Текст книги "Джордж Харрисон"

Автор книги: Алан Клейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

Эрик Клэптон из бога вновь превратился в человека. После того как он достиг своего пика в Cream,только чудеса могли спасти его последующие проекты, даже при активной поддержке средств массовой информации. Эрик уже не мог или не хотел играть, как в Cream,а выдающимся певцом или композитором он никогда не был. Тем не менее ему всегда удавалось привлекать достаточное количество зрителей на свои концерты и обеспечивать места в чартах своим пластинкам. К редчайшим из них относится сингл «Tell The Truth» – монотонная песня, спетая хриплым голосом заядлого курильщика. Она была записана во время работы над «All Things Must Pass» под руководством Спектора. Джордж, довольный уже тем, что Клэптон попросил его сыграть на ритм–гитаре в этой вещи, был счастлив исполнить облигато на слайд–гитаре в «Roll It Over», записанной для второй стороны сингла. Он старался найти новое звучание, нестандартно настроив гитару и скользя по грифу пальцами левой руки. Клэптон высоко оценил его игру, а для Джорджа его мнение все еще имело большое значение.

Еще до того, как закончился 1970 год, героиновая одиссея Клэптона привела к распаду Dominoesв процессе их работы над своим вторым альбомом. Он не строил долгосрочных планов. Да и как он мог? Ко всему прочему, его увлечение Патти Харрисон переросло в безрассудную страсть. До сих пор она противостояла поползновениям Эрика, от которых его не могла удержать даже дружба с ее мужем. Неудивительно, что несколько треков на первом альбоме Dominoesбыли навеяны любовными терзаниями, в особенности ставший хитом сингл «Layla», где он поет о том, как будет утешать предмет своего желания, «когда твой старик бросит тебя».

Брак Харрисонов сохранялся только потому, что ни у одного из партнеров не было достаточных мотивов для его расторжения. Флирт Патти с его друзьями, казалось, совершенно не волновал Джорджа, и на фотографии, сделанной в тот период, они улыбаются, изображая семейное счастье. Можно было подумать, что «What Is Life» – проникновенное любовное послание, адресованное Патти, а не обычная песенка, набросанная «очень быстро, за 15—30 минут» по дороге на сеанс записи Билли Престона. Поскольку ни один из них не был склонен выносить сор из избы, ничто не свидетельствовало о том, что эта бездетная пара может испытывать какие–либо трудности в совместной жизни.

Надежды Патти на создание полноценной семьи разбивались о весьма сдержанное отношение Джорджа к усыновлению и его длившееся месяцами сексуальное воздержание. Если он теперь и проявлял гораздо меньше чувственности, чем в тот момент, когда подпал под ее чары, это было связано лишь с его приверженностью религиозным принципам, согласно которым секс должен служить исключительно для продолжения рода. «Я думаю, если ты делаешь что–то, что тебе не очень нравится, – говорил он, – то превращаешься в лицемера. Всех нас влекут желания, и мы должны научиться либо осуществлять их, либо отказываться от них. Если ты можешь достигать этого за счет отказа от половых отношений, это замечательно. Можно также утрачивать определенные желания молодости – особенно связанные с сексом и наркотиками. Проблема заключается в том, что ты думаешь: «Ладно, еще немножко, и я удовлетворю свое желание», – но ничего подобного не происходит. Ты получаешь то, чего желаешь, и тебе хочется еще».

Эту весьма спорную точку зрения мог бы высказывать проповедник–евангелист, стоящий на перекрестке в окружении ухмыляющихся прохожих. Таким же обычным атрибутом Оксфорд–стрит, как кришнаиты, являлся бывший служащий Стэнли Грин, ежедневно с раннего утра до позднего вечера расхаживавший взад–вперед по улице и излагавший свое кредо: «Чем меньше белков, тем меньше похоти». Если кто–то проявлял интерес к его «учению», он высказывался более пространно: «Белковая мудрость изменяет всю вашу жизнь, облегчает ее. Страсть может приносить большие страдания. Я наблюдал замечательные изменения в людях. Первое, что делает женщина, приобщившаяся к белковой мудрости, – меняет прическу». Одинокие люди, откуда они берутся?(строчка из песни Beatles«Eleanor Rigby»).

Джордж поднимался на рассвете по иной причине, нежели мистер Смит. Когда репортер спросил его об этой причине в интервью, он объяснил, что почитатели Кришны рассматривают сон как «маленькую смерть. Прабхупада спит один–два часа в день. Йоги вообще не нуждаются в сне. Они не нуждаются в пище. Они живут за счет Божественной Энергии». Приняв холодную ванну, он садился за изучение «Бхагавад Гиты». Через определенные промежутки времени он принимался распевать маха–мантру. Подобно католикам, считающим, сколько раз они спели «Аве Мария», Джордж вел учет своим «Харе Кришна» с помощью четок, которые хранились в маленькой сумочке, висевшей у него через плечо.

Джордж располагал неизмеримо большими пространством и комфортом для того, что рассматривалось как эксцентричность, чем Стэнли Грин в его однокомнатной квартире в Хэрроу. Джордж часами медитировал в собственном храме в поместье Фрайер Парк, описанный Ринго в песне как «дом площадью 40 акров, который он не видит». Его приобретение в январе 1970 года разрешило проблему Харрисонов с новым жилищем. Оно сочетало в себе возможность уединения без добровольного заточения и близость к Лондону.

Здесь, на границе графств Беркшир и Оксфордшир, в Холливуд–он–Темз, расположенном в центре треугольника Виндзор–Эскот–Хенли, жило немало разного рода знаменитостей. Трагики Майкл Кэйн и Сюзан заправлялись на одной и той же АЗС, что и комик Эрни Вайс, а также сэр Джеймс Каррерас, бывший директор Hammer Films. Столь выдающиеся личности, как Рольф Харрис, Фредди Старр или Винс Хилл, едва ли были бы очень польщены известием о том, что гомонившие в соседнем пабе пьяницы – это музыканты Deep Purple.

Значительная часть элиты рок–н-ролла поселилась в пасторальной тиши Хэмблдона, Миддл Эссендена, Скирметта и других подобных мест, прятавшихся среди лесов и полей, на которых паслись стада овец. Если органист Ten Years Afterили барабанщик Deep Purpleмогли, не маскируясь, посещать деревенские рынки, увидеть бывшего члена Beatlesбыло для местных жителей примерно тем же самым, что обнаружить у соседнего писсуара в мужском туалете принца Уэльского. Поэтому Джордж старался не появляться в Хенли, городская площадь которого находилась в двух минутах ходьбы по Грэвел Хилл от ворот Фрайер Парк.

Невидимый со стороны Пеппард–роуд, этот особняк с башенками и шпилями на 120 комнат, расположенный на западной окраине Хенли, был творением сэра Фрэнка Криспа, известного лондонского адвоката. Это построенное в 1889 году архитектурное проявление личности Криспа один современный журналист охарактеризовал как «причудливое безумие», а другой назвал «прекрасным образцом поздневикторианской архитектуры в стиле Паджина». В 1978 году «The Henley Standard» все еще задавалась вопросом: «Фрайер Парк: красота или уродство?» Все зависело от того, разделяли ли вы чувство юмора сэра Фрэнка. В знак того, что он был построен на месте мужского монастыря XIII века, его стены из красного кирпича были испещрены резными орнаментами на сюжеты монашеской жизни. Один из них изображал монаха с дырявой сковородой в руке – отзвук легенды о «Двух Святых Монахах». Гости удивлялись, обнаруживая вместо обычного выключателя света деревянное лицо монаха с перемещавшимся носом.

В 1905 году одна чрезвычайно недовольная гостья, леди Оттолин Моррел, поинтересовалась, неужели Крисп «настолько простодушен, что считает эти вульгарные шутки забавными и остроумными». Его потомку Фрайер Парк представлялся осязаемым воплощением сценария готического фильма, «полного сюрпризов. За каждым углом можно было наткнуться на какую–нибудь странную статую, беседку с начертанной на сиденье цитатой моего деда, летний домик, расположенный таким образом, что из него открывается определенный вид, маленький укромный садик, единственный в своем роде». Мог ли сын века кока–колы по достоинству оценить три искусственные пещеры с источниками, у которых загадывают желания, кривыми зеркалами, макетами скелетов и стеклянными виноградными лозами, откуда можно пройти по воде в Синий Грот и далее – к самому нижнему из искусственных озер? Кроме того, там имелись лабиринты, потайные коридоры, а над альпийским каменным садом возвышалась точная копия Matterhorn высотой 100 футов, насыпанная из гравия.

В конце 1950–х поместье было возвращено церкви. Его новыми владелицами стали монахини ордена святого Джона Боско. Дизайн поместья претерпел некоторые изменения. Среди прочих мер голым херувимам на фресках потолка пририсовали трусы. Однако в скором времени финансовые ресурсы монастыря истощились, и поместье постепенно пришло в упадок, что вынудило монахинь продать его в 1969 году. Потенциальных покупателей было немного, и один из них, на первый взгляд очень похожий на Распутина, вызывал у монахинь неприязнь. Осматривая особняк, он положил на камин плакат с изображением четверорукого Вишну, чем «привел их в ужас».

Следуя за своим гидом, Харрисоны мысленно оценивали былую роскошь поместья. Сад с некогда стриженными деревьями и кустами зарос травой и сорняками и был завален строительным мусором. Дом находился в столь плачевном состоянии, что подрядчики по сносу зданий уже предлагали монахиням свои услуги. Тем не менее интуиция подсказывала Джорджу, что немалые затраты на покупку поместья и приведение его в порядок оправдают себя: «Оно походило на декорации к фильму ужасов, но его аура явно не была негативной. В конце концов, в течение 16 лет здесь пребывал Господь».

Деньги имеют значение в любой религии, и в марте 1970 года Джордж и Патти нашли временное пристанище в коттедже, поскольку главное здание превратилось в строительную площадку. Постепенно обретая было величие, особняк адаптировался к потребностям своего нового владельца. Выключателем света в нем все еще служил нос монаха, и на херувимах оставались плавки, но здесь появились музыкальный автомат, кинопроектор, лампы от Тиффани и, наконец, студия записи, разместившаяся на площади, где ранее размещались две спальни, ванная комната и гостиная.

Это освободило его от необходимости каждый раз арендовать студию, и теперь Джордж имел возможность экспериментировать со звуком и делать демозаписи без ограничения времени, а также в любой момент приглашать к себе друзей и устраивать джемы. Перейдя с 16–дорожечных на цифровые 48–дорожеч–ные аппараты, он продолжал слушать записанный материал через «Altecs», какие использовались в «Abbey Road», потому что «если слушаешь записи на них где–нибудь в другом месте, звук получается фантастический». В его студии постоянно появлялись и исчезали, сменяя друг друга, новейшие транзисторные «игрушки». «Все вокруг твердили о квадрафоническом звуке, и хотя я не очень верил в него, все же решил на всякий случай приобрести соответствующую аппаратуру». Его инструкции изобиловали техническими жаргонными выражениями вроде «pan pots» (потенциометры стереоканалов), «EQ» и «carbon faders». Опережавшая в технологическом плане даже студию «Abbey Road», FPSHOT (Friar Park Studio, Henley–on–Thames) Джорджа была признана самым «навороченным» частным звукозаписывающим комплексом в мире.

Поскольку это оказалось весьма выгодной инвестицией, Джордж нанял целый штат садовников для борьбы с сорняками, обезобразившими аккуратный ландшафт, созданный сэром Фрэнком. Однако, хотя заросли чертополоха и погибли под тяпками и в кострах, немало хлопот доставляли расплодившиеся в полях кролики. В разных уголках Фрайер Парк Джордж находил странные надписи. Так, солнечные часы обрамляли слова «Мы тени, и тенями уйдем» (на латыни), но более характерной для Криспа была фраза «Цапли будут преследоваться». Его призыв «Не сходите с травы» имел в 1970 году далеко не садоводческий смысл, когда Дэйв Кросби уговорил одного лондонского мясника уступить ему вывеску с надписью «All joints must be weighed» («Все части разрубленной туши должны взвешиваться»), где слово «joint» имеет в данном случае двойное значение – «часть разрубленной туши» и «сигарета с марихуаной».

Когда обнаружились и другие чудачества сэра Фрэнка Криспа, для Харрисонов и их гостей он превратился в рыцаря XIX столетия, балансировавшего между безумием и героизмом – подобно Джону Леннону. Друг Джорджа Эрик Айдл занялся изучением жизни Криспа с целью написать его биографию, в то время как «The Ballad Of Sir Frankie Crisp» была дуновением свежего ветра в затхлой атмосфере бесцельных джемов в процессе работы над «All Things Must Pass». Джордж воспротивился использованию в этой самой «битловской» из своих новых песен небольшого барабана и трубы. Вместо этого с помощью инструментальных средств рок–музыки 1970 года в ней был создан дух таинственности. Другие послания Криспа станут источником вдохновения для последующих композиций.

Джордж также взял на себя задачу увековечить добрые дела основателя Фрайер Парк, включавшие финансирование строительства храма Христа на Дьюк–стрит и пожертвования на содержание других церквей. Хотя самый зажиточный житель Хенли и ввел некоторые технические новшества XX века, он стремился сохранить старую эстетику. С пятисводного моста, сооруженного в 1786 году, открывается вид на главную улицу, обрамленную элегантными домами с дубовыми балками, художественную галерею и чайные магазины, расположенные на набережной, там, где Темза выпрямляется на целую милю и к причалам швартуются катера. На проводимую здесь ежегодно Королевскую регату собирается множество зрителей.

За пределами старого города начинали появляться новые дома с бетонными гаражами, все дальше продвигавшиеся в окрестные поля. Разумеется, людям нужно было где–то жить, но Харрисонов и других жителей беспокоили все эти супермаркеты, автомобильные стоянки и прочие знамения времени, бесцеремонно вторгавшиеся в самое сердце Хенли и разрушавшие его благородное прошлое. «Пока я жил там, – говорил Джордж, – на моих глазах старые здания исчезали одно за другим».

Пройдут годы, прежде чем он начнет общаться с горожанами, жившими под стенами его крепости. Если во времена сэра Фрэнка публика допускалась в поместье летом каждую среду, то теперь на высоких воротах Фрайер Парк висела табличка с надписью «Вход строго запрещен» на десяти языках, а над наружными стенами была натянута колючая проволока с острыми как лезвие шипами. Туристы очень любили сниматься на фоне этой неприступной твердыни.

Менее грандиозное обиталище Ринго Старра на Комптон–авеню в Хайгэйте было не столь притягательным для фэнов. «Самый правильный» из бывших Beatles,послушный исполнитель чужой воли на первых порах после распада группы оставался не у дел. Однако спустя некоторое время он обрел уверенность в своих силах и принялся фонтанировать собственными песнями, среди которых была «It Don't Come Easy» – его первый сольный сингл, превзошедший по продажам весной 1971 года выпущенные тогда же синглы Джона, Пола и Джорджа. Последний активнее других помогал Ринго, спродюсировав «It Don't Come Easy» и его следующий сингл «Back Off Boogaloo», а также сыграв в них.

«Back Of Boogaloo» была зарегистрирована как композиция «Ричарда Старки», но некоторые полагали, что эта вещь является произведением Марка Болана, который стал пионером тенденции возвращения в лоно бита. Она проявилась в «Born To Boogie», дебютном фильме Ринго в качестве режиссера, в котором использовался материал, снятый на концерте группы Болана Т. Rex.Стоявший сзади камер Ринго испытывал странное ощущение, наблюдая за тем, как обезумевшие девушки, не обращавшие на него ни малейшего внимания, лезут на сцену, пытаясь прикоснуться к Марку. Возможно, их старшие сестры обмирали при виде Джорджа Харрисона, но теперь Т. Rex, Slade,Элис Купер и другие новички – мало что значившие в далекой Америке – прокладывали дорогу более вычурным Дэвиду Боуи, Гари Глиттеру и Roxy Music.

Глэм–рок был чужд творчеству большинства бывших членов Beatles.В отличие от Джорджа, каждый раз собиравшего для записи своих пластинок новый аккомпанирующий состав, Пол в своем творчестве полагался на постоянную группу Wings,как в личном плане на постоянную спутницу Линду, с которой вел «простую жизнь» на собственной ферме в Суссексе среди разраставшегося семейства. Виниловое отражение этой идиллии – похожая на колыбельную «Mary Had A Little Lamb» Wings —неуверенно протиснулась в британский «Тор Теп», где «Metal Guru» T. Rexтолько что сместила с первого места кавер–версию «Amazing Grace» в исполнении шотландского военного оркестра. Напыщенный лидер ирландской команды Sensational Alex Harvey Bandинтересовался: «Вы думаете, Пол Маккартни выпускает пластинки только для того, чтобы досадить мне лично, или же он хочет своими ужимками вызвать раздражение у всех?»

Под «всеми» подразумевались те, кому не нравился новый имидж Пола «Мистер Шоу–Бизнес», представлявшийся буржуазным на фоне пронзительного альбома его бывшего собрата по сочинительству «Plastic Ono Band». После того как Леннон рассказал о своей судьбе в «Working Class Него», творческая пропасть между ним и Маккартни еще больше углубилась, а соперничество обострилось до такой степени, что они начали обмениваться уколами в прессе и даже в текстах песен. В этих взаимных обвинениях Джон был гораздо более резок. Не удовлетворившись выпадами в адрес Пола на страницах «Rolling Stone», он обрушился на него с оскорблениями в «Cripple Inside» и особенно в «How Do You Sleep» (несколько строк для которой предложил Аллен Клейн) с альбома «Imagine», вышедшего зимой 1971 года.

Приняв сторону Джона, как и в трудные дни 1969 года, Джордж отметился на слайд–гитаре в обоих этих памфлетах. «Мне очень понравилась «How Do You Sleep». Хорошо, что я оказался по эту сторону от нее, а не по ту». Хотя по объему продаж «All Things Must Pass» опередил «Plastic Ono Band», Джордж будет отставать от Джона в творческой конкуренции, всегда существовавшей между бывшими Beatles.В «Rolling Stone» Леннон заявлял, что предпочитает «All Things Must Pass» той «чуши», которую записывает Маккартни. Тот факт, что он скорее дразнит Пола, нежели хвалит Джорджа, стал очевиден после его высказывания: «По–моему, это вполне приличный альбом. Дома я бы не стал слушать подобную музыку, но мне не хочется уязвлять чувства Джорджа».

Чувства самого Леннона были уязвлены после инцидента, произошедшего вскоре после завершения работы над «Imagine», который явился причиной охлаждения отношений между Джорджем и его старым кумиром. И все же Леннон был «явно рад, что я приехал», когда автомобиль Харрисона подъехал к Титтенхерст Парк. Хотя Джордж уже помогал ему во время записи «Instant Karma», он вздохнул с облегчением, когда Джон выразил ему признательность, приглашая в студию, где записывался «Imagine», поскольку «между нами продолжали сохраняться странные, напряженные отношения. Иногда люди не разговаривают друг с другом, опасаясь, что если один из них обратится к другому, то нарвется на грубость». Во время работы над «All Things Must Pass» Джордж делал множество дублей и наложений, и поэтому он с легким опасением шел туда, где радость импровизации ценилась выше, чем техническое совершенство. Когда записывалась «How Do You Sleep», Джордж интуитивно «нащупал несколько хороших нот, и они зазвучали как соло. Мы сделали эту работу за один день».

На басе играл Клаус Вурман, покинувший Manfred Mann,что дало пищу еще одному из бесчисленных слухов относительно судьбы Beatles:Пол стал персоной нон–грата, а остальные трое собираются возродить группу с Вурманом. «Новый член Beatlesприехал в гости к Джорджу Харрисону», – раструбил «Melody Maker» после того, как Клаус с женой провели несколько дней во Фрайер Парк.

Более серьезную проблему представляло явно затянувшееся пребывание в Титтенхерст Парк Свами Прабхупады и нескольких его учеников. Хотя их песнопения украсили «Give Peace A Chance», первый сингл с Plastic Ono Band,повторяемые через определенные промежутки времени у дверей жилища Леннона, они уже не звучали столь мирно. Отнюдь не находя пение свиты Прабхупады назойливым, их новый хозяин радушно продлил свое приглашение на 1972 год, до того момента, когда они смогли перебраться в Пикете Мэнор, переименованный в Бхактиведанта Мэнор, в графстве Хартфордшир, где был основан теологический колледж, ставший самым популярным индуистским учреждением в Европе. Покупку участка площадью 17 акров возле Лечмор Хетс, расположенного неподалеку от центра медитации Махариши в Ментморе, оплатил Джордж, который «чувствовал себя счастливым, что может оказать эту услугу».

Вера, побуждавшая его на столь щедрые пожертвования, не добавляла ему хладнокровия. Не став выплескивать раздражение, он медленно, но угрожающе направил свой «Mercedes» на чрезвычайно несговорчивого полицейского в Вестминстере. Признанный виновным в недостаточно аккуратном и внимательном управлении автомобилем, он был лишен водительской лицензии на год – правда, вступление в силу этого приговора пришлось отсрочить, так как лицензии у него при себе не оказалось.

Поскольку у Джорджа появилось много свободного времени, в нем вновь проснулся долго дремавший интерес к автогонкам. Теперь он наблюдал их не с железнодорожной насыпи в Ливерпуле, а из VIP–зоны автодрома в Монако. Именно там он был представлен Джеки Стюарту, который как раз перед этим вернул себе звание чемпиона. Бельмо на глазу у его более степенных коллег по спорту, длинноволосый Стюарт всегда вызывал восхищение у Джорджа.

Питер Селлерс ввел его в мир кино. После ужина во Фрайер Парк они проводили приятные вечера перед голубым экраном. Обладавшему утонченным вкусом Питеру очень нравился «The Producers» Мэла Брукса, и Джордж, когда научился разбираться, что стоит смотреть, а что нет, также полюбил этот фильм.

Духовную связь между бывшим членом Beatlesи бывшим членом Goonsукрепляло то, что последний интересовался индийской культурой в большей степени, нежели пенджабский доктор в фильме 1960 года «Millionairess» с Софи Лорен – его персонаж. Под влиянием Джорджа он начал носить индийские одежды, заниматься йогой и жечь благовония. Рассказывая о том, как однажды в полете на большой высоте вышел из строя самолетный двигатель, Питер уверял своих слушателей, что только его пение «Харе Кришны» предотвратило авиакатастрофу. Джордж тоже мог бы вспомнить произошедший с ним случай на борту трансконтинентального лайнера в 1971 году, когда после двухчасовой тряски самолет нырнул вниз, свет в салоне погас, по фюзеляжу что–то застучало: «Я вжался в кресло, упершись ногами в переднее кресло, и начал что было сил выкрикивать «Харе Кришна». Джордж тогда летел из Лос–Анджелеса в Нью–Йорк, чтобы решить вопросы, связанные с организацией мероприятия, которое станет его звездным часом, – концертов в пользу беженцев из Бангладеш.

Как и большинство людей Запада, его не интересовала политическая сторона ситуации, возникшей в результате разделения Западного и Восточного Пакистана после 23 лет все более усугублявшегося антагонизма.

В марте 1971 года, через четыре месяца после того, как циклон опустошил Восточный Пакистан – ныне Бангладеш, – генерал Яхья Хан собрал достаточно многочисленную мусульманскую армию, чтобы искоренить индуистское меньшинство, боровшееся с его военно–диктаторским режимом в обеих частях страны. Бангладеш, и так страдавший от последствий урагана – разрушений, эпидемии холеры, голода, – погрузился в пучину террора. Миллионы беженцев в поисках спасения хлынули в Индию, получившую от мирового сообщества лишь десятую часть необходимой помощи.

Среди этих несчастных оказались родственники и друзья Рави Шанкара, и он решил устроить скромный благотворительный концерт. Когда в конце июня Джордж прилетел в Лос–Анджелес, у него появилась более масштабная идея. «Рави захотел сделать нечто такое, что принесло бы больше денег, чем его обычный концерт. Он дал мне информацию о том, что происходит в Бангладеш, и я постепенно окунулся во все это. Мне пришла в голову мысль, что можно выручить неплохую сумму – миллионов десять долларов». Джордж тогда приехал продюсировать Badfinger,а также провести переговоры по поводу выпуска фильма «Messenger Out Of The East», посвященного Шанкару и его родине, который уже два года находился в производстве. Покончив с этими делами, Джордж вплотную занялся Бангладеш.

Он поручил Аллену Клейну арендовать площадку, не меньшую чем нью–йоркский «Madison Square Gardens», вмещающий 20 000 зрителей, где никому из Beatlesдо сих пор выступать не доводилось. Наиболее подходящей датой сочли 1 августа, что оставляло Джорджу достаточно времени для подбора музыкантов и репетиций. Воссоединение Beatlesстало бы величайшим событием десятилетия. Ринго, снимавшийся в Испании в роли бандита в вестерне, который продюсировал Клейн, сразу дал согласие, но Пол категорически отказался из–за «How Do You Sleep» и судебной тяжбы вокруг «Apple». Хотя Джон в это время проводил активную рекламную кампанию в отношении книги Йоко, он воспринял эту затею с энтузиазмом и был готов принять участие в концерте, даже если бы вопреки обещаниям Клейна на сцене не нашлось бы места для Йоко. Пользуясь своим правом вето, Джордж не хотел даже слышать об этом – слишком живы были воспоминания о «Don't Worry Kyoko» в «Lyceum».

Возможно, Йоко пользовалась еще более дурной славой, чем Джим Келтнер, Карл Рэдл и другие прихлебатели с Западного побережья, которых Джордж собрал вокруг себя, но она явно не была такой надоедливой. Но она не знала «All Things Must Pass» – основной источник репертуара. Аккомпанирующий состав также включал в себя небольшой хор, трех членов Badfingerс акустическими гитарами и духовую секцию под руководством Джима Хорна. Правда, со знаменитостями «было ужасно трудно. Я три месяца, днем и ночью, висел на телефоне, уговаривая их». Возникали проблемы административного порядка. Так, Мик Джаггер, незадолго до этого переехавший во Францию, не смог вовремя получить американскую визу. Не сумел выкроить время и Питер Селлерс, занятый подготовкой к выпуску фильма «Being There» в Голливуде. Во время поездки в Диснейленд, предпринятой довольно странной, но дружной троицей – Харрисон, Шанкар и Селлерс, – было решено, что последний идеально подходит на роль ведущего. Эта роль выпала на долю Джорджа.

Кто мог разделить с ним функции соло–гитариста лучше, чем Эрик Клэптон? К сожалению, Клэптон, в силу своего пристрастия к наркотикам, проводил теперь большую часть времени между дозами, либо в состоянии полудремы, либо перед телевизором, подкрепляясь фастфудом. Свидетельством его уважения к Джорджу явилось то, что он смог найти в себе силы выбраться из своего лежбища, пересечь океан и внести свою лепту помощи Бангладеш. Это оказалось для него непростой задачей. Люди, которым было поручено встретить его, провели в аэропорту Кеннеди несколько часов. Прибыли несколько рейсов из Британии, а Клэптон все еще сидел в своем Хартвуд Эдж. Они так и уехали, не дождавшись его. В конце концов он прилетел за сутки до концерта. Больной, в полубессознательном состоянии, он изнывал в гостиничном номере, пока приехавшая с ним девушка рыскала по городу в поисках героина.

Столь же сомнительным участником, как Клэптон, был и Боб Дилан. Хотя ему и попортили нервы появившиеся после его выступления на острове Уайт заголовки в газетах «Провал Дилана!», он все же приехал к Джорджу в отель с гитарой, чтобы выяснить, что от него требуется. Когда Джордж предложил исполнить одну из новых песен Боба «Blowing In The Wind», тот спросил, почему бы им не попробовать сыграть также «I Want To Hold Your Hand». Джорджу вроде бы удалось уговорить его появиться на концерте, но «до самого момента, когда Боб вышел на сцену, я не был уверен, что он придет».

С учетом объема продаж «All Things Must Pass», приближавшегося к трем миллионам, Джордж мог бы один несколько раз заполнить зрителями этот зал из стекла и бетона. С самого начала рассматривались возможности проведения дополнительного выступления. Для того чтобы удовлетворить последующий спрос (и не дать нажиться пиратам), было решено снять и записать оба концерта. Джордж, понимавший, что пути назад уже нет, боялся подумать о том, что с ним будет, если он не оправдает ожидания привередливой, эгоистичной публики.

В отличие от Blind Faith,ниспровергавших устои, или Plastic Ono Bandс их пандемониумом, Джордж добросовестно репетировал в студии на западе 57–й стрит, недалеко от «Carnegie Hall», намереваясь дать профессиональный концерт, который оставлял бы мало места для импровизации. Программа должна была содержать только хиты или хорошо известные песни, способные вызвать бурю аплодисментов – вроде «Wah–Wah» и «It Don't Come Easy» Ринго. Джордж ввел строгую дисциплину среди музыкантов, которым вместо ожидаемых ими пива и гамбургеров подавали во время перерывов между репетициями деликатесы индийской кухни.

Из главных действующих лиц Джордж мог положиться только на Билли Престона и Ринго в том, что они будут слушать его, когда он раз за разом шлифовал со своим бэндом «Beware Of Darkness». Он решил исполнить эту вещь дуэтом с Леоном Расселом, который, отметившись на альбомах многих звезд, и спродюсировал последний сингл Дилана во время краткосрочного пребывания в составе Mad Dogs And Englishmen,значительно повысил свой статус после нескольких лет анонимной студийной работы. Благодаря этому он и удостоился роли солирующего музыканта в шоу Джорджа, хотя его в любой момент могли заменить Дилан, Леннон или Клэптон. В резерве находился также дублер Клэптона Джесси «Эд» Дэвис, с которым Клаус Вурман быстро разучил номера программы.

Пришло время последней репетиции, а Эрик так и не появился. Мало того, Йоко Оно, узнав, что ее муж собирается выйти на сцену без нее, устроила ему такой грандиозный скандал, что тот, раздавив в кулаке собственные очки, хлопнул дверью гостиничного номера и отправился в аэропорт, чтобы улететь домой ближайшим рейсом. Дилан практически дошел до сцены, но в последний момент заколебался. «Он закапризничал и сказал: «Слушай, приятель, это не моя атмосфера. Я не могу играть здесь». Его уговорили хотя бы проверить звук, но кто знал, насколько серьезно следовало воспринимать его страх перед сценой?

Около полудня у входа в холл «Madison Square Gardens» начали собираться люди, и среди них были даже те, у кого имелись билеты. Лица зрителей были покрыты каплями пота, поскольку влажность была примерно такой же, о какой пели Lovin' Spoonfulв своей песне «Summer In The City». И все же, несмотря на свинцовое небо и десятикратную цену билетов у спекулянтов, настроение детей увядших цветов в очереди было приподнятым. Когда публика заняла места, в атмосфере всеобщей эйфории по залу начали циркулировать самые фантастические слухи. Клэптона с гитарным футляром видели бредущим по грязному переходу расположенной поблизости «Pensylvania Station». Маккартни застрял в пробке на Седьмой авеню. Уже после того, как зрителей запустили в зал, Джордж все еще разучивал программу с Дэйвом Кларком на фоне ленивого блюзового джема, пикировок между звездами и обычных для гардеробной перепалок.