Текст книги "Могол"

Автор книги: Алан Савадж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

Спарту изводил его всю дорогу, подгоняя копьем, оскорбляя и плюя в лицо.

– Могол обещал поручить командование гвардией тому, кто вернет тебя, – торжествовал он. – Этот пост теперь мой. Но сначала я попросил другой. Могол обещал мне и его тоже. – Тавачи императора усмехнулся. – Я хочу увидеть твою смерть, Блант-эмир. Более того, сам собираюсь убить тебя. Могол поручил мне разобраться со всеми пленниками. – Он бросил взгляд на Изабеллу. – Это будет величайшим развлечением.

Когда наконец достигли Агры, Джахангир совершил заключительный акт своей мести. В последний день пути он приказал армии пройти через опустошенный город Фатехпур Сикри. Там Уильям увидел, как рабочие разрушали гробницу Питера Бланта.

– Камня на камне не останется, – заявил Могол. – В Индии не место даже памяти об имени Блант.

В самой Агре Джахангир сначала позвал к себе Хусро.

– Ну, предатель? – спросил Могол. – Тебе есть, что сказать?

Хусро утратил дар речи: он считал себя прощенным.

– Ты всегда был колючкой у меня в боку, – продолжал Джахангир. – Ты мне стал так же ненавистен, как и твоей матери, однако она попросила меня сохранить тебе жизнь. Как может муж идти против просьбы своей жены? Но все же ты должен быть наказан. Принесите раскаленное железо, – приказал он своим тавачи.

У Хусро перехватило дыхание от ужаса, и он упал на колени.

– Пощади меня, отец, – умолял он. – Как великий Акбар пощадил однажды тебя.

– Акбар был глуп, – заметил Джахангир. – Но я пощажу тебя. Я собираюсь оставить тебе один глаз, чтобы ты все же смог видеть мир. Особенно то зрелище, что я заранее приготовил тебе. Ты увидишь все это прежде, чем будешь навсегда заключен в тюрьму. Там будет так темно, что не понадобится даже и одного глаза.

Могол сделал знак Спарту. Хусро быстро связали руки. Четверо стражников держали его, а индус принес жаровню с куском железа и стал дожидаться, пока оно раскалится добела. Хусро закричал от боли и лишился сознания, когда раскаленным железным прутом ткнули ему в глаз.

Его мать рыдала, а Нур Джахан довольно улыбалась. Рот принца Кхурана дрогнул от сострадания.

– Когда он придет в себя? – спросил Джахангир.

– Через несколько дней, мой государь.

– Что ж, тогда мы подождем несколько дней, – улыбнулся Могол согнанным сюда же пленникам. – Мы все подождем несколько дней.

За время ожидания Джахангир велел приготовить арену. Ее расположили прямо возле стен дворца. Тут же на возвышении под навесом поместили трон для императора, второй для Нур Джахан и третий для Кхурана, объявленного наследником. Молодая принцесса тоже присутствовала вместе со своим отцом.

Внизу, под стенами, вырыли в земле триста ям.

Принца Хусро вывели и посадили на слона. Два человека по сторонам бдительно охраняли его. Затем привели Уильяма Бланта со связанными руками.

Изабелла была уже на месте казни, связанная и ожидающая смерти. Они посмотрели друг на друга, и она опустила голову.

Затем вывели триста других пленников и поставили ожидать заслуженной смерти.

Казнь началась по сигналу рожка. Сажали на кол турецким способом. Длинные колья вставляли в прямую кишку человека, а затем проталкивали дальше и прямо.

Весь день продолжалась страшная работа, воздух был полон душераздирающих криков и стонов умирающих мятежников.

Наконец лес из трехсот колов с жуткой ношей на каждом вырос перед Моголом.

– Позвольте принцу Хусро проститься со своими соратниками, – приказал Джахангир.

Слона принца вывели вперед и медленно провели вдоль рядов мертвых и умирающих, причем так близко, что несчастных можно было коснуться рукой. Хусро стал бледен, как полотно. Из его единственного глаза вытекла слеза.

После этой процедуры его снова привели к Моголу.

– А сейчас поужинаем, – объявил Джахангир. – После еды нас ждет еще одно развлечение.

Приблизительно в это время Елена входила в дом губернатора Диу. Ее встретили не очень любезно. Дон Энрике, конечно, уже получил послание от Джахангира. Несомненно, он поверил сообщению об участии Уильяма в убийстве Акбара и ближайшем подавлении мятежа Хусро.

– Вы собираетесь отослать нас обратно в Агру? – спросила Елена.

– Я не сделаю этого, – возразил губернатор. – Но чем быстрее вы уедете отсюда, тем будет лучше для всех.

– Я должна остаться здесь до тех пор, пока мой племянник или его супруга не приедут или пока я не получу от них послания, – настаивала Елена.

Дон Энрике воздел глаза к небу: он находился в затруднительном положении. Если заставить женщину уехать, а Хусро победит, сохранив за Блантом пост командира гвардии Могола...

– Будем надеяться, что все скоро прояснится, – проворчал он.

Дон Педро Домингес отнесся к Елене с явной неприязнью, а к детям и того хуже. Ричарду исполнилось три года. У него были отцовские черные волосы, а цвет лица намного светлее, чем у Уильяма. Привлекательные черты он унаследовал от раджпутской бабушки.

Лаура выдалась больше в мать, обещала в будущем тоже стать красавицей, но была смуглая, как и брат.

– Итак, теперь вы изгнанники, – презрительно усмехнулся дон Педро. – После всех ваших прекрасных слов.

– Вы не рады видеть своих внуков? – прошипела Елена.

Он снова посмотрел на детей.

– Где моя дочь?

– Она в пути.

– Тоже изгнанница?

– Не совсем так, дон Педро. Могол мертв, убит собственным сыном. Мой племянник служит у принца Хусро. Они хотят отомстить за Акбара. Племянник решил своих детей сохранить в безопасности. Вам следует уважать его за это.

– А если он потерпит поражение?

– Если это случится, он и ваша дочь присоединятся к нам здесь. И мы все отплывем в Англию.

– В Англию! – с презрением произнес Домингес.

– Мне говорили, что Англия и Испания сейчас пребывают в мире.

– Да, сеньора, мир был заключен. – Домингес, казалось, не осознавал еще значения сказанного.

– Тогда не о чем спорить. Но поскольку я не нашла гостеприимства в вашем доме, пойду искать более приветливый.

Домингес нахмурился, задумавшись.

– Прошу вас остаться, сеньора, до приезда моей дочери.

Елена решила принять его не слишком приятное для нее приглашение. Хотя у нее имелось достаточно денег, но неизвестно, как долго ей придется жить на них. А продавать свои драгоценности здесь, в Диу, она не собиралась.

Ей оставалось только ждать. Елена сдерживала себя, как могла. Сидя на берегу, пока дети играли, размышляла над тем, что готовит ей будущее. Ее жизнь резко изменилась к худшему со дня смерти Акбара. Раньше она никогда не испытывала не только страха за себя, но даже и беспокойства.

Теперь все в прошлом. Ее глодало предчувствие, что Уильям не вернется. Оставалось только молиться, чтобы Изабелле удалось добраться к ним целой и невредимой.

А тут еще приходилось иметь дело с домочадцами Домингеса. Она была всегда на виду, и времени для раздумий не оставалось. Ей во всем чинили трудности. Ни донья Маргарита, ни дон Педро не могли простить, что Изабелла оказалась в смертельной опасности.

Однако донья Маргарита все же оставалось женщиной и к тому же бабушкой. Она беспокоилась о своей дочери, ненавидя и презирая грубого индуса, каковым считала Уильяма, но ей трудно было противиться зову сердца, глядя на внуков.

Дон Педро – другое дело. Глядя на детей, он видел только раджпутских выродков Уильяма. Когда же он смотрел на их опекуншу, видел только женщину, которая однажды отвергла его с презрением.

– Сеньорита Блант, – обратился он к ней, застав одну на террасе своего дома, когда та смотрела на пролив, наблюдая за паромом, соединяющим остров с материком. – В последнее время ситуация изменилась.

Елена слева направо окинула взором окрестности.

– Я вижу мало изменений, дон Педро.

Он топнул ногой в гневе.

– Я имею в виду ваше положение. Ваш племянник в немилости, а может быть, уже и мертв.

– Сомневаюсь в этом, – огрызнулась она.

– Посмотрим. Но если это так, то, возможно, и моя дочь умерла с ним, а значит, у меня есть право забрать у вас моих внуков.

Елена не смогла сдержать вздоха.

– Поскольку вы откровенно ненавидите их, это было бы преступлением, таким же гнусным, какое только новый Могол мог бы совершить, – сказала она.

– Что преступление, а что не преступление, все это относительно, сеньорита, – засмеялся он. – Я, например, считаю преступлением, что такая женщина, как вы, никогда не делила постель с мужчиной.

– Вы не достойны вашей жены, сеньор, – сказала она.

– Но достоин вас, моя дорогая Елена. – Он схватил ее руку. – Я хочу вас. Я ни одной женщины не желал больше, хотя прежде не пытался понять этого.

Елене стало трудно дышать.

– Шесть лет назад я отвергла вас, сеньор.

– Шесть лет назад, в силу своего положения, вы могли это сделать. У вас за плечами было могущество Акбара, а сейчас – ничего. – Он наклонился к ней. – Я буду обладать вами, Елена. Или заберу детей и вышлю вас, голой и связанной, на месть Могола. Он будет доволен получить дочь Бланта, разве нет?

От этих слов в ее жилах кровь похолодела.

– А если я покорюсь вам?

– Тогда вы сможете забрать детей туда, куда захотите, и держать их там, пока я не захочу увидеть их снова. Сейчас они отвратительны мне.

Елена печально смотрела на него. Она была уже почти готова пожертвовать собой – последним, чем владела, но не знала, можно ли поверить его обещанию.

Он прочитал на ее лице готовность уступить, однако у него также имелось слабое место.

– Мне бы не хотелось, чтобы донья Маргарита знала об этом, – произнес он.

– А если Блант-эмир узнает об этом насилии, будьте уверены: вы мертвы, – парировала она.

Он нахмурился:

– Блант-эмир мертв.

– Возможно, – ответила она. – Тем не менее вы должны поклясться, что, какие бы известия ни пришли из Лахора или из Агры, вы не будете пытаться отнять у меня детей.

Дон Педро глубоко вздохнул.

– Если я сделаю это, вы по доброй воле придете ко мне в постель?

Елена холодно улыбнулась:

– Будет безопаснее, если вы станете приходить в мою, сеньор.

Так Елена принесла себя в жертву ради любимых ею детей. Она не сомневалась, что их судьба все еще была в руках человека, который их ненавидел. Но все оказалось слишком запутанным. Поскольку все в ее жизни перевернулось вверх дном, этот акт самопожертвования даст хоть какое-то, пусть дьявольское, но удовлетворение. Вдруг ей это даже понравится? Улыбаясь, он раздвинул ей ноги, рассматривая ее обнаженное тело, изгибавшееся в некоем промежуточном состоянии между агонией и экстазом.

Миновали шесть недель томительного ожидания, когда пришли наконец известия.

Семью Домингеса пригласили в дом губернатора.

– Приехал гонец от Могола, – объявил тот, трясясь от страха. – Требует детей.

– Вы имеете в виду, что мятеж окончился неудачей? – спросил дон Педро.

Елена не могла вымолвить ни слова. Новость потрясла ее.

– Полное поражение! – воскликнул дон Энрике. – И, мой Бог, Джахангир мстительный человек.

Наконец Елена собралась с духом и произнесла:

– Скажите мне, что случилось, молю вас.

– Армия принца дезертировала, а главные его соучастники взяты в плен. Я даже не знаю, как сообщить вам обо всем.

– Говорите, – умоляюще сказала Елена.

Дон Энрике вздохнул.

– Принца лишили глаза. Только одного глаза, чтобы он смог увидеть, какая кара уготована его соратникам. Говорят, он будет заключен в тюрьму на всю жизнь. Но я не сомневаюсь, что он уже задушен. Потом Могол посадил на кол триста мятежных офицеров.

Донья Маргарита обеими руками схватилась за горло.

– А Уильям? – Елена едва нашла силы произнести это имя.

– Бланту была уготована иная судьба.

– О, Бог мой... – только и смогла вымолвить Елена.

– А моя дочь? – спросил Домингес.

Дон Энрике вздохнул.

– Я не в силах произнести это.

– Я настаиваю.

– Ее тоже посадили на кол. При всем народе.

Все с изумлением посмотрели на губернатора. Раньше они никогда не слышали, чтобы на кол сажали женщину.

– Уильям тогда был еще жив? – спросила Елена.

– Да, сеньора, он был жив. Его заставили наблюдать этот жуткий акт мести.

Елена сжала губы. Какие душевные страдания, должно быть, терзали ее душу.

– Потом его тоже казнили – как убийцу падишаха, – продолжал дон Энрике. – Он был разорван на части четырьмя лошадьми.

Донья Маргарита вскрикнула, а Елена не вымолвила ни слова. Быть любимцем императора и закончить жизнь такой ужасной смертью. Все это произошло лишь за четыре месяца.

Но Изабелла... Мысль о том, что красивая женщина извивается на колу в агонии, была ужаснее всего.

– Вы и ваш племянник принесли нам разорение, – зло сказал дон Педро.

– Уильяма можно обвинить только в том, что он слишком верно служил Акбару, – с горячностью ответила Елена. И, повернувшись к губернатору, спросила: – Что еще сказал вам гонец?

– Могол хочет, чтобы к нему доставили детей Бланта. И вас, – сказал дон Энрике.

– Мы не можем противостоять Моголу, – сказал дон Педро.

– Вы не посмеете отослать детей обратно! – воскликнула его жена. – Неужели вы позволите им...

Дон Педро сгорбился и уставился на стол.

Дон Энрике снова тяжело вздохнул.

– Сеньорита Елена, вы должны покинуть это место. И как можно быстрее. Я сказал посланцу Джахангира, что не знаю, где вы, но обещал найти вас. Он вернется завтра, забрать вас отсюда. В вашем распоряжении всего час. Вы должны сесть на корабль и отправиться в Европу.

– Вы бросаете вызов Моголу? – воскликнул дон Педро. – Это равносильно самоубийству для всех нас.

– Вы бы предпочли обречь своих внуков на мучительную смерть? – спросил дон Энрике. – Нет, корабль вскоре будет готов к отплытию. Он может пристать в Гоа и взять там воду и провизию.

– Это означает смерть для нас, – настаивал дон Педро. – Почему вы не отдадите Моголу женщину? Может быть, это удовлетворит его?

Елена презрительно взглянула на него.

– Сеньор, вы пугаете меня, – заявил дон Энрике. – Эта леди португалка и, значит, находится под моей защитой. В любом случае едва ли именно ее захочет заполучить Могол. Она последняя женщина из семьи Блантов; мальчик – ваш внук. Нет-нет, когда гонец вернется завтра, я скажу ему, что сеньорита Блант и дети, как мне стало известно, давно покинули страну и уже в море. Не вижу, как можно порицать нас за это.

Дон Педро вздохнул и прекратил свои возражения.

– Благодарю вас, ваше превосходительство, – сказала Елена. – Благодарю вас от всего сердца.

– Куда вы поедете? – спросила ее Маргарита.

– Сначала в Лиссабон, – решила Елена.

– Я поеду с вами, – решительно заявила Маргарита. – Я поеду с моими внуками.

– Ты? – закричал дон Педро.

– Почему нет? Ты обещаешь мне поездку домой, к моей семье, вот уже несколько лет. Я возьму Елену и детей в Толедо, где они будут в безопасности. И где и я тоже буду в безопасности.

Дон Педро вопросительно посмотрел на дона Энрике, который сразу понял, что было в голове испанского фактора.

Губернатор пожал плечами.

– О, вы тоже можете покинуть нас, дон Педро. И вам лучше поторопиться.

Елена стояла на корме и смотрела на убегающие огоньки Диу.

Донья Маргарита и ее ненавистный муж внизу заканчивали ужинать. Елена не имела понятия, подозревала ли Маргарита о полуночных визитах своего мужа в гостевую комнату. Но отныне ей не придется больше подвергаться подобным унижениям. Тот маленький отрезок жизни закончился. Очень маленький отрезок, надеялась она.

Ее не пугало это путешествие. Хотя она никогда раньше не плавала на корабле по морю, а тем более по океану. Здесь не предвиделось ужасов, идущих в сравнение с теми, что остались позади.

Ее семья уничтожена. Сейчас Елена вспомнила легенды, сложенные о них. О Ричарде Бланте и его копьеносцах. О его красивой жене-персиянке. О его удивительном путешествии и приключениях... о том, как он умер, сражаясь с мечом в руке за Могола... Но оставался и еще один Блант, ожидающий своей очереди продолжать традиции семьи, но пока это лишь трехлетний мальчик. Кажется, слава Блантов закатилась навсегда.

Неужели? Она так крепко схватилась за поручень, что пальцам стало больно. Только вчера она задавала себе вопрос, что ей делать дальше. Сейчас она твердо знала ответ.

Донья Маргарита стояла рядом с ней.

– Вы никогда не увидите этой земли снова, – сказала она. – И никто из нас, по воле Божьей, не вернется сюда.

Елена повернула голову в ее сторону.

– Почему так?

– Вы не можете даже в мыслях надеяться вернуться сюда, в эту ужасную страну!

– Здесь мой дом, – сказала Елена. – Так же, как и Ричарда-младшего. Когда-нибудь мы вернемся.

Книга четвертая
ВЕЛИКИЙ МОГОЛ

 
Исполненная гордостью природной и умом,
Его натура небесам грозит, богам бросает вызов.
 

Кристофер Марло

Завоевание Тамерлана

Глава 16
ПОВЕСА

– На один румб право руля, мистер Аткин, – скомандовал Френсис Дей.

Помощник капитана отдал приказ, и руль был положен на курс. Полуденный бриз дул в сторону берега, но галион двигался вперед со скоростью несколько узлов из-за водорослей, наросших на днище за время долгого пути из Англии. Беспокойные взгляды находящихся на палубе людей были устремлены на корму и на капитана. Корабль вошел в мелкий залив. До земли оставалось меньше мили. Английским морякам открылось необычное зрелище: белый пляж, за ним группа хижин, сооруженных на относительно расчищенной площадке, а дальше – на север и на юг – насколько мог охватить глаз простиралась сплошная стена зеленых джунглей. Вдали сквозь дрожащее знойное марево виднелись вершины высоких холмов, мерцающие на фоне голубого неба. Берег, к которому так стремились мореплаватели, быстро приближался.

– Вы ничего не помните из этого? – спросил Дей стоящего рядом мужчину, который был значительно выше него ростом.

– Может быть, как во сне, – ответил Ричард Блант-младший. – Слишком маленьким мальчиком я покинул эту землю, к тому же мы уезжали из города под названием Диу, расположенного на другом конце полуострова. Но вы-то сами узнаете этот берег? После двенадцати лет...

– Такой опыт не забывают. Мы пристали в том самом месте, в Мадраспатнам. Я покажу вам, где мы построили тогда свою факторию.

– Но она разрушена.

Дей пожал плечами.

– Император Джахангир разрешил компании Милденхола торговать, но не согласился, чтобы тот строил факторию рядом с португальцами в Диу. Пришлось отправиться на поиски другого места. Обогнув Цейлон, мы обнаружили эту бухту. Люди здесь казались дружелюбными, на полях произрастал рис, единственный продукт питания. Место мы посчитали идеальным, но и представить себе не могли, что необходимо поехать в Хайдарабад и получить разрешение султана Голконды. Султан разгневался на нас за своеволие и приказал факторию разрушить, нам пришлось спешно убираться отсюда.

– Около седьмой отметки, – послышалось сообщение лотового с носа.

– Малый вперед, мистер Аткин, – приказал Дей. – Приготовить якорь.

– Есть, – ответил помощник.

На пляже уже собралась толпа местных жителей, размахивающих руками, приветствуя приближающийся корабль.

Дей оглянулся и посмотрел на море за кормой. Ему очень хотелось, чтобы там никого не оказалось. У восточных берегов полуострова было мало шансов подвергнуться нападению. В отличие от арабов ни моголы, ни их подданные не были мореплавателями. Однако его предупреждали, что в этих водах можно встретить множество недружественных судов. Несмотря на неудачную попытку построить факторию на Хугли в дельте Ганга, где несколько месяцев назад португальцы были атакованы моголами и четыреста человек из них попали в рабство, они решили защищать свои привилегии. Португальцы относились к любому судну под чужим европейским флагом, как к вражескому. Немало хлопот могли доставить и датчане. Они силой оружия получили независимость от испанцев и послали свои корабли во все океаны мира. Датчане тоже были склонны сначала открывать огонь, а потом задавать вопросы.

– Значит, сейчас вы надеетесь на лучший исход? – спросил Ричард Блант. – Я уже сказал, что ничего не знаю про Голконду.

– Но вы говорите на их языке, к тому же на этот раз мы побываем в Хайдарабаде. Ясно, что Кутб Али был человеком сомнительного нрава, таким же, как император Джахангир... – Дей заколебался, зная, что отец человека, с которым он говорил, был убит последним Моголом. Не услышав ответа, он продолжил: – Но оба они умерли, так почему бы нам теперь не процветать? Я бы хотел, чтобы мы обосновались здесь как можно скорее.

В этом 1639 году исполнилось двенадцать лет со дня смерти Джахангира. После печального итога первой экспедиции директоров так называемой Ост-Индской компании пришлось долго убеждать согласиться попытать счастья в Индии еще раз.

– Заручившись вашей поддержкой, сэр Ричард, мы, без сомнения, можем надеяться на успех.

И снова молчание было ему ответом. Ричард Блант слыл человеком немногословным, но вдумчивым и серьезным. Он старался не афишировать свои взгляды, и на то имелись веские причины.

На Дальнем Востоке все знали историю Ричарда Бланта или, вернее, сагу о его знаменитых предках, в частности, о прославленном деде, служившем при дворе великого Акбара и помогавшем своему бессмертному патрону завоевать большинство из его бесчисленных земель.

Преуспел и отец Ричарда, однако жизнь его оборвалась трагически: после смерти Акбара он впал в немилость и был казнен. Это произошло больше тридцати лет назад, но Френсису Дею хотелось знать, чему научила внука Елена Блант. Научила ли его ненавидеть, воспитала ли в нем амбициозность? Одно было очевидно: она воспитала Ричарда солдатом. Англия не вела никаких войн за рубежом, так как король и его приверженцы предпочитали вести бесконечные баталии с парламентом о финансах. Ричарду Бланту, унаследовавшему боевой дух своих предков, не осталось ничего иного, как испытать свою судьбу в битвах за рубежом. Он сражался против Священной Римской империи, избрав служение Густаву Адольфу Шведскому. Под предводительством этого знаменитого военачальника он участвовал в сражениях при Брейтенфельде и Лютцене, показавших миру военный гений Густава. Именно на поле боя при Брейтенфельде Ричарда Бланта за храбрость произвел в рыцари сам король.

Но в Лютцене короля Густава убили, когда победа уже была за ним. В последующие годы война охватила Германию, Австрию и Богемию, превратив огромную территорию в театр боевых действий. Не найдя другой значительной личности, за которой он мог пойти безоглядно, Ричард Блант вернулся домой. Его тетка уже умерла, а сестра вышла замуж. Он же, ветеран, герой, рыцарь, до сих пор не имел цели в жизни. Именно тогда Ричард услышал об организации новой экспедиции в Индию.

Он предложил свои услуги несмотря на то, что ему уже исполнилось тридцать пять лет.

– Это зов моей крови, – объяснил он. – Ведь мать моего отца была раджпутской принцессой.

Он был и на самом деле смуглым, заметил Дей.

– К тому же я говорю на хинди, по-арабски и по-персидски. Всему этому меня научила тетя.

– Но вы враг Могола, – заметил Дей. – Даже с вашими достоинствами вы будете помехой в экспедиции.

– Мой отец выступал против Джахангира, – спокойно ответил Ричард. – Но тот уже умер. А разве нынешний император Шах-Джахан сам однажды не бунтовал против своего отца? Ныне стоящему у власти Моголу нет причин ненавидеть меня.

– Вы считаете Джахангира низким и трусливым отцеубийцей, – продолжал Дей, – но это мнение многие не разделяют. Вы когда-нибудь встречали Джона Милденхола?

– Он однажды, много лет назад, приезжал к моей тете.

– Тогда вы, наверное, знаете, что он встречался с императором Акбаром, прося торговых привилегий для компании, и ему было в них отказано.

– Возможно, причина тому – не слишком удачный момент: Акбар разбирался с мятежом Джахангира.

– Может быть, и так. Но когда Милденхол вернулся в Дели несколько лет спустя, то получил чего добивался. Причем от того самого Джахангира.

Именно Милденхол, вернувшись из второго, успешного, путешествия ко двору Могола, сообщил Елене подробности смерти Уильяма и Изабеллы Блантов и напомнил ей о ненавистном имени Спарту.

Ричард Блант едва помнил самого Милденхола – ему было всего пять лет, когда купец приезжал к Елене, – но рассказы купца неоднократно пересказывала ему тетя.

– Хорошо, что Могол осознал выгоду торговли с Англией, – сказал Блант. – Но не запоздали ли мы? Милденхол сейчас в несколько ином положении. Генерал Джахангира Махават-хан женился на одной из его дочерей без разрешения падишаха. Император принародно бил их кнутом. Конечно, это поступок мужчины...

– Безусловно его спровоцировали сделать это. Вы встречали сэра Томаса Роя или, возможно, читали его доклад? Он три года был послом при дворе Джахангира, и его хорошо принимали. В докладе он многое критиковал, в частности, продажность и безнравственность императорского двора, беспробудное пьянство самого императора. Но англичанин отметил, что император покровительствовал искусствам, литературе и живописи...

– Hyp Джахан была явно порочнее императора, – перебил его Ричард.

– Сэр Томас не считал ее такой, – возразил Дей. – Что же касается ее племянницы Арджуманд, которую называли Мумтаз Махал – Звездой Гарема, то сэр Томас находил ее еще красивее тетки. Она сейчас императрица.

– Это только имена для меня, сэр Дей. Скажу откровенно, мое мнение о Моголах не в счет. Я захотел вернуться в Индию потому, что понял: она для меня роднее Англии. И вот я предлагаю свои услуги Ост-Индской компании. От вас, сэр, я хочу только прямого ответа. Уверен, что могу предложить вам больше, чем любой другой англичанин. Однако решать вам.

– Помните, сэр Ричард, – сказал Дей, – если я приму ваши услуги, то для вас будут иметь значение только интересы компании.

– Глубина четыре фута, – донеслось с носа.

– Отдать якорь, мистер Аткин, – приказал Дей.

Земля была близко, он знал по опыту: те двадцать футов, что у них под килем, вынесут их к берегу, где прибой не так силен.

Дей снова взглянул на Ричарда Бланта, который смотрел на берег, прищурив глаза. Во время плавания сомнения Дея относительно того, правильно ли они поступили, пригласив Ричарда принять участие в экспедиции, усилились. За несколько месяцев, проведенных на корабле в непосредственной близости, он не только не узнал лучше своего странного помощника, но, кажется, стал еще меньше понимать его. Когда судно обогнуло мыс Доброй Надежды и вышло в Индийский океан, Блант стал еще молчаливее, все больше погружаясь в свои мысли. Или, возможно, в свои страхи.

– Вы проводите меня на берег, сэр Ричард? – пригласил Дей.

Тетя Елена рассказывала Ричарду о невыносимой здешней жаре, о тишине в лесу, внезапно прерываемой пронзительными криками обезьян, скрывающихся в ветвях деревьев, о нападающих на людей птицах. Он никогда не думал, что это все способно его напугать. За время своего участия в военных действиях он не раз глядел смерти в лицо, видел ее в самых различных проявлениях. Кроме того, принял как данность, что, вполне вероятно, здесь ему суждено будет встретить свою смерть.

Когда путешественники пристали к берегу, толпа местных жителей сразу же окружила их – мужчины и женщины, бедно и скудно одетые дети, совершенно голые, но, похоже, хорошо накормленные. Перед обширными рисовыми полями были разложены вытащенные на берег рыбацкие лодки. Некоторые из встречающих узнали Френсиса Дея. Они обращались к капитану на местном диалекте, и Ричард понимал только отдельные слова. Создавалось впечатление, что индийцы рады видеть англичан и их корабль.

– Погода, по моим расчетам, установилась хорошая на ближайшие четыре месяца, мистер Аткин, – сказал Дей своему помощнику. – У вас есть время вытащить судно на берег и очистить днище. Свежая вода в ручье. Местные жители продадут вам рис и рыбу. Снимите пушки, постройте частокол на берегу, к северу от рисовых полей. Это защитит вас в случае необходимости, однако вам следует любыми способами сохранить дружеские отношения с местными жителями и удерживайте команду подальше от индийских женщин.

Сэр Ричард и я должны возвратиться до начала муссонов. Если мы не вернемся, то при первых же признаках ухудшения погоды вы должны будете покинуть якорную стоянку и искать убежище на Цейлоне. Там есть несколько хорошо защищенных природных заливов. Попытайтесь не конфликтовать с местными жителями и португальцами.

– А с датчанами, мистер Дей?

– Конечно, и с датчанами тоже, но будьте готовы и защищаться. С окончанием муссонов вы вернетесь сюда. Если мы не встретим вас и не появимся спустя еще месяц, считайте нас погибшими и возвращайтесь в Англию. Все понятно?

– Да. – Аткин выглядел озабоченным тяжестью свалившейся на него ответственности.

– Тогда... мы уходим завтра на рассвете.

Залив, где высадились англичане, находился на довольно значительном расстоянии от границ империи Великих Моголов и располагался на территории султаната Голконда, одного из пяти государственных образований к югу от реки Нарбады, еще не присоединенных к Дели. Султанат оказался довольно незначительно заселен. По приказу Дея отряд из двадцати солдат и матросов снабдили изрядной суммой серебряных денег и новейшего образца мушкетами, более легкими и скорострельными. Отряд беспрепятственно продвигался на север.

Принимали англичан везде хорошо.

К своему удивлению, останавливаясь на ночлег в деревнях, участники экспедиции зачастую получали в подарок необработанные алмазы.

– Мне еще тетя рассказывала, что это самая богатая страна мира, – заметил Ричард.

– Меня озадачило, – признался Дей, – почему моголы до сих пор не дошли сюда, зная о богатствах, лежащих вокруг буквально под ногами.

– У них достаточно богатств в собственных владениях, – предположил Ричард.

Солдаты едва верили в свою удачу: каждый может вернуться в Англию с огромным состоянием в карманах... если, конечно, вернется.

Через реку Кришну переправились две недели спустя после выхода из Мадраспатнама, а еще через несколько дней прибыли в столицу Голконды Хайдарабад. Город построили меньше пятидесяти лет назад. Тогда старая столица Голконды, находившаяся в нескольких милях к северо-западу, по мнению правителей, перестала удовлетворять их запросы и к тому же оказалась нездоровым местом. Использовав сказочные богатства своих алмазных копей, султаны правящей династии Кутуб-шахи создали архитектурное чудо потрясающей красоты.

Место выбрали чрезвычайно живописное: на берегу реки Муси. Проложили прямые широкие улицы, места для жилых построек отвели подальше от шумных многолюдных торговых центров, устроили фонтаны и, конечно, выстроили восхитительные королевские дворцы, окруженные и разделенные прекрасными садами и парками.

– Бог мой, – воскликнул Дей, – да в сравнении с этим городом дымный Лондон похож на трущобы!

Но они еще не видели жемчужины этого города – Чарминара. Иначе как «архитектурной композицией» этот дворец не назовешь. Построенный в индо-сарацинском стиле, с четырьмя огромными арками, над которыми возвышается по минарету высотой в сто восемьдесят футов, Чарминар венчал собой центр города. Он определенно и предназначался для обозначения организующего начала города, еще до того, как был заложен первый кирпич.