Текст книги "Обо мне ни слова"

Автор книги: Абдукаххар Ибрагимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

КАРТИНА ПЯТАЯ

Кабинет директора кладбища. Маленькая комната, низкий потолок. Грубый деревянный стол и три табуретки. На столе – телефон. На стене висит небольшое занавешенное зеркало. Входит секретарь директора  М а л и к а  в шубе и платке, следом за ней одетый почти по-летнему  В о р и с о в  с огромным чемоданом.

М а л и к а. Пожалуйста, входите… Ой, осторожно, не ударьтесь!

В о р и с о в (входя, ударяется головой о притолоку). О-ох!..

М а л и к а. Ай-яй-яй! Сильно ударились?

В о р и с о в (мужественно). Ничего, голова у нас крепкая…

М а л и к а. Все равно нагибаться надо…

В о р и с о в (гордо). Нет, Ворисов гнуть спину не привык! Я руководящий работник… А где же мой кабинет?

М а л и к а. Во-от…

В о р и с о в. Как! Вот эта дыра!.. Не может быть!.. Когда меня сюда направили, говорили о других условиях работы… Разве высшее руководство будет вводить в заблуждение?..

Малика молчит.

Что, и приемной нет!

М а л и к а. Нету. Моя комнатка за стеной, так она еще меньше. Я там печатаю…

В о р и с о в. Даже не верится… Слушайте, я действительно попал на кладбище?!

М а л и к а (недоуменно). Да… Центральное кладбище…

В о р и с о в (оглядывая комнатку). Это же просто гроб! Меня что, похоронить хотят?.. Не выйдет! Ворисов еще живой… Ворисов еще себя покажет!.. (Другим тоном.) Отнесите куда-нибудь мой чемодан.

М а л и к а. Ой, боюсь – не подниму…

В о р и с о в. Не бойтесь. Там только газета с лотерейной таблицей!

М а л и к а. Ой, а у меня три лотерейки есть!.. Можно проверить?

В о р и с о в. Можно.

М а л и к а. А ключ не дадите?

В о р и с о в. Какой ключ! Я советским людям доверяю… К себе отнесите – там и посмотрите.

Малика выходит с чемоданом.

(Один.) А говорят – от кладбищ большой доход… Интересно!

М а л и к а (входит, уныло). Ничего не выиграла. Везет, как утопленнице…

В о р и с о в. Ну, ну!.. Не падайте духом. И вообще – молодая женщина, а ходите в платке, в шубе, как старуха! Не зарывайте в землю свою красоту! Покажите людям!

М а л и к а. Кому показывать-то? Покойникам? Нет никого…

В о р и с о в (галантно). Хотя бы мне, своему директору!

М а л и к а. Так холодно же. Вот посидите здесь часок – сами замерзнете. Холодно, как в могиле!

В о р и с о в. А что – не топят?

М а л и к а. Топят… Мало.

В о р и с о в. Почему?

М а л и к а (пожимая плечами). Режим экономии…

В о р и с о в. Режим экономии?.. Интересная идея… Ну, вот что, товарищ секретарша… Вас как звать?

М а л и к а. Малика.

В о р и с о в. Вот что, товарищ Малика, – пора за работу! Первым делом напишите для моих дверей красивую табличку… (Дальше он диктует.)

Малика записывает на бумажке.

Пишите: «Директор кладбища… ниже – Мерос Ворисович Ворисов… Та-ак… Еще ниже – прием в порядке живой очереди».

М а л и к а. А зачем – «Прием в порядке живой очереди»?

В о р и с о в. Потому что… (торжественно) у нас все равны!

М а л и к а. Так здесь же очереди не бывает! На этом кладбище никого не хоронят – места не осталось…

В о р и с о в. Товарищ секретарша! Почему с первой минуты вступаете в прения с вышестоящим товарищем?.. Учтите: мой принцип – железная дисциплина!

М а л и к а (испуганно). Нет, я ничего…

В о р и с о в. Тогда идите и выполняйте!.. Постойте – сначала пригласите сюда всех работников кладбища!

М а л и к а. Сюда?

В о р и с о в. Сюда!

М а л и к а. Так они же здесь не поместятся!..

В о р и с о в. Ничего – в коридоре постоят. Услышат, у меня голос хороший: я в свое время руководил ансамблем песни и пляски!..

М а л и к а. Иду, товарищ директор. (Выходит.)

В о р и с о в (один). Режим экономии… Интересная идея! Прежний директор в этом нич-чего не понимал… Но мы это упущение наверстаем, хе-хе! (Приподнимает занавеску на зеркале.) Ай молодец Ворисов! Ай да молодец!.. Такой почин подхватит вся кладбищенская общественность! (Опускает занавеску и вновь оглядывает комнату.) Ц-ц-ц… надо же понимать – экономия экономией, но на директорском кабинете экономить нельзя! Даже кресла нет – одни табуретки. Тьфу! (Пробует одну из табуреток на прочность, потом садится, осторожно раскачивается, встает.) Нет – так не пойдет. С табуретки человека столкнуть – раз плюнуть. Кресло – другое дело: в кресле держаться есть за что… О чем говорить: нету кресла – нету директора!

Слышен шум шагов. В комнату со словами «Салом алейкум», «Здравствуйте» входят  т р о е  или  ч е т в е р о  р а б о ч и х  кладбища, головы еще  д в у х – т р е х  видны в открытую дверь.

Уважаемые могильщики и сторожа! Я ваш новый директор… Мерос Ворисович Ворисов…

Г о л о с а. Знаем, знаем. Слышали…

В о р и с о в. Я назначен сюда для того, чтобы повысить рентабельность нашего кладбища!.. Некоторые близорукие люди думают – оно исчерпало свои возможности. Сами знаете, товарищи, – это не так. Если надо, мы еще многих похороним. У нас на кладбище осталось немало скрытых резервов, и наша задача – их выявить, товарищи!.. Не забывайте, товарищи, – наше кладбище – Центральное!.. Вопросы есть?

Все молчат.

Я спрашиваю, товарищи, – вопросы есть?

Г о л о с  и з  к о р и д о р а. А где место взять?

В о р и с о в. Это вопрос второй, товарищи. Некоторые покойники очень широко размахнулись. Надо указать им настоящее место. Где надо – подвинем!

Г о л о с  и з  к о р и д о р а. Так скандал же будет!

В о р и с о в. Кто будет скандалить – покойники?

Г о л о с  и з  к о р и д о р а. Родственники…

В о р и с о в. Родственники – это тоже будущие покойники. Им с нами скандалить ни к чему… За работу, товарищи!

Рабочие, толпясь, молчаливо выходят из кабинета. Им навстречу пробирается  Т е ш а б а й.

Йе! Тешабай! Ты здесь что делаешь?

Т е ш а б а й. Работаем, Мерос-ака.

В о р и с о в. Смотри – действительно, куда ни приду, везде мои бывшие подчиненные! Давно сюда перешел?

Т е ш а б а й. Давно, Мерос-ака. Как вы из химчистки ушли – так и я ушел. Все думал – когда мы с вами опять встретимся? Вот, слава богу, и встретились. Прямо мечта моя осуществилась! Когда прежний директор умер – кого, думаю, к нам пришлют?.. Оказывается, вас! Большая радость для коллектива, Мерос-ака! Теперь наше кладбище расцветет, как райский сад!..

В о р и с о в. Э, Тешабай, я вижу, ты тут прямо поэтом стал!

Т е ш а б а й. Приходится, Мерос-ака. Я тут сторожем работаю. Ночью на луну смотришь, розы нюхаешь…

В о р и с о в. Воров ловишь…

Т е ш а б а й. Какие воры, Мерос-ака! Самому бы не украсть – только нечего… (Понизив голос.) Тяжело, Мерос-ака… зарплата маленькая, детей много…

В о р и с о в. Э, Тешабай, я же тебя знаю, говори прямо! В чем дело? Не бойся, я старых сотрудников ценю!

Т е ш а б а й. Спасибо за доброе слово, Мерос-ака… Мерос-ака, не оставьте своими заботами бедного сторожа! Прежний директор тоже разрешал!

В о р и с о в. Да в чем дело, ты скажи!..

Т е ш а б а й. Мерос-ака, у нас на кладбище три сторожа: дневной, ночной, вечерний. Один сторож – я…

В о р и с о в. А второй?

Т е ш а б а й. Второй – тоже я…

В о р и с о в. А третий?

Т е ш а б а й. Третий – тоже я…

В о р и с о в. Йе!.. А спишь когда?

Т е ш а б а й. Спать можно! Ходить тяжело…

В о р и с о в. Куда ходить?

Т е ш а б а й. Далеко…

В о р и с о в. Зачем?

Т е ш а б а й. Служба такая…

В о р и с о в. Какая служба?

Т е ш а б а й (вздохнув). Районное кладбище знаете?

В о р и с о в. Ну, знаю, и что?

Т е ш а б а й (пригорюнясь). Там тоже сторожем работаю…

В о р и с о в. И там тоже: один – ты, другой – ты, третий – ты?..

Т е ш а б а й (вздохнув еще тяжелей). Да, Мерос-ака…

В о р и с о в. Ай да Тешабай!.. А пока ты ходишь туда-назад, кто кладбище сторожит?

Т е ш а б а й. Зачем сторожить, Мерос-ака? Совесть – лучший сторож!

В о р и с о в. Ай, молодец! Ай, молодец!.. Ну ладно, так и быть: ты мой авторитет поддержи, я тебя поддержу! Спи спокойно, дорогой товарищ.

Т е ш а б а й. Вот спасибо, Мерос Ворисович! Вот спасибо! От моих детей спасибо, от моей жены спасибо, от моей родни спа…

В о р и с о в (перебивая, великодушно). Ладно, ладно… ничего.

Т е ш а б а й. Как ничего! Нет, Мерос Ворисович, я в долгу не останусь. Я вам тоже большую услугу окажу.

В о р и с о в (удивленно). Какую услугу?

Т е ш а б а й (торжественно). Сейчас пойдем вам могилу выбирать!

В о р и с о в (испуганно и возмущенно). Эй, ты что? Спятил? Типун тебе…

Т е ш а б а й. Э, Мерос Ворисович! Почему спятил? Прежний директор тоже сначала так говорил, а теперь доволен…

В о р и с о в. Как это доволен? Ты что мелешь? Он же умер?..

Т е ш а б а й. Умер-то умер, а где лежит? На Центральном кладбище, центральная аллея, центральное место! А?

В о р и с о в. Я пока умирать не собираюсь! Понял?..

Т е ш а б а й. Мерос-ака, зачем умирать, боже сохрани, дай бог долгой жизни!.. (Вкрадчиво.) Но человек-то не вечен, Мерос-ака? Ваши большие заслуги сегодня, конечно, все знают, а потом?.. А здесь все увидят – на Центральном кладбище похоронен! Прочитают, кем был, какие посты занимал… А? И доску заранее заготовим…

В о р и с о в. Нет, нехорошо. Опасно.

Т е ш а б а й. Что опасно?

В о р и с о в. Со смертью играть опасно!.. А что ты на доске напишешь?

Т е ш а б а й. Как что напишу! (Оживляясь.) Наверху – большими золотыми буквами «ВОРИСОВ МЕРОС ВОРИСОВИЧ». Потом год рождения… Вы когда родились?

В о р и с о в. Тысяча девятьсот двадцать пятый.

Т е ш а б а й. Правильно! Тысяча девятьсот двадцать пятый… тире – тысяча девятьсот восемьдесят… место оставим.

В о р и с о в. Почему восемьдесят?! Опять меня раньше времени хоронишь.

Т е ш а б а й. Нет, Мерос-ака! Это я – к примеру… Оставим место, я же говорю. Дай бог вам двухтысячный год встретить!

В о р и с о в (ворчливо). То-то. Дальше что?

Т е ш а б а й. Как что дальше? Все ваши должности перечислим!

В о р и с о в. Ну ладно, запиши: работал директором… двоеточие… школы, архива, музея, бани, ансамбля песни и пляски, рынка, студии звукозаписи, химчистки, справочного бюро, общества охотников, вечернего института, горочистки, общепита, театра… э, все не припомню, надо трудовую книжку посмотреть!

Т е ш а б а й (напоминая). Кладбища!

В о р и с о в (кивая). Кладбища…

Т е ш а б а й (с чувством). Дай вам бог здесь и остаться!

В о р и с о в. Посмотрим… Куда назначат.

Т е ш а б а й. Значит, пойдем выбирать?

В о р и с о в. Пойдем… (Хочет нажать кнопку вызова секретаря, но вспоминает, что ее нет. Стучит в стену.)

Входит  М а л и к а.

(Малике.) Мы пойдем с товарищем Тешабаем… мм-м… осматривать кладбище… А вы посидите у телефона. Все телефонограммы – записывать!

М а л и к а (понимающе кивнув). Ладно…

Ворисов и Тешабай выходят.

Ох и Тешабай… Уже повел могилу выбирать…

Входит  Х а т и м а.

Х а т и м а (надменно). Директор здесь? Ворисов?

М а л и к а (смотрит на нее удивленно). Нету… Со сторожем ушел. С Тешабаем.

Х а т и м а. Куда?

М а л и к а. На могилу.

Х а т и м а. На чью?

М а л и к а. На свою.

Х а т и м а. Вы что?!. Издеваетесь надо мной?

М а л и к а. Почему издеваюсь?

Х а т и м а (обеспокоенно). Он что… заболел?

М а л и к а. Почему заболел?..

Х а т и м а. Почему, почему!.. Вас спрашивают – отвечайте!

М а л и к а (обиженно). Я и отвечаю! А вы кто? Кем ему будете?

Х а т и м а. Не ваше дело! Я вас спрашиваю, директор здоров?

М а л и к а. Здоров, здоров! Что ему сделается? Всего полдня, как директор…

Х а т и м а. Когда он придет, скажите ему – приходила Хатима, велела позвонить в пединститут! Ясно?

М а л и к а. Все ясно.

Х а т и м а (повернувшись, чтобы уйти). А то пока он успеет позвонить, вы тут его и вправду похороните… (Уходит.)

М а л и к а (глядя ей вслед). Вот это да… Жена, что ли? Молодая вроде…

Входит  В о р и с о в, очень довольный.

В о р и с о в. Телефонограммы были?

М а л и к а. Не было. Тут перед вами гражданка приходила… передала, что приходила, мол, Хатима… Велела позвонить в пединститут…

В о р и с о в. А, знаю… Все! Можете идти к себе!

Малика уходит.

(Возбужденно хватает телефонную трубку, набирает номер.) Иззат Хурматович?!. Здравствуйте! Беспокоит Ворисов. Да, да, Ворисов! Как откуда? С кладбища… Так точно, живой! Где прикажут, там и трудимся не покладая рук… Как здоровье, Иззат Хурматович? Как семья?.. Замечательно! Дай бог вам долгой жизни! Какое дело? Интересное дело, Иззат Хурматович! Выбрали вам место для могилы! Что? Почему пьян?.. Замечательное место, Иззат Хурматович. Посмотрите, будете доволь… Нет, не шучу. Как можно, Иззат Хурматович, я к своим обязанностям серьезно отно… Что? Простите… Это знак уваже… (Некоторое время слушает молча, с вытянувшимся лицом.) Иззат Хурматович!.. Повесил трубку… Не понял по телефону… Надо было лично доложить… Эх, не понимают Ворисова, не понимают… (Кладет трубку, стучит в стену.)

Входит  М а л и к а.

Я ухожу по срочному делу…

М а л и к а. У телефона посидеть?

В о р и с о в. Как хотите.

М а л и к а. Посижу…

Ворисов уходит. Почти сразу же входит  Ш о д и.

Ш о д и (взволнованно). Сестра, скажите… Ворисов… у вас?

М а л и к а. У нас, у нас.

Ш о д и. Жи… живой?

М а л и к а. Живой, конечно. Директор!

Ш о д и. Ну, слава богу! А то я приехал, спрашиваю – говорят, на кладбище отправили. Папочка, думаю, так я тебя и не повидал!..

М а л и к а. Так это ваш папа?

Ш о д и. Папа. Значит, живой? Точно?

М а л и к а. Точно, точно! Сама слышала: «Ворисов, говорит, живой. Ворисов еще себя покажет!»

Ш о д и. А сейчас где?

М а л и к а. А сейчас уехал.

Ш о д и. По срочному делу?

М а л и к а. По срочному… А вы откуда знаете?

Ш о д и. Да уж знаю… Все ясно. Я побегу. Спасибо, сестра…

М а л и к а. За что спасибо?

Ш о д и (идет к двери, оборачивается). Спасибо, что живой!

Гаснет свет.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Студия звукозаписи. Кабинет директора.

В о р и с о в (заглядывая). Э-хе, а тут все то же. (Входит.) Тот же кабинет, то же кресло…

П а р д а г ю л ь (входя). Вам кого?

В о р и с о в. Та же секретарша!

П а р д а г ю л ь. Ой, это вы?..

В о р и с о в. Я, дорогая!..

П а р д а г ю л ь. В гости пришли, Мерос Ворисович?

В о р и с о в. Почему в гости, дорогая? Говорят, вам директор требуется?..

П а р д а г ю л ь. Ой, требуется, Мерос Ворисович! Некому ведомости подписать!.. Два месяца гадаем, кого назначат…

В о р и с о в. Два месяца гадаете, а не угадали!

П а р д а г ю л ь. Ой… значит, это вы, Мерос Ворисович?!.

В о р и с о в. Представьте, я.

П а р д а г ю л ь (схватив какую-то тряпку, суетливо). Сейчас, Мерос Ворисович, сейчас я пыль вытру… (Стремительно стирает пыль со стола и кресла.) Садитесь, Мерос Ворисович! Чай заварю?

В о р и с о в (садится в кресло, вытягивается, ощупывает подлокотники). Чай – это хорошо… И кресло – это хорошо… Да-авно мы с вами не виделись, а?

П а р д а г ю л ь (подобострастно). Давно, Мерос Ворисович!

В о р и с о в. Ну, теперь будем часто встречаться, хе-хе!.. Да, как тут мои птички, поют?

П а р д а г ю л ь. Сейчас поставлю, Мерос Ворисович! (Кидается к шкафу, выхватывает запыленную кассету, обдувает пыль и начинает возиться у магнитофона.)

В о р и с о в (нежась в кресле). Ха-арошее место… Да, Ворисов еще живой… Ворисов еще себя покажет!

В это мгновение с ленты доносится громкое карканье вороны. Ворисов от неожиданности даже подскакивает в кресле.

Ах, типун тебе…

Гаснет свет.

З а н а в е с.

Перевод Александра Наумова.

ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ
Лирическая драма в трех действиях, семи картинах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Ч а р о с }

Х а м и д }

Ш а к и р }

Ф е р у з а }

Р о х а т }

К а с и м }

Н а д и р } – друзья, в первом действии 17—19 лет, во втором действии 23—25 лет, в третьем действии 24—26 лет.

Ю л ч и – садовник, 70 лет.

А д и л – буфетчик, инвалид с одной рукой, 50—55 лет.

Действие происходит в наши дни в Ташкенте.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Открытое летнее кафе, расположенное на холме. А д и л  расставляет салфетки на столе. Ш а к и р  под чинарой, лежа на траве, что-то пишет. Х а м и д  и  Ч а р о с  несмело, стесняясь, входят в кафе.

Х а м и д. Салом алейкум.

А д и л. Алейкум салом. Заходите, что же стоите? Пожалуйте, не стесняйтесь.

Хамид и Чарос садятся за стол.

Что, мороженое принести?

Хамид вопросительно смотрит на Чарос.

Ч а р о с (Хамиду, тихо). Шоколад.

Х а м и д (подходит к буфету). Дядя, дайте вон то.

А д и л. Сколько?

Х а м и д. Одну плитку.

А д и л (дает шоколад). Пожалуйста.

Х а м и д. Спасибо. (Идет навстречу Чарос.)

Ч а р о с (тихо). А тарелку… попроси тарелку.

Хамид возвращается к буфету.

Х а м и д. Можно взять тарелку? У нас персики.

А д и л (протягивает тарелку). Пожалуйста.

Х а м и д. Спасибо.

Хамид садится напротив Чарос. Развертывает шоколад и подает ей. Чарос из сумки достает персики, кладет в тарелку. Адил с цветами на подносе подходит к ним.

А д и л. Сынок, поставь эти цветы на стол.

Хамид ставит цветы в вазочку на столе. Чарос вся зарделась. Хамид замечает это.

Х а м и д. А можно нам с этой тарелкой пересесть вон за тот столик?

А д и л. Пожалуйста, сынок, пожалуйста. Как вам удобнее.

Хамид и Чарос выходят. За барьером появляется  Ш а к и р. Он комкает какую-то бумажку и кидает в сторону кафе. Адил недовольно глядит на Шакира.

Что случилось, сынок?

Ш а к и р (замечает Адила). Извините, это случайно. Я сам подберу. (Подходит ближе и собирает клочки бумаги.)

А д и л. Ничего, ничего, бывает. (Вместе с ним подбирает с пола клочки, один из них, развернув, читает.) «Без тебя мне и жизнь не мила…»

Ш а к и р (со стеснением берет у него клочок). Э, не надо читать. Не надо. (Отходит от кафе, суя клочки в карман.)

А д и л. Пусть тебе сопутствует удача, сынок.

Ш а к и р (издали). А что, кафе не работает, да?

А д и л. Нет, почему же? Работает.

Ш а к и р. А почему нет никого?

А д и л. Сейчас время такое. Отпуска. Студенты заняты на экзаменах. И потом, наше кафе в стороне от трассы, людей всегда не так уж и много.

Ш а к и р. Дядя, а это кафе к мединституту относится?

А д и л. В общем, да, но и к городу тоже. А ты что, поступаешь в наш мединститут?

Ш а к и р. Нет, я уже учусь. В физкультурном.

А д и л. Вот почему тебя здесь никогда не видел. Я всех запоминаю. У меня хорошая память на лица.

Ш а к и р. А вы во сколько закрываете?

А д и л. Даже не знаю. Сегодня торговля что-то плохо идет. А что ты хотел?

Ш а к и р. Место у вас очень хорошее. Уютное, тихое. Если не скоро закроете, то мы бы пришли. Вдвоем.

А д и л. Приходите, пожалуйста.

Ш а к и р. Спасибо! Извините, я пойду, а то заждалась, наверное. Мы мигом. (Быстро удаляется.)

А д и л. Постой! Постой! Эй, Меджнун!!!

Но Шакира уже не видно.

Появляются  К а с и м  и  Ф е р у з а.

К а с и м. Салом алейкум!

Ф е р у з а. Здравствуйте.

А д и л. Алейкум салом, добро пожаловать.

К а с и м. Можно?

А д и л. Пожалуйста! Заходите. Садитесь.

К а с и м. Нет. У нас к вам одно дело, вернее, просьба.

А д и л. Слушаю вас.

К а с и м. Если можно, мы бы хотели здесь вечеринку устроить. День рождения отметить.

А д и л. Что ж, хорошо! А когда?

К а с и м. Послезавтра. Моей сестренке как раз семнадцать лет исполняется.

А д и л (смотрит на Ферузу). О-о, поздравляю! Прекрасная, прекрасная дата. И возраст самый счастливый. Стоит отметить. Во сколько же хотите собраться?

Ф е р у з а. Вечером.

К а с и м. Часам к семи, восьми.

А д и л. Кафе работает до десяти. Чем раньше соберетесь, тем лучше.

К а с и м. Очень хорошо. Как раз к десяти и закончим, и разойдемся.

А д и л. А заказывать что-нибудь будете?

К а с и м. Конечно, будем.

А д и л (садится, берет карандаш и чековую книжку). Ну, что прикажете?

Ф е р у з а. По порции второго.

А д и л. А именно?

К а с и м. Может, поджарку? Побольше мяса.

А д и л (пишет). На сколько персон?

Ф е р у з а. На пять человек.

К а с и м. На всякий случай запишите на шесть. Если останется, я съем, верно? (Смеется.)

А д и л. Совершенно верно. И для счета парное лучше. Что еще?

К а с и м. Две бутылки шампанского.

Ф е р у з а. Касим, и одной хватит. Как раз по бокалу. Мы же впервые так собираемся. Никто еще не выпивал.

А д и л. Умница, дочка! Чем выпивки меньше, тем лучше. Я вам мяса побольше приготовлю.

К а с и м. Вы сами буфетчик, а против вина? Впервые встречаю.

А д и л. Ну, знаешь ли, сынок, хоть для торговли это действительно хуже, но я люблю говорить правду. Особенно молодым. Всему свое время. Ну, что еще?

Ф е р у з а. Торт, шоколад.

К а с и м. Лимонад. Минеральная вода.

А д и л. Еще?

К а с и м. Хлеб, соль, перец.

А д и л. Ну, это само собой.

К а с и м. Наверное, все, Феруза?

Ф е р у з а. Да. (Адилу.) Значит, послезавтра. Часам к семи придем. Только не забудьте.

А д и л. Ну что вы. Как можно? (Показывает записи.) Вот у меня здесь все записано.

К а с и м. А народу не много будет?

А д и л. Думаю, нет. Сейчас идут экзамены. Может, и никого не будет, как сегодня.

Ф е р у з а. До свиданья.

А д и л. Всего вам хорошего.

Касим и Феруза уходят. Издали слышится песня Юлчи, потом его голос.

Г о л о с. Адилбек! Эй, Адилбек! Адилджан!

А д и л. Слушаю.

Ю л ч и. Ты здесь? (Входит с корзиной, полной цветов.)

А д и л. А где же мне быть?

Ю л ч и. Ну, как дела? Идет торговля?

А д и л. Да нет. Не идет. Нет никого. Вот сейчас заказ получил. А ты, Юлчи-бобо, все никак не успокоишься? Все тебе не сидится?

Ю л ч и. А что, что такое, Адилбек?

А д и л. Да отдохнул бы. Посидел бы на месте. Пожил бы спокойненько.

Ю л ч и. Успеется, еще успеется… Потом отдохнем, навечно.

А д и л. Да не о том я. Вы еще, слава богу, бодры, здоровы…

Ю л ч и (садится на ступеньки). Дай-ка водички.

А д и л (идет к буфету). Ну все-таки, как ваши дела?

Ю л ч и. Да никак. Ты сам знаешь, как я торгую. Под настроение. (Из рук Адила берет стакан, окропляет цветы.) И за деньги, и так отдаю… Эй, Адил, заведи какую-нибудь хорошую музыку, а? Послушаем…

А д и л. Давай послушаем. (Делает несколько шагов и оборачивается к Юлчи.) Но при условии… (Хитро улыбается.)

Ю л ч и. Какое еще условие?

А д и л. Песню, которую я заведу, выучите и будете петь. Договорились?

Ю л ч и. Давай сперва послушаем. Если понравится, я согласен.

А д и л. Послушаете, и понравится. Подыскал специально для вас.

Вдруг раздается резкая джазовая музыка. Адил начинает пританцовывать. Юлчи сперва замирает, потом начинает подражать Адилу.

Ю л ч и (наконец затыкает уши). Ну, хватит. Довольно, довольно… Прекрати!

А д и л (выключает магнитофон). Ну как, понравилось? Выучите?

Ю л ч и. Все шутишь? Шутишь надо мной, над старым…

Из бокового помещения выходят  Ч а р о с  и Х а м и д.

Х а м и д (Юлчи). Салом алейкум.

Ч а р о с. Салом алейкум.

Ю л ч и. Алейкум салом, долго жить вам, дети мои!

Х а м и д (Адилу). Вот ваша тарелка, спасибо. Вы нас выручили.

А д и л. Пожалуйста, всегда рад.

Хамид ставит тарелку на стол, они с Чарос собираются уходить.

Ю л ч и. Адил, я думаю, надо порадовать молодых, а? Подождите-ка, дети мои, подождите… (Достает из корзины красную розу и дает Чарос.) Это тебе, дочка… Бери, бери, не стесняйся.

А д и л. Бери, красивый подарок.

Чарос берет розу.

Ю л ч и (достает из корзины белую розу и дает Хамиду). А это тебе, сынок. На счастье.

Хамид берет розу и роется в кармане.

Ю л ч и. Нет, нет, не надо. Я буду рад, если вы понесете их высоко. А ну, Адил, посмотрим. (Хамиду и Чарос.) А ну, поднимайте вместе, вместе.

А д и л. Ну, поднимайте высоко, не стесняйтесь.

Хамид и Чарос поднимают цветы.

Ю л ч и. Молодцы! Пусть всегда этот цвет и эти цветы будут вашими спутниками. А ну-ка, Адил, благословим их. (Раскрывает ладони.) Пусть жизнь ваша всегда цветет, как эти розы, и будет чиста и честна. Пусть всегда будет мир! Аминь! Ну, теперь идите, дети мои, идите!

Хамид и Чарос уходят. Юлчи с грустью смотрит им вслед.

А д и л. Что с вами, Юлчи-бобо?

Ю л ч и. Так, ничего. Вспомнил молодость. Как ты думаешь, Адил, они не обиделись на мои слова?

А д и л. На какие слова?

Ю л ч и. Ну, на эти самые…

А д и л. Вот тебе раз. Это самые что ни на есть хорошее слова. Юлчи-бобо, может, вы что-то знаете, но не говорите? Э, это нехорошо.

Юлчи молчит.

Ну, расскажите, Юлчи-бобо, расскажите. А то заставлю сто грамм выпить.

Ю л ч и. Брось, Адил, не говори мне про эти проклятые граммы.

А д и л. Ну, тогда расскажите.

Ю л ч и. Ладно.

Они садятся за стол.

А д и л. Почему вы свои цветы одним продаете, а другим дарите, а?

Ю л ч и (хитро). О-о, корень тут зарыт глубоко.

А д и л. Ну, наверное, не так глубоко, чтобы нельзя было достать. Ну, пожалуйста, Юлчи-бобо, расскажите.

Ю л ч и. Если откровенно, так мне и сказать нечего.

А д и л (встает и идет к буфету). Ну что? Наливаю? Сто, двести?

Ю л ч и. Ну хорошо, хорошо, садись. Вот прилип… Во-первых, в наше время, когда я был еще джигитом, цветы вообще не продавались, их только дарили. Во-вторых… Слушай, Адил, красная роза – это символ любви, а белая – символ чистоты и верности. Я дарю цветы тем, у кого в глазах вижу все это. Понимаешь? Будь в моих силах, я бы весь мир покрыл цветами. Красными и белыми. А на месте твоего буфета, Адил, я бы посадил розы.

А д и л. Ох уж и не нравится вам мой буфет. Ох, не нравится.

Ю л ч и. Что поделаешь, Адил, душа моя, душа такова.

А д и л. Хорошо, но ведь цветы эти вы вырастили своим трудом, можно сказать, полили своим по́том. Так зачем же отдавать даром? Ну, пусть дешевле. Но не даром же.

Ю л ч и. Эх, Адил, простак ты. Ведь я ращу их на удовольствие себе и людям. А когда я дарю, я доставляю себе удовольствие.

А д и л. А почему вы растите только красные и белые розы? Ну, а розовые, например, или желтые вам не нравятся?

Ю л ч и. Когда я встречался с моей покойной женой, мы дарили друг другу именно эти цветы.

А д и л. Вы были счастливы?

Ю л ч и. Да. Хотя я прожил с нею всего один год. Потом она умерла. И эти цветы напоминают мне счастливые прошлые годы. Вот я и дарю порой молодым эти цветы. Вот и все.

А д и л. Жаль, вы не пьете, а то бы с вами… А чаю хотите?

Ю л ч и. Нет. Пойду. Меня всегда ждут покупатели… (Берет свою корзину и уходит.)

Входит  Ш а к и р. Он грустен.

Ш а к и р. Налейте-ка мне вон из той.

А д и л. Что случилось, сынок?.. А, сынок?

Ш а к и р. Ничего. Налейте!

А д и л. Объясни, что случилось?

Ш а к и р. Неважно. Я прошу вас, налейте!

А д и л. Ты еще молод, и пить тебе нельзя.

Ш а к и р. Во-первых, вы продавец. А во-вторых, своему сыну давайте советы! Налейте.

А д и л. Я и тебе обязан давать советы.

Ш а к и р. Ну, а зачем же тогда здесь бутылки? Ценники?

А д и л. Это не для тебя!

Ш а к и р. А для кого же?

А д и л. Для взрослых.

Ш а к и р. Нет, для денег!

А д и л. Уходи! Все равно не дам. Уходи. Марш! (Заходит за стойку.)

Ш а к и р. Ты продавец, вот и продавай! Ясно? Налей!

А д и л. Ты меня не оскорбляй! Сказал – нет, значит, нет.

Ш а к и р. Эх! (Хватает первую попавшуюся бутылку и пьет.)

Адил выбегает из-за стойки, старается вырвать у него бутылку. Происходит небольшая потасовка.

А д и л. Не пей, тебе говорят! (С трудом вырывает из рук Шакира бутылку.) Уходи отсюда, тебе говорят. Уходи!

Ш а к и р. Вот ваши деньги. (Бросает на прилавок деньги.)

А д и л. Ишь, богач! Домой иди. Проспись.

Шакир направляется к выходу.

Стой, стой, тебе говорят! А ну-ка, посмотри на меня!.. Ну, что с тобой стряслось? Объясни!

Ш а к и р. Дядя, простите меня… простите… (Всхлипывает.)

А д и л. Ну ладно, прощаю… Что же случилось с тобой? А?

Ш а к и р. Я не думал, что все так выйдет.

А д и л. Ну что, что такое, говори?!

Ш а к и р. Я до сих пор ей и слова не мог сказать! Ни слова! Сколько раз собирался и не мог. Вот тут что-то встанет, и все.

А д и л. А кто она? Кому ей?

Ш а к и р. Мы вместе учились. Она в «А», а я в «Б». Вместе школу кончили. А сегодня все же решился. Даже записал все, что хотел сказать ей. Вот, пожалуйста! (Достает из кармана бумагу.) Каждый день ждал ее вон у того памятника, она всегда там проходит. А сегодня… сегодня… (Замолкает.) С одним парнем. И я не знаю, что мне теперь делать…

А д и л. Ну и что, если прошла? Мало ли с кем идет девушка в ее возрасте. Может, с товарищем или родственником. Да мало ли. И не стоит из-за этого так убиваться.

Ш а к и р. Нет, нет. Вон под той чинарой он ее поцеловал.

А д и л. Поцеловал?.. Да-а, тогда, пожалуй… (Кладет руку ему на плечо.) Ну ничего, ничего, дружок. Держись. Надо держаться и быть мужчиной. Тебе сколько лет?

Ш а к и р. Восемнадцать.

А д и л. А ей?

Ш а к и р. И ей.

А д и л. В таких случаях говорят, вы молоды и все образуется. Ты не веришь?

Ш а к и р (убирает руку Адила со своего плеча). Нет! Нет! Она уже целовалась. Она целовалась с ним. Не хочу ее видеть.

А д и л. Конечно. Может быть, ты и прав. Тут трудно что-нибудь сказать.

Ш а к и р. Вот видите. У меня все горит вот тут. Потому я и выпил. А вы не хотели мне…

А д и л. Что бы ни случилось, пить ни к чему. Это к хорошему не приводит. Мой сын тоже… Алкоголь всему враг.

Ш а к и р. Вы больше похожи на врача, чем на буфетчика.

А д и л. Будь моя воля – я бы всех отучил от выпивки.

Ш а к и р. Так почему же вы тогда здесь торгуете?

А д и л. Работа есть работа. А выпивка не для вас! Я иногда думаю уйти, да вот боюсь, не дадут сюда хорошего продавца. А здесь молодежи много, и человек нужен хороший.

Ш а к и р. Послушайте, налейте мне еще немного водки, а?

А д и л. Ну вот! А о чем же я тут толкую тебе?

Ш а к и р. Ладно. Тогда хоть включите магнитофон, я хоть станцую.

А д и л. Это другой вопрос. Так бы давно. Если хочешь, могу крутить до утра. Пожалуйста, слушай.

Раздается песня о первой любви.

Ш а к и р (опять сникает). Все, все кончено.

А д и л. Ну, хватит. Не горюй. Ты же мужчина. (Вслушавшись в песню, понимает, что включил не то. Спешит к магнитофону.) Прости, сынок, кажется, попалась не та лента. (Выключает магнитофон.)

Ш а к и р. Я хочу выпить. (Идет к буфету.)

А д и л. Нет, нет! (Задерживает его.)

Потасовка. Шакир приподнимает маленького Адила и выносит за сцену, вернувшись, торопливо пьет. Входит, хромая, Адил.

Не пей! Отдай! (С трудом отнимает бутылку.) И уходи, уходи сейчас же отсюда, тебе говорят!

Ш а к и р. Теперь я буду поступать смелее. Хватит быть тряпкой! Правильно сказали – я же мужчина, (Уходит пошатываясь.)

А д и л. Стой, стой!.. Я зайду к твоему отцу. (Выходит.)

Гаснет свет.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Двор Рохат. Утро. Посреди – широкий деревянный топчан. Рядом – столик с телефоном и вазой для цветов. Р о х а т  появляется на сцене с ведром. Поливает двор. Отставив ведро, поправляет подстилку и подушки на топчане.

Слышится голос Ферузы.

Г о л о с. Ты дома, Рохат?

Р о х а т (обрадованно). Заходи, заходи, Феруза! Я дома!

Ф е р у з а (входит). Салют!

Р о х а т. Салют! (Обнимает Ферузу.) Хорошо, что ты пришла, садись посиди.

Садятся на край топчана.

Ф е р у з а. А где тетя?

Р о х а т. На работе.

Ф е р у з а. А знаешь, что я пришла?.. Не догадываешься?

Р о х а т. Нет, а что?

Ф е р у з а (с обидой). Эх, ты. Завтра у меня день рождения, а ты забыла!..

Р о х а т. Ой, Феруз! Дорогая! Я совсем закрутилась с этими заботами. Прости. (Встает.) Ну, Ферузахон, встаньте! Я вас поздравляю!