Текст книги "Темное безумие (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Она кусает меня и пускает кровь. Это действие пробуждает мое желание, наполняя вены жидким пламенем. Рецепторы боли и удовольствия борются за доминирование. В поисках воздуха она отворачивается, прерывая поцелуй.

– Стой, – говорит она, тяжело дыша. – Ты должен идти.

В мгновение ока меня охватывает злость, обжигая так же жарко, как желание.

– Это говорит Лондон или Лидия?

Ее горящий взгляд подобен моему огню, но тело становится как лед. Она высвобождает запястья и отталкивает меня в сторону. Потеря ее прикосновения ощущается сродни агонии.

Она входит в темный кабинет, скрещивает руки на груди.

– Где ты достал форму?

Как иронично. Добрый доктор избегает отвечать на вопрос.

Я прислоняюсь к стене, следя, как она включает лампу.

– Охранники оставляют их на ночь в шкафчиках, – говорю я и начинаю расстегивать рубашку. – Подумал, что никто не будет задавать вопросы офицеру службы безопасности, шатающемуся по зданию. – Я стягиваю форменную рубашку и бросаю ее на письменный стол, затем вытаскиваю белую футболку из брюк. – Но, на самом деле, ты не это хочешь знать.

Она смотрит на меня с серьезным выражением лица.

– Если учитывать последний раз, когда ты украл форму? Нет, не это. Я хочу знать, пострадал ли кто-нибудь в моем здании.

– Тебя действительно это беспокоит? Или ты боишься, что это убийство могут связать с тобой?

Она делает глубокий вдох.

– Ты знаешь, что это было бы неразумно.

Конечно, она права. Мое поведение сродни поведению пещерного человека. Я мог бы выхватить член и пометить территорию, и это бы ее не удивило. Она оценивает меня, ожидая следующего моего шага.

Я иду к ней.

– Я никому не причинил вреда. – Это не ложь. Лоусон все еще жив и невредим.

Она кивает.

– Ты должен придумать способ предупреждать меня. Дать знать… – Она замолкает с разочарованным вздохом. – Это нечестно, что ты всегда знаешь, где я нахожусь, а я понятия не имею, где ты.

Я не успеваю дотянуться до нее. Вот он, источник ее гнева. Это вызывает кривую улыбку на моем лице.

– Быть в бегах утомительно. Вдобавок к скучному роману. – Я отодвигаю кресло для пациента и пинаю коврик, обнажая напольные наручники. – Ты хочешь, чтобы я присел? Чтобы ты смогла покопаться у меня в голове. Дай своей докторской натуре оторваться.

Она не удивлена.

– Я просто была бы благодарна за небольшое предупреждение, Грейсон. Я не люблю сюрпризы.

Я приподнимаю бровь.

– Как те, что преподносит наш дружок-агент? Он так хорошо себя ведет, не правда ли?

Я почти чувствую, как у нее волосы встают дыбом.

– Ты настроен враждебно, – обвиняет она.

– Мне скучно, Лондон. Есть разница. – Я сажусь в кресле. – Бьюсь об заклад, у тебя здесь где-то есть запасные цепи и наручники.

Она подходит ближе.

– Ты так сильно мне доверяешь? И позволишь мне заковать тебя… лишить тебя возможности сбежать?

– Я доверяю твоим суждениям.

В комнате становится тихо. Лондон проводит ладонями по юбке, разглаживая воображаемые складки.

– Ты бы в любом случае взломал замок, – говорит она. – Кстати, где ты этому научился?

Я улыбаюсь ей, избегая ответа на вопрос.

– Когда я был в наручниках, ты чувствовал себя комфортнее. Может быть, это та искра, которой нам не хватает. Разве ты не чувствуешь это в последнее время? Что что-то не так?

– Ты завидуешь агенту Нельсону? – Прямо спрашивает она, меняя тему. Никаких танцев с бубном, когда место занимает профессионал.

– Он одержим, – говорю я. – Я не могу ревновать. Я сочувствую… Нет, это неправильно. Мне его жаль.

Ничто не сравнится с тем экстазом, который я испытываю с Лондон. Если честно, это плохая попытка заполнить пустоту. Когда вы взлетаете так высоко, последующее падение оставляет зияющую дыру, и эту зависимость гораздо труднее утолить.

Я слишком хорошо понимаю побуждения Нельсона. Сводящая с ума потребность увидеть ее… услышать ее голос… спланировать момент встречи. Мне его очень жаль.

Кипящий взгляд Лондон обжигает мою кожу.

– Его разум, вероятно, уже превратился в игрушку для жевания. – Я провожу ладонями по кожаным подлокотникам, наслаждаясь свободой, которую никогда не испытывал здесь раньше.

– Я бы не узнала, – говорит она, обращая на себя мое внимание. – Я не оценивала его.

Я хмурюсь.

– Ты настоящий чертов парадокс.

– Я не играю с тобой в игры, Грейсон.

– И все же ты умираешь от желания узнать.

Между нами разгорается борьба силы воли. Она уступает первой.

– Отлично. Тогда скажи мне, почему.

– Из-за твоего желания принять Лидию. – Я тоже могу быть упрямым. – Стать этой лучшей версией тебя, которая, по твоему мнению, была украдена. Не отрицай этого. Не забывай, что я хорошо тебя знаю.

Она мгновенно возводит защитные стены. Она защищает Лидию от мира Лондон, что означает скрывать от меня эту часть себя.

Опасность.

Она сама так сказала. Я представляю угрозу для этой хрупкой части ее личности, которую она отчаянно хочет защитить. Как не смогла защитить себя или свою сестру. Психология – это маленькая гадкая головоломка.

– Ничего подобного, – наконец говорит она. – Лидия Прескотт не была бы здесь сейчас. Она бы не была с тобой. Здесь только я.

Я внимательно изучаю ее. Насколько опасна для нас Лидия?

– Думаю, что смог бы соблазнить Лидию, – говорю я.

– Какая дерзость с твоей стороны. – Лондон качает головой. – Это вызов?

– Ты же знаешь, как я люблю вызовы.

Она ищет в кармане костюма ниточку.

– Я не позволю тебе превратить это в грязную игру, – говорит она, наматывая черную нить на палец.

– Для меня это не игра. – Я продвигаюсь вперед. – Кому еще ты можешь довериться?

Что-то вспыхивает в ее глазах, когда она смотрит на меня.

– Ты хочешь… что? Провести сеанс психоанализа? Поработать над моими чувствами?

Я киваю на стул напротив меня. Ее стул.

Она глубоко вздыхает.

– Ты умен, Грейсон. Наверное, ты запомнил все расстройства, которые упоминаются в книгах, но вряд ли ты достаточно квалифицирован.

– И ты мне не доверяешь, – заканчиваю я. – Во всяком случае, не свои мысли.

Она пожимает плечами.

– Можно утверждать, что дело не столько в недоверии к тебе, сколько в том, что я манипулировала своими пациентами, что привело к моему недоверию ко всем.

– Это уже начало. – Я снова киваю на ее стул.

– У нас нет на это времени. – Она трет лоб.

– Это влияет на тебя, поэтому мы найдем время.

Проходят секунды, пока она обдумывает варианты, затем она отодвигает стул к желтой линии. Я не прикован и не представляю для нее физической опасности. Тем не менее, она мысленно отдаляется от меня в свою безопасную зону.

– Расскажи мне о Лидии. – Это самое простое начало.

Ее взгляд останавливается на мне.

– Лидия бы никогда не предала своих пациентов.

Я слегка улыбаюсь, призывая ее продолжать.

– Лидия бы никогда не забыла своих родителей. Она бы никогда не стала лгать властям или помогать преступникам. Особенно убийцам. – Ауч. – Лидия никогда бы не была возбуждена в такой ситуации, как эта.

Ее слова пересекают пространство между нами и захватывают меня. Я вцепляюсь пальцами в подлокотник, сохраняя контроль. Лондон – мастер, когда дело касается психологической войны. Она знает, как отвлечь меня, но я нее ее доктор.

Я ее проводник.

– А что бы сделала Лидия? – Продолжаю я.

Она насмешливо выдыхает.

– Я не знаю.

– Что ты чувствуешь, когда думаешь о Лидии?

– Отстраненность. Словно я сама не своя. Думаю, я испытываю легкую форму деперсонализации, вызванную сильной тревожностью. – Она цепляется за нитку. – Некоторая форма диссоциации.

– Как ты справляешься с тревогой?

У нее сбивается дыхание.

– Я погружаюсь в работу. В дела пациентов.

– Отвлечение?

Она качает головой.

– Нет… форма терапии. Способ сохранить контроль. – Нитка оказывается так туго намотанной на палец, что его кончик белеет.

Я внимательно изучаю ее, позволяя взгляду неспешно блуждать по ее скромно скрещенным лодыжкам, ногам, телу. Она напряжена – она способна почувствовать моя взгляд, словно агрессивное прикосновение.

– Кто больше чувствует, что теряет контроль? – Спрашиваю я. – Лидия или Лондон?

Она встречается со мной взглядом.

– Прямо сейчас, Лидия. Она бы так не открылась.

– Не мне, – завершаю я ее мысль. Я сажусь, провожу рукой по предплечью, привлекая ее взгляд к чернилам и шрамам. Я даже позволяю проявиться своему акценту. – Что Лидия чувствует насчет меня?

– Грейсон… – Она снова касается лба, создавая барьер. – Я знаю, что ты пытаешься сделать.

– Отвечай.

Ее взгляд останавливается на мне.

– Если бы я никогда не стала тем, кем стала, мне было бы страшно. Тревожно. Но больше всего… любопытно.

Улыбка скользит по губам.

– Я и правда пробуждаю у хороших девочек любопытство. Это приманка. Этот неопределенный талант, который есть у нас обоих. Что привлекает добычу к хищнику.

Ее дыхание учащается.

– Для тебя Лидия была бы всего лишь добычей.

– Ты недостаточно ей доверяешь. Она сильнее, чем ты думаешь. Раздвинь ноги.

Застигнутая врасплох, она смотрит на меня убийственным взглядом.

– Это неэтично.

Я подвигаю стул вперед и, сажусь обратно, раздвигая ее лодыжки.

– Шире.

Ее грудь быстро поднимается и опускается, дыхание затруднено. Со сдержанностью, которая мне неподвластна, Лондон небрежно приподнимает юбку и раздвигает колени.

– Еще шире, – говорю я хриплым голосом.

Она раздвигает бедра, пока ее колени не касаются подлокотников.

Я облизываю губы, бесстыдно исследуя взглядом каждый дюйм ее обнаженной кожи.

– Я хочу говорить только с Лидией.

Напряжение похоти потрескивает в воздухе. Ее раскрытая позиция делает каждое мое слово провокативным, эротическим. Вызывая эмоции, которые Лондон пытается подавить.

– Недавно, – говорю я, – я провел важную встречу с человеком, который работает на месте преступления в Рокленде.

Ее глаза расширяются.

– Грейсон, что…?

– Слушай, – перебиваю я ее. – Я сейчас разговариваю с Лидией. Она бы никогда меня не перебила, правда?

Мне нравится это «никогда бы не» игра. Очень полезная.

Она с трудом сглатывает.

– Никаких манипуляций, – говорит она.

– Я никогда не причиню тебе вреда. – Я слишком восхищаюсь интеллектом Лондон, чтобы пытаться так ее обмануть. – Я просто хочу познакомиться с Лидией. Понять эту сторону тебя. Для меня это важно.

Она кивает.

– Снимай пиджак.

На этот раз она подчиняется без сопротивления. Она снимает пиджак и накидывает его на спинку стула.

– Второе убийство в Рокленде помогло сузить круг подозреваемых, – говорю я.

Она быстро моргает.

– Как ты выбрал жертву?

– Я ничего не выбирал. Это сделал подражатель.

Она неуверенно прищуривает глаза.

– Ты думала, что это я, – с благоговением говорю я. Теперь ее осторожное поведение имеет смысл.

Лондон приподнимает подбородок.

– Если честно, я не была уверена. Время между убийствами казалось слишком коротким. Почерк было достаточно легко имитировать, упрощенное подобие, – она облизывает губы, – но при этом убийство было более импульсивным и индивидуальным. Я думала, что подражателю потребуется больше времени, чтобы убедиться, что это ты, прежде чем сделать ход.

Я наклоняю голову.

– Если ты думала, что это я, то, должно быть, волновалась. Беспокоилась, что я предал нас.

– Твое пристрастие к пыткам и лишению жизни всегда будет управлять тобой, – холодно говорит она.

– Несмотря на нас, – добавляю я.

– Несмотря на кого-либо или что-либо, но да.

Я внимательнее ее изучаю. Ищу подсказки.

– И, если бы у меня поехала крыша, на что бы ты пошла, чтобы защитить себя? Чтобы защитить Лидию?

– Это несправедливый вопрос, – говорит она. – Поскольку ты явно держал меня в неведении относительно того, что кого-то подозреваешь, я должна предположить, что ты сделал это специально, чтобы проверить меня.

Я улыбаюсь.

– Мы команда, Лондон. Ты уже прошла все проверки.

Она сводит ноги.

– В команде так себя не ведут. Я не знаю, что это, но… это не то, что я могу классифицировать.

– У нас нет альфы, – говорю я, соглашаясь с ее оценкой. – В дуэте всегда должен быть главный.

– Именно.

– Но кто это решил?

Она рефлекторно потирает вытатуированный на руке ключ.

– Какая разница. Мы уже доказали, что это важно. Иначе наш дуэт распадется. Людям, перенесшим травму в молодости, сложно доверять. – Она втягивает воздух. – Кто-то должен взять на себя ответственность.

Иметь партнера – это новый опыт и для меня и для Лондон. Это как танцевать, в процессе выясняя, кто будет вести.

– Это должна быть ты, – решаю я.

Она отрывается от игры с ниткой.

– Почему?

– Потому что ты можешь жить публично. У тебя приличная карьера. Ты безупречна. И потому что я доверяю тебе, Лондон. До тех пор, пока Лидия не берет над тобой верх.

Она мгновение обдумывает это, потом говорит:

– Подконтрольный партнер обычно использует манипулятивную тактику, чтобы повлиять на доминирующего и контролировать его. Я полагаю, это довольно точно нас описывает. – Ее легкий смех ласкает мою кожу.

– Давай считать это прелюдией, – говорю я.

– Подожди… – ее веселье ослабевает. – Кто подозреваемый? Мне нужно знать, чтобы понять их мотив. Подражатель не так уж сильно отличается от типичного серийного убийцы, но есть заметные отличия. У них есть причина, почему они хотят убивать. Он одержимый фанат? Нет. – Она сразу отвергает это. – Не все подробности были раскрыты общественности. Это значит…

– У подражателя есть инсайдерская информация. – Если бы Лондон не отвлеклась на расследование в Мизе, то поняла бы это раньше. Это заставляет меня задаться вопросом, не было ли это отвлечение намеренным.

После минутного размышления она качает головой.

– Нет. Это огромный риск, Грейсон. Ты пытаешься вывести игру на такой уровень, что она в любом случае закончится плохо, даже если не считать риск для меня, тебя, для всего.

– Это не теория, Лондон. Это факт. Лишь двое мужчин подходят под профиль подражателя. Это означает, что либо детектив Фостер, либо агент Нельсон подрабатывают Ангелом штата Мэн.

– Это просто смешно. – Она откидывает челку со лба, отвергая теорию. – Как места преступлений в Рокленде это подтверждают?

– Наш подозреваемый провел свое собственное исследование, переняв мой почерк. Он хорош. Достаточно хорош, чтобы обмануть большинство, но, как ты знаешь, почерк – это ритуал. Почерк будоражит тебя. Тяга испытать убийство… соблазн сделать его своим… Каждый человек становится жертвой гордости. Мы простые животные. – Я равнодушно пожимаю плечами. – Вот где мы терпим неудачу.

– Как ты все это узнал?

– Я рискнул, – признаю я. – О чем могу позже пожалеть, но нам нужна была информация. – Она приподнимает бровь, не впечатленная. – Один из судмедэкспертов имеет слабость к девушкам по вызову.

Она тяжело вздыхает.

– Ты оставил его в живых.

– По-видимому, привязанность к тебе сделала меня мягкотелым. – Я улыбаюсь. – Как бы Лидия отнеслась к разговору на такую тему?

Она слегка раздвинула ноги, расслабляясь в кресле.

– Она бы была заинтригована.

Хорошо.

– Я собрал достаточно данных, чтобы понять, что мои подозрения относительно почерка верны. Он имитирует все, как идеальное эхо, за исключением одной детали: в конце он балует себя. Мои убийства техничны и продуманны. А он наслаждается ощущением, как жизнь покидает тело. Он ничего не может с собой поделать. Каждая созданная им ловушка приводила к ушибам на шее жертв. Легко объясняется конструкцией ловушки, но если присмотреться, то легко понять, почему он выбрал именно такой дизайн. Для того чтобы он сам мог убить их, а не ловушка. – Меня охватывает отвращение. – На самом деле, это оскорбление моего мастерства.

Лондон скользит пальцами по бедру. Эта часть всегда волновала ее – детали.

– Вот почему смерть Ларри должна была быть другой – изменения в почерке, – продолжаю я. – Убийца находится к жертве слишком близко, что делает убийство более личным. Нам нужно было проверить теорию.

Ее рука замирает.

– Нам? Я не участвовала в твоей задумке. Ты держал меня в неведении.

Я провожу руками по подлокотникам.

– Ты была слишком близко и к Фостеру, и к Нельсону. Любой намек на то, что ты подозреваешь одного из них, может подвергнуть тебя опасности.

– Я не куплюсь на это, Грейсон. Думаю, это вопрос доверия. Ты все еще работаешь в одиночку. У меня есть прекрасная возможность оценить их поведение.

Я рефлекторно собираюсь отрицать ее обвинения, но останавливаюсь. Нами управляют наши страхи, и я боялся Лондон с того момента, как нашел ее. Несмотря на уровень интеллекта, я ничем не отличаюсь от обычного человека, опасающегося отказа, потери.

– Ты права, – признаю я. Ее брови приподнимаются в ответ на мое признание. – В твоем прошлом была огромная, неизвестная переменная, и я не знал, как ты отреагируешь на новые детали.

Она снова в задумчивости прикасается к татуировке с ключом.

– Как видишь, это было сложно.

Что-то вроде вины пронизывает меня.

– Сейчас я здесь, – говорю я. – Тебе нужно справляться со своей диссоциацией в одиночку. – Я планирую вытеснить Лидию из ее головы.

Она прищуривается, как всегда оценивающе.

– Мне не нравится расстояние, которое я чувствовала между нами последние две недели. Даже когда ты был в тюрьме, даже после нескольких недель разлуки после побега, я не чувствовала такой отдаленности. – Она вздыхает. – Признаюсь, отчасти это я виновата. Внешнее давление заставляет нас обоих нервничать.

– Ты рискуешь всем, – говорю я ей.

Она встречается со мной взглядом.

– Это мой выбор.

Я ей верю. Я подавляю сомнения.

– Я не позволю этому повториться.

И вот так мы с Лондон снова становимся слаженной командой.

– Идет. – Она горячо мне улыбается. – Так что давай подумаем об этом теоретически и практически. Неважно, кто подражатель, мы все равно покончим с ним.

– Это неизбежно. Побеги и преследование утомляют. Ни одна из сторон не может продолжать это вечно. Лучше положить этому конец на наших условиях.

Некоторое время она обдумывает это и добавляет:

– Нам нужны они оба.

Я киваю.

– У каждого из них есть своя роль.

– Детектив Фостер – животное. Он способен на убийство и едва ли проявлял достаточно терпения в собственных расследованиях. Есть много общего.

По коже бегут мурашки, пока она рассуждает. Меня возбуждает ее ум.

– Я думал над этим. Но в последний год у агента Нельсона было много проблем на работе. Это могло послужить… как это называется?

– Стрессором¹³, – подсказывает она.

– Стрессором. Его карьера в ФБР – это его жизнь. Любая угроза карьере, например, недостаточный уровень раскрываемости, может толкнуть такого перфекциониста как он за край.

Она перестает постукивать пальцами по ноге, и внезапная печаль на лице приглушает мое возбуждение.

– Недавно Нельсон потерпел еще одну неудачу, – говорит она. – Я отвергла его заигрывания.

Медленно полыхающий огонь обжигает мою шею сзади.

– Интересно, – говорю я скрипучим голосом. Первобытный неандерталец внутри меня поднимается на дыбы, Лондон грозит жесткий секс, в процессе которого я заявлю о своих правах, как дикое животное, в которое она меня превращает.

– Как думаешь, он нас подозревает? – Спрашивает она.

Это разумное опасение. Если Нельсон, как и Фостер, верит, что на самом деле Лондон моя сообщница, то захватывать мою территорию – естественный шаг для таких зверей, как мы.

– Ты красива, – говорю я ей. – Независимо от мотива, я не сомневаюсь, что он хочет тебя. – И это осознание лишает меня остатков самоконтроля.

Как будто чувствуя, что моя сдержанность ускользает, Лондон выгибает спину, поднимает руку и задирает облегающую юбку до бедер.

– Было бы еще интереснее, если бы они оказались напарниками. Два неожиданных союзника, объединившиеся для охоты на убийц. Которые, в свою очередь, сами становятся убийцами. – Каковы шансы?

Не смотря на слова, что-то в ее поведении изменилось. Обсуждение окончено.

– Как ты выбил информацию из судмедэксперта? – Спрашивает она с хрипотцой.

– Кто хочет знать? Лондон или Лидия?

– Обе.

Ключ к успеху – найти способ объединить враждующие берега, ведущие войну внутри нее. Я не могу допустить, чтобы какая-то часть Лондон была моим врагом.

– Я надел стяжку ему на член, привязал ее к запястьям и натянул так, что при любом движении, стяжка давила сильнее. Могу только представить, как больно ему было каждый раз, когда он боролся. Что Лидия об этом думает?

– Она возбуждена.

Я впиваюсь зубами в губу, хватаясь за подлокотники.

– И ты думаешь, что он не сообщит об этом? – Интересуется она.

– Думаю, он не хочет, чтобы кто-нибудь знал, как он оказался в такой компрометирующей – не говоря уже об унизительности – ситуации. Особенно его жена.

– Тем не менее, ты рисковал.

Я встаю и, завожу руку за голову, чтобы стянуть рубашку. Я иду вперед и встаю перед ней. Она дрожит. В ее глазах горит похоть.

Я хватаюсь за подлокотники и наклоняюсь над ней.

– Все, что я делаю каждый божий день – это риск для тебя. – Затем я встаю на колени, беря ее за икры. Сильным рывком я дергаю ее ниже, чтобы ее задница оказалась на краю сиденья.

Когда я нежно целую внутреннюю часть ее бедра, она резко втягивает воздух и этот звук вызывает дрожь в моем члене. Я ласкаю ее кожу языком, нежно целуя выступившие мурашки.

– Это новая форма пыток? – Спрашивает она, грудь вздымается под блузкой.

Я улыбаюсь, не отрываясь от нее, и протягиваю руку, чтобы начать расстегивать ее блузку. Провожу под юбкой, касаясь вершины между ее бедрами, и оставляю горячий поцелуй на обнаженном животе.

– Я могу быть романтиком, – говорю я, поддевая пальцем трусики. Она горячая и мокрая, трусики уже влажные. – Я одновременно могу заняться любовью с Лидией и трахнуть Лондон. – Я опускаю тонкий материал ей на колени, заставляя ее задрожать.

Она тянется к моим волосам, ища точку опоры. Затем я расстегиваю пуговку за пуговкой, с благоговением открывая взгляду нежную кожу, прокладывая путь к ее груди поцелуями. Ее светло – розовый атласный бюстгальтер отделан черным кружевом. Это одновременно такое невинное и сексуальное зрелище что-то переворачивает во мне.

У меня вырывается тяжелый стон. Член упирается в молнию брюк. Каждый изгиб ее бедер и спины сводит меня с ума. У Лидии нет шансов. Я беру ее за задницу и приподнимаю ягодицы, получая беспрепятственный доступ, чтобы удобнее зарыться головой между ее бедрами.

Я беру ее нежные губки в рот, отчего одна издает сладчайший стон, а по ее телу пробегает дрожь.

Немного отклонившись, я говорю:

– Каждый раз, когда Лидия начинает бороться за контроль, вспоминай, как я прикасаюсь к тебе. Вот так.

– Боже, если мы начнем, мы никогда не остановимся. Ты должен меня отпустить.

– Никогда. Ты находишься именно там, где я хочу.

Из офиса доносится мелодия. Мобильный телефон Лондон. Она открывает глаза, чары развеялись.

– Это он.

Глава 44

ДУЭТ

ЛОНДОН

Звук телефона раскалывает наше священное пространство, и я напрягаюсь, постепенно возвращаясь в реальность. Я позволила вызову перейти на голосовую почту, но вскоре вновь раздался звонок.

– Не обращай внимания, – советует Грейсон и делает все, что в его силах, чтобы убедить меня последовать совету. Он лижет губы, ласкает клитор, усиливая боль в киске.

– Не могу. Я знаю, что это он. – Мне не нужно называть его имя. Внезапная напряженность в плечах Грейсона означает, что он понимает, что я имею в виду агента Нельсона. – Если я не отвечу, он пришлет агентов ко мне на квартиру и сюда, или придет сам.

С ворчанием Грейсон отпускает меня и отстраняется.

Для него это нелегко. Грейсона трудно запугать, но он умен и знает, когда нужно обуздать свою дерзкую натуру.

Я встаю и торопливо разглаживаю одежду перед тем, как отправиться в офис. Сумочка лежит на столе, где я ее и оставила. Я выуживаю из нее телефон. Имя Нельсона мигает на экране.

Я приготавливаюсь.

– Агент Нельсон, – обращаюсь к нему официально. На данном этапе не нужно притворяться. Игры остались позади.

– Лондон, как дела? – Его голос звучит резко, напряженно.

– Отлично. – Я тверда, как пуленепробиваемое стекло – и так же нерушима. Пока не чувствую, как Грейсон подошел сзади. – Есть какие-то новости?

– Что? Нет. Ничего такого. Я ничего не слышал от тебя с тех пор, как ты вернулась в Бангор. – Между нами повисает пауза. – Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Мне пришлось отозвать Силкса и Махони, они не могут охранять тебя из-за того, что у преступлений в Рокленде слишком низкий приоритет, а финансирования не хватает.

– Все нормально. Я понимаю. Я действительно в порядке. Нет необходимости тратить на меня ресурсы агентства. – Грейсон прижимается к моей спине, осторожно касаясь бедер. Его преднамеренное подслушивание отвлекает.

– Твоя защита не напрасная трата ресурсов. Я хочу, чтобы ты знала, что я беспокоюсь о твоей безопасности – она важна для агентства, несмотря на политику. – Когда я не отвечаю сразу, он добавляет: – Ты дома?

– Нет, – шепчет Грейсон мне на ухо, пока его руки блуждают по застежке моей юбки.

– Нет, – вторю я, не обращая внимания на звук того, как Грейсон расстегивает молнию. Грубые подушечки пальцев прослеживают ее путь, отчего у меня почти пропадает голос. – Я задержалась в офисе. Есть много дел, которые нужно наверстать.

Если хотите убедительно соврать, то лучше говорить полуправду. Я смотрю на картину Дали и, пока моя юбка скользит по ногам, чувствую себя более чем незащищенной. Исследование прошлого Грейсона точно можно отнести к сверхурочной работе.

Нельсон понимает мой ответ по-своему.

– Скоро твоя сестра будет дома, – уверяет он меня. – Ты потратила слишком много времени на борьбу с системой. Пусть все идет своим чередом.

Я закрываю глаза от наплыва эмоций, чувствуя, как Грейсон откидывает мои волосы за спину. Он наклоняется, чтобы прижаться губами к моему затылку, а его рука скользит вокруг моего живота, он запускает пальцы под кружевной край моих трусиков.

– Спасибо, – удается выдавить мне. – Я очень признательна за вашу помощь в этом деле, агент Нельсон.

Длительная пауза, во время которой я полностью поглощена ощущением рта Грейсона, его горячей кожи, прикосновений, а затем:

– О том, что произошло в…

– Ерунда, – говорю я, снова сосредотачиваясь на разговоре.

– Нет, это было неуместно. Мое эго было слишком ранено, чтобы признать это, но… Лондон, обычно я так не поступаю. Я хочу, чтобы ты это знала. Этого никогда ранее не происходило, особенно на работе. – Я слышу его тяжелый вздох. – Прошу прощения.

Грейсон придвигается ближе, прижимаясь губами к моему уху.

– Завтра.

– Все в порядке, – говорю я. – Я понимаю. Фактически, это моя работа – понимать. Думаю, мы должны встретиться завтра. Если у вас есть время.

– С радостью. – В его голосе слышится облегчение. – Мне нужно закончить несколько дел в Рокленде, но когда я вернусь, то позвоню тебе.

– Замечательно. Тогда поговорим позже. – Я отключаюсь до того, как Грейсон увлекает меня прямо на место преступления, и кладу телефон на стол. – Зачем мне с ним встречаться?

Я хватаюсь за край стола, когда он опускается на пол, скользя руками вниз по моему телу. Мозолистая кожа пальцев цепляет шелк бюстгальтера и трусиков.

– Потому что он твоя цель, – говорит он, проводя по изгибу моего бедра. – И потому, что агент одержим тобой. Он все равно найдет способ увидеться с тобой. Лучше сделать это на своих условиях.

– Он не одержим мной. – Я впиваюсь ногтями в дерево, когда он заводит пальцы за край моего нижнего белья, обнаружив эрогенную зону, отчего у меня начинает дрожать голос. – Он одержим тобой.

Он прикусывает мою плоть, прежде чем взять зубами резинку трусиков и медленно потянуть их вниз. На этот раз он не останавливается, пока они не оказываются у моих лодыжек.

– Это то же самое, – говорит Грейсон, вставая на ноги. Придерживая меня одной рукой за талию, другой он освобождает место на моем столе. – Мы идем в комплекте. – Затем уверенными, быстрыми движениями он разворачивает меня и усаживает на стол.

Я завожу руки за спину, пытаясь удержать равновесие, пока Грейсон нависает надо мной, словно хищник над добычей. Я скольжу взглядом по диагональным шрамам на скульптурной груди. Татуировки на его руках доходят до четко очерченных предплечий. Во время наших сессий у меня были фантазии, очень похожие на то, что происходит сейчас… и осознание того, что я здесь, в моем офисе с Грейсоном, только обостряют ощущения.

– Тебе нравится зажимать меня в угол, – говорю я с насмешкой в голосе.

На щеке у него появляется небольшая ямочка, а на лице расцветает редкая дьявольская улыбка.

– Я люблю тебя зажимать. Точка. – Он нежно гладит мое лицо и запрокидывает мою голову, целуя меня, наслаждаясь мной. Грубые накрахмаленные брюки униформы трутся о мой клитор, превращая пульсирование между ногами в острую боль.

Я хватаюсь за его шею, чтобы притянуть его ближе, желая его всего сразу.

Моя страстная реакция подталкивает его к краю, он дрожит от напряжения, а затем он хватает меня за задницу, прижимая к себе. Он поднимает меня со стола без особых усилий, отрываясь от меня, только чтобы сказать:

– Я хочу, чтобы ты села в это гребаное кресло.

Гортанный хрип в его голосе скользит по моей коже, как резкое прикосновение, его ирландский акцент обволакивает. Я обвиваю ноги вокруг талии, прижимаясь к нему, как нарисованные чернилами кусочки паззла на его теле соединяются вместе. Раскрепощенная. Бесстыдная. Я трусь о твердость в его грубых штанах, которая разжигает мою страсть. Мне нравится ощущать его напряженные мускулы, пока он несет меня в кабинет, чтобы оправдать свое заявление.

Он падает в кресло для пациентов, я падаю вместе с ним. Это кощунство по отношению к моей профессии. Я плюю в лицо своей практике.

И чувствую себя так, словно очистилась.

Я хватаюсь за подголовник, мои волосы прикрывают нас непослушной вуалью, пока Грейсон снимает с меня бюстгальтер, обнажая грудь. Он не нежен, он почти рвет нежный материал, уже не сдерживаясь. Близости недостаточно, мы все еще слишком далеко друг от друга, и он сжимает изгибы моих мягких бедер и сильнее прижимает меня к эрекции. Мы, как голодные и развратные дикари, нападаем друг на друга. НАМ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ДОСТАТОЧНО.

Общаемся без слов. На плотском уровне. Неважно, ссоримся мы или миримся. Бросаем вызов друг другу или подчиняемся нашим слабостям. Разговариваем или трахаемся. В конечном счете, все это не имеет значения – мы зарываемся глубже, исследуя темную бездну нашей психики, которую некоторые могут назвать душой.

Для людей с ограниченным эмоциональным диапазоном это безумие.

В приступе эмоциональной перегрузки Грейсон с равной долей безразличия может признаться в любви или убить меня. И то и другое успокоит его чрезмерно возбужденное состояние и вернет в зону комфорта.

Я могла бояться того, на что он способен, но не боюсь. Если бы он руководствовался одним разумом, то никогда бы не рискнул так, как сегодня, придя сюда. Поступая так, он действует наперекор своей сущности. Он здесь, чтобы воссоединиться со мной, утолить голод, который ведет нас обоих к неизвестному пункту назначения.