Текст книги "Отдел странных явлений Часть 2 : Тайны Черной Земли"

Автор книги: А. Котенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

– Одиннадцать сорок семь! – по слогам сказал Иван, глядя на экранчик телефона.

– Что же раньше не разбудил? – крикнула она, хватая зубную щетку Кирилла и графин с налитой еще позавчера водой и выбегая на улицу.

Иван лишь многозначительно вздохнул. Через некоторое время почистившая зубы сестренка вбежала в дом, причесалась впопыхах у зеркала и, поправив сарафанчик, в котором ей пришлось еще и спать, убежала.

– Говорю же, влюбилась ты, мелкая! – крикнул он ей вслед.

Она, убегая, повернулась и пригрозила брату кулачком, мол, в глаз тебе обеспечено, Иванушка. Он лишь с укоризной покачал головой.

– Если так дело дальше пойдет, я в одиночку в Москву вернусь, – буркнул он себе под нос.

На площади Астерикса и Обеликса днем толпилась тьма народа всех слоев и сословий: это место превратилось в роскошную ярмарку, на которой при желании можно было достать все, что угодно, почти как в гипермаркете.

Храм Аменхотепа III не пользовался спросом. Только дети играли в прятки на аллее со сфинксами. Древняя пекарня выглядела не ахти. Не сравнить с Макдональдсом. У входа в заведение стояло два камня, накаленных на солнцепёке, и повар местного масштаба, невысокий худощавый мужичок в длинном испачканном яичными желтками переднике, использовал их в качестве сковородки для приготовления лепешек и яичниц. Посмотришь на такой фаст-фуд, и голод как рукой снимет. У входа в кузницу утаптывали землю несколько крепких лысых парней в длинных одеяниях.

И в толпе, как успела услышать гостья из будущего, обсуждали каких-то хеттских лазутчиков, что за ночь на домах оставили странные знаки.

Две женщины, прошедшие мимо Маши, скопировали 'улицу Моники Левински' и 'бульвар лысых сфинксов' на папирус и обсуждали, какую из надписей лучше перерисовать над дверью в качестве защитной, а какой украсить стены в доме. Услышь подобные разговоры Иван, подумалось девушке, он точно бы пополнил ассортимент орнаментов фразами 'Спартак – чемпион! и некоторыми непечатными, но очень популярными словами и выражениями.

Смех смехом, но, похоже, господин Эхнатон приказал закрыть все дома жизни, чтобы поколение выросло безграмотным. Такими людьми легче манипулировать. Каждый символ над дверью воспринимается в качестве защитного. Маше стало немного жаль беспомощных кеметцев.

Подобные разговоры начали увлекать чужестранку. Во-первых, она поняла, что хетты в прошлом были очень похожи на русских (это надо будет поведать в университете бабушке Рамсеса на экзамене, порадовать старушку новыми измышлениями). А во-вторых, стало ясно, что в скором времени странные значки, которые они с Иваном оставили на углах домов, разойдутся по городу в качестве орнаментов.

Жара стояла неимоверная. За неполные десять минут ожидания Маша не раз поклялась себе, что будет ходить на прогулки либо по утрам, либо по вечерам. Она посмотрела на часы на левой руке. Ровно полдень. Неужели ночной гуляка Неб проспал?

И тут девушка вдруг подумала о времени в древности. У жителей Фив нет кварцевых часов – это раз. Два – Маша, вообще, не сверяла время на часах с того момента, как попала в Кемет. Это значило, что сейчас мог быть вовсе не полдень, а два или три часа как до, так и после него. Девушка обошла столб на площади и почесала щеку. Полуденная тень должна указывать точно на север. Маша проследила за черной полоской, падающей от столба куда-то к узенькому переулку, начинавшемуся с двух высоких пальм. Если сравнивать с направлением течения реки – примерно север.

А если она опоздала, и разочарованный молодой человек обиделся и ушел? Эта мысль настолько испугала девушку, что у нее на глазах навернулись слезы. И тут тяжелая рука хлопнула ее по плечу сзади. Девушка обернулась.

– Ровно в полдень, – сказал он, широко улыбаясь.

Взгляд Маши словно приклеился к молодому человеку. Теперь, когда он не стал кутаться в серый плащ и оставил дома смешные носки, он выглядел каким-то другим. Более худым, что ли… Слишком худым для своего не очень большого роста. С другой стороны, вряд ли этот стройный молодой человек когда-то страдал недоеданием, и худоба его была наследственной. Тяжелой работой он, скорее всего, не занимался: слишком хрупкой казалась его фигура по сравнению, например, с мужиками, что заказывали молоты в кузнице.

Неб очень сильно отличался от остальной меднокожей толпы. Хотя да, конечно, на улицах встречались люди с более бледной, как у него, кожей, но они чаще относились к рабам или заморским торговцам, как могла судить о них Маша с первого взгляда. Зато Неб явно принадлежал местной знати.

Глаза парня остановились на кулоне, что висел на шее его новой знакомой, и Маша, поймав этот взгляд, робко попятилась, вжимаясь спиной в столб солнечных часов, рядом с которым она и ждала.

– Откуда у чужеземной красавицы кеметский амулет? – спросил он.

– А что? – пытаясь найти подвох в этом вопросе, поинтересовалась московская студентка.

Нет, она вовсе не собиралась пока рассказывать молодому человеку о том, что лет тринадцать назад брат нашел эту безделушку на берегу Черного моря. Все равно не поверит.

– Мне кажется, что я несколько лет назад видел его где-то.

– Этого не может быть, – отрезала девушка, – потому что амулет я ношу с детства. Мне его подарили, сказав, будто это одно из сокровищ принца из другой страны. А одна колдунья назвала амулетом любви, только я ни во что из этого не верю.

Неб не без разрешения Маши провел пальцем по опаловой спинке скорпиона, а потом впился глазами в девушку. Создавалось впечатление, что амулет не давал ему покоя.

– Что с тобой? Ты веришь во всю эту чушь? – улыбнулась гостья из будущего.

Кеметцы набожны, они берегут каждую личную вещь, и очень серьезно относятся к подобным предметам. Если кулон заряжен любовной магией, значит, рано или поздно он приведет владельца к суженому. Это в разуме девушки из двадцать первого века подобные вещицы рассматривались как фантастика или хотя бы как наивная вера в несуществующее чудо. И надо ж было ей так сглупить, чтобы пренебрежительно высказаться при древнем о волшебном подарке богов, как он запросто мог назвать Машино украшение.

– Если честно, – она поспешила сменить свое мнение, – меня всегда интересовало, кому принадлежала эта подвеска. Листая книги по искусству, я находила похожее украшение только на шее у богини Баст.

– И после этого ты не веришь в то, что этот амулет заряжен любовной магией? – просиял кеметец, и, Маше показалось, что его серые глаза вмиг повеселели. – Глупая чужестранка… Правда, сила наших богов может не действовать на тебя, потому что ты вряд ли веришь в них. Тогда, действительно, скарабей на шее – просто красивое украшение очаровательной девушки.

Последняя фраза смутила Машу, и она потупилась, но парень тут же взял ее за подбородок и, не сводя глаз с чужестранки, резко спросил:

– Неужели тебе никто раньше не говорил, что ты красивая?

Девушка искоса посмотрела на людей, спешащих по своим делам. И ей показалось, что некоторые, услышав столь нахальное заявление ее товарища, остановились, с любопытством ожидая продолжения действия. Кто-то, возможно, недоуменно пожал плечами: и что этот человек нашел в невзрачной светловолосой чужестранке, у которой нет денег, чтобы купить длинное платье. А кому-то, могло и такое оказаться, невысокая блондинка пришлась по душе, как и Небу.

'Сейчас он снова поцелует меня, и я совсем потеряю голову! – подумалось девушке, и она ловко извернулась, выныривая из крепких объятий кеметского знакомого.

Теперь уже Маша разглядывала подвеску на его шее. В ее время так носили крестики, а у Неба это был грубый овальный медальон с выдавленными на нем иероглифами. Способность читать древние письмена не подвела, и девушка с легкостью прочла написанное на кулоне.

– Амулет с именем фараона? – удивилась Маша, разглядывая талисман.

– Э… – Неб зажал украшение в кулаке и посмотрел куда-то в сторону. – Женщина умеет читать?

Правда, девушку интересовало совсем другое – откуда у нее вдруг появились столь странные способности: сначала она с легкостью расшифровала надпись перед входом в магический салон, а теперь смутила парня своими знаниями.

– Немножко, – зарделась она и провела носком по песку у основания столба.

– Спасибо, что просветила. А то я безграмотный, и не знал, что написано на подарке моего господина.

Он так улыбнулся, что Маша поняла – знал он прекрасно содержание своей висюльки, только не ожидал от девушки такой образованности. Просто не мог Неб оказаться безграмотным. Он не выглядел таковым. Как это определяется – неизвестно, просто взгляд у него слишком умный для необразованного. Может, и хотел он слиться с толпой простого люда, но у него не выходило. Мелочи выдавали в нем как минимум царского слугу.

– А кем безграмотные парни в Уасете работают? – заигрывающе посмотрела на своего знакомого московская студентка в надежде раскусить его.

– У меня самая дурацкая работа на свете, – заявил он, лукаво улыбнувшись и подмигнув.

– Странно, в наших краях тоже, чем более дурацкая у тебя работа – тем больше за нее платят. Не шпион ли? Ну… соглядатай.

Последнее Маша добавила, как увидела удивленное лицо парня, вытаращившего глаза после слова 'шпион'.

– Может быть…

Неб грустно улыбнулся и посмотрел на храм. Наверное, представил он девушку на своем месте, и та поняла, что о работе с ним лучше не говорить, а то еще впадет в депрессию, и одним жизнерадостным человеком в этом городе станет меньше.

– Пойдем к Реке, чего печься на солнце как лепешки воон в той пекарне…

– Да уж, – буркнула себе под нос Маша.

А в глубине души подумала: 'Только не приглашай меня туда отобедать!

Девушка вырвалась из объятий и побежала в сторону Хеопсовой набережной.

– Эй, подожди! – крикнул ей вслед Неб. – Забыла, что ли, как вчера уделала меня?

Он улыбался и медленно ковылял, прихрамывая на правую ногу. И только тут Маша обратила внимание на ссадину на колене. Она протянула ему руку, и он схватил маленькую девичью ладошку своей пятерней.

– Сильно болит? – с сочувствием спросила девушка, глядя на перемотанное колено.

– Если не сгибать… ух… то вообще, нет.

Тащить за собой хромающего человека до реки казалось далеко. Правда, Машу изредка посещала мысль, будто Неб просто дурит ее и притворяется покалеченным. Ей казалось, что он так и ищет предлог покрепче обнять за талию, встав отдохнуть посреди дороги. Уткнувшись носом в ее плечо, он гладил ее руки. А еще сердце в его груди колотилось словно бешеное. Она чувствовала это, когда он прижимал ее к себе. Но почему-то ей не хотелось сопротивляться. Назойливого Ваську, когда тот предпринял подобную попытку после измены, она толкнула так, что тот чуть не навернулся с лестницы.

– А вот и Хапри [9]9
  Так называли Нил древние египтяне.


[Закрыть]… – вытянул вперед руку Неб, показывая на сверкающую от яркого солнца воду реки.

Берег Нила, а Маша эту реку привыкла называть именно так, зарос камышами на несколько метров, так что двое гуляющих пробирались к воде, раздвигая густую траву и разгоняя прячущихся в зарослях от солнца ибисов. Болот тут не было, ноги совсем не проваливались, а после камыша открывался маленький пляжик.

– Мелочь, – оценила Маша, – Волга под Самарой и то, шире, а тут… ручей какой-то.

Москва-река тогда по ее меркам, вообще, смех посреди долины. Начитавшись красочных описаний в учебниках, девушка ожидала увидеть нечто более впечатляющее. На другом берегу совсем не было ничего интересного, только коричнево-красные скальные породы, бескрайняя пустыня и несколько маленьких домиков, где, скорее всего, жили парасхиты [10]10
  Бальзамировщики


[Закрыть]. Скукота. В книжках все было куда более романтично расписано: пирамиды, Долина Фараонов, владения Сета, а на самом-то деле…

– А что такое Вору-га и Сама-ра, Маш-шу?

– Самара – это город, где живет моя бабушка, – тихо заметила чужестранка, – и стоит он на реке с названием Волга.

Чего и говорить, что бабушка еще не родилась, Самару – не основали, а река еще не названа Волгой. Но Маше как-то привычнее было рассказывать о далеком будущем, как о существовавшем нынче.

– А наша Хапри тоже шире. В Мемфисе, допустим, тот берег только благодаря пирамидам виден. Или хотя бы в проклятом городе…

Девушка с большим интересом посмотрела на собеседника, а он, поймав ее взгляд, уточнил, подтверждая догадки московской студентки:

– В Ахетатоне.

– Ахетатон… – повторила она.

Что же про него писали в Википедии – пыталась припомнить девушка. Искусство тех времен очень впечатляло ее: изящные формы, грациозные фигуры на росписях, утонченные статуи царственных особ.

Вроде бы история этого города связана с именем Эхнатона, который сам себе сменил имя, решил за весь народ, будто богов не существует, и на свете есть только один из них – неповторимый Атон, солнечный диск, которому и следует поклоняться. Так началась в Древнем Египте перестройка всего, что было нажито тысячелетиями. Возвели новую столицу, Амарну, или, как называли этот город египтяне, Ахетатон, 'Небосклон Атона'. Всех старых богов объявили 'вне закона', а тех, кто в них верил – 'врагами народа'. Все каноны перевернули с ног на голову. Стали рисовать все 'так, как должно быть'. Много хороших вещей было создано в те времена, шедевры, так сказать. Но искусство искусством, а жизнь – это совсем другое.

Перестройка хороша в лучшем случае для организатора, но не для тех, кто остался после него, рассуждала девушка. Есть фанатики, имеются и оппоненты.

У Эхнатона родилось шесть дочерей от первой жены и два сына – от второй [11]11
  Это лишь одна из версий гениологического древа XVIII династии, такая же не полностью подтвержденная египтологами, как и все остальные. Здесь и далее в романе автор придерживается именно этой версии.


[Закрыть]. Было, кому продолжать 'благое дело'. Только не сложилось. Наследников, как писали в энциклопедиях, убили тщеславные приближенные, и настала эпоха безвременья, когда и былое воротить уже тяжело, и от нового стремишься избавиться, как от порождения зла. И нет в душе ничего, кроме желания, отхватить для себя кусочек побольше. С закатом Ахетатона началась эпоха коррупции и жестоких дворцовых интриг. И все это свалилось на плечи молодого фараона. Как это похоже на то время, в котором жила Маша до невероятного перемещения в прошлое.

А предположить, что историю давно минувших дней она сможет увидеть воочию…

– Ты была в Ахетатоне? – поинтересовался Неб.

– Нет, только слышала кое-что. И давно его покинули?

– Мне было тогда… – он прищурил глаз, припоминая, – … четырнадцать лет.

– А сейчас тогда сколько?

Парень – не девушка, чего скрывать.

– Луну назад девятнадцать исполнилось, – сухо ответил он.

– А у меня день рождения через шесть лун примерно. Тоже девятнадцать будет, – улыбнулась Маша и протянула ему руку, – идем, чего стоять как памятникам.

– Издеваешься? – спросил он, как бы специально с трудом пытаясь согнуть ногу и показать, как это больно.

Девушка ответила ему такой заискивающей улыбкой, что не уступить ей было невозможно. Не отвалится же нога, на самом деле. Неб сел, обнял Машу и начал рассказывать:

– Это моё любимое место. Жалко только, что во время наводнения его затопляет. Сейчас-то у нас месяц фармути [12]12
  Что-то типа июня по российским климатическим меркам, а по временным – март-апрель.


[Закрыть], конец весны, скоро начнется засуха, станет ещё жарче. Ужасное время. Поверь, сидеть дома, поджав ноги на кровати во время наводнения – куда приятнее, чем терпеть засуху.

– А я люблю, когда жарит!

Видела бы Маша, какими красными стали ее плечи за час прогулки под весенним солнышком, взяла бы слова обратно. Это привыкший к такому пеклу Неб мог не бояться, что его спина сгорит под безжалостными лучами.

– Ничего-ничего, – рассмеялся парень, – если ты в Кемете надолго, то дней через двадцать ты ощутишь, что такое настоящая жара. И сама себе волосы обрежешь, чтоб не мешались. То, что сейчас у нас в полдень – утренняя прохлада по сравнению со временем засухи.

А потом Неб перешел от разговоров о погоде к рассказам о коварных крокодилах в реке, о Долине Фараонов на том берегу. Там 'жили', правда, не только Ка царственных особ, но и других знатных кеметских деятелей. Рассказал он, что как-то ночью увидел на том берегу и своего отца. Да, берег далеко, но Неб прекрасно помнил папин силуэт, несмотря на то, что отец умер, когда мальчику было десять. Тем более, как рассказал парень, отца ни с кем другим спутать невозможно. Он тогда звал сына к себе.

– Гамлет, принц кеметский, – пошутила Маша, не верящая в подобные россказни.

Но когда она поймала на себе ошарашенный взгляд парня, ей захотелось сделать вид, что она поверила каждому слову. Набожные они, эти местные, несмотря на разброд в религии. Неб продолжал рассказ – как он крикнул в ночи: 'Отец, я еще хочу пожить на этом берегу!!! И призрак ушел.

А в ответ Маша рассказала о Москве её времени. Он потерял отца, а она – дом. Получилось у нее так, что она не произнесла ни одного непонятного древнему слова. Пошла на пользу практика по истории, когда студентам задавали написать послание человеку из другой эпохи, не на три тысячи лет в прошлое, конечно, но письма Петру Первому или Екатерине Великой составлять приходилось. Напишешь еще что-то в духе 'Метро рулит! или 'Превед, Наполеончег! сразу к экзамену не допустят.

– Маш-шу, а скажи, почему я ни разу не слышал о твоей стране?

– Наверное, потому что она очень далеко, и вашим путешественникам слишком опасно просить богов о таком долгом покровительстве.

– Но в то же время ваш царь отправил тебя, маленькую и хрупкую, в такой дальний путь!

Маша вздохнула. Она правителей своего времени: и российского, и белорусского только по телевизору видела, да и теперешнего, кеметского, фараона Тутанхамона, помнила только по картинкам из Интернета.

– Мы не верим в богов! Мы сами строим свою судьбу! Поэтому не боимся проделывать столь длинный путь, чтобы увидеть новое и диковинное! – эк, завернула.

Боги, Ваня, вроде бы, их называл четырехмерными, высшими и еще антропоморфами… Они существовали, но никогда не думали о людях и о помощи им. Высшие – это просто один из подвидов обитателей мира. Но рассказывать об этом древнему сродни спиливанию ветки на которой сидишь. Скажи Маша об отсутствии веры лет на пятьдесят раньше, или же наоборот, позже, то ее собеседник бы точно заметил: 'И вы живете в брошенной богами стране? Но тот, кто жил в Кемете времен наследников Эхнатона, не мог ничем возразить. Да и какая Россия брошенная, если в ней, по словам сотрудников одного подозрительного отдела, обитает с три десятка высших.

Но Маша уже не думала о правителе, ее голову заполонила мысль о фресках. Интересно, насколько человек похож на свое изображение. Если Неб – сын знатного человека, один из приближенных фараона, то, возможно, она видела сидевшего рядом с ней и нежно обнимающего ее за талию парня на какой-нибудь репродукции.

Она смотрела на него и пролистывала в памяти тома книг по искусству и вспоминала виденные в Интернете картинки. Или желание найти своего друга в исторической хронике, или какое-то внешнее сходство… что-то говорило Маше, что Неб ей, ой, как знаком.

– О чем задумалась, красавица? – спросил он.

Взгляд Маши был настолько серьезным, что можно было решить, не задумывает ли она заговор против власти.

– Да ни о чем, Неб! – рассмеявшись, ответила она.

– Знаешь, что?

– Что? – лицо ее вытянулось, все мысли о фресках и месте Неба в истории страны Кемет куда-то упорхнули.

В ответ он ласково посмотрел на нее и, закрыв глаза, прислонился щекой к ее щеке. Она не заметила, как ее голова коснулась горячего песка. Перед глазами было лазурное небо и… его лицо.

– Ты мне нравишься, Маш-шу…

У девушки перехватило дыхание. Почему-то больше ничего не хотелось сказать. Она только крепко схватилась руками за пояс его короткой юбки. Шуры-муры – еще ладно, поцелуйчики там всякие, байки на свежем воздухе, но большего она ему пока не позволит. Маша закрыла глаза. Сейчас он снова прикоснется своими губами к ее губам. Наверное, и ее все же можно полюбить не корысти ради.

Стайка ибисов, крича, выскочила к реке. Неб оглянулся в их сторону.

– Эти священные птицы ничего не смыслят в человеческой жизни! – возмутился парень, когда они с Машей уже шли по улице в сторону центра города.

– Неб, хочешь ко мне в гости? – вдруг спросила она. – Я тут неподалеку живу!

– Чего же не хотеть? Приглашаешь?

– А то! Ленина, дом 28!

И тут Маша охнула. Опять она вспомнила о разметке, неведомой местным жителям, но в ответ она, в неожиданности для себя, получила:

– Это в новой хеттской записи-то? Тогда я – на Энгеруса-4 живу!

– Ты… можешь… читать по-русски? – девушка чуть не потеряла дар речи.

– Как ты сказала, Маш-шу? Там же по-нашему написано!

– Ты же безграмотный! – подколола она.

– Это только в отношении талисмана! Слишком сложные закорючистые значки…

– Целых три! – охнула девушка, разведя руками.

Фантастика, да и только! Если когда-нибудь Маше скажут, что египтяне – праотцы русских, то она охотно подтвердит сей факт. И после этого надо будет еще отметить, что авторы кириллицы вовсе не Мефодий с Кириллом, а Иван Дураков да Марья-искусствовед из Москвы. Хотя… Кто знает, какие силы замешаны в их странном перемещении. Вдруг просто все русские надписи переводятся на кеметский с помощью иллюзий.

– А у тебя простенький дом, – оценил Неб строение, которое Маша назвала своим жилищем.

– Не говори, пока не зашел, и не удивляйся, у меня там много странного! – предупредила девушка, открывая дверь.

Конечно, она надеялась увидеть Ивана, но брата дома не было. Сначала она, было, опешила, но потом Маше такое стечение обстоятельств пришлось по душе. Никто не станет называть ее мелкой, дразнить, что ее друг старше на три с лишним тысячи лет.

– Стой, это что за оберег? – он уперся рукой в нарисованного давеча пингвина.

– Тукс, – отмахнулась Маша.

– Значит, ты поклоняешься этому богу, – заключил молодой человек, разглядывая черное лысое чудище с белым пузом, огромными глазами и желтым клювом, изображенное в анфас. – Но он не может защитить тебя, потому что у него нет охранных жезлов.

– В смысле? – девушка вышла из дома, закрыв за собой дверь и уставившись на изображение.

Если божество охраняет дом, пояснил Неб, то оно должно держать в руках, да-да, в этих черных обрубках без пальцев, два жезла: 'Анх' – петлю жизни, и скипетр богов с навершием в форме головы жирафа.

– Я бы не хотел заходить в дом, охраняемый безоружным богом, – закончил с ликбезом Неб.

– Не проблема!

Девушка взяла валявшийся у входа баллон с желтой краской и за считанные минуты у пингвина Тукса в лапах появились два жезла. Видели бы это программисты, подумалось Маше. Но она постаралась спрятать плохо скрываемую улыбку и пригласила друга войти в дом.

– Кстати, о жезлах я пошутил, просто привык их видеть в руках у богов.

Эта реплика помогла московской студентке снять напряжение и расхохотаться.

Неб стоял у нее за спиной и молча созерцал комнату, снаружи кажущуюся намного меньше. На потолке висел большой белый шар. Стены завешены если не папирусом, то чем-то подобным, и разрисованы в очень нежные красивые цвета. Таких еще ни один местный мудрец не придумал даже для раскраски стен во дворце. Цветы, изображенные на этих папирусах, и вовсе никогда не росли в Кемете.

Эту красоту нарушали две большие, совершенно неприглядные картины. На одной был изображен ухмыляющийся человеческий скелет, восседающий на какой-то ужасной штуковине с двумя колесами, герой какого-то Асфальта. А на второй – божество Тукс с дырявым флагом из четырех лоскутов разного цвета и подпись: 'Пингвины не летают! Кровати, а в комнате их было две, совсем не походили на кеметские – раза в два шире, и на них лежало несколько слоев материи, верхний из которых мог служить отличной накидкой.

– А ты садись, – пригласила Маша, указывая на кровать Ивана, рядом с которой располагалась тумба с компьютером, уклеенная вкладышами с динозаврами.

Это похоже на столик, но то, что на нем лежало: закрытый ноутбук, мышка на коврике, пестрый компакт-диск – диковинные вещи. Неб с опаской сел, куда ему предложили. Вдруг оттуда, из-под стольких слоев ткани, кто-то выскочит? Но ничего ужасного не произошло.

– Жестче тюфяка! – заключил он. – Но невообразимо удобно.

Рядом располагалось еще одно такое же ложе, и там также стоял стол с подобной диковинной штукой и странной серой вещицей, внешне очень сильно напоминающей сундук.

Это был струйный принтер Кирилла. Ближе к двери в углу ютился кухонный стол, на котором валялся выжатый до конца пакет из-под 'Доброго' сока, пустая банка энергетика, две кружки, а напротив – старичок-холодильник 'Зил', который, будучи проданным одному из студентов в другой эпохе, и не предполагал, что увидит на своем веку и времена фараона Тутанхамона.

– А чего ты сундук боком поставила? – поинтересовался Неб, ткнув пальцем в сторону холодильника.

– С ним так удобнее, потому что это не простой сундук, а холодильник!

– Хоро-диру-ник? – переспросил парень. – А чем он от простого сундука отличается?

Говорить на эту тему можно было долго и нудно. Окажись дома Иван, точно бедный Неб не избежал бы лекции о холодильных установках с подробной демонстрацией разваливающейся на кусочки инструкции 'Зила' и выводом уравнений теплообмена. Маша же, ни бельмеса в технике не смыслящая, всего лишь сказала:

– Это чтобы еду хранить.

– Как же такая хрупкая девушка смогла до Кемета столько дотащить из своей неведомой страны, что севернее Хатти?

Она чуть не рассмеялась, представив себя, переносящей на спине холодильник, две кровати и столы через Кавказский хребет.

– Молча! – лучший ответ всех времен и народов, на который нечем возразить. – А хочешь, я наше искусство покажу?

Глаза парня загорелись от любопытства. А Маша взяла лежавший на столе у Кирилла цифровой фотоаппарат.

– Господин Эхнатон за такое бы полцарства отдал! И царевича Тутанхатона [13]13
  Так его звали при жизни Эхнатона и вообще, при атонизме. Имя Тутанхамон фараон взял только после переноса столицы из Ахетатона обратно в Фивы.


[Закрыть]мне в мужья в придачу! – набивала себе цену Маша.

Парень вздрогнул, когда девушка игриво назвала имя теперешнего фараона, каким оно было при атонизме, но решил не показывать вида, что это его сильно волнует.

Она уселась рядом с Небом и, вытянув вперед руку, сфотографировала себя, а заодно и друга. Со стороны выглядит как сумасшествие, но снимки ничего получаются. При дневном свете вспышке не суждено было напугать и без того удивленного донельзя молодого человека.

Оцифровка фотографий – одно из немногих занятий с компьютером, которое Маша отлично освоила даже под Линуксом. Более того, показывать, что она не в состоянии пользоваться утварью из собственной комнаты, девушка вовсе не желала. Конечно, в этот момент ей очень бы помогло присутствие брата, но…что имеем.

Девушка включила Кириллов ноутбук. Ее друг, разинув рот и вытаращив глаза, смотрел как она открыла тоненькую шкатулку, которую, как оказалось, заполнить ничем невозможно: на крышке – светящаяся картинка, обнаженная девушка под водопадом, а вместо полого пространства – добрая сотня квадратиков, помеченных иероглифами. Пока Неб смотрел то на монитор, то на клавиатуру, Маша и переписала фотографию на 'рабочий стол'. А куда еще может скопировать файл 'чайник'? Не прошло и минуты, как парень чуть не вскрикнул он ужаса:

– Я думал, что этот сундук…

Как всегда, раз у тебя в обиходе ничего, кроме столов, стульев, кроватей и сундуков не было, то ты считаешь, что и у других дома не может быть предметов иного функционального назначения. А сундук, издающий не очень эстетичные звуки и выплевывающий тонкий белоснежный папирус…

– Вот! – продемонстрировала Маша распечатку.

Неб открыл рот от удивления. Такой реалистичной графики он еще ни разу не встречал. Никаких канонов, установленных более тысячи лет назад! Не было и типичных орнаментов! Все так, как есть, два счастливых лица на фоне светлых цветов.

– Дарю! – Маша протянула листок обезумевшему парню.

– А сундук этот можешь подарить? А лучше – всё.

Маша посмотрела на фотоаппарат, компьютер и принтер, а заодно и на неподнимаемый аккумулятор под столом, прикидывая, как бы отказать, но ничего дельного в голову не приходило. Если парень хочет заняться фотографией, то ему столько техники отдать придется – ужас просто! К тому же, аккумулятора в лучшем случае на пару часов хватит, а дальше… ищите электростанцию, жители Кемета. И тут она начала плести первый пришедший в голову бред.

– Подарить-то могу, – сказала она, – но божество, что рисует со слепков, вряд ли захочет слушаться кого-либо кроме меня.

– Ну подари, я его уговорю! – Неб жалобно посмотрел на нее, что отказать было очень сложно. – Меня все слушаются. Даже твой фо-нарь.

Эх, если бы он видел, что назвала его новая знакомая божеством – маленькую черную коробочку, которую именуют картриджем и продают во всех компьютерных магазинах.

– Нет! – решительно сказала девушка, осознавая, что чужое разбазаривать она не может. – С этой бестией не договориться! А если и убедишь его что-то нарисовать, то он выпендриваться начнет!

Это Маша вспомнила, как однажды она вызвала печать пробной страницы, когда принтер был не подключен к компьютеру.

– Лучше, – продолжила она, – я для тебя как-нибудь еще разок попрошу нарисовать, идет, Неб?

– Ну ладно, пусть будет по-твоему, – улыбнулся он, не сводя глаз с фотографии.

Неб тогда и предположить не мог, сколько чудес его еще ждет впереди. Как говорится, с кем поведешься, того и наберешься.

А как же Иван? Он не стал отсиживаться дома и ждать, когда Маша вернется с прогулки и доложит обо всем, что успел рассказать ей Неб о своей эпохе. Он подозревал, что местный житель позвал девушку вовсе не для разговоров о дальних странах и своей жаркой родине.

Да и голова столько мыслей генерировала: и мрачных, апокалипсических, и не очень.

Программист подумал, что было бы интересно взглянуть на исходный текст программы, заславшей его в столь далекое прошлое. Но кто его покажет? Жаль, что в древности не было Интернета, даже письма Локи не отправить, не спросить, что к чему. Еще один вариант подсказки, файлы помощи, Ваня отмел сразу же. Он предпочитал разобраться во всем самостоятельно. Только раньше ни одно компьютерное творение рук человеческих не затаскивало его в далекое прошлое. А тут, в этом чёртовом Кемете, без мануала [14]14
  Инструкция по использованию, например, программного обеспечения (разг.).


[Закрыть]нелегко. Из подсказок втрескавшаяся в какую-то будущую мумию Машка, ее учебник и шпаргалки из Википедии, о которых четырехмерные шипят исключительно матом. В общем, помощи ждать неоткуда.

Иван несколько раз просмотрел исполняемый файл, который был записан на флешку. Хакерские попытки оказались тщетны – 'Доступ запрещен'. А подобрать пароль, который поставил на файл бог, не получалось. В отличие от людей, антропоморфы придумывали куда более изощренные строки. Тут на ключи вроде 'Один – негодяй! или 'Убью Тора! выдавались язвительные комментарии, не очень лестно характеризующие людское племя.

– Ладно! – сказал Ваня сам себе и открыл черное окошко консоли.

Консоль – это такая очень полезная штука для продвинутых пользователей, в которой можно отыскать много интересного, если знать нужные волшебные слова. Так объяснял программист назначение этого окна рядовым пользователям.