Текст книги "Могол"

Автор книги: Алан Савадж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)

– Я предупреждал вас, что он все помнит, – заметил Уильям. – И к несчастью, вы приехали не в самое подходящее время. Хотите совет?

– Покинуть это место как можно быстрее, – проворчал Милденхол.

– Да, сейчас нет ничего лучшего для вас. Но вы и ваши лондонские купцы могли бы вновь обратиться к Моголу лет через пять. К тому времени мятеж принца Салима будет почти забыт и к падишаху вернется его обычное чувство юмора.

Милденхол заметил:

– Слишком далеко ехать только за тем, чтобы получить очередной отказ.

Уильям улыбнулся и похлопал его по плечу.

– Ну, тогда поезжайте домой, берите жену с детьми и делайте то, что вам предложил Акбар: возвращайтесь служить ему. Заверяю вас, что здесь жить лучше, чем в Англии.

Милденхол в свою очередь улыбнулся:

– Мне только и остается последовать вашему совету, Блант-бахадур. А сейчас я должен поблагодарить вас за поддержку, пусть даже и безрезультатную.

– Вы спасли мне жизнь, – напомнил ему Уильям.

Постепенно напряжение, вызванное мятежом, ослабло, и жизнь Делийского королевства снова вошла в свою обычную колею.

Работы по возведению мавзолея над могилой Блант-бахадура наконец завершились, и за городом на равнине поднялось величественное сооружение из белого и красного камня. Для Уильяма это был период душевного подъема.

Поскольку Агра стала в это время главной резиденцией императора, семья Блантов вернулась в дом Гопала Даса, который они считали своим уже долгое время. Когда у Уильяма появилось время повидать домочадцев, он провел Изабеллу по всем галереям и внутренним дворикам и показал ей место, где Ричард Блант овладел своей будущей невестой, принцессой.

Елена согласилась с его мнением, что девушке следует дать понять, что Бланты являются частью истории этой земли, она и сама прилагала все усилия, чтобы супружеская жизнь Уильяма стала благополучной. По дороге из Диу она использовала малейшую возможность, пытаясь завоевать дружбу этой беспокойной девушки. Это оказалось довольно легко, поскольку обеих волновали события на севере, несмотря на то, что Изабелла и ненавидела свое нынешнее положение. Ей еще предстояло стать настоящей женой Уильяма Бланта.

– Мой племянник неплохой человек, – заверяла Елена невестку. – У него доброты не меньше, чем отваги. А к вам он очень хорошо относится. Я знаю, он обожает вас.

– Если он и обожает что-либо, так это мое тело, – ответила девушка.

– Возможно, и так. Но всякая связь между мужчиной и женщиной начинается с физического влечения. Он сделает ваши любовные отношения привлекательными для вас, если вы их примете. Дорогая Изабелла, у вас нет выбора, Уильям уже ваш муж. Поверьте, противостояние ему принесет вам только несчастье.

– Он снова захочет... обладать мной, – содрогнулась молодая женщина.

– Боюсь, что захочет. Он же мужчина. Но мне говорили, что супружеские отношения приносят удовольствие и для женщины.

– Удовольствие, которое вы никогда не испытывали, – с горечью заметила Изабелла.

Елене нечего было ответить на это. Она могла только почитать за благо для себя, что ей никогда не пришлось выходить замуж по принуждению.

В первый вечер пребывания дома Уильям в полной мере проявил свое чувство юмора, потчуя женщин сплетнями императорского двора да посмеиваясь над женой. Позднее он направился в свои покои. Спать в своей собственной постели после столь долгого воздержания, да еще с кем!

Все четыре наложницы ждали его за дверью со склоненными головами. Он не звал ни одну из них вот уже несколько месяцев.

– Мы желаем нашему хозяину счастья, – сказала Джальна.

– Я буду заботиться о вас должным образом, – пообещал он и открыл дверь в спальню.

Здесь он был встречен поклонами служанок, но видел перед собой только Изабеллу, сидящую на софе, облокотившись на подушки и придерживая простыню на груди. Другой одежды на ней не было.

Уильям сделал знак рукой, и девушки, глупо улыбаясь, поспешили удалиться.

Он медленно пересек комнату и встал перед нею.

– Как мне сказали, вы больше всего хотели именно этого, – произнесла Изабелла.

– И были правы.

Он очень осторожно взял за край простыни и откинул ее, обнажив столь вожделенное тело жены. Изабелла сидела абсолютно неподвижно, вытянув ноги. Она показалась Уильяму еще красивее, чем он запомнил ее по первой ночи. Однако женщина дрожала от кончиков пальцев на ногах до макушки.

– Не надо бояться, – попытался он успокоить ее. – Сегодня я не причиню вам боли.

Уильям сел рядом и обнял жену. Она не двигалась, но и не пыталась противостоять. Он поцеловал ее в губы, однако ее рот так и остался закрытым для него. А когда он принялся ласкать ее грудь, Изабелла задрожала еще сильнее.

Несмотря на свою решимость быть нежным, Уильям почувствовал прилив гнева. Неужели он женился на куске камня?

Отпустив ее, он стал раздеваться.

– Вы будете довольны, если я погибну в сражении? – спросил он.

– Я никогда не желала кому-либо смерти, – ответила Изабелла.

– Вам повезло, что я не индус, иначе мог бы не колеблясь рискнуть жизнью только потому, что вам непременно пришлось бы присутствовать на моих похоронах.

Голый, он снова встал рядом с нею. Глаза Изабеллы были закрыты, а тело замерло в напряжении. Гнев овладел им. Ему захотелось запустить пальцы в ее волосы, стащить с кровати, стиснуть ее груди так, чтобы она закричала, а затем перекинуть через колени и бить до тех пор, пока она не истечет кровью... Но тогда они опять вернутся к печальному началу их отношений. И то уже хорошо, что она не сопротивлялась ему, как раньше.

– Отлично, сеньора, – сказал он наконец. – Вы ненавидите меня, но мне нужна сегодня женщина. Если ею не желаете быть вы... – Он подошел к двери и, открыв ее, позвал: – Джальна! Зайди сюда.

Через мгновение индусская девушка была в комнате. Она бросила смущенный взгляд на Изабеллу, которая все еще сидела на кровати голая, с закрытыми глазами, даже не пытаясь прикрыться простыней.

– Я лягу с тобой этой ночью, Джальна, – сказал Уильям.

– Да, хозяин. – Джальна склонила голову и повернулась к двери.

– Здесь и сейчас, – остановил ее Уильям.

Девушка удивленно посмотрела на него. Глаза Изабеллы широко открылись.

Сари Джальны, казалось, вот-вот соскользнет с ее тела, когда она сделала неуверенный шаг в сторону кровати.

Изабелла торопливо поднялась и поспешила через комнату за своей ночной рубашкой.

– Что вы хотите сделать? – поинтересовался Уильям. Она колебалась.

– Предоставить вам необходимое уединение.

– Мне нечего скрывать от собственной жены! – прорычал Уильям. – Вернитесь в постель.

Изабелла посмотрела на софу. Джальна уже взобралась на нее и сидела, скрестив ноги, посреди подушек.

– Вы не можете требовать, чтобы я осталась, – запротестовала Изабелла.

– Да, я хочу, чтобы вы остались. И к тому же держали глаза открытыми. Хочу, чтобы вы поняли: мужчина и женщина оба могут получать удовольствие от интимных отношений. А сейчас возвращайтесь-ка побыстрее в постель.

Изабелла, поколебавшись, подчинилась мужу. Ее плечи нечаянно коснулись плеч Джальны, и по телу пробежала дрожь. Она резко отодвинулась на край постели.

Уильям похотливо смотрел на них: две совершенно обнаженные женщины, причем настолько разные, насколько это вообще возможно.

– Я самый удачливый человек, – сказал он, укладываясь рядом с ними на подушках.

Джальна превзошла самою себя, и давая и получая. А Уильям после столь долгого воздержания был способен восстанавливать свою страсть снова и снова. Когда он наконец откинулся на подушки совершенно опустошенный, держа Джальну на изгибе своей руки, Изабелла вымолвила:

– Могу ли я теперь уйти?

– Нет, – бросил он. – Вы моя жена, и вам надлежит спать здесь.

Спал он крепко, обнимая Джальну. Изабелла невольно почти касалась его спиной. Проснулся он с невероятным чувством легкости на душе.

Погладил грудь Джальны, и ее глаза сразу открылись.

– Оставь нас, – шепнул Уильям ей на ухо. Джальна забрала сари и направилась к двери. Ей не терпелось посплетничать со своими товарками-наложницами.

Уильям перекатился, чтобы ближе рассмотреть разметавшиеся черные волосы и белое тело жены. Изабелла всю ночь тянула на себя простыню, а сейчас муж решительно откинул ткань с ее тела.

– Вы не насытились, сеньор? – мягко спросила она.

– Вами нет. Не думаю, что это вообще возможно.

Он сунул руку ей под спину и одним движением перевернул так, что она оказалась наверху, на нем. Молодая женщина испуганно вскрикнула и попыталась перекатиться дальше, но он удержал ее. После недолгой борьбы она затихла у мужа на груди, краска залила ее лицо.

– Вы животное, – сказала она. По щекам текли слезы.

– И это благодарность за то, что я люблю вас?

– Любите... – Ее лицо искривила гримаса, когда его плоть стала подниматься у нее между ног. Изабелла быстро сдвинула их, а затем снова раздвинула, ведь член был между ними.

Рука Уильяма скользнула по спине жены к шее и притянула ее голову к его лицу.

– Я люблю вас, – сказал он, целуя Изабеллу. – И хочу любить еще сильнее. Вы моя. Отдайтесь, Изабелла, и я обещаю вам большое счастье.

Она внимательно посмотрела на него – их носы почти соприкасались, дыхания слились – и перестала всхлипывать, хотя слезы на щеках еще не высохли.

Он почувствовал, что ее ноги задвигались по его ногам, а рот коснулся его рта.

Три месяца спустя Елена с гордостью объявила всем, что Изабелла беременна.

Та первая капитуляция оказалась кратковременной. Изабелла уступила мужу, чтобы тот не заподозрил, насколько глубоко она презирала себя за присутствие при совокуплении Джальны и Уильяма. Но не только это восстанавливало ее против него. К следующему вечеру ее холодность вернулась. А Уильяму пришло время возвращаться к своим обязанностям во дворце, поэтому он не был уверен, будто чего-либо добился в отношениях с женой. Джальна, по крайней мере, была восхитительна.

Гнев его вспыхнул с новой силой, когда однажды он принес жене цветы и сладости, а подарок приняли с холодным безразличием.

– Она презирает меня и этого не изменишь, – заявил он тете. – Почему я не могу использовать ее, как того хочется мне, бить или насиловать по своему усмотрению? Разве есть такое право у жены – изводить мужа?

– Вопрос в ценности отношений, – спокойно ответила Елена. – Конечно, ты можешь помыкать ею, если больше ничего не хочешь от женщины. Но истинного счастья и настоящих товарищеских отношений можно добиться только терпением. В этом суть, Уильям. Если хочешь иметь рядом близкого и дорогого человека, ты должен ценить его, воспитывать и восхвалять. Признайся, ты когда-нибудь похвалил Изабеллу?

– Разве мужчине следует за что-то еще восхвалять женщину, кроме ее красоты? А я очень часто говорил ей, как она красива.

– Кроме внешней красоты имеется еще много других добродетелей, – сказала Елена. – А красота – качество преходящее.

– Боже, теперь еще и беременность!

Изабелла с ужасом посмотрела на Елену, когда та объяснила ей очевидность этого факта, и в слезах бросилась на постель.

– Тебе следует радоваться. – Елена была неумолима. – Это еще больше приблизит тебя к мужу.

Изабелла подняла голову. Ее глаза выражали страх перед будущим.

Тогда Уильям сел рядом и погладил жену по голове.

– Вы сделали меня самым счастливым человеком на земле, Изабелла. Разве можем мы не принимать в расчет наше благо? Если бы вы отдали мне хотя бы частицу своего сердца, будьте уверены, я бы отдал вам все свое без остатка.

Ответом ему были только слезы.

Ричард Блант-младший родился в 1603 году. Его сестра, Лаура, годом позже. Уильям даже убедил себя, что Изабелла наконец признала его своим мужем.

Все это время в империи царил мир.

– Сейчас вам уже нечего завоевывать, мой государь, – намекнул Уильям Моголу.

Акбар засмеялся:

– Ни один государь не может говорить так до тех пор, пока не умрет. К тому же есть другие задачи, которые я пытаюсь решить. Я, к примеру, учусь читать, разве это не призвание в моем возрасте? Сейчас, когда у меня стало больше свободного времени, оно мне отлично послужит. Книги, собранные отцом, ждут. Они скрасят мою старость, Блант-бахадур. Кто знает, может, я смогу стать мудрецом.

Несмотря на внешнее спокойствие, Акбар на закате жизни был весьма озабочен будущим императорской, семьи.

Салим Джахангир действительно больше не ссорился с отцом и определенно стал самым верным его сыном. Однако он по-прежнему оставался приверженцем алкоголя и, как доносили его отцу, пил все больше и больше. Кроме того, он значительно чаще стал принимать опиум. Распространялись слухи, будто он по-варварски жестоко обращался со слугами и с сыновьями, уже ставшими взрослыми. Старший, Хусро, как правило, появлялся на людях с хмурым выражением на напряженном лице.

Все это причиняло боль стареющему императору, хотя он оставался неизменно вежливым с Салимом. У Уильяма появилось сомнение в способности старшего сына императора стать достойным преемником своего отца. Но едва ли был другой выбор, ведь Даниал пил так же, как и его старший брат.

– Я проклят, – иногда ворчал Акбар. – Мусульманин, зачумленный пьянством...

Этот порок был определенно проклятием, которое пало на Дом Бабура, причем необъяснимым, учитывая воздержанность самого Акбара. Но император не мог назвать наследником никого из младших сыновей вместо Джахангира или Даниала... Ведь никто из них не был сыном Джодхи Баи. А он не брал в расчет всех своих остальных жен и наложниц.

Акбар размышлял вслух:

– Может быть, Хусро? Он душевный человек. И не пьет. – Он посмотрел на раджу Бирбала. – Что говорит закон об отказе сыну в праве наследования власти в пользу внука?

– Закон не касается этого вопроса, мой государь, – ответил Бирбал. – Только вы решаете, кому быть наследником. Но если вы решите в пользу принца Хусро, принц Джахангир не может быть оставлен в живых после вашей смерти.

Акбар сокрушенно покачал головой.

– Мой сын, – бормотал он. – Сын моей дорогой жены. Разве это не все, что осталось мне от нее? – Они смотрели друг другу в глаза. – Я дам ему год на исправление. Год! А затем необходимо будет принять решение. – Пробежав взглядом по лицам визирей, он добавил: – Следует предупредить его об этом.

Ясно, что Акбару не хотелось делать этого самому. Встал вопрос, кто отважится предупредить принца. Желающих не было. Но Уильям колебался недолго. Как и для всех приближенных Акбара, будущее его зависело от распоряжений, которые сделает Великий Могол на случай своей смерти. Но он был самым молодым, а значит, должен подумать об Изабелле и детях, обязан обеспечить их будущее.

Если Салим откажется выслушать его, тогда нужно будет обратить внимание двора на младших принцев.

Уильям решил поговорить с Салимом на охоте, когда однажды ему пришлось сопровождать выезд. Принц гордился своими ловчими птицами. Он использовал только соколиц. Причем исключительно пойманных дикими, а затем натренированных. Ему доставляло истинное удовольствие наблюдать за стремительным полетом диких птиц, пикирующих в воздухе на добычу.

Уильяму достались от деда птицы, взятые из гнезда еще птенцами. Их обучение началось до того, как они научились летать. Между соколятниками разгорелся спор, чья система позволяет воспитывать лучших охотников. Сам Блант больше верил в своих соколят, которые были весьма привязаны к хозяину, но на этот раз специально взял с собой только любимого сокола, размером гораздо крупнее средней самки. Он тайно накормил его перед выездом, чтобы тот был более вялым по сравнению с соколом принца.

– Ха-ха, – посмеивался Салим. – Твоя птица совершенно бесполезна, Блант-бахадур. День, без сомнения, мой.

– Признаю свое поражение.

– Тогда пошли со мной, выпьем по чаше вина.

Они спешились и сели в тени. Сопровождающие принялись прислуживать им. С ними рядом устроился любимый тавачи Салима, индус по имени Спарту. Он приходился внуком Хему. Но его отец был всего лишь ребенком, когда несостоявшийся раджа Бикрамджит умер, и потому был прощен по общей амнистии, объявленной Акбаром после победы при Панипате. Молодой человек держался довольно вежливо, но Уильям чувствовал себя неуютно в его компании. И все же он не мог позволить, чтобы присутствие Спарту помешало исполнению его планов.

Когда Салим поднес чашу к губам, Уильям остановил его. У принца от удивления поднялась бровь.

– Мой господин, вы в силах перевернуть чашу и выплеснуть ее на землю? – спросил Блант.

Салим хмуро посмотрел на него, а затем резким движением руки исполнил то, о чем его просили.

– Что тут трудного? – спросил он, поднимая чашу, чтобы вновь наполнить ее.

– А теперь всю бутылку?

Салим нахмурился еще больше.

– Ты послан читать мне лекцию?

– Предостеречь вас, хотя мне очень печально выполнять это поручение.

Спарту сделал вид, будто поднимается, но был остановлен взглядом хозяина.

– Выслушайте меня, – попросил Уильям. Салим пристально смотрел на него. – Ваш отец любит вас больше всех своих детей, – продолжал Блант. – Он любит вас как сына вашей матери и хочет, чтобы вы унаследовали империю. Но он способен убить даже сына, чтобы империя не попала в недостойные руки.

Салим по-прежнему холодно смотрел на него. Слуга с флягой вина все еще стоял рядом, ожидая приказа наполнить чаши, но принц неожиданно сделал ему знак удалиться.

– Мой отец послал тебя сказать мне это? – спросил он.

– В сущности, да.

– Ты верный слуга падишаха.

– Я буду верен ему до конца его дней. А потом посвящу себя столь же преданному служению его преемнику.

– Я запомню эти слова, Блант-бахадур. – Салим встал. – Что ж, поехали в Агру и позволь мне начать становиться покорным сыном.

С того дня, казалось, Салим совершенно изменился. Он дал клятву не пить вина и не употреблять наркотиков. Его часто видели весело играющим в поло со своими сыновьями, а проезжая по улицам Агры, он радушно улыбался жителям города. Но большую часть времени он проводил с отцом. Двое мужчин гуляли по саду дворца, увлеченные беседой. Они бесконечно обсуждали военное и финансовое положение империи, достоинства и недостатки различных подданных.

Они часами играли в шахматы, ведь Акбар получал огромное удовольствие, сражаясь на игрушечном поле битвы. Однако он играл не кусочками слоновой кости за традиционным столом. Вместо этого во дворцовом саду была разбита площадка, наподобие шахматной доски. Шахматными фигурами стали тридцать две маленькие рабыни, одетые в соответствующую одежду. В каждом углу площадки стояли троны. Перемещались фигуры по полю по командам визирей. Такая игра иногда длилась целый день, а вечером позиция тщательно записывалась, чтобы продолжить прерванную игру завтра.

На новую близость отца и сына приятно было смотреть. И смерть принца Даниала в апреле 1604 года от водянки, казалось, совсем не коснулась Акбара.

Уильям решил, что стареющий Могол переживает самый счастливый период своей жизни со дня смерти любимой Джодхи Баи. Если оглянуться назад, то его жизненный путь был на удивление успешным, а нынче он обрел такого сына, о каком мечтал.

К собственному удовольствию Акбар стал удивительно щедрым. По случаю своего дня рождения он приказал выставить сундуки с золотыми монетами и драгоценными камнями и пригласил своих командиров по очереди брать столько сокровищ, сколько каждый сможет унести в руках.

Уильяма особенно восхищало то, как Салим одним махом порвал со всеми своими пороками. Возможно, со временем он все же станет хорошим императором.

Молодой военачальник был доволен собой и своей семьей. Изабелла вела себя как жена не только по названию, дети росли сильными и здоровыми. Удивительно счастливое время...

Счастливое... пока в начале октября 1605 года Акбар не заболел.

Сначала его состояние напоминало истощение: падишах жаловался на расстройство желудка и общую слабость. Призванные врачи не смогли обнаружить никаких отклонений. Императору давали различные лекарства, но ничего не помогало.

Агра напоминала пчелиный улей. Чиновники всевозможных рангов обсуждали между собой состояние здоровья человека, величайшего из всех, кого они когда-либо встречали.

Никто, казалось, не беспокоился больше, чем принц Салим. Он обычно оставался с отцом до поздней ночи. Они уединялись, отсылая Уильяма во внешние покои со всеми слугами Акбара. Но чаще Блант оставлял за себя одного из своих тук-баши, а сам уходил домой к жене.

В ночь на 25 октября, однако, он остался на службе. Пожелав Моголу и его сыну спокойной ночи, он отдыхал на софе в углу прихожей. И еще не спал, когда принц Салим как-то странно, громче обычного простился с отцом, покинул его покои и дворец. Блант сразу уснул, но на рассвете был разбужен ужасно напуганным слугой, который едва мог говорить.

Уильям мигом вскочил на ноги и вбежал в покои Могола. Его взору предстало бездыханное тело хозяина.

Акбар лежал на боку, глаза открыты, как и рот. Он явно не был задушен, но лицо почернело.

Император был мертв по меньшей мере уже часов шесть.