Текст книги "Обо мне ни слова"

Автор книги: Абдукаххар Ибрагимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Обо мне ни слова

СЫН ЭПОХИ
Драма в трех действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

в порядке их появления

А л к и ш – 18 лет.

К у к л а м }

Х а л б а й } – его друзья, 17—18 лет.

С а р и м с а к  С у л т а н о в и ч – отец Алкиша, 59 лет, но выглядит моложе.

К а п и т а н – сотрудник военного комиссариата района, 36 лет.

Б а р ч и н – мать Алкиша, 38 лет }

С у н б у л а – мать Куклам, 36 лет } – одна актриса может играть обе роли.

К у в а н ч – дядя Алкиша, 50—55 лет.

Т у й г у н  Т у р с у н о в и ч – друг Саримсака Султановича, возраст его трудноопределимый.

А я з – отец Куклам, 40 лет.

Действие происходит в наше время, в июне, в течение трех дней, во дворе Саримсака Султановича.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Звездное небо.

Постепенно светает.

Двор Саримсака Султановича. Утро. В глубине сцены забор с воротами. Над забором – горизонт и небо. С правой стороны роскошный дом с высокой верандой. А с левой – бедный дом из двух комнат с низкой террасой, кухня и другие подсобные постройки. Вдоль дома виноградник на подпорках. На протянутых между подпорками виноградника веревках развешано стираное белье. Во дворе стол и стулья. На столе пишущая машинка, бумага в папке. А л к и ш, К у к л а м  и  Х а л б а й, расхаживая, учат текст. У всех в руках листки.

А л к и ш. Ну, а теперь давайте наизусть, все вместе.

А л к и ш, К у к л а м  и  Х а л б а й (торжественно). Мы, шестьдесят выпускников восемнадцатой школы нашего города, в день получения аттестата зрелости от души благодарим вас, дорогие учителя и родители, за то, что вы дали нам знания и воспитали нас… Велением сердца перед вами, присутствующими здесь, мы клянемся…

А л к и ш (перебивает, глядя в бумагу). «Вы учили нас быть верными делу партии, делу народа…» Вот отсюда давайте…

В с е. Мы верны на всю жизнь делу партии, делу народа!

Х а л б а й. Вы учили нас защищать Родину-мать!

В с е. А это – священный долг каждого из нас.

К у к л а м. Вы учили, что сила людей в единстве, братстве, в дружбе.

В с е. Наш долг – бороться за укрепление дружбы народов.

А л к и ш (выступая вперед и жестикулируя). Вы призывали глубоко изучать русский язык, язык дружбы народов, язык Ленина.

В с е. Русский язык – это возможность изучения мировой науки и культуры.

Х а л б а й. Вы учили нас трудиться честно и добросовестно…

К у к л а м. Соблюдать советские законы и новую Конституцию…

В с е. В своей дальнейшей жизни мы обещаем жить по этим законам!

А л к и ш. Вы призывали нас быть непримиримыми к бездушию, черствости, делячеству.

В с е. Мы обещаем вам это. И если кто-то, будь он старше или младше нас, оступится или ошибется, не побоимся исправить его ошибку, станем примером, поведем других за собой. Потому что…

Х а л б а й. …Вы нас так учили…

К у к л а м. …Это ваш наказ…

А л к и ш. …Ваше требование.

К у к л а м. Вы заботились о нас…

В с е. И отныне мы вправе заботиться о вас.

Х а л б а й. Мы ваши ученики, ваше будущее!

В с е. Мы продолжим ваше дело и понесем вперед эстафету. Благодарность наша искренна, а клятва – тверда! (Просто, но душевно.) Слово не разойдется с делом!

Пауза.

А л к и ш (весело). Репетиция окончена. А что, хорошо получилось! Верно? (Указывая на бумагу, которая лежит на столе.) А эти тексты раздадим нашим. Сколько тут экземпляров?.. Они до собрания прочтут, а мы наизусть со сцены.

Х а л б а й. Честное слово, Алкиш, здорово ты сочинил клятву. Просто здорово. Молодец!

А л к и ш. Да я не один писал, нас там несколько было, из комитета комсомола школы. Да и партийная организация помогла, кое-что посоветовала. Ну, а мы перепечатали, размножили.

Х а л б а й (лукаво). В общем, не отказывайся, все равно заметна твоя рука.

А л к и ш. Ну конечно, когда печатал, пришлось немного подправить.

Х а л б а й (серьезно). Ты, Алкиш, настоящий комсомолец. Честное слово! В самом высоком смысле.

А л к и ш (смущенно). Да брось ты.

К у к л а м. А как же! Секретарь комсомольского комитета школы.

А л к и ш. Был.

Х а л б а й. Нет, честное слово, Алкиш, наша школа еще не видала такого комсомольского вожака. Только теперь…

А л к и ш. А жизнь продолжается. Сегодня мы прощаемся со школой, наше место займут другие. А завтра они распрощаются…

Х а л б а й. Но все же тебя не забудут. Кого-кого, а тебя-то запомнят.

А л к и ш. Запомнят и заменят. Незаменимых нет. И у всех должно быть свое место в жизни. Иначе к чему жить? Верно, Куклам?

К у к л а м (задумчиво). Да, ты всегда говоришь верно. Сейчас мы еще радуемся, а печаль на носу, и время забот наступает. Впереди целая жизнь. И что нас ждет впереди, даже страшно становится. (Опускается на стул.)

Х а л б а й. А что может ждать, ничего страшного. Встретимся лицом к лицу с жизнью. (Шутя.) Судьба – индейка, жизнь – копейка.

А л к и ш (смеется). Еще скажи, чему быть, того не миновать. Эх, Халбай. Я уверен, что свою судьбу человек создает сам. Счастья с неба не бывает. (Смотрит на Куклам.) Счастье заработать надо.

Х а л б а й. Постой, постой! Осади немного. Я эту песенку тоже знаю. И все-таки жизнь – это одно, а теория – совсем другое. Создать судьбу – зависит, к сожалению, не только от нас, а от сотни причин.

К у к л а м (вздохнув). И от родителей зависит, уж это я точно знаю. (Многозначительно смотрит на Алкиша.) И от близких, и от друзей, конечно.

А л к и ш (задумчиво). Но в основном зависит все-таки от самого человека. Надо не трезвонить, а действовать, надо всегда наступать. К любым мечтам нужно идти через поступок. Болтовней судьбы не создашь…

К у к л а м. Для этого все равно надо иметь условия…

Х а л б а й. Верно, характер. Но все-таки каждый протягивает ноги по своему одеялу. Я, например, мечтаю о том, в чем уверен. Не люблю я несбыточные мечты.

А л к и ш. Ты всегда отличался среди одноклассников.

К у к л а м (перебивает). Он же родился с родинкой на шее. И имя его Халбай.

А л к и ш (глядя на Куклам). Нет, он был самый большой реалист среди одноклассников. Может быть, даже реалист-пессимист. А пессимисты не всегда умеют верно оценивать свои возможности.

Х а л б а й (помолчав). По-моему, я лучше знаю свои возможности.

А л к и ш. Наверное. Но пойми меня, Халбай, правильно. (Горячится.) Ты должен поступать. Ты должен быть на факультете физики. Из тебя может выйти крупный ученый. Ты так знаешь физику, победитель всех олимпиад. А ты?.. Эх, грабишь себя.

Х а л б а й. Я не могу учиться еще пять лет. (Помолчав.) Мне надо было после восьмого класса поступать на работу. Хорошо, хоть в школе выучили на шофера. Права дали. Я вчера был в домостроительном комбинате в отделе кадров. Буду водить самосвал… А что? Накоплю денег, закуплю понемногу строительный материал. И построю свой новый, отдельный дом.

А л к и ш. Чтобы жениться?

Х а л б а й. И чтобы жить, и чтобы жениться. Ты ведь не знаешь, что это такое – быть старшим сыном в многодетной семье, где семь младших сестер и братьев. Хватит сидеть на шее у матери. Пора самому возить свою арбу. (Поглядев на Алкиша.) Но ведь и радостей в многодетной семье больше. Вы с Куклам единственные дети в семье. Вам этого не понять. У нас радость одного – общая радость, и горе – одно на всех. Оно легче.

А л к и ш. А может, все-таки ты рано задумался о доме, о женитьбе?

Х а л б а й. Ты меня не поймешь. У тебя совсем другое. Твой отец для тебя все сделал, он человек обеспеченный. А я должен сам заботиться о своем будущем.

А л к и ш. Но я хочу, чтобы ты дальше смотрел сквозь этот дом, в будущее, в тебе, может, физик гибнет, понимаешь, Халбай?

Х а л б а й. Учиться для меня – это роскошь…

А л к и ш. Значит, все-таки думаешь о близком, о доме, о крыше. А небо, оно – бездонно.

Х а л б а й (шутливо). Почему же? У меня тоже свои мечты, надежды. Может быть, я хочу стать «отцом-молодцом»? Иметь не меньше десяти детей.

А л к и ш. Каждый должен делать то, что делает лучше всего.

Х а л б а й (смеясь). Ты станешь генералом, а я тебе буду растить солдат.

А л к и ш (продолжая шутливый тон). Ну что ж. Это тоже путь. Один социолог говорил: «Для будущего нужно готовиться двусторонне – и физически, и духовно». И каждый выбирает путь по сердцу. Только мне жаль твоих способностей.

Х а л б а й (грустно). Ладно, брось агитировать. Все равно меня уже ждет самосвал.

К у к л а м. Не опоздать бы на собрание, все-таки аттестаты будут вручать.

А л к и ш (взглянув на часы). Ой, отец говорил, у нас сегодня будут гости. Надо чуть-чуть прибрать. Помогите, а, Куклам? (Уносит машинку в дом.)

Куклам, за ней Халбай начинают снимать висящее на веревке белье.

Х а л б а й. Неужели это Алкиш все сам стирает?

К у к л а м. Все сам. Он вообще весь дом сам убирает. И двор.

А л к и ш  выходит из дома, неся вазу с цветами. Ставит вазу на стол.

Х а л б а й (отдавая белье Алкишу). Почему тебе не помогает Куклам? Ведь она близкая соседка, а, Алкиш?

А л к и ш (принимает из рук Куклам и Халбая белье). А что? Может, со временем и это будет. (Уходит в дом с охапкой белья.)

Х а л б а й. Слушай, Куклам, что это ты так покраснела?

К у к л а м (отходя). Во-первых, я не покраснела. А во-вторых, это не твое дело.

Х а л б а й. Почему не мое? Все, что касается тебя, Куклам, касается и меня (нежно смотрит на нее). И это уже давно, Куклам. (Помолчав.) А для Алкиша главное «долг». Ради этого слова… В общем, все остальное ему неважно.

К у к л а м. Нехорошо говорить за глаза. Не надо.

Х а л б а й (решившись, тихо). Все равно Алкиш тебя не любит. Любил бы, не собирался бы в Оренбург, не оставлял тебя… Я бы ни за что…

К у к л а м. А вот захочу, и он останется.

Х а л б а й (горячо). Давай так: если Алкиш останется, я больше ни слова тебе не скажу. Просто исчезну. А если уедет, тогда уже мы…

К у к л а м. Разве можно ставить такие условия? Сердцу условий не ставят.

Х а л б а й (после паузы). Все понятно… В общем-то ты права.

Выходит  А л к и ш  в белом костюме.

А л к и ш. Ну, я готов, пошли?

Х а л б а й. О, какой костюм! Ничего себе, модерн!

А л к и ш. Отец недавно подарил на окончание школы.

Х а л б а й. Да, отец у тебя – позавидуешь.

А л к и ш (кладет бумаги, лежащие на столе, в портфель). Ну, кажется, все. Пошли.

Куклам продолжает сидеть на стуле.

Х а л б а й. Ладно, я пошел. Я буду идти медленно. Догоните. (Уходит.)

А л к и ш. В чем дело?.. Что-нибудь случилось? (Испуганно.) Тебе плохо?.. Нет… А почему он ушел?.. Он обидел тебя? Или что-то наговорил? (Догадываясь.) А-а, что-то я в последнее время за ним замечаю…

К у к л а м. Нет, нет. Он просто сказал, что ради долга ты можешь пожертвовать всем.

А л к и ш. Какого долга и чем всем?

К у к л а м (смущаясь). В общем, он сказал, что ты уедешь. А я сказала, захочу – и останешься.

А л к и ш (садится). Ну, пойми, Куклам, мне действительно надо ехать. Я мечтаю об этом…

К у к л а м (раздраженно). Понятно. Все понятно. Мне всегда девчонки говорили, что тебе нужна только слава. Что ты обо мне и не думаешь. И никогда не думал… (Всхлипывает.)

А л к и ш. Ну как можно о тебе не думать, если мы всегда рядом. При чем тут мое училище? Я все равно стану военным летчиком и никогда не откажусь от этого. Ну чего ты, Куклам?

К у к л а м. Я боюсь за тебя. Это очень опасно – быть военным летчиком.

А л к и ш. Не бойся, чудачка. Я же не боюсь… И вообще ты сегодня какая-то расстроенная. Ну, перестань, перестань. (Гладит ее по голове.) Ты совсем как маленькая, а мы уже аттестат получаем. Аттестат зрелости, понимаешь?

К у к л а м. Понимаю. Мама ждет меня дома с аттестатом.

А л к и ш. Еще бы. Сегодня и у наших родителей праздник.

К у к л а м (вздыхая и поднимаясь). Конечно, праздник. Но не у всех. Во всяком случае, не у нас. Ты ведь знаешь. Мама хочет разойтись с отцом. И очень ждет моего окончания.

А л к и ш. Я знаю. Но при чем тут твое окончание?

К у к л а м. С аттестатом я уже буду считаться совершеннолетней. Маме надоело пьянство отца. Она замучилась, больше терпеть не может. Говорит: «Вот получишь аттестат, сразу подам на развод».

А л к и ш. Да. Если б отец твой бросил пить… Может, моему поговорить с ним?

К у к л а м. Слова давно не действуют. И сколько уж раз твой отец говорил с ним.

А л к и ш. Ну ладно, не грусти. Может быть, все еще поправится. А сегодня – наш день, и твое имя  К у к л а м – Весна. Ты не забыла, что ты весна? (Смеется.) Ну вот, уже лучше, пошли догоним Халбая.

И Куклам улыбается.

Алкиш и Куклам уходят.

Сцена постепенно темнеет.

Двор Саримсака Султановича. День. За накрытым столом  С а р и м с а к  С у л т а н о в и ч  и  К а п и т а н. На отдельный стул наброшен новый халат.

С а р и м с а к. Да-а, чего только я не насмотрелся за эти годы, где только не побывал. Иной раз на карту взглянешь, кажется, нет края такого, нет города, где бы не пришлось быть. Недавно из командировки вернулся, с БАМа. В который уж раз.

К а п и т а н. Что ж, профессия у вас такая – эксперт по мостам и тоннелям. Можно сказать, полжизни в пути.

С а р и м с а к. Да, четверть века утверждаю проекты мостов и тоннелей, но главное – эксперт всегда должен быть на сдаче готовых мостов… (Помолчав.) А знаете, что на БАМе более трех тысяч мостов и тоннелей?

К а п и т а н. Неужели? Слышал, что много. Но чтобы больше трех тысяч… (Помолчав.) Одно мне непонятно: вы – начитанный, знающий человек, а не хотите отпустить сына в летное училище. Не к лицу, Саримсак Султанович.

С а р и м с а к. Я не говорил разве, что на это есть серьезные причины? Я ведь женился поздно, всегда масса работы, и увлекался работой, много ездил, вот и женился под сорок. Жена моя… Барчин ее звали… была на двадцать лет моложе…

К а п и т а н. Но вы и сейчас выглядите молодо. Простите, сколько вам лет?

С а р и м с а к. О-о, уже много. Через год – шестьдесят. Правда, я часто забываю о возрасте, но все же сердце порой пошаливает. Ну, а порой люди… Мы с Барчин жили очень дружно, как говорят, душа в душу, хоть и обращались друг к другу на «вы». Это у нас потомственно. Наши деды и прадеды обращались друг к другу так. И мы по старинке. О, как мы радовались с Барчин, когда у нас родился Алкиш – наш первенец, наша надежда. Как хотели, чтобы наш сын добился успехов, чтобы стал истинным сыном эпохи. Барчин так его и воспитывала. Она была строгой, но ласковой матерью. (Отпив глоток чаю.) Вообще наш род очень любит символику. Мне дали имя  С а р и м с а к, это значит чеснок. Так сказать, горький, как правда, но и полезный. А младший брат мой назван  К у в а н ч – весельчак… Моя Барчин была современной женщиной в лучшем смысле этого слова. В последние годы она преподавала русский язык и литературу в школе. (Вздыхает.) Горе обрушилось внезапно, год назад она умерла. Безвременно, в тридцать восемь лет. Мы ждали радости, а грянуло горе.

К а п и т а н. Соболезную вам, Саримсак Султанович. Но в вашем заявлении по поводу Алкиша ни слова о том, что он без матери.

С а р и м с а к. А зачем? Для нас образ Барчин, дух ее всегда живы.

К а п и т а н. А что с ней случилось, заболела? Впрочем, вы можете не отвечать.

С а р и м с а к. Отчего же, это не секрет. Она скончалась во время родов. И ребенка не спасли. Девочка была. Э, вах-вах, этого надо было ожидать. Она сама знала, что родить ей нельзя. Еще когда родился Алкиш, ее предупреждали. Но покойная думала больше о нас, хотела, чтобы было двое детей… Да вышло наоборот. Теперь Алкиш – моя единственная опора. А вот задумал уехать, стать летчиком, космонавтом.

К а п и т а н. У вас родственники есть?

С а р и м с а к. Родственников много. Но как-то после смерти жены, кроме младшего брата Куванча, он работает поваром, почти никто не заходит. Все как-то отошли от нас.

К а п и т а н. Странно. Почему? Вы такой серьезный, отзывчивый.

С а р и м с а к. Сам не пойму, может быть, из-за одного нового друга. Они не хотят, чтоб я его принимал. А он такой мудрый, на удивленье деловой человек.

К а п и т а н. Кто это? Может, я его знаю?

С а р и м с а к. Туйгун Турсунович. Юрисконсульт. Всегда всех выручает. Видный человек у нас в городе.

К а п и т а н. Нет. Не знаю.

С а р и м с а к. Да, собственно, вы ведь сами недавно вернулись в город. Откуда вам знать? После смерти моей жены Туйгун пришел вместе с братом моим Куванчем, принес свои соболезнования. Помню, после поминок все разошлись по домам, даже брат Куванч ушел, а Туйгунбай остался, утешил. А это дорого стоит. С тех пор как-то незаметно он стал своим человеком в доме. Часто заходит. Думаю, сегодня вечером тоже придет. С ним приятно и даже как-то забывается тяжкое горе.

К а п и т а н. Простите, Саримсак Султанович, но я скоро должен идти. Надо кое-где побывать. Давайте сразу о деле.

С а р и м с а к. О деле… Давайте о деле… В общем, я бы хотел, капитан, чтобы Алкиш был признан негодным к военной учебе. (Волнуясь.) То есть рекомендация, которая направляется военкоматом в Оренбург, в летное училище, была бы аннулирована. Или оказалась в самом низу стопки папок. В общем, не всплывала бы на поверхность хотя бы год. Хоть на один год. Я бы всегда за вас молился и смог бы вам… (Торопливо вытаскивает из кармана коробочку и кладет на стол перед Капитаном.) Это часы. И вот еще… (Тянется к новенькому халату, висящему на стуле.)

Капитан вскакивает, хочет уйти, но Саримсак преграждает ему путь. Оба взволнованы. Капитан садится.

К а п и т а н (раздраженно). Что вы такое говорите?.. За кого вы меня принимаете? Я просто настолько поражен…

С а р и м с а к (испуганно). Вы… понимаете… Капитан… (Торопливо прячет коробочку в карман.) Мне так дорог сын, что я просто не знаю…

К а п и т а н (помолчав). Скажите, кто все это выдумал? Я не поверю, что вы сами…

С а р и м с а к. Простите… (Встает, набрасывает на себя халат, садится на прежнее место.) Что-то меня сегодня знобит.

Халат Саримсаку мал и короток. Это видит и Капитан. Но Саримсак делает вид, что это его халат. Сидит понуро, растерянно.

К а п и т а н. Я мог уйти, но увидел, что вы попросту простодушный, доверчивый человек. Но приняли совет какого-то проходимца. И могло случиться неприятное… Снимите халат, он вам не к лицу… И еще не ушел я из-за Алкиша. Я хорошо знаю вашего сына. Часто вижу на стрельбище. Он очень способный для военного дела мальчик. Физически крепкий, смелый, упорный. Из него выйдет хороший военный специалист. И именно Оренбургское училище готовит космонавтов.

С а р и м с а к (снимает халат и бросает его на стул). Сейчас мирное время, капитан. Не довольно ли того, чтобы процветали наука и культура?

К а п и т а н (встав, прохаживается по двору). Чтобы защищать эту науку и культуру, нужны военные специалисты. Военный специалист – это боевой дух народа. А народ – это трудолюбие, культура и боевой дух. К сожалению, на земном шаре никогда еще не прекращались войны… Саримсак Султанович, не сбивайте Алкиша с пути. Не надо. Пусть он отправится в летное училище.

С а р и м с а к (не глядя на Капитана). Другое дело, если бы мать была жива. А сейчас сын – моя единственная опора и отрада. Для меня одиночество – смерть, поймите, капитан. Представьте, что в этом дворе останусь я один…

Капитан отходит в сторону. Появляется  Б а р ч и н, на ней белое нарядное платье, туфли на высоких каблуках, в руке белая сумочка. Увидев ее, Саримсак Султанович пятится.

Барчин-ханум!!!

Б а р ч и н. Да… я… что, не узнаете меня в этом платье? Вы все такой же, как и год, как и двадцать лет назад, мой Саримсак-ака.

С а р и м с а к (волнуясь). Я сразу узнал вас. Вы в этом платье настоящая Барчин, но не та Барчин – героиня народного эпоса «Алпамиш», а моя, моя дорогая Барчин.

Б а р ч и н (оглядев себя). Ну, я готова. Идемте в театр, а то мы опаздываем. Я не люблю опаздывать.

С а р и м с а к (взмахнув рукой). Нет, нет, вас – нет, вы умерли. Теперь мы никогда с вами не сможем пойти в театр. Оставьте, оставьте меня в покое.

Б а р ч и н. Но вы сами меня вспомнили.

С а р и м с а к. Вас нельзя забыть, Барчин. Мы прожили вместе двадцать лет, и вы всегда в моем сердце. Но как остаюсь один, сразу представляю вас.

Б а р ч и н. Не забывайте о нашем Алкише, о нашем единственном сыне.

С а р и м с а к. Конечно, конечно…

Барчин исчезает. Капитан подходит к Саримсаку Султановичу.

И вот так всегда, когда остаюсь один, всегда так. Она перед глазами… Потому и берет страх от одиночества.

К а п и т а н. В таком случае надо жениться. Ведь дом без женщины, как ребенок без матери, – сирота. (Собирается уходить.)

С а р и м с а к. Мне все это советуют. Туйгун Турсунович даже рекомендует одну женщину. Но я… Нет, еще надо думать… Подождите, капитан. А все-таки как с моим заявлением?

К а п и т а н. По-моему, ваше заявление будет безрезультатным.

С а р и м с а к. Но разве обязательно идти в летное училище?

К а п и т а н. Нет, это добровольно. Но военная служба обязательна. По-моему, Алкиш должен поступить в летное училище.

Г о л о с  А я з а. Ах ты дрянь! Ты не принимаешь мой подарок? А я говорю, бери! Слышишь, бери.

Г о л о с  С у н б у л ы. Не возьму! Сказала, не возьму! Приходи трезвым, это и будет для меня подарок, первый твой подарок.

Г о л о с  А я з а. Нет, ты возьмешь! Все равно возьмешь…

Г о л о с  С у н б у л ы. Эй, люди! Помогите! Ах ты пьяница! Куда же мне деться…

С у н б у л а (вбегает, задыхаясь). Провались ты с твоей проклятой водкой вместе…

А я з (появляется по ту сторону ворот). Вернись, вернись, я тебе говорю! (Заметив Саримсака Султановича, сразу исчезает.)

Увидев Саримсака Султановича, Сунбула останавливается. Она босая, одета по-домашнему, прерывисто дышит. На платье порван воротник, и оттого грудь чуть приоткрыта.

С а р и м с а к. Ну, как не стыдно, ведь у вас совершеннолетняя дочь! Срамите нас перед гостем.

Сунбула в смущении отступает.

Когда вы наконец станете людьми! Когда поумнеете? (Капитану.) И почти каждый день так. Жена и муж, а как кошка с собакой. Одни скандалы. Слова не действуют. Мы и соседи пробовали вмешаться – бесполезно. Одно расстройство. Никак не могут жить спокойно… (Идет к Сунбуле, заметив, что у нее порвано платье.) И не стой так, иди, Сунбула.

Сунбула делает несколько шагов к воротам, но вдруг резко поворачивается и входит в новый роскошный дом Саримсака Султановича.

К а п и т а н (в сторону). Странно. Как в свой дом.

С а р и м с а к (подходя). Не удивляйтесь, капитан, Барчин и Сунбула очень дружили. Они были почти ровесницы и почти одновременно вышли замуж. Но вот… ее супружеская жизнь не сложилась. А женщина хорошая, сердечная. Хорошую девочку воспитала. Когда на нас обрушилось горе, очень поддерживала, помогала. Без ее помощи нам бы не справиться. В общем, она у нас как своя. И сыну помогает. Теперь наш дом и ее дом. Она хоть здесь может скрыться, когда ее муж скандалит.

К а п и т а н. Я вас понимаю, Саримсак Султанович. (Собирается уходить.) Вы тоже поймите меня правильно. В летное училище мы рекомендуем не всех. Конкурс большой. А ваш сын – отличник и прошел этот конкурс. Конечно, Алкиш ваш сын, но вместе с тем он уже сын общества. Это нельзя забывать. (Вздыхает.) Когда-то я тоже мечтал стать военным летчиком. Но моя мечта не сбылась. Теперь я хочу, чтобы он добился своей мечты. И не только он. Ну что ж… До свидания. (Уходит.)

С а р и м с а к. До свидания. (Сам себе.) Оказывается, он совсем неплохой человек. А Туйгун говорил… другое. (Глядя на халат.) И все-таки бог меня храни!

С у н б у л а  выходит из дома в белом платье Барчин. В руках свое платье, нитка с иголкой. Саримсак Султанович смотрит на нее удивленно, не может оторвать взгляда.

С у н б у л а. Кто этот человек, Саримсак-ака? Зачем приходил?

С а р и м с а к. В этом платье ты так похожа на покойную Барчин.

С у н б у л а. Оно лежало сверху. Я впопыхах надела. Я на минуту. Ничего?

С а р и м с а к. Ничего, надевай. Если тебе хорошо, то и духу покойной на радость. Вы ведь очень дружили. Бедняжка всего несколько раз надевала это платье.

С у н б у л а (шьет). Я не заношу. Как зашью свое, так сразу сниму.

С а р и м с а к. А тебе идет. Носи на здоровье, вещь не дороже человека. Ты в нем даже как-то помолодела.

С у н б у л а (обиженно). Мне только тридцать шесть лет… И сегодня мой день рождения. Правда, я не шучу, день рождения.

С а р и м с а к. Поздравляю, от души поздравляю! (Взяв из вазы розу, протягивает Сунбуле.) Кто увидит тебя вот такой, не даст и тридцати. В этом платье даже твой муж тебя не узнает.

С у н б у л а. Не надо! Не говорите о нем. Он и так испортил мне праздник. На ногах не стоит.

С а р и м с а к. Может, надо было принять его подарок, а?

С у н б у л а. Пришел бы трезвый – приняла. А так – нет.

С а р и м с а к. Тебя послушать – ты права. А послушать Аяза, кажется, он прав. Всегда так. А жизни, в общем-то, нет.

С у н б у л а. Ничего. Будет развод. Ну что это за жизнь, когда каждый день пьяный приходит? И что это за муж, с которым жена не живет?

С а р и м с а к. Не спеши. Подумай сначала, это решение серьезное. У вас дочь.

С у н б у л а. Уже много думала. И все к одному прихожу. Вчера в третий раз заявление отнесла в суд. Там тоже меня понимают. Лучше разойтись, говорят, раз жизни нет. Лучше раньше, чем позже.

С а р и м с а к. Мне Куклам жалко. Хорошая девочка.

С у н б у л а. Я ради нее и терпела. А теперь она достигла совершеннолетия, аттестат на руках будет. Ничего, проживем как-нибудь.

С а р и м с а к. И тебе нелегко будет.

С у н б у л а. Все легче, чем было. (Разглядывает свое зашитое платье.) А то ведь только у соседей и чувствую себя спокойно. Вечно кричит, скандалит.

С а р и м с а к. Ну, и посиди здесь, дождемся детей из школы. Все же это для них большой праздник. Хоть твой Аяз и невежа, но Куклам он любит, это похвально.

С у н б у л а (вздохнув). Да, это правда. Дочку он любит отчаянно.

С а р и м с а к. Да-а, дети, дети. Для них все отдашь. Я Алкиша, пожалуй, сильнее жизни люблю… (Помолчав.) Сегодня вечером у нас будут гости.

С у н б у л а. Опять дядя Туйгун?.. Он вообще-то ужинает в своем доме?

С а р и м с а к. И брат мой Куванч придет. Все-таки это праздник. Алкиш и твоя дочь получают сегодня аттестаты зрелости! К тому же у тебя день рождения. Вот и отметим всё вместе. (Поднимаясь.) А пока я еще успею поработать. Подготовлю отчет о командировке. (Уходит в простой дом, что слева сцены.)

С у н б у л а (еще раз развернув, разглядывает свое платье и вновь принимается шить). Вот каким должен быть настоящий мужчина и муж! Посмотреть – сердце радуется. Всегда заботливый, спокойный, дом полная чаша, не пьет. А как жену любил, как одевал! И в гости всегда вместе. Да и внешне он – загляденье…

Входит  А л к и ш, в руках папка и аттестат. Увидев Сунбулу в платье матери, застывает.

А л к и ш (немного помолчав). Это вы, Сунбула-апа? Зачем вы надели мамино платье?

С у н б у л а. А-а, Алкишджан! Да я на время. Вот зашью свое и сниму. А где Куклам? Аттестат получила?

А л к и ш. Она скоро придет. Пошла к бабушке показать аттестат. (Кладет свой на стол.)

С у н б у л а. Что, опять отличник? Можно посмотреть?

А л к и ш. Пожалуйста.

С у н б у л а (берет аттестат, вглядывается). Да-а, все пятерки!.. Значит, окончил школу с золотой медалью, как все и ожидали. А где же медаль? Вручили?

А л к и ш. Вот. (Достает из кармана коробочку, подает Сунбуле.)

С у н б у л а (открывает коробочку, берет медаль). Ой, как блестит! Красота! Наверно, чистое золото! Поздравляю. (Кладет медаль в коробочку и ставит коробочку на стол. Продолжает штопать.) Я за тебя очень рада, теперь без экзаменов можешь идти в любой вуз.

А л к и ш (вдруг). А во всем вы виноваты! Только вы!

С у н б у л а (изумленно). Ты о чем, Алкиш?

А л к и ш. Ваш муж Аяз-ака прекрасный человек. Во всяком случае, был прекрасный человек.

С у н б у л а. Но он пьет, скандалит. Ты же видишь сам. В чем я виновата, по-твоему?

А л к и ш. Вы его сделали таким. Вы выходили замуж за агронома, верно? Аяз-ака агроном, ведь так?

С у н б у л а. Да, агроном. Но при чем тут профессия? Мне было тогда восемнадцать лет, и я любила.

А л к и ш. Вот именно. Я вам правду скажу. Вы его и сгубили, вы не захотели с ним ехать в село и его не пустили. И он, агроном, из года в год менял ради вас в городе работу. Пока не стал продавцом пива. Не он – ваше, а вы – его горе. Потому он и пьет.

За забором появляется не замеченный ими  А я з.

С у н б у л а (тревожно). Но что мне было делать в селе?

А л к и ш. И в селе живут люди. И прекрасные люди.

С у н б у л а. В селе живут сельские, что мне там делать, городской?

А л к и ш. То, что вы говорите, – порок. Это гадкий порок прошлого. Эти пороки надо искоренять. Мы же не при феодализме живем. Мы ведь в веке космоса, идем к коммунизму. А вы… Я хочу наконец сказать вам то, что я о вас думаю. Вы хотите ценить человека по тому, где он родился и где живет. А ценить его надо по его достоинству и по его делам. А вы сломали жизнь и себе и мужу. Эх вы, Сунбула-апа. Вы сами отстали от жизни. Вас нельзя назвать ни городской, ни сельской. Вы просто уже обыватель. И без профессии. Одну дочь и вырастили.

С у н б у л а (подавленно). У меня среднее образование.

А л к и ш. Все это двадцатилетней давности.

С у н б у л а. Нет. Восемнадцать лет с тех пор прошло…

А л к и ш (смеется). Ну, пусть восемнадцать. А вы сидите дома, по принципу: дашь – ем, бьешь – уйду.

А я з (глядя через забор, вдруг хлопает в ладоши). Молодец, достойный сын своего отца!

Алкиш и Сунбула, оглядываясь, видят Аяза. Аяз с благодарностью кланяется Алкишу.

А л к и ш. Мужчине неприлично подслушивать, Аяз-ака.

А я з. Услышать полезное – никогда не грех, брат. (Исчезает.)

С у н б у л а. До смерти ревнив, вот и подслушивал. Не ревновал только к твоему отцу. А вот теперь, по-моему…

А л к и ш (отходя от нее). Дыма без огня не бывает… Зачем вы все-таки надели мамино платье?

С у н б у л а. Сейчас сниму. (Встает.) Вот свое привела в порядок.

А л к и ш (с иронией). Не надо. Что уж теперь.

С у н б у л а. Ты изменился ко мне, Алкиш. Мне это очень больно. Я не заслужила.

А л к и ш. Лучше поступите на работу.

С у н б у л а (сердито). Ну, хватит меня учить. Поговорили, и хватит. (Уходит в дом.)

Из старого дома появляется  С а р и м с а к  С у л т а н о в и ч.

А л к и ш. Здравствуйте, папа.

С а р и м с а к. Здравствуй, сынок. Аттестат получил? (Подходит к столу.)

А л к и ш. Получил. Вот, смотрите.

С а р и м с а к (берет со стола аттестат, медаль). Молодец, молодец, сын! (Читает надпись на медали.) «За отличные успехи и примерное поведение… УзССР». Молодец! Поздравляю и спасибо тебе. (Хлопает сына по плечу.)

А л к и ш. Это вам спасибо, папа. Вы все условия для меня создали. Что ж тут не учиться? И учителям спасибо.

С а р и м с а к. Это мой отцовский долг. (Смотрит на часы.) А почему ты поздно? У нас ведь сегодня гости.

А л к и ш. Да, задержался немного. На улице несчастный случай был. Знаешь дочь нашей соседки Зумрад-апа? Она в первый класс ходит. Ну, и переходила улицу с братишкой, из яслей его взяла. Переходила где придется. Ну, машина и задела мальчика.