Текст книги "Отдел странных явлений Часть 2 : Тайны Черной Земли"
Автор книги: А. Котенко
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
– Я специально вчера попрощался с тобой, – продолжал фараон, – я сказал тебе правду, я проклят и скоро меня убьют. Я решил уйти из твоей жизни, чтобы ты не страдала. И не знала, что я погиб. Я не хотел ранить твое сердце, прекрасная Маш-шу… Если бы всё обошлось, я бы вернулся…
Иван молчал. Возможно, он и отшутился бы чем-то типа – так вот какой твой дружок-мумия, – но язык не поворачивался. Зато сестра вела себя с фараоном до неприличия смело.
– Мне было бы легче знать правду, а не тешить себя надеждами, моя прелесть, – всхлипывая, сказала она, встав лицом к своему другу. – Ты самый обыкновенный трус!
– Машка, ты как себя ведешь, это же… – попытался влезть между собеседниками программист.
Она резко развернулась на каблуках и побежала в дом. Дверь с хлопком закрылась прямо перед носами кинувшихся вслед за девушкой брата и фараона. Шпингалет – по ту сторону двери, и Маша не замедлила им воспользоваться.
Уверенным жестом Иван махнул Тутанхамону, приглашая обойти дом.
– Полезли в окно! И скорее, пока она не наложила на себя руки.
Просто льняное полотно, такой выглядела штора, когда на нее смотрели с улицы. Казалось, окно открыто, то стоило Ивану попробовать положить руку на подоконник, как он почувствовал невидимую преграду. Стекло… Да, не стоит забывать, что в домах двадцать первого века другой эры окна устроены несколько иначе.
– В чем дело? – шепнул Тутанхамон и тоже попытался заглянуть в окно вслед за товарищем по несчастью.
– Боги не пускают, – пожал плечами программист, потому что иного объяснения происходящему он не придумал.
Зато можно было стучать в невидимое с улицы стекло и орать, умоляя девушку открыться. Только бы не натворила глупостей – думалось Ивану, но он сразу одергивал себя – Маша не слабохарактерная, она не станет убиваться из-за того, что любимый не сказал всей правды. Перебесится, вечером все забудет. Смирится.
– Как меня поражает ваша железная мужская логика, – заявила девушка, подойдя к стучащим в окно парням сзади, – я тебя полюблю, я с тобой пересплю, но жениться не собираюсь, ибо есть уже супруга у меня! Все вы, мужики, одинаковые! Не важно, студенты вы, фараоны всякие, банкиры, уголовники, повара или мумификаторы. Все вы просто-напросто придурки! Замуж не за кого выходить!
Брат сразу подметил, что сестра еле стоит на ногах, схватившись рукой за угол дома.
– Чего стучите, а? Голова от вашего стука раскалывается! Проваливайте… – она вытянула вперед руку, показывая направление, – оба! Нафиг! Быстро!
– Ты что, пила? – Иван схватил Машу за плечи и принялся трясти ее, что было сил.
– В отличие от некоторых, нет! – оттолкнула его сестра и подошла к разоблаченному возлюбленному. – И не курила!
Красные щеки, бесцельно смотрящие глаза, стойкий запах спирта – программист понял, в чем топила депрессию его милая, добрая, хорошо воспитанная сестренка-трезвенница. Да и прозрачная литровая бутылка в левой руке девушки красноречиво говорила обо всем. Она никогда ничего крепче вина не употребляла – ударило в голову брата! Но все мысли о пьянстве сестры улетучились, когда после своей пламенной речи Маша подошла к Тутанхамону. Она долго испытующе смотрела фараону прямо в глаза, а тот испуганно отшатнулся и в ужасе ожидания гадал: что же предпримет его любимая. А она, фыркнув и еще раз назвав его трусом, отвесила такую пощечину, что тот еле удержался на ногах и схватился рукой за ушибленную уже во второй раз челюсть.
– Маша!!! – Иван просто не спускал глаз с сестры, а когда он попытался взять ее за руку, то…
– Плюс один! – она врезала и брату.
Сестренка еле удержалась на ногах, но, тяжело вздохнув и схватившись за стенку, все же не упала. Она молча прошла мимо очумевших от ее поведения парней и, выйдя на самый центр улицы, громко, чтобы все слышали, заявила:
– Все мужики – сволочи, обманщики, подхалимы, трусы, эгоисты… Бес-чув-ствен-ны-е коз-лы!
– Женская логика убийственна, апчхи, – выдохнул Иван.
Соседская кошка сидела на песке неподалеку и тоже смотрела на психующую пьяную девушку. Сам сосед, испугавшись праведного гнева чужестранки, захлопнул дверь.
– Не нужны вы мне! – продолжала орать Маша. – Оба! Уйду я от вас! Спасу Иру и увезу ее в Москву! А вы тут сидите, два придурка!
Парни переглянулись, а девушка, гордо подняв голову, чинно зашагала прочь от дома, стараясь двигаться по прямой, хотя ее из-за дурмана в голове иногда заносило. В глубине души она хотела, чтобы ее догнали и начали успокаивать, обнимать, целовать, лелеять и нянчить, но гордость и у мужчин имеется. И только когда Маша зашла за угол, она прислонилась к стене, бросила бутылку под ноги и, ехидно хихикнув, буркнула под нос: 'Они поверили, что я напилась! Улыбнувшись, сама себе, девушка направилась в пекарню, где с утра традиционно заседал фан-клуб имени Ивана Дуракова, или местное отделение форума 'Космополитан', одним словом, ОДВ: ткачиха и две дочки богачей.
На душе у девушки было легче, чем никогда. Осталось только излить все свои беды подружкам, окончательно перемыть косточки изменникам и обманщикам и придумать собственный план спасения Иры от царицы.
– Ну и дура! – крикнул сестре вслед Иван.
– Что это было? – не понял Тутанхамон.
– Апчхи! Моя сестра – девушка принципиальная. Больше всего на свете терпеть не может, когда ей врут и недоговаривают. Она уже столько парней отправила прочь… Даже самого фараона.
Последнее Ваня сказал настолько воодушевленно, что правитель невольно улыбнулся.
– Неужели это она серьезно на нас так, а? Ну, уйдет, обидится? – заволновался фараон.
– Апчхи! Машка слов на ветер не бросает, и еще, – программист обнял Тутанхамона за плечи, – она бухала мою водку! Ты представляешь? Мою водку! Мою! И со мной не поделилась! Поэтому мы с тобой с горя возьмем по новенькой… Дурааааа!
– Но я…
– Никаких 'НО', сначала бухать, а потом ты меня велишь повесить за то, что я тебе в челюсть вчера дал! Заходи! – заорал Дураков, вваливаясь к себе в дом.
– А что значит 'бухать водку'? – тихо спросил фараон, но программист этого не услышал.
Тутанхамон разглядывал в зеркало, висевшее над кухонным столом, избитое лицо. Вчерашний синяк на скуле он с утра закрасил хной, чтобы никто при дворе не видел, но теперь еще и щека горела после Машкиной оплеухи. Она будет долго болеть. Пройдет ушиб, уйдет краснота, но паренек еще не один раз приложит к ней руку. Как будто вся досада его девушки сконцентрировалась в этом ударе.
Пока фараон любовался своей побитой физиономией, он в зеркало заметил, как Иван вытащил из шкафа два сосуда с прозрачной жидкостью, очень похожих на то, что держала в руке Маша.
– Хорошо нас с тобой мелкая изукрасила, – глянул программист в зеркало на свои ушибленные щеки. – Пошли бухать на свежий воздух.
– Стой, хна не найдется?
– Прошу прощения, – развел руками Иван, – не барышня, волосы не крашу.
– Волосы? – Тутанхамон открыл рот. – А я синяки…
– Да забей, до свадьбы заживет! – тащил его за руку на улицу программист, забыв даже о том, кто когда-то обращался с правителем исключительно на 'вы' и с должным почтением.
Иван, засунув бутылки за пояс, вытащил еще и гитару и две табуретки. Тутанхамон и слова вымолвить не успел, как личный сыщик усадил его на эту странную мебель.
– Это кефир, – протянул программист разбухший от нескольких дней пребывания на жаре пакет домиком с нарисованной на нем пестрой коровой, – самый слабый и никчемный алкогольный напиток, от него пьянеют только маленькие дети.
Иван воткнул сверху пакета нож. Превратившийся от жары и истечения срока хранения в творог кефир вылез в образовавшуюся дырку.
– По-моему, он испортился, – огорчился парень и, взяв пакет из рук правителя, швырнул просроченный продукт через плечо.
Пакет, пролетев по параболе метра два и достигнув земли, разорвался от удара. Прокисший кефирный творог большой кляксой красовался прямо напротив порога Иванова дома. Догадливая соседская кошка, словно зачарованная, подбежала к этой кляксообразной массе и принялась старательно ее вылизывать вместе с песком, будто вкусно.
– Э-э-э-э! – обернулся в ужасе Тутанхамон. – А она не отравится?
– Эти твари только просроченное и жрут! – лишь махнул рукой программист и принялся вскрывать водку. – Вот это волшебное зелье никогда в творог не превратится!
– Вообще-то, кошки всегда были священными животными, а не тварями! – обиделся фараон, проведя рукой по кинжалу, висящему в кольце на поясе. – Да не разгневается на невежду Бастет…
Услышав имя богини-кошки, животное навострило уши и громко мяукнуло. Ох уж эти древние: у них и коты священные, и коровы, и лягушки с тараканами, наверное, тоже.
– Послушай, Иван, я ж к тебе…
– На! – протянул Дураков откупоренное зелье фараону. – Дело терпит до вечера.
Прозрачная, как вода, жидкость. Интересно, за что ее так хвалит чужестранец? Что в ней нашла Маш-шу? Вряд ли он хочет отравить его, фараона, потому что себе откупоривает точно такой же сосуд. И почему он говорит 'напиться'? Неужели эта обычная вода такая же крепкая, как красное кеметское вино? Попробовать! Непременно нужно попробовать! Тутанхамон поднес бутылку к носу и понюхал. Нет, там был не запах обычной воды, а чего-то пьянящего, одурманивающего.
– Что уставился на бутыль, как ребенок малый? Пей, хуже не будет, зато забудешь Машкину оплеуху! – залихвацким голосом сказал Иван.
Тутанхамон, зажмурив глаза, отпил.
Во рту у правителя стало неприятно, даже жарко, и он поторопился глотнуть ту малюсенькую порцию, что испил из горлышка бутылки. Водка направилась по пищеводу, согревая изнутри всё тело. Молодой человек тяжело дыхнул и посмотрел на бутылку, что держал. Пить не перепить!
– Ничего себе напиточек! – воскликнул Тутанхамон.
– А то! – Иван взялся за гитару. – А с песнями так вообще замечательно пьется.
И Дураков брякнул по струнам, предварительно отпив 'заправки'.
Ты снимаешь вечернее платье,
Стоя лицом к стене,
Я вижу свежие шрамы
На гладкой как бархат спине.
Мне хочется плакать от боли
Или забыться во сне,
Где твои крылья, которые
Так нравились мне?
– Где твои крылья, которые нравились мне, ик! – допел за ним владыка Обеих Земель, отхлебывая очередной глоток водки.
Раньше у нас было время,
Теперь у нас есть дела,
Доказывать, что сильный жрет слабых,
Доказывать, что сажа бела.
Мы все потеряли что-то
На этой безумной войне,
Кстати, где твои крылья,
Которые нравились мне?
Да, уважаемый фараон пил из горла, потому что глупый невоспитанный Иван не догадался притащить пластиковые стаканчики или эмалированные кружки. А еще Тутанхамон успевал подпевать товарищу.
– Суперски поешь, правда! – похвалил его программист, и было за что.
– Чего? – не понимал тот. – Прекрати, нужно…
Но приложившийся к водке Дураков не слушал этих умозаключений. Допив бутылку до половины, парень вновь брякнул по струнам и начал собирать аккорды.
– Постой!!! – завопил фараон, подняв руку.
Он не удержался на табуретке и свалился на землю прямо на пятую точку.
– Иван, повтори про крылья, ик! – сказал он, привстав на локтях. – Это песня про разлюбившую меня ни с того ни с сего Маш-шу! Теперь у этой девчонки нет крыльев, ик, которые нравились мнеееееее!
Последнюю фразу Тутанхамон уже пропел. Он сел на земле, скрестив ноги, и приготовился слушать и подпевать.
Ничего не оставалось делать, как снова наигрывать Наутилусовские 'Крылья'. Фараон даже не дал Ивану спросить, почему это Маша с крыльями. Ведь девушка подарила свой рисунок 'Тутанхамон и женское воплощение Шу' (так его правильнее будет называть) не брату, а возлюбленному. Фараон довольно быстро выучил слова и начал сам исполнять эту песню. Конечно, пение пьяного правителя нельзя было сравнить с оперным тенором, но слух у парня, определенно, присутствовал.
В заключение третьего раза исполнения песни Иван так ударил по струнам, что тоже не усидел на своей табуретке и грохнулся на землю. О, несчастье! Программист, падая, пнул ногой свою бутылку, а, приземляясь, уронил выпивку товарища, так что некоторое, и довольно большое, количество зелья просто вылилось и впиталось в землю.
Тутанхамон поднял свою бутылку и бросил ее за угол, мол, хватит. А Дураков, не спуская глаз с плывущих по небу облаков, затянул без музыки.
Русская водка, что ты натворила?
Русская водка, ты меня сгубила!
Русская водка, белый хлеб, селедка,
Весело в веселье, тяжело в похмелье!
Жара и водка – вещи не очень совместимые. Программист знал, что когда на улице больше двадцати пяти по Цельсию, пить вредно. В Кемете стояло плюс сорок как минимум. А когда сорок снаружи и столько же внутри, наступает равновесие. Дураков не смог найти сил, чтобы встать. У него кружилась голова, и каждая попытка подняться на ноги заканчивалась очередным падением. Его кеметскому собутыльнику с непривычки поначалу было намного хуже: он лежал на животе и колотил кулаками землю, бормоча что-то нечленораздельное. Шумерский мат, как в шутку сказал в ответ на длинный непонятный монолог фараона Иван.
Любопытный сосед то и дело высовывался из дома поглядеть, что творится во дворе. Проходящие мимо двух наклюкавшихся ребят местные жители, лишь укоризненно качали головой. Как ни странно, но никто из зевак не узнал во вдрызг пьяном мальчишке своего правителя: или не ожидали от Тутанхамона такого, или тот настолько примелькался в толпе, что люди уже смирились с тем, что в городе проживает двойник правителя. Сосед же, когда увидел, как гость напивается, решил, что фараон так бы себя вести не стал, и пришедший к Ивану человек – просто дружок-собутыльник, у которого крыша поехала. Поэтому и ушел в дом заниматься своими делами.
Тутанхамон подполз к чужестранцу и, перевернувшись на спину, уставился на небо.
– Ну что, Иван, дружище, ик, замечательное зелье!
– Ты еще не пробовал самогонки, Тутик! – сонным голосом протянул Дураков.
– Ик… Надо будет…
– Слушай, ты и правда фараон, а не этот… ик… шпиёёёён? – программист устало повернул голову в сторону собеседника.
– Да, только никому, ик, слышишь, – Тутанхамон поднялся на четвереньки и положил руки на грудь Ивану, – слышь, никому не говори, ик, что я такой! Ну, что я этот… ну… правитель Двух Земель, во!
Программист искоса посмотрел на свесившуюся над ним пьяную рожу.
– Тутик, ты такой симпатичный, когда выпьешь! – пропел он и обнял фараона за талию, словно девчонку.
Дураков прижал его к себе и чмокнул в щечку. Обалдевший от такого обращения фараон замахал руками, но это не помогало, чужестранец не ослаблял хватки.
– Я люблю тебя, Ирина! – в пьяном бреду орал Иван.
– Я не Ирина, я Тутанхамон!
– А какая разница? – щелкнул он фараона по носу и дыхнул ему в лицо, правда, последнее получилось случайно. – Ты на нее похож!
– Спасибо за комплемент! – разозлился правитель. – Хватит дурачиться! Я тебе хотел сказать… но вышло как всегда! Ты о работе, Иван, помнишь? Спаси меня, я для этого тебя нанял! Меритатон приходит ко мне во сне, она рассказывает, что скоро убьет меня и станет владычицей Обеих Земель! Она пленила душу твоей девушки! Я знаю, где она живет! В гробнице Сменхкара…
– Тутик, Тутик, пожалуйста, помедленнее… Опять Сметан-ра… – протянул Иван и заснул.
Фараон схватил гитару и размахнулся. Нет, музыкальный инструмент был слишком тяжел, чтобы им бить по голове, поэтому садистская затея умерла, не успев и родиться.
– Эй, девушка, ик, – выбежал Тутанхамон на дорогу, махая руками.
Прямо на него шла простолюдинка в длинном желтом платье, неся кувшин на голове.
– Девушка, водички не найдется, ик?
Как парень ни старался, но по пьяни он еле держался на ногах. Прохожая, не подозревая о том, что перед ней сам фараон, опрокинула кувшин с водой ему на голову.
– Протрезвись, придурок!
– Очень мило с вашей стороны, ик, но ему, – Тутанхамон ткнул пальцем в сторону сопящего чужестранца, – я хотел устроить головомойку ему, ик. Девушка, ик, подождите.
Крестьянка, а ей с виду было лет пятнадцать от роду, грозно посмотрела на пьяного мокрого парня и, фыркнув, отвернулась и направилась к реке, заново наполнять кувшин. Фараон же, не устояв на ногах, сел посреди дороги.
– Сегодня же, ик, попрошу Эйе, чтобы с тебя, ик, нехорошая, налог… эй, девушка, ты куда? Ты почему своего фараона не слушаешь, ик?… Да покарает тебя Амон! И все остальные боги! Крокодилам скормлю! Не пожалею!
Она оглянулась на обиженного пьяницу, но угроза не вызвала у нее страха и она рассмеялась так, что ее поддержало еще несколько прохожих. Позор, да и только. Делать было нечего, пришлось бедному несчастному фараону тащить Ивана Дуракова во дворец по тайному ходу.
– Вообще-то, я фараон, а не носильщик пьяных идиотов! – вздохнул Тутанхамон.
Он взял спящего Ивана под мышки и поволок. Народ шарахался от пьяной парочки, к ним боялись подойти, а взрослые тыкали в их сторону и рассказывали детям, что нехорошо выпивать по кувшину вина в день. Пока правитель волок чужестранца, тот что-то бормотал. Это что-то было невнятным и непонятным. Точно, не шумерский мат.
Кеметские девушки, открыв рты, слушали увлекательный рассказ Маши о том, как она разоблачила Ивана Дуракова и Неба одновременно. Первый, оказывается, по уши влюбился в царицу и больше никого видеть не желает. А второй, оказывается, женат. На ком – московская студентка предпочла промолчать. Потому что даже этой информации отряду влюбленных дев оказалось достаточно, чтобы проклясть всеми возможными словами обоих. Далее биографии парней начали обрастать в девичьих разговорах нелицеприятными подробностями.
– А хотите проклясть их по-настоящему? – сверкая глазами, поинтересовалась Маша.
– Слепить куклу и ткнуть иголкой, чтобы у них кое-что отвалилось? – рассмеялась Тенра, покраснев.
– Они обманули девушку! – добавила ее подруга. – Поэтому я бы их убила.
– Как, например, – поинтересовалась студентка.
Восковая кукла, личная вещь и полить все кровью девственницы, – после такого проклятья не выжил еще никто. 'Так вот зачем Ире была нужна моя кровь! – проскочило молнией в голове у Дураковой. Счастливая улыбка расползлась у нее по лицу.
– А если кровь неправильная? – хитро поинтересовалась девушка у подружек.
– Ничего не случится, – пожала плечами ткачиха, – вроде бы так говорили жрицы храма Таурет…
– Прекрасно, это мне и надо!
– Не поняли? – насупилась Тенра. – Ты ж их обоих хотела проклясть.
– Я о своем, – учтиво заметила студентка.
У нее в голове начал рождаться план величайшего подвига, который она совершит без участия всяких идиотов из ОСЯ и лжецов из дворца. Все же блондинки временами отличаются умом и сообразительностью, Маша улыбнулась сама себе.
Кия, тихо отворив в дверь и попросив слуг не идти за ней, вошла в покои сына. Она остановилась на пороге и молча смотрела на угрюмо сидевшего на тюфяке правителя. Тутанхамон обхватил руками красную подушку и уткнулся в нее носом. Он смотрел прямо перед собой, но, казалось, при этом ничего не хотел замечать и стал предметом интерьера.
Прямо под окном стояла высокая кровать, которую украшали две головы гиппопотама, а ножки были похожи на львиные лапы. Таким образом, заботливый мастер позаботился об обереге для Тутанхамона, поставив ему в стражи целых двух золотых Таурет [34]34
Таурет – богиня-покровительница материнства, отгоняет злых духов от жилищ.
[Закрыть]. Рядом с кроватью располагался невысокий столик, на котором лежало золотое зеркало в форме 'анха', тиара, скипетры и две очень странных картинки в деревянных рамках. Как будто кто-то перенес реальность на папирус. Это были распечатки фотографий: на одной фараон в обнимку с белокурой хеттской женщиной, на другой – с черной кошкой на руках. То были подарки от Ивана и Маши. По всей комнате был расстелен ковер, сшитый из шкур львов, а в дальнем углу стоял сундук с небрежно брошенной на его крышку одеждой и пара маленьких стульчиков.
В ногах у владыки Обеих Земель устроился рыжий короткошерстный кот с белой грудкой. Нежась на солнышке, животное драло коготками край тюфяка и довольно мурлыкало.
– Мама, я же просил Ани… – буркнул Тутанхамон. – Оставьте меня все.
Кия тут же села к нему на краешек кровати и взяла сына за руку, но тот посторонился, бросив на сероглазую митаннийку недоверчивый взгляд:
– Что вы пили? Вы с чужестранцем чуть не умерли!
– Кажется, это называется водкой, – сухо ответил он, отворачиваясь. – Оставь меня. Все хорошо.
Кия с укоризной покачала головой, мол, где твоё воспитание, но Тутанхамон даже не смотрел на нее.
Только одна женщина на свете, любящая мать, могла почувствовать, что ничего не хорошо, что ее мальчика (да-да, не мужчину и не правителя, а именно мальчика) что-то очень сильно волнует. Кия взяла в руки рамки с картинками. С них на митаннийскую принцессу смотрел сын, такой, какой он есть, веселый, задорный, с лучезарной улыбкой на лице, такой, каким она его больше всего и любила. А сейчас рядом с ней сидел некто обиженный, разочарованный жизнью. А еще на одной из картинок, рядом с Тутанхамоном была не менее счастливая девушка с золотистыми волосами. Тут и думать не надо, все ясно без слов.
– Красивая, – тихо сказала мать, проведя пальцем по изображению Маши, – Неб, она тебе нравится?
Ответа не последовало. Тутанхамон не отрывал носа от подушки, и ничего не говорил. Мать погладила сына по затылку. Не хочешь отвечать – не надо, сама вижу, что ты влюбился.
– Когда она узнала, что я фараон, – буркнул он, потому что понял – мать не уйдет, не выслушав, – она перестала со мной разговаривать. По щеке ударила… Ни одна из кеметских бы и руку на меня не подняла, узнав мой титул. Отворачивается, обманщиком называет, а я лишь хотел, чтобы она любила меня, а не мое золото. Она видит во мне человека. Понимаешь, мама?
Тутанхамон резко сел, схватив мать за руки:
– Я молод и красив, богат, известен, в меня не влюбляются только бессердечные. Стоит мне выйти на улицу, так охрана моя не от убийц защищает, а от этих сумасшедших девочек, которые стремятся вылезти в первый ряд и затоптать почтенных номархов. Я и в паланкине шторы не открываю, а то девушки собьют с ног моих рабов, чтоб только поглазеть на очаровательного молодого правителя и напроситься в наложницы. Но стоит мне пройти по Уасету в одеждах простолюдина, так ни одна из этих влюбленных на меня внимания не обратит.
Тирада, казалось, не имела конца и края. Тутанхамон уже не желал прекращать:
– Мама, Маш-шу полюбила не мои богатства, не мой титул, она полюбила менятаким, какой я есть. Когда мы первый раз повстречались, она приняла меня за бессонного мальчишку. Она и не подозревала, кем я рожден. Иногда, правда, я ловил ее пристальный взгляд, она рассматривала мое лицо. Но она любила человека, а не его имущество. Понимаешь, мама? И я не стал говорить ей, кто я на самом деле, потому что ей было не так важно. А теперь она думает, что я обманул ее.
Он от досады сжал кулаки. Так хотелось дать волю слезам, но фараон сдержался и удостоил добрую понимающую мать несчастным взглядом. Она всегда умела выслушать. Кия обняла его за плечи и, прижав сына к груди, погладив его по голове, сказала:
– Неб, если она тебя любит, то обязательно вернется и поймет.
– И я сразу же на ней женюсь, – пообещал Тутанхамон.
– Обязательно, – шепнула Кия.
После она ушла, пожелав сыну удачи и намекнув, что его товарищ по пьянке проснулся.
Когда Иван Дураков пришел в себя, он чувствовал себя словно заново родившимся. Мысли в голове кто-то разложил по полочкам, а в крови не осталось ни грамма спиртосодержащей жидкости.
Он открыл глаза и тут же захотел провалиться далеко и глубоко. Прямо на чужестранца смотрело милейшее женское личико с большими черными глазами. По ее щекам спадали тяжелые золотые украшения, а прямые темные волосы каскадом струились по плечам.
– Аня?! – прошептал Иван, поднявшись на локтях.
Он осмотрелся. Царица, прикрываясь тонкой тканью, сидела рядом с ним в постели. А он, совсем без одежды, по пояс укрытый большой белой простыней, словно хозяин, развалился на ложе правительницы. Напротив кровати стояли две прекрасные девушки в прозрачных накидках. Одну из них он знал – служанка госпожи. Вторая, скорее всего, тоже служила Анхесенпаамон, но программист еще не был знаком с ней.
– Лежи, – улыбнулась девушка, – и не бойся меня. Я не страшная.
Ее нежная рука коснулась обгоревшего на солнце плеча парня.
– Ты прекрасная, – подмигнул пациент. – Только откуда вы все взялись? Где я?
– Во дворце. А мы тут живем.
Служанки после этой фразы своей госпожи отвернулись, хихикая, а на лице царицы играла добрая улыбка. Иван прекрасно понял – неспроста он тут появился. Но ничего вспомнить не мог. Он пил, много пил, очень много пил… Зачем – душа попросила…. А теперь за ним ухаживают такие очаровательные девушки, причем, одна из них – владычица Обеих Земель. Такое возможно только во сне.
– Пить меньше на жаре надо, – тихо сказала Анхесенпаамон, – я вас двоих еле выходила. И где вы нашли эту вонючую гадость? Что это за убийственное зелье, вообще?
– Водка. Национальный русский напиток! – откровенно заявил Иван. – Только я не понял, как это выходила: ты же царица.
– Царица, – игриво сказала она, – но это мне не мешает заниматься магией и лечить, например, тех, кто не знает меры пьянству. Не понимаю, как можно пить эту отраву, вод-ку?
Программист потерял дар речи. Хорошая у нее магия – с нетрезвыми чужестранцами в постели развлекаться. Он, густо покраснев, отвернулся.
Она не стала распространяться о волшебстве.
– Иван, спи давай, полдня тебя лечу, глупый русский.
– Аня, – виновато глядя на царицу, все же поинтересовался программист, – а у нас это… это… было?
Он любит одну девушку на свете, Иру. И что теперь? Забывшись, он еще раз выспался с Анхесенпаамон? К тому же, без предохранителей! Правда, она, ласково улыбаясь, не говорит ничего конкретного. То ли кивает, то ли отрицательно мотает головой. Чуть ли не смеется над ним. Чистый рассудок – вот чего не надо было лишаться!
Царица подмигнула ему, вскочила, завернувшись в простыню, и убежала, за ней последовали и служанки. Иван быстро завернулся в лежавшую поверх сундука одежду, лег на спину и уставился в потолок. Перевалило за полдень, жара уже спала, и близился момент истины, когда Ира воплотит в жизнь свое колдовство.
Для этого ей нужна Машка. О! После сегодняшней ссоры сестренка добровольно ляжет на жертвенник, лишь бы отомстить и фараону, и любимому брату. Так что, надо было срочно ее искать и мириться во что бы то ни стало!
А еще выходило, что Тутанхамон его, напившегося ни с того, ни с сего, притащил к себе домой. Очень мило со стороны правителя: и за Анхесенпаамон простил, и за вчерашний удар в морду. Да еще и женщину свою в постель одолжил. Какой чудесный парень! И за что его только убить хотят. Правда, ясно, политика всегда была грязным делом. Или он ненормальный?
И что? Расследует Иван дело фараона, найдет убийцу, а дальше? Случись подобное в Москве, в 2007 году, преступники попали бы под статью.
Тутанхамон умер в девятнадцать лет, и это прописано не только у Богов, но и в учебниках истории. Пусть у программиста получится разгадать историческую тайну. Может, если он вернется домой, за расследование его погладят по головке, дадут премию и закроют полемики на темы 'Родители Тутанхамона' или 'Смерть юного фараона'. Но не это главное! Всего лишь утоление любопытства людей из двадцать первого века другой эры, которые читают учебник истории как художественную литературу. Может, кто-то и переживает за убиенных правителей, за проигранные войны, но никто никогда этого не видел их по-настоящему. А он, Иван Дураков, познакомился и подружился с настоящим живым фараоном.
Но Тутанхамона не спасти! Историю не переписать! Этот веселый юноша, любитель чужеземных игрушек, человек, который привнес столько радости в скучную дворцовую жизнь, тот, кого Маша любила больше всех на свете, должен умереть этой ночью! Жаль, что судьба его не зависит от любви девочки из будущего. Как бы его спасти?
Нет, прошлым так нельзя. Оно уже было, случилось, и его не получится изменить при всем желании. Оно где-то существует, в него можно попасть. Только случится только то, что должно, даже если в тысяча триста какой-то год не по своей воле наведывается гость из будущего в поисках любимой. Прошлое – оно как квест, сценарий написан заранее, остается только прожить его так, как предписано. Прошлое предопределено!
Зачем тогда судьба забросила программиста в древность? В этом тоже должен быть ключ. И сны из детства, где Ваня искал приключений с девочкой, похожей на Шаулину. А еще странный талисман, подарок Маше. Он точно египетский, в каком месте, интересно, Ваня в десять-то лет нашел его на побережье, когда отдыхал в детском лагере? А если все это связано: и сны, и талисман, и Юля… Боги, только они могли так искусно подстроить целую вереницу событий. Свести Машу с фараоном, помочь Ване проверить свои чувства к Семеновой. Одно не ясно: зачем сдалось высшим семейство Дураковых? Если боги и замешаны, то во всей этой истории они преследовали свои цели, воспользовавшись людьми, как инструментом для их достижения, несмотря на титулы и положение в обществе.
– Эй, чего ты болтаешь сам с собой? – Тутанхамон щелкнул пальцами левой руки над глазами Ивана.
Дураков даже не заметил, когда фараон успел войти к нему, и много ли рассуждений тот услышал. Живой труп. Нет, у программиста никогда не хватит сил сказать этому мальчику жуть вроде: 'Прими свою смерть, ибо другого тебе не дано! Нет, не потому, что мальчик этот – правитель, которому говорить подобное – одно из жесточайших преступлений. Иван и забыл, что когда-то у него тряслись коленки, как только он впервые предстал перед Тутанхамоном лицом к лицу. То, что сейчас заполонило разум чужестранца, невозможно было сказать лучшему другу.
– Да так, – буркнул он, – мне кажется, что я забыл нечто очень важное. И не могу вспомнить. Кстати, ты не находил в комнате у жены такой тонкий свиток?
Ваня показал размер рулончика на пальцах. Сейчас ему очень хотелось узнать содержание величайшего манускрипта на туалетной бумаге, как единственного связующего звена между прошлым и будущим.
– Ты его выкрал у Эйе? – отвернувшись, поинтересовался фараон и, не дожидаясь ответа, заявил. – Это писал я. Где и когда – не помню. Девочка из другого мира открыла книгу судеб, прочитала, а я записал. Там рассказывались ужасные вещи, тебе лучше этого не знать.
– Прости, но мне важно его содержание. Можешь прочитать?
Тутанхамону нелегко далось согласие. Он еще долго пытался отговорить собеседника от прочтения свитка, но Иван стоял на своем. Но, к счастью правителя, программист с первых слов понял, что на туалетной бумаге много лет назад фараон законспектировал информацию из какой-то научно-популярной книги. Гость из будущего с трудом сдержал улыбку.
