – Он переводит взгляд на меня. – Ты любишь его?
Это не праздный вопрос любопытного агента ФБР. Нельсон показал истинного себя. Его голос полон обиды. Костюм помят, как будто он не спал несколько дней. Он потерпел какую-то неудачу во время ареста Грейсона.
– Откровенно говоря, – говорю я, – это не ваше дело. ФБР не должно волновать, как я провожу сеансы и мои терапевтические методы.
Он обходит стол, приближаясь ко мне.
– Мне следовало связать это с неоднозначным результатом проверки на изнасилование. Что такого в этом плохом мальчике, что превращает умных женщин в шлюх?
Я медленно пячусь к двери.
– Вам нужно уйти. Сейчас же. Вам нужно поспать, агент.
Он проводит рукой по лицу.
– Нет. Думаю, мне нужно не это. Мне нужно то, что ты дала Грейсону. Ты его муза. Ты повлияла на его творческий гений.
Я сжимаю ручку двери, и он останавливается.
– Теперь, когда Грейсон за решеткой, кто будет нести ответственность, Нельсон? Об этом ты подумал?
Притворство окончено. Нельсон никогда не хотел, чтобы Грейсона схватили живым – это слишком большой риск. Умный преступник, обвиненный в убийствах, которых он не совершал, мог нанести серьезный ущерб настоящему виновнику даже из тюрьмы.
А я любовница Грейсона. Доказательства моей привязанности висят на стене позади агента. Часы, дни, недели, которые я посвятила пациенту, который похитил меня и пытал… это просто неестественно. Я должна была усерднее работать, чтобы Грейсона поймали, а не тратить время на его освобождение. Так это видит Нельсон. Плоды моего труда.
Что означает, что я знаю об убийствах подражателя.
Для него я такая же угроза, как и Грейсон.
– Одержимая фанатка, которая заканчивает начатое, – говорит он, легкомысленно махнув рукой. – Или, может быть, ты просто не справилась с этим. Человека, которого ты любишь, снова посадили. Осуждение не только пациентов, но и коллег. Карьера разрушена. В этом время года количество самоубийств всегда растет.
Я делаю долгий вдох, думая, как выиграть время.
– Детектив Фостер был бы оригинальнее. В тайне я болела за него. Ты оскорбляешь методы Грейсона.
Он ухмыляется, но беззвучно.
– Фостер – позор правоохранительных органов. Он и понятия не имеет.
Я приподнимаю бровь.
– Согласно отчетам, он следил за тобой. Пришел по твоим следам прямо на место преступления. Бьюсь об заклад, ты совсем измучился, прокручивая это снова и снова. Думая, что бы случилось, если бы Фостер пришел на десять минут раньше… – я замолкаю с насмешкой в голосе. – Не стоит недооценивать людей. Главная причина, по которой ловят серийных убийц, заключается в том, что они начинают верить, что их невозможно остановить. И начинают совершать глупые ошибки.
Что-то в его взгляде тускнеет, гаснет. Он смотрит сквозь меня. Почувствовав больше уверенности, я отхожу от двери к шкафу для хранения документов. Я не уйду отсюда без того, за чем пришла.
Нельсон выходит из оцепенения, и я замираю.
– Кто перерезал насильнику горло? – Внезапно спрашивает он.
Я остаюсь неподвижной. Просто объект, не представляющий угрозы.
– Ты говоришь бессвязно, Нельсон. Мы можем пойти в терапевтический кабинет. Я могу помочь тебе…
– Кто перерезал его гребаное горло, Лондон? – Он наступает на меня. – Ты не думала, что после всей проделанной работы и моих исследований, я не распознаю отклонение в почерке?
Сейчас он стоит так близко. Я чувствую тепло его тела. Ощущаю запах лосьона после бритья. Вижу каждую складку на черном костюме. Смотрю в безумные глаза.
– Я, – признаюсь я. – Я положила руку на руку Грейсона, и, хотя мы оба провели лезвием по его шее, это было мое решение.
Его ноздри раздуваются. Целенаправленным движением он берет меня за руку и переворачивает, обнажая татуированный ключ, который я больше не скрываю.
– Точная копия орудия убийства. Твой трофей. Ты убила Малкольма Нобла.
– Докажи.
В мгновение ока Нельсон ударяет меня по лицу.
От удара я врезаюсь в дверь. Прикрываю щеку, зрение затуманивается. От шока я толком не чувствую боль. Я настороженно смотрю на него, пока он нависает надо мной, тяжело дыша.
– Мне не нужно это доказывать, – говорит он, хватая меня за плечо и таща через комнату. Смахивает все с рабочего стола на пол. Затем толкает меня на столешницу. – Мне просто нужно спрятать концы в воду.
Я борюсь с его хваткой и переворачиваюсь на спину. Пинаю его.
– Есть свидетели, – выдавливаю я, нанося удар. – Все эти люди там внизу…
Мои слова смущают его только на секунду, затем он проталкивается между моих ног, заканчивая мою борьбу. Руки сжимают мое горло.
– Кричи, – смеется он сквозь стиснутые зубы. – Ты умрешь от сломанной шеи при падении в шахту лифта. Никто не будет меня допрашивать. Я гребаный закон.
Пальцы сжимаются, перекрывая мне кислород. Я царапаю его руки, хватая ртом воздух.
– Тогда почему бы просто не сделать это сейчас, – отвечаю я. Его хватка слабеет, он прищуривается. – Ты не можешь. Точно так же ты не можешь допустить, чтобы твои жертвы умерли от действия ловушки. Это должен быть ты – ты должен чувствовать, как жизнь утекает из них под твоими руками…
Это были не мои слова, а Грейсона, но это правда. Как бы ни началась эта садистская игра для Нельсона, теперь он полностью ее принял. Он стал монстром, на которого сам охотился. Когда Грейсон сядет, убийства должны прекратиться.
И Нельсон не может этого принять.
Хватка на моей шее усиливается, слезы затуманивают взгляд. Огненные змеи пронзают легкие и обвивают горло. Он трясется, мышцы напряжены. Из его рта капает слюна, пока он выдавливает жизнь из моего тела.
СЕЙЧАС Я УМРУ.
– Ты всегда будешь в его тени, – хриплю я, но он меня слышит.
В его безумных глазах вспыхивает страх. На короткую секунду воздух возвращается в легкие, и я жажду еще. Я подавляю панику и провожу ногтями по его лицу. Он разъяренно рычит, затем одна из рук, обхватывающая мою шею, исчезает. Я втягиваю воздух в легкие, как животное, борющееся за выживание.
– Думаю, тогда мне нужно попробовать его музу на себе, – говорит он. Он расстегивает пряжку ремня, и мое тело охватывает новый приступ парализующей паники.
Рука крепко сжимает горло, он с трудом расстегивает штаны, и я снова оживаю. Я бьюсь и кричу, но голос почти пропал, вырывается лишь жгучий шепот. Этого не достаточно. Нельсон легко справляется со мной, задирая юбку и разрывая нижнее белье.
Он встает между моих ног, и я не могу понять. Несмотря на панику, страх…я еще могу думать. Нельсон не следует сценарию. Это не вписывается в профиль – профиль убийцы, который подражает Грейсону.
Скольким преступникам подражал Нельсон? Сколько личностей он на себя примерил? Он сходит с ума.
Всего одна секунда. Это все, что мне нужно.
Я провожу руками по столу, гнев преодолевает отчаяние. Этот человек не сделает меня жертвой. Я хватаюсь за что-то твердое и целюсь ему в шею.
Он кричит, когда нож для открывания писем врезается ему в плечо.
Я промахнулась, но этого достаточно. Рука отрывается от горла, я вытаскиваю серебряный предмет и опускаю руку вниз, целясь в ногу.
– Блять!
Я чувствую, как теплый поток крови накрывает руку, и, дрожа, переворачиваюсь. Я трачу полсекунды, чтобы беспрепятственно втянуть воздух в легкие, затем скатываюсь со стола. Ноги еле держат, я шатаюсь, но не падаю на колени. Нельсон сжимает рану на бедре, сквозь пальцы виден красный цвет.
Недостаточно. Нужно, чтобы он не мог двигаться.
Каждый мускул и кость в теле ноет от боли, я опираюсь рукой на стол и пинаю. Я бью ему по яйцам. Он падает на колени. Я снова атакую, ударяя его в то же место и повалив на землю.
Он изрыгает ядовитые проклятия – и я использую это, чтобы определить его местонахождение, когда я падаю перед шкафом для хранения документов. Достаю кольцо с ключами из кармана. Ключи брякают в дрожащих руках, но мне удается вставить правильный и выдернуть нижний ящик. Я протягиваю руку и хватаю предмет, приклеенный к нижней стороне верхнего ящика наверху.
Закрываю глаза, легкие изо всех сил пытаются удержать воздух, когда я сжимаю в ладони ржавый ключ.
Бросаю последний взгляд на Нельсона, лежащего на полу, затем наполовину ползу, наполовину бегу к лифту. Все сюрреалистично. Оторвано от реальности. Каким-то образом я успокаиваю нервы достаточно, чтобы поправить волосы, распустив их, чтобы прикрыть шею. Одергиваю блузку и костюм. Поправив размазанный макияж, я готовлюсь к встрече с толпой.
Такси все еще ждет меня у черного входа. Это кажется таким неправильным – сколько времени прошло? Мне кажется, что я отбивалась от Нельсона несколько часов, но когда я сажусь в такси и вытаскиваю телефон из сумочки, вижу, что прошло всего несколько минут.
Водитель смотрит на меня в зеркало заднего вида.
– Все в порядке?
Нет, все не в порядке.
– Пожалуйста, отвезите меня прямо в полицейское управление Рокленда.
Он переводит обеспокоенный взгляд на дорогу, и машина срывается с места. Я расслабляюсь на сиденье, адреналин спадает, оставляя лишь истощение.
Я все еще сжимаю ключ в руке, зубчики впиваются в ладонь.
Я закрываю глаза. Прямо рядом с Нельсоном, спрашивающим меня о ключе… орудие убийства. Он был прав – практика всегда была моим прибежищем. Мои самые страшные секреты хранятся там, в безопасности. Скрытые от посторонних глаз.
Так больше не может продолжаться. Теперь Грейсон моя гавань. Мои секреты живут внутри нас.
Я провожу пальцем по карману костюма, чувствуя очертания флэшки USB. Я не думая сунула ее в карман в лифте, слишком взбудораженная из-за столкновения. Флэшка была приклеена к ключу. Только один человек мог поместить ее туда.
Во время поездки я продолжаю делать глубокие вздохи, все больше успокаиваясь. Собираюсь с мыслями и готовлюсь.
Я уже бывала в тюрьме раньше, навещала пациента, которого посадили за пьянство в общественном месте. Я стояла по другую сторону решетки, боясь подойти к ней слишком близко, размышляя, насколько они напоминают мне камеру в подвале отца. Я узнала название бренда на дверном замке камеры – то же самое, что было на двери в клетке моего отца.
Случайность или судьба?
Дрожащими пальцами я открываю захваченный из дома медальон, кладу ключ внутрь и накидываю цепочку на голову. Нахожу в сумочке тонкий шарф и прикрываю им цепочку и багровые синяки на шее.
Затем пилочкой я соскребаю кожу и кровь из-под ногтей и прячу в пудренице. Делаю звонок.
– Янг, – командую я, когда он отвечает. – Дай мне доступ к Грейсону.
Он говорит о процедуре, регулировании и строгом исполнении… но я ничего не слышу.
– Сделай это, – требую я и кладу трубку.
Я совершаю последний звонок перед тем, как мы останавливаемся перед зданием, где под усиленной охраной находится Грейсон. Я плачу таксисту и покидаю безопасное пространство машины с прижатым к уху телефоном.
Я говорю в спешке, стараясь изложить все быстро.
Агент Нельсон стал не просто осложнением. Он стал препятствием. Он непредсказуем. И сейчас это пугает меня больше, чем стены между мной и Грейсоном.
Я выключаю телефон и поправляю костюм. Если бы дело было просто в убийстве агента ФБР, то все было бы легче. Одна большая доза сукцинилхолина15 и одной проблемой стало бы меньше. Но мы не зря расставили таким образом фигурки на доске – и уже слишком поздно менять правила игры.
Подняв подбородок, я шагаю к тюрьме, с каждым шагом обретая уверенность. Доктор Лондон Нобл имеет статус и власть свергнуть любого чиновника. Я верила в это раньше – должна поверить в это и сейчас.
Выше всякой критики.
Агент Нельсон не единственный, на чьей стороне закон.
«Ты его муза».
Снова неверно.
С того момента, как на той крыше я вложила свою руку в руку Грейсона, все дальнейшее было моим выбором. Я задавалась вопросом, когда между нами установилась связь… и теперь я знаю. Это было тогда. Именно в тот момент.
В нашем Folie à deux – "парном безумии" – доминирую я.
Главной всегда была я.
Глава 53
ПРЕДОПРЕДЕЛЕННЫЙ КРАХ
ГРЕЙСОН
Серый шлакоблок и железные прутья. Ловушка моей собственной конструкции. Все так знакомо, что мне должно быть комфортно, но я уже исходил камеру вдоль и поперек. Дикое животное. На этот раз все по-другому. Потому что на этот раз снаружи остался кое-кто, кто имеет значение.
Я недооценил Нельсона.
Так что я заслуживаю наступившие последствия. И я буду охотно отбывать наказание и войду в камеру смертников с высоко поднятой головой, пока Лондон останется на свободе и невредима.
Пока такой ублюдок, как Нельсон, не трогает ее.
Я мучаюсь от недостатка информации. Где она… что с ней происходит. Если я позвоню раздолбаю-копу и скажу ему, что на моего психолога охотится агент ФБР, поверит ли он мне? Или я подвергну ее еще большему риску?
Мой план прост: позволить себя поймать и сбежать. Такова моя жизнь. Бесконечный цикл моего гребаного существования. Пока я не сойду с ума. С короткими перерывами, когда я могу прикоснуться к ней… попробовать ее… испытать сладкий вкус небес… Она – неожиданная переменная, которая нарушила ход моей жизни.
Она все изменила.
Я дьявол с сердцем. Чистое безумие. Но, в конце концов, даже дьявол любил этот мир так страстно, так горячо… так сильно, что отверг небеса. В горле зарождается безумный смех, и я не уверен, что смогу его остановить.
Они забрали одежду, оставив спортивные штаны и простую белую футболку. В камере не осталось ничего, что я мог бы использовать – они не были уверены, что безопасно, а что нет – поэтому забрали все. Только тонкий матрас как для детской кроватки и унитаз с раковиной.
Я снова ищу, просматривая каждый дюйм. Пытаюсь найти изменение, признаки ремонта, модернизации или чего-либо еще, что я упустил из виду раньше.
Я несколько месяцев изучал схему этого здания, этой клетки. Я обдумал каждую деталь и ее возможное использование. И я знаю, что выхода нет. Не без помощи Лондон.
Я был не прав, так сильно полагаясь на нее, но тогда это был наименее вероятный результат. Планировать потенциальный сценарий не то же самое, что проживать его. По правде говоря, она вообще не должна была участвовать. Одно лишь ее существование изменило мой курс, и я не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова его контролировать.
Лондон сказала, что мы слишком высоко замахнулись. Нельсон был слишком большой целью. Я не уверен, что привело к тому, что я оказался здесь – моя гордость или отчаянное желание быть с ней. Снова. Я смеюсь. Зажимаю ладонями уши, как будто могу остановить болезненную пульсацию в мозгу.
Не мы выбрали Нельсона, а он – нас. Он сам встал на нашем пути и сделал это возможным. Но мое желание было слишком сильно – я никогда ничего не хотел до встречи с ней, никогда не жаждал быть свободным, пока ее золотистые глаза не увидели меня настоящего.
И тут передо мной предстает она. Мой ангел милосердия. Рассеивающая туман безумия.
– Пятнадцать минут, – говорит охранник, сопровождающий Лондон. – Не подходите ближе трех футов. Попробуете что-нибудь выкинуть – и вылетите отсюда. Ты понял, Салливан? – Обращается он ко мне.
Я киваю, и охранник отходит, создавая иллюзию уединения.
Я не могу оторвать от нее глаз. За считанные секунды я проанализировал каждую клеточку ее тела, ища признаки боли или страдания. Она слишком собрана, все стены возведены, чтобы не пускать никого внутрь.
– Похоже, мне суждено навестить тебя в камере, – говорит она. Ее голос хриплый, напряженный. Я не уверен, почему ей больно – от произнесенных слов или от самого процесса, но ей определенно больно.
– Сними шарф.
– Нет, – говорит она, ненадолго отводя глаза. – Пока нет. Сначала мне нужно поговорить с тобой, и я хочу, чтобы ты меня выслушал.
Ярость закипает в крови. Я подхожу к прутьям и обхватываю руками холодное железо, чтобы погасить пламя.
– Я слушаю.
Она смотрит на свои ладони. Проводит большим пальцем по чернильному ключу и шраму вдоль ладони.
– Почему ты выбрал меня, Грейсон?
Когда она снова смотрит мне в глаза, я не отвожу взгляд.
– Я хочу знать правду, – требует она.
Правду? Поверила бы она, если бы я сказал, что сначала я сам не знал почему. Что я был поглощен ею, одержим… что она пугала меня так же сильно, как завораживала. И только если разбирать этот вопрос слой за слоем, то в итоге останется одна-единственная причина:
– Потому что ты лучшая.
Мой ответ не шокирует и не оскорбляет ее. Я дал ей ответ, который она уже нашла.
– В твоей семье есть больные шизофренией, – говорит она, пытаясь раскрыть правду обо мне. – После нашего первого сеанса я решила, что ты пришел ко мне, потому что хотел, чтобы я спасла тебе жизнь. Я не совсем ошибалась, не так ли?
Я делаю глубокий вдох, смакуя ее запах. Я освободил ее, чтобы она могла запереть моих демонов.
– В любых отношениях есть компромисс, док.
– Есть, – хрипло шепчет она и пристально смотрит на меня. – Я много раз изучала снимки твоего мозга. Я показывала их тебе. Никаких признаков шизофрении, Грейсон. Ты боишься унаследовать болезнь матери совершенно напрасно.
Итак, она познакомилась с моей дорогой мамочкой.
– Как поживает Бекки?
– Не реагирует на лекарства.
Я медленно киваю, обдумываю это.
Лондон не останавливается.
– После официального диагноза, – говорит она, – ты мог больше не возвращаться. Прекратить сеансы. Я больше не была тебе нужна. Ты подпитываешь обманчивый страх болезни, которая не существует. И может никогда не появиться…
– Появится, – перебиваю ее я.
Она облизывает губы.
– А если нет, если ты никогда не станешь жертвой своего безумия, как тогда я буду вписываться в твою головоломку?
Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на лице.
– Ты, правда, думаешь, что когда-нибудь станешь мне ненужной?
Она пожимает плечами, качая головой.
– Я считаю, что каждый становится ненужным, когда их полезность заканчивается. Ты выбрал меня, потому что я была лучшей? – Насмешливо спрашивает она. – Нет, Грейсон. Ты выбрал меня, потому что я была достаточно хороша, и у меня был секрет, который ты мог использовать. Средство манипуляции на случай, если и когда наша договоренность больше не будет тебе выгодна.
Я не отрицаю.
Она обнимает себя в защитном жесте.
– Почему ты просто не убил меня? Почему? – Требовательно спрашивает она.
Я медленно выдыхаю.
– Ох, Лондон. Не искушай меня. Это жестоко.
– Где копии записей моих пациентов? – Внезапно спрашивает она.
Мое выражение лица ожесточается.
– Там же, где запись твоего признания, конечно.
Мое признание ее не расстраивает. Я подумал, что, в конце концов, она все поймет – ведь я спрятал их не от нее. Скорее, приберег самое лучшее напоследок.
– Страховка? – Она подняла бровь.
Я безрадостно усмехаюсь.
– Не та, что ты думаешь. Я защищал тебя.
– От кого?
– От себя, – говорю я. – От Лидии, само собой. Мы люди, Лондон. Мы колеблемся. Мы сомневаемся в себе. Я не мог рисковать потерять тебя.
Она резко кивает.
– Ты не мог рисковать потерять свои вложения. В конце концов, ты упорно занимался этим делом. Какая польза будет от доктора Нобл, если она сломается?
Я провожу пальцами по столу, желая прикоснуться к ней. Сейчас она прямо полыхает.
Я молчу, и она смотрит в коридор. Охранник уткнулся в телефон. Лондон понижает голос.
– Для тебя манипуляция как прелюдия.
Я хмыкаю.
– Прости. В следующий раз подарю тебе цветы.
Ее глаза пронзают меня.
– В следующий раз?
Ее голос звучит так недоверчиво, что это обжигает мою кожу.
– Зачем ты пришла?
Она отвечает не сразу. Вопрос повисает между нами, словно провод под напряжением, и, если его разрубить, наша хрупкая связь взорвется.
– Потому что я видела твой дом, Грейсон. – Ее глаза блестят, заставляя меня опустить взгляд. – Я видела, где ты вырос… как ты вырос. С того момента, как ты придумал свою первую ловушку, чтобы спастись, ты искал ответы. Я понимаю, почему ты решил со мной связаться. Ты боялся, что будешь страдать от той же болезни, что мать. Боялся, что потеряешь рассудок. И это заставило тебя цепляться за надежду, что я смогу тебя вылечить. Но есть кое-что еще. Что ты ищешь?
