Текст книги "Формула власти. Расколотый мир (СИ)"
Автор книги: Zora4ka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
Тенька некоторое время задумчиво смотрел на Климу, а потом его лицо озарилось радостью догадки. Он понял, что задумала обда.
– Да наведу я эту звукоизоляцию, там работы часа на полтора. Будут наши дорогие союзники спать спокойно и ничего лишнего не слышать, – потом мечтательно ухмыльнулся: – Интересненькая предстоит работа. Речь ведь не только о досках, да?..
...Союзники не спали. Юрген в двенадцатый раз перечитал обновленный договор, а потом со вздохом протянул его жене.
– Посмотри ты, у меня уже строчки перед глазами расплываются.
– Я ведь читала, – пожала плечами Дарьянэ. – Что мне надо найти там?
– Не могу понять, – Юра встал и прошелся по комнате. – Обда не дура и не стукнутая об тучу, это видно сразу. Она очень выросла со времени нашей последней встречи. Я помню замкнутую, озлобленную на всех вокруг горбоносую девчонку, жутко своего изъяна стесняющуюся. Теперь Климэн стала сдержаннее, уверенней. Возможно – злее, но этого не видно. И мысли в ее глазах появились, а не пустая интуиция.
– Я тоже помню Климу! И она вовсе не такая была, как ты описываешь. Ты видел ее почти мельком, пару раз. А я – долго, несколько недель практически спала с ней под одним одеялом. Клима и тогда была умна, доброжелательна. Немножко жестока, но в первую очередь к себе.
– Разница в том, что мне она показывала свое истинное лицо, – сухо проговорил Юра, снова садясь на кровать.
Даша скрестила руки на груди.
– Так нельзя притворяться. Возможно, она бывает разной, но со мной Клима совершенно точно вела себя, как привыкла.
– Судя по твоим же рассказам, “Клима” привыкла обманывать вся и всех. Но не о том сейчас речь. Оставим прошлое, мы имеем дело с настоящим. А в настоящем Климэн Ченара, называющая себя обдой, далеко не глупа. Но, смерч побери, почему она внесла в договор именно такие поправки? И если внесла – то почему отказывается подписать? И почему мне все это кажется бессмысленным, хотя я чувствую: смысл есть.
Даше очень хотелось спать, но ради Юры она честно перечитала договор еще раз и попыталась вникнуть.
– Ну... он другой стал. Он как-то изменился. Вроде ничего не поменялось, но что-то...
– Что? – Юра схватил ее за руки. – Даша, милая, надо подумать. От этого сейчас судьба страны зависит. Если обда завтра все подпишет, мы лучше ее должны знать... Почему ты улыбаешься?
– Я? Ничуть! – Дарьянэ порадовалась, что в темноте не видно, как она покраснела. Никогда прежде Юра не держал жену за руки и не называл милой. – Давай представим себя на ее месте. Вот что бы ты сделал, получив такой договор?
– Тоже не спешил подписывать, – вздохнул Юрген, отпуская ее руки. – Хотя, составлено грамотно, верно. В моем... то есть, в Климином положении на большее рассчитывать не приходится. Я бы поразмыслил и в итоге не привередничал.
– А я бы... обиделась.
– На что?
– Не знаю... обидный договор был. Каждая строчка там напоминала, что “на большее рассчитывать не приходится”.
– Но ведь так оно и есть. Пусть не питает пустых иллюзий. Хотя... – Юра надолго задумался. – А ведь ты права. Будь я взбалмошной девчонкой, помешанной на собственном величии, то непременно оскорбился бы. Этого мы не учли. Но поскольку Климэн не дура, она не стала поднимать скандал, понимая, что в этом случае не получит вообще ничего. И – попыталась переделать. Смотри, – озаренный, он вырвал лист из Дашиных рук. – Сейчас это выглядит почти как соглашение двух равновеликих держав. А не как наша подачка ей. Все сходится!
– А если она и правда верит, что завоюет власть во всем Принамкском крае? – тихо спросила Даша.
– Кто ж ей позволит... При наилучшем для нее стечении обстоятельств посадим править ведами в Фирондо. И она не может этого не понимать.
Дарьянэ все равно казалось, что, несмотря на ум и потрясающее здравомыслие, Клима верит в свою полную победу. Но сильфида привыкла доверять Юре и его суждениям, поэтому ничего не сказала. Вдобавок, несмотря на все восхищение личностью обды, Даше не хотелось думать, что Клима сумела внести в договор нечто такое, чего даже Юра не смог понять.
– А все-таки отчаянная она девчонка, – неожиданно подытожил Юрген. – Смелая, наглая и неглупая. Непременно надо будет сойтись с ней поближе.
– Я тоже смелая, – вырвалось у Дарьянэ. – И не дура, ты ведь знаешь! И я... всегда тебе спину прикрою, что бы ни случилось!
Муж удивленно глянул на нее, а потом со смехом заключил в объятия.
– Ох, Дашка... ты самая смелая сильфида в тайной канцелярии, только на рожон не лезь. И это я тебя прикрою, клянусь Небесами!
Прижимаясь ухом к его груди и слушая частые биения сердца, Даша подумала, что еще ни разу за всю семейную жизнь не была такой счастливой.
Чердак покидали далеко за полночь. Клима первой спустилась по шаткой лесенке на второй этаж и направилась к себе. Но когда она прошла мимо комнаты, где ночевали юноши, дверь приоткрылась и в коридор вышел забытый всеми третий гость.
– Постой, – окликнул он глухо, но твердо. – Так ты помнишь меня, Клима?
Девушка обернулась. На нее смотрели три пары глаз: соратники успели спуститься. Гера снова казался взволнованным, словно чувствовал ответственность за эту встречу. Тенька сонно позевывал и тер уже измазавшуюся где-то щеку.
Немного корявый венок из ландышей в детских руках. Ландыши почему-то всегда пахнут покойной мамой, настоящим домом, который умер вместе с ней.
Нескладный четырнадцатилетний мальчик, который заглядывает в рот и таскается по пятам. Сорочка на завязках, вышитые тесемочки. Кругом пахнет хлебом и медом, а от подобострастного взгляда сам по себе задирается нос...
Изменился? Конечно. Стал держаться с достоинством, а на дне глаз – все тот же ландышевый венок, потерянный в дороге. И это детское: “Помнишь?”
И на краткий миг в холодном коридоре, посреди слякотной осени и мокрой глины, пахнуло ландышами. Конечно, померещилось.
– Да, – просто кивнула Клима. – Разумеется, я помню тебя. Здравствуй, Зарин.
====== Глава 6. Зарин ======
Комментарий к Глава 6. Зарин Подправлены инструкции Липки в 4 главе, в 5 главе изменены некоторые детали визита сильфов. Общая линия сюжета не меняется, просто в процессе отсекаются лишние ветви, а нужные потихоньку собираются в пучок для кульминации.
Снится мне ночной причал
На родной реке,
Веры тонкая свеча –
У тебя в руке.
Н. Добронравов
Ристя проснулась раньше всех. Немного поворочалась под одеялом, сбивая то направо, то налево заплетенную на ночь косу. Поглядела в светлый бревенчатый потолок. Потом со вздохом села, перекинула косу на плечо и принялась машинально переплетать.
Утро выдалось пасмурным, хотя вчерашняя непогода миновала. Сквозь серенькие тучи пробивался неяркий и беловатый солнечный свет. Чахлый кустик мяты в горшке на подоконнике отбрасывал легкую тень. Ристя подумала, что непременно заберет отсюда мяту, все равно Клима ее не поливает. Наверное, считает ниже своего достоинства.
Климина комната была самой маленькой на втором этаже. В какие-то незапамятные времена тут обитал Тенька, поэтому от него остался письменный стол с тремя ящиками, кое-где пожженный реактивами и исписанный шпаргалками по арифметике, ритмике и теории естественных свойств. После смерти матери колдун долгое время жил с сестрой, и комната пустовала. Потом в ней устроили кладовку и набивали хламом до тех пор, пока туда не пробрались воры. Те самые, бесславно окончившие свой жизненный путь в виде кучек пепла на Тенькином чердаке. После этого кладовку разобрали, Тенька собирался оборудовать там вторую лабораторию, но Лернэ была против, а потом в комнате поселилась Клима, и спор стал бессмысленным.
Кроме стола тут имелись пара стульев, маленький умывальник с зеркалом, сундук с нарядами и высокая тумбочка на крепеньких толстых ножках, чей единственный ящик запирался на амбарный замок. Обда использовала тумбочку как сейф, а ключ всегда хранила при себе. Настоящей кровати в комнате не было, только соломенный матрас, положенный на несколько гладко обтесанных досок. Ристя и Лернэ тоже в эту ночь спали на матрасах, которых в доме было больше, чем кроватей. Бывшей благородной госпоже досталось место посередине, и сейчас она задумчиво изучала лица соседок.
Лернэ и во сне, и наяву была прекрасна. Щеки разрумянились, алые губы чуть припухли, темно-каштановые локоны разметались по подушке. Личико казалось совсем еще детским. Ристя подумала, что и она когда-то была таким вот беззаботным ребенком. Возможно, чуть более избалованным. Милой золотоволосой госпожой, такой чудной и хорошенькой, что на приемах все заглядывались. И спала она вот так же, не заплетая косы, раскинув беззащитно руки, иногда чему-то улыбаясь.
Порою, глядя на Лернэ, Ристя чувствовала себя очень старой.
Клима спала иначе. Ее лицо было строгим и застывшим, будто выточенным из камня. Длинный нос, обведенные синеватыми кругами веки. Ристя впервые так явно заметила, что Клима очень устает. Редко появляется дома, а если и прибежит – то лишь поесть, покомандовать всеми, кого видит, и снова унестись по каким-то загадочным делам. Ристя не понимала, как можно найти столько дел в этом захолустье. Но судя по темным теням с разных сторон переносицы – были, и сложные, и в избытке.
Клима неловко дернулась, сбила одеяло в сторону, открывая шею, перетянутую шнурком медальона. Интересно, подумалось Ристе, что сейчас снится обде? Власть? Или все те же непонятные и бесконечные дела? А может, для нее это одно и то же? Почему Клима изматывает себя, прекрасно зная, что достигнув цели, будет уставать еще больше? Со своим умом, обаянием и даром убеждения она почти без усилий могла бы сделать в Ордене головокружительную карьеру. Но вот же выбрала войну против всех, включая сильфов. Для Ристи не было секретом, что сильфы никогда не любили Принамкский край. И если им вздумалось помогать кому-то из его жителей, то лишь ради собственной выгоды. Бывшая благородная госпожа не переносила обду, но она была человеком, уроженкой этой земли. Поэтому не собиралась работать на сильфов. Что бы Клима ни творила, сильфы – это еще хуже. Так считал Ристин отец. Наверное, еще поэтому его убили. Нынешний наиблагороднейший открыто лебезит перед Холмами, получая в ответ вежливое презрение. Ристя часто заявляла, что Клима утопит страну в крови, но не отрицала – сильфы уже давно делают это чужими руками. В частности, руками Климы.
Иногда Ристе хотелось отсюда сбежать. Не на Холмы: трезво рассудив, она поняла, что там не выйдет затеряться, ведь она совсем не похожа на сильфиду. И не на земли Ордена, где никогда не будет покоя, где станешь бояться собственной тени. Нет, остаток своей бессмысленной жизни Ристя хотела провести спокойно. А за последний год она поняла, что и на ведской стороне люди живут. Неплохо, надо сказать. Уйти бы из этого дома, куда глаза глядят, на самый юго-запад, к морю, где никому нет дела до сильфов, интриг Ордена и, надо надеяться, до обд. Но потом Ристя в очередной раз шла на рынок с Лернэ, а та по-детски держала ее руку своей узкой ладошкой и без задней мысли говорила, что Ристя ей совсем как сестра. На рынке они сторговывали какую-нибудь книгу, благодаря которой можно было ненадолго забыться, и возвращались домой, где Тенька непременно заявлял, что купленной ими ерундой даже печку топить зазорно, а вот если Ристя прочитает «Труд о взаимодействии природных ритмов», то может стать неплохой колдуньей. Ристя была готова побиться об заклад, что Тенька прекрасно знает об ее отношении к колдовству, но чисто из принципа не теряет надежды. И в этом тоже чудилось нечто семейное, родное. Такое чувство начало появляться впервые за долгое время, поэтому Ристя все же не спешила уходить, хотя Клима и домашняя работа сильно отравляли жизнь.
Сладко вздохнула Лернэ, открывая глаза и потягиваясь. Сдула с лица локон и поглядела на Ристю.
– Доброе утро, сестричка, – девушка говорила шепотом, а глядела так искренне, что ей в ответ хотелось улыбаться. – Ты ведь проснулась уже? Пойдем скорей, надо завтрак готовить, гостей кормить. А Клима пусть спит, нельзя ее будить.
– Это почему? – улыбаться сразу расхотелось.
– Тише, тише, – Лернэ беспомощно взмахнула руками. – Клима устала очень, ей нужно отдохнуть.
– Вот именно, – донесся сонный голос обды. – Идите отсюда, забирайте ваши матрасы и дверь прикройте поплотней. А Теньке передайте, что если станет по чердаку топать над моей головой – покараю. Зарин и сильфы будут жить здесь, потому что я так решила. Комнату Геры и Теньки отдать сильфам, вас вернуть на прежнее место, подселить к вам Теньку. Разобрать чулан под лестницей, там будут жить Гера и Зарин. Чтобы когда я проснулась, все выполнили.
Ристя и Лернэ переглянулись.
– Но ведь в комнате Геры и Теньки крюк из потолка почти вываливается, – нашлась Лернэ. – Туда никак нельзя селить посторонних.
– А Гера и твой этот, как его, Зарин в одном чулане не поместятся, – прикинула Ристинка. – Кто он вообще такой?
– Значит, кого-то из них придется положить на печи, – Лернэ задумчиво сдвинула брови. – Клима, так что с крюком делать?
Но обда ничего не ответила, то ли мгновенно заснув, то ли талантливо изобразив спящую.
В то утро гости и обда предпочли еде сон, поэтому завтрак проходил в тесном домашнем кругу. И вопросы обсуждались исключительно домашние.
– Клима как обычно, – фыркнул Тенька с набитым ртом. – Фигурально выражаясь, если ей надо, чтобы подданные вскопали пару грядок на огороде, она велит им перепахать поле. Мол, что-нибудь эти лодыри да сделают.
– Раньше она так не думала, – заметил Гера.
– Раньше она не командовала таким количеством народа! – парой больших глотков колдун осушил полчашки ромашкового отвара и протянул сестре опустевшую миску. – Лер, положи еще каши.
– Ты наконец-то взялся за ум, решил нормально питаться и делать зарядку по утрам? – поднял брови Гера.
– Нет, я решил сегодня навести звукоизоляцию на чердак, а еще законопатить щели и расчистить там угол под жаровенку. Поэтому высшие силы знают, когда я в следующий раз нормально поем.
– Теня, ты должен помочь нам разобрать кладовку под лестницей! – воскликнула Лернэ, снимая крышку с котелка. – А еще починить крюк в будущей комнате сильфов, там штукатурку надо новую замесить, без колдовства никак.
– Да, дальше я и сам справлюсь, – подхватил Гера. – Все равно ты и на табуретке до потолка не дотянешься.
– И зачем тебе вдруг понадобилось конопатить щели и ставить жаровню? – продолжила Лернэ. – Решил совсем поселиться на чердаке? Ты же тогда умом тронешься, даже за едой перестанешь выходить.
– С тобой и Ристинкой в одной комнате я тронусь быстрее, – твердо заявил Тенька. – Интересненько наша хитромудрая обда придумала, как всех расселить, во сне ей что ли привиделось? Если Лерка моя сестра, а с Ристинкой я пару месяцев делил молоко, хандру и чердак, то не зазорно меня теперь к обеим упихнуть. Конечно, страшный беззаконный вед на весь дом один, не селить же к ним сильфов, малознакомого Зарина или, упасите высшие силы, Геру!
– Почему это я в твоем понимании хуже прочих? – возмутился последний.
– Ты лучше, – фыркнул Тенька, запуская в кашу ложку. – Поэтому каждый вечер в вашей комнате будет сценка из балагана: «прелестные сударыни разоблачаются, а кавалер, изнывая от благородства, стоит носом в стенку». Ужасно смешно для зрителей, но утомительно для комедиантов.
– Подтверждаю, Тенька не отворачивается, – поджала губы Ристя. – Ему просто все до смерча. И мне кто-нибудь объяснит, кто такой Зарин и почему он должен жить с нами?
– Зарений Ченар – Климин брат, – сообщил Гера торжественно.
Бывшая благородная госпожа чуть не подавилась.
– Не родной, – уточнил Тенька. – Насколько я понял, там интересненько все получилось: отец нашей обды приходится Зарину отчимом, отсюда и фамилия, в деревнях так принято. Они такие же брат и сестра, как мы с Леркой.
– У вас-то фамилии разные!
– Так и родители наши не переженились. Словом, не пугайся, Ристинка. «Климы в штанах» нам не видать. Хотя глаза у Зарина очень интересненькие! Неспроста он к нашей обде с другого конца страны явился…
Загадочно ухмыльнувшись, колдун поставил миску около рукомойника и был таков. Вскоре с чердака донеслись первые отголоски взрывов, запахло озоном и горелым деревом. Выкурить Теньку из его логова не сумела даже Клима, разбуженная топотом над головой. Нелюбезно зыркнув на домашних, обда проглотила пару вчерашних пирожков и унеслась на стройку, велев Гере тоже не засиживаться дома, разобрать побыстрее кладовку и, наконец, заняться полезным для отчизны делом.
…Уже собирая со стола грязную посуду, Лернэ доверительно шепнула «сестричке»:
– Ты не думай, что Тенька не обращает внимания, когда в его присутствии девушки переодеваются. Мне-то все равно, мы с братом выросли вместе, а вот тебе могло быть неловко.
– Я знаю, что говорю. Сколько мы на чердаке жили, он ни разу в мою сторону не посмотрел. Не устрой Тенька шашни с Вылей, я бы подумала, что его кроме экспериментов ничего не интересует.
– Теня – колдун, у него глаза тренированные, – улыбнулась Лернэ. – Это значит, он умеет смотреть вперед, но видеть то, что происходит сбоку. Ему лет в тринадцать все мальчишки завидовали: только Теньку девочки на реке ни разу не словили на подглядывании, но только Тенька же их лучше всех и разглядел.
Ристя подумала, что еще несколько лет назад, в пору «беззаботной юности», стала бы пурпурнее Климиного герба.
Клима каждый день появлялась на стройке. Минуя горы земли, камней и бревен, аккуратные стопки форм для кирпичей, она шла к основанию стен, уже наметившемуся четкой линией канав. Обду ждали, ее видели издалека. К тому времени, когда Клима добиралась до изрытой ямами и ощетинившейся сваями полосы, ее окружала изрядная толпа народу. Бригадиры, рабочие, любопытная до всего ребятня – жизнь на стройке так и кипела, ненадолго стихая лишь по ночам и возобновляясь с первыми лучами рассвета.
– Доброго дня, мой народ, и славной работы, – звучно говорила Клима, улыбаясь. – Что у нас хорошего? Что плохого?
Хорошего всегда хватало. Например, уже подтаскивают кирпичи к тому месту, где будет возводиться арка крепостных ворот. Сваи вбивать закончили, успели до сильных холодов, когда глинистая земля стынет и делается тверже камня. И в кирпичах недостатка нет, все материалы для них прямо под ногами – смешивай да лепи. И как раньше тут крепость построить не додумались? Удобное место, не то, что у Редима. Речка рядом, а под землей родники, вон, колодцев кругом сколько. Значит, в случае осады в крепости всегда будет чистая вода. А у землекопа из третьей бригады дочка родилась, всей семьей просят дорогую обду в гости, имя ребеночку дать, да перед высшими силами словечко замолвить, чтоб здоровенькой девочка росла, как сама сударыня обда.
Плохое тоже находилось. Холода идут сильные, скоро снегом все заметет. Чтобы работа не встала, надо колдунов позвать, они завесу поставят, вся метель вокруг стройки теплым паром обернется. Но это не меньше десятка маститых колдунов надо, пускай бы сударыня обда послала за ними в Локит. А еще по проекту крепостную цитадель аккурат на месте Малыхиного коровника возводить надо, только вздорной Малыхе об этом никто до сих пор не решился сказать. И с самим проектом накладки: единственный на всю стройку юный архитектор только подмастерьем в Фирондо был, а потому у него в расчетах постоянно чего-то не сходится. Намедни вышло, что на постройку третьей бойницы справа уйдет втрое больше кирпичей, чем на всю цитадель. Стали всей стройкой пересчитывать – оказалось, не с бойницей ошибка. Прибавили кирпичей к цитадели – сошлось. А потом совершенно случайно заметили, что при таком количестве кирпичей под цитадель надо будет сносить не только коровник, но и всю деревню. А еще кольцо стен расширять минимум вчетверо, а то и впятеро, чтобы хоть небольшой зазор остался. До сих пор новую ошибку ищут. Остается надеяться, что когда дело дойдет до постройки цитадели, либо юный архитектор поумнеет и опыта наберется, либо сударыня обда чего-нибудь придумает.
Клима участливо все это выслушивала, кивала головой. И в гости как-нибудь зайдет, и в Локит за колдунами гонца отправит. А с архитектором разбираться надо. Пускай бы потихоньку съездил в Фирондо или какой другой город, с опытными людьми посоветовался. Или, вон, у Теньки на чердаке где-то валялся труд по математике.
Обде не слишком нравилось, что сейчас большая часть ее сторонников – люди молодые, часто недообразованные или вовсе неграмотные, авантюристы, плуты, наемники, горстка фанатиков. Трудно их держать в узде, это не воспитанники Института, с детства приученные к жесткой дисциплине. Земли обды ширились, и уже несколько раз на них вспыхивали бунты. В основном, в отдаленных деревнях, зависящих от воли городов, где Клима ни разу не появлялась. Но стоило обде приехать и сказать пару-тройку речей, недовольства стихали, а среди селян находились такие, кто желал оставить дом и присоединиться к молодой армии. Увы, большей частью это были все те же авантюристы, плуты, фанатики или изгои. Клима утешала себя мыслью, что со временем недоучки вроде юного архитектора станут мастерами своего дела, авантюристы окажутся верны и полезны, а плуты, наемники и фанатики перемешаются, пустив в свои ряды нормальных людей. Какова обда, таковы и подданные, а Клима сейчас даже короноваться нормально не может – до двадцати двух лет сила, заключенная в диадеме власти, ее только погубит.
Клима любила бывать на стройке, наблюдать, как благодаря ее руководству на месте безымянной деревеньки потихоньку рождается крепость. Юной обде нравилось организовывать народ на что-нибудь полезное, распределять обязанности, видеть, как налаживается хозяйство, наполняются зерном амбары, люди начинают богаче одеваться. И она с трудом понимала того же Фенреса Тамшакана – ему безо всяких усилий, только благодаря положению в обществе, достался на поруки целый город. Это ж как развернуться можно было! А этот тип не придумал ничего лучше, чем забросить все дела и пьянствовать.
Здесь уже давно никто не видел в ней девчонку восемнадцати лет. Женщину, впрочем, тоже. Все больше обду, повелительницу – существо притягательное, безликое и всемогущее. Когда-нибудь Клима надеялась сродниться с этой маской на самом деле. Пока что играла, иногда, как уверял Тенька, ужасно переигрывая. Порой Клима размышляла о том, что пытаясь избавиться от притворства в Институте, взвалила на себя роль куда более сложную. Одно дело – недалекая исполнительная девятигодка, с которой взятки гладки, и совсем другое – избранница высших сил, якобы знающая об этой жизни Нечто. Только все ложь, а за ней – кто? Клима Ченара, у которой светится кровь. И достигнутое держится не тайными знаниями, а множеством усилий и твердым намерением доказать всему миру право на свою великую цель.
После стройки Клима всегда шла к старосте, «заседать». Там собирались большей частью старики, уверенные, что без их ценного совета и крепость не возведут, и обда молодая уму-разуму не наберется, и на полях картошка не взойдет. Впрочем, как раз в картошке почтенные селяне смыслили довольно много. В отличие от мировой политики, математики и тонкостей устроения крупных ярмарок на малые средства. Клима понятия не имела, чему ее могут научить эти заседания, но чуяла, что пренебрегать ими не стоит. Эти старики не имеют нужного ей опыта, а вот влияния у них в избытке. Пока староста (к слову, еще довольно молодой, ему бы на стройке работать) и прочие уважают обду, недовольных не будет. А вот стоит Климе несколько раз пропустить собрание, пойдут нехорошие пересуды. И Клима заставляла саму себя поверить, будто одно из первейших ее занятий – сидеть в жарко натопленной избе во главе стола, слушать, кивать и потихоньку думать о своем. Конечно, порою и от заседаний была польза. Приходили гонцы с вестями, разведчики, новые люди, желавшие служить обде. Но тратить на это полдня и полвечера – жуткая расточительность.
…Когда Клима вошла в сени, отряхивая с мехового жилета неприятную морось, слишком заледенелую для дождя, но еще мокрую для снега, с низенькой скамейки поднялся человек в черном полушубке. Клима узнала Фенреса Тамшакана. Последний раз они виделись месяц назад, во время недолгого визита обды в героический Редим. За этот месяц бывший градоначальник изрядно оброс щетиной и немного осунулся. Впрочем, вином от него больше не несло.
Клима остановилась, прекратив трясти жилет и поправлять выбившиеся из-под платка волосы. Фенрес замешкался, но потом все-таки поклонился, даже скрестил пальцы в знаке обды и приложил их к сердцу.
«Ему от меня чего-то нужно, – подумала Клима. – Иначе бы сделал вид, что позабыл поклониться».
Она уже получила от Фенреса все, что собиралась, и, говоря откровенно, градоначальник перестал быть незаменимым. Но, несмотря на безалаберность и любовь к вину, Фенрес Тамшакан имел прекрасное образование, а это среди Климиных сторонников нынче редкость. Кроме Фенреса город можно было доверить разве что бабке или начальнику стражи, но первая вмешиваться в бытовые дела не желала, стара уже, а второй и так слишком со многим управляется, притом больше по военной части, в политике не смысля. А еще Клима опасалась, что если Фенрес умрет сейчас, когда власть обды столь зыбка, пойдут нехорошие слухи, и другие градоначальники откажутся вставать под золотые знамена, опасаясь за свою участь. Никто ведь не знает, каков человек Фенрес Тамшакан. Зато известен его древний род, где по традиции все клянутся служить обде. Что же это за обда, если расправляется со своими потомственными подданными?
– В Редиме голод, – начал Фенрес проникновенно. – Амбарное зерно совсем подорожало, да и селяне из ближайших деревень из-за неурожая подняли цены. Нужны деньги, моя обда. Много денег, чтобы прокормить народ. Я уже давно потратил все, что ты заплатила мне тогда, покупая власть.
– Помнится, я давала еще изрядную сумму на восстановление города после осады, – несмотря на проникновенность, Клима чуяла, что здесь нечисто. Будь и в самом деле все настолько плохо, бабка прислала бы гонца.
– Так ведь то на восстановление! Сколько там было, крохи! Проедено, потрачено…
«…Разворовано», – мысленно докончила Клима.
– …Хотя бы сундучок золота, людей накормить, – Фенрес давно усвоил, что называющая себя обдой имеет странную тягу к устройству людского благополучия. И высшие силы с ней, у каждого свои причуды, лишь бы денег давала. А то на вино и сытую жизнь уже начинает не хватать. Вдобавок начальник стражи, взявший себе слишком много власти, что-то подозревает. Не думал Фенрес, отдавая власть, что обаяние этой пигалицы настолько затмит людские умы. В противном случае с начальником стражи было бы легко договориться. А сейчас нет, принципиальными все стали, словно тоже включились в эту идиотскую игру «все для народа». И как будто верят!
– Ты принес важные вести, – обда говорила очень серьезно, но Фенреса не отпускало странное ощущение, что над ним иронизируют. – Так значит, ремонт стен приостановлен?
– Его почти закончили, превозмогая лишения и тяготы, неизбежно возникающие при пустой казне. Осталась отделка, но людям нечего есть.
– Я рассмотрю этот вопрос на общем собрании, – а в черных глазах бездна, ни единой мысли не понять.
– Но моя обда, вопрос довольно деликатный, я вижу, что и здесь идет строительство, а строить дороже, чем восстанавливать. К чему огласка? Селяне будут недовольны… – «Чего доброго, догадаются, как обстоят дела на самом деле, у них опыта побольше».
– Я не назначала тебя своим советником, Фенрес Тамшакан.
Клима, сняв мокрый платок, прошла в дом. Фенрес двинулся следом, тихо злясь на жадную наглую девчонку. Ведь наверняка есть у нее деньги. Не может быть, чтобы она и впрямь не собрала дань с городов и сел, как все говорят. Не завоевывает никто власть ради власти, к этому всегда должен примешиваться солидный куш. А если слухи, долетевшие до ушей градоначальника по приезде в деревню, верны…
«Заседатели» Фенреса уже знали: градоначальник приехал поздно вечером, поселился в доме у старосты. Поэтому никто не удивился, когда гость сел за общий стол, по левую руку обды. Фенрес рассчитывал, что так будет проще склонить девчонку на свою сторону, когда речь зайдет о главном для него.
Но заседание шло, перевалило за половину, близилось к концу, а о Редиме никто не говорил.
– Так что насчет денег? – шепнул Фенрес обде на ухо.
Та сделала вид, что не услышала. Климе нужно было время подумать, и неспешное плановое совещание замечательно для этого годилось. Но Фенрес такое пренебрежение к своей персоне терпеть не собирался. Он уже начал догадываться, что обсуждать сейчас ничего не будут, и денег не дадут.
«Девчонка надеется замять дело. Поняла, что я не хочу огласки и собралась сделать вид, будто разговора в сенях не было. Не выйдет! Ей придется отдать мне даже больше, чем я хотел изначально, просто ради того, чтобы сохранить свое доброе имя...»
– Я хочу сделать заявление, – громко сказал Фенрес в минуту, когда один «заседатель» уже закончил говорить, а другой только набирал воздуха в грудь. – Вчера вечером, когда я приехал сюда, то разглядел в темноте, как в крапиву у околицы приземлилась доска. На ней стояли двое, высокие и кудрявые. Пешком они направились к дому обды Климэн. Это что же получается? Недоразумение? Сговор? А может, чудовищное предательство? Я не смею даже подумать такого о своей обде, но откуда в таком случае в сердце ведских земель появились сильфы?
– А тебе не примерещилось? – поднял брови староста.
– Клянусь высшими силами и духами лесными, – ударил себя в грудь Фенрес. – Сильфы! Здесь! Почему никто не знает об этом?
И глянул на обду: поняла, что шутки плохи, и за некую сумму можно договориться? Судя по быстрому и почти незаметному взгляду исподлобья – поняла.
От Фенреса до противоположного края стола волной всколыхнулись шепотки.
На самом деле приземления доски градоначальник не застал, зато слышал, как тетки через забор судачили, якобы Хавес, живущий в доме на углу, воочию наблюдал, как из крапивы на окраине села выбирались двое, явно бранясь, но не по-принамкски. Наверняка сильфы залетные, надо сарай запирать, чтоб картошку не поперли. Знаем мы этих сильфов, умыкнут, что плохо лежит, а потом скажут, будто само улетело. Этого Фенресу для нехорошего слуха было достаточно. А уж сильфы ли то, куда они потом направились, и где тут живет обда – дело десятое.
– Твое заявление не новость, – ровным голосом сказала Клима. – Разумеется, я знаю, что вчера вечером ко мне прилетали сильфы. Если верить их словам, в своей стране они не являются ни заговорщиками, ни предателями. Так что опасения сударя градоначальника – туман.
